Текст книги "Зима Скорпиона"

Автор книги: Эндрю Каплан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

32

Зимовище,

Чернобыльская запретная зона,

Украина

Дом стоял среди деревьев на краю брошенного села. Скорпион выбрал дорогу, которая вела от реки в бывшие поля, ставшие теперь просто заснеженной равниной. За полями стояла стена деревьев. «Шелаев грамотно выбрал место», – подумал Скорпион. Подойти к дому можно было только по открытому полю, и это давало Шелаеву прекрасную возможность заранее увидеть приближающегося человека.

Скорпион остановил машину посреди дороги, вышел и, прячась за машиной, оглядел местность через очки ночного видения. Где-то за деревьями мелькал свет, единственный признак жизни в этой ночи. На совершенно пустом поле виднелись следы, ведущие от дороги к лесу. Идти через поле значило не только заявлять о своем приходе, там вполне могли быть мины или какие-то иные ловушки. Шелаев уже показал, что он умеет делать бомбы и устанавливать спецназовские ловушки.

Скорпион посмотрел направо, где стояли брошенные дома. Он решил, что сможет подойти к лесу с этой стороны. Дома давали ему кое-какое укрытие, и радиация там могла быть слабее.

Рядом с дорогой шел оросительный канал, на дне которого блестел лед. Скорпион скользнул в канал и прополз до края села. Так его нельзя было увидеть из леса. На дне канала он наткнулся на что-то, издающее отвратительную вонь, – это оказались останки лошади.

Добравшись до села, он приподнялся и выглянул из канала. Брошенный дом, на крыше которого росли деревья и кусты, скрывал его от леса. Скорпион выбрался из канала и, прячась за домом, направился к лесу.

Он шел медленно, перед каждым шагом осматривая через очки ночного видения место, куда поставить ногу. Вдруг где-то совсем рядом раздался крик ночной птицы и хлопанье крыльев. «Черт возьми, – подумал он. – Если Шелаев ждет гостей, это могло послужить ему предупреждением». Скорпион остановился за деревом, сделал глубокий вдох и всмотрелся вперед. Дом стоял метрах в двухстах от него, поросший растительностью и покрытый снегом, как все дома в запретной зоне. Он выступил из-за дерева и чуть не был убит. Пуля отколола щепу от ветки в нескольких сантиметрах от его головы. Скорпион бросился на землю, укрывшись за стволом упавшего дерева. Выстрела он не слышал, был только слабый хлопок, значит, Шелаев пользовался глушителем. Тренированный стрелок, стреляя из винтовки, не мог промахнуться с расстояния в двести метров. Очевидно, он стрелял из пистолета, иначе Скорпион был бы уже мертв. Вопрос состоял в том, что делать дальше. Оставаться за упавшим деревом Скорпион не мог. Он осмотрелся. Метрах в десяти от него росло дерево с толстым стволом. Он подобрал сосновую шишку и бросил ее в кусты в противоположную сторону, а сам рывком пробежал к этому дереву и спрятался за ним, услышав по дороге, как две пули просвистели у него за спиной.

– Дмитрий Шелаев, не стреляйте! – закричал Скорпион. – Алена в безопасности. Я хочу только поговорить с вами.

Две пули подряд ударили в дерево, за которым он стоял.

«Молодец», – оценил он Шелаева, переползая на четвереньках в сторону дома. Он все еще не мог определить, откуда тот стреляет, понимая только, что откуда-то рядом с домом. Через очки ночного видения он заметил движущуюся от дома в тени деревьев фигуру.

Скорпион решил отвлечь внимание Шелаева. Он положил счетчик Гейгера на ветку дерева, за которым теперь прятался, затем, подготовившись к рывку, включил его звуковой сигнал, выстрелил в направлении, где в последний раз видел движение, и рывком пробежал к другому дереву ближе к дому, слыша за спиной пиканье счетчика. И тут же раздались выстрелы, видимо, ему удалось обмануть Шелаева. Он затаил дыхание и прислушался. Звук был очень тихим, но Скорпион все же услышал его. Кто-то тихо подбирался к оставленному им счетчику. Потом звук прекратился. «Пора», – решил Скорпион.

Низко пригнувшись, он пробежал к дому и обогнул его, остановившись под маленьким окном. Он рискнул подняться и заглянуть в дом. Свет, который он видел, шел от свечи на столе. Дом был обставлен. Чувствовалось, что в нем живут. Скорпион снова пригнулся и на четвереньках прополз к углу дома. Он ждал и слушал. Издалека едва слышалось пиканье счетчика Гейгера. Звук, похоже, шел все еще оттуда, где он оставил счетчик.

Что-то не так, чувствовал Скорпион. Шелаев уже должен был добраться до счетчика. Но оттуда не доносилось ни звука. «Безопаснее будет у другой стороны дома», – подумал Скорпион. Держа Glock наготове, он обогнул угол и наткнулся на большой куст, ветки которого просунулись в выбитое окно.

Скорпион начал обходить этот куст, как вдруг сильный удар по запястью, а затем мощный захват вынудили его выронить пистолет. Он чувствовал, что Шелаев захватывает сзади его куртку. «Чистый прием самбо, за которым должен последовать удар ногой», – понял Скорпион, применяя двумя руками прием Крав-мага для освобождения от захвата и делая шаг назад, чтобы уклониться от удара ногой. Но он тут же получил удар сбоку по голове, сбивший с него очки ночного видения, и боковой удар в ребра. «Шелаев дьявольски ловок, силен и быстр», – подумал Скорпион, мгновенно ответив захватом с броском, на что Шелаев ответил контрзахватом. Они боролись вслепую, быстро обмениваясь ударами.

В темноте Скорпион заметил блеск ножа. Он понял, что дело идет о его жизни и в отчаянии нанес Шелаеву отвлекающий удар в колено, чтобы перехватить руку с ножом приемом Крав-мага и обезоружить противника. Хотя в темноте это было почти невозможно, Скорпион заметил на рукояти выступ-мушку. «Бог мой, спецназовский стреляющий нож», – понял он, блокируя самбовский захват и попытку броска. Ему едва хватило силы двух рук, чтобы преодолеть огромную силу Шелаева. Затем Скорпион нанес быстрый прямой удар ногой и выхватил нож.

Ожесточенная схватка продолжалась. Скорпион, отразив очередной удар и помня слова Коити, что самбист в таких случаях ждет удара ногой, сделал шаг вперед и ударил Шелаева локтем в горло, а затем применил гильотинный захват в сочетании с броском через бедро, свалив Шелаева на землю. Тот умудрился ударить Скорпиона локтем в лицо, но он успел приставить острие ножа к глотке Шелаева, держа большой палец на кнопке, при нажатии на которую лезвие ножа пробило бы Шелаеву горло.

– Я хочу поговорить, – выдохнул Скорпион. – Я друг Алены.

Он почувствовал, что Шелаев прекратил борьбу.

– Где пистолет? – спросил Скорпион.

Шелаев показал на карман. Продолжая держать нож у горла Шелаева, Скорпион вынул из кармана Шелаева пистолет СР-1 «Гюрза» и переложил его в свой карман.

– Кто вы? – спросил Шелаев по-русски.

– Мы уже виделись, в Днепропетровске. Я – журналист, помните?

– Килбейн, – сказал Шелаев, поднимаясь на ноги после того, как Скорпион отпустил его. Он сдернул с себя очки ночного видения, которые в ходе борьбы повисли у него на шее. – Такой борьбе вы научились явно не в журналистской школе.

– Вы не поверите, как опасны девушки в Колумбийском университете, – сказал Скорпион, подбирая свой рюкзак и очки ночного видения. Они говорили на смеси английского и русского языков. С помощью очков ночного видения Скорпион отыскал свой Glock.

– Чего вы хотите? – спросил Шелаев.

– У меня в рюкзаке была бутылка горилки, если только она не разбилась. От вас я хочу только обещания, что вы не убьете меня, – сказал Скорпион, не имея возможности разглядеть лицо Шелаева в темноте.

Через несколько минут они сидели в доме за столом, передавая бутылку из рук в руки. В доме царил ледяной холод, и Скорпион не снимал куртки. Перед тем как войти в дом, он сходил к дереву, где оставил счетчик Гейгера. Там он, прячась в деревьях, далеко забросил стреляющий нож и прикрепил к куртке пуговицу-видеокамеру. Входя в дом, он включил ее. Единственным источником света была стоящая на столе свеча, отбрасывавшая их тени на стены. Скорпион вынул из «Гюрзы» обойму и положил разряженный пистолет на стол между ними.

– Как вы нашли меня? – спросил Шелаев.

– Кое-что сказала Алена.

– Алена говорила обо мне? – массивный кулак Шелаева сжался, хотя его лицо ничего не выразило. Скорпион покачал головой:

– Она сказала только то, что вы спрятались там, где вас никто не найдет. Ирина догадалась…

– Ирина?

– Ирина Михайловна Шевченко. Мы занимаемся тем, что пытаемся обелить свои имена, ведь нас обвиняют в убийстве Черкесова.

– Вы и Ирина Шевченко убили Черкесова? Полный вздор, – фыркнул Шелаев.

– Скажите это милиции и всем, кто ищет нас.

– Но почему Алена что-то говорила обо мне? – Шелаев внимательно смотрел на Скорпиона. В его глазах отражался огонек свечи. – Как вы нашли ее?

– Нам подсказал лысый человек из кафе «Черная кошка», где она работает. Он высказал предположение о Кукольном театре. Сначала исчезла Алена, а потом и ее друзья Екатерина и Федор. Он беспокоился о них.

– И Алена сказала, куда я собираюсь? Вот курва! – прорычал Шелаев.

– Ее жестоко пытали, – сказал Скорпион. – Когда мы нашли ее, у нее было внутреннее кровотечение. А Екатерина и Федор были уже мертвы.

– Ах ты ж! – вскричал Шелаев, ударив кулаком по столу так, что едва не опрокинул свечу и горилку. Он вскочил и стал ходить по комнате, колотя кулаком по ладони. Потом обернулся к Скорпиону:

– Кто это сделал?

– А как вы думаете?

– Скажите! – потребовал Шелаев, сжимая кулаки.

– Кулаков. Мы нашли их под сценой в Кукольном театре. Он держал ее голову в чане с ледяной водой.

– Врете. Кулаков не мог сделать этого. Он – свой, – сказал Шелаев.

– Кулаков – извращенный сукин сын, и вы это хорошо знаете. Он делал то, что ему приказал Горобец. А удовольствие, которое он получал, мучая людей, особенно голых женщин, это был ему дополнительный бонус.

– Почему я должен верить вам?

– Потому, что это правда, – сказал Скорпион, сделав глоток горилки и передав бутылку Шелаеву.

– Где сейчас Алена? – спросил Шелаев, тоже глотнул горилки и отодвинул бутылку.

– Мы отвезли ее в «Медиком» в Вышгороде. Ирина с ней. Алена была вся изрезана. Плюс внутреннее кровотечение. Но врач сказал, что она будет жить.

Шелаев потер лицо рукой, потом спросил Скорпиона:

– Вы убили Кулакова?

Скорпион покачал головой.

– Нет, он сбежал.

Шелаев самодовольно ухмыльнулся:

– Как же вы допустили это?

– Там было двое. Второй напал на Ирину, пришлось спасать ее.

Какое-то время оба сидели молча. Это было странное свидание при свече в темном доме, где они были одни посреди радиоактивного леса. Что-то подсказывало Скорпиону, что эту сцену он будет помнить до конца жизни.

– Зачем Прокоп пытал ее? – спросил Шелаев.

– Чтобы найти вас. Вы знаете, что это так, иначе не прятались бы от них.

– Вы ошибаетесь! Я был уверен, что за мной охотятся люди Кожановского или мусора из СБУ. У Горобца нет причин. Я исполнял приказы.

– Не будь дураком! – сказал Скорпион. – Ты свидетель. Только ты можешь связать Горобца со смертью Черкесова. Твоя смерть была предопределена.

– Но ведь это была его идея убить Черкесова. Его нужно было убить.

– Почему?

– Он был предателем, этот мерзкий ублюдок, – вскричал Шелаев, опять стукнув кулаком по столу.

– Кто сказал тебе это? Горобец?

– Ладно, вижу ты не совсем дурак, – сказал Шелаев. – Ясное дело, Горобец. Он показал секретное послание Черкесову.

– От кого?

– От человека по имени Гаврилов.

– Это того, что из российского посольства?

– Это глава СВР в Киеве.

– Знаю. А также связник Алены, – сказал Скорпион.

– Вот! – сказал Шелаев, покачав пальцем перед лицом Скорпиона. – Это вы также не могли узнать в Колумбийском университете, пан Килбейн. Я думаю, вы из ЦРУ.

– А также из Моссада и МИ-6. Я – тройной агент. Так, что было в этом послании?

– Этот сукин сын Черкесов хотел хороших отношений с Россией. Хорошо! Продлить аренду базы в Севастополе. Хорошо! Но этот дебил хотел вернуть Крым России. Ради чего? Ради денег, как еврей, – он обернулся и сплюнул на пол. – Мы потомки казаков, понимаете? За это мы сражаемся! За это убиваем!

– Из-за Крыма? Вы убили Черкесова из-за Крыма?

– Крым – наш!

– Когда это я, черт возьми, попал в девятнадцатый век? – спросил Скорпион, покачав головой. – Что, черт возьми, будет дальше? Балаклава и Атака легкой бригады?![2]2
  Атака легкой бригады (Charge of the Light Brigade) – катастрофическая по последствиям атака британской кавалерии на позиции русской армии во время балаклавского сражения 1854 года во время Крымской войны. – Прим. пер.


[Закрыть] А сказал Горобец, что будет, если Черкесов умрет?

– Он сказал, что президентом станет Давыденко.

– Этот идиот?

– Все лучше, чем Кожановский и Ирина Шевченко, которые хотят продать нас американцам, – воскликнул Шелаев горячо.

– Итак, это вы убили Черкесова?

Шелаев посмотрел на Скорпиона и ничего не ответил.

– Заряд С-4 в машине Черкесова, – сказал Скорпион. – Как вы подключили его, к замку зажигания?

Шелаев покачал головой:

– Сотовый телефон. Я хотел быть уверенным, что взрыв произойдет, когда он будет в машине. А запустить мотор кто-нибудь мог раньше, чем он сядет.

– Вы были охранником у Горобца. Это облегчало вам задачу?

– Я проводил последнюю проверку безопасности, так что никто не мог заметить бомбу раньше. Я подложил ее под машину. Это заняло секунд двадцать, не больше, – сказал Шелаев с легкой улыбкой гордости.

– Ну да, и если бы кто-то заметил вас, то вы просто выполняли свою работу. А слышали вы о войне?

– Вчера я смотрел телевизор в Чернобыле, – сказал Шелаев сумрачно.

– Черт возьми, что вы, по-вашему, делали, закладывая С-4?

– Что я спасаю свою страну. Алена тоже так думала.

– Серб, который убил эрцгерцога Франца-Фердинанда и тем дал старт Первой мировой войне, тоже, вероятно, не думал запускать войну. Однако запустил, – сказал Скорпион мрачно. – Но почему это должно вас заботить! На ваших руках кровь не только Черкесова, а гораздо больше.

– Что?! – вскричал Шелаев. – О чем вы говорите?

– О друзьях Алены, Екатерине и Федоре. Кулаков убил их, потому что Горобец ищет вас. Если бы мы не подоспели, Алена тоже уже была бы мертва. И, наконец, Денис.

– Кто? – Шелаев смотрел на Скорпиона непонимающе.

– Мой гид из компании InterInform. Его убила ваша маленькая спецназовская ловушка в жилом доме в Припяти. И если Украина подпадет под власть России, это будет ваших рук дело.

Шелаев пялился на него:

– Горобец сказал мне… – начал он.

– Можешь ты понять это, тупоголовая башка, что Горобцу нужна твоя смерть? – выкрикнул Скорпион. – Твоя и Алены.

– Врешь, – сказал Шелаев, поднимаясь. Прежде чем Скорпион успел остановить его, он выхватил из-за горшка на полке второй стреляющий нож и направил его на Скорпиона. Говорили, что лезвие такого ножа может пробить тело человека насквозь и вылететь с другой стороны.

– Мы же договорились, – сказал Скорпион, не сводя глаз с острия ножа.

– Я не верю тебе. Ты пытаешься запутать меня, гад цэрэушный. Я люблю свою страну. Мой отец был героем. Он сражался с немцами во время Великой Отечественной войны.

– Прежде чем наделать глупостей, ответь мне на один вопрос: почему ты так старательно защищаешь человека, который хочет вашей с Аленой смерти?

– Это неправда. Я сделал это для своей страны, – сказал Шелаев, покачав головой. А также для Алены. Она оказалась в центре событий и была в отчаянии.

– Знаю. Ее мать умирала, а власти грозили выпустить из Павловки ее брата. Знаешь, кто это делал?

Шелаев не отвечал.

– Горобец, – сказал Скорпион. – И ты ведь уже знал это, верно?

Шелаев смотрел на него несчастными голубыми глазами.

– Выходит это все моя вина? – спросил он.

– Ты только поднес спичку, а взрывчатку подложил Горобец.

– Я предатель, – тихо проговорил Шелаев.

– Если мы скажем правду, мы можем предотвратить войну!

– И победят Кожановский и евреи!

– А как же Алена?

– Алена – это мечта. Кроме того, после всей этой радиации… – Шелаев обвел рукой вокруг. Он снова сел за стол, но нож продолжал держать направленным в грудь Скорпиону. Взяв другой рукой бутылку, он сделал большой глоток горилки. Потом отвел рукой волосы от глаз.

– Вы знаете Тараса Шевченко, поэта? – спросил он и начал декламировать:

 
Как умру, похороните
На Украине милой,
Посреди широкой степи
Выройте могилу…
 

Он смотрел на Скорпиона.

– Она хотела быть актрисой, такая красивая, – с тоской проговорил он, потом вложил нож в рот и большим пальцем нажал кнопку. Лезвие пробило ему нёбо и мозг, и его кончик выступил из макушки черепа. Он сползал на пол, обильно заливая его кровью.

33

Верховная рада,

Киев, Украина

Скорпион ехал сквозь тьму к КПП в Дитятках, дорога призрачно белела в свете фар. Его сотовый телефон наконец ожил, и он смог послушать новости Би-би-си. Россия назначила предельный срок – следующая полночь, после истечения которого она «предпримет все необходимые шаги, включая военные действия, для защиты этнических русских на востоке Украины» – вещала радиостанция.

«В Киеве, – продолжал диктор, – встреча кандидатов в президенты Виктора Кожановского и Лавро Давыденко завершилась без совместного заявления и каких-либо признаков компромисса. Мистер Кожановский обвинил мистера Давыденко в безразличии к страданиям украинского народа и грубом пренебрежении суверенитетом Украины и снова потребовал от НАТО выполнения обязательств по соглашению о плане присоединения Украины к НАТО.

Мистер Давыденко через своего пресс-секретаря Олександра Горобца заявил о нелегитимности Кожановского, поскольку руководитель его избирательной кампании Ирина Шевченко обвиняется в убийстве кандидата в президенты от партии „Свобода“ Юрия Черкесова, которое и вызвало кризис. Он потребовал, чтобы Кожановский перестал защищать ее и чтобы она и обвиняемый в сообщничестве канадец по имени Майкл Килбейн были переданы властям до истечения срока российского ультиматума.

В Москве американский, британский и французский послы передали российскому Министерству иностранных дел совместное заявление, в котором говорится, что пересечение российскими войсками украинской границы будет рассматриваться как агрессия против члена НАТО. В Лондоне премьер-министр в телевизионном обращении к народу Великобритании заявил, что „сегодня все глаза обращены к Украине. Мы надеемся, что Европа, хорошо знакомая с опустошениями, которые приносит война, не увидит ее возвращения, и молимся об этом“».

В Дитятках Скорпион остановился у КПП и вошел в детектор радиации, похожий на телефонную будку, где положил ладони и поставил ноги на металлические площадки. Машина зажужжала.

– Це не добре, – сказал солдат. – Что вы делали в запретной зоне?

– Насколько плохо? – спросил Скорпион.

– Вам нужно постирать одежду и помыться. И хорошо бы принять добрую порцию фруктового сока с водкой.

– Очень плохо?

– Це не так вже погано. Может, как два сеанса рентгена. Но вы хорошенько помоетесь, да?

– Так, – кивнул Скорпион.

* * *

По дороге в Киев он опять остановился у трейлера-ресторана в Сукачах. За стойкой стояла все та же женщина, Олена. Он взял порцию борща и сало на черном хлебе. Олене он сказал, что ему нужно принять душ и переменить одежду.

– Слишком большая радиоактивнисть? – спросила она. – Что вы делали в зоне?

– Я ученый, мы любим пачкаться.

– Здесь нет ни гостиницы, ни бани, – сказала она, а посмотрев на него, добавила: – Вы почти одного размера с моим покойным мужем. Пойдем.

Она привела его в дом, стоящий позади трейлера. Пока он принимал душ, естественно, ледяной, она приготовила одежды. Это были одежды рабочего человека. Он надел их и прошел с ней в трейлер, чтобы расплатиться. Олена оттолкнула деньги и налила себе и ему по стакану горилки.

– Сидит не так уж плохо, – сказала она, окинув Скорпиона взглядом. – Может, эта одежда принесет вам больше удачи, чем моему Григорию, царствие ему небесное.

– Ему не везло? – спросил Скорпион.

– Их семью преследовали несчастья. Началось с его деда в голодомор. Он отдал своего сына, отца Григория, русской женщине, партийному работнику. Это спасло его. Они голодали. Это было, когда большевики специально заморили голодом миллионы людей. Если комсомольские бригады находили у вас хоть одно зерно пшеницы, вас расстреливали. Были много и случаев людоедства. Кто говорит, что умерло четыре миллиона человек, кто, что семь, а кто, что и десять, – она покачала головой. – Никто не знает. Большевики говорили, что это было частью сталинского плана борьбы с кулаками, но, – она подвинулась ближе к Скорпиону, – многие думают, что хотели уничтожить украинцев. Из всей их семьи выжил только отец Григория, но и его жизнь не была счастливой.

– Новые несчастья?

– Можно и так сказать. Во время войны отец Григория был партизаном, но немцы его схватили. Они отправили его в Сырец, концлагерь в Бабьем Яру, где убивали евреев. Когда он вышел оттуда, он весил тридцать шесть кило. Но он не пробыл на свободе и года, как его арестовали и расстреляли. КГБ!

– За что?

– Кто знает? – она пожала плечами. – В те времена им оснований не требовалось. А потом настал черед моего мужа, Григория. Он всю жизнь старался избегать проблем, но это не помогло. Его убили во время мятежа против Кучмы. Он не был ни на чьей стороне. Его просто перепутали с кем-то другим. Как я сказала, им не везло.

И она осушила свой стакан.

– Вы выглядите усталым, – заметила Олена.

Скорпион кивнул. Горилка начинала действовать на него, и, прежде чем это осознать, он уже снова был в доме, позади трейлера, где тут же заснул, свалившись на кровать в одежде покойного мужа Олены.

Утром он приехал в Киев, где купил в «Метрограде» новый комплект одежды, пальто и меховую шапку. Он подумал было позвонить Ирине, но сначала нужно было обработать видеозапись разговора с Шелаевым. Времени почти не оставалось – в полночь истекал срок российского ультиматума.

В интернет-кафе на Чоколовском бульваре он переписал темную видеозапись с видеокамеры в свой ноутбук. Затем с помощью программы видеоредактирования Wax увеличил ее яркость, так что лицо Шелаева стало хорошо видно. После этого он переписал запись со своего ноутбука в компьютер интернет-кафе и загрузил ее в YouTube от имени вымышленного нового пользователя, введя в качестве ключевых слов «Украина» и «Черкесов». Это была его страховка на случай, если с ним что-нибудь случится или что-то из запланированного им не сработает. Кроме того, он записал видео на DVD и стер все следы своей работы в интернет-кафе. Когда все это было выполнено, он сделал звонок, который должен был все решить.

* * *

Лимузин «мерседес» стоял на тротуаре перед магазином Benetton на Крещатике. Двое рабочих оклеивали окна магазина крест-накрест лентой. Мимо них спешили толпы людей. За те двадцать четыре часа, что Скорпиона не было в Киеве, город приобрел военный вид. На важных перекрестках и на дорогах, ведущих в Киев и из него, появились военные блокпосты, а в городе выли сирены воздушной тревоги – шли учения.

В парках расположились лагеря украинской армии, превратив снег в замерзшее черное месиво. У правительственных зданий, часть которых была окружена валами из мешков с песком, встали пусковые установки зенитных ракет. Повсюду были солдаты, ощущалась атмосфера страха. Люди уезжали из города или запасались продуктами и другими предметами первой необходимости, словно ожидая бомбежки с минуты на минуту. «Сюрреалистическая картина, похожая на фильм о Второй мировой войне», – подумал Скорпион.

Перед лимузином стоял бритоголовый человек, пальто которого оттопыривалось. Скорпион узнал его – они виделись в Вильфранше и на яхте Ахнецова. Когда он увидел Скорпиона, в его глазах мелькнула искра узнавания. Он открыл Скорпиону дверь машины, а затем сел на переднее сиденье. Ахнецов сидел на заднем сиденье один, а впереди сидел еще один бритоголовый мужчина. Как только Скорпион уселся, Ахнецов дал водителю знак ехать. Лимузин съехал с тротуара и влился в поток машин, едущих по Крещатику, среди которых было много военных и милицейских. Водитель сигналил, чтобы ему дали дорогу.

– Куда мы едем?

– У Верховной рады есть вертолетная площадка. Дорога к аэропорту стоит в сплошной пробке. Все стремятся бежать из города, – проворчал Ахнецов. – У меня в Борисполе стоит самолет «Гольфстрим». Из-за вас я вынужден лететь в Москву, посмотреть, что можно еще спасти.

Скорпион ничего не ответил.

– Я не вижу смысла в этой нашей встрече. Вы не справились, – продолжил Ахнецов.

– Меня подставили, – сказал Скорпион.

– У тех, кто не справился, всегда находятся оправдания. Наше с вами дело закончено, – сказал Ахнецов, сделав отсекающий жест рукой.

– Мы можем остановить это, – настаивал Скорпион.

– Не говорите глупостей, – сказал Ахнецов, взглянув на Скорпиона так, что бритоголовый вынул пистолет.

– Я могу остановить это, черт возьми!

Ахнецов посмотрел на него с интересом.

– Как?

– С помощью вот этого, – сказал Скорпион и похлопал себя по карману, где у него лежала флешка с видеозаписью разговора с Шелаевым.

– Слишком поздно. Срок российского ультиматума истекает в полночь. Посмотрите на них, – Ахнецов указал рукой на людей на Крещатике, спешащих из магазина в магазин. У многих были пластиковые мешки. – Они знают, чего ждать.

– У меня есть доказательство, – сказал Скорпион.

– Какое доказательство? У вас есть что-то на Ли Цяна?

– Ли Цян был ложным следом.

– Однако вы натворили дел. Я слышал, что кто-то нашел его телохранителя с тремя пулями в голове.

– Киев – опасный город.

– Когда вы в нем. Зачем вы хотели меня видеть?

– Я знаю, кто убил Черкесова, и могу доказать это.

– Я не уверен, что это еще имеет значение. События развиваются слишком быстро, – сказал Ахнецов.

– У русских нет мотива для войны. Фиговый лист сорван.

– Может, это их не трогает.

– Они не однородны. Все это дело рук чисто СВР. С кем вы собираетесь говорить в Москве?

– Поверьте мне, это очень влиятельные люди. Так что?

– Не сомневайтесь, есть люди, не связанные с СВР, в частности в ФСБ и в окружении президента, которые будут рады поводу выпутаться из этой истории, если им это что-то даст.

– И что им сказать?

– Черкесова убил человек по имени Дмитрий Шелаев, глава службы безопасности Горобца.

Ахнецов внимательно посмотрел на Скорпиона.

– Того, что стоит за спиной Давыденко?

– Того, кто указывает Давыденко, что ему делать. Горобец правит всем. «Черные повязки» – это его частная армия.

– Это может быть уже слишком поздно, – сказал Ахнецов задумчиво. – Почему вы думаете, что сможете остановить русских?

– Потому что я намерен выложить это на телевидение, – сказал Скорпион. – На яхте вы говорили мне, что у вас есть своя телевизионная станция.

– Да, «Интер», самая большая на Украине.

– Выпустите в прайм-тайм Ирину Шевченко. Это будет сенсация.

– Зачем? Допустим, она не виновна. И что из этого?

– У меня есть видеозапись, где Шелаев признается, что это он убил Черкесова и что он сделал это по приказу Горобца. В ту ночь за безопасность на стадионе отвечал именно Шелаев, и поэтому ему легко было подложить бомбу. И все это – борьба за власть внутри партии «Свобода».

В первый раз за все время разговора Ахнецов выказал искренний интерес:

– Он действительно сказал это? Он обвинил Горобца?

– Больше того. Сделав признание, он покончил с собой, – сказал Скорпион.

Ахнецов приложил палец к губам. Скорпион видел, что он осмысливает услышанное. Он вспомнил, какая светлая голова у этого человека, который построил целую империю, целую отрасль практически из ничего.

– И все это – его признание и самоубийство – есть у вас на видео?

Скорпион кивнул.

– Если мы докажем, что все это – внутренние дела «Свободы», у русских не будет никакого оправдания для вмешательства, – сказал он.

– И не только это, – сказал Ахнецов. – Это будет блестящая телепередача. Мы выдадим эту запись в пиковое время в популярнейшей программе «Линия конфликта».

Он вынул телефон, позвонил и стал что-то быстро говорить по-украински, затем повернулся к Скорпиону:

– Вам пришлют сообщение, чтобы вы знали, когда прибыть в студию.

Лимузин въехал в парк с правительственными зданиями. Милиционеры остановили его и заглянули внутрь. Водитель сказал им что-то, и они дали знак проезжать. Вертолетная площадка находилась у большого здания с колоннами, увенчанного куполом.

Это было здание Верховной рады. Вокруг ходили группы солдат, а перед вертолетной площадкой, на которую только что сел вертолет, стояли две батареи зенитных ракет. Лимузин остановился, двое бритоголовых выскочили, проверили, нет ли опасности, и открыли двери машины. Скорпион, а за ним и Ахнецов вышли.

День был серым и холодным, ротор вертолета гнал на них воздух.

Скорпион видел вдали здание Кукольного театра на вершине холма, и в его памяти всплыли образы Алены и двух нагих тел, висящих в подвале под сценой. Он надеялся, что это видение не предвещало ничего дурного.

– Вот, – сказал он, передавая Ахнецову флешку с видеозаписью. – Если то, что я задумал, не сработает, передайте эту запись русским.

Ахнецов кивнул и пошел с остальными к вертолету.

– Если вторжения не будет, вы будете должны мне остальные деньги, – крикнул им вдогонку Скорпион.

Ахнецов, не оборачиваясь, помахал рукой в знак того, что услышал слова Скорпиона.

Скорпион наблюдал, как они сели в вертолет и как он взлетел и взял курс за Днепр в сторону аэропорта. Тогда он достал сотовый телефон и позвонил Ирине.

– Где ты? – спросил он.

– Я с Виктором и Славо, – предупредила она. – Мы отбываем на фронт. Все происходящее ужасно.

– Подождите, встретьтесь со мной. Мы можем все остановить.

– Ты нашел Шелаева? У тебя есть доказательство?

– Оно все изменит, – сказал Скорпион. Он слышал, как Ирина что-то настойчиво говорила Виктору по-украински. Потом она вернулась к телефону.

– С тобой хочет говорить Виктор.

– Мистер Килбейн? – раздался голос Кожановского. – Вы нашли то, что искали? Вы можете доказать, что мы не имеем отношения к смерти Черкесова?

– У меня есть видеозапись признания Шелаева.

– И он сказал, что действовал по приказам Горобца?

– Да, это все Горобец.

Наступила пауза. Скорпион слышал, как они торопливо переговаривались по-украински. Наконец, он вернулся к телефону.

– Просто не знаю, что и сказать. Это хорошие новости, – проговорил Кожановский взволнованным голосом и глубоко вздохнул.

– Дайте мне Ирину. У нас мало времени.

Ирина взяла телефон, и Скорпион сказал ей, где им встретиться.

– Одну минуту, – прошептала она. Скорпион подумал, что ей нужно куда-то отойти, чтобы избавиться от Славо.

– Я тревожусь, – сказала она. – Я хотела позвонить в лечебницу, справиться, как там Алена, но там никто не берет трубку.

– Все в порядке, – сказал он сквозь зубы.

– За исключением того, что не все в порядке, верно?

– Нет, – ответил Скорпион.

Он закончил разговор и вернулся в лимузин. Пока они ехали обратно к центру города, он несколько раз звонил в лечебницу, но никто не отвечал. Он еще раз набрал номер. Наконец, ему удалось дождаться ответа. Ответил женский голос. Скорпион попросил позвать доктора Яковенко. Женщина ответила, что тот уехал в отпуск. Тогда он спросил о пациентке, назвав имя, под которым они зарегистрировали Алену в лечебнице. Женщина попросила его подождать. По прошествии долгого, как ему показалось, времени она взяла трубку.