Текст книги "Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона"

Автор книги: Еремей Парнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

– Прочитали? – спросил он, заметив, что Борцов отложил документы.

– Или я чего-то не понял, или речь идет сразу о двух совершенно разных сценариях?

– Вы правильно поняли, – Джонсон вернулся в кресло. – Но я бы на назвал их столь уж разными. Научно-художественную версию следует рассматривать в качестве подготовительного этапа. Идея полностью отвечает мотивам вашего произведения, Тим. Разве я не прав? Ваш герой, разрешите напомнить, перебрал множество вариантов, прежде чем остановил выбор на гробнице фараона. Где-то вы описываете подробно, где-то упоминаете вскользь, но в воображении читателя загробные царства древнего мира сливаются в нечто единое. Превосходный замысел и виртуозное исполнение. Могу только поздравить. Но как перевести это в зрительный ряд? Как показать то, чего нет в природе? Вернее, то, что по понятным причинам, недоступно объективу? Символами? Игрой света? Виртуальной реальностью? Возможно, но, как вы образно выразились, в гомеопатических дозах. Намеком. Как мимолетное видение… Позволю себе воспользоваться подсказкой гения… Вы-то сами представляете себе Абсолют?

– По-разному, в зависимости от направления мысли. Индуистская философия выработала удобный принцип: «Нети-нети», не то и не это. Не бесконечное и не конечное, не малое и не великое… Вне мер, вне точных определений.

– Не Дуат и не Шеол, не Елисейские поля и не Тар-тар. Но все-таки что? Нирвана? Вездесущий вакуум, который, грезя подобно Вишну, творит миры?.. Декорации исключаются. Терпеть не могу вампуку. Остается одно: дать зрителю максимально возможную пищу для работы воображения. Пусть расписные стены погребальных камер говорят сами за себя. Языком древних образов, символами архетипа. Вы же последователь Карла-Густава Юнга, если не ошибаюсь?

– Вы правы, – отозвался Ратмир, поразмыслив. Американец продемонстрировал высокий профессионализм, недюжинную эрудицию и, что особенно подкупало, мыслил в том же ключе. Это была еще одна приятная неожиданность. – Вы, безусловно, правы, – повторил, в раздумье покусывая губу. – Но где найти подходящую натуру? Допустим, вам удастся получить доступ в одну из усыпальниц в Долине царей, а дальше что?.. Китайские курганы? Полагаете, вас пустят в подземелья Цинь Шихуана?

– Не берите на себя мою головную боль.

– Ведь почти ничего не сохранилось, Пит, в достаточной целостности.

– Стены помогут. Есть ведь такая пословица? Главное чувствовать себя, как дома, а стены помогут. Мы не остановимся перед затратами и реконструируем особо приметные некрополи. Кое-что уже зарезервировано. Гробница в «Долине царей», например. Могила хеттского короля. Несколько этрусских захоронений. Есть перспективные варианты в Сицилии и на Крите. «Некрополь Гигантов» в Сардинии. Мало? К вашим услугам Мексика, Колумбия, Перу.

– Вы настоящий чародей!

– О, нет! Маг – вы, я только менеджер… Попугай? – просветлев лицом, спросил Джонсон, словно только сейчас расслышал птичий щебет и щелканье за стеной.

– Что? – не сразу понял Ратмир. – Ах, да! Попугайчик, волнистый.

– Budgerigar.

– Как вы назвали? Баджирайджер?

– Budgerigar. – Английский язык отличается точностью и уважает чужую индивидуальность. Что значит «попугайчик»? Есть ара, есть какаду и есть мистер Budgerigar. Неважно, что ростом не вышел. Говорит?

– Нет, но, кажется, все понимает. Я тоже понимаю его. Тысячу раз правы буддисты, когда пекутся о благополучии всех живых существ, не выделяя человека. Мы – всего лишь звено в цепи жизни.

– Я бы сформулировал иначе. Все мы – люди, звери и птицы – жертвы, накрытые одной сетью.

– Жертвы чего? Природы?

– Природы? А что она есть, природа?.. Эксперимента, случая. Но вернемся к нашим драконам, как выразился ваш друг-алхимик.

