Текст книги "Сплетение сфер. Демон и целительница (СИ)"

Автор книги: Энни Вилкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8. Вместе мы изменим мир (Арно)

Арно Лисара, младшего сына правителя изморенных разрушительной войной Серых земель, воспитывали строго. Намного более жестко, чем кто-либо из его охочих до легкой жизни приятелей мог себе представить. Наказания сменялись наказаниями, а потом игнорированием, холодным и унылым, куда хуже стылого чулана, где его запирали в ответ на малейшую провинность.

Еще будучи маленьким мальчиком, Арно сомневался, что отстраненной матери, поручившей его жизнь трем пожилым нянькам, есть до него дело. Амалия Лисар, холодная и практичная женщина, поддерживала связь лишь с близнецами, словно и не замечая ласкового малыша, льнущего под руку с каждым годом все меньше и меньше. Кажется, она предлагала запирать его, лишь бы сын не мешался под ногами.

Когда мама умерла, и Арно стоял перед каменным обелиском с ее именем на нем, и вокруг звучали печальные речи, эта рана будто покрылась солью. Он хотел бы сказать, что не почувствовал ничего – но это являлось откровенной ложью. Наоборот, дыра в душе, которую он надеялся однажды закрыть, зияла и теперь стала окончательной и вечной.

Отец же, хоть часто наказывал третьего сына за малейшую неудачу, все же был Арно ближе, и его одобрения мальчик искал вплоть до поздней юности. Он из шкуры вон лез, лишь бы герцог Кайрен Лисар заметил, что он, Арно Лисар – не просто балласт на фоне братьев.

Старшие, Кайс и Акредо, набивали себе руку в битвах и познавали тонкости политических игр, не уделяя внимания магии за пределами плаца, тогда как Арно днями изводил себя методами контроля интуитивных побуждений. Кайс в моменты гнева вполне мог обрушить на армию противника огненную бурю – если, конечно, рядом горела хоть одна деревня. Акредо строил воздушные стены, и хотя не обладал таким же взрывным и сильным характером, как Кайс, эти стены зачастую становились серьезным препятствием для армий.

А Арно учился срезать пуговицы с одежды.

«Все направляющие – лишь интуиты, и пока никто здесь не может выйти за пределы смутного представления результата и зависимости от эмоционального состояния, – говорил им с Лаорой Син, опекун подруги и необычайно умелый маг. – Чем лучше вы сосредотачиваетесь, чем более сложные операции можете выполнять, пользуясь лишь малой частью пласта, тем сильнее вы окажетесь в результате. Это – умение мечника против хаотичных размахиваний тяжелым топором. Если вы хотите развиваться – забудьте о внешней красоте и мощи, забудьте о пафосе и огненных бурях, не тратьте силы, а вместо того научите свою мысль огранять малое количество силы как драгоценный камень».

И Арно старался, как ученик ювелира.

Отец, занятый воспитанием старших сыновей, которые со временем должны были стать правителями Серых земель, не замечал, что Арно проводит вне родового замка намного больше времени, чем дома.

«Зачем тебе учиться у меня? – спросил его Син в самом начале, когда, узнав, кто именно является таинственным учителем и упросив Лаору представить его, Арно впервые поклонился ему. – Так хочешь власти?»

Арно тогда посмотрел на мнущуюся в углу Лаору и ответил честно, смеясь сам над собственной наивностью:

«Да, я хочу обрасти политическим влиянием и стать правителем Серых земель – или отделить свой край и создать там другой порядок. Кайс видит развитие в победе в военных конфликтах, Акредо – создает систему контроля над каждым, что именитым, что безымянным. Я не хочу власти, но хочу получить возможность хоть кусочек этого мира сделать лучше. Научите меня, чтобы я мог претендовать на престол, когда отец одряхлеет».

«Ты собираешься убить своих братьев?»

