Текст книги "Феникс (ЛП)"

Автор книги: Энтони Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Не смей.

Несмотря на мое предупреждение, его язык касается моего уха, и я сдерживаю стон. Отстраняюсь от него, и Феникс низко усмехается.

Я продолжаю есть молча, позволяя разговору протекать без меня.

– Еще вина, Ева? – спрашивает Маргарет, награждая меня проницательным взглядом. Я спрашиваю свое сознание, видела ли она язык Феникса на моем ухе. – Я сбираюсь открыть еще одну бутылку.

– Да, пожалуйста, – отвечаю я ей.

– Феникс, еще пива?

– Да, спасибо, Маргарет.

Она уходит и возвращается к столу с бутылкой белого вина, бутылкой красного и пивом для Феникса.

– Кому-нибудь еще добавить вина? – громко спрашивает она, на что несколько человек так же громко отвечают «да».

Она наполняет мой бокал, и я чувствую себя немного опьяневшей, потому что никогда раньше по-настоящему не пила. Феникс смотрит на меня, игнорируя беседу. Моя заколка для волос падает мне на колени. Я подбираю ее и пытаюсь снова заколоть волосы.

– У тебя прекрасные волосы, – шепчет он.

– Спасибо, – отвечаю я. – Но с ними много мороки. Наверно, мне следует немного подстричься.

Он забирает из моих рук заколку и снова собирает ей мои волосы, убирая локоны с лица. Внимание Деборы сосредотачивается на нас, и ее красные губы сжимаются.

– Не стриги, – говорит Феникс. – Мне так нравится.

Его рука ласкает мое лицо.

Мой взгляд скользит к Деборе, которая определенно все слышала. На ум приходит фраза о том, что взглядом и убить можно. Она извиняется и быстро уходит в ванную.

Думаю, теперь она, наконец, настроена на то, что паре «Она и Феникс» не бывать. Да? Я не знаю, как далеко зашла ее решимость.

Глава 11

Несколько минут спустя Маргарет уходит за праздничным тортом – огромным шоколадным созданием, на вершине которого глазурью выложено «Счастливого сорокалетия, Джеймс!»

– Торт, кажется, невероятно вкусный, – говорю я Фениксу, пока остальные гости собираются вокруг стола, чтобы спеть Джеймсу «С Днем Рождения».

– Ах, ты любитель шоколада, – замечает он.

– С чего бы тебе такое говорить? – улыбаюсь я.

– В тот вечер, когда я к тебе пришел, ты пила горячий шоколад.

– Ох, ну да. Думаю, да, я любитель шоколада. – Смущенно ему улыбаюсь.

Он наклоняется и шепчет мне на ухо.

– На самом деле, я не слишком люблю шоколад, но у меня есть несколько весьма оригинальных идей насчет того, как его использовать. Может, как-нибудь покажу.

Я распахиваю глаза и содрогаюсь, когда множество различных сценариев проскальзывают в мысли. Его соблазнительный тон не оставляет вопросов.

– Замолчи, – отвечаю я дрожащим голосов, опасаясь, что нас кто-нибудь услышит.

Маргарет начинает резать торт на кусочки и класть их на бумажные тарелки.

– Хочешь, принесу тебе кусочек? – спрашивает Феникс.

– Да, пожалуйста.

Когда он уходит, я пытаюсь собраться после шока от его слов. Феникс возвращается с двумя тарелками, на которых лежат кусочки торта, и предлагает пойти посидеть под деревьями в дальнем углу сада.

Когда я пытаюсь найти чистый участок травы, Феникс тянет меня вниз, и я падаю ему на колени. Я извиваюсь, слишком смущенная людьми, которые за нами наблюдают.

Он кладет руку на траву позади моей спины, и из-за его близости по спине проходит дрожь.

Я съедаю ложку торта, и он невероятно вкусный, именно такой, как я представляла. В идеальном мире не было бы всех этих людей, были бы только я и Феникс. И я хочу, чтобы он меня поцеловал. Мне нравятся его губы.

Мне нравится видеть его темные волосы на его руках, потому что он закатил рукава. Мне нравится, как он пахнет. Нравится, как он подолгу смотрит на меня, а я якобы не замечаю. Я думаю о времени с ним и задаюсь вопросом: оно меня исцелит? А еще мне интересно, исцелит ли время со мной его? Судя по всем шрамам на его теле, в голове их еще больше.

