Текст книги "Хорошее время для убийства"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Теперь он разозлился по-настоящему; Мередит даже испугалась.

– Поняла, – кротко кивнула она.

Фирон оттаял, но явно не собирался продолжать разговор на неприятную для себя тему.

– У меня дела. Позвоните, если захотите, чтобы я оседлал вам кобылу; к тому времени, как придете, она будет готова.

– Спасибо. – Оба встали.

– До свидания, – неуклюже попрощался Фирон, пытаясь быть вежливым.

– До свидания! – Мередит выскользнула на улицу – он распахнул для нее дверь – и быстро зашагала домой. Визит привел ее в замешательство и не принес удовлетворения. Она ругала себя: вот дура! Вломилась к человеку в дом! И главное, все равно не узнала, был ли Том тем мужчиной, которого она видела в спальне у Гарриет. Мередит нахмурилась. Если Гарриет не была ни больна, ни пьяна, то что же с ней случилось?

* * *

Примерно в то же время старший инспектор Маркби, который находился на службе в бамфордском полицейском участке, получил ответ на этот вопрос.

Пирс встретил его словами:

– Отчет о вскрытии по делу Нидэм!

Маркби снял пальто и набросил его на крючок. Он не сразу сел за стол; сначала подошел к окну и осмотрел узамбарскую фиалку. Рядом с самым большим горшком находились горшки поменьше; Маркби пытался разводить фиалки, но пока безрезультатно.

Он сел и взял стопку бумаги, аккуратно сложенную на столе. Через секунду он негромко присвистнул:

– Пирс!

– Что, сэр?

– Покойная была напичкана транквилизаторами!

– Их нельзя мешать со спиртным, – откликнулся Пирс. – А вы ведь сказали, что все охотники выпили по рюмочке-другой.

– Да, выпили. Транквилизаторы… – Маркби откинулся на спинку кресла. – Ничего удивительного, что она упала. Конечно, она выглядела и вела себя странно. Полагаю, теперь с молодого Парди можно снять обвинения. Правда, его можно обвинить в неосторожности. Но падение, скорее всего, было неизбежным, потому что у Гарриет Нидэм кружилась голова. Спиртное взаимодействовало с таблетками. Странно… – Старший инспектор прищурился и невидящим взглядом посмотрел на календарь, висящий на дальней стене. – По-моему, мисс Нидэм не была похожа на дамочек, которые злоупотребляют транквилизаторами. Очень хладнокровная, уверенная в себе… не нервная, не депрессивная.

– Никогда не знаешь… – глубокомысленно вздохнул Пирс.

– Точно. Если дело кончится тем, что молодому Парди предъявят более легкое обвинение, Динс будет очень доволен. А может, и разочарован. Кстати, он уже закончил свою книгу; говорит, что скоро ее можно будет купить. Книга называется «Молодые бунтари».

– Надо будет поискать в магазине, – уклончиво заметил Пирс.

– Речь в ней идет о юнцах, которые входят в различные радикальные группировки и совершают акты насилия, руководствуясь благими, в общем, целями. Например, громят научные лаборатории, выпускают из клеток подопытных крыс и кроликов и так далее. Или ходят на демонстрации… как Парди. Может быть, я не прав, но мне кажется, что Динс охотно воспользуется «делом Парди» для дополнительной саморекламы. Только вряд ли у него что-нибудь получится. Коронерское расследование наверняка завершится вердиктом: смерть в результате несчастного случая.

Маркби снова обратился к отчету.

– Зачем же она так напилась? Только на наших глазах она пропустила не одну «стременную». Должно быть, перед выездом из дома выпила еще чего-нибудь. Если бы ее остановили на дороге и измерили уровень алкоголя в крови, она бы лишилась водительских прав как минимум на год и заплатила бы солидный штраф. Вряд ли коронер вынесет вердикт о непредумышленном убийстве. Дурак Парди не мог знать, что его поступок приведет к таким трагическим последствиям. И потом, она все равно упала бы на охоте – у первого же барьера, который пришлось бы брать!

– А что насчет письма, которое получил мистер Фирон?

