Текст книги "Ночная смена (ЛП)"
Автор книги: Энни Краун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Баскетбольная команда арендует старый викторианский дом на тихой, обсаженной деревьями улице, которая соединяет кампус Клемента с центром города.
Я проходила по этой улице по меньшей мере сотню раз. Направляясь в город – а это происходит, когда нужно купить одежду, которую заказывать онлайн слишком рискованно, или желая провести день в отделе романтики в старом книжном магазине – то это мой маршрут. Я знаю ее как свои пять пальцев – все университетские флаги и наклейки на окнах, складные стулья на крыльцах, всех местных кошек, которых технически не следует держать в студенческом общежитии.
Я знаю эту улицу. Но никогда не чувствовала, как тротуар под ногами дрожит в такт басам песни Post Malone, зловеще звучащей вдалеке.
Нина и Харпер передают друг другу бутылку с лимонадом и текилой, обсуждая стратегию:
– Сначала бар, пив-понг, потом…
– Нет, нет. Сначала бар, затем мы найдем парней, а потом пив-понг…
Я слушаю в пол уха, поскольку намного интереснее наблюдать, как студенты высыпаются из домов и переулков, а также из припаркованных на две стороны Uber, чтобы присоединиться к нашему паломничеству, поток людей растет и растет, пока, наконец, все не достигнем общего пункта назначения.
Дом искрится светом, звуком и студенческим хаосом, который выплескивается на темную улицу внизу. К перилам переднего крыльца привязаны воздушные шары, естественно, в цветах школы Клемента, а все окна на первом этаже затемнены чем-то подозрительно похожим на черные мешки для мусора, склеенные скотчем. Большинство окон второго и третьего этажей освещены и из них высовываются люди, чтобы перекричать друзей внизу, на переполненной лужайке перед домом.
Как только я замечаю, сколько здесь людей, инстинктивно прижимаю руки к груди.
Это боди было ужасной идеей. Что заставило меня прийти на вечеринку с наполовину обнаженной грудью? И кто разрешил носить ботильоны на трехдюймовом каблуке? Здесь большое количество парней, не спрятаться и не смешаться.
Я – один большой маяк из красной помады и декольте.
Только когда преодолеваю первоначальную панику, я понимаю, что это не просто толпа – это очередь, вьющаяся по лужайке и заканчивающаяся на крыльце. Двое долговязых ребят, оба первокурсники; я узнаю их лица по списку баскетбольной команды, стоят у входной двери с планшетами под мышками.
– Черт возьми, – хриплю я, когда мы останавливаемся на тротуаре. – Список гостей?
– Все в порядке, – говорит Нина, беря меня под руку и крепко сжимая. – У нас все в порядке. Не паникуй. Все будет происходить быстро и сейчас только начало десятого, поэтому достаточно времени, чтобы все обалдели от того, как классно мы выглядит, ради чего и пришли, кстати.
– Я пришла не ради этого, – объявляет Харпер, закатывая глаза.
– Но мы уже здесь! – протестует Нина. – И выглядим сексуально…
– Успокойся. Я же не ухожу.
И затем Харпер исполняет то, что я могу описать только как волшебный трюк.
Она достает телефон из заднего кармана джинсов, открывает сообщения и набирает сообщение длиной в одно слово, прежде чем отправить.
Не прошло и пятнадцати секунд, пуф.
На крыльце появляется Джабари Хендерсон с собственным телефоном в руке. Другой рукой он теребит пиджак и поправляет пуговицы очень модной рубашки с короткими рукавами, как будто отчаянно пытается убедиться, что выглядит презентабельно. Я наблюдаю, как он нервно прихорашивается, и понимаю, что Джабари, без тени сомнения, влюблен.
– Что, черт возьми, было твоей вступительной фразой в «Bumble»? – Нина шепчет-шипит.
Харпер старательно игнорирует вопрос и поднимает одну руку высоко в воздух, золотые браслеты сверкают в мягком свете фонарей на крыльце. Джабари замечает ее в толпе. Я улавливаю долю секунды детской радости на его лице, прежде чем парню удается взять себя в руки и изобразить невозмутимость. Он приподнимает подбородок, жестом приглашая ее подойти к началу очереди.
