Текст книги "Зима Скорпиона"

Автор книги: Эндрю Каплан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Что с Аленой?

– Догадался? – Кулаков приблизил свое лицо к лицу Скорпиона. – Да, это ее брат. Степан, скажи «добрый день».

– Ух-ух-ух, – сказал Степан.

– Что с Аленой?

– Мы позволили Степану допросить сестру. Это казалось правильным, но Степан не оправдал наших надежд. Он облил Алену керосином и поджег. Правда, Степан?

Степан ничего не ответил. Кулаков смотрел на Скорпиона.

– Она мертва, – сказал он.

Скорпион закрыл глаза. Перед его умственным взором предстал портрет Алены из кафе «Черная кошка», и ему стало плохо. Он пытался спасти ее, а в итоге подверг мучению, которого она боялась больше всего. Он не слышал ни одного слова об Ирине. Он не хотел знать, что они могли с ней сделать. Оставалась лишь одна вещь – YouTube. Ему нужно было выяснить, что с этой записью. И единственным путем к этому был трибунал.

– Кто приказал тебе убить Черкесова? ЦРУ? – спрашивал Кулаков.

Скорпион кивнул, его голова повисла.

– И ты признаешь теперь, что ты и Ирина Шевченко, действуя по поручению агента ЦРУ Кожановского, убили Юрия Дмитриевича Черкесова?

Скорпион снова кивнул.

– Да. Кроме того, я убил Распутина, Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, – прошептал он.

Кулаков сделал знак Степану, и тот ответил очередным разрядом, превышавшим все, что были до этого. Казалось, что конца этому не будет. Скорпион кричал, умолял, не сознавая, что говорит. Ему казалось, что он сходит с ума. Боль превосходила все мыслимые пределы.

– Да, это я! Прекратите! Пожалуйста! – кричал Скорпион. Он больше не был способен выносить эту боль. – Я убил его, я.

Ток отключили. Кулаков схватил Скорпиона за истекающее потом лицо:

– И не вздумай провести меня, – прошипел он, брызжа слюной. – Если ты потом откажешься, ты получишь такое, с чем твои сегодняшние ощущения покажутся легкой щекоткой.

Голова Скорпиона свесилась, как сломанный фонарь. «Они сломали меня», – подумал он. Ему пришлось сказать что-то, чтобы прекратить истязания. «Нет, – сказал ему некий внутренний голос. – Это всего лишь отступление». Он вспомнил, как Шефер в Афганистане в споре со старшим офицером цитировал Сунь Цзы: «Чтобы при отступлении ускользнуть от противника, будь быстрее его».

Скорпиона волокли по коридору. Откуда-то доносились крики, кого-то еще пытали. Его бросили в камеру. Перед тем как стальная дверь закрылась, в нее заглянул Кулаков.

– Ты знаешь, как казнят в Лукьяновке? Думаешь, это картинка? На рассвете тебя ставят к стене, как в кино? Ни, – ухмыльнулся он. – Тебя приводят в выложенную плиткой комнату с покатым в сторону отверстия для стока крови полом, ставят на колени и стреляют в затылок. Паф! – проговорил Кулаков, изобразив пальцем пистолет. – Твой суд, твой трибунал будет завтра. А на следующий день – паф!

И он снова изобразил пистолет.

– Твое настоящее имя, на кого ты работаешь, уже не имеет никакого значения. Тебя больше нет.

Дверь камеры захлопнулась с лязгом, зловещим, как смерть.

36

Суд,

Киев, Украина

Заседание трибунала проходило в комнате с побеленными стенами где-то в недрах Лукьяновской тюрьмы. Скорпиона привели в кандалах под конвоем шестерых охранников, подвели к лифту и спустили вниз. Помещение, в которое они вышли из лифта, выглядело глубоким подземельем: пустые бетонные коридоры, сырость и какие-то трубы. Скорпион был в слишком плохом состоянии, чтобы помыслить о побеге. Каждый шаг отдавался болью, а из-за кандалов он хромал. Одежду, кроме ремня и галстука, и обувь ему вернули. За несколько дней пребывания в камере он сильно похудел, одежда болталась на нем, а брюки он вынужден был поддерживать руками.