– Вы читали «Феномен алхимии».

– Благодаря вам. Заметная монография.

– Вадик – поэт и философ.

– Вам предстоит произвести строгий отбор. Думаю, объектов семь-восемь будет вполне достаточно.

– Понадобится подробная информация.

– Вы ее получите.

– Возможно, съездить на место.

– Не возможно, а обязательно. Об этом ясно сказано в договоре. Все расходы по командировкам, включая карманные, за счет фирмы.

– Но я не о деньгах… – виновато поежился Ратмир.

– Куда же без них? Все имеет свою цену.

– Все?

– Уверяю вас: все.

– Жизнь, например?

– И жизнь. Иначе зачем страховые полисы'? Диапазон здесь довольно широкий. В зависимости от личного достатка.

– Цинично, но точно.

– Цинично? Ничуть. Вам мешает воспитание, интеллигентские комплексы. Иллюзии помогают спрятаться от суровых реалий, но это недостойно истинного философа. Или не так?

– Я не знаю, сколько стоит жизнь человека. И he желаю знать. Это «нети-нети», как Абсолют. Не миллиард и не цент.

– Готов согласиться, хотя практика свидетельствует об обратном. «Аэрофлот», к примеру, весьма дешево оценивает вашу жизнь, что находится в вопиющем противоречии с уровнем сервиса и безопасности полетов… Вы будете летать самолетами других компаний. Это указано в параграфе 51-В. Договор не предоставляет вам права выбора. Оно остается за нами. Это касается также маршрутов, отелей, проката автотранспорта… Вы водите машину?

– К сожалению, нет. Ника… У меня есть права, но я не сажусь за руль.

Джонсон никак не прореагировал на внезапную осечку и последовавшее за ней объяснение, противоречивое, на его взгляд. Ничего не упуская, он отложил в памяти еще одну зарубку. Никогда не поздно вернуться на оставленную тропу.

– Где только возможно, мы обеспечим вас шофером. Если придется взять такси, я дам список самых надежных компаний.

– Спасибо, но зачем такие сложности?

– Компания заинтересована в успехе предприятия и, следовательно, в вашем благополучии. В контракте оговорена, в частности, медицинская страховка.

– Понимаю. Я куплен, что называется, на корню, – неудачно пошутил Ратмир.

– Вы?.. Ваш интеллект и время, оговоренное в пунктах восемь и девятнадцать. По-моему, вы поверхностно отнеслись к тексту. А зря.

– Я не силен по части юриспруденции и мне непривычно такое…

– Меркантильное крючкотворство? – с полуслова подхватил Джонсон. – Уверяю вас, это просто рутинная процедура, но другой не дано. На ней стоит весь мир и Россия, надеюсь, подвигается в том же направлении. Попробуйте взглянуть со стороны. Вам предлагают интересную работу, которую вы в состояний выполнить. Так?.. Помимо этого, почти кругосветное путешествие по мистическим центрам погибших цивилизаций, столь любезных вашему сердцу. Верно?.. О лучших отелях и приличном, даже по американской мерке, заработке я уж не говорю. Это в сущности мелочь.

– По сравнению с чем? С конечной целью?

– Хотя бы с затратами на производство фильма, – улыбнулся Джонсон. – Наконец-то вы показали когти.

– Пятьдесят миллионов, небось? Или сто?

– Боюсь, что значительно больше.

– И вы надеетесь, что затраты окупятся?

– Уверен. Научно-художественный сериал, условно названный «Полет к вечному свету», пойдет нарасхват. Уже есть предварительные договоренности с CNN, NBC, ABC, японской NHK, французской «Антенн-2», британской ВВС. Помимо всего, это еще и паблисити. Вы – знаменитость, вас и так хорошо знают, а нам не помешает.

– Не будем преувеличивать, – смущенно заметил Ратмир.

– Итак, что вы скажете?

– По-моему, все замечательно… Когда я должен начать?

– С момента подписания, насколько я понимаю.