– О чем ты думаешь, Ева? – спрашивает Феникс, вырывая меня из собственных мыслей.

– О людях и о том, могут ли они исцелять друг друга, – следует мой честный ответ.

– Что ты хочешь исцелить? – мягко спрашивает он, будто исследуя почву, и внимательно смотрит мне в глаза.

– Много чего.

– Назови хоть что-нибудь одно.

– Мы на вечеринке, и я не хочу тебя расстраивать. Может, нам стоит поговорить о чем-нибудь более легком.

– Но мы уже об этом говорим.

– Ты и вправду хочешь знать? – спрашиваю я, и мне нужно, чтобы, несмотря на мои протесты, он согласился.

– Так и есть.

– Так много всего, Феникс. Так много воспоминаний.

– Знаю. Вытяни одно, – настаивает он, опуская свою тарелку на траву и двигаясь ближе.

Я откашливаюсь.

– Ну, со мной кое-что произошло, когда мне было девять, – начинаю я. – Я была ребенком-одиночкой. Много друзей у меня не было, поэтому частенько мне приходилось все изучать самой. За моим домом были поля и фундамент нового дома, чья стройка прекратилась. И знаешь эти люки, они появляются перед домами даже раньше, чем те будут построены?

– Да, – кивает Феникс.

– Знаю, они делали что-то с подземной канализацией, но когда ты ребенок, все это похоже на магические проходы в другие миры. Есть лестницы, которые ведут к этим бетонным трубам в земле. Любознательная я решила спуститься по лестнице и посмотреть, что там можно найти. Спустившись, я поняла, что в этом нет ничего волшебного; просто влажная камера для выдержки бетона. И когда я поднималась по лестнице, чтобы вернуться, мой старший брат, Максвелл, заглянул в этот тоннель вместе со своим другом. Максвелл не был хорошим братом, и это еще мягко говоря. Ему нравилось меня мучить, поэтому, как только я его увидела, сердце загрохотало от того, что он мог сделать. Увидев меня, он засмеялся, а я все карабкалась вверх по лестнице. Когда я забралась вверх по лестнице, Максвелл толкнул меня, и я упала. Мне было так больно, некоторое время я не могла двигаться. А потом они с другом притащили какие-то доски со стройки и заблокировали ими выход. А потом они оставили меня там в одиночестве. Мне было всего лишь девять, и сил на то, чтобы сдвинуть доски, не хватало. Я просидела в той дыре весь день и полночи в рыданиях, пока один сосед не нашел меня. Хотела бы я забыть об этом, но теперь я не могу вынести чувство беспомощности. Иногда я боюсь закрытого пространства, и даже сказать точно не могу, то ли это из-за жизни в таком маленьком доме, то ли из-за того опыта, что я пережила там, в тоннеле.

Я замолкаю, пораженная количеством выданных слов. Глаза Феникса потемнели.

– Почему твой брат вытворял подобное? – злобно выдыхает он.

– Потому что он был садистом и хулиганом.

– Ты бежишь именно от него, – говорит он, и понимание озаряет черты его лица.

– Да, – шепчу я.

Феникс в ярости сжимает кулаки.

– И почему у меня такое ощущение, будто тот случай, о котором ты рассказала, – не худшее из всего, что он сделал?

Я качаю головой и отвожу взгляд, смотрю на гостей вечеринки. Никто не замечает, что мы с Фениксом сидим под деревьями, скрытые от их взглядов.

Феникс слегка гладит меня по спине, и я теряюсь в его прикосновениях. Теперь я все-таки кладу голову на его плечо, как и хотела раньше. Глубоко вдыхаю и чувствую его дрожь от моей близости. На очень-очень короткую секунду я прижимаюсь губами к его коже. Его рука крепче сжимает меня, Феникс едва слышно стонет мне на ухо.

– Ничтожные люди платят за свои ничтожные дела, Ева, – говорит мне он.

Его тон мрачный, будто он дает мне обещание.

Я думаю над его фразой, но ничего не говорю. Не знаю, правда ли это. В мире есть ужасные люди, которые никогда не платили за свои поступки.

– Давай уйдем отсюда и вернемся ко мне, – внезапно предлагаю я.

Феникс секунду изучает меня, а потом кивает. Поднимается на ноги и тянет меня вверх вместе с собой. Я беру сумку из дома, и мы молча уходим с вечеринки.