«Нет, никогда. Но я хочу быть альтернативой. После смерти матери отец дал клятву более не вступать в брак. Нас трое – и я не могу изменить никого, кроме меня самого. Мой отец – мудрый человек. Он поймет, что лучше для Серых земель, когда будет назначать преемника».

Как же глупо и заносчиво, наверное, звучали эти слова от тридцатилетнего юнца, максималистичного, верящего в идеалы больше, чем в реальность! Сейчас Арно не понимал, почему Син просто не посмеялся над ним, желторотым мальчишкой, а серьезно ответил:

«Тогда ни братья, ни отец, ни твои друзья не должны и на миг предположить, что ты представляешь собой угрозу. Вряд ли твой план займет меньше сотни лет, так что никогда больше не упоминай о своих целях, иначе умрешь раньше, чем успеешь стать самостоятельной единицей. Да. Я научу тебя».

Много позже они с Лаорой – единственным человеком на свете, которому Арно доверял все, – обсуждали решение Сина. Подруга считала, что они с Арно похожи, как брат и сестра: она и сама грезила тем, что мир можно изменить к лучшему, мечтала об обучении целительству и месте, куда можно будет обратиться, чтобы тебя вылечили, – просто так, не прося ничего взамен. Лаора горела своими идеями и так же упорно, как Арно шлифовал свои не слишком выраженные умения, овладевала целительскими практиками.

Син, дававший детям советы, изредка подсказывавший верную стратегию, оставался в стороне, но Арно не мог отделаться от ощущения, что опекун Лаоры незримо направлял их, идеалистичных детей, не обесценивая нереалистичные, но благородные цели.

«Син говорит, что хочет однажды построить школу, – шепотом рассказывала Лаора. – Представляешь? Настоящая школа магии! И больше не будет вспышек тех, кто не умеет владеть собой!»

.

А потом что-то поменялось. Син, одобрения которого Арно привык искать чуть ли не больше, чем одобрения отца, отдалился и почти пропал. Лаора со слезами рассказывала, что наставник почти не бывает дома – и при этом ей самой дом покидать запрещает. Она говорила, что опекун изменился, стал холодным и немногословным, но замолкала, стоило Арно начать расспрашивать.

Лисар навещал Лаору так часто, как мог. Иногда даже забирал ее с собой, путешествуя, чтобы девушка немного развеялась и подняла голову от книг. Лаора, настоящий луч света, грела его душу. С ней Арно всегда был весел, а его сердце – спокойно, словно именно в Лаоре сосредоточилось для него ощущение дома.

Арно очень любил свою подругу. И знал, что и она любит его.

Она мечтала построить больницу. Говорила, это ее вклад в изменение мира. Понимала.

Десятки приятелей, сотни знакомых, бесконечные приемы, где младший Лисар, следуя заветам Сина и не прекращая выглядеть безобидным кутилой, заводил новые и новые связи, знакомясь, кажется, со всеми именитыми – имеющими право носить фамилию знатными людьми, – все это меркло перед ощущением, что есть кто-то, кто понимает его душу. Арно с азартом считал, ко скольким даже с неприязнью относившимся к его семье правителям он был приглашен, со сколькими вместе пил, мелкие просьбы скольких выполнял, – но этот азарт тоже не стоил часов, проведенных с Лаорой.

Лет пять назад Арно даже решил, что влюблен. В конце концов, Лаора была удивительной девушкой, теплой, доброй, веселой и верной. Он готов был отдать за нее жизнь, и как-то незаметно поддержка и понимание стали значить больше, чем просто дружба.

«Нет, Арно, – остановил его однажды Син, не объясняя, о чем говорит, но парень все понял. – Этого не будет. Не разочаровывай ее и не порти то, что есть сейчас. Если ты расстроишь мою Лаору – я вышвырну тебя отовсюду, и ты больше никогда не увидишься с ней».

Когда злость утихла, Арно понял, что Син прав.

И решил не подвергать угрозе самые близкие отношения, что у него когда-либо были. Самоконтроль – о Арно, знал в нем толк! Он перенаправил свой пыл, убедив самого себя, что романтическая страсть выглядит иначе – и предавался ей с десятками прекрасных дам, всегда окружавших очаровательного младшего Лисара пестрым и веселым кольцом.