Откидывая темные волосы за плечо, Харпер марширует по траве. Нина трусит за ней с высоко поднятой головой, купаясь в ревнивых взглядах подростков, которые ждали здесь дольше, чем мы, чтобы доказать: их имя есть в списке. Я направляюсь следом, подавляя желание извиниться перед каждым из присутствующих.
Джабари тихо присвистывает, когда Харпер поднимается по ступенькам крыльца. Я настороженно морщу нос, но Харпер смеется.
– Веди себя прилично, мальчик. Веди себя прилично.
Джабари поджимает губы, сдерживая улыбку.
– Ты пришла.
– Так же, как и половина колледжа, – огрызается Харпер. – Я так понимаю, ваша задача на сегодня попасть в полицейский участок? Потому что соседи явно не привыкли к такому. Я думала, что эта вечеринка будет только по приглашениям?
Джабари пожимает плечами.
– Мы разослали много приглашений, – Харпер выгибает бровь. – Не смотри на меня так, девочка. Ты мой единственный плюс-один.
Харпер… хихикает.
Это что-то новенькое. Я никогда не видела, чтобы Харпер улыбалась так парню. На самом деле, никогда не видела, чтобы Харпер в принципе смотрела на парня с какими-либо эмоциями, кроме недоверия или откровенной враждебности. Так что теперь понимаю: между ними начинается что-то серьёзное.
Я все еще не уверена в этом парне на сто процентов. Не после Starbucks.
Но если то, как Джабари смотрит на Харпер, словно та луну на небо повесила, является каким-то признаком, так тому и быть. Бедный парень осознает, что такая девушка как Харпер оказывает честь поговорить с ним.
Итак, неохотно, но я соглашусь.
– Привет, Хендерсон, – говорит Нина.
Джабари вздрагивает, словно только что заметил, что Харпер не единственная девушка в мире.
– Нина, – говорит он, сердечно кивая. – Добро пожаловать, рад видеть снова. Я сообщу всем, что действующий чемпион по пив-понгу в здании.
Нина расцветает от комплимента.
– Не стоит. Люблю, когда меня недооценивают.
Прекрасно. Два очка в пользу Джабари.
Но затем он поворачивается, и я внезапно и яростно вспоминаю, что, во-первых, являюсь настоящим человеком, которого должны воспринимать другие, и во-вторых, три дня назад он и его товарищи по команде сидели по другую сторону Starbucks и смеялись. Нет времени прятаться. Все, что я могу делать, это стоять там, как будущий преступник в свете фар какого-нибудь грузовика.
Тут же лицо Джабари озаряется узнаванием, а затем – к моему ужасу – выражением крайнего восторга, которое обычно вижу только на лице Нины, когда та собирается сделать то, что я абсолютно не поддерживаю.
– Не думаю, что мы встречались, – говорит он, протягивая руку, как будто мы на ярмарке вакансий. – Я Джабари.
Хочу сказать, что он чертовски хорошо знает, кто я такая. Вместо этого беру протянутую руку, как я надеюсь, крепким пожатием и довольствуюсь монотонным:
– Кендалл.
– Кендалл, – повторяет Джабари, словно никогда в жизни не слышал этого имени. – Так приятно познакомиться с тобой, Кендалл.
Я чувствую, как дергается уголок рта.
Но не буду улыбаться. Еще нет.
Нет, пока не удостоверюсь, что могу доверять этому парню.
– Мы живем втроем, мы соседки, – говорит Харпер.
У Джабари отвисает челюсть.
– Ты шутишь?!
– Где именинник? – спрашивает Нина.
Я бросаю на нее взгляд, от которого может расплавиться пластик. Нина даже не морщится. Они с Джабари смотрят друг на друга, как два человека в переполненном лекционном зале, которые безмолвно согласились сотрудничать в проекте продолжительностью в семестр.
Мне не нравится такое развитие событий. Ни капельки.
– Он должен быть где-то здесь, – говорит Джабари, задумчиво хмуря брови. – Дамы, хотите чего-нибудь выпить? Я отведу вас в бар, если хотите.
– О, у нас определенно пересохло в горле, – отвечает Нина.