Вернувшись в дом, мы остановились в гостинной. Феникс садится на диван, расставив ноги. Я останавливаюсь у каминной полки, не понимая, нужно ли предложить ему напитки или просто сесть вместе с ним.

Он смотрит на фортепиано.

– Сыграй мне что-нибудь.

Я с опаской смотрю на инструмент. В прошлом я играла только для Гарриет. Когда я оглядываюсь на Феникса, из-за выражения его лица мне хочется играть ему. Медленно подхожу к пианино и сажусь. Без лишней мысли я играю первые ноты первой же части Метаморфоз Филиппа Грасса. Закрываю глаза и позволяю звукам омыть меня.

Прямо сейчас, вместе с Фениксом, я меняюсь. Он так и манит меня открыться ему, впустить кого-то, кроме ушедшей Гарриет. Его присутствие в моей жизни превращает меня в кого-то нового. Я раскрываю себя. Сбрасываю старую кожу ради него.

Проходит минута, и я открываю глаза. Феникс переместился с дивана: он стоит передо мной на коленях, восхищенный моей игрой. Его взгляд отслеживает движение моих пальцев. Рука Феникса мягко лежит на моем колене. Я не останавливаюсь.

А потом чувствую, как его грубая от работы рука скользит вверх по моей обнаженной коже. Феникс мягко и медленно поднимает мое платье так, что теперь оно лежит на бедрах. Я смущаюсь, и мои пальцы путаются в клавишах. Снова закрываю глаза и глубоко вдыхаю.

– Пожалуйста, не прекращай играть, Ева, – следует хриплая просьба Феникса. – Что бы я ни делал – не останавливайся.

И я играю.

Он раздвигает мои бедра и становится под фортепиано на колени между ними. Я совершенно четко осознаю, что его лицо сейчас в считанных сантиметрах от моего белого кружевного нижнего белья. Феникс тихо стонет, и я чувствую, как его губы касаются верхней границы кружева.

Я хнычу, руки начинают дрожать, но я играю непрерывно, потому что чувствую: остановлюсь я – остановится и он. Я этого не хочу. Воздух ласкает мою кожу, когда он нежно тянет нижнее белье в сторону, обнажая меня. Я не могу его видеть, и это лишь усиливает то, что я чувствую.

Что-то влажное и мягкое касается меня, и мгновение спустя я осознаю, что это его язык. Я откидываю голову и громко стону. Он сжимает мои бедра, успокаивающе их массируя.

Поглаживая мой язык своим, он издает невероятно мужественный стон наслаждения. Если бы я не сидела, то мои колени точно ослабли бы. Феникс стягивает мое нижнее белье к лодыжкам и снимает его, так что я оказываюсь обнаженной перед ним.

Он возвращает язык к моему естеству, упиваясь мной медленно и уверенно. Он щелкает по комочку нервов, и мои руки сильно промахиваются, разрушая мелодию. Феникс останавливается и ждем, пока я вернусь туда, где прервалась. Как только я это делаю, его рот снова на мне, и я стону; из-за неровного дыхания моя грудь резко поднимается и опускается, а мой голос сливается с музыкой.

Я отклоняюсь, чтобы посмотреть на него, и его темные глаза поглощают меня.

– Феникс, – шепчу я.

– Чувствуй, – рычит он, быстро двигая языком по кругу.

Смещая одну ладонь с моего бедра, он осторожно кружит двумя пальцами у входа. Мне нужно, чтобы он меня заполнил, и не только пальцами. Тем не менее, когда он входит, я громко стону. Его пальцы скользят то внутрь, то наружу, и я чувствую оживление, будто нахожусь на краю чего-то невероятного.

– Ты невероятно тугая, – шепчет он. – Твой вкус опьяняет. Давай, Ева, кончай.

Руки покидают клавиши фортепиано, чтобы ухватиться за его голову. Удовольствие настолько мощно разливается во мне, что я царапаю ногтями его кожу. Я вся трясусь под ним, когда он в последний раз лениво меня облизывает.

Подняв Феникса с пола, я притягиваю его к себе, чтобы наши губы встретились в глубоком поцелуе. Я могу чувствовать свой вкус, и это уничтожает меня. Наши языки переплетаются, и его рука сжимает мое бедро.

– Теперь твоя очередь, – шепчу я, толкая его на диван.

Внезапно он перестает двигаться, а у меня не хватает сил его сдвинуть. Я оборачиваюсь и смотрю в его глаза.

– Что не так? – снова шепчу я.