И ему удалось. Впитав в себя и этот этап, дружба с Лаорой стала лишь прочнее и ближе, но теперь сердце не заходилось безумным ритмом, когда девушка клала голову на ему плечо, а ее шелковые локоны щекотали ему щеку. Арно чувствовал себя старшим братом, приглядывающим за очаровательной сводной сестрой.

Удивительно, но Лаора так ничего и не заметила.

.

Антрацитовый замок действительно выглядел монументально, даже еще более роскошно, чем в едких рассказах Кайрена, отца Арно. Мощные четырехметровые стены из серого камня, похожего на горючий уголь, тяжелые круглые башни, три периметра стен с внутренними дворами и многочисленными постройками – и, конечно, богатое убранство. Золото и серебро здесь использовалось в декоре, как иные используют дерево или охру, и в результате темные стены мерцали металлическими узорами, коваными цветами и завихрениями, как пламя лижущими высокие потолки.

Даже помещения для слуг отделывались здесь на такой манер, только узоры на стенах были не позолоченными, а черными – чугунными.

Единственным недостатком, по мнению Арно, было почти полное отсутствие зелени. Поэтому он совсем не удивился, когда увидел, как разочарованно Лаора смотрит через узкое окно вниз – на двор, больше похожий на роскошный каменный мешок, чем на уютное пространство. Лаора любила цветы. В доме Сина у нее был зимний сад.

– Я думала, Талатионы и Лисары – почти враги, – задумчиво протянула Лаора, опуская штору и оглядывая гостевую комнату, которую ей предоставили.

Покои оказались на удивление роскошными. Арно, однажды переночевавший у Адэлинды, мог с уверенностью сказать: эти две комнаты нисколько не уступали тем. Это даже немного напрягло Лисара – если честно, Отерон отнесся к девушке как-то недостаточно уверенно.

Но главное, Лаора была здесь. Даже если она ошибалась – а Арно очень надеялся, что Лаора ошибается, – у вассалов черных герцогов было по-настоящему безопасно. Настолько, что в свое время это отмечал сам Син.

«Есть места, куда не пойду даже я. Тебе стоит хорошо знать их – и избегать».

«Например?»

«Антрацитовый замок Карионов».

– А я везде лезу, как угорь. Они меня за опасность не считают. Наверно, думают, что я и не Лисар вовсе, а нагулянный, – рассмеялся Арно, гоня прочь воспоминания.

– Как ты можешь такое говорить? – возмутилась Лаора и шутливо ударила Арно раскрытой ладонью по плечу. – Постыдился бы!

– Да ладно, – махнул рукой Арно. – Мне это только на пользу. Если бы на моем лбу было написано «Лисар», они бы вздернули меня на воротах.

– Отец не разозлится? – уже тише спросила Лаора.

– Он не разозлился, когда узнал, что я общался с Адэлиндой. Назвал меня идиотом – и тут же забыл. А в этот раз я сделаю невинные глаза и скажу, что как-то и не подумал, – вздохнул Арно. – Я ведь глупый Арно Лисар, пьяница и раздолбай. Профукал вот возможность построить у нас больницу, потому что меня черные запугали или опоили, я пока не решил. Что с меня возьмешь, болезного.

– Сирый и убогий, – звонко рассмеялась в ответ Лаора, подхватывая игру.

– Если серьезно, будь все-таки аккуратна, – кивнул ей Арно. – Они как-то слишком за тебя схватились. Не нравится мне это.

Он достал портальное окно – артефакт, позволявший открыть проход в любую не защищенную магически точку мира, – и передал его Лаоре. Та взяла исписанное рунами керамическое кольцо и с благодарностью прижала к груди.

– Считаешь, опасно?

– Нет, – ответил Арно. – Но хорошо, когда есть возможность быстро удрать, правда? Я без таких и из дома не выхожу.