– О, здесь совершенно другое дело, и мне не терпится докопаться до сути. Я почти уверен, что письмо написал Парди, но пока ничего не могу доказать. Готов поставить последние деньги на то, что были и другие письма. Завтра утром я наметил себе съездить к главе местных охотников и расспросить его. Пропала суббота! Возможно, неизвестный угрожал и ему, а может, председатель знает, кто еще из охотников получал такие письма. Кстати, расспросите их всех. В письме, полученном Фироном, содержится масса грязных угроз и оскорблений. Вдруг Парди, если это его дело, допустил оплошность и послал кому-нибудь письмо от руки? Хотя, когда аноним вырезает буквы из газет, он обычно подобных ошибок не совершает. Посмотрим.

* * *

– Входите, дорогой мой, входите! – пригласил старшего инспектора полковник Стенли. – Извините, что не встаю. Проклятый ишиас! Сегодня меня скрутило так, что ни сесть, ни встать. Сижу весь день на диване, прямо как старуха какая-нибудь. Выпить хотите?

– Обычно я говорю: нет, я на дежурстве, – улыбнулся Маркби, пожимая руку председателю Бамфордского охотничьего общества.

– Конечно. Но это обычно. Мы ведь с вашим отцом вместе ходили в школу. Правда, он был старше меня. Я был еще зеленым новичком, а он учился в шестом классе. Очень достойный малый; на нас, малышню, и внимания не обращал. И правильно делал, кстати. Так выпьете виски? Окажите мне любезность. И мне тоже налейте, и капельку содовой, только немного.

Маркби «оказал любезность» и сел в широкое мягкое кресло, обитое ситцем. Стены комнаты были увешаны спортивными призами и снимками охотников. Свет серого зимнего субботнего утра проникал в комнату через высокие окна, занавешенные выцветшими бархатными портьерами. В гостиной пахло табаком и псиной. В большом камине ревел огонь, от поленьев летели искры. Несмотря на беспорядок, здесь чувствовался истинно английский дух и истинно английский уют.

– Мне не нужно спрашивать, что привело вас ко мне! – отрывисто заявил Стенли.

– Да. Очень жаль. – Маркби сжал в руке стакан с темно-желтой жидкостью.

– Полагаю, не нужно говорить вам, как я расстроен. И другие тоже. Она была славная девушка, славная!

– Да, нам будет ее очень не хватать.

– Дорогой мой… – Стенли помолчал. – Да, вот именно, вот именно. Что же вы намерены предпринять?

– Вы слышали о том, что в крови покойной нашли следы транквилизаторов?

– Да, слышал. Не скрою, мне это кажется очень странным. Гарриет не была нервной особой. На моих глазах она брала такие препятствия, перед которыми и мужчина сробеет!

– Дело запутывается… Скажите, как по-вашему, упала бы она с коня, если бы не приняла таблетки и не запила их спиртным?

– Кто угодно упадет, – с мрачным видом заметил глава охотничьего общества, – если перед конской мордой начнут размахивать каким-то паршивым плакатом!

– Но ведь вы считали ее хорошей наездницей? Говорили о том, как она смело берет трудные препятствия…

– Превосходно. Я понял, что вы пытаетесь доказать. Но надеюсь, что гнусный молодой хам с плакатом не выйдет сухим из воды!

– Обвинения ему будут предъявлены, но вот какие, мы пока не уверены.

– Лично я обвинил бы его в убийстве!

– Да, сэр. – Маркби тактично помолчал. – Но в суде, знаете ли…

– Да, да, – язвительно перебил его полковник Стенли. – Понимаю! Дурацкие законы. Об их несовершенстве еще Диккенс писал. И был прав. – Полковник неуклюже поерзал на диване, и лицо его исказила гримаса боли. – Вчера вечером мне звонила ее кузина Фрэнсис. Она сейчас за границей, но с первым же рейсом прилетит сюда. Естественно, известие о гибели Гарриет стало для нее страшным ударом. Она все узнала от старого сухаря Симпсона. Алан, Фрэнсис в полном недоумении. Она в курсе того, что написал патологоанатом. Она клянется, что Гарриет никогда не принимала такие лекарства; она хочет узнать, нашли ли их у нее в доме. Полагаю, об ошибке речи быть не может?