– Это было не для меня, дорогая, – говорит он мне, поглаживая меня по щеке. – Ты подарила мне прекрасную музыку, я подарил тебе прекрасный оргазм.

– Ты не хочешь… – я затихаю, кусая губы.

– Хочу, Ева. Хочу. Просто не… – Он останавливается и замолкает, потом заканчивает: – Просто ты не готова принять всего меня.

– Ох…

Наступает тишина, и я отвожу от него взгляд. Он кладет меня на диван и прижимает к своему жесткому телу. Мы лежим совсем рядом, моя голова покоится на его груди. Я закрываю глаза и наслаждаюсь этой близостью, этой связью. Нахождение рядом с Фениксом дает мне понять, как долго у меня не было простого человеческого контакта. Не знала, что скучаю по этому.

Я засыпаю. И просыпаюсь жарким утром, а мужчина, на котором я лежала, уже исчез.

Глава 12

Следующим вечером, расставляя мебель в спальне, я выглядываю в окно и вижу Феникса в саду. Часть его дома и сада видны с верхнего этажа моего дома.

Как и в прошлый раз, он тренируется в каком-то виде боевых искусств. Только на этот раз у него в руках длинная деревянная палка; Феникс кружит и вертится вокруг почти двухметрового столба. На нем серые тренировочные штаны и… нет футболки.

Заставив себя не наблюдать за движением его мышц, я поворачиваюсь к комнате и берусь за ремонт книжной полки.

Закончив, снова выглядываю из окна; Феникс все еще в своем саду. Меня тянет к нему. Я не говорила с ним с тех пор, как уснула в его руках прошлой ночью.

Надеваю тяжелый серый кардиган поверх сарафана и иду к нему в сад.

Медленно открываю деревянные ворота, стараясь не шуметь. Я все еще не уверена: а не отказаться ли мне от своего плана увидеть его и побежать домой?

Но войдя в сад, я уже нигде его не вижу, и, кажется, будто он внезапно исчез. Я стою под высоким дубом, там, где тренировался Феникс, и оглядываюсь, но его и след простыл.

Делаю шаг или два назад, чтобы иметь лучший обзор. Совершенно внезапно я спотыкаюсь обо что-то у меня за спиной и приземляюсь на задницу. Собравшись с чувствами после падения, я понимаю, что споткнулась о ноги Феникса. Он ждал меня, сидя на траве и спиной прислонившись к коре дерева. Он улыбается мне, и выглядит это так, будто он пытается сдержать смех.

Я собираюсь встать, но он хватает меня за руку и тянет вниз. Упав к нему на колени, я посмотрела на все со специфической стороны, потому что он был без футболки. Его грудные мышцы фактически околдовали меня.

– Я тебя искала, – шепчу я, опустив глаза.

– Вот, нашла, – отвечает он, все еще улыбаясь.

Я открываю рот, но слов не хватает; не знаю, что сказать. Как же я могла позволить ему делать то, что он делал прошлой ночью, и все еще смущаться его.

Откашливаюсь, чтобы прочистить горло.

– Я могла видеть тебя из окна спальни. Просто подумала пойти и посмотреть, как ты. – Я нервно сглатываю и жестом показываю на окно, из которого его видела.

Его взгляд скользит к моему дому, а потом он говорит:

– Ах. – Его голос становится глубже. – Ты за мной наблюдала, Ева?

– Нет, – растерявшись, отвечаю я. – Я переставляла мебель.

Его губы изгибаются.

– А я думаю, что ты за мной подсматривала, милая. Тебе понравилось то, что ты увидела?

Я могу сказать, что он задумал, поэтому тянусь, чтобы шлепнуть его по руке

– Ты нарочно пытаешься меня смутить!

– Может быть, – усмехается он, хватая тельняшку с длинными рукавами с травы и надевая ее. Я одновременно и успокаиваюсь, и расстраиваюсь из-за того, что он прикрылся.

Я глубоко вдыхаю.

– Так, эм, как ты? – спрашиваю я, широко распахнутыми глазами осматривая его. Хочу поговорить о прошлой ночи, но смелости заговорить не хватает. Ну, то есть, не каждый день играешь на фортепиано своему новому соседу, и так уж случается, что, пока ты это делаешь, он тебя вылизывает. Или, может, я действительно так невинна, как думает обо мне Феникс.

