Текст книги "Хорошее время для убийства"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– А это кто? – спросила Мередит, показывая на третью девочку, хорошенькую, с темными волосами и обаятельной, лукавой улыбкой. – Выглядит счастливым ребенком.

– Это Каро, Каролина Гендерсон, наша приятельница. – Тон Гарриет стал чуть напряженным. – Она действительно была счастливым ребенком. Как и мы все. У нас было хорошее детство. Я рада, что Каро тогда была довольна жизнью, потому что потом ей пришлось очень и очень несладко! – Гарриет забрала снимок и поставила на место, на стол.

– Мне очень жаль. – Мередит стало неловко.

Гарриет как будто смутилась.

– Извините. Не хотела вас прерывать. Просто мы все ее очень любили. У Каро был диабет. А потом она неожиданно стала богатой наследницей. Богатство свалилось на нее как будто нарочно, чтобы еще больше осложнить ей жизнь. Отец и дядя Каро умерли, когда она была совсем маленькой. И деду по отцовской линии, богатому, как Крез, некому больше было оставить капиталы, нажитые нечестным путем. Богатство вовсе не стало для Каро благословением! – Гарриет умолкла.

– Могу себе представить. Диабет – достаточно тяжкое испытание.

– Деньги еще более тяжкое испытание. Впрочем, Каро несла это бремя не очень долго. – Гарриет взяла чашку и шумно поставила на поднос. – Ей было всего двадцать три года, когда она умерла от передозировки.

– О, извините. – Мередит снова стало неловко. – Ее смерть имела отношение к диабету?

– Вряд ли. Считалось, что у нее была депрессия. От депрессии ее лечили. Врачи прописали ей всевозможные лекарства. Я советовала ей выкинуть все эти таблетки. Жаль, что она меня не послушалась. Понимаете, как только женщине ставят диагноз «нервная больная», ее перестают воспринимать всерьез. Что бы с ней ни случилось, ей прописывают еще больше лекарств и велят относиться к жизни проще. Никто ее не слушает. Никто ей больше не верит, зато все готовы поверить всему, что говорят о ней другие!

– Проблема сложная, – осторожно заметила Мередит. – Общаться с нервнобольными очень тяжело. Они склонны преувеличивать степень своих страданий и часто рассказывают всякие небылицы, чтобы их пожалели. Мне самой пришлось столкнуться с несколькими такими…

– Знаю, – кивнула Гарриет, – как тот мальчик из притчи, который все время кричал: «Волки, волки!» Но если такой человек – ваш близкий знакомый, вы, в общем, способны отличить то, что происходит на самом деле, от вымысла. Я не легковерна. Наоборот, меня довольно трудно в чем-то убедить. Но сочувствовать и сопереживать я умею. Из-за этого, впрочем, я в свое время тоже испытала немало огорчений. Однажды я из кожи вон вылезла, чтобы помочь моей подопечной, разрешила все ее проблемы, а через неделю она снова появилась у меня в кабинете с той же самой жуткой историей. Поработав в благотворительном фонде, научаешься отличать реальность от вымысла. – Гарриет помолчала. – И все равно иногда все понимаешь не так, как надо. Мне не нравится, когда меня обводят вокруг пальца!

В маленькой прихожей зазвонил телефон.

– Извините! – Гарриет вышла, прикрыв за собой дверь.

Мередит не слышала разговора, до нее доносился лишь приглушенный голос Гарриет. Она вздохнула с облегчением: слава богу, не придется переживать оттого, что она вынуждена подслушивать чужие разговоры. Неожиданно Гарриет повысила голос, а затем с грохотом опустила трубку на рычаг. Вернулась она с раскрасневшимся лицом и тут же направилась к бару с напитками.

– Хотите стаканчик хереса? А может, чего-нибудь покрепче? Пожелаем друг другу счастливого Рождества и все такое прочее! – Гарриет взяла два бокала.

Мередит поняла, что хозяйка «Плюща» любит выпить.

– Хорошо, я с удовольствием выпью хереса, – ответила она, хотя обычно не пила среди дня.

Гарриет убрала назад бутылку виски и разлила херес. Они чокнулись.