– Но прежде я должен ознакомиться…

– Попутно, Тим. Не прежде, а попутно. Вы же не только писатель, но и журналист-международник. Значит умеете работать, где угодно: в самолете, в отеле, даже под огнем противника. Последнее, слава богу, нам никак не грозит. Комфорт и приятное времяпрепровождение гарантирую. Будем путешествовать, не обязательно вместе, но встречаться регулярно, обмениваться идеями, планами, возможно, спорить и приходить к согласованному решению. Вам предстоит познакомиться с замечательными людьми. Наши эксперты охотно помогут вам разобраться в узкоспециальных вопросах. Все ваши пожелания будут встречены с полным пониманием… Потом пойдут съемки – тоже не самая скучная вещь в нашем мире. Выпадают, знаете ли, сладкие минуты среди горячки и суеты. Словом, будет о чем с удовольствием вспомнить. Прелестные актрисы хотя бы… Только не говорите мне, что не любите красивых женщин. Никогда не поверю.

– Похоже на сцену из «Фауста», – Ратмир глубоко вздохнул. Его раздирали противоречивые чувства. Перспективы были не просто заманчивые, но поистине волшебные, сногсшибательные. Раньше о таком можно было только мечтать. Но то было раньше, а сейчас он не хотел никуда ехать. За исключением Парижа, конечно, где надеялся отыскать хоть какой-нибудь след. Его не прельщали ни роскошные гостиницы, ни сексопильные звезды кино. Тошнотная тоска подкатывала при мысли о бесконечных переездах, полной зависимости от посторонних людей и, главное, безысходной скуке одиноких ночей в чужой обстановке, в чужом мире. «Слишком поздно», – подсказывало сердце. «В последний раз, в последний полет, – уговаривал мозг. – Ты поставишь последнюю точку, когда станет невмоготу».

– Я не Мефистофель, Ратмир Александрович, – проникаясь его состоянием, Джонсон сочувственно покачал головой. – Но и вы не Фауст, хоть и доктор наук. Смею напомнить, что у героя Гёте был реальный прототип, отчаянный чернокнижник. Правда, вы отдали дань магическому искусству, но как исследователь, я бы даже сказал, аматор. Черный пудель возник, если помните, после известных манипуляций с «Книгой духов». Подозреваю, что вы не располагаете подобным сокровищем и, следовательно, не обращались с призывом к силам тьмы. А ведь духи никогда не являются без зова. Я же, как видите, побеспокоил вас по собственному почину. Пусть не без задней, даже корыстной мысли. Возможно ли более бесспорное доказательство?

Ратмир рассмеялся:

– Ваша взяла! Но кто знает, кто знает… Быть может, я и бросил вызов миру теней? Во сне или в мыслях? И вы послушно откликнулись на мое заклинание. Открой свое имя, дух? Не тебя ли зовут Элигор? Хитроумная логика как раз и изобличает тебя, как прислужника Сатаны! Он Великий Софист, твой хозяин. Veni Eligor, invirtute immortalis Elohim! Veni, in nomine Adonay [44]44
  Приди, Элигор, доблестью бессмертного Элохима! Приди от имени Адонаи (лат)


[Закрыть]… Я продам свою душу не дороже, чем Фауст. Обещаю тебе. Дай лишь убедительное свидетельство, что ты существуешь. Тогда есть надежда. Тогда хоть что-то ждет впереди. Пусть не райские кущи – их я не заслужил, но и вечные муки мне вряд ли присудит Осирис. Короче, я твой. Забирай меня, дьявол.

– Вы это серьезно?

– Я кажусь вам безумным?

– Нет. Просто вы очумели от безделья и одиночества. Пора приниматься за работу. Живите полной жизнью, черт вас возьми! Ведь осталось всего ничего. Кроме этого краткого проблеска, нам ничего не отпущено… Сколько времени вам понадобится для подготовки к отъезду?

– Ну, месяц.

– Исключено. Даю вам неделю.

– Неделю? – Ратмир с трудом перевел дыхание. Возбуждение схлынуло, и он готов был ухватиться за любую соломинку, чтобы выиграть время. – Я не успею… Нужно столько всего…

– Ничего вам не нужно, кроме бритвы и зубной щетки. Вы теперь достаточно состоятельный человек и можете купить все, что требуется, в любом аэропорту. И нечего на меня так смотреть.