– В порядке. Рад, что ты пришла, – отвечает он, а потом наклоняется, чтобы взять меня за руку. Феникс поглаживает большим пальцем кожу на внутренней стороне запястья, и на секунду я закрываю глаза. Открыв их, я понимаю, что он наклонился ко мне и пристально рассматривает глубоким взглядом. Феникс вбирает в себя даже самую малую мою реакцию на него

Смущенно опускаю глаза, потому что его взгляд пронзает меня, и впервые в жизни я теряю голос.

– Мне понравился прошлый вечер, – наконец говорю я. О нем я собираюсь говорить только так.

Его глаза становятся бесконечно темными.

– Как и мне, – выдыхает он, облизывая губы, увлажняя их. Из-за этого я сжимаю бедра; интересно, он специально?

Теперь от его взгляда не сбежать; я смущаюсь и быстро меняю тему.

– Надеюсь, Дебора на барбекю не слишком вывела тебя из себя.

Он качает головой.

– Она раздражает, признаю. Но у меня есть отличная способность блокировать до такой степени, что они просто становятся белым шумом на заднем фоне.

– Хотела бы я тоже так уметь.

– Хм-м-м-м, – мурлычет он, обнимая меня. – Прекрасно выглядишь. Иди сюда.

Я позволяю ему развернуть себя, и Феникс тянет меня сесть между своих ног и положить голову ему на грудь.

– Что ты делал? Ну, с палкой?

– Китайское боевое искусство, – объясняет он. – Годами меня обучали различным боевым техникам.

– Британец? – тихо спрашиваю я.

– Да, британец, – отвечает он, и его тон становится сдержанным, что показывает мне, что эту часть своей жизни он обсуждать не хочет.

Я выдыхаю

– Должно быть, это держит тебя в форме.

– Так и есть. А еще это сохраняет мой разум в покое и оттачивает самоконтроль.

– Самоконтроль?

Он кивает.

– Нужно много самоконтроля, чтобы кто-то вроде меня жил подобной жизнью. Держаться от людей настолько далеко, насколько могу. – Он замолкает и приближает губы к моей шее. – И пока не приехала ты, я неплохо справлялся. Соблюдал целибат восемь лет. Но ты, Ева, проверяешь мои границы на прочность. Я не могу держаться от тебя подальше. Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что я проигрываю… – С каждым его выдохом воздух ласкает мою кожу, и я дрожу.

«Проигрываешь?» – хотела переспросить я. Сейчас я не могу думать о значении того, что он сказал, отложу на потом. Позже у меня будет время обдумать это.

– Ты хранил целибат восемь лет? – восклицаю я. Когда я слегка поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, брови лезут на лоб.

Его губ касается призрак улыбки.

– Ты бы так не подумала, да? Особенно после прошлой ночи.

– Да, – тяжело выдыхаю я, вспыхнув из-за воспоминаний. – Не подумала бы.

– Когда я боролся, секс был моей наградой. Британец приводил ко мне девушек, когда я выигрывал бой. Что-то типа поклонниц. Оставив ту жизнь позади, я пытался завести отношения, но моя кровь слишком закипала, напоминая мне, среди прочего, о борьбе. Я не мог мыслить ясно, поэтому нужно было оставить позади все, что мой разум связывал с той жизнью. Поэтому я стал блюсти целибат.

Я впитываю его слова, зачарованная ими.

– Так вот почему ты избегаешь предложения Деборы?

Он усмехается.

– Целибат или нет, к Деборе я не прикоснусь никогда. Может, она и привлекательна, но душа ее уродлива.

– А что насчет твоих поклонниц? У них тоже уродливые души?

Он кивает.

– У некоторых – да. Поверь, я сталкивался с самыми уродливыми формами жизни. Но не все они были плохими. Большинство были просто потерянными. Но тогда мне было на это плевать. Я был другим; ничем не лучше животного. Вот что сделал из меня Британец.

Я наклоняюсь к его щеке и мягко его целую. Помню, Маргарет говорила мне, как его поместили в психиатрию после того, как он поправился. Должно быть, ему потребовалось так много сил, чтобы свернуть с пути драк, из-за которых он стал таким.

– Твоя душа прекрасна, Феникс, – шепчу я ему на ухо.

Мы дышим друг другом, а потом его губы прижимаются к моей шее, мягко посасывая. И каким-то образом наши губы сталкиваются, я теряюсь в нем. Его гладкий язык танцует с моим, и я перелезаю через его ноги, чтобы оседлать.