Джабари берет Харпер за руку, Харпер берет Нину за руку, а Нина ловит меня за запястье, прежде чем я успеваю вывернуться из хватки и убежать в ночь, чтобы меня больше никогда не видели.
Снаружи дома хаос.
Внутри? Почему-то еще хуже.
Темнота. Неоновые огни. Тела, тесно прижатые друг к другу, почти плечом к плечу, покачиваются в такт громкой музыке или носятся взад-вперед по коридорам и между комнатами. Красные стаканчики в руках. Острый запах алкоголя.
Это какофоническая перегрузка для моих органов чувств.
И все же все остальные выглядят так, словно наслаждаются лучшим моментом в своей гребаной жизни. Стайки девушек танцуют тесными кругами, покачивая бедрами, выкрикивая тексты песен друг другу в лицо с необузданной страстью старшеклассниц-театралов. Парни взрываются смехом и радостными возгласами, когда натыкаются на какого-то другого парня, которого громко объявляют «своим» всем, кто находится в пределах слышимости. Кажется, каждый знает друг друга – по классу, по спортивным командам, предыдущим встречам и благодаря общим знакомым.
Я никогда не хотела быть центром внимания или девушкой, у которой миллион знакомых. У меня небольшой тесный внутренний круг. Но, очевидно, что у Винсента совсем другие представления о социальной жизни, потому что эти красивые, шумные люди – его друзья. Это крошечная вселенная, в которой он солнце и все вращаются вокруг него.
Я чувствую себя пролетающим астероидом.
Мы несовместимы.
Я отбрасываю эту мысль. Неважно, что Винсент и я совсем разные. Я не собираюсь выходить замуж за этого парня – это смешно. Просто хочу залезть на него, как на дерево.
Я могу это сделать.
Я собираюсь, черт возьми, сделать это.
Джабари быстро обводит нас по столовой, где вокруг двух разных столов для пив-понга собралась толпа, а затем возвращается через холл в гостиную.
– Я думала, мы идем за напитками, – кричу я Нине.
Джабари определенно слышит меня.
– Бар в той стороне, – бросает он через плечо. – Как вы относитесь к Jungle juice15?
Не думаю, что он на самом деле ждет ответа.
Джабари вытягивает шею и осматривает гостиную, слегка пыхтя от разочарования. Такое чувство, что он привык видеть прямо поверх голов окружающих, но на этой вечеринке полно студентов-спортсменов, которые играют в баскетбол, волейбол, футбол и другие виды спорта, в которые обычно играют крупные люди. И, возможно, я немного благодарна за ненормально высокую толпу – так не чувствую себя совсем не в своей тарелке, но это все равно сборище пьяных незнакомцев, шатающихся в темноте под настолько громкую музыку. Ритм отдается в костях и я внезапно прихожу в ужас от необходимости скрыть подступающий приступ панической атаки, когда наконец замечаю…
– Дружище!
Голос Джабари перекрывает грохочущую музыку и ударяет меня прямо в грудь. Прежде чем я успеваю морально или эмоционально подготовиться, он проскальзывает сквозь толпу, увлекая остальных за собой в дальний угол гостиной.
А вот и Винсент.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Винсент сначала не замечает меня – толпа достаточно плотная, да и я наполовину скрыта за подругами. Но мне хорошо видно его.
Темные волосы сияют в неоновом свете голубых и пурпурных ламп, а лицо словно вырезано из греческой античности – резкие углы и романтические изгибы отражены светотенью. Даже в окружении разношерстных студентов-спортсменов Винсент впечатляюще высок и широкоплеч. Он выглядит более достойно, чем принц преступного мира. Опаснее, чем наемный убийца мафии на работе. Более властно, чем миллиардер в сшитом на заказ костюме. Что является совершенно глупым решением для моего мозга, поскольку на нем просто черная футболка, темные джинсы и потертые белые кроссовки – обычная одежда для вечеринок в колледже.
Бандажа, который находился на левой руке в течение нескольких недель, теперь нет. Вид обнаженного запястья, слегка веснушчатого и покрытого тонкими волосками, не должен быть таким эротичным, но, черт возьми, я таращусь, как викторианец, заметивший открытую лодыжку16.