– А визы? – радостно встрепенулось сердце.

Ратмиру показалось, что по крайней мере этот раунд остался за ним. Он-то знал, с какой канителью сопряжены консульские формальности. Сейчас тем более. Всеми правдами и неправдами западные дипломаты стремились ограничить въезд. Травмированные разгулом русской мафии и бесконечными очередями у дверей посольств, они живо усвоили хамский бюрократический стиль недавнего идеологического противника. Волокита, необоснованные придирки, унизительная процедура собеседования, напоминающая допрос. «Уйдет не меньше месяца, как пить дать, – решил он, торжествуя, – а там поглядим»…

Но Джонсон в присущей ему напористой манере элегантно отразил выпад и послал партнера в нокаут:

– Повторяю, Тим, не берите на себя мою головную боль. У вас есть заграничный паспорт нового образца? Со штампом ОВИРа?

– Есть.

– Значит и говорить не о чем. Американскую визу получите через три дня. Дайте-ка мне ваш паспорт.

– Американскую? – Ратмир пытался сопротивляться. – Но ведь нам нужно не только…

– Вы хотите сразу в Египет? В Перу? – Джонсон не дал ему подняться с колен. – Извините, но мне потребуется время на подготовку. Поэтому мы полетим сначала в Соединенные Штаты. Вам тоже не повредит короткий отдых в каком-нибудь райском уголке… Вы что предпочитаете: Багамы или Гавайи? Поскольку на Гавайях вы уже побывали, остановимся на Багамах? Я закажу билеты на рейс Нью-Йорк-Носау. Идет?

Прибои Вайкики радужным блеском ослепили глаза. Единственное место в мире, где можно было не думать о смысле жизни и смерть была под рукой: за рифами Канака.

– Лучше Гавайи. Можно совместить приятное с полезным. На Большом острове могилы гавайских королей и развалины храмов.

– К сожалению, они в таком состоянии, что не поддаются реставрации. Но я приветствую деловой подход. Вы начинаете мыслить по-американски. Значит берем курс на Гонолулу? Полетим с голландской компанией до Амстердама, оттуда в Нью-Йорк, затем в Лос-Анджелес. Там сделаем остановку на день-другой, потому что стыковка в тринадцать часов меня никак не устраивает.

– Как вы все помните?

– А вы – нет?

– Теперь и я вспоминаю, как всю ночь промаялся в аэропорту.

– Могли бы переночевать в гостинице. Всего пять минут ходу.

– Мог да не мог.

– Не было средств? – догадался Джонсон. – Теперь вы видите, что деньги, по крайней мере, облегчают тяготы бытия… Полет долгий и утомительный. Если хотите, можно заночевать в Нью-Йорке… Впрочем, там видно будет. Время на Гавайях нужно потратить с толком. Подправите язык, если надо, подлечитесь… Как у вас с зубами? В России, я слышал, хороший дантист – это проблема. Итак, по коням?

– По коням! – махнул рукой Ратмир. – Где нужно подписать?

– Здесь и здесь, – показал Джонсон. – Все шесть экземпляров. Этот – ваш. Куда вам перевести аванс? На какой банк?

– Во «Внешэкономбанк», который присвоил те крохи, что остались мне после ВААПа, за переводы книг.

– А если серьезно?

– Какой-нибудь солидный банк с корреспондентским счетом.

– Я это устрою. Вы сможете получить требуемую сумму в любой цивилизованной стране. Хотите кредитные карточки? «Америкен экспресс»? «Виза»? «Мастеркард»? «Дайнерс клаб»?

– На ваше усмотрение, Пит. Я полностью на вас полагаюсь.

– Будет сделано… Еще есть вопросы?

– Сколько времени продлится наш вояж?

– Минимум год. Вас это пугает?

– Не то, чтобы пугает, но не хочется надолго отрываться от дома. Мало ли что?.. Хотя бы изредка мне нужно вырываться в Москву.

– Кто вам мешает? Ваш паспорт останется при вас. Многократные визы я обеспечу. Назовем это краткосрочным отпуском за собственней счет? Надеюсь, вам не обременят транспортные затраты?

