355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Энн Перри » Призрак с Кейтер-стрит » Текст книги (страница 2)
Призрак с Кейтер-стрит
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 19:22

Текст книги "Призрак с Кейтер-стрит"


Автор книги: Энн Перри



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Дорогой мой, она всего-навсего предана своей кузине и поэтому защищает ее, – быстро сказала Марта, видя, как лицо Шарлотты заливается краской от гнева.

– Преданность – это не добродетель, Марта. Если ты, заблуждаясь, хвалишь то, что является происками дьявола, то это ведет к опасности. Достаточно вспомнить Хлою Абернази, несчастное дитя. И Сюзанна – ее тетя, а не кузина.

Внутри Шарлотты все еще пылало пламя.

– Что общего между Хлоей Абернази и Сюзанной? – спросила она.

– Плохая компания, мисс Эллисон, плохая компания. Мы все – беззащитные существа, и в плохой компании женщины, особенно молодые, легко становятся жертвой порока, подпадают под дьявольское влияние мужчин и заканчивают свою жизнь в нищете, в одиночестве.

– Хлоя вовсе не была такой.

– Вы, мисс Эллисон, очень мягкосердечны, как и подобает женщине. Вы не должны знать о таких вещах, и ваша мама заслуживает похвалы за то, что уберегла вас от этого. Но большие пороки начинаются с малого. Вот почему даже самая невинная из женщин нуждается в защите мужчин, которые замечают семена греха вовремя, чтобы не дать им прорасти. И плохая компания – это также семя греха, дитя мое. Не может быть сомнений в этом. Бедняжка Хлоя проводила много времени с дочерями Мэдисона незадолго до своей смерти. И, возможно, вы недостаточно правильно оцениваете их легкомыслие, фривольную косметику на их лицах, фасоны их платьев, направленные на то, чтобы привлечь внимание мужчин, их бесцельные визиты без сопровождения компаньонки… и все это при потворстве миссис Мэдисон. Но я уверен, что ваш отец знает об этом и не позволяет вам водить знакомство с такими людьми. Вы должны быть благодарны ему за то, что не лежите сейчас убитая на улице.

– Я знаю, они постоянно смеялись и хихикали, – медленно сказала Шарлотта. Она пыталась вспомнить сестер Мэдисон, увидеть в них зачатки греха, о котором говорил викарий. Ее память воспроизвела много всякой романтической чепухи – и ничего вредоносного. Пустое, бессмысленное, конечно, но ничего безнравственного, даже в зародыше. – Однако я не помню ничего зловредного в них.

– Не зловредного. – Викарий изобразил легкую покровительственную улыбку. – Грех – это не зло, мое дорогое дитя. Грех – это начало дороги к проклятию, к потаканию плотским желаниям, к прелюбодейству и к служению золотому тельцу! – Его голос крепчал, и Шарлотта инстинктивно поняла, что это начало проповеди. Она вся сжалась в отчаянии.

– Миссис Преббл, – она подалась вперед, притворившись, будто согласна, – пожалуйста, скажите мне, что вам хотелось бы, чтобы мы сделали. Что еще мы можем совершить, дабы содействовать облегчению жизни бедных? Я уверена, мама и сестры будут рады это знать.

Марта была немного напугана силой, вложенной в голос Шарлотты, но она также, казалось, была рада прекратить разговор о грехе.

– О, я уверена, любые одеяла, и особенно детская одежда. Вы знаете, у бедных всегда так много детей… Больше, чем у тех из нас, которые живут в более комфортных условиях.

– Естественно, – подал голос викарий, чье массивное лицо располагалось на широких плечах, как у гранитного монумента. – Потому что они не знают меры и рожают больше детей, чем могут содержать, из-за чего и бедствуют. Они накладывают на нас обязанность заботиться об обеспечении их нужд. Я полагаю, все это происходит из-за их терпеливости в несчастье, из-за нашей христианской благотворительности и добродетели.

Шарлотта не стала отвечать на это. Она допила чай и встала:

– Спасибо за чай. Я согрелась и освежилась. Должна вернуться домой до вечера, пока не начало холодать. Я передам маме, что варежки вам понравились. Она будет очень рада, что мы можем сделать и другие вещи для бедных. Одежду для детишек, например… Я начну завтра. Мы все сделаем очень хорошо.