– Чьей, патологоанатома? Нет, исключено. Транквилизаторы – не такое уж редкое явление. Люди часто по неосторожности смешивают снотворное и алкоголь. Особенно на Рождество.

– Мы с женой говорили об этом. Должно быть, она приняла таблетки утром, перед тем как поехала на сбор. Но все равно, странно как-то… Чего ради?

– Я как раз занимаюсь этим, сэр.

Председатель охотничьего общества окинул Маркби доброжелательным взглядом.

– Дорогой мой, я вам всецело доверяю. Я не критикую вас. Знаю, вы не успокоитесь, пока не выясните все досконально.

Маркби поставил стакан на столик, заваленный журналами «Охота».

– Я хотел, если можно, спросить вас еще кое о чем.

– Пожалуйста.

– Вы слышали, что в канун Рождества кто-то выпустил лошадей из конюшни Тома Фирона?

– Конечно, слышал! Мерзкая, бессмысленная проделка!

– Кроме того, Тому под дверь сунули анонимное письмо. Очень грязное. Не знаете ли вы, не получал ли кто-либо из членов вашего общества таких писем? Рассылать подобные письма – преступление, и мы хотим найти виновного и покарать его.

Маркби показалось, что хозяину дома стало еще больше не по себе, и совсем не из-за ишиаса. Он что-то знает!

– Я сам получил такое, – признался полковник. – С месяц назад. И сразу же сжег его в камине! Там была масса глупостей. Но я не хотел, чтобы на письмо случайно наткнулась жена, – вы меня понимаете. Вот почему я сразу же уничтожил его.

– Если получите другое, пожалуйста, не сжигайте, а отдайте нам, – попросил Маркби.

– Не исключено, что так я и поступлю. Время от времени подобные письма получают почти все. Из-за них волноваться не стоит.

– Понимаю. А ваше… оно было написано от руки или напечатано?

– Ни то ни другое. Буквы, вырезанные из газет и наклеенные на бумагу. Кстати, довольно неаккуратно.

– Похоже на письмо, которое получил Том. Что ж, посмотрим, что будет дальше.

Стенли вздохнул:

– Буду с вами откровенен. Если анонимные письма будут приходить снова, я не стану объявлять о них во всеуслышание. Наше охотничье общество проживет без шумихи такого сорта. Нам только газетчиков не хватало. У грязного анонима найдутся продолжатели и подражатели, и мы утонем в лавине грязи!

– Обещаю, мы никому о них не расскажем.

– Не расскажете, – медленно повторил председатель. – К сожалению, в наши дни о тактичности говорить не приходится. Вспомните, чего только не пишут в газетах! Кажется, у людей сейчас потребность вываливать наружу все, о чем раньше принято было умалчивать! Полоскают грязное белье на публике и не стыдятся этого! По-моему, мир изменился, причем не в лучшую сторону. Но я старею, и кого волнует, что я думаю? Кстати, и в охотничьи общества сейчас приходится принимать кого попало. Некоторые, с позволения сказать, охотнички не знают, где у лошади голова, а где хвост. Никаких охотничьих манер. Здесь нет их вины, их просто ничему не учили. Они без конца ссорятся, путаются друг у друга под ногами, пугают лошадей, мешают наездникам. А уж как выражаются, я имею в виду – при женщинах и детях… А как ведут себя на балах охотников! Конечно, всякие оплошности случались и в дни моей молодости. Но тогда выходки были другого сорта, если вы понимаете, о чем я.

– Да, кажется, понимаю. Но ведь, наверное, хорошо, что в охотничьи общества вливается свежая кровь? Взять хотя бы расходы на содержание своры гончих и так далее. Чем больше людей участвует, тем лучше, так я думаю.

– Да я и не против. У некоторых новичков полно денег, и они ими швыряются. Ну и на здоровье; хотя бы часть их денег тратится на благое дело. Кстати, тот тип, Грин, проявил немалую щедрость. Знаете его?

– Я видел его всего один раз.

– Насколько я понял, он крупный финансовый воротила в Сити.