– Спасибо, Пит. Теперь не обременят, – Ратмир погладил оставленный ему экземпляр договора. – Первый краткосрочный отпуск я, пожалуй, возьму для поездки в Париж. У меня там сугубо личное дело.

– Глупости. Вам придется бывать в Париже значительно чаще, чем в Москве. Притом за счет фирмы. Улавливаете? Уверен, вы скоро научитесь не бросать деньги на ветер.

– Не знаю, Пит, не думаю…

– Вы, кажется, говорили что-то насчет чая? Я бы не отказался.

– Сейчас поставлю.

– И покажете мне своего попугая.

– Попугая? – удивился Борцов непредсказуемым броскам мысли своего всемогущего партнера.

– Вы же не захотите оставить своего друга на произвол судьбы? Нет, Budgerigar полетит с нами. Нужно не позабыть оформить сертификат.

– О, Пит! Вы предусмотрели все.

– Как это говорится?.. Фирма веников не вяжет. Но связывая судьбы людей, она заботится о добром здравии тела и духа своих партнеров. Вы не будете чувствовать себя таким одиноким, Тим, если ваш пернатый друг останется с вами?

Авентира тринадцатая
Белиндаба, Южная Африка

Влажный и теплый воздух с Индийского океана, взбаламученный студеным ветром, что постоянно гуляет над Бенгальским течением, принес туман. Облачная завеса скрыла холмы, поросшие серебряными деревьями, обложила горные перевалы, разведенным крахмалом залила угрюмые теснины, где только колючий кустарник да иглолистая агастома сумели прижиться средь шиферных осыпей.

Движение на дорогах замерло. Не прилетел вертолет с утренней почтой. Сидя в шезлонгах, расставленных в зимнем саду, ходячие больные пережидали непогоду за картами. Кто, маясь от скуки, перечитывал вчерашний номер «Сити Пресс», кто нервно слонялся из угла в угол, поглядывая на матовое окно: исчезла, словно ее никогда не было, космическая антенна и даже длинные щупальца «Каракатицы» растаяли в молоке.

Йога Патанджали без особых хлопот перевели в «Октопод». Реджинальд ван Аллен, шеф Южно-Африканского отделения фирмы, ухитрился ублажить волка, не обидев овец. Магда ван Хорн рассталась с опасным пациентом без малейшего сожаления. Нельзя сказать, что ее самолюбие при этом совершенно не пострадало, но чувство облегчения оказалось намного сильнее. Профессор ван Вейден, напротив, радовался, как ребенок, и строил далеко идущие планы.

Поразительное происшествие в аппаратной второго корпуса он объяснял сбоем компьютерной системы. Чем умнее машина, тем непонятнее она себя ведет. Джонсон и Хорн, увидев неподвижную карту мозга, не сообразили в тот момент, что перед ними всего-навсего остановленный кадр, случайно воспроизведенный со старого диска. Предположение Джонсона о «массовом гипнозе» профессор не принял всерьез. Самого йога американец не видел и вообще ни о какой «массововсти» говорить не приходится. Массовый психоз наблюдается в толпе, объединенной фанатичной идеей, будь то вера в светлое будущее, кровавая ненависть или просто жажда чудес. Ничего подобного Джонсон и Хорн, конечно же, не переживали.

Ссылка на пресловутый фокус с канатом, когда факир, поднимаясь вслед за учеником, исчезает из глаз, а потом откуда-то наземь обрушиваются окровавленные куски, тоже абсолютно несостоятельна. Достоверность подобного феномена давно вызывает сомнение, а условия опыта несопоставимы. Реципиенты были отделены от индуктора непроницаемой для излучений стеной.

Причиной галлюцинации могло стать и мощное магнитное поле. Со времен античности известно влияние магнита на высшую нервную деятельность.

Пока зомби пребывал в состоянии каталепсии, профессор ван Вейден усиленно занялся новым объектом. Патанджали не обманул ожиданий. Его организм продемонстрировал такие восстановительные способности, что профессор только диву давался. В истории болезни отмечалось, что после извлечения застрявших в мозгу осколков, повреждения кожного покрова начали затягиваться уже на второй день, а еще через восемь суток исчезли рубцы. Мало того! Поразительная активность обнаружилась и у костной ткани. Сквозные отверстия в черепе окончательно исчезли примерно в то самое время, когда Джонсон находился в аппаратной.