– За отсутствующих друзей, – сказала Гарриет. – Чтобы о них никогда не забывали!

* * *

Как и предсказывали темные тучи, к середине дня пошел дождь; к тому времени, как фары машины Маркби осветили окна «Розы», дождь лил как из ведра. Он быстро свернул на подъездную аллейку и вбежал в дом через дверь, которую предусмотрительно распахнула для него Мередит.

Очутившись в тесной прихожей, Маркби отряхнулся от воды и невнятно извинился. А он изменился, подумала Мередит. Лицо осталось прежним – худым, умным, немного усталым; кроме того, насколько она могла судить, на Алане была та же водонепроницаемая куртка, что и раньше. Он был из тех мужчин, что ненавидят новую одежду. На лоб упала мокрая прядь, голубые глаза запали, словно от заботы или тревоги.

– У вас есть дождевик? – встревоженно спросил он. – Нам ведь придется бежать от стоянки до паба, а на улице проливной дождь!

– У меня есть куртка с капюшоном. Я как чувствовала, что на Рождество будет дождь. – И почему англичане, встретившись после долгой разлуки, обязательно говорят о погоде?

Алан заметил венок, висящий в прихожей.

– Пожалуй… малость аляповат. – Он нагнулся и принялся его рассматривать.

– Инициатива миссис Бриссет. Она грозилась привезти мне и пластмассового Санта-Клауса. Вот, взгляните сюда! – Мередит распахнула дверь в гостиную.

– Боже правый! – слабо воскликнул Маркби.

Под потолком в гостиной крест-накрест висели бумажные гирлянды – бирюзовые, ярко-желтые, ярко-алые. В центре был подвешен большой красновато-коричневый китайский фонарь. На журнальном столике красовалась елочка из серебристой фольги.

– Она украсила гостиную утром, пока я ездила в Бамфорд за продуктами. Так мило с ее стороны… Теперь я ничего не могу убрать. Миссис Бриссет уверена, что, живя за границей, я скучала по настоящему английскому Рождеству. Ума не приложу, как она ухитрилась дотянуться до потолка и развесить гирлянды.

– М-м-м… ну да, очень бодрит… Кстати, о Рождестве… – Маркби вдруг смутился. – Объяснимся позже. Ну как, вы не против ужина?

* * *

Они довольно долго добирались до паба «Черный пес». Название Мередит понравилось: хоть какая-то перемена после бесконечных лошадей и домовых. Правда, потом она вспомнила, что черный пес – одно из традиционных воплощений дьявола. Мередит пыталась сориентироваться в пространстве. Дорога оказалась такой извилистой и они столько раз поворачивали, что невольно закрадывалось подозрение: уж не едут ли они по кругу? Мередит вгляделась в окошко. Несмотря на мрак и проливной дождь, она увидела обширную пустошь, поросшую редколесьем и кустарником. Наконец они добрались до места. Несмотря на зловещее название, «Черный пес» оказался вполне уютным пабом, к тому же ярко освещенным. Под нависающей крышей мерцала гирлянда разноцветных лампочек, из крохотных окошек лился желтый свет. Во дворе уже стояло несколько машин.

– Рождество, – угрюмо заметил Маркби. – К счастью, наконец-то наши водители начали понимать, как опасно садиться за руль в нетрезвом виде. И не столько из-за того, что действительно осознали опасность, сколько из-за теста на алкоголь, в результате которого можно лишиться прав. В наши дни без машины никуда. – Он посторонился, пропуская Мередит вперед.

В общем зале было тепло и накурено. Владельцы «Черного пса», видимо, решили обойтись без второго зала для более «приличной» публики. Паб был набит битком. Среди посетителей, как заметила Мередит, было довольно мало местных жителей; в основном сюда заезжала молодежь из окрестных городков, представители так называемого среднего класса – остроглазые, модно и дорого одетые. Да и посетители старшего возраста явно не бедствовали. Кто подпирал локтями стойку, кто сидел за столиками перед огромными тарелками. Судя по всему, в «Черном псе» еда считалась не менее важным атрибутом, чем выпивка. Мередит невольно задумалась: где та грань, перейдя которую демократичный паб превращается в ресторан? И есть ли такая? Правда, в ресторане посетители ожидают для себя больше пространства и удобств. В пабе же, пусть даже здесь вкусно кормят, приходится мириться с тем, что тебя постоянно толкают, а время от времени пиво из чьей-то кружки проливается тебе на стол, а то и за шиворот.