– Да, я слышал. – Маркби допил виски и встал. – Очень благодарен вам за то, что вы уделили мне столько времени, особенно учитывая все обстоятельства. Желаю вам скорейшего выздоровления.

– Что вы, что вы… Жаль, что бедняжке Гарриет уже ничем не поможешь. Моя жена очень расстроена. Ах да… – Председатель посмотрел на Маркби проницательными бледно-голубыми глазами. – Как поживает ваша симпатичная сестра? Как ее дети?

– Все здоровы, спасибо.

– А ее муж чем занимается? По-прежнему готовит? Позавчера видел его по телевизору, по местному каналу, после выпуска новостей. На нем был фартук. Странный у него вид, доложу я вам! В наши дни готовка была женским делом. Только в самых дорогих ресторанах держали поваров-французов, но французы, конечно, дело другое… Неужели он ничего другого не умеет?

– Его работа ему нравится. Он и пишет о кулинарии.

– Знаю. У моей жены есть его книга. Что ж, наверное, кому что дано… Передавайте привет малышке Лоре.

Алан Маркби вернулся на службу.

– Завтра воскресенье, – сказал он Пирсу. – Хочу немного отдохнуть. Пусть только кто-нибудь в моем присутствии попробует заикнуться о лошадях, я с ним быстро расправлюсь!

* * *

К воскресному утру небо полностью расчистилось. Ветер утих, воздух стал свежим и морозным. Маркби позвонил Мередит и спросил, не хочется ли ей прогуляться.

– С удовольствием, – ответила она и поспешно добавила: – А потом вернемся ко мне и пообедаем.

Едва повесив трубку, она подумала, что сделала весьма опрометчивое предложение. Повариха из нее никудышная. Поблизости полно пабов, где можно вкусно и сытно поесть. Почему бы не предложить Алану повести ее в один из них? Конечно, гораздо приятнее представлять, как он сидит за столом у нее на кухне… Отогнав от себя эту картину, Мередит внушила себе, что с ее стороны проявить гостеприимство требуют правила вежливости. Он же возил ее ужинать в «Черный пес», а потом пригласил на рождественский обед к Лоре. И потом, не такое уж это безнадежное дело – приготовить обед. Разве в прошлый понедельник ей не удалось накормить и себя, и Гарриет?

Мередит приглашала к себе Гарриет Нидэм всего несколько дней назад, но сейчас казалось, будто с тех пор прошло несколько лет. Ее охватило отвращение при мысли о тогдашнем комковатом сырном соусе – не хватало еще приготовить такой же к воскресному обеду! Внезапно Мередит охватило нездоровое желание поразить гостя… Порывшись в холодильнике, она обнаружила замороженные куриные котлеты. Уж их-то испортить невозможно! Их всего-то нужно сунуть в нагретую духовку. В шкафчике Мередит нашла упаковку риса с пряностями. Она внимательно прочитала инструкцию. Кажется, ничего сложного. Рис нужно высыпать в кастрюлю с водой, и пусть себе варится, «пока вся жидкость не впитается», как написано на коробке. Кроме того, у нее есть помидоры и полкочана дорогого импортного салата-латука. Можно приготовить овощной салат на закуску. А что на сладкое? Мередит снова нырнула в морозилку. В глубине притаился замороженный чизкейк. На картинке он выглядел очень красиво. Вот и прекрасно, сойдет!

Алан приехал в начале одиннадцатого. На нем были резиновые сапоги, вельветовые брюки и надежный зеленый дождевик. Они направились к живой изгороди за домом Хейнсов, где был проделан перелаз, ведущий к полям.

– Знаете, куда нам идти?

– Более-менее. Осторожно, колючая проволока! – предупредил Маркби, показывая на ограду с двух сторон.

Мередит, которую его слова застигли в не слишком изящной позе – она стояла, поставив одну ногу на деревянную ступеньку, а другую закинула, собираясь перешагнуть через верхний ряд проволоки, ответила:

– Сама вижу!

– Разве что у вас глаза на затылке, – заметил Маркби.

Остаток пути вниз по склону она преодолела молча, с достоинством, зато и сохранила брюки в целости.

– Как вы относитесь к коровам? – спросил Маркби.

– Не сказала бы, что особенно их люблю.