Пришлось признать, что логические доводы, которыми он, Рогир ван Вейден, пытался себя успокоить, в лучшем случае объясняли лишь какую-то часть феноменального явления. С физиологией не поспоришь. Зачислить в разряд иллюзий клинический факт, к тому же прослеженный в динамике, способен лишь параноик. Проведенное стажером Харви томографическое исследование полностью подтвердило наблюдения хирурга из окружного госпиталя и последующие выводы врачей Магды фон Хорн.

«Вот тебе и обман чувств!»

Только теперь, очутившись практически в том же положении, Вейден начал понимать, что должна была испытать Марта. Принять необъяснимый, граничащий с чудом факт оказалось не так-то просто. Знания, здравый смысл – все было против.

Достаточно было своими глазами увидеть, с какой быстротой отрастают волосы на бритой наголо голове, включая места непосредственного поражения, где, казалось бы, должны были остаться голые шрамы, чтобы махнуть рукой на томографию, рентген и вообще на науку. Любой мало-мальски опытный врач скажет, что такого просто не может быть.

Не приходится удивляться тому, что амбициозная директриса отказалась от необычного пациента. Душевное равновесие и, не в последнюю очередь, научная репутация возобладали над стремлением проникнуть в неведомое. Подобные случаи нередки в научной среде. Бескорыстные искатели истины, подвижники, готовые взойти на костер, – эти вымирают, как динозавры. Дипломы и титулы становятся самодовлеющей ценностью, способствуя укреплению охранительных тенденций. Когда молодые становятся авантюристами, а пожилые – закоснелыми обскурантами, еще можно на что-то надеяться, ибо таков человек. В юности только мерзавцы не мечтают о революции, в старости одни дураки лезут на баррикады, и не дай им бог поменяться местами!

Для Вейдена не стали помехой ни заслуженный авторитет, ни возраст. Знаток душ и манипулятор эмоций, он сохранил детскую любознательность и непреодолимую тягу к любым отклонениям от нормы. Патанджали стал для него желанной находкой.

Оставив живого мертвеца на попечении ординатора и стажера, он все свое время отдавал мадрасскому чудодею. Журналисты, как водится, напутали, назвав Патанджали выходцем из Варанаси, где протекает священная Ганга. По счастью индус оказался человеком на редкость приветливым и контактным. Разговаривать с ним было одно удовольствие. Прежде всего, прояснилось недоразумение с именем.

– Меня зовут Ананда Мунилана, – сообщил он, придя в себя. – Иногда добавляют «Шри», что значит «Великий», или «Махариши» – «Мудрейший», но я не считаю себя достойным подобного возвеличивания, ибо не сумел окончательно избавиться от иллюзий. Патанджали меня нарекли буддисты, в честь своего мудреца, что тоже слишком высокая и незаслуженная честь. Я не следую путями Колесниц.

– Путями Колесниц? – осторожно переспросил Вейден, не слишком сведущий в тонкостях восточных религий. Застав Мунилану сидящим в обнаженном виде на шкуре пятнистой кошки, он испытал некоторое смущение. – Что это означает?

– Ортодоксальную доктрину, что зовется Малой Колесницей и узким путем, и Большую Колесницу, открывшую широкий путь спасения.

– Спасения от чего?

– От иллюзии и раздвоенности сансары.

– Вы, я вижу, очень образованный человек, – Вейден попытался сменить тему, дабы не запутаться в дебрях незнакомой терминологии. На первых порах требовалось убедиться, насколько адекватно больной воспринимает действительность. – Где вы учились?

– На дорогах моей страны, – улыбнулся йог. – На берегах священных рек, внимая словам отца, читавшего Веды, в темных пещерах, следуя толкованиям наставников… Вам понятен такойответ, мистер Вейден?..

– Откуда вам известно, как меня зовут?

– Разве не так вас называют другие?.. Великая пустота хранит все образы и все имена, и я читаю их, как в раскрытой книге.