Барная стойка с напитками располагалась вдоль противоположной стены. За стойкой хозяйничала крашеная блондинка в белом свитере со стеклярусом. По залу сновал курчавый юноша, проворно собирая со столов пустые кружки. Еду нужно было заказывать у стойки; заказы принимала молодая девушка с блокнотом. В «Черном псе», как и во всех подобных заведениях, звучала фоновая музыка, правда, довольно тихо и ненавязчиво.

Сам паб был, очевидно, очень старым. Его неровные стены были сложены из массивных каменных блоков, низкий потолок перекрещивали прокопченные дубовые балки. В огромном очаге пылал огонь. Судя по размерам брусов, окаймлявших очаг, их вытесали из дерева, которому исполнилось лет сто к тому моменту, когда оно было использовано при постройке пивной. В прибитых над дверью подковах отражались язычки пламени. На стене в рамочке под стеклом помещался старинный плакат. Прищурившись, Мередит прочла объявление о продаже скота с аукциона, датированное шестидесятыми годами XIX века. Следующее объявление оказалось еще более древним; оно извещало о предстоящем повешении трех преступников. Двоих из них казнили за преступление, за которое сегодня их даже не заключили бы под стражу. Интересно, оригинал это или репродукция? Объявление было желтовато-коричневым, очень мятым. Похоже, настоящее. Неприятно… брр!

Мередит огляделась. Несмотря на шум и современную одежду клиентов, нетрудно было представить, как в прежние времена сырыми, ветреными вечерами вокруг камина в «Черном псе» собирались завсегдатаи с глиняными трубками. Но современность наложила свой отпечаток на старинную пивную. Стулья были обиты малиновой синтетической материей под бархат. Рядом со стойкой висело еще одно объявление – написанное броско, но с орфографическими ошибками. В субботу в пабе играла живая музыка. И блюда, которыми местный повар радовал посетителей, сделали бы честь любому ресторану.

– «Черный пес» становится все популярнее, – заметил Маркби, когда они протиснулись в угол рядом с камином. – Как вам здесь? Не слишком жарко? Позвольте ваше пальто, я повешу его на вешалку. Что будете пить?

– Извините, я зачиталась! – Мередит улыбнулась. – С удовольствием выпью белого вина.

– Я надеялся, что вам здесь понравится, – с некоторым смущением сказал Маркби. – Очень жаль, что сегодня здесь так много народу. Подождите, я сейчас.

Она смотрела ему вслед. Сначала Алан подошел к вешалке и повесил пальто, затем направился к барной стойке. Он двигался уверенно, вид у него был властный. Словно чувствуя его значительность, посетители расступались перед ним. Мередит заметила, что Алан благодарит людей, уступивших ему дорогу. Нет, не зря она с самого начала испытала к нему уважение. С самой первой их встречи. Конечно, иногда он бывает неловким и тушуется. Но подобные промахи свойственны ей самой, справедливости ради отметила про себя Мередит.

Она откинулась на спинку стула. Здесь, у камина, она быстро согрелась и успокоилась. Несмотря на шум и толчею, здесь было очень мило. С чего Алан взял, что ей не понравится в «Черном псе»? Из-под соседнего стола с независимым видом вышел большой черный кот с разорванным ухом; приблизившись к Мередит, он потерся о ее ногу. Надо же, в «Черном псе» – и вдруг кот! Мередит развеселилась, но потом вспомнила, что у сказочных ведьм часто бывали помощники и друзья – черные коты. Ей стало слегка не по себе. Она, конечно, не суеверна, но…

– Привет, – сказала коту Мередит, наклоняясь и гладя его.