Миссис Преббл проводила ее до двери. В холле она взяла девушку за руку:

– Дорогая Шарлотта, не осуждайте моего мужа. Он желает нам блага и не хотел говорить так резко. Я уверена, что он так же, как и любой из нас, расстроен из-за произошедшей трагедии.

– Конечно, я понимаю.

Шарлотта расслабилась, ничего, однако, не понимая. Она не могла хорошо думать о викарии, но ей было жаль Марту. Девушка не представляла себе, как можно жить с таким человеком. Хотя, возможно, он не сильно отличался от других мужчин, которые сурово осуждали сестер Мэдисон. По правде говоря, девицы были довольно скучными. Но не греховны… просто глупы.

Марта засмеялась:

– Вы очень добры, моя дорогая. Я знала, что вы поймете. – Стоя на крыльце, она наблюдала за тем, как Шарлотта уходит.

Два дня спустя они все сидели в одной из комнат и шили детскую одежду, которую заказала миссис Преббл. В это время Эдвард, как обычно, вернулся домой.

Они слышали, как закрылась входная дверь. Послышались неразборчивые голоса, когда Мэддок взял пальто и шляпу, но какое-то время спустя в комнате у двери вместо Эдварда показался Мэддок.

– Мадам… – Он посмотрел на Кэролайн, его лицо горело.

– Да? – удивилась та, еще не предполагая ничего плохого. – В чем дело? Это был не мистер Эллисон?

– Да, мадам. Не будете ли вы так любезны выйти в холл?

Теперь Шарлотта, Эмили и Сара – все уставились на него. Кэролайн встала:

– Конечно.

Как только она вышла, девушки дружно переглянулись.

– Что случилось? – возбужденно спросила Эмили. – Думаете, папа пришел с кем-то? Кто бы это мог быть?.. Возможно, богатый мужчина из города?

– Тогда почему он не входит? – спросила Шарлотта.

Сара нахмурилась и смотрела на потолок в раздражении:

– Ну, Шарлотта, он хочет вначале посоветоваться с мамой, представить его… Может быть, он считает, что мы не должны встречаться с ним. А может быть, это кто-то в беде… кто-то, кому нужна помощь.

– Как скучно, – вздохнула Эмили. – Ты думаешь, это какой-нибудь нищий, в стесненных обстоятельствах?

– Я не знаю. Папа, может быть, оставит Мэддока позаботиться о нем, но, естественно, он должен сказать маме об этом.

Эмили встала и пошла к двери.

– Эмили! Ты не должна подслушивать.

Та прижала палец к губам, засмеялась и спросила:

– А ты не хочешь узнать?

Шарлотта вскочила на ноги, подошла к Эмили и прижалась к ней.

– Конечно же, хочу. Открой немножко дверь. Маленькую щелочку.

Эмили уже сделала это. Они сгрудились около щелки, и через мгновение Шарлотта почувствовала прямо за собой теплое дыхание Сары; ее вечернее платье из тафты чуть шуршало.

– Эдвард, ты должен уничтожить газеты, – говорит Кэролайн. – Скажешь, что потерял их.

– Мы не знаем, будет ли это в газетах.

– Конечно, будет! – Кэролайн была сердитой и расстроенной. Ее голос дрожал. – И ты знаешь, что…

Шарлотта затаила дыхание. Мама готова предать ее.

– …что газета может быть оставлена там, где одна из девочек может увидеть ее, – продолжала Кэролайн. – И слугам я тоже не позволю ее читать. Бедная миссис Данфи иногда пользуется газетой, чтобы завернуть кухонные остатки, а Лили употребляет их для чистки.

– Да, – согласился Эдвард. – Да, моя дорогая, ты права. Я прочитаю газету и уничтожу ее перед тем, как вернусь домой. Было бы еще хорошо, если бы мы могли сделать так, чтобы мама не услышала об этом. Это предохранит ее от ненужных переживаний.

Кэролайн согласилась, хотя и без уверенности, что это выполнимо.