Профессор отдал должное интуиции Джонсона. Американец смотрел в корень. Уж он-то умел подбирать нужных людей.

– Мне вполне понятен ваш ответ, мистер Мунилана. Но я бы хотел услышать от вас более подробное разъяснение… Великой пустоте, насколько я знаю, поклоняются и буддисты, и хинду, вы же, как можно понять, не следуете путями Будды, а значит исповедуете другую религию. Какую, позвольте спросить?

– Священное слово Вед.

– И йогу, к тому же?

– Йога-практика. Самодовлеюще слово.

Они говорили на разных языках, западный исследователь и созерцательный мыслитель Востока. Слово, которое было самодовлеющим для одного, почти ничего не говорило другому. Вейден искал хоть какую-то точку соприкосновения. На конкретный вопрос врача должен следовать столь же конкретный ответ. Иначе невозможно проникнуть в чужую душу.

– Кто ваш Бог? – спросил он, почти вслепую отыскивая тропу. – Шива? Вишну?

– Имена богов исполнены активной мощи, – казалось, йог не понял, чего от него хотят. – Властелин Шива и властелин Вишну – лишь разные проявления Единого. Все тридцать три миллиона богов восходят к нему.

– И у него, Единого, тоже есть свое имя? Абсолют?

– Веды говорят нам о трех аспектах Абсолютной истины: Бхагаване, Параматме и Брахмане. Упанишады сосредотачивают внимание на Брахмане, системы йоги – на Параматме, «Бхагават-гита» и Пураны – на Бхагаване.

– Вы не возражаете, если я запишу ваш рассказ на магнитофон? – Рогир ван Вейден отказался от надежды наладить обычную беседу психиатра с пациентом. Весьма приблизительно зная, что представляют собой Веды и еще «Бхагават-гита» – «Священная песнь», он мог догадаться об остальном лишь из контекста. Пураны и Упанишады, видимо, тоже относились к священным текстам. Имена Абсолюта – Бхагаван, Параматма, Брахман – хоть и были в новинку, но, по крайней мере, вырисовывался их смысл. Нужно было заставить Патанджали разговориться, чтобы потом, с помощью квалифицированного индолога, установить, насколько его откровения соответствуют какому-нибудь каноническому тексту. Пока это был единственный способ проверить мыслительные способности пациента: память, логику, богатство и образность языка. – Где вы, кстати, выучили английский? – спросил он, включив магнитофон.

Строго придерживаясь последовательности, но по-прежнему доброжелательно и терпеливо, йог подтвердил свое согласие на запись и слово в слово воспроизвел первоначальный ответ насчет Абсолюта.

– В Индии много народов, и каждый говорит на своем языке, – объяснил он под конец. – Так уж связались причины и следствия, что все мы немного знаем английский. Лично я учился в Британском колледже Святого Фомы.

– И вас не смущало, что школа носит имя христианского апостола?

– Ничуть. Он проповедовал в наших краях, был убит и похоронен в Мадрасе. В Индии почитают подвижников. Любая вера хороша. Все боги ведут к Единому: Шива и Брахма, Деви‘ и дева Мария.

– Значит вас учили не только Ведам и йоге?

– Всякое знание ведет к просветлению, но западная наука кончается там, где кончается опыт, тогда как ведическая не знает пределов.

– Вы подразумеваете трансцендентное знание? – теперь Вейден мог безбоязненно употребить привычный термин. Образовательный уровень собеседника позволял перевести игру на знакомое поле. Первая точка соприкосновения двух миров обозначилась достаточно определенно.

– Трансцендентное?.. Можно назвать и так, хотя в Ведах и Упанишадах есть более точные эквиваленты.

– К сожалению, я не знаю санскрита.

– Человек, интересующийся ведической литературой, не обязательно должен владеть санскритской грамотностью, но без понимания специфических терминов не обойтись. Поэтому мы и говорим с вами на разных языках, мистер Вейден.

– Что же делать? – профессор отметил, что Мунилана как бы прочел его невысказанную мысль, и вновь испытал радость от ощущения крепнущего контакта. Еще немного, и никакой индолог не понадобится. – Вы бы согласились преподать мне короткий урок? Самые азы ведической мудрости? У меня хорошая память на термины. Хотите проверить?.. Бхагаван, Параматма, Брахман.