– Но вы их не боитесь? Вон там, впереди, пасется стадо.

Мередит вгляделась в даль.

– Да ничего, они ведь далеко. Никак не привыкну, что здесь скот пасется в поле среди зимы. В Центральной и Восточной Европе зимой его держат в коровниках.

– Зима в этом году теплая.

Они зашагали по высокой мокрой траве. Мередит порадовалась, что надела резиновые сапоги. Зеленые ограждения были влажными и темными; то здесь, то там еще виднелись пятна утреннего инея. От дыхания образовывались облачка пара, и повсюду пахло торфом, как в цветочном магазине. Или… нет, про кладбище лучше не надо!

– Пришел отчет о вскрытии Гарриет, – без предупреждения проговорил Маркби. – Не собираюсь забивать вам голову подробностями моей работы, но мне кажется, отчет вас заинтересует.

– Ну что там? – нетерпеливо спросила Мередит.

– Ее внешний вид и поведение объяснялись тем, что она смешала спиртное с транквилизаторами. Видимо, в то утро она приготовила себе адскую смесь.

– Что?! – Мередит резко остановилась и недоверчиво посмотрела на Маркби. – Не верю!

– Почему? Считаете, у нас в полиции нет хороших патологоанатомов?

– Нет, не то… ваши слова меня потрясли! Я меньше всего ожидала бы от нее такого.

– Ну конечно, можно сказать, что ей стоило проявить больше здравого смысла. Председатель и ближайшая родственница покойной тоже очень удивились, так что вы не одиноки.

– Я удивлена тем, что она приняла таблетки. Гарриет всегда выглядела такой бодрой, жизнерадостной, хотя, наверное… – Мередит вспомнила свой последний разговор с соседкой. – Трудно сказать, что у человека на уме. – Ее поразила неожиданно пришедшая в голову мысль. – Интересно, как воспримет известие Том Фирон!

– Том? – Маркби метнул на нее колючий взгляд.

– Позавчера мы с ним встретились и обменялись мнениями. Он совершенно уверен, что в тот день Гарриет не была ни больна, ни пьяна. Том настаивал на ее репутации стойкой дамы. Я имею в виду ее способность пить.

– Том хорошо ее знал, я уверен, – двусмысленно заметил Маркби.

– Вы не в курсе насчет похорон? День уже назначен? И можно ли на них прийти, или туда не все будут допущены?

– Не знаю. – Маркби отодвинул перед Мередит ветку концом трости. – Пока меня больше всего волнуют транквилизаторы. Что, если она тоже получила письмо с угрозами и так разволновалась, что вынуждена была принять успокоительное?

– Она не производила впечатления слабонервной. – Мередит помолчала. – Если вам удастся разыскать того мужчину… который приходил к ней в гости на Рождество… Наверное, он сможет ответить на ваши вопросы.

– Если только он объявится сам. Хотя зачем ему подставляться? Пожалуйста, Мередит, приглядывайте за «Плющом». Мне очень нужно знать, когда приедет мисс Нидэм-Баррелл.

– Ах да, кузина Фрэн! Мне и самой не терпится ее увидеть и спросить, смогут ли прийти на кладбище посторонние, или там будут только родственники. Я бы хотела пойти.

– Почему вы называете ее «кузиной Фрэн»? – с любопытством спросил Маркби.

– Что? – Мередит непонимающе посмотрела на него. – Ах да, так ее называла сама Гарриет. В разговоре она пару раз упомянула Фрэн. – Ее так и подмывало добавить: «И скорее всего, кузина Фрэн совсем не такая старая, какой вы ее себе вообразили».

– Что ж, будем надеяться на лучшее. Я хочу сказать, из суровых старушек часто лишнего слова не вытянешь. Очень хотелось бы взглянуть на личные бумаги Гарриет. Вдруг она тоже получала анонимные письма с угрозами, вроде того, что прислали Тому. – Маркби смерил Мередит задумчивым взглядом. – Если увидите мисс Нидэм-Баррелл…

– То что?