Шарлотта тихо засмеялась, уткнувшись лицом в спину Эмили. Лично она была уверена, что бабушка была упрямее, чем турецкие солдаты в Крыму, о которых та всегда упоминала. Очевидно, Кэролайн думала так же. Но что же все-таки случилось? От любопытства Шарлотта вся кипела.

– Была ли бедная девушка… – Кэролайн сглотнула комок в горле. Они слышали это, даже стоя за дверью. – …Задушена, как Хлоя Абернази?

– Едва ли как Хлоя Абернази, – поправил Эдвард, но его голос тоже дрожал, как будто бы реальность только что застала его врасплох. – Хлоя была респектабельной девушкой. Эта же служанка Хилтонов… ну… кажется, не принято говорить плохо о мертвых, особенно убитых таким ужасным способом, но она была особой сомнительной репутации. Для приличной девушки она имела слишком много ухажеров. Я смею сказать, что именно это и привело ее к такой ужасной смерти.

– Эдвард, ты говорил, что ее нашли на улице?

– Да, на Кейтер-стрит, меньше чем за полмили от дома викария.

– Разве Хилтоны живут не на улице Расмор? Которая начинается от Кейтер-стрит в ее дальнем конце? Я полагаю, она вышла встретить кого-то, и это… это случилось.

– Тише, моя дорогая. Это ужасно, грязно… Давай больше не будем говорить об этом. Нам лучше пойти в комнату, а то дети начнут удивляться, почему нас нет. Я надеюсь, соседи не станут обсуждать это событие. Полагаю также, у Доминика будет достаточно здравого смысла промолчать… по крайней мере, о самых грязных, зверских сторонах преступления.

– Ты ведь случайно узнал об этом – только потому, что находился на Кейтер-стрит в то же время, когда там работали полицейские. Иначе в темноте ты бы ничего не увидел.

– Я должен предупредить его, чтобы он не болтал. Мы же не хотим, чтобы девочки расстроились. И служанки тоже. Но я хотел бы переговорить с Мэддоком. Пусть он проследит, чтобы ни Дора, ни Лили не ходили одни, пока этот бандит не будет пойман. – Раздался звук шагов – папа пошел к двери в комнату.

Шарлотта почувствовала, как локоть Эмили вонзился ей под ребра, и девушки бросились на свои места. Они сидели довольно неловко, с плохо расправленными юбками, когда дверь открылась.

Лицо Эдварда было бледным, но он был абсолютно собран.

– Добрый вечер, мои дорогие. Надеюсь, вы хорошо провели день?

– Да, спасибо, папа, – сказала Шарлотта с придыханием. – Вполне хорошо. Спасибо.

Но ее мысли были далеко от этой комнаты. Они метались по темной улице, в каком-то невообразимом кошмаре мрачных фигур, внезапной боли, задыхающихся звуков… и смерти.

Глава 2

Эмили была взволнована. Был один из тех дней, которые она любила даже больше, чем день, следующий за ним. Сегодня – день мечтаний, день подготовки, день последнего стежка, тщательной подборки нижнего белья, мытья головы и причесывания, щипцов для завивки волос, и затем, в самую последнюю минуту, множества деликатных прикосновений к лицу.

Сегодня вечером они идут на бал в доме полковника Деккера, его жены и, что более интересно, его сына и дочери. Эмили видела их только дважды, но слышала от Люси Сандельсон любопытные истории об их роскошном стиле жизни, их элегантности, их нарядах по последней моде. Особенно опьяняюще действует на сознание их круг знакомств – сплошь богатые и благородные. Этот бал обещал им, при определенном везении, удаче и умении вести себя, открытие бесчисленных дверей в мир, о котором они до сих пор могли только мечтать.

Сара собиралась пойти в голубом – мягкий бледно-голубой цвет прекрасно ей шел. Он оттенял кожу, подчеркивая ее нежность и высвечивая голубые глаза девушки. Этот цвет очень хорошо подошел бы также и Эмили, дополняя теплые тона ее щек, подчеркивая цвет ее глаз и темный цвет волос. Но, конечно, это не украсило бы ни одну из них, если бы они носили платья одного и того же цвета. Они выглядели бы смешно. Саре, естественно, принадлежало право первого выбора.