Мой взгляд поднимается на несколько дюймов и останавливается на предплечье, где нарисованы две линии черным маркером.
Отметки для подсчета.
Я не настолько оторвана от университетской культуры, чтобы не знать о старой традиции празднования дня рождения в Клементе – выпивать за каждый прожитый год жизни, но немного трудно поверить, что звездный баскетболист выпил лишь два бокала почти в десять часов вечера в свой двадцать первый день рождения.
А потом я вижу лицо Винсента и понимаю, что он однозначно трезв.
Парень выглядит измученным.
Джабари хлопает его по спине – движение, которое кажется наполовину успокаивающим, наполовину насмешливым – и Винсент вздрагивает, затем устало вздыхает, когда узнает, чья рука перекинута через плечо.
– Винни, у меня хорошие новости!
– О, боже. Что ты уже сделал?
– А что я сделал?
– У тебя такой вид, словно что-то натворил. Я тебе не доверяю.
– Черт, ты не в настроении. Нужно еще выпить? Потому что я сам все принесу. Водку «Спрайт»? Ром с колой? Не знаю, что, черт возьми, в них входит, я сделаю все, что в моих силах.
Винсент выдавил улыбку – неохотно – и провел рукой по лицу.
– Мне не нужна выпивка. Здорово, будь в этом доме примерно на двести человек меньше. Нас закроют до того, как сюда прибудут все, кого на самом деле пригласили. Серьезно. Кто половина этих людей?
– Хорошо, хорошо, – уступает Джабари. – Я скажу Гриффину, чтобы он убавил музыку, и лично присмотрю за первокурсниками и прослежу, чтобы никто из них не отравился алкоголем. Но прежде, чем пойду и сделаю это…
– Сказал же, мне не нужны шоты, – ворчит Винсент, но Джабари продолжат свою речь, полностью игнорируя друга.
– Я приготовил подарок на день рождения.
Винсент морщится, как будто ожидает худшего, но затем Джабари отходит в сторону, представляя меня взмахом руки, словно он – одна из участниц шоу «Цена правильная», а я – новенький гидроцикл, за который какому-то бедолаге придется платить непомерные налоги.
Винсент, бедняга, разевает рот в шоке.
– Срань господня, – говорит он. – Кендалл!
Джабари запрокидывает голову и кричит:
– Сюрприз, малыш!
Это не совсем то, как я представляла наше воссоединение, в нем определенно нет того возвышенного романтического эффекта, когда мистер Дарси марширует по туманным вересковым пустошам, чтобы сказать Элизабет, что любит ее, но я пытаюсь преодолеть разочарование. Хорошо, что здесь слишком громко, чтобы слышать и слишком темно, чтобы видеть друг друга. А со всех сторон потные пьяные люди.
Прекрасно, что Джабари, Нина и Харпер наблюдают, как мы с Винсентом пялимся друг на друга, словно на экзаменах, к которым оба не готовились.
Я внезапно осознаю тот факт, что плечи сгорблены и я обхватываю себя руками. Я тут опускаю их по бокам и стараюсь высоко держать подбородок. Взгляд Винсента немедленно опускается к моей ключице, а затем вниз – до основания обнаженной груди. Я ощущаю жар его взгляда, как физическое прикосновение. Он снова поднимает на меня глаза и с трудом сглатывает.
– Ты пришла, – хрипит он. Во взгляде пляшут огоньки.
– Мне обещали чтение стихов, – я пожимаю плечами.
– Точно, – уголок рта Винсента дергается. – Приготовься к тому, что будешь чертовски поражена, Холидей. Я выучил кое-что из Шела Сильверстайна специально для тебя.
Я смеюсь, испытывая слишком большое облегчение, чтобы делать что-то еще. Что это? Подшучивание? Удобно, знакомо и так весело, что кружится голова.
Я могла бы заниматься этим дерьмом всю ночь.
– Вы действительно флиртуете так? – спрашивает Джабари.
Вопрос задан с удивительной нежностью, но Винсент все равно вздрагивает, словно только сейчас вспомнил, что его друг стоит рядом. Выражение его лица разглаживается, превращаясь в жесткую маску. Я вспоминаю парня, который пришел в библиотеку три недели назад: холодный, уверенный в себе, застрявший где-то на полпути между отчужденностью и мудачеством. В тот вечер он был смущен. Не в своей тарелке, не в духе и расстроен тем, что нуждается в помощи.