Его усадили на стул посреди комнаты лицом к узкому столу. Позади стула размещались шесть рядов скамей. Приведшие его охранники расположились у двери и у стен, держа в руках шланги. Он надеялся увидеть Ирину, но ее здесь не было. Они ждали в молчании, только Скорпион и охранники. «Они не собираются выпускать меня, – понял Скорпион. – Именно поэтому они спешат, даже в разгар войны».

Дверь открылась, в нее вошли и заняли места за столом трое мужчин – все с короткими стрижками, в темных костюмах, какие в моде у украинских номенклатурных работников. Это были судьи. Посередине сел худой мужчина с волосами серо-стального цвета и узким лицом с резкими чертами. На нем был черный галстук с желтым православным крестом, указывающим на его принадлежность к «Черным повязкам». Он смотрел на принесенную им с собой стопку бумаг. Через минуту вошла и села за боковой стол женщина в строгом костюме, принесшая с собой ноутбук, видимо, для ведения протокола процесса. Вошел техник и подключил видеокамеру, направленную на Скорпиона, а затем вошел и сел на стул сбоку Кулаков, также в галстуке черноповязочника.

– Нам сказали, что вы не говорите по-украински, поэтому суд будет вестись на русском языке, – сказал узколицый судья. – Для протокола, – тут он взглянул на женщину с ноутбуком. – Настоящий суд уполномочен Службой безпеки Украiни и администрацией Президента Украины. Его цель – установить виновность заключенного, известного как Майкл Килбейн, а также как Питер Рейнерт и как иностранный агент Скорпион, в убийстве кандидата в Президенты Украины Юрия Дмитриевича Черкесова. В качестве наказания за это преступление предусмотрена смерть. Отметьте, что настоящий суд правомочен вынести такой приговор.

Узколицый подался вперед и вперился взглядом в Скорпиона, как через прицел ружья.

– Вы понимаете, обвиняемый, что здесь нет стороны обвинения, нет стороны защиты. Мы будем задавать вопросы, вы будете отвечать. Мы будем решать. Мне сказали, что вы отказались назвать свое настоящее имя и свою национальность. Это правда?

– Не все ли равно, какое у меня имя? – ответил Скорпион.

– Человек, который не хочет сказать правды о своем имени, не скажет правды и о многом другом.

– А можно сказать и так, что человек, который не хочет лгать о своем имени, не будет лгать и о многом другом, – возразил Скорпион.

– Но вы известны под фальшивыми именами, а также под кличкой Скорпион, да?

– Да.

– Являетесь ли вы агентом ЦРУ или иной западной службы? МИ-6? DGSE? Моссада?

– Нет, я независим. Я работаю на разных людей.

– Для вас это бизнес?

– Бизнес.

– Хороший бизнес? Вы много зарабатываете?

– Иногда.

– Вы работаете на любого, кто готов заплатить?

– Нет, не на любого.

– Есть люди, на которых вы не стали бы работать ни за какие деньги?

– Верно.

– Шпион с моральными принципами, – усмехнулся узколицый судья, переглянувшись с коллегами, которые тоже усмехнулись. – Но этот заказ вы приняли?

– Да, принял.

– Так, – сказал узколицый судья, потирая руки, как бизнесмен, который хочет совершить сделку. – Кто же заказал вам убийство кандидата в президенты Черкесова?

– Никто. Меня наняли, чтобы предотвратить его убийство.

Судьи переглянулись.

– Это лишь ваши слова, – сказал узколицый судья. – Но вы же не предотвратили его. Мы видели видео.

– А вы видели электроды, прикрепленные к моим гениталиям?

– Это не имеет значения. Вы признались. Этого достаточно. Кто нанял вас?

Скорпион покачал головой:

– Я не выдаю своих клиентов. Это основа моего бизнеса.

Короткий смешок узколицего судьи прозвучал почти как выстрел.

– Вы всерьез думаете, что после всего этого у вас еще будет бизнес? – он свирепо смотрел на Скорпиона. – Ты умрешь, шпион долбаный!

– Значит, я умру. Если хотите, доставайте электроды, я не скажу, кто нанял меня.

– Твоя задача была в том, чтобы спасти Черкесова? – спросил узколицый судья саркастически, наклонясь к Скорпиону.

– Было понятно, что убийство Черкесова может вызвать большие неприятности в отношениях с Россией. Мой заказчик хотел избежать этого.

– Не очень-то хорошо вы справились со своей работой, – сказал другой судья, худой человек с бескровными губами.

– На этот раз да, – ответил Скорпион, прикидывая, не пора ли воспользоваться козырем. Еще несколько часов, и будет поздно. – Меня убедили, что убийцей будет баклан Пятов, работавший на штаб Кожановского. Его я сумел остановить.

Судьи начали перешептываться. Узколицый судья полистал лежащие перед ним бумаги и поднял взгляд.

– Этот Пятов – один из убитых на стадионе в Днепропетровске?

Скорпион кивнул.

– Его убили вы?

– Нет, два милиционера. Там было много стрельбы.

– Но вы были готовы убить его?

Скорпион кивнул, и судьи многозначительно переглянулись.

– Вы убили милиционеров на стадионе?

– Двух милиционеров. И нескольких человек из «Черных повязок».

– Скольких из «Черных повязок» вы убили?

Скорпион немного подумал.

– Пятерых.

– Итого вами убиты семь человек? – спросил узколицый судья.

– Это не были убийства. Это была самозащита. Эти люди стреляли в Ирину и в меня.

– А Черкесов?

– Мы не убивали Черкесова. Его убил один из сотрудников службы безопасности партии «Свобода» Дмитрий Шелаев. Он подложил бомбу, которая убила Черкесова и других людей в его машине.

– Это всего лишь ваши слова, – сказал узколицый судья.

– Это вздор, – вскричал Кулаков, вставая и указывая на Скорпиона. – Этот человек признался в преступлении. Попытка переложить вину на другого, на патриота, в час, когда наша страна в опасности, это бесстыдство!

– Сколько раз вы меняли свои показания, пан Скорпион? Каждый раз, когда вам это было удобно? – спросил узколицый судья.

– Я могу доказать это, – сказал Скорпион.

– Где этот ваш Шелаев? – обратился узколицый судья к Кулакову? – Вы можете привести его в суд?

– Я знаю Дмитрия Шелаева, мы были коллегами, друзьями. Он исчез в ночь взрыва на стадионе, – сказал Кулаков.

– Он прятался в чернобыльской запретной зоне, – сказал Скорпион.

– В самом деле? – уставился на Скорпиона узколицый судья. – А где же он теперь?

– Мертв, он покончил с собой.

– Неправда, – сказал Кулаков. – Мы нашли тело Шелаева. На нем были следы борьбы. Он был убит. Этот человек, – Кулаков указал на Скорпиона, – был последним, кто видел его живым.

Кулаков повернулся к Скорпиону:

– Еще одна кровь на твоих руках, убийца.

– Так, – сказал узколицый судья, устремив взгляд на Скорпиона. – Вы – человек опасный, для тех, кто рядом с вами.

Он обратился к другим судьям:

– Мы должны казнить эту сволочь пятьдесят раз подряд.

И снова к Скорпиону:

– Ты продолжаешь утверждать, что у тебя есть доказательство?

– Шелаев признался. Его признание есть на видео, – сказал Скорпион.

– И где это видео?

Пора открывать карты.

– Повсюду. Оно в этом чертовом Интернете, в YouTube.

Судьи никак не отреагировали. Не отреагировал никто в помещении. Скорпион почувствовал боль в желудке, обострилась и боль в гениталиях. Как могло быть, что они не знали об этом? Разумеется, Кулаков и Горобец могли уничтожить запись на телестудии и избавиться от всех, кто знал о ней. Но как вышло, что они ничего не знали о YouTube? Что, черт возьми, происходит? Кто-нибудь да должен был заметить. Это было невозможно. Кто мог добиться удаления записи из Интернета? Мог ли Горобец сделать это? Скорпион посмотрел на Кулакова. Тот улыбался. «Когда-нибудь я убью тебя», – подумал Скорпион. Но сейчас у него уже не было сил соображать. Боль в гениталиях все росла. Он сжал кулаки.

– Вот видите! Он придумывает сказки и говорит, что у него есть доказательство, но все его свидетели либо мертвы, либо не существуют. Где это видео, которого никто не видел и о котором никто не слышал? – спросил Кулаков. – Черкесов был уверен, что выиграет выборы, и они наняли этого убийцу, чтобы устранить его.

– Но тогда зачем я приходил к Горобцу и предупреждал его? – и Скорпион обратился к Кулакову. – Вы же там были и видели меня?

Кулаков глядел на него холодно.

– Чтобы получить возможность попасть на стадион, в туннель, по которому Черкесов должен был проходить к своему автомобилю. И чтобы обеспечить алиби себе и Ирине.

Он повернулся к судьям:

– Видите? Этот парень умен.

– Очень хорошо видим, – сказал узколицый судья. – А что насчет второй преступницы?

Он посмотрел на свои бумаги, а потом снова на Скорпиона.

– Ирина Михайловна Шевченко. Как она участвовала во всем этом деле?

– Она не имеет к этому никакого отношения, – сказал Скорпион.

– Тогда что она делала в туннеле на стадионе рядом с тобой? – спросил Кулаков.

Узколицый судья знаком остановил Кулакова.

– Вы признаете, что она была на стадионе? – спросил он.

– Да.

– С вами?

– Да.

– Почему она там была?

– Чтобы убедиться, что мы остановим Пятова. Она не доверяла мне, – сказал Скорпион.

– Это ложь! – вскричал Кулаков, сделав шаг от своего стула и указывая на Скорпиона. – Они действовали вместе.

– Молчать! – сказал узколицый судья, подняв руку в знак того, что требует тишины. – Заключенная Ирина Шевченко здесь?

– За дверью, – сказал Кулаков.

– Приведите ее, – сказал узколицый судья.

Кулаков дал знак одному из охранников, и через несколько мгновений Ирину ввели в помещение. На ней была серая тюремная рубашка, волосы были коротко подстрижены. Она выглядела бледной и очень худой.

Ее усадили на стул недалеко от Скорпиона. Пока ее вели, глаза Скорпиона искали встречи с ее глазами. «Она выглядит испуганной», – подумал он. Он попытался улыбнуться ей, но видел, что она в ужасе от его внешности, его изможденности и его кровоподтеков.

– Вы Ирина Михайловна Шевченко? – спросил узколицый судья. Она кивнула. Он посмотрел в свои бумаги. – Вы были руководителем избирательного штаба Виктора Ивановича Кожановского?

– Да, – сказал она. Ее голос был так тих, что им пришлось напрячься, чтобы услышать ответ.

– Говорите громче, – потребовал один из судей с козлиной бородкой под Ленина.

– Да, – сказала она громче.

– Знаете вы этого человека? – спросил узколицый судья, указывая на Скорпиона.

– Да.

– Вы были с ним на стадионе в Днепропетровске, когда был убит Черкесов?

Ирина вопросительно посмотрела на Скорпиона.

– Смотрите на меня, а не на него! – загремел узколицый судья. – Вы были с ним?

– Да.

– Чтобы убить Черкесова?

– Нет, чтобы остановить Пятова, – вскричала она. – Мы старались предотвратить все это!

– Даже если бы это вовлекло Украину в войну с Россией? Ваши политические амбиции важнее родины?

– Нет! Мой отец Мыкола Шевченко был основателем «Руха», народного движения, без которого мы бы не стали независимой страной. Украина все еще оставалась бы областью России.

– Ложь! Вы видите, как она переворачивает факты?! – вскрикнул Кулаков, вскакивая на ноги. – Что делала руководительница избирательного штаба Кожановского на митинге Черкесова? Она была там для того, чтобы туда мог попасть ее любовник!

И он указал на Скорпиона.

– Они виновны в равной мере, – настаивал Кулаков.

Узколицый судья смотрел на Ирину.

– Вы были в интимных отношениях с этим человеком, Скорпионом?

Ирина с отчаянием взглянула на Скорпиона:

– Прошу прощения, они заставили меня признаться.

Потом она посмотрела на узколицего судью:

– Они такое проделывали со мной, эти сволочи! Господи, неужели я должна говорить об этом?

– Молчать! – крикнул узколицый судья, хлопнув ладонью по столу.

– Она ублажала его, – сказал Кулаков. – Это было частью платы ему за убийство Черкесова. Она была его подстилкой. Признайся, – сказал он, обратясь к Ирине.

– Это правда? Вы были любовниками? – спросил узколицый судья, вперив в нее взгляд.

Она отчаянно пыталась смотреть на Скорпиона, ее глаза блестели.

– Да, – прошептала она. – Это правда.

– Зачем мы тратим время, слушая все это вранье? Они признались, что были вместе. Этот человек, – Кулаков указал на Скорпиона, – признался, что убил на стадионе семерых, даже если не считать Черкесова и других, находящихся в автомобиле. Он был последним, кто видел Шелаева, которого нашли мертвым. Оба эти преступника признались в своих преступлениях! – говорил Кулаков судьям. – И они не представили доказательств своей невиновности или раскаяния. Чего еще нам нужно?

– Я согласен, – сказал судья с козлиной бородкой. – Доказательства более чем убедительны.

– Я тоже, – сказал узколицый судья. Судьи начали совещаться. Они что-то говорили и кивали головами. Ирина повернулась к Скорпиону:

– Прости, я не смогла выдержать этого.

– Ты назвала им мою кличку «Скорпион»? – спросил он шепотом.

– Господи! – вскрикнула она, глядя в сторону. – Так-то ты думаешь обо мне?

Судьи, по очереди склоняясь над бумагой, подписывали ее.

«Они собираются приговорить к казни нас обоих», – понял Скорпион. Для него это было делом предрешенным, но для Ирины еще оставался шанс.

– Мы пришли к заключению, – начал узколицый судья.

– Подождите, – закричал Скорпион. – Вы неправильно поняли. Она не совращала меня! Это я ее соблазнил! Я убил Черкесова! Это был западный план. Ирина, – он указал на нее, – пыталась остановить меня. Я заставил ее остаться со мной после убийства. Я убил его! Она невиновна!

– Так вы признаетесь в убийстве Черкесова? – спросил узколицый судья.

– Да, это я убил его. Она тут ни при чем, – сказал Скорпион глядя на Ирину.

– Почему вы убили его? Что вами двигало?

– Мне заплатили.

– Но кто? Кому нужна была смерть Черкесова?

– Международному конгломерату, который полагал, что Кожановский будет больше учитывать интересы Запада. Здесь все знают, что Кожановский хочет сближения с Западом.

– Американская компания? – уточнил узколицый судья.

– Международная компания, но да, с Запада, – сказал Скорпион.

Какое-то время все молчали.

– Он лжет. Он пытается спасти ее, – сказал Кулаков, глядя на Скорпиона.

– Это глупо, – возразил Скорпион. – Если, как вы признаете, она втянула меня в эти дела, если из-за нее мне грозит смерть, зачем мне спасать ее? Я должен был бы желать ее смерти.

Узколицый судья какое-то время смотрел на Скорпиона. Все молчали. Затем он обратился к двум остальным и что-то быстро прошептал им. Судья с козлиной бородкой с чем-то не соглашался. Внезапно возникло движение.

В помещение вошли два черноповязочника, каждый из них держал руку на кобуре. За ними вошел еще кто-то в сопровождении двух других черноповязочников. Узколицый судья уже хотел было возмутиться, но, увидев, кто вошел, осекся. Скорпион узнал вошедшего сразу. Плотного сложения, лысый, в очках с роговой оправой.

Это был Горобец.

– Выбачьте (извините), что прерываю ваш процесс, – сказал Горобец знакомым мягким голосом.

– Ваш приход, министр, – честь для суда, – сказал узколицый судья.

Горобец прошел к столу и, склонившись к судьям, стал что-то говорить им. Один раз он оглянулся и посмотрел на Скорпиона, а затем на Ирину. Он и судьи поговорили еще несколько минут, и Горобец повернулся к выходу. Он еще раз глянул на Ирину, а потом бросил долгий жесткий взгляд на Скорпиона. Затем он и черноповязочники вышли.

– Что происходит? – шепотом спросила Ирина у Скорпиона.

– Их планы изменились. Ты стала предметом торга, – ответил Скорпион также шепотом.

Судьи совещались, раз, а потом и другой бросив взгляды на Скорпиона и Ирину. Похоже, они пришли к соглашению. Узколицый судья пометил что-то на бумаге и подписал ее. Затем он повернул бумагу так, чтобы двое других судей могли завизировать ее, и обратился к Ирине:

– Ирина Михайловна Шевченко, основываясь на показаниях подсудимого, известного под именем Скорпион, а также на дополнительной информации, представленной вниманию суда, мы сочли свидетельства о вашей виновности в убийстве Юрия Дмитриевича Черкесова недостаточными. Вы свободны, но вы должны понимать, что в случае появления новых свидетельств обвинение может быть вам предъявлено вновь. Вы можете идти.

Ирина встала и подошла к Скорпиону.

– Заседание суда не является открытым, Ирина Михайловна. Уходите немедленно, – потребовал узколицый судья.

– Что вы собираетесь с ним сделать? – спросила Ирина, указывая на Скорпиона.

– Уберите ее! – приказал узколицый судья.

– Нет! Идиоты, он делает это ради меня! Он невиновен! – кричала Ирина, глядя на Скорпиона, словно стараясь запомнить его лицо, пока двое охранников тащили ее из помещения.

Узколицый судья холодно смотрел на Скорпиона.

– Майкл Килбейн, известный также под именем Питера Рейнерта и как иностранный агент Скорпион, суд приговаривает вас к смертной казни за убийство Юрия Дмитриевича Черкесова. Приговор должен быть приведен в исполнение в течение сорока восьми часов. На этом заседание суда закрывается, – сказал узколицый судья, собирая свои бумаги.

Все трое судей встали и вышли из помещения.

37

Борисполь,

Киев, Украина

Скорпион, закованный в кандалы, сидел на полу в своей камере, ожидая казни. Свет в камере оставили включенным, и охранники приглядывали за ним в глазок. Он больше не думал о побеге. Даже скованным и с болью во всем теле он мог бы вырубить пару охранников, но они знали, насколько он опасен. Они придут с достаточной силой, чтобы одолеть его. В лучшем случае он сможет нанести травмы нескольким из них.

Не думал он закончить свою жизнь таким образом. Столько вопросов осталось без ответа. Началась ли война?

Вроде никто не вел себя так, как ведут во время войны. Не было и слышно ни взрывов, ни сирен. Сумел он предотвратить войну или его запрятали так глубоко за толстые стены Лукьяновки, что взрывы бомб в городе до него не доносятся? Добрался ли Ахнецов до кого-нибудь в России? Что случилось с YouTube? Почему все ведут себя так, словно никто не знает о той видеозаписи? Как они сумели выследить его с Ириной на телестудии? Кто предал их?

Что с Ириной? Он пытался спасти ее, но не смог. Ее спасло что-то сказанное Горобцом. Почему Горобец спасал ее? Потому ли что она была для них слишком важным предметом торга? В том ли дело, что она – дочь основателя «Руха»? Во всяком случае, она в безопасности – пока. Она старалась помочь ему. Возможно, даже любила его. Он видел это или что-то близкое к этому в ее отчаянном взгляде, когда ее тащили из зала суда. Он хотел бы видеть ее, коснуться ее.

На какой-то момент он вообразил их вдвоем на его парусной яхте «Зефир», названной так в честь ласкового западного ветра в Средиземноморье, с надутыми бризом парусами где-нибудь в Кикладах, например, в темно-синих водах между Спросом и Паросом. Он представил себе, как она будет выглядеть в бикини, с согретой солнцем кожей, среди бескрайнего голубого простора. Как они вдвоем будут вгрызаться в свежезажаренного на гриле морского окуня, освежаясь добрым вином Bâtard-Montrachet Grand Cru.

«Ведь я почти выиграл», – думал он. Он обратился мыслями ко всему, что случилось. Где он ошибся? Чего не заметил? Как СБУ узнала, что они на телестудии? Кто настучал на них? Ахнецов? Менеджер телестудии Коробей? Почему? Ведь они хотели показать запись.

И это была не работа СВР. Он позаботился о том, чтобы обезопасить Гаврилова, да и вопрос об участии СВР в этом деле был пройденным этапом. Если только в игре не принимал участия кто-то еще. Но кто? От киевского центра ЦРУ он держался в стороне, к тому же Контора хотела, чтобы он предотвратил войну. И что с видеозаписью, которую он поместил в YouTube? Даже если ЦРУ было замешано в деле, оно хотело, чтобы запись увидели. Это или смягчило бы кризис в отношениях с Россией или доказало бы непричастность США ко всей этой истории.

Если только в офисе Кожановского не было «крота». И тут его озарило: Славо!

Но как они отследили Ирину? Что «хвоста» на пути от Центрального вокзала за ними не было, Скорпион не сомневался. Но возможно, что он им и не требовался. Если Славо узнал номер последнего сотового телефона Ирины, они могли следить за ней посредством GPS.

Скорпион поднял взгляд. Из коридора послышались звуки. Его сердце забилось сильнее. Жизнь подходила к концу. В его мозгу промелькнули образы Ирины, потом Найлы той ночью в Амстердаме. Он вспомнил Келли, как она выглядела с золотистым загаром на Тивериадском озере. «У меня осталась уйма незавершенных дел, – подумал он. – Но у кого их не остается?».

Он услышал приближение охраны. Судя по звукам шагов, там было не меньше шести человек. Они остановились у двери его камеры. У него пересохло горло, и он едва мог дышать.

Скорпион вспомнил одну ночь в пустыне из времен его детства. Умер один из сыновей шейха Заида, Малик, сын от второй жены Латифы. Он поранился при падении, в рану попала инфекция, и, когда его привезли в больницу, спасти его было уже невозможно.

В течение трех дней траура они сидели у огня в шатре. Латифа не могла удерживать рыданий, и шейх Заид, вместо того чтобы утешить ее, отослал из шатра. Когда Скорпион вопросительно посмотрел на него, тот сказал:

– У пророка Мухаммеда, мир праху его, есть хадис, в котором говорится: «Плач по покойнику мучает его в могиле».

– Значит, мы не должны плакать? – спросил тогда Скорпион.

– Это не имеет значения, но лучше не плакать, – ответил шейх, однако Скорпион заметил слезы в его глазах.

Послышался звук поворачивающегося ключа, и дверь открылась. Скорпион напрягся. Пуля в затылок, и боль прекратится. «Ничего не говорить, ничего не показывать им, – сказал он себе. – Умирают все». Он сделал глубокий вдох и взглянул на человека, вошедшего в камеру. Тот смотрел в сторону, говоря что-то охраннику, так что лицо его было в тени, и Скорпион поначалу не понял, кто это. Но вот он вышел на свет, и Скорпион увидел его лицо. Это был хорошо сложенный мужчина на седьмом десятке, в костюме от Армани и в очках в стальной оправе, почти совершенно седой. «Это невозможно, – сказал себе Скорпион, – у меня галлюцинации».

– Скорпион, – сказал этот человек, и не узнать его голос было невозможно.

Иванов, «Шахматист», директор Федеральной службы безопасности России, собственной персоной. Выглядел он почти в точности так, как тогда, когда Скорпион видел его в последний раз в Санкт-Петербурге. Его мысль сразу перенеслась в прошлое – Найла, Дачный клуб на Невском проспекте, и чем все это кончилось в здании склада вблизи Нарвской заставы.

Скорпион попытался встать на ноги.

– Снимите с него оковы, – сказал Иванов охраннику по-русски, а затем обратился к Скорпиону по-английски:

– Вы можете идти?

– Не уверен.

– Пошли, – сказал Иванов, подхватив Скорпиона под руку, чтобы поддержать его. Охранник поддержал его с другой стороны. – У нас не так много времени.

Скорпион пытался идти. Без кандалов это у него получалось, но едва-едва.

– Значит вторжения, войны не было? – спросил Скорпион.

– Нет. В чем дело? – спросил Иванов, когда Скорпион остановился.

– Мне нужно кое-что сделать, – ответил Скорпион.

– Не сейчас. У нас всего несколько минут. Я не хочу, чтобы это обратилось в мерзкую свару между чиновниками.

Иванов и охранник помогали Скорпиону идти к стальной двери тюремного корпуса. Из-за дверей некоторых камер доносились крики.

– Где Кулаков? – спросил Скорпион, вися между Ивановым и охранником. С ними были еще двое в штатском, их Скорпион счел работниками ФСБ, и несколько других тюремных охранников.

– Не здесь, – ответил Иванов, глянув на охранника.

– Правда, – подтвердил тот.

– А что со Степаном? – спросил Скорпион.

– С кем?

– С ненормальным блондином, что помогает на допросах.

– У него крыша поехала, – пояснил охранник Иванову.

Иванов остановился и посмотрел на Скорпиона.

– У нас нет времени на него.

– Он убил молодую девушку. Она не заслужила такой смерти. Она не должна была принять смерть от его рук, – сказал Скорпион, отталкивая их и пытаясь идти самостоятельно.

– Я был прав, – пробурчал Иванов. – Вы сентиментальны.

– Это займет всего минуту, – сказал Скорпион. – Где он? – спросил он охранника.

Тот указал на лестницу. Они поднялись на два этажа, Скорпион морщился от боли на каждом шагу. Иванов открыл дверь в кабинет, находящийся в стороне от коридора, и заглянул внутрь. Он подозвал охранника:

– Это он?

Охранник кивнул.

Степан в одиночестве сидел за столом. Он смотрел на пламя свечи, над которым держал пинцетом визжащую белую мышь.

– Я даю вам одну минуту, – сказал Иванов. – Затем мы уходим. С вами или без вас.

Скорпион вошел и закрыл за собой дверь.

* * *

– Вы спасли меня. Почему? – спросил Скорпион. Они сидели на заднем сиденье «Лады Рива», едущей по улице Грушевского мимо правительственных зданий в Мариинском парке. Скорпиону все это представлялось нереальным. Ему казалось, вот-вот, и это окажется сном, и он проснется в своей камере, ожидая пули в затылок.

– Я суеверен. Русские все суеверны, даже атеисты. Особенно атеисты, – сказал Иванов, улыбаясь.

– Вот, – продолжил он, наливая из фляжки в металлический стаканчик объемом в один глоток. – «Столичная Элитная», не та украинская моча, которую пьют здесь. Похоже, вам это нужно. Будем здоровы!

Скорпион выпил.

– Какое же суеверие побудило вас влезть во все это? – спросил он.

– Вы уже дважды помогли России, – сказал Иванов. – И самое забавное, что оба раза у вас не было намерения делать это.

– Эти долбаные авантюристы, – прорычал Иванов, и Скорпион понял, что он имеет в виду СВР. – Зачем втягивать нас в войну с НАТО, когда она нам не нужна и когда мы не можем ее выиграть? Украинского политика мы могли купить, продать и обменять сотню раз. Что за идиотизм!

Он налил в стаканчик еще порцию водки и выпил.

– У меня было предчувствие, что вы нам еще когда-нибудь понадобитесь. Бог троицу любит! Хотите, называйте это суеверием, хотите – подстраховкой. – И он пожал плечами.

Скорпион начал было смеяться, но вынужден был остановиться, скорчившись от боли, снова засмеялся и снова скорчился.

– Для человека, которому оставались считанные минуты до превращения в труп, вы удивительно веселы. Что смешного? – Иванов смотрел на него с интересом.

– Суеверие. В самом деле? – ухмыльнулся Скорпион. – Неужели возможность иметь живого свидетеля, который знает, кто на самом деле убил Черкесова, и тем дает вам в руки козырь как против СВР, так и против любого, кто выиграет выборы на Украине, не имеет к моему освобождению никакого отношения?

– Я был прав. Я всегда говорил подчиненным, что нельзя недооценивать американцев. Если они часто делают глупости, это еще не значит, что все они глупы.

И он покачал головой.

– Если бы я мог доверять вам, и если бы вы не были таким безнадежно сентиментальным, я бы тут же нанял вас. Я рад, что не прикончил вас тогда в Питере.

– Мы подходим друг другу, – сказал Скорпион. – Так что с вторжением?

– Мы заключили сделку.

– Какую?

– Давыденко и Кожановский совместно подписали договор с министром иностранных дел России о том, что, кто бы из них ни выиграл выборы, Украина заключит с Россией договор о продлении аренды базы Черноморского флота России в Севастополе с правом ее снабжения через Крым на пятьдесят лет. В обмен Украина получает скидку с цен, по которым мы поставляем нефть и газ в Европу.

– Значит, кризис разрешен?

– На сегодня разрешен.

– Вы знаете о Шелаеве? Что это он убил Черкесова?

– У меня есть эта видеозапись. Она оказалась очень полезной в наших внутренних… обсуждениях. Что вы думаете делать теперь?