Кот мяукнул, обнажив устрашающие желтые клыки. До слуха Мередит донесся обрывок разговора из-за соседнего столика:

– Главное – не подпускать к ним копов, вот что! Нужны центры независимой экспертизы… Им требуется помощь, а не тюремное заключение. Отсидка наносит лишь непоправимый вред…

Конец фразы потонул в общем гаме. Мередит подняла голову, отвлекшись от своего пушистого приятеля, отбросила со лба упавшие волосы и с любопытством посмотрела туда, откуда донесся голос. За соседним столом справа сидела смешанная компания: мужчины и женщины, все молодые, прилично одетые. За столиком слева пили пиво двое мужчин – бородач в шерстяной фуфайке и лысеющий очкарик. Его внешность показалась Мередит знакомой. Она вспомнила, что действительно знает его. Именно он стоял за ней в очереди в супермаркете.

– Извините, что так долго! – Маркби вернулся. В одной руке он держал пивную кружку, а в другой – бокал с вином. Кроме того, под мышкой он сжимал буклет, оправленный в пластик. – Меню, – пояснил он, увидев ее вопросительный взгляд. – Возьмите, пожалуйста.

Мередит взяла меню и раскрыла его. Боже правый, не меню, а целый роман! Прежде ей казалось, что в пабах если и подают что-то съестное, то в основном закуски под пиво. Ну, может, делают бутерброды с сыром… Как долго ее, оказывается, не было на родине! Она отстала от жизни. Изобилие товаров в супермаркете ее просто ошеломило. Вот и здесь то же самое.

Маркби поспешил ей на помощь:

– Обычно бифштексы здесь хорошие, отчасти из-за них я и хожу сюда. Салат и холодное мясо тоже ничего.

– Тогда я буду ромштекс.

Маркби снова пробился к бару, где оставил заказ. Когда он вернулся, они переглянулись и опустили головы. Еда заказана, настало время беседы.

– Как вы доехали? – спросил Маркби.

– На удивление спокойно. Предпочитаю ездить в это время года, а не летом, когда на дорогах полно туристов.

– Как вам коттедж «Роза», если не считать рождественских украшений?

– Понравился… Говорят, миссис Бриссет – настоящее сокровище. Мне крупно повезло.

Повисла пауза. Это моя вина, печально подумала Мередит. Не обучена светской болтовне.

– Гнусная ночь, – решительно заявил Маркби, переключаясь на излюбленную британцами тему – погоду.

– Да. Но здесь тепло и уютно, и мне приятно, когда вокруг столько людей. Наверное, сейчас здесь посетителей больше, чем обычно.

– Ну да. Ведь скоро Рождество… – Маркби подвигал подставку под кружкой. – Кстати, о праздниках. Я как раз собирался спросить. Вы ведь будете здесь в ближайшее время – я имею в виду само Рождество, следующий день и так далее?

– Скорее всего. Мне особенно некуда податься. – Поняв, что ее слова можно истолковать двояко, Мередит решительно добавила: – Ну да, я сказала, что мне приятно, когда вокруг много людей, но это не значит, что я не умею быть одна. Я и против тишины не возражаю! – Последние слова прозвучали вызывающе. Мередит надеялась, что Алан не воспримет их как призыв не совать нос не в свое дело. Она не собиралась его обижать. Просто она чувствовала себя скованно в его присутствии.

Маркби заметно помрачнел.

– Вот как, – сказал он. – Значит, вы любите тишину… – Каким бы ни было Рождество в доме Лоры, тихим его уж точно не назовешь.

– Пакс-Коммон – сказочное место. Там должны жить домовые и прочие духи. Вам об этом что-нибудь известно? – быстро заговорила Мередит. Похоже, она готова была болтать о чем угодно, лишь бы избежать неловкого молчания. – В Пакс-Коммон почти нет постоянных жителей. Мне она напоминает легендарную шотландскую деревушку Бригадун, которая появляется из тумана раз в сто лет.

– Страшновато? – сочувственно спросил Маркби.

– Пока нет. – Мередит не хотелось, чтобы он подумал, что она нуждается в компании. Впрочем, решив, что ее слова прозвучали излишне резко, она добавила: – Хотя, пожалуй, иногда там все же бывает страшновато.