Шарлотта выбрала роскошный вишнево-розовый цвет, который также очень хорошо пошел бы и Эмили. Но, если честно, эти тона более подходили Шарлотте с ее каштановыми волосами и кожей цвета меда. Никто не назвал бы ее глаза голубыми, они были серыми при любом освещении.

Для Эмили оставались только желтые и зеленые цвета. В желтом она всегда выглядела усталой. Кстати, Сара в желтом тоже выглядела ужасно. Только Шарлотту красил желтый цвет. Так что, мрачно посмеявшись над этой ситуацией, Эмили остановилась на зеленом, очень легком, светлее, чем зеленые яблоки. Теперь, держа платье перед собой, она должна была признать, что этот вариант оказался весьма удачным. Платье действительно великолепно подходило ей. Эмили выглядела в нем утонченной и по-весеннему юной, подобно некоему дикому цветку, распустившемуся на пустыре. Она смотрелась совершенно естественно, без всяких ухищрений. Если, одетая в это платье, она не вызовет восхищения и не привлечет внимания кого-либо из друзей семьи Деккеров, она не заслуживает успеха.

Сара была замужем и поэтому не являлась ее конкуренткой. Сестры Мэдисон были непривлекательно смуглыми, и, если честно, обе довольно-таки раздались в талии. Может, они переедают?.. Люси достаточно красива, но неуклюжа. И еще Эмили знала, что Шарлотта будет вне конкурса, потому что всегда портила прекрасное впечатление, производимое ею на окружающих, – стоило лишь ей открыть рот. Почему Шарлотта всегда должна говорить то, что думает, вместо того, чтобы – она была достаточно умна и знала это – говорить то, чего люди от нее ожидают?

Это зеленое платье действительно было великолепным. Эмили должна иметь другой наряд тех же оттенков для дневного времени… Где пропадает Лили? Она должна принести щипцы для завивки!

Эмили подошла к двери.

– Лили?

– Иду, мисс Эмили. Одну минуточку, я сейчас приду!

– Что ты делаешь?

– Последние стежки на платьях мисс Шарлотты и мисс Эмили.

– Щипцы остынут! – Действительно, порой Лили бывает такой глупой! Она хоть иногда думает?

– Они еще слишком горячие, мисс Эмили. Я уже иду.

На этот раз Лили выполнила свое обещание, и через полчаса Эмили была полностью довольна собой. Девушка медленно крутилась перед зеркалом. Отражение было великолепным; она ничего не могла придумать, что бы добавить или изменить. Лучшее отображение, которое Эмили могла представить, – юная, но не совсем наивная, неземная, но вполне достижимая.

Кэролайн вошла в комнату и стояла сзади.

– Эмили, ты крутишься перед зеркалом слишком долго. За это время можно запомнить каждую складку на платье. – Ее отражение в зеркале улыбнулось, встретившись со взглядом Эмили. – Радость моя, тщеславие – не самое привлекательное качество женщины. Даже если ты красавица – а ты достаточно хороша, но не красавица, – будет правильно, если ты притворишься, что тебе это безразлично.

Эмили подавила смех. Она была слишком возбуждена, чтобы обижаться.

– Но мне не хочется, чтобы все вокруг были безразличны к моей красоте… Ты готова, мама?

– Думаешь, я что-то должна сделать еще? – Кэролайн усмехнулась.

Эмили покрутилась вокруг, взмахнув юбкой. Затем она оглядела мать критическим взглядом. На любой другой коричнево-золотое платье выглядело бы мрачно, но с прекрасной кожей Кэролайн и ее волосами цвета красного дерева оно смотрелось великолепно. Эмили ничего не оставалось, кроме как одобрить ее наряд.

– Спасибо, – сказала Кэролайн с некоторой горечью в голосе. – Ты готова спуститься вниз? Все, кроме тебя, уже готовы ехать.

Эмили стала осторожно спускаться по лестнице, поддерживая платье. В экипаже она оказалась первой.

