Текст книги "Призрак с Кейтер-стрит"

Автор книги: Энн Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Тогда… может быть, мы сумеем убедить его…

Но Кэролайн знала, что у нее не хватит смелости на это. Эдвард разозлится и погрузится в горькую и холодную отчужденность. Она уже проходила через такое несколько раз… например, когда противостояла ему по поводу Джералда Хапвида. Это было много лет назад и сейчас выглядит немного глупо, но то давнишнее охлаждение в отношениях трудно забыть.

Кроме того, Кэролайн боялась того, что он хотел скрыть от нее. Может быть, Питт не узнает?

Но он узнал. Инспектор Питт вернулся через два дня вечером – и, возможно, для того, чтобы застать Эдварда врасплох, не зашел утром, чтобы предупредить их. Они все были дома.

– Это уже становится неудобным, мистер Питт. – Эдвард встретил его прохладно. – Что случилось на этот раз?

– Мы установили, что вы шли вдоль Кейтер-стрит от без пяти одиннадцать до нескольких минут после одиннадцати.

– Не было никакой нужды приходить ко мне, чтобы сказать мне это. – Эдвард был резок. – Так как я пришел домой в одиннадцать пятнадцать, то это вполне очевидно.

Кажется, ничто не могло расстроить Питта.

– Вам это очевидно, потому что вы знаете, что делали, а мы, вынужденные верить вашим словам, были удовлетворены, лишь получив необходимые доказательства. Если бы убийцы могли быть пойманы на основании их собственных слов, наша работа была бы не нужна.

Эдвард весь напрягся:

– На что вы намекаете, мистер Питт?

– Мы установили, что вы ушли от миссис Этвуд без четверти одиннадцать. Вам нужно около получаса спокойной ходьбы, чтобы дойти до вашего дома, и, таким образом, вы шли вдоль Кейтер-стрит от без пяти одиннадцать в течение десяти минут.

Эдвард весь побелел.

– Вы не имеете права!..

– Было бы много легче, сэр, и намного быстрее, если бы вы дали нам адрес миссис Этвуд раньше. Теперь, может быть, вы будете так добры и скажете мне, где были в ночь, когда была убита Хлоя Абернази?

– Если вы знаете, где я был в ночь, когда была убита Лили, то должны понимать, что никакого отношения к этим убийствам я не имею, – процедил Эдвард сквозь зубы. Впервые он выглядел действительно напуганным. – Что, вы думаете, я могу сказать вам о Хлое Абернази?

– Только то, где вы были. – Питт широко улыбнулся. – И, если возможно, с кем.

– Я был с Аланом Гутбертсоном у него дома. Мы обсуждали деловые вопросы.

Улыбка Питта стала еще шире:

– Прекрасно! Он говорит то же самое. Но так как он очень хороший знакомый мисс Абернази, мы должны были удостовериться в том, что он был с нами абсолютно честен. Благодарю вас, мистер Эллисон, вы оказали большую помощь полиции, а также мистеру Гутбертсону. Я вам очень благодарен. Мэм, – он слегка поклонился, – желаю вам всего наилучшего.

– Кто такая миссис Этвуд, папа? – сразу же спросила Сара. – Я не припоминаю, чтобы ты упоминал о ней.

– Я сомневаюсь, что упоминал. – Эдвард отвернулся. – Она довольно скучная особа, всегда зависела от человека, который когда-то помог мне. Затем он умер. Она заболела, и я иногда оказываю ей посильную помощь. Она не прикована к постели, но близка к этому, редко выходит из дома… Если вы хотите, то можете посетить ее сами, но я предупреждаю вас: она довольно скучна и у нее не все в порядке с головой. Миссис Этвуд путает обрывки воспоминаний с фантазиями, хотя в другое время изъясняется довольно ясно. Я не сомневаюсь, это происходит оттого, что она много времени проводит одна и читает дешевые любовные романы.

Облегчение было огромным, но позднее ночью Кэролайн проснулась и начала думать. Сначала она раздумывала, почему Эдвард так старался скрыть свой визит к этой миссис Этвуд. Действительно ли он хотел защитить больную женщину? Или она была слишком простой, слишком шумной, из низкого сословия, и он не желал быть связанным с ней?