– Спасибо.

– Все помнишь про Талатионов, что я говорил? – уточнил Арно, с теплотой глядя, как изящные пальчики Лаоры оглаживают шлифованную поверхность артефакта.

– Льстить Адэлинде, опасаться Сарью, признавать наличие эгоистичных мотивов при Отероне, – бодро отрапортовала Лаора. – Справлюсь. Тебя не будет?

– Я хочу поговорить с Сином, – признался Арно. Он ожидал, что Лаора начнет отговаривать его, но девушка лишь замерла и напряженно молчала. Тогда Арно пояснил: – Слушай, я на твоей стороне, он сюда не зайдет, так? Я тебя спрятал. Но не верю, что он тебя продал. Я хочу услышать это прямо от него.

– Он не скажет, – тихо ответила Лаора, присаживаясь на скамью и опираясь спиной на стену. – Арно, я знаю. Причин больше, чем я тебе назвала, но умоляю, не расспрашивай.

Обида кольнула мужчину, привыкшего доверять Лаоре все. Но вместо того чтобы возмутиться еще одной тайне, он лишь крепко обнял подругу:

– Удачной аудиенции с Талатионами.

Глава 9. Семья (Адэлинда)

Адэлинда ждала под дверью, как какая-то безымянная служанка, которую не пускают в покои хозяев! Что за унижение?! Будто мало было того, что она так опозорилась – отец еще и выставил ее из зала, как нашкодившую собачонку!

Что же подумает герцог Карион?

Женщина нетерпеливо присела на край низкого подоконника, беспокойно всматриваясь в мутную темную даль. Замок находился наверху, а под ним уползало вдаль черной змеей Антрацитовое ущелье, поделенное холодным зеленым свечением пополам. С одной стороны от того, что герцог Седаар называл разломом, камни покрылись белой блестящей паутиной, и этот бесснежный холод распространялся, захватывая все новые и новые утесы. Лед отражал болотное сияние, и казалось, что левая сторона ущелья сделалась драгоценной – и вместе с тем очень, очень опасной.

Адэлинда была рада, что теперь она далеко. Полоса света вызвала у нее сильную тревогу. Она никому еще не говорила, но с тех пор, как произошло что-то, о чем герцог, разумеется, перед ней не отчитался, направлять ей удавалось с большим трудом, чем раньше. Это было похоже на дезориентацию: когда Адэлинда тянулась к привычным мировым пластам, ее мысль срывалась, как могла бы соскользнуть с мокрого металла рука, и какие-то новые силы, непредсказуемые, другие, мощные и слабые, отзывались на ее зов. Но структурированной мысли не удавалось удержать их, и Адэлинда, пытаясь просто зажечь свечу, сделала это лишь с четвертой попытки, после того, как фитиль отказался вспыхивать, как воск задрожал и разомлел лужей, как вырвавшиеся из камина языки пламени опалили стол, сжигая портрет, над которым придворный живописец работал последние восемь дней.

Это пугало Адэлинду до дрожи. Она прятала свой страх от отца, от Сарьи, от слуг. И конечно, от черного герцога. «Я справлюсь, сила ведь на месте, – успокаивала она себя, прислушиваясь: не говорит ли отец с господином о ее провале. Но тишина коридора оставалась глухой. – Все будет хорошо. Я не справилась лишь раз».

Даже в замке, расположенном от разлома минимум в четырех лигах стало зябко. Адэлинда велела зажечь все камины на жилом этаже, и все равно ощущала холод через стекла. Не завывал ветер, деревья неподвижно застыли черными остовами во льду, сбросив листья. Не пели птицы.

– Ждешь, когда пригласят? – со смешком уточнила Сарья, с силой захлопывая дверь в конце коридора. – Долго сидишь?

– Ты что тут забыла? – огрызнулась Адэлинда, выпрямляя спину.