Всю дорогу девушка молчала. В ее голове мелькали – все быстрее и быстрее – образы красивых мужчин, разнообразные лица, еще не знакомые, неясные; все взоры были обращены на нее, на то, как она танцевала; музыка звенела в ее ушах, теле и ногах, а она порхала, едва касаясь поверхности. Эмили вообразила себе следующий день. Поклонники толпятся у ее дверей, приходит много писем, затем начинается борьба за ее внимание… Жалко, что с некоторых пор джентльмены не устраивают дуэлей. Конечно, все это должно быть на современном уровне. Может быть, один из них будет носить титул… Выйдет ли она за него замуж? Станет титулованной особой – леди Такая-то? Сначала будет долгое страстное ухаживание. Его семья подберет для него кого-то еще, кого-то из его социального круга, наследницу, но он будет готов рискнуть всем ради Эмили… Сладость мечты!..

Все оказалось гораздо более буднично, когда они прибыли на место. Но Эмили осознавала разницу между мечтой и реальностью.

Они рассчитали отлично – наверняка время приезда планировала мама. Бал был уже в разгаре. Они услышали музыку, как только поднялись на лестницу перед парадным входом. У Эмили перехватило дыхание, от возбуждения она тяжело задышала. Более пятидесяти человек плавно и беспорядочно кружились, как цветы на ветру; краски женских нарядов смешивались друг с другом, перемежаясь черным строгим цветом костюмов мужчин. Музыка напоминала лето, вино и смех.

О них объявили. Папа и мама медленно пошли вниз по ступеням, за ними Доминик и Сара, затем Шарлотта. Эмили колебалась, набираясь смелости. Неужели все эти глаза смотрят на нее? О да, пожалуйста, пусть будет так, чтобы они смотрели на нее! Она деликатно приподняла юбку всего на дюйм или два и начала спуск по лестнице. Это был момент чрезвычайно новый для нее, вкусный, напоминающий первые ягоды клубники в году, одновременно сладкие и кисловатые, определяющий новый этап в жизни.

Ее формально представили молодому человеку, но большая часть этого представления прошла мимо Эмили. Она только узнала, что он сын семьи. Для нее это стало горьким разочарованием. Реальность разбила остатки мечты. Он был краснолицый, с маленьким носом и определенно слишком тучный для своего возраста.

Эмили сделала реверанс, как диктовали приличия, и, когда он пригласил ее на танец, приняла приглашение. Никакие правила хорошего тона не указывали, как вести себя иначе, и она послушно подчинилась правилам. Он танцевал плохо.

После танца Эмили присоединилась к группе молодых девушек, большинство из которых она знала раньше – по крайней мере, изредка встречала. Разговор едва теплился и был чрезвычайно глупым, потому что все мысли девушек были направлены на мужчин, которые либо кучковались в дальнем конце зала, либо танцевали с другими. Те редкие реплики, которые произносились, не были услышаны ни теми, кто их произносил, ни теми, кому они были адресованы.

Эмили видела Доминика и Сару рядом друг с другом и маму, танцующую с полковником Деккером. Шарлотта разговаривала, пытаясь заинтересовать молодого человека, который выглядел элегантно и несколько утомленно.

Прошло с полчаса, отыграли несколько танцев, когда молодой Деккер подошел к Эмили. Он привел с собой самого красивого молодого человека из всех, кого она когда-либо видела. Тот был не выше среднего роста, курчавые темные волосы обрамляли его лицо, цвет которого был превосходен. Черты обыкновенные, ничем не выдающиеся, глаза большие; однако сильнее всего поразило Эмили другое – он излучал уверенность, что было необыкновенно красиво само по себе.

– Мисс Эмили Эллисон, – молодой Деккер слегка поклонился, – могу я представить вам лорда Джорджа Эшворда?

Эмили протянула руку и присела в реверансе, опустила вниз глазки, чтобы скрыть подбирающуюся к ее щекам краску возбуждения. Она должна вести себя так, словно встречает лордов каждый день и это совершенно ее не волнует.

Он говорил с ней. Эмили едва слышала слова, но отвечала на вопросы с изяществом.