Затем более сильное беспокойство охватило ее, и от него никак нельзя было избавиться. Кэролайн мучил один вопрос. Она боялась, что Эдвард имеет какое-то отношение к смерти Лили. Сейчас он лежал рядом с ней и спал. Они были замужем более тридцати лет. Как она могла даже допустить такую мысль, что он убил девушку на улице? Какой она должна быть женой, чтобы рассматривать эту мысль, пусть всего лишь одну секунду? Кэролайн всегда думала, что любила Эдварда – не страстно, конечно, но достаточно сильно. Она знала его хорошо… или думала так до этой недели. Теперь она поняла, что в нем было нечто такое, чего она совсем не знала.

Кэролайн жила с ним в одном доме, спала в той же постели более тридцати лет и родила ему троих детей. Четверых, если считать сына, который умер, когда ему было несколько дней отроду. И при этом она действительно может думать, что он мог удавить девушку… Чего тогда стоит ее многолетнее родство с ним? Что подумал бы или почувствовал Эдвард, если бы мог проникнуть в ее мысли? Она полностью запуталась, стыдилась собственных мыслей, и ей было очень страшно.

Глава 7

На следующей неделе в начале сентября, когда стояла жаркая безветренная погода, Милли прибежала к Шарлотте в сад. Ее лицо было бледным, девушка выглядела сильно взволнованной. Она держала в руке листок бумаги.

Шарлотта отложила в сторону мотыгу, которой разрыхляла почву вокруг цветов. Ей нравилось это занятие; кроме того, оно служило отговоркой, чтобы не следить за варкой варенья, которое Сара должна будет потом разложить по банкам. Но Сара ушла с Домиником на какое-то собрание, Эмили была на теннисном пикнике в компании группы из высшего света, включая Джорджа Эшворда, а мама навещала Сюзанну.

– Что это, Милли?

– Будьте добры, мисс Шарлотта… Утром я нашла это письмо. Целый день думала, что с ним делать. – Она протянула листок бумаги.

Шарлотта взяла его и прочитала.

«Лили, душка,

Я ни буд придуприжатъ тибя болше. Либа ты зделаш как тибе сказан либа тибе будит хуже».

Письмо не было подписано.

– Где ты его нашла? – спросила Шарлотта.

– В ящике, в моей комнате, мисс. Где раньше жила Лили.

– Понятно.

– Я правильно поступила, мисс?

– Да, Милли, правильно. Определенно. Было бы очень неправильно не принести его мне. Это письмо… оно может оказаться очень важным.

– Вы думаете, его написал убийца, мисс?

– Я не знаю, Милли. Вероятно, нет, но мы должны передать его полиции.

– Да, мэм, но Мэддок сейчас занят. Он распаковывает ящики с вином, хозяин велел ему сделать это немедленно.

– Ничего, Милли. Я передам сама.

– Но, мисс Шарлотта, вы не можете выходить из дома одна…

Шарлотта глянула на нее:

– Хорошо, Милли, ты должна будешь пойти со мной.

– Я, мисс Шарлотта? – Служанка застыла в ужасе, широко раскрыв глаза.

– Да, ты, Милли. Иди и накинь пальто. Скажи миссис Данфи, что ты пойдешь со мной по очень важному делу. Ступай же.

Через сорок пять минут Милли сидела в комнате ожидания полицейского участка, а Шарлотта была проведена в маленькую комнатку мистера Питта и там ждала его возвращения. Комната была скучной, казенной и слегка запыленной; в ней были три кресла, одно из них на колесиках, стол с закрытыми ящиками и конторка, тоже закрытая. Пол в комнатке был покрыт коричневой краской, довольно истертой, с отпечатками ног, идущих от двери к столу и обратно.

Шарлотта пробыла там около десяти минут, когда дверь открылась и в комнату заглянул некто маленького росточка, но разодетый сверх всякой меры. От удивления его лицо вытянулось:

– Эй, мисс! Вы уверены, что вы в правильной комнате?

– Я думаю, что да. Я жду мистера Питта.

Он внимательно осмотрел ее снизу доверху:

– Вы не похожи на «нос».

– Извините?

– Вы не выглядите, как «нос». – Он вошел и плотно закрыл за собой дверь. – Информаторы, шпики для легавых.

– Для кого? – Она нахмурилась, пытаясь понять его.

– Для полиции! Вы сказали, что хотите видеть мистера Питта?

– Да.

Он неожиданно оскалился, показав поломанные зубы:

– Вы его знакомая?

– Я пришла по делу, которое, простите за откровенность, вас не касается. – Шарлотта не хотела быть грубой. Мужчина выглядел безвредным и, похоже, был настроен миролюбиво.

– По делу? Вы не выглядите так, будто у вас есть какие-то дела с легавыми. – Он сел в кресло напротив, глядя на нее с дружеским любопытством.

– Вы здесь работаете? – спросила Шарлотта с сомнением.

– О да! – Он снова оскалился. – У меня тоже дело.

– Действительно?

– Важное, – кивнул он, его глаза заблестели. – Делаю очень много для мистера Питта. Не знаю, как бы он управлялся без меня.

– Должна вам сказать, он как-то обходится, – сказала Шарлотта, улыбнувшись.

Он не обиделся.

– Ах, мисс, это потому, что вы не разбираетесь, прошу прощения.

– В чем?

– В работе, мисс. В том, как дела делаются. Могу поспорить, вы даже не знаете, как разбить барабан или как крестить вещи и огородить их в конце концов…

Шарлотта была полностью растеряна, но, несмотря на это, заинтересовалась.

– Нет, – призналась она. – Я даже не знаю, о чем вы говорите.

– А-а… – Он уселся поудобнее. – Но вы увидите, я знаю все. Это у меня в крови. Рожденный в трущобах, я вырос там. Мать умерла, когда мне было около трех. Так мне сказали. Я был очень маленьким. Мне посчастливилось, что…

– Посчастливилось? Вы имеете в виду, кто-то пригрел вас?

Он бросил на нее презрительный, но в то же время дружелюбный взгляд:

– Я имею в виду, они разглядели мои возможности… что если я останусь маленьким, то могу быть им полезен.

Шарлотта вспомнила о том, что Питт рассказывал ей о маленьких мальчиках и каминных трубах. Дрожь пробежала по ее телу.

– У вас не было семьи? Где ваш отец? Как насчет дедушек и бабушек?

– Папашка вздернулся в сорок втором, когда я родился, а дедуля уплыл. Так мне сказали. У мамочки был брат, отличный щипач, но он не хотел возиться с малышом. Никакой пользы от малютки. Кроме того, щипачество – не то искусство, которое нуждается в детях.

– Что такое «вздернулся»? – спросила Шарлотта.

Он провел рукой по горлу, затем поднял ее вверх, изображая веревку.

Шарлотта зарделась от смущения:

– О, я соболезную… я…

– Не принимайте близко к сердцу, – оборвал он. – Мне бы все равно лучше не стало.

– Ваш дедушка ушел в море… он вернулся?

– Благослови вас Господь, мисс! Вы действительно из другого мира. Он не ушел в море, мисс, он был сослан в Австралию.

– О! – Шарлотта не знала, что ответить на это. – А ваш дядя?

– Щипач – тот, кто крадет из карманов, мисс. Очень деликатное искусство. Детей для этого не пользуют, как и для некоторых других дел. Я был ему без пользы, понятно? Так что отдали меня воспитателю, который научил меня святому искусству хапанья, по-вашему – воровству шелковых платочков из дамских карманов, мисс. Чтобы отработать свое содержание, так сказать. Затем, когда я стал старше, но не сильно вырос, он продал меня первоклассному грабителю. Я мог пролезть сквозь любую решетку. Сложиться и проползти, как змея. Они находят жило, я вхожу, открываю дверь для них и выхожу.

– Что такое «жило»? – Шарлотта знала, что отец бы очень рассердился, если бы узнал об этом экстраординарном разговоре, но это был мир, который интересовал и пугал ее так, что она была не в силах отвернуться от него. Этот мир притягивал ее, как притягивает ребенка заживающая ранка, которую он постоянно расчесывает.

– Богатый дом. Может быть, такой, в каком вы живете. – Он, казалось, не испытывал к ней никакой враждебности, скорее даже находил ее интересной.

