Текст книги "Верни меня (ЛП)"
Автор книги: Эми.К. Роджерс
Соавторы: Энн Мари Уолкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Ты снилась мне в любой из Евиных сестер.
Слова из стихотворения Джона Донна лаской омыли ее разгоряченную кожу, и на глаза Алли навернулись слезы. Хадсон был не из тех мужчин, которые станут цитировать поэзию, и от того этот жест становился еще трогательнее. И слова, которые он прошептал своей жене, были не только прекрасными, но и подходящими. Для окружающего мира Хадсон Чейз имел все, чего только мог пожелать, и все же он снова и снова давал понять, что Алли была единственной мечтой, имевшей значение. Поэтическое напоминание, что ее любимый мужчина ставил ее выше всего на свете, возвело желание на почти невыносимый уровень. Она не могла больше ждать. Она нуждалась в его руках, губах и языке на своей коже. Она желала слиться с ним в самом первобытном единении. Она нуждалась в своем муже.
– Люби меня, Хадсон.
– Люблю, – пробормотал он. Голос его охрип от эмоций. – Этих слов никогда не будет достаточно, но помоги мне Боже, люблю.
С этими словами Хадсон накрыл ее рот своим. Она застонала, раскрывая губы, и он углубил поцелуй, с неоспоримой властностью завладевая ее языком.
– Я ждал этого весь день, – прохрипел он. Выгнувшись всем телом, он сосал и лизал, прокладывая дорожку по ее горлу. – Момента, когда я сделаю тебя своей.
Опустив голову, он поласкал языком ее сосок и поймал его зубами. Она задрожала всем телом, когда он сильно прикусил его, ощущение эхом отдалось в ее естестве. Затем он процеловал дорожку к другой груди, лаская напрягшуюся вершинку ленивыми круговыми движениями, затем глубоко вобрал ее в рот.
Дрожащими пальцами Алли скользнула по его плечам и к груди. Мышцы его живота сократились, когда она погладила кубики пресса, а когда она обхватила рукой его твердую напряженную длину, он резко выдохнул.
– Мне нравится тебя касаться, – прошептала она, сгибая пальцы, нежно сжимая и поглаживая от основания до головки. Ощущение того, как он пульсирует и подрагивает в его руке, сводило ее с ума, ее бедра тут же начали приподниматься в безмолвной мольбе.
Хадсон посмотрел на нее голодными потемневшими глазами.
– Рано, – пробормотал он. – Сначала я должен попробовать свою жену на вкус.
Приятное обещание, прозвучавшее в его словах, заставило все ее тело содрогнуться от желания. А может быть, тихое хныканье сорвалось с ее губ, потому что Хадсон назвал ее женой. Как бы там ни было, предвкушение звенело в ее венах, а он уже быстрым движением очутился меж ее бедер. Он закинул одну ее ногу себе на плечо, широко раскрывая ее, и провел языком прямо по средоточию ее наслаждения. Дыхание Алли прервалось, воздух резко вылетел из легких, пока его язык продолжал ласкать самую чувствительную плоть. В том, как он поглощал ее, не было ничего нежного – он лизал, сосал и щипал ее, точно охваченный отчаянной жаждой доставить ей удовольствие.
– Боже, – простонала она, зарывая пальцами в его волосы, притягивая ближе и начиная дрожать.
– Вот так, кончи мне на язык. Дай мне ощутить твой вкус, – его слова прошли через нее волной вибрации, и она закричала, разлетаясь на сотни кусочков в умопомрачительном оргазме.
Он раздвинул ее ноги коленями.
– Откройся для меня. Мне нужно в тебя войти, – опустившись на нее всем весом своего тела, он прижался горячим и тяжелым членом как раз там, где она больше всего в нем нуждалась. Глядя ей в глаза, Хадсон соединил их тела и застыл, войдя до упора. – Моя.
– Твоя, – прошептала Алли в ответ, наслаждаясь ощущением его внутри и зная, что их связь была полной. Он запечатал ее губы поцелуем и начал медленно двигаться, проникая глубже и вновь отступая в неторопливом размеренном ритме.