Разговор шел формально, немного неестественно, но это вряд ли имело какое-то значение. Деккер был ослом – достаточно было толики ее внимания, чтобы поддерживать разговор с ним, – но Эшворд был совершенно другим. Эмили чувствовала, как он разглядывал ее, и это было одновременно опасно и волнительно. Он был мужчиной, который мог добиться всего, чего хотел. И он достигал этого своей утонченностью, поскольку в нем не было ни особого нахальства, ни особой скромности. У Эмили побежали мурашки по телу, когда она почувствовала, что стала объектом его интереса.

В течение следующего часа она танцевала с ним дважды. Джордж не был настойчив. Двух раз было достаточно. Большее привлекло бы внимание, может быть, папино, что могло все испортить.

Эмили видела папу в другом конце комнаты, танцующего с Сарой, и маму, которая пыталась не выказывать открытого восхищения полковником Деккером и в то же время стараясь не обидеть его или не создать ситуацию, которая вызвала бы ревность других. В иное время Эмили с удовольствием взяла бы несколько уроков, наблюдая за мамой. Но в данный момент у нее было свое дело, которое требовало от нее хитрости и ума.

Она болтала с одной из сестер Мэдисон, и в то же время ее постоянно беспокоил взгляд лорда Эшворда, устремленный на нее с другого конца зала. Нужно стоять прямо. Отклонение назад было особенно неприличным, делало безобразной линию груди и не украшало подбородок. Нужно улыбаться, но улыбка не должна быть бессмысленной. Жесты должны быть красивыми. Она никогда не забудет, как некрасивые руки другой сестры Мэдисон, в общем-то очаровательной женщины, неудачно продемонстрированные, лишили ее весьма многообещающего поклонника. Жестикуляция – это то, в чем не преуспела Сара. А вот Шарлотта, как ни странно, умела показать руки. Она была несдержанна на язык, но у нее были прелестные ручки. Теперь она танцевала с Домиником, ее головка откинулась вверх, глаза сияли. На самом деле Эмили иногда сомневалась, был ли у Шарлотты врожденный здравый смысл. Ну зачем ей Доминик? У него нет влиятельных друзей и, конечно, никаких связей. Действительно, устроился он великолепно, но это обстоятельство не имело никакого отношения к Шарлотте. Только дурак идет по дороге, которая ведет в никуда. Да, некоторых людей невозможно понять!

До полуночи Эмили танцевала с Джорджем Эшвордом еще два раза, но они не обсуждали дальнейшие встречи или его визиты к ней. Девушка уже начала беспокоиться, что не преуспела, как ей казалось вначале. Папа скоро решит, что пора идти домой. Она должна что-то предпринять в оставшиеся несколько минут – или шанс будет упущен, а это будет ужасно. Эмили не могла так быстро потерять первого лорда, с которым разговаривала так раскованно и свободно, самого красивого из всех мужчин и, что ей особенно нравилось, такого умного и уверенного.

Эмили прекратила разговор с Люси Сандельсон, извинилась, сославшись на то, что здесь слишком жарко, и направилась в оранжерею. Там наверняка холодно, но на какие только неудобства не пойдешь ради достижения поставленной цели.

Она ждала там пять минут, которые показались ей вечностью, когда наконец-то послышался звук шагов. Эмили не обернулась, притворившись, будто увлечена рассматриванием азалий.

– Я надеюсь, вы не замерзнете здесь окончательно и сумеете вернуться в зал раньше, чем я уйду.

Эмили почувствовала, как кровь прихлынула к лицу. Это был Эшворд.

– Конечно, – сказала она спокойно, насколько могла. – Я не знала, что вы видели, как я уходила. Я не хотела, чтобы это было очевидным. – Какая ложь. Если бы она не знала, что он наблюдает за ней, она бы вернулась и затем вышла бы опять. – В комнате стало жарко и немного душно. Столько людей…

– Вы не любите общество? Я так разочарован. – Он сказал именно это. – Я надеялся, что смогу пригласить вас и, может быть, мисс Деккер, сопровождать меня и одного-двух моих друзей на скачки через неделю. Там будет много народу – весь светский Лондон. Вы станете украшением общества, особенно если наденете платье такого же прекрасного цвета, какое на вас сейчас. Оно напоминает мне о юности и весне.