– Я не думаю, что у нас есть что-то стоящее для кражи, – честно призналась Шарлотта. – Что случилось с вами затем?

– Ну, наступило время, когда я стал слишком большим для воспитателя. Правда, перед этим его поймали, и я больше никогда его не видел. Но он научил меня множеству вещей. Например, как пользоваться его инструментами, как найти место, чтобы зазвездить окно…

– Застеклить окно? – уточнила она неуверенно.

Он взорвался звонким громким смехом.

– Дай вам бог всякого хорошего. Вы очень забавны. Зазвездить окно… Смотрите. – Он встал со своего места и подошел к окну. – Скажем, вы хотите пройти через этот кусок стекла. Значит, вы опираетесь о него… – Он продемонстрировал это. – Прикладываете сюда нож, около края, и давите сильно, но мягко, аккуратно, пока стекло не треснет. Не так сильно – чтобы стекло не выпало, соображаете? Затем кладете коричневый бумажный пластырь на это место так, чтобы оно склеилось, и вот… Вы можете вынуть стекло абсолютно без шума. Просуньте руку в дыру и откройте задвижку на двери. – Он обернулся и посмотрел на нее с триумфом.

– Я поняла. Вас когда-нибудь ловили?

– Конечно, но ты всегда ожидаешь чего-то подобного.

– Вы не подумывали найти… э… постоянную работу? – Шарлотта не хотела сказать «честную» работу. По какой-то непонятной причине она не могла обидеть этого человека.

– У меня есть готовая к работе команда, мои инструменты, хорошая ворона, самая красивая канарейка в Лондоне; я живу на хазе, приятной и удобной. Есть несколько кукольных лавочек на случай, если для нас наступят плохие времена… Что мне еще нужно? Чтобы я пошел горбатиться на завод за несколько пенсов в день?

– А птицы для чего?

– Птицы? – Он поморщился. – Какие птицы?

– Ворона и канарейка.

Он захохотал от неподдельной радости.

– С вами приятно говорить, мисс. Вы – сама свежесть… Ворона – это лепила, человек от медицины; а в данном случае это парень, который стоит на шухере и подает сигналы, если покажется кто-то подозрительный – например, прохожий или легавый, или кто-нибудь еще. А канарейка – это тот, кто носит ваши инструменты. Если вы классный грабитель, вы не носите свои инструменты сами. Идете на место, внимательно осматриваете все вокруг, и только затем, если все чисто, ваша канарейка приносит вам их. Обычно это женщина. Так лучше. Бесси была красива, как летний день…

– Что с ней случилось?

– Она умерла от холеры в шестидесятом, за год до Американской войны.[5]5
  Речь идет о Гражданской войне в США (1861–1865).


[Закрыть] Бедняжка.

– Сколько ей было?

– Восемнадцать, как и мне.

Моложе Эмили, моложе Лили Митчелл… Она жила в трущобах, носила инструменты грабителю и умерла от болезни в восемнадцать лет. Это было существование, по сравнению с которым чистая, аккуратная жизнь Шарлотты с ее мелкими трудностями казалась скучной и неинтересной. Единственными крупными событиями, которые произошли в ее жизни, были любовь к Доминику и смерть Лили. Все остальное было удобно и скучно. Все ли постельное белье мы починили? Какое варенье варить, сливовое или абрикосовое? Что надеть на званый вечер в пятницу? Мне действительно нужно быть вежливой с викарием? И всё. В то время как есть люди, такие, как этот маленький смешной человечек, которые должны бороться за кусок хлеба. Некоторые из них проигрывали. Самые маленькие и слабенькие – самые уязвимые.

– Мне очень жаль. – Это было все, что она могла сказать.

Он пристально посмотрел на нее и произнес:

– Вы забавное создание.

Не успела Шарлотта отреагировать на эти слова, двери в комнату открылись, и вошел Питт. Его лицо вытянулось от удивления, когда он увидел ее. Очевидно, что люди на входе не предупредили его.

– Мисс Эллисон! Что вы здесь делаете?

– Она ждет вас! – Человечек вскочил со своего места, сильно возбужденный. – Она сидит здесь уже полчаса. – Он вытащил из кармана изящные золотые часы.