Сама того не понимая, я двигаюсь вверх и вниз, потираясь о его эрекцию. Он стонет прямо в мой рот.

– Ах, продолжай в том же духе, – выдыхает он, глядя на меня.

Мы разрываем поцелуй, и наши тела двигаются, создавая трение и приближаясь к взаимному освобождению. Его жесткость ощущается невероятно, она изысканно толкается прямо в нужное место, чтобы подвести меня к краю.

Наконец достигнув оргазма, я смотрю Фениксу в глаза и каким-то образом понимаю, что он тоже кончает. Он содрогается и сминает мою грудь, затянутую в платье, игриво кусая за сосок сквозь ткань. Должно быть, кардиган в какой-то момент распахнулся.

Мы все еще потеряны в удовольствии от наших оргазмов, когда слышим скрип открывшихся ворот и шаги в саду. Мы застываем. По дорожке цокают каблуки, а потом в дверь кто-то стучит. К счастью, дерево скрывает нас.

– Ю-ху, – доносится до нас голос Маргарет. – Феникс, ты там? Я принесла тебе домашний фиговый хлеб.

– Черт, – сглатывает он, уткнувшись лицом в мою грудь.

– И часто она приходит? – шепчу я, не в силах остановить поглаживание его шелковистых волос.

Теперь он поднимает на меня взгляд.

– Раз в неделю. Это так неудобно.

– Это мило. Ты ей нравишься, даже при твоем анти-социальном поведении, – игриво ворчу я.

– Тебе лучше уйти, – с сожалением говорит он. – Не хочу, чтобы весь город болтал о нас, потому что она нас видела.

– Уверена, они будут говорить о нас в любом случае, после того как мы показались на барбекю вместе, – спорю я.

– Ева, иди. Не хочу, чтобы ты была объектом сплетен.

Я надуваю губы:

– Ладно. И когда мы увидимся?

– Приходи ко мне в магазин завтра после работы. Я хочу дать тебе кое-что.

– Подарок? – спрашиваю я, широко улыбаясь.

– Да, – отвечает он все еще шепотом, чтобы не услышала Маргарет.

Он помогает мне встать с травы и показывает, где есть промежуток в кустах, чтобы я могла проскользнуть. Чувствую себя непослушным подростком, пока в последний раз целую его и затем спешу к своему дому.

***

Закончив работать на следующий день, я практически бегу из школы, гонимая жаждой увидеть Феникса. Когда я добираюсь до его магазина, внутри бродят несколько покупателей. Я тихо вхожу, заметив, что он что-то обсуждает с темноволосым мужчиной и показывает тому столовый набор.

Увидев, что он занят, я иду осмотреться. Взгляд на творения Феникса внушает мне что-то вроде нужды увидеть его за работой, увидеть, как он работает руками с деревом.

Я сажусь в новое кресло-качалку рядом с окном, и тогда он меня замечает. Его губы трогает улыбка, и он едва заметно кивает мне. Феникс продолжает разговаривать с мужчиной, поглаживая рукой гладкую деревянную поверхность стола, который пытается продать.

Взгляд притягивает рыжеволосая женщина, недалеко от прилавка якобы рассматривающая коллекцию стульев. «Якобы», потому что ее взгляд приклеен к Фениксу. На ней очень обтягивающая черная блузка, демонстрирующая упругую грудь, и еще более обтягивающие джинсы. Мужчина решает, что он берет обеденный стол, и передает Фениксу свою карточку.

Как только Феникс отдает мужчине квитанцию и говорит, что все доставит сегодня вечером, рыжая женщина встает рядом с ним. Она кладет руку на бедро и накручивает прядь волос на палец.

Что-то очень похожее на ревность поднимается в животе. Женщина указывает на стулья, и Феникс кивает, огибая прилавок, чтобы подойти к ним. Она громко смеется над какими-то его словами, а он забавно смотрит на нее, словно не говорил ничего, чтобы получить такую реакцию. Она даже трогает его бицепс, но он быстро отходит.

Его взгляд на секунду скользит ко мне, и Феникс едва заметно качает головой, снова обращая внимание на женщину. Я сжимаю руки на подлокотниках, раскачиваюсь и понимаю, что это действительно невероятно удобно. Такое кресло я могу поставить у окна на кухне. Иногда мне нравится смотреть на заросший сад.