Эта задумчивость, которую он совершает – защитный механизм.
– Эй, Хендерсон, – говорит Винсент, – ты можешь свалить?
Джабари, похоже, ничуть не обиделся. Он отдает честь товарищу по команде, поворачивается к Харпер и говорит ей что-то, чего я не могу разобрать из-за музыки. Она кивает и делает жест Нине, затем хватает меня за рукав и притягивает к себе, чтобы прокричать в ухо:
– Я собираюсь подняться наверх и познакомиться с некоторыми товарищами по команде Джабари. Оставляю Нину за главную, потому что ты безнадёжна и я тебе не доверяю, так что делай, что она говорит, хорошо?
– Но…
– Нет. Парень хочет тебя, Кенни. Не облажайся.
Харпер мягко, но слегка снисходительно щиплет меня за щеку, а затем они с Джабари теряются в толпе. Я смотрю на Нину, которая складывает руки на груди и выпрямляется, как вышибала у входа в бар, прежде чем кивнуть.
– Он не доставил никаких хлопот, не так ли? – Винсент спрашивает так, словно это должно быть шуткой, но в голосе слышится беспокойство и раздражение, а брови сдвинуты.
– Он всегда такой, разве нет? Немного… – я подыскиваю подходящее слово. – Нападающий.
– Вообще-то, он атакующий защитник.
Я моргаю.
– Это баскетбольная шутка.
– А… Видишь ли, я не знаю всех позиций.
Винсент сдерживает смех. Мне требуется секунда, чтобы сообразить, но, когда делаю это, я складываю руки на груди и испепеляюще вздыхаю.
– Такая глупая, – ворчу я.
– Я могу научить тебя, Холидей. Просто попроси.
Я рада, что неоновое сияние скрывает румянец.
– Ладно, справедливо. Я попалась.
Настала очередь Винсента смеяться. Во мне что-то тает.
Слова Харпер эхом отдаются в голове: парень хочет тебя. И я хочу его. Но как, черт возьми, девушка может сказать парню посреди очень многолюдной и очень публичной вечеринки по случаю дня рождения, что она хочет заняться очень личными вещами?
Нина наклоняется к моему уху и говорит:
– Спроси его, где бар. Джабари обещал мне выпить.
Это похоже на то, как если бы она тайком давала мне ответы на экзамене.
– Эй, Винсент, где…
Песня, звучащая из динамиков, переключается и внезапно все, что я могу слышать – это знакомые вступительные такты альбома 2016 года, а также разрозненные вздохи и радостные возгласы людей, спешащих найти свободное место для танцев.
Брови Винсента хмурятся. Не думаю, что он меня услышал.
Я приподнимаюсь на цыпочки в тот самый момент, когда он наклоняется, поворачивая голову, чтобы подставить ухо. Я так удивлена настигнувшей близостью, что пошатываюсь и вынуждена вытянуть руку, пытаясь восстановить равновесие. Рука Винсента поднимается и обхватывает мой локоть. Это едва заметное прикосновение, но почему-то его достаточно, чтобы заставить все мое тело податься вперед, ища твердого тепла.
– Покажешь, где мы можем взять что-нибудь выпить? – спрашиваю я, голос внезапно охрип.
Винсент выпрямляется и кивает. Рука на моем локте опускается вниз, касаясь запястья. Я инстинктивно поворачиваю руку, чтобы поймать его. И затем наши ладони прижимаются друг к другу, пальцы переплетаются таким образом, который кажется слишком отработанным и знакомым для первого раза, и я совершенно уверена, что мне крышка.
Позади Нина смеется. Я вспоминаю, что она сказала о Джабари Хендерсоне, который держал Харпер за руку, чтобы отвести ее в бар.
«Это флирт, идиотка. Проверенный флирт.»
Рука Винсента в моей помогает, как якорь в шторм, когда мы проталкиваемся сквозь толпу на кухню. По меньшей мере десять разных людей выкрикивают поздравления с днем рождения. Несколько парней протягивают Винсенту руку, чтобы дать пять или похлопать по спине. Один настолько стремится вовлечь его в разговор, что закидывает руку Винсенту на плечо и идет вместе с нами, в то время как толпа расступается перед Винсентом и его повелительно широкими плечами.
Это совершенно новая сторона парня, которую я никогда не видела.
Я, конечно, понимала, что он был одной из крупных рыб в пруду кампуса, но совсем другое дело наблюдать за этим в окружении людей, которые его знают, любят и хотят заполучить частичку. Я мечтала о том, чтобы он стал моим, но это неправильно, потому что ну никак не могу им владеть. И вообще эти мысли неправильные. Никто не должен чувствовать себя собственником, нельзя владеть другим человеком.
Я критиковала слишком много любовных увлечений альфа-самцов и определённо не хочу стать одной из них. Но когда смотрю, как Винсент смешивается с толпой, я чувствую сильнейший укол тоски.
Импульсивно крепче сжимаю его руку.
Винсент бросает взгляд через плечо, озабоченно хмуря брови. Я улыбаюсь ему, должно быть, самой слабой улыбкой, которую кто-либо когда-либо видел на вечеринке.
Соберись, Холидей.
Сделай это ради сюжета собственной книги.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Музыка на кухне звучит чуть тише.
Все собираются вокруг бара, который на самом деле не столько бар, сколько длинный стол, сколоченный из фанеры, за которым сидят два очень высоких парня и темноволосая девушка с золотым колечком в носу. Половина зала держит в руках красные стаканчики, другая половина проталкивается вперед в надежде получить выпивку.
Я прижимаюсь к колышущейся толпе и крепче сжимаю руку Нины, чтобы не потерять ее и Винсента.
– А вот и именинник! – кричит девушка с кольцом в носу, когда мы подходим к бару.
Винсент смеется.
– Привет, Прия. Есть шанс, что у нас будет VIP-доступ?
Прия отодвигает в сторону несколько ящиков с пивом и пакеты с красными стаканчиками, открывая проход под частью бара. Винсент прижимает руку к моей пояснице, направляя вперед и тогда я пригибаюсь, чтобы забраться под фанеру. Следующая Нина.
– О, мне это нравится, – говорит она, когда оказывается рядом со мной с другой стороны. – Очень нравится.
Здесь, на открытом пространстве за импровизированным баром, действительно есть место для передышки. Мои плечи опускаются от облегчения. Затем Винсент ныряет под стойку, чтобы присоединиться к нам, и внезапно места становится меньше, но я не сержусь. Нисколько.
– Чего хочешь? – спрашивает он.
– Не знаю. Какие есть варианты?
– Пиво, вино, водка, текила, виски. Все, что захочешь. Просто… – Винсент морщится, затем протягивает руку, чтобы похлопать по боку огромной пластиковой бочки из-под «Гаторейда», стоящей на стойке бара. – Не трогай Jungle juice. В нем около шести разных сортов крепкого алкоголя. Ты отключишься прежде, чем допьешь первый стакан.
Нина безмолвно обходит нас, берет чашку из стопки и наливает себе стакан.
– Ты серьезно? – спрашиваю я, выгнув бровь.
Она делает глоток и причмокивает губами.
– Я никогда еще не была так серьёзна, – говорит Нина и делает щедрый глоток алкоголя. – О, вау. Это яд. Ага. Хорошо. Ты остаешься и делаешь свое дело, а я собираюсь поиграть в пив-понг, пока не напилась от половины стакана. Я заведу друзей и врагов, и если понадоблюсь, – она добавляет притворным шепотом, прикрываясь от Винсента одной рукой. – Я тебе не нужна.
Затем Нина выскальзывает из-под стойки и исчезает, оставляя меня с Винсентом.
Одна – и в то же время очень.
– Я выпью немного красного вина, – выпаливаю я.
Мне хочется пнуть себя. Кто просит красное вино на домашней вечеринке? Мой любимый напиток для уютных вечеров с соседями по комнате – катастрофа, ожидающая своего часа, когда вокруг летает так много локтей.
Но Винсент даже не моргает. Он подзывает Прию, которая занята раздачей банок пива половине команды по лакроссу и передает мой заказ. Она тянется за вином в коробке, но Винсент перенаправляет ее к неоткрытой бутылке, спрятанной в шкафчике с другой стороны бара. Прия приподнимает бровь и бросает на меня взгляд, который немного впечатляет и сильно заинтриговывает.
– Что за особый случай? – поддразнивает она.
– Мой день рождения, – говорит Винсент. Его тон скучающий, но на щеках появляется румянец. Я наблюдаю, как вынимается пробка и мое личное вино наливается в красный стаканчик.
– Держи, детка, – говорит Прия.
– Большое спасибо, – я прикладываюсь носом к краю и принюхиваюсь. – Черт. Это настоящее вино?
Винсент расплывается в улыбке.
– Конечно.
– Я знаю! Просто имела в виду, что оно вкусно пахнет. Не то, что в коробках, – целых три секунды я убеждена, что в глазах Винсента, честное слово, мерцают звездочки, прежде чем понимаю, что это всего лишь отражение гирлянд, прикрепленных к карнизу над кухонными шкафчиками.
Винсент такой высокий, что даже в ботинках на каблуках мне приходится задирать подбородок, чтобы взглянуть на него. В последний раз, когда мы виделись, он сидел. Теперь, когда оба стоим прямо, я вспоминаю, как хорошо наши тела соединяются. Он смог поднять меня только одной здоровой рукой. Интересно, что бы смог сделать двумя.
О боже. Может, красное вино – плохая идея?
– Как твое запястье? – выпаливаю я.
Более смелая девушка могла бы погладить его по тыльной стороне ладони или провести кончиком пальца по коже, но вместо этого я сжимаю пластиковый стаканчик с вином обеими руками так, что побелели костяшки пальцев, что полностью разрушает весь процесс соблазнения.
– Намного лучше, – говорит Винсент. – Физиотерапевт разрешил снова играть. Вчера на тренировке я действительно смог справиться с мячом, что стало облегчением.
«Хотелось бы, чтобы ты справился со мной…»
– Ты собираешься что-нибудь пить? – спрашиваю я, внезапно почувствовав, что пить в одиночестве не хочется.
Винсент качает головой.
– Я в порядке. Пытаюсь сохранить ясную голову.
– Для чтения стихов?
– Очевидно. Я уже пролетел с Блейком трезвым. Не могу снова выставить себя дураком.
– Ты отлично справился. Не будь так строг к себе.
Уголок рта Винсента приподнимается в полуулыбке, и это похоже на лучшую порцию крепкого алкоголя, которую я когда-либо пробовала. Нет, никакого ожога, просто медленная волна жара, разливающаяся глубоко в животе. Это почти чересчур.
Я опускаю взгляд на стакан с вином и чувствую, как Винсент прижимается своим бедром к моему.
– Я действительно рад, что ты здесь, Холидей, – говорит он. – Особенно после понедельника. Я знаю, что это было… – он замолкает и гримасничает, что почти подводит итог катастрофе, которой закончилось наше небольшое занятие.
– Я хотела поговорить об этом, на самом деле…
Слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.
Дерьмо.
Все идет не по плану. Я должна быть легкой и веселой. Не стоило произносить громкую речь – не тогда, когда я почти уверена, что снова скажу что-то не то и все испорчу.
Но Винсент расправляет плечи, словно физически готовится к любому словесному адскому огню, который я могу обрушить, и внезапно мне кажется необходимым прояснить ситуацию. Даже если придется выкрикивать слова поверх песни Doja Cat17.
– Винсент, я…
– Дружище!
Вся храбрость мгновенно улетучивается.
По другую сторону барной стойки стоит баскетболист. Он такой же высокий, как и Винсент, около семи футов ростом, плюс-минус дюйм, но щеки кругленькие и лицо определенно мальчишеское. Думаю, он первокурсник. Хотя не совсем уверена, потому что больше была сосредоточена на Винсенте и парнях, которых видела в Starbucks.
Мускулы на челюсти Винсента дергаются – единственный признак того, что тот раздражен.
– В чем дело? – спрашивает он.
Резкий тон Винсента не переубедил парня.