– Простого запоминания еще недостаточно. Для понимания сокровенных слов человек должен достичь самореализации.

– Как это понимать?

– Выйти на трансцендентный уровень, если по-вашему… Необходимо на собственном опыте постичь различие между джада, т. е. материей, и духом – Брахманом.

– Брахман – не каста? Дух?

– Есть варна священнослужителей, которых зовут брахманами, есть священные толкования Вед и их тоже именуют брахманами, но существует только один Верховный Брахман, из которого изошли четыре Веды и Пураны. Без всяких усилий с его стороны, как дыхание из груди человека… В английском языке не найти адекватной замены многим словам, например, таким, как Майя.

– Иллюзия?

– Приблизительный и слишком узкий синоним. Тем более трудно обойтись без такого понятия, как Ишвара. Попытка перевода выглядит здесь особенно жалкой.

– Интересно, как?

– Верховный контролер… Но только не думайте, что это высшее должностное лицо. Различие между Ишварой и Майей составляет один из глубочайших аспектов сокровенного знания. Я вижу, что в вашей душе идет борьба между Ишварой и Майей. Вы страдаете и не находите ответа.

– Вы правы, – профессор почувствовал легкое головокружение. Он уже не видел в Патанджали больного, которому нужна помощь, и не искал хитроумных отмычек к его страдающей, как еще недавно казалось, душе. Не самозванный пророк, возвестивший что-то вроде близкого светопреставления, сидел у больничной койки, но человек, умудренный истиной, скрытой от прочих.

«Гуру, – хотелось назвать его, – Учитель».

– То, что вы зовете иллюзией, есть только часть Майи, ее отражение в зеркале несовершенных чувств. Подобных примеров множество: дхарма, карма, раса, ниргуна, атма – всех и не перечислисть.

– Самадхи?

– И самадхи. Вы переводите эта как «транс».

– А как надо на самом деле?

– Разве я переводчик?.. Пусть будет транс, но, говоря так, вы должны понимать, что это особое состояние, которое нельзя описать без соответствующих терминов.

– Вы лично переживали его?

– Многократно и постоянно.

– Тогда попробуйте рассказать о ваших ощущениях мне, человеку западной науки, основанной на опыте.

– Есть три способа познания. Первый – прать-якша, или эмпирическое чувственное восприятие, – нуждается в постоянной поправке извне. Нашему глазу, например, солнечный диск представляется размером с футбольный мяч, но чувства обманывают нас. Астрономы скажут, что это иллюзия, так как Солнце удалено от Земли на сто пятьдесят миллионов километров.

– И вы согласны с астрономами?

– И да, и нет. По-своему они правы, утверждая, что Солнце далеко отстоит от Земли и превосходит ее в размерах. На самом же деле все, что мы видим: Солнце, Земля, эта палата, вы, я, – проявления Майи.

– Каков же мир на самом деле?

– Пратьякша не даст вам ответа. Другой способ получения знаний называется анумана. Он подразумевает теории, которые выводятся из фактов. Спрашивается, как это может привести к пониманию того, что находится за гранью логически постижимого? Согласно Ведам, и анумана не дает совершенного знания. Нельзя познать с помощью эксперимента объекты нематериальной природы.

– И такие действительно существуют? Это не иллюзия? Не Майя?

– Их называют ачинтья, – ничуть не смутился йог. – Ни отвлеченные размышления, ни логические рассуждения даже на толщину волоса не приблизят к сфере ачинтья. Тут кончается западная наука.

– Каков же ваш третий метод? Очевидно, трансцендентальный?

– Это шабда – слушание ведической литературы. Самый надежный и важный путь познания. Поскольку человеческие чувства и мозг ограниченны и несовершенны, нельзя полагаться на ощущение и на умозрительные теории. Веды называют несколько причин, по которым любое знание, кроме шабда, остается ограниченным, несовершенным. Прежде всего, людям свойственно ошибаться, даже самым одаренным и аккуратным. Юность торопится жить, не помышляя о смерти; старость, цепляясь за край могилы, тщится остановить улетающий миг.