В конце концов, женщина покупает коллекцию стульев, и Феникс помечает их как проданные. Могу поспорить, они ей даже не нужны; из-за этой мысли я смеюсь. Женщина изо всех сил пытается разговорить Феникса, но тот не отвечает. Наконец, она уходит из магазина, но прежде высокомерно смотрит на меня. Закатив глаза, я встаю со стула и иду к прилавку, где Феникс записывает что-то в квитанцию.

– Должно быть, выручка с женщин этого города просто убийственная, – тихо говорю я, наблюдая за тем, как он пишет.

Его губы слегка изгибаются, прежде чем он поднимает на меня взгляд.

– Думаешь?

– Угу, – бормочу я, двигаясь к самому краю стола и сложив руки. – Так что ты там хотел мне отдать?

Феникс заканчивает писать и убирает ручку за ухо.

– Идем, покажу, – говорит он, жестом указывая на дверь в задней части магазина. Я иду за ним в огромную мастерскую. Пахнет опилками. В комнате полно недоделанных работ: полки, комоды, столы, стулья, скамейки.

– Ты очень талантлив, Феникс, – говорю я, удивляясь его мастерской.

Он хлопает ладонью по столу.

– Спасибо. Посиди тут.

Я осторожно осматриваю его и все-таки сажусь, разглаживая юбку. Феникс смотри на меня несколько секунд, потом качает головой и уходит к шкафу с полками. Достает то, что выглядит как украшенная резьбой шкатулка для украшений и несет мне.

– Я сделал это для тебя, – говорит он, передавая мне ее.

У меня отвисает челюсть, когда я беру ее в руки, поглаживая пальцами крышку. Феникс вырезал на ней скрипичные ключи, а по бокам – розы.

– Она прекрасна, – выдыхаю я, обращая внимание на темное дерево и красивый лак. Он покупал лак в хозяйственном магазине именно для этого? В груди рождается радость при мысли, что он сделал это для меня.

– Женщинам нравится складывать украшения в шкатулки, – пожимает он плечами. – А ты заслуживаешь чего-то особенного, Ева.

Я поднимаю на него взгляд и вижу, что он вроде бы смущен. Его щеки немножко покраснели. Кто бы мог подумать, что мужчина, который так меня касался, иногда может быть застенчивым? А потом я вспоминаю его восемь лет целибата.

– Это так мило. Мне нравится. Нравятся скрипичные ключи и розы.

– Ты моя роза, – шепчет он.

– Что? – мягко спрашиваю я.

– Ты прекрасна, словно роза.

– Феникс, – я едва дышу из-за того, как он смотрит на меня.

Феникс подходит ко мне, опустив голову. Волосы скрывают его лицо. Феникс раздвигает руками мои ноги. И я позволяю ему это. Его пальцы двигаются по внутренней поверхности моих бедер, достигая сердцевины. Феникс слегка наклоняет меня, чтобы коснуться губами моей шеи. Проводит языком от основания горла до линии челюсти.

Каждая моя клеточка, кажется, готова вспыхнуть.

Я скольжу руками по его мускулистым плечам, затянутым в голубую рабочую футболку. Потом, глубоко вдохнув для смелости, я позволяю руке упасть к развилке его бедер. Едва касаясь его, я все равно могу чувствовать, какой он твердый. Его рот замирает на моей шее. Кажется, он дрожит. Я быстро убираю руку.

– Извини. Я не…

Он отталкивается от меня и уходит с дальнюю часть комнаты. Запустив руки в волосы, он с агонией сморит на меня.

– Не извиняйся, – выдыхает он. – Так просто быть с тобой, но все еще сложно позволить тебе прикасаться ко мне вот так. Так много времени прошло, и я… мне трудно не быть главным в таких вещах.

– Почему? – спрашиваю я тише, чем шепотом.

Не понимаю, как он может касаться меня, но не позволять мне касаться его в ответ. Я думаю про те несколько интимных моментов, что мы разделили, и понимаю, что он всегда все держал в узде, контролируя ситуацию.

Он выдыхает, вернувшись и сев на стол рядом со мной.

– Помнишь о тех женщинах, про которых я тебе рассказывал? Которые были моей наградой за победный бой?

– Да, – отвечаю я, наблюдая, как он заламывает руки.

– Ближе к концу я перестал ими интересоваться, но они частенько не понимали слова «нет» за ответ. Поэтому я смирно лежал уже даже не в своем уме, а они… они делали со мной все, что хотели. Ричард, ну, Британец, сказал им не оставлять меня в покое, пока они не трахнут меня.