Сарья прошла мимо быстрым, мужским шагом и остановилась у самой двери. Она напоминала Адэлинде воинственную мышь. Нескладная, вся какая-то серая, в простецкой одежде, с неубранными тусклыми волосами, а рука – лежит на кинжале, как обычно. Сарья обернулась, словно ощутив взгляд старшей сестры:

– А вдруг меня наградят, а тебя накажут, – с равнодушной улыбкой сказала она. – Не пропущу же.

– Почему это тебя должны наградить? – зло уточнила Адэлинда.

– Видишь ли, Адэль…

– Не смей меня так называть!

– Видишь ли, Ада… – иронично поправилась Сарья, и Адэлинда стиснула зубы. – Зато теперь всем очевидно, что ты – курица под маской павлина. Переживешь? Может, схватишь момент за хвост, как обычно? Лисарчик-то еще здесь.

В былое время Адэлинда бы обожгла сестру пламенем, наслаждаясь тем, как сгорают ее волосы и опаляется кожа. Но сейчас холодную улыбку так просто стереть ей не удалось бы. Она сжала кулак, и ногти впились в кожу.

– Прикуси свой раздвоенный язык.

Дразнясь, Сарья высунула кончик языка между мелкими зубами и правда прикусила его, а потом вздохнула:

– Ну, как я и думала, ты теперь без клыков. Я тоже не могу нормально направлять. Никто не может. Мне пару минут назад доложили, что наши боевые маги абсолютно вышли из строя, еле могут воздух свивать. Говорят, все поменялось. Как тебе, наверно, сейчас тяжело, – с притворным сочувствием протянула она. – «Я сильнее сестры», – передразнивая высокий голос Адэлинды, пропела Сарья, садясь на соседний подоконник. – Ладно. Я расскажу тебе кое-что об этом, что тебя порадует, если ты мне расскажешь, как выполнила задание герцога и что он сказал.

– Откуда тебе что-то знать? Тебе? – презрительно бросила Адэлинда, уже веря: эта мышь что-то разнюхала. Сарью можно было во многом обвинить, но слово она обычно держала.

– А я умею слушать, и со мной охотно говорят, – совершенно непотребным жестом потерла нос сестра. – А ты тут мечешься, свечки портишь…

– Откуда знаешь?

– Укрывашки с твоих покоев слетели. Так что? Я так понимаю, нам дали одно задание, только деревни были разные. Мне вот и интересно сравнить.

– Тебе? – не веря, переспросила Адэлинда.

– А что, на мне жемчуга маловато? – оскалилась Сарья, подбирая ноги. – Ладно, я упрощу. Я слышала, как ты герцогу сказала, что ядовитой чаши пока нет. Я ее просто тоже не нашла, никто в деревне о ней ничего не знал. У тебя такое же?

– Надо лучше спрашивать, – подняла нос Адэлинда. – Трое мне признались, что видели чашу. Я просто не успела выжать из них больше информации.

– Под пытками языки мелют что угодно, – перебила ее Сарья. – Толку-то. Не догадалась, что чаши не было? В моей деревне не было. Так что я ее не принесла.

Адэлинда тоже предполагала, что чаши давно нет в ее деревне, но и не предполагала, что можно не выполнить задание герцога.

– Герцог Карион сказал…

– Что какой-то мужик говорит, будто артефакт там, – снова перебила сестра, с удовольствием вытягивая ноги в высоких сапогах на подоконнике. – «Придворный маг императора утверждает, что в деревне Орника на западе спорной территории скрывается человек, прячущий ядовитую чашу», – процитировала она знакомые слова, только название было другим. – В Орнике ни сном ни духом. И я ему принесла просто чашу, раз велел. Он не же говорил, что нужно принести именно ядовитую. Меня герцог Седаар похвалил, кстати.

«Сучка!»

– Значит, чаша спрятана была в Огарнике, – ответила Адэлинда, не признавая очевидного: она проиграла, причем глупо. Сожженная деревня волновала женщину мало, а вот холодное «Это твой ответ?» со стороны герцога Кариона стало куда понятнее. – Мне мало было времени.