– Пожалуйста, подойдите и представьтесь. Заведите разговор и невзначай коснитесь анонимных писем. Думаю, будет лучше, если речь о письмах заведете вы, соседка, а не я, представитель правоохранительных органов. Будет замечательно, если она пригласит вас в дом…

– Какой нестандартный способ вести следствие! – сказала Мередит. Ей не хотелось думать, что Алан Маркби решил ею воспользоваться.

– Мне почти не с чем работать. – Маркби сбил палкой кустик почерневшей от мороза крапивы. – А еще я испытываю особую, можно сказать, личную неприязнь к анонимным письмам. Мерзкая штука. Многие жертвы, получавшие такие письма, рассказывали, какое при этом возникает странное чувство. Как будто кто-то следит за ними и выжидает. Они испытывали неподдельный ужас. В письме, адресованном Тому, содержатся грязные намеки. Так анонимщики шантажируют своих жертв. Неудивительно поэтому, что те не спешат обращаться в полицию. Они чувствуют себя виноватыми, и совершенно напрасно. Как будто полиция или кто-то другой решат, будто они действительно в чем-то виноваты, раз получают такие письма!

– Нет дыма без огня, – задумчиво проговорила Мередит.

– Вот именно. Но мы, разумеется, так не считаем. Подобные письма – порождение извращенного ума. Их могут получить и вполне невинные люди.

– Ну хорошо, я покараулю Фрэнсис Нидэм-Баррелл. Намекну насчет писем, если получится. Но, Алан, если честно, мне неудобно. Она понесла тяжелую утрату, а я начну с места в карьер…

– А вы подойдите к делу тактично. В конце концов, вы ведь служили консулом, и всякие щекотливые ситуации вам не в новинку.

– Откуда такая уверенность? Ну хорошо, постараюсь. Кстати, коровы идут сюда!

Маркби посмотрел в даль. Стадо целенаправленно двигалось к ним; от разгоряченных животных поднимался пар.

– Может, они решили, что мы пришли на дойку?

– Не знаю, как вы, а мне бы не хотелось подпускать их близко. Пойдемте быстрее. Вон ворота.

Они ускорили шаг. Стадо тоже перешло на рысцу.

– Знаете что? – улыбнулся Маркби. – Коровы думают, что мы их торопим, вот и стараются нагнать нас. Идите медленнее, и они тоже замедлят шаг.

– Интересная теория.

– Кстати, я вспомнил еще один полезный совет. Много лет назад один пастух говорил: если на тебя бежит бык, встань, а когда окажется рядом, хватай его за ноздри. У коров и быков это самое чувствительное место. Если ухватить быка за ноздри, его можно спокойно вести куда угодно; будет кротким, как ягненок.

– Если вы думаете, будто я стану стоять и ждать, когда ко мне подбежит свирепая зверюга размером с танк, а потом хватать его за нос, то я вас разочарую. Тот пастух над вами пошутил. А вы и поверили, бедолага!

Так, оживленно беседуя, они добрались до конца поля, и Мередит проворно перепрыгнула через ограду – на этот раз вдвое быстрее и ловчее, чем у перелаза на холме. Маркби последовал за ней, и оба остановились посмотреть на стадо. Коровы подбежали к ограде и выстроились в ряд, выжидательно глядя на них и тряся головами.

– Видите? Они ждут, что мы откроем им ворота.

– Ну и пусть ждут.

– Доброе утро! – послышался чей-то голос.

Мередит и Маркби обернулись. Словно ниоткуда, рядом возник маленький мальчик в грязном шерстяном дырявом свитере, выцветших джинсах и резиновых сапогах.

– И тебе доброе утро, – ответил Маркби. – Что ты тут делаешь?

– За коровами пришел – пора вести их на дойку. – Мальчик отвязал веревку, скреплявшую створку ворот, и ловко распахнул их. – А ну, пошли, пидоры поганые!

Мередит и Маркби посторонились, пропуская коров. Мальчик явно не тушевался, хотя рядом с мощными животными его фигурка казалась крошечной. Он что-то насвистывал, время от времени покрикивал на коров, грязно ругаясь, и погонял отстающих, нахлопывая ладонью по грязным задам.

– Мне стыдно, что я оказалась такой трусихой, – призналась Мередит, когда стадо скрылось из вида. – Надеюсь, вас это хоть сколько-нибудь порадует.