Я резко вдыхаю и хватаю его за руку. Не могу понять, что сказать.

– Это другая причина моего целибата. Долгое время женщины отталкивали меня. Я их терпеть не мог. А потом появилась ты, Ева. Такая чертовски сладкая и невинная. И настолько непохожая на тех женщин с боев, что ко мне вернулось то, что я когда-то чувствовал к противоположному полу. Знаешь, с нашего самого первого ужина я не мог не предложить тебе то, что предложил. Я хотел тебя с самого начала. Но у меня все еще сложности с тем, чтобы ты меня касалась, но не наоборот. Когда я сказал тебе, что ты не готова принять всего меня, я солгал. Правда в том, что это я не готов.

Глядя на него, я чувствую, что глаза у меня на мокром месте.

– Феникс, я никогда не коснусь тебя, пока ты этого не захочешь.

– Знаю, дорогая, – говорит он, протянув руку, чтобы стереть слезу с моей щеки. – Никогда не плачь просто так.

– Ты далеко не «просто так». Ты даже представить себе не можешь, как изменил меня к лучшему за такой малый промежуток времени, что я тебя знаю.

– Не говори так, если это неправда.

– Но это правда, Феникс.

Он крепко сжимает мои руки и откашливается.

– Так тебе понравилась шкатулка? – неуверенно спрашивает он.

– Конечно. Она прекрасна. Я могу сложить в нее все свои украшения и безделушки.

– Я рад, – он улыбается мне, глядя на меня потемневшими глазами, и несколько секунд мы сидим в тишине.

– Расскажи мне о британце, Феникс, – шепчу я. – Ты сказал, его зовут Ричард.

Он коротко невесело смеется.

– Да, имя у него было Ричард, хотя большую часть времени он заставлял меня звать его Командир. Психопат высшего уровня. Торговец людьми. Современный рабовладелец. Он пал ниже всех. Ты не захочешь знать о нем, Ева.

– Я хочу знать, что с тобой произошло. Ты хотя бы сказал полиции? Ну, после того, как освободился?

Выражение его лица мрачнеет.

– Нет. Когда дело дошло до освобождения, полиция мне не понадобилась.

– Но как же тогда…? – спрашиваю я, резко выдыхая.

– Ты должна понять, вся моя жизнь разыгрывалась в подпольном мире, где не существовало понятия нелегальности. Бои, на которых я дрался, не были добровольными. Нас заставляли, и мы боролись до последнего вдоха. Так вот, многие мужчины, против которых я пошел, не были рабами, как я. Они выбрали эту жизнь ради ее денег.

– До последнего вздоха? – выдыхаю я. Даже не думала, что такое может существовать. Мне казалось, что это порождение слишком гангстерских фильмов.

– Да, Ева, до последнего вздоха. Я убивал. Не по своей воле, но по принуждению много убивал. На моем финальном бою голова была полна мыслями о том, как я потерялся, о том, какой мир серый, а я просто в нем существую. Посмотрев в толпу, увидел розу на полу. Единственная цветная вещь в поле моего зрения. Это вернуло мне мой дух. И поэтому я захотел остановиться. Я закончил бой и спрыгнул с ринга, ринувшись сквозь толпу.

Роза. Он сказал, что я его роза.

– Мужчины пытались остановить меня, но в тот момент я был зверем. Я побил их всех. Мне удалось попасть в зону ставок. Вырубил букмекера, а потом запихнул в пластиковый пакет столько денег, сколько смог. И, наконец, вышел из здания, которое находится в конце действующего промышленного квартала. Я бежал. Кто-то из нанятых Ричардом качков поймали меня и избили, чуть череп не раскрошили. Я боролся с ними и вновь сбежал. Они стреляли и попали мне в плечо. Мне повезло, мимо проезжал грузовик, и я запрыгнул в кузов. Потом я потерял сознание, а проснувшись, все еще лежал в грузовике в другом промышленном районе в сотнях миль от них. Потеряв много крови, я все же выбрался из машины и пошел пешком. Наконец, забрел в лесопосадки и присел отдохнуть. Голыми руками вырыл яму и спрятал там деньги. Очнувшись, я оказался в госпитале в городе неподалеку отсюда. Парочка, прогуливавшаяся по лесопосадке, нашла меня и вызвала скорую. Вот как я оказался здесь.