– Ага, как скажешь, – расхохоталась Сарья. – Я так и думала. Облажалась ты, сестренка. Держи свое дерьмо в штанах сколько хочешь, уже воняет.

– Не зли меня, Сарья!

– А то ка-а-ак вдаришь? – издевательски уточнила та. – Тебя армейские покрошат, если со мной что случится, – уже серьезнее добавила она. – Курица-павлин.

– Мышь, – отозвалась Адэлинда, чуть не плача. Над Сарьей в пыль раскололось стекло, но осыпалось наружу – Адэлинде не удалось потянуть его внутрь. Тут же над невозмутимой, даже не поменявшей позы Сарьей в коридор хлынул морозный воздух. Ну как так: чтобы ее Сарья обошла? Это ничтожество! Мгновенный образ, как Адэлинда толкает сестру вниз, и та, визжа, пропадает в темноте пропасти, не принес облегчения – только горечь.

– Дуры обе, – прервал их усталым голосом отец. – Что тут устроили?! Если бы герцог Седаар Карион увидел ваши детские ссоры, я бы со стыда сгорел. Вы – мои дочери, одна из вас могла бы стать его женой, а ведете себя как примитивные простачки!

– Герцог же был с тобой? – спешно поднялась Адэлинда, разглаживая юбку, не поправляя отца: ни одна простачка не смогла бы воспользоваться магией.

– Дал распоряжения и ушел, – ответил Отерон, сжимая полные губы почти в нитку.

Он развернулся и возвратился в зал, ожидая, что дочери последуют за ним. Адэлинда и правда поспешила туда, где-то в глубине души радуясь, что Седаар Карион не пристыдит ее при всех, а Сарья медленно поднялась, потянулась и подозвала слугу:

– Окно забейте, завесьте, что угодно сделайте, но закройте. Холодно.

И только потом догнала родных.

.

.

Рассказанное отцом не укладывалось в голове. Нет, Адэлинда и раньше знала, что миров больше одного, но привыкла считать их столь далекими, что и размышлять о них было бессмысленно. Как и любой человек, она точно знала: никогда и ни при каких обстоятельствах ей не оказаться ни в одном из них.

Когда Отерон объяснил, что разломы, по сути, являются магическими границами, позволяющими путешествовать из измерения в измерение, Адэлинде стало страшно. Ведь за этим тянулась вовсе не древняя сказка, а вполне очевидные последствия: люди попытаются границу перейти. И не ясно, что найдут на той стороне.

Погибель? Что-то новое? Сплетение миров уже отбирало у нее – и сотен других направляющих! – магию. Оно изменило климат меньше, чем за четыре часа. Что же дальше?

– Граница первого разлома проходит здесь, – толстым пальцем прочертил на карте линию Отерон. – По Снежным горам, в частности по Антрацитовому ущелью, на запад, по нашим землям, вплоть до Миренового залива, там по морю. На восток – по необитаемой заснеженной области Белых земель, затем по Синим долинам, прямо по реке Рад, через озерный край и до северно-восточного края континента, минуя Империю Цапли. И дальше тоже по воде. Разлом опоясывает Альвиар кольцом, но большая его часть проходит по морскому дну. И это не все. Второй разлом, намного меньше этого, описывает круг в два десятка лиг вот здесь, в Коричневых землях и спорных территориях, – и частично заходит на наш юго-восток. Герцог Седаар сказал, что в ближайшее время беспокоиться нужно насчет первого разлома. Граница протяженная. Нам придется защищать ее всю.

– Снежные горы – это в основном непроходимые скалы, – отозвалась Сарья, разглядывая выпуклую карту и поджимая тонкие губы. – Чего конкретно вы боитесь?

Сейчас несерьезность с нее как ветром сдуло. Адэлинда смотрела на сестру даже с некоторой завистью, так та была спокойна и собрана, несмотря на чудовищные новости.