Маркби кивнул, поднял кружку и вдруг удивленно воскликнул:

– Вот так встреча!

Мередит проследила за его взглядом. Он смотрел на двух мужчин за соседним столиком.

– Кто такие? – с любопытством спросила Мередит, понизив голос. – Одного из них я сегодня уже видела. Мы даже поговорили.

– Правда? – удивился Маркби. – Которого именно? Где?

– Того, что в очках. Он стоял за мной в очереди в супермаркете.

– Его зовут Колин Динс. Второго, бородатого, я не знаю. Но готов поставить последний фунт, что он социальный работник. Динс занимается малолетними правонарушителями: пишет о них книги, читает лекции. – Маркби оживился. – Насчет своей работы у него пунктик. Уверен, что малолетних правонарушителей ни в коем случае нельзя сажать в тюрьму. В целом я не против, но нельзя же допускать, чтобы молодые разбойники безнаказанно терроризировали добропорядочных граждан! Насколько я понял, Динс считает, что молодые люди не способны отличить добро от зла. Тут я с ним не согласен. Вряд ли молодой хулиган не понимает, что грабить старушек плохо. Но ведь я всего лишь простой полицейский. По мнению же Динса, всякий антиобщественный поступок – это крик о помощи.

Старший инспектор, подумала Мередит, не то же самое, что простой полицейский. Какой Алан все-таки скромный! Впрочем, он в своих способностях не сомневается.

– Какое самоуничижение! – мягко поддразнила его она.

– Я государственный служащий, должностное лицо. Как и вы. Вам, как и мне, прекрасно известно, что иногда служба бывает очень трудна! – Маркби отпил большой глоток пива и поставил кружку на стол.

– М-м-м… да. Значит, у вас с мистером Динсом были стычки?

– Он снял старый дом в самой глуши, за Пакс-Коммон, на другой стороне выгона. Хотите – верьте, хотите – нет. Там он пишет свою последнюю книгу. Время от времени он наведывается в Бамфорд и заходит к нам в участок. Обожает отнимать у меня время, ищет копии различных документов. Он называет свои визиты «исследовательской работой». Разговаривать с ним невозможно. У него как будто шоры на глазах. С одной стороны, он, безусловно, человек чуткий, но почему же тогда он проявляет так мало сострадания к жертвам своих безбашенных подопечных? Пусть перевоспитывает молодых преступников на здоровье, я не против. Плохо другое. Динс и ему подобные не желают слышать ничьей точки зрения, кроме своей собственной. Что же касается моей особы, то он заведомо считает меня деспотом и консерватором. Сказать по правде, когда он со мной проводит профилактические беседы, я сам кажусь себе реакционером последнего разбора. Динс меня провоцирует. При нем я невольно отстаиваю взгляды, которые мне не слишком близки. И если даже наши с ним мнения по какому-то вопросу совпадают, мне бывает очень трудно в этом признаться.

Мередит улыбнулась про себя. Наконец-то перед ней прежний пылкий Алан Маркби! Таким она его запомнила. Ей трудно было промолчать, когда ее друг порицал Динса. Он ведь и сам достаточно авторитарен. Во время расследования вестерфилдских отравлений[1]1
  Имеется в виду история, описанная в романе «Грязный яд». (Зловещая тайна Вестерфилда)


[Закрыть] он не раз выводил ее из себя безапелляционными суждениями. Хотя, наверное, она слишком вспыльчива. Мередит вспомнила молодого человека с петицией, остановившего ее утром на улице. Намерения у него были явно хорошие, но вот держался он вызывающе. А уж внешний вид и вовсе не говорил в его пользу. Словом, Мередит понимала, что, возможно, несправедливо отнеслась к бедняге. Ей стало жаль небритого парня в грязной шинели.

– Сегодня, – сказала она, – я встретила человека, который произвел на меня примерно такое же действие, как Динс на вас. – Она рассказала старшему инспектору о противнике охоты. – Он ведь не делал ничего плохого и даже наоборот. Он призывал поддержать благое, по его мнению, дело. Но держался настолько недружелюбно, что я разозлилась и решила нарочно не подписывать его бумагу.

– А, да, – вспомнил Маркби. – Скоро же состоится ежегодный сбор охотников! На второй день Рождества члены нашего охотничьего общества собираются на рыночной площади, как на парад. Затем они выпивают по паре рюмочек чего-нибудь горячительного и отправляются на охоту. Обычно полюбоваться на охотников приходят все местные жители. Возможно, в этом году кто-нибудь постарается испортить охотникам удовольствие. Например, посыплют перцем землю, чтобы сбить гончих со следа, или вообще сорвут охоту. Или устроят на рыночной площади демонстрацию протеста.

Маркби вспомнил о грядущих праздниках.

– Кстати, о Рождестве. Я ведь не случайно спросил, какие у вас планы. Дело в том, что Лора, моя сестра… Кстати, вы помните ее? Она совладелец адвокатской конторы на Хай-стрит. Так вот, она приглашает вас к себе на семейный рождественский ужин. Гарантирую, что никто не отравится, – поспешно добавил старший инспектор, – потому что праздничный ужин всегда готовит Пол, мой зять. Кухня – его стихия. Он ведет на местном телеканале кулинарную передачу и пишет книги по кулинарии.

– Очень мило со стороны Лоры, – неуверенно произнесла Мередит.

Маркби уловил сомнение в ее голосе.

– Вы вовсе не обязаны… я хочу сказать, решать вам. Конечно, она будет рада, если вы придете, и я тоже, ведь я тоже там буду. У нее дети…

– Да, кажется, припоминаю, вы рассказывали мне о своей сестре и ее детях. У нее ведь их трое, правильно?

– Четверо. За прошедшее время родилась еще одна девочка. Но малышка пока в основном только ест и спит. Мэтью, мой старший племянник, довольно умный мальчик, и Эмма, следующая по возрасту, тоже хорошая девочка. Сейчас она осваивает флейту-рекордер. Разучивает к Рождеству «Звените, колокольчики!». Вики занимается в основном тем, что все ломает. Она юная революционерка. В общем, дети славные, но, если вы любите мир и покой, они, пожалуй, покажутся вам довольно утомительными.

Вид у Алана был такой печальный, что Мередит не могла не улыбнуться:

– Я очень рада, спасибо за приглашение! Обязательно приду. Поблагодарите от моего имени Лору. Я сама тоже позвоню ей попозже.

– Ну, тогда хорошо, – с облегчением произнес Маркби. – Рад, что вы придете. – И поспешно добавил: – Кстати, когда в доме гости, Лора относится к детям построже. Я, понятное дело, не в счет.

– Ясно.

Официантка принесла мясо, и они отвлеклись на еду. В это время Динс и его собеседник встали из-за стола. Повернувшись к выходу, Динс заметил Маркби.

– А… здравствуйте, старший инспектор! – воскликнул он и остановился, поправив очки на переносице. Мередит тут же вспомнила этот его жест. Да и правду сказать, носик у Динса был такой маленький, что с него постоянно соскальзывали очки. – У полицейского выходной? – весело спросил он.

– Да, у нас, как и у других, тоже бывает свободное время! – сухо ответил Маркби.

– Надеюсь, вам здесь нравится. – Динс скользнул взглядом по Мередит, и на его лице появилось удивленное выражение. – До чего же тесен мир! Мы с вами сегодня уже виделись в Бамфорде, в супермаркете. Вы меня, наверное, не помните?

– Отчего же, помню. – Мередит улыбнулась.

– Рад, что вы выбрались оттуда целой и невредимой, миссис Маркби.

– О, нет-нет, что вы! – одновременно воскликнули Мередит и Маркби. – Вы ошиблись…

Динс широко улыбнулся:

– Все понятно. Что ж, счастливо оставаться. С Рождеством вас!

Он последовал за своим бородатым спутником, оставив старшего инспектора и Мередит в неловком молчании. Они старались не смотреть друг на друга.

– Как-то мы не очень удачно выступили, – сказала наконец Мередит.

– Тупой самодовольный болван! – раздраженно отозвался Маркби.

Мередит, вспомнив короткий разговор с Динсом в очереди, почувствовала себя обязанной защитить его. Он ведь выказал – по крайней мере, в магазине ей так показалось – непритворную заботу о других. Такой человек заслуживает хотя бы доброго слова в свою защиту. Она ринулась в бой.

– Вы уверены, что относитесь к нему по справедливости? Или изначально настроены против него, поскольку вам, в силу вашей профессии, кажется, будто он путается у вас под ногами и мешает работать?

Голубые глаза Маркби загорелись воинственным огнем. Он устремил на Мередит указующий перст.

– Послушайте-ка меня, мисс Умница! Вы еще не видели мистера Динса во всей красе! Поместите его на телеэкран, в огни рампы, и наш Колин пойдет вразнос! Он никому и слова не даст сказать. Кстати, он далеко не всегда относится по справедливости к бедному усталому полицейскому!

Мередит выпрямила спину.

– По-моему, все люди склонны отстаивать свою точку зрения. И вообще… – Она понимала, что напрасно ввязывается в спор, но ничего не могла с собой поделать. – Вот, взгляните! – Она указала на плакат, призывающий местных жителей полюбоваться, как будут казнить трех преступников. – Реформа уголовного права была нужна нам, как воздух! Возможно, сейчас требуется новая реформа. Представления о том, как обществу обходиться с преступниками, постоянно меняются, как меняются и представления о справедливости и правосудии. Еще сравнительно недавно человека могли повесить за поджог стога сена! Спасибо людям, которые готовы бороться с системой, которую они считают несправедливой.

– Даже если они останавливают прохожих на улице в предпраздничный день и призывают подписать дурацкую петицию? – коварно спросил Маркби.

– Так нечестно! – возмутилась Мередит. – Ну хорошо, да, если угодно! Даже если их действия и означают некоторые неудобства для других! Кстати, кажется, Динс не призывает запретить псовую охоту на муниципальных землях.

– Динс занимается делами, которые получают большой общественный резонанс, – сухо ответил Маркби. – И на этом можно поставить точку. Я же просто скептик. – Он посмотрел на Мередит поверх кружки, словно призывая ее согласиться с его последним утверждением.

Но Мередит была не из тех, кого можно легко сбить с избранного курса.

– Я не исключаю, что дела, которыми он занимается, привлекают к себе большое внимание именно благодаря его вмешательству! Что, по-моему, замечательно. Человек делает свое дело.

В глазах Маркби появилось выражение вселенской усталости. Видимо, подобные возражения ему приходилось выслушивать не однажды.

– Наш разговор грозит перерасти в бесконечные пререкания из-за пустяков, – заметил он. – Или вы собираетесь выступить в роли адвоката дьявола?

– Нет, не собираюсь! – воскликнула разгоряченная Мередит, сдвигаясь на кончик стула. Длинная прядь закрыла ей глаза, но она и не подумала ее убрать. – Я не призываю причислить Динса к лику святых! Но по-моему, он заслуживает уважения.

Маркби хмыкнул и с жаром набросился на ромштекс. Но долго не выдержал и заговорил с набитым ртом:

– Ладно, хорошо. Сознаюсь, я недолюбливаю людей, которые зарабатывают себе на жизнь, выступая против существующих порядков. Но я всегда поддерживаю тех, кто борется с несправедливостью. Я теряю терпение и выхожу из себя только в том случае, если мои оппоненты чересчур самоуверенны. Я всегда готов выслушать разумные рассуждения и веские аргументы. А еще мне не нравится, когда мои собеседники отказываются признать истину, если она им неприятна, и не отличают добро от зла. Они пытаются смешать их, хотя добро и зло – вещи, противоположные друг другу! – Старший инспектор ненадолго замолчал, вероятно боясь подавиться. Через секунду-другую, проглотив мясо, он заговорил медленно и членораздельно: – Смею заметить, современная теология тут не очень-то помогает. Я уже не говорю о современных педагогических воззрениях. Но иногда он просто бывает не прав – не прав, и все! – Маркби решительно кивнул, подкрепляя собственное суждение.

– Значит, вы верите в дьявола? – с любопытством спросила Мередит. Она часто гадала, верят ли полицейские в то, в чем сегодня модно сомневаться.

– О да! – Маркби отложил нож и вилку и смерил ее серьезным взглядом. – Да, конечно. Еще как верю. В рога, копыта, раздвоенный хвост и все такое. – Он ухмыльнулся.

Мередит не улыбнулась в ответ, хотя и понимала, что ее собеседник таким образом старается разрядить обстановку. Она молча и задумчиво смотрела на него.

Снова посерьезнев, Алан продолжил:

– Иногда зло приобретает материальную оболочку, пусть и не такую сказочную. Мне неоднократно приходилось беседовать с закоренелыми преступниками, совершавшими самые жестокие и гнусные злодеяния. Клянусь, иногда мне казалось, что вместе с нами в комнате находился сам дьявол!

– А как же добро? Оно тоже существует в реальном виде?

– Да, конечно. И добро тоже. В мире больше добрых людей, чем мы думаем.

– Куда же вы поместите Динса? На сторону ангелов или наоборот?

Маркби улыбнулся; на лице его снова появилось обычное слегка смущенное выражение.

– Ведь я же не могу сказать «куда-нибудь посередине», верно? Особенно после того, как я его только что охарактеризовал. Я не сторонник деления мира на черное и белое. Разумеется, между черным и белым есть большое серое поле. Я говорил о крайностях. Что же касается Динса, то, по-моему, он просто дурак. Дурак – это вполне почтенный, освященный веками образ. Но скоро Рождество, и я должен проявить милосердие. Намерения у Динса добрые. Только бы он не путался у меня под ногами! Хотите еще выпить?

– Только вместе с вами.

– Не могу. Я за рулем. Должен подавать хороший пример. Представляете, что будет, если меня затормозит дорожный полицейский и попросит дунуть в трубочку?

– Тогда давайте вернемся в коттедж «Роза», если, конечно, он по-прежнему на месте, как и весь Пакс-Коммон, и я угощу вас кофе, – предложила Мередит, понимая, что тоже должна сделать шаг навстречу и восстановить нарушенный мир.

Маркби улыбнулся:

– По-моему, неплохая идея!

* * *

Они сидели за столом. В тихом уединенном уютном доме им говорилось легче, чем в переполненном зале «Черного пса». Мередит рассказала Алану, как она жила и чем занималась после того, как они виделись в последний раз. Маркби тоже вкратце описал ей свою жизнь.

– Скучная повседневная работа, – так завершил он свой рассказ. – Моя жизнь далеко не так интересна, как ваша.

Мередит возразила:

– Моя жизнь тоже далеко не всегда интересна. Все думают, что работа консула чрезвычайно увлекательна. Но в основном я занимаюсь тем, что перелопачиваю горы документов. А без некоторых острых ситуаций и волнующих моментов я бы вполне обошлась. Случаются довольно неприятные происшествия. Да, на моей работе всякое бывает.

– Вот именно. – Маркби улыбнулся. – Как и у меня.

Их глаза встретились, и оба поспешно отвели взгляд. Они понимали, что вспоминают свою первую встречу, которая произошла после убийства. Из-за того что Мередит долго не было в Англии, ей казалось, что их отношения в прошлом. На самом же деле минуло всего полтора года.

Дружелюбная, доверительная атмосфера, окружавшая их на кухне «Розы», внезапно растаяла. Маркби собрался уходить.

– Мне пора. Было очень… очень приятно. Очень рад снова видеть вас.

Они вдруг заговорили сухо и официально.

– Да, взаимно. Спасибо за ужин.

Дождь ненадолго прекратился, но ночь была темной и сырой.

– Не стойте на пороге, – сказал Маркби. – Не то простудитесь!

Послушно кивнув – и почувствовав себя при этом полной дурочкой, – Мередит вернулась в дом и стала смотреть в окно, как он уезжает. В окнах коттеджа «Плющ» свет не горел. Наверное, подумала Мередит, Гарриет устраивает званый ужин не сегодня. Она вспомнила утренний телефонный звонок и какая Гарриет потом была возбужденная. Может, ее гость позвонил и сказал, что не придет? Неизвестно почему Мередит стало не по себе.