– У тебя есть копия ключа от подвала? Джабари сказал, что внизу есть несколько бочонков, которые мы можем принести, – взгляд скользит мимо Винсента и останавливается на мне. – Привет, я Гриффин!
Он пытается протянуть руку через стойку для рукопожатия, но Винсент делает шаг вперед и создает человеческую стену между мной и товарищем по команде. Я мысленно радуюсь этому. Возможно, он усвоил урок.
– Ключ в моей комнате.
– Круто. Ты можешь отдать ключ от комнаты? Или сам пойдешь и заберешь его?
– Не помню, куда я его положил. Но не хочу, чтобы ты выворачивал мою спальню наизнанку. Зачем тебе вообще нужны бочонки? Здесь полно алкоголя.
– Но мы хотели устроить соревнование на бочонках, – печально говорит Гриффин.
Винсент вздыхает и поворачивается ко мне. Возникает странное чувство, что он вот-вот спросит разрешения и тут же я снова вспоминаю, что не могу владеть им.
– Иди, займись делами, – говорю я, ободряюще похлопывая его по плечу, но это оказывается просто предлогом, чтобы провести ладонью по изгибу мышцы. Я не могу вспомнить ее название, но, может, стоит пригласить его на урок анатомии.
Боже, мне действительно нужно отставить вино.
К счастью, здесь достаточно темно и Винсент не видит, как сильно я краснею.
– Ты же остаешься, верно? – спрашивает он, все еще выглядя встревоженным. – Мы еще поговорим?
– Нет, я сделала прическу и макияж, проделала весь этот путь пешком, только чтобы выпить бесплатно вина, – я бросаю на него многозначительный взгляд. – Конечно, я остаюсь. Кто-то должен убедиться, что Нина не нарушает международную этику игры в пив-понг.
Винсент не выглядит убежденным, но Гриффин позади него снова скулит.
– Я найду тебя позже, хорошо? – говорит он. Это звучит как обещание.
Однако, как только Винсент исчезает в толпе, я внезапно и с болью осознаю тот факт, что стою совершенно одна в доме, полном незнакомых людей. Глубоко вздохнув, я выхожу из-за стойки и ныряю в толпу, присоединяясь к потоку людей, направляющихся в столовую.
Я испытываю облегчение, когда нахожу Нину, расположившуюся по одну сторону стола для пив-понга.
Однако она не так рада меня видеть, как я ее.
– Где Винсент? – спрашивает она.
– Ему пришлось пойти уладить кое-какие дела.
Возможно, сегодняшний вечер был не очень-то идеальным для того, чтобы попытаться поговорить с Винсентом наедине. Люди пьяны, шумят и отчаянно хотят заполучить его частичку. Товарищи по команде, другие спортсмены, ребята из его класса, девочки, которые наблюдают из всех углов комнаты и ждут своего шанса – все они увлечены стратегической игрой, чтобы завоевать внимание Винсента хотя бы на несколько секунд. Поговорить хоть несколько минут до того, как кто-то другой ворвется, чтобы украсть именинника.
Тут начинает доходить, что я тоже выжидаю.
– Иди за ним, – приказывает Нина, читая мои мысли. – Прояви себя.
– Он сказал, что найдет меня сам, – как только произношу это, я понимаю, что Нина права. Ожидание только даст время все обдумать и убедить себя, что добром это не закончится. Или, что еще хуже, в результате я проведу весь вечер, так и не сумев толком поговорить с Винсентом.
– Ты не можешь говорить, что ненавидишь пассивных главных героинь, а потом быть пассивной, Кендалл.
– Знаю, – фыркаю я. – Дай мне минутку, хорошо?
Что нужно, так это мгновение в относительной тишине, чтобы собраться, привести в порядок волосы, промокнуть помаду и напомнить себе, что я плохая сучка, которая вполне способна соблазнить Винсента Найта, а потом не волноваться, если все закончится чем-то меньшим, чем поездкой в закат.
Нина издает радостный возглас, бросая еще один шарик для пив-понга в чашку на другом конце стола, где двое парней смотрят друг на друга так, словно поняли, что влипли по уши. Я бы осталась и насладилась ее триумфом, но у меня на сегодня другие планы.