Питт внимательно посмотрел на них.

– Где ты их взял, Уилли?

– У вас какие-то нехорошие мысли обо мне, мистер Питт.

– У меня и характер нехороший тоже. Где ты взял их, Уилли?

– Я купил их, мистер Питт. – В его возмущении не было слышно гнева, звучали только нотки невиновности.

– У кого? В одной из твоих кукольных лавочек?

– Мистер Питт! Это настоящее золото, это качество.

– Тогда ломбард.

– Нехорошо, мистер Питт! Я купил их в респектабельном месте.

– Хорошо, Уилли. Выйди и попытайся уговорить сержанта, пока я поговорю с мисс Эллисон.

Уилли приподнял шляпу и очень старательно поклонился.

– Вон, Уилли!

– Да, мистер Питт. Доброго вечера, мэм.

Питт закрыл за ним дверь и показал Шарлотте на кресло. Теперь, когда инспектор остался с ней один на один, он казался не таким уверенным, стесняясь обшарпанной обстановки. Шарлотте хотелось помочь ему быть раскованнее, и она сразу же протянула ему письмо.

– Наша новая служанка Милли дала мне его около часа назад. Она нашла его утром в своей комнате. Должна пояснить, что в этой комнате раньше жила Лили.

Питт взял письмо и развернул его. Прочел, поднял и посмотрел на свет:

– Не выглядит старым, и вряд ли это настоящий почерк. Я думаю, мы можем предположить, что она получила его незадолго до того, как была убита.

– Это угроза? – Шарлотта подвинулась немного ближе, чтобы самой взглянуть на письмо.

– Трудно рассматривать его как что-то другое. Хотя, конечно, в любом случае это не может быть смертельной угрозой.

Мир, полный страхов, открылся в воображении Шарлотты. Бедная Лили! Кто угрожал ей и почему она не чувствовала, что может обратиться к ним за помощью? Какая невидимая борьба происходила под наглаженной черно-белой формой прислуги в их доме?

– Как вы думаете, что они хотели от нее? – спросила она. – Кто написал письмо? Вы сможете найти их и наказать?

– Они, может быть, не убивали ее.

– Мне неважно! Они напугали ее! Они пытались заставить ее сделать что-то, а она не хотела! Разве это не преступление?

Инспектор смотрел на нее с удивлением. Он понимал ее гнев, негодование, чувство жалости и, возможно, вины, потому что все произошло у нее под носом, а она ничего не заметила.

– Да, это преступление… если только мы сможем доказать его. Но мы не знаем, кто написал письмо и что хотел от нее. А бедняжка мертва и не может написать жалобу.

– Вы собираетесь искать его? – настаивала Шарлотта.

Питт протянул руку, чтобы дотронуться до нее, затем опомнился и отдернул ладонь:

– Мы попытаемся. Но я сомневаюсь, что человек, который написал письмо, ее и убил. Она была удавлена сзади проволокой, точно таким же способом, как Хлоя Абернази и служанка Хилтонов. Взломщик мог угрожать двум служанкам, но он никогда бы не подумал угрожать такой особе, как Хлоя Абернази. – Его глаза открылись шире оттого, что ему пришла новая мысль. – Если только он не принял ее за Лили… Они были одинакового роста, и цвет волос у них совпадал. Возможно, в темноте…

– Почему он угрожал им? Я имею в виду двух служанок.

– Почему? Грабители часто используют служанок, чтобы те посмотрели и потом рассказали им, где находятся ценности в доме. Может быть, она отказалась и… – Он вздохнул. – Но, мне кажется, этот метод используется редко и совсем не обязателен. Грабитель может узнать достаточно много от служанок, которые работают в доме и много болтают.

– Почему она не пришла к нам?

– Вероятно, потому, что это был вовсе не грабитель, а воздыхатель, – ответил Питт. – Что-то, что, как она считала, вам знать необязательно. То, что, она думала, вы не одобрите. Я думаю, мы никогда не узнаем об этом.

– Но вы попытаетесь узнать?

– Да, мы попытаемся. И вы поступили совершенно правильно, принеся письмо сюда. Спасибо.