– Людей оттуда, – просто ответил Отерон. Затем он тяжело опустился в кресло, откинулся на кожаную спинку и прикрыл глаза мясистой ладонью.

– Разве за границей не ледяной мир? Оурен или как там его?

– Оруэн, – поправил дочь барон. – Именно что ледяной. Холодный и малопригодный для существования, и люди там выживают не как мы здесь, причем раньше он был похож на наш. Представь на миг, что они увидят возможность перебраться в теплое, благополучное место, где не нужно биться за еду и ресурсы, и вернуть себе то, что потеряли. Однажды кто-то просто сунется в свечение и выйдет здесь. Герцог Седаар считает их очень опасными противниками. По его словам, они куда более умелые маги, чем мы. Вы понимаете, что это значит?

– Что мы не пустим их, – холодея, ответила Адэлинда.

– Что мы не пустим их к нам, – повторила за ней Сарья, но совсем с другой интонацией: задумчиво, даже с некоторым азартом. – Взаимопроникновение – дело времени. Граница длинная, а если оруэнцы направляющие, то схватки окажутся разрушительными... Я предлагаю иное. Отец, надо направить в горы несколько боевых отрядов, которые установят ловушки и создадут сигнальную систему. Мои ребята знают тамошние места как свои пять пальцев. Если оттуда к нам и проберутся, то погибнут, разбившись о камни – или их убьют, главное, чтобы не вернулись обратно. По всей линии границы мы поставим завесы. Наша цель – создать у них впечатление, что здесь одни лишь скалы и испепеляющие вихри, никого не щадящие. Пусть эти тараканы лезут не у нас.

– Они пойдут восточнее, – вставила Адэлинда. – Нужно сегодня же послать гонца в Синие земли, чтобы Стелеры успели подготовиться.

– И не говорить императору и синим герцогам? – усмехнулся Отерон Сарье, игнорируя старшую дочь.

– Пока не говорить. Пока оруэнцы не создадут первый опорный лагерь не на нашей территории, – подтвердила Сарья. – Чтобы война, если она будет, шла не у нас. Мы поможем армией, поможем всем, чем сможем. Будем лояльны. И закроем нашу границу.

Повисла тишина. Адэлинда пораженно глядела на улыбающуюся и как всегда вертящую в руках короткий клинок сестру. Если Сарья была права, эта угроза могла изменить все – и подставлять под удар соседей, с которыми Талатионы совсем недавно договаривались о мире и раскланивались на балах, казалось женщине недальновидным. Стелеры были довольно милы и очень дружелюбны, и даже расчетливая Адэлинда любила бывать в Стратацитовом приюте, таким теплом ее окружали хозяева озерных долин. Они более всего стремились подружиться с соседями, несмотря на недавнюю войну с их родственниками, и кажется, единственные не держали камня за пазухой.

– Всегда лучше, когда война идет на чужой территории, – хмыкнул Отерон.

– А что приказал герцог Карион? – спросила Адэлинда. – Если он знает этот мир, не разумнее ли спросить его?

– Сказал, что вернется с приказами позднее.

– А что он делает?

– Адэлинда, – устало потер глаза Отерон. – Герцог Седаар, по-твоему, в подробностях рассказал мне, какие у него дела и в каком порядке он собирается их разрешать?

– Я думала...

– Не думай – это не твое, – едко вставила Сарья, и Адэлинда ощутила жар на щеках, когда услышала короткий согласный смешок отца. – Воинов я пошлю. У нас проблема с магами. Направлять стало сложнее. Мы теряем и концентрацию, и контроль.

– Я заметил, – опустошил стакан с водой Отерон. – Адэлинда, сделай так, чтобы от тебя была польза.

– Как? – не поняла та.

– Включи свою красивую головку. Мне нужна восстановленная защита замка, поняла?

– Поняла, – выдавила из себя улыбку Адэлинда.

Когда она выходила, то обернулась: Сарья и Отерон что-то мелом чертили на карте в районе второго разлома. Мышь и жаба. Адэлинда ненавидела их.