– А вы сомневались? – улыбнулся Маркби.

– Так вы хотите или не хотите, чтобы я помогла вам с мисс Нидэм-Баррелл?

– Намек понял. Паб открыт, он совсем недалеко отсюда. Пиво с меня!

Мередит зашагала по дорожке следом за Маркби. Шампанское из дамской туфельки, коктейли на двоих? Как бы не так! Ее удел – резиновые сапоги, навоз и пиво! Да, вот уж действительно, высокие отношения! Мередит старательно обходила коровьи лепешки и то и дело спотыкалась о торчащие из земли корни. Наверное, проницательный Алан все понимает как надо. Выше головы не прыгнешь! Она не Гарриет. Ей шампанское не по чину. Бедная Гарриет! Сейчас ее тело лежит в холодильнике морга. А может, над ней трудятся в похоронном бюро, ликвидируя неприглядные последствия вскрытия. Друзья и родственники не должны видеть страшные шрамы и рубцы. Да, друзья и родственники… Интересно, придет ли на похороны тот мужчина, который ужинал у нее на Рождество? И что сейчас творится у него в душе?

Они вернулись в коттедж «Роза» только в половине второго. После долгой прогулки на свежем воздухе у обоих разыгрался аппетит. В пабе, куда они в конце концов добрели и где выпили по кружке пива, подавали только острые закуски. От запахов специй невыносимо хотелось есть, просто внутренности сводило.

– А может, все-таки поедим здесь? – предложил Алан Маркби. – Или у вас уже все готово?

– Да нет, конечно, но все, что я выбрала, готовится очень быстро. Если не возражаете, придется потерпеть немного.

– Хорошо, потерпим.

Вернувшись домой, Мередит сразу направилась на кухню и с мрачной решимостью приступила к приготовлению обеда. От судьбы не уйдешь! Вскоре она сделала первое неприятное открытие. Оказывается, перед уходом она забыла вынуть из морозилки чизкейк. Мередит поставила коробку на стол, но подозревала, что, когда очередь дойдет до десерта, торт будет еще глыбой льда. Судя по инструкции, котлеты должны были готовиться всего двадцать минут. Она включила духовку на полную мощность и выложила котлеты на противень. Выглядели они довольно аппетитно. Мередит засыпала в кастрюлю рис с пряностями, поставила кастрюлю на плиту, на маленький огонь, и вернулась в гостиную. Алан, устроившись на диване, читал воскресную газету, приобретенную рядом с пабом.

– Скоро все будет готово! – радостно объявила она. – А вы пока откройте вино.

– Конечно, а где оно? – Газета зашуршала.

– Отдыхайте. Сейчас принесу!

Мередит вручила гостю бутылку, штопор и пошла на кухню готовить салат. Из духовки запахло чесноком. Она вернулась в гостиную, чтобы выпить аперитив вместе со своим гостем.

– Ваше здоровье, – сказал Маркби. – Славный у вас домик. В прошлый раз я как-то не очень его разглядел – я имею в виду, не во всех подробностях.

– Домик классный. Понимаю, почему Расселы не захотели его продавать, когда уехали в Дубай.

– Хорошо, что им подвернулись вы. Я слышал немало страшилок про то, как люди сдавали дома со всей обстановкой чужакам. Возвращались, а стены издырявлены, мебель испорчена. А то и того хуже – находили вместо жилища одно пепелище.

– Не беспокойтесь, миссис Бриссет позаботится о сохранности хозяйского добра. Мне крупно повезло. К «Розе», помимо всех удобств, прилагалась миссис Би. Мне ничего не надо делать, только отдыхать. По крайней мере, до окончания новогодних каникул. Зато потом придется ежедневно ездить в Лондон.

– Заранее предупреждаю: бамфордский вокзал в семь утра – не место для слабаков.

– Спасибо, обнадежили.

– Мне не хочется вмешиваться в ваш производственный процесс, – вежливо произнес Маркби, – но, по-моему, на кухне что-то горит!