Шарлотте стало очень неуютно под его взглядом, и она снова осознала обшарпанность комнаты, в которой находилась. Что заставило его стать полицейским? Она поняла, как мало знает о нем. И, как обычно это случалось ранее, ее мысли вылились в слова.

– Вы всегда были полицейским, мистер Питт? – спросила она.

Вопрос удивил инспектора, но тут же в его глазах мелькнула искра удовлетворения, которую в любое другое время она сочла бы оскорбительной.

– Да, с семнадцати лет.

– Почему? Почему вы захотели стать полицейским? Здесь вам приходится иметь дело с таким количеством… – Она не могла найти точных слов для всего того убожества и нищеты, которые себе представляла.

– Я вырос в деревне. Мои родители состояли на службе – мать кухаркой, отец лесничим. – Он скривился, как бы вспомнив о разнице их положений. – Они состояли на службе у знатного богатого человека. У него были дети, один сын – примерно моего возраста. Мне было позволено сидеть в классной комнате во время уроков. Мы играли вместе. Я знал о деревне больше, чем он. У меня были друзья среди охотников, браконьеров и цыган. Все это было захватывающе интересно для сынка из господского дома с множеством сестер и бесконечными уроками. Однажды из поместья были украдены фазаны. Обвинили моего отца. Его судил выездной судья и признал виновным. Отец был сослан в Австралию на десять лет. Естественно, в душе я был уверен, что он не делал этого. Я потратил много времени, чтобы доказать это, но не преуспел. Вот тогда я и решил…

Шарлотта представила себе ребенка, полного заботы и отчаяния, смятенного и мучающегося от несправедливости. Она почувствовала нежность к нему, и это напугало ее. Девушка быстро встала и вздохнула.

– Я поняла. И вы оказались в Лондоне. Как интересно. Спасибо за то, что вы мне рассказали. Сейчас я должна возвращаться домой, а то домашние будут волноваться.

– Вы не должны идти домой одна, – нахмурился он. – Я пошлю с вами сержанта.

– Я думала, что, возможно, вы захотите поговорить с Милли, и взяла ее с собой.

– Я не вижу причин, почему я должен говорить с ней сейчас. Но я рад, что вы догадались взять ее с собой. – Он улыбнулся и помахал рукой. – Прошу прощения за мои сомнения в вашем здравом смысле.

– До свидания, мистер Питт. – Шарлотта пошла к двери.

– До свидания, мисс Эллисон.

Она знала, что он стоит в дверях, наблюдая за ней, и из-за этого была жутко неловкой. Она чуть не упала, переступая через порог; ей пришлось схватить Милли за руку, чтобы не потерять равновесие. Почему самый обычный полицейский заставляет ее чувствовать себя такой… такой растерянной?

Через три дня Шарлотта посетила дом Абернази. Она была там одна, потому что Сара и мама находились буквально за углом, у викария.

– Хотите еще чаю, мисс Эллисон? Так благородно с вашей стороны посетить нас.

– Благодарю вас. – Шарлотта подвинула свою чашку. – Приятно видеть, что вы выглядите намного лучше.

Миссис Абернази мило улыбнулась.

– Когда снова видишь в доме молодых людей, это помогает. После смерти Хлои так долго никто не заходил… По крайней мере, мне так казалось. Никто, особенно молодые люди, не хочет посещать дом в трауре. Слишком чувствительное напоминание о смерти, когда каждый хочет думать о жизни.

Шарлотта хотела успокоить ее, дабы та не полагала, что друзья Хлои оказались бездушными и думали больше о своих развлечениях, чем о ее горе.

Она подалась немного вперед:

– Может быть, они не хотят вторгаться? Когда кто-то глубоко шокирован, он не знает, что сказать. Невозможно поправить положение, и каждый боится быть неуклюжим, боится ухудшить положение, сказав что-нибудь глупое…

– Вы очень добры, моя дорогая Шарлотта. Я хотела бы, чтобы бедняжка Хлоя искала таких друзей, как вы, а не таких безголовых, какие у нее были. Все началось с этого ужасного Джорджа Эшворда…

– Что? – Шарлотта так удивилась, что забыла о всякой вежливости.

Миссис Абернази посмотрела на нее с легким недоумением:

– Я не хотела, чтобы Хлоя была так дружна с лордом Эшвордом. Я знаю, что он джентльмен, но иногда знатные особы имеют такие странные привычки, которые даже мы, люди не из высшего круга, не одобряем и себе не позволяем.

– Я не знала, что Хлоя была знакома с лордом Эшвордом. – Теперь Шарлотта действительно была встревожена. Она представила себе личико Эмили. – Она хорошо его знала?

– Много лучше, чем хотели бы ее отец и я. Но он обворожил ее, и он имел титул. Вы не можете указывать молодой девушке… – Она заморгала.

Шарлотта хотела бы сменить тему разговора – она знала, что это может только усилить боль там, где она уже и так была слишком глубока, – но ради Эмили она должна знать.

– Вы думаете, он плохо обращался с Хлоей? Что он был недостаточно открыт с ней?

– Мистер Абернази очень рассердится на меня за то, что я вам это говорю, – ее лицо осунулось, – но я думаю, что, если бы Хлоя не знала этого человека, она бы сейчас была жива.

Шарлотта почувствовала, будто входит в темный коридор и какие-то тени надвигаются на нее.

– Что вы имеете в виду, миссис Абернази?

Женщина подалась вперед, вцепилась в руку Шарлотты:

– О, пожалуйста, не спрашивайте об этом! Мистер Абернази говорит, что у меня могут быть жуткие неприятности, если я буду болтать об этом слишком много.

Шарлотта положила другую руку поверх руки миссис Абернази, и та крепко вцепилась в руку девушки.

– Конечно, не буду, но мне хотелось бы знать, почему вы считаете, что Джордж Эшворд так плохо влиял на нее. Я встречала его, и хотя он мне безразличен, я бы не судила его так строго, как вы.

– Он обольщал Хлою, заставляя ее верить в такие вещи, которые недостойны девушки ее положения. Он водил ее в места, где были женщины низкой нравственности.

– Откуда вы знаете? Хлоя говорила вам об этом?

– Она с нами мало разговаривала. Но я слышала от тех, кто видел их там. Один джентльмен, друг мистера Абернази, говорил ему, что он видел Хлою там, где не ожидал увидеть девушку из уважаемой семьи.

– И этому другу можно доверять? Может быть, он ошибался или преувеличивал? У него не было злобы на вашу семью? Не было желания испортить репутацию Хлои?

– О, вовсе нет. Самый честный из мужчин! Боже мой…

– Тогда простите меня, но что он делал в таком месте, которое вы мне описали?

Миссис Абернази растерялась на миг:

– Моя дорогая Шарлотта, для мужчин все по-другому! Им можно посещать места, абсолютно неприемлемые для женщин высоких моральных качеств. Мы все должны принимать такие вещи.

Шарлотте совсем не хотелось принимать такие вещи, но ситуация не позволяла начинать спор на данную тему.

– Я понимаю. И вы чувствуете, что именно лорд Эшворд ввел Хлою в нежелательную компанию и даже уговорил ее делать нечто, неприемлемое не только для нее, но для любой девушки благородного воспитания?

– Да, я так думаю. Хлоя не принадлежала к его миру. И я думаю, она умерла потому, что он пытался ввести ее в свой мир.

– Позвольте мне правильно понять вас, миссис Абернази. Вы говорите, что думаете, будто лорд Эшворд или кто-то из его круга убил Хлою?

– Да, Шарлотта, я верю в это. Но вы обещали не говорить никому, что я так думаю. Ничто не может вернуть Хлою, и мы не можем мстить таким людям.

– Кто-то должен не допустить повторения этого. – Шарлотта начала сердиться. – Фактически, это чья-то обязанность.

– Но Шарлотта, пожалуйста, я ничего не знаю! Это все мои глупые фантазии. Может быть, я совершенно не права, и я, возможно, несправедлива… – Она встала, очень обеспокоенная, и всплеснула руками. – Вы мне обещали!

– Миссис Абернази, моя родная сестра – близкая знакомая лорда Эшворда. Если то, что вы сказали, – правда, как я могу не проявлять интереса к вашим чувствам, правильные они или нет? Я обещаю, что ничего не скажу, если только не увижу, что Эмили в опасности. Тогда я не смогу молчать.