Она застонала, нуждаясь в большем, нуждаясь в нем.
– Пожалуйста, Хадсон...
С рыком он скользнул еще глубже. Алли задохнулась, ее набухшая плоть отчаянно сократилась вокруг него, но он вновь отступил. Их поцелуй углубился, Хадсон начал двигаться по-настоящему, трахая ее одновременно и языком, и каждым властным толчком бедер. Алли чувствовала, что все внутри ее начинает конвульсивно содрогаться, а его тело продолжало двигаться над ней с уверенной решительностью. Ее рука стиснула белую простынь, и с каждым его толчком эта хватка усиливалась. Она возносилась все выше и выше, и вдруг Хадсон изменил угол проникновения, ударяя по чувствительной точке в глубине ее естестве, и пронзительный крик сорвался с ее губ. Ее голова запрокинулась, глаза сами собой закрылись.
– Открой, – прорычал он.
Она встретилась с ним взглядом, и в тот же момент ее накрыл яростный оргазм, стирающий все, кроме мужчины, жарко и влажно двигавшегося в ней.
– Проклятье, Алли. Да, вот так. Смотри мне в глаза, пока я кончаю в тебя.
Он кончал мощно и долго, бедра резко дернулись в мощном неумолимом толчке, и Хадсон пролился в нее.
– Я люблю тебя, – прошептал он, рухнув на нее. Вес его тела, вжимавший ее в матрас, смягчил судороги, все еще сотрясавшие ее дрожащее тело.
– Я тоже тебя люблю, – ответила она дрогнувшим голосом.
Хадсон перекатился на спину, утягивая ее за собой и не разрывая связи. Алли уткнулась носом в его грудь, чувствуя, как он баюкает ее в колыбели своих рук, как гулко стучит сердце в его груди. Они лежали молча, не нарушая тишины, пока дыхание не замедлилось, а в голове не осталась одна-единственная мысль. Хадсон был прав: всей жизни будет недостаточно.
Она хотела вечность с ним.
(34) По французскому обычаю на свадьбе не принято кричать 'Горько'. Вместо этого гости деликатно стучат столовыми приборами по бокалу, и жених с невестой целуются.
Глава 21
Солнечный свет просочился сквозь окно, пробуждая Алли от самого чудесного сна. Снег, свечи, клятвы, слезы и прошептанные слова любви. Вот только это был вовсе не сон. Это была ее жизнь, и она проведет ее остаток с замечательным мужчиной, спящим рядом с ней в постели.
Он распростерся на ней, голова лежала на ее груди, одна рука властно обвивала талию, а его ноги были сплетены с ее. Алли кончиками пальцев погладила его по спине, и солнечные лучи отразились от граней бриллианта в ее помолвочном кольце. Она подняла руку. Кольцо, которое преподнес ей Хадсон, было абсолютно идеальным. Скромный, но безупречный овальный солитер на тонком платиновом ободке, покрытом маленькими камушками. Элегантное и простое кольцо было в точности тем, что она сама выбрала бы.
– Тебе нравится? – спросил Хадсон, поморгав спросонья.
Алли встретилась с ним взглядом. В его ясных голубых глазах отражалась любовь, от которой перехватывало дух и терялся дар речи.
– Если ты бы предпочла что-то другое, – сказал он, приподнимаясь на локте, – мы можем вместе пойти в магазин и...
Алли прижала кончики пальцев к его губам.
– Я люблю это кольцо, – она наклонилась вперед, заменяя пальцы мягким поцелуем. – Но еще больше я люблю мужчину, который мне его подарил.
– Ммм, – низкий одобряющий звук завибрировал в его горле, рука крепче обняла ее талию. – А я вас, миссис Чейз.
В животе забурлили пузырьки тепла, и она тихо хихикнула.
Хадсон отстранился и выгнул одну бровь.
– Ты будешь так реагировать каждый раз, когда я говорю твое имя? – веселье, слышавшееся в его голосе, заставило ее улыбнуться еще шире.
– Может быть.
– Тогда мне придется говорить это почаще