Мередит вскочила. Кухня была вся в дыму. Она распахнула окно, схватила кухонное полотенце и торопливо сняла с конфорки кастрюльку с рисом. Открыв духовку, она увидела, что котлеты съежились и почернели, став похожими на куски угля, а вытекшее пряное масло с чесноком и травами горит на противне. Жесткий, полусырой рис слипся в комок и никак не желал отлипать от стенок и дна кастрюли. Единственное, что более-менее получилось, – салат.

Мередит охватили отчаяние и ярость.

– О нет! – простонала она, глядя на сгоревшую еду.

На плечи ей легли руки и мягко развернули кругом.

– Что такое? – спросил Маркби. – Или, как любим говорить мы, полицейские, так-так-так!

– Перестаньте! – отмахнулась Мередит. – Да, я не умею готовить. Другие умеют, почти все умеют, а я не умею! Гарриет великолепно готовила!

– Ну и что? Ведь вы – не она.

Мередит вздохнула. Наверное, Алан прав. Но ей-то от этого не легче!

– Извините, но обед отменяется. Надо было послушать вас и перекусить в пабе. Я виновата. Если хотите, сейчас приготовлю бутерброды.

– Не надо! – Маркби повел ее в гостиную. – Посидите, выпейте вина, а я что-нибудь придумаю. Недаром мой зять специалист по кулинарии! Он научил меня главному: как ликвидировать последствия катастрофы. У профессионалов тоже случаются осечки. Но еще не все потеряно. Нет! Никаких возражений.

Мередит послушно села в кресло и взяла бокал с вином. Маркби направился в кухню. Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Мередит села на коврик у камина, прислонилась спиной к креслу и стала с угрюмым видом пить вино.

Маркби вернулся довольно быстро; на подносе он нес две тарелки.

– Это вам, а это мне. – Он протянул ей тарелку, салфетку, нож и вилку и сел на коврик напротив.

Мередит оглядела странную массу у себя на тарелке и недоверчиво поковыряла ее вилкой.

– Что вы сделали?

– Счистил и выкинул с котлет горелую корочку. Мясо нарезал кусочками и добавил к ним то, что еще можно было спасти от риса, все это положил в сковороду, добавил бульонный кубик, подлил воды и прокипятил.

Мередит опасливо попробовала его стряпню. Маркби пристально наблюдал за ней.

– А еще я добавил туда помидоры из салата.

Мередит проглотила и облизнулась:

– Мм… совсем неплохо. Вкус необычный.

– Вот видите? – Он ткнул в ее сторону вилкой. – Никогда нельзя отчаиваться!

– Не утешайте, кухня не для меня.

Маркби смерил ее задумчивым взглядом.

– Вот что я скажу. У вас ответственная и трудная работа. Вы обязаны налаживать отношения с представителями иностранных властей, выручать наших туристов, у которых украли деньги, паспорт… в общем, помогать людям, оказавшимся за границей в затруднительном положении. Это, скажу я вам, не уступит иным катаклизмам. Помимо этого приходится еще перелопачивать горы документов. Консул выдает паспорта, вызволяет из-за решетки подданных ее величества. Разве это не подвиг? Так зачем вам нужны еще и подвиги на кухне?

– Это почти все женщины умеют. Гарриет умела.

– Но ведь она почти ничем больше не занималась, верно? Только каталась верхом да иногда, под настроение, писала статейки в журналы. Конечно, – тихо продолжал Маркби, – ее смерть стала для вас большим ударом. Она ведь была вам симпатична? Вы с ней сразу нашли общий язык? Она погибла у вас на глазах, и вы испытали шок. А сейчас проявляются последствия шока. Медики называют такое состояние «посттравматический синдром».

– Да, Гарриет действительно была мне симпатична. К сожалению, мы не успели с ней подружиться как следует. Но, как мне кажется, общий язык мы с ней нашли. Странно… – Мередит помолчала. – У Гарриет была масса знакомых, видимо, несколько любовников, но настоящих друзей у нее, по-моему, не было. Таких, с кем можно не притворяться, говорить обо всем или ни о чем, даже спорить. Вы ведь понимаете, что такое «друзья»? – Она снова помолчала. – Как мы с вами.

– А, да… – без всякого выражения произнес Маркби, опуская голову. – Как мы с вами.