Эмили задохнулась от волнения, настолько, что не могла говорить. Скачки! С лордом Эшвордом! Весь светский Лондон!.. Мечты мелькали в ее глазах в таком изобилии, что она не могла отделить их друг от друга. Может быть, даже принц Уэльский будет там. Он любит скачки. Она купит другое платье зеленого цвета, платье для скачек, такое шикарное, что все головы будут повернуты в ее сторону.

– Вы молчите, мисс Эллисон, – сказал Джордж, стоя за ее спиной. – Я буду ужасно разочарован, если вы не пойдете. Вы здесь самое очаровательное создание. И я обещаю, что толпа на скачках не будет такой плотной, как в этом зале. Все будет происходить на открытом воздухе, и если нам повезет, то будет солнечный день. Пожалуйста, скажите, что вы придете.

– Спасибо, лорд Эшворд. – Она должна сохранять голос спокойным, как будто ее часто приглашали на скачки лорды, и это не являлось причиной для ажитации. – Я буду очень рада пойти. Не сомневаюсь, это будет прекрасное событие, и мисс Деккер – очень приятная компания. Я так понимаю, она уже согласилась?

– Естественно. В противном случае я не был бы так настойчив, приглашая вас. – Это была ложь, но ей не нужно об этом знать.

Когда папа пришел сказать ей, что время возвращаться домой, Эмили послушно пошла за ним, улыбаясь. Голова кружилась от счастья.

Для скачек выдался прелестный денек – один из тех прохладных ослепительных солнечных дней поздней весны, когда кажется, что даже воздух сверкает. Эмили уговорила папу купить ей еще одно новое платье зеленого цвета. Самым решительным аргументом в уговорах было то, что наряд поможет ей успешно привлечь будущего мужа, – беспроигрышное оружие в разговорах с папой. Три дочери – серьезное испытание для любого состоятельного мужчины со связями, если он желает видеть их успешно выданными замуж. Сара уже устроена – если и не блестяще, то, по крайней мере, приемлемо. Доминик был представительным мужчиной с достаточными средствами. Он необычайно красив, обладает легким характером и хорошими привычками.

Шарлотта, конечно, абсолютно отличается от сестер. Эмили не могла представить себе ее удачно устроенной. По своей природе она была очень неуживчивой – мужчины не любят женщин, всегда готовых к спору, – и слишком непрактичной в своих желаниях. Шарлотта ценила в мужчине самые странные и абсолютно не пригодные для будущей жизни качества. Эмили пыталась разговаривать с ней на эту тему, указывая, что финансовые средства и социальный статус вместе с приемлемой внешностью и характером, к тому же еще и с хорошими манерами – то, к чему стоит стремиться, хотя, конечно, далеко не все девушки могли этого добиться. Но Шарлотта игнорировала эти рассуждения и не рассматривала их серьезно.

Однако сегодня все это не имело значения. Эмили была на скачках с лордом Джорджем Эшвордом, мисс Деккер и молодым человеком, которого она почти не замечала. Он определенно представлял гораздо меньше интереса, чем Эшворд, и поэтому в данный момент не принимался во внимание.

Первый заезд уже закончился, и Джордж выиграл довольно приличную сумму. Он сообщил, что знает хозяина лошади, и это придало их поездке еще большее значение. Эмили прогуливалась вдоль беговой дорожки с зонтиком от солнца в руке, наслаждаясь чувством своего превосходства. Она шла под руку с аристократом, к тому же необыкновенно красивым, выглядела модно и очень привлекательно, и знала это. Чего еще можно желать? Она входила в элиту!

Второй заезд был малоинтересен, но третий стал большим событием на ипподроме. В толпе, словно в развороченном улье пчел, воцарилось возбуждение. Люди стали хаотично двигаться, с яростью толкая друг друга локтями и пытаясь пробраться к букмекеру, который выкрикивал ожидаемые шансы каждой лошади, поднимая ставки. Мужчины в элегантных и щегольских костюмах громко хохотали, передавая горсти денег из рук в руки.