– Моя дорогая! – Миссис Абернази почти упала в кресло. – О, моя дорогая Шарлотта!.. Что мы можем сделать?

– Я не знаю, – честно призналась девушка. – Вы рассказали мне все, что знали и в чем уверены, или у вас есть причины подозревать?

– Я знаю, что он пьет слишком много, но благородные господа часто пьют. Я знаю, что он увлекается азартными играми, но мне кажется, он может себе это позволить. Я знаю, что бедняжка Хлоя была очарована им, что он буквально обворожил ее и она видела в нем всех героев своих романтических грез. Я знаю, что он ввел ее в свой социальный мир, где стандарты сильно отличаются от наших и где делают ужасные вещи ради развлечения. И я верю, что если бы она оставалась в своем мире, в мире господ среднего достатка из уважаемых семей, она бы сейчас была жива. – Слезы текли по лицу миссис Абернази, когда она наконец-то остановилась. – Простите меня. – Она взяла носовой платок и начала тихо всхлипывать.

Шарлотта обняла ее и крепко прижала к себе. Она чувствовала жалость к ней, потому что ничего не могла для нее сделать, и вину, потому что разбередила ее рану, заставляя ее говорить. Шарлотта держала ее, немножко покачиваясь, как будто миссис Абернази была малым ребенком, а не женщиной возраста ее матери.

По дороге домой девушка не могла решить, говорить ли ей с мамой или с Сарой, но они были слишком заняты своими делами и ничего не заметили. Весь вечер она сидела молча, изредка и машинально отвечая на вопросы. Доминик сделал пару замечаний по поводу ее рассеянности, но даже ради него она не могла перестать беспокоиться.

Если миссис Абернази права, то Джордж Эшворд не просто повеса и распутник, он становится опасным и, может быть, даже замешан в убийстве. Было бы невероятным предположить существование нескольких убийц на Кейтер-стрит, поэтому выходило, что он убил также и Лили, и служанку Хилтонов. Если, конечно, был замешан в этом. Может быть, несколько его дружков в сильном подпитии подкараулили… Какая ужасная мысль!

Но самые грустные размышления касались Эмили. Неужели та не подозревала, даже не догадывалась, о его вине? А если она выдала свои подозрения в его присутствии, то тоже, возможно, будет найдена мертвой на улице?

У Шарлотты не было никаких доказательств. Может, это все существовало только в искаженном горем воображении миссис Абернази, отчаянно нуждающейся в том, чтобы найти кого-то виновного, и предпочитающей неизвестности какое-то решение? И если Шарлотта скажет Эмили о своих подозрениях, без доказательств, та наверняка не поверит, и будет очень разгневана. Она может даже – назло Шарлотте – рассказать обо всем этом Джорджу Эшворду, чтобы выказать свое доверие к нему, тем самым приблизив свою смерть…

Что же делать? Шарлотта обвела глазами лица родных, когда все сидели в гостиной после обеда. У кого спрашивать совета? Папа с мрачным видом просматривает газету; вероятно, читает последние новости с биржи. Он будет сердит за то, что его прервали, и вообще он склонен одобрять Эшворда.

Мама вышивает. Выглядит бледной. Бабушка все еще не простила ее за подозрения насчет папы и за его визиты к миссис… как же ее имя? В последние дни она почти не разговаривала, отделываясь мелкими колкими замечаниями. В любом случае абсолютно бесполезно спрашивать совета у бабушки. Она либо скажет об этом каждому в комнате, либо замучает ее своими инсинуациями.

Эмили музицирует на фортепьяно, сидящая рядом с ней Сара играет в карты с Домиником. Может ли Шарлотта посоветоваться с Сарой? Конечно, ей очень хотелось поговорить с Домиником, поделиться с ним своими мыслями, спросить его совета. Но внутри росло сопротивление. Она боялась, что Доминик даст ей не мудрый и серьезный совет, в котором она нуждалась, а такой, который его ни к чему не обяжет.

У нее также не было большого доверия к Саре, но никого, кроме нее, больше не оставалось. Возможность поговорить с сестрой появилась, когда все расходились по комнатам.

– Сара?

Та остановилась, удивившись:

– Я думала, ты уже пошла спать.

– Я хочу поговорить с тобой.