Вдруг, пока Эшворд обсуждал с кем-то лошадиные ноги, качество сердца, умение жокея и другие вещи, в которых она совершенно ничего не понимала, Эмили стала свидетельницей инцидента, приковавшего ее внимание. Дородный джентльмен громко радовался своему везению, размахивая крупной купюрой в руке. Он сделал шаг или два в направлении болезненного вида господина в темном костюме, мрачного, как будто из похоронного бюро.

– Проиграл, старина? – спросил толстяк весело. – Никогда не унывай. Удача придет к тебе! Нельзя же проигрывать все время. Продолжай ставить. Это я тебе говорю. – И он опять громко захохотал.

Худой мужчина смотрел на него с вежливым унынием.

– Простите, сэр, вы со мной разговариваете? – Он говорил очень тихо. Если бы Эмили стояла не так близко к ним, она бы не расслышала слов.

– Вы выглядите, словно вас посетила неудача, – продолжал толстяк сочувственным тоном. – Это бывает даже с лучшими из нас. Попытайтесь снова, я советую.

– Конечно, сэр. Но я уверяю вас, что не проигрывал.

– А, – толстяк оскалился и подмигнул. – Не хотите признаться в этом, да?

– Я уверяю вас, сэр…

Толстяк засмеялся и похлопал собеседника по руке. В этот момент какой-то прохожий поскользнулся и начал падать в сторону, толкнув толстяка. Тот в свою очередь упал вперед почти в руки угрюмого мужчины в похоронной одежде. Последний вытянул вперед обе руки, чтобы удержать тяжеленного собеседника или отодвинуть его от себя. Участники инцидента начали извиняться и отряхивать одежду.

Поскользнувшийся гражданин пробормотал что-то, увидел в отдалении знакомого и, продолжая говорить, ушел. Тут откуда-то материализовалась молодая женщина, подошла к худощавому мужчине и попросила его немедленно пройти с ней, чтобы быть свидетелем ее большого выигрыша. Тут же двое других парней, обсуждающих заслуги или недостатки какой-то лошади, встали на их место.

Толстяк отряхнулся и тяжело вздохнул. Затем он неожиданно перестал перебирать руками и сунул их в карманы своего пиджака. И вытащил их пустыми.

– Часы! – Он застонал, как от сильной боли. – Деньги, где деньги? Печатки! У меня было три печатки на браслете от часов… Где они? Меня ограбили!

Эмили дернула Эшворда за рукав.

– Джордж! – настойчиво сказала она. – Я только что видела, как ограбили человека. У него забрали часы и печатки!

Эшворд обернулся. Легкая снисходительная улыбка была на его лице.

– Моя милая Эмили, на скачках это обычное явление.

– Но я видела это! Все было проделано очень умно. Этот мужчина толкнул его сзади и повалил на другого, тот обхватил его руками и, как фокусник, обчистил его карманы! Вы ничего не собираетесь делать?

– Что вы предлагаете? – Его брови поползли вверх. – Человек, который взял вещи, будет безосновательно обвинен, вещи уже переданы кому-то, кого ни вы, ни жертва не видели…

– Но все это произошло только минуту назад! – запротестовала она.

– И где же вор?

Эмили посмотрела вокруг. Не было никого из тех, кого она видела раньше, за исключением жертвы и двух беседующих граждан. Она беспомощно посмотрела на Джорджа:

– Я его не вижу.

Тот широко улыбнулся:

– Конечно, нет, и даже если бы вы попыталась преследовать его, то на вашем пути стояли бы специально поставленные люди, которые блокировали бы дорогу. Вот так они работают. Это искусство, так же как искусством являются способы избегать карманников. Не думайте об этом. Просто не носите денег в карманах юбки. Эти типы чрезвычайно легко грабят и женщин тоже.

Эмили внимательно посмотрела на него. Теперь он заговорил серьезно:

– Не могли бы вы сделать небольшую ставку на лошадь Чарли? Могу уверить вас, что она займет по крайней мере третье место.

Эмили согласилась. Делать ставки очень волнительно, это пробуждает азарт, а так как деньги не ее, то она не могла ничего проиграть, а возможно, даже получилось бы что-то выиграть. Но много важнее финансовой стороны процесса понимание, что она является частью этого нового блестящего мира, о котором мечтала с тех пор, как стала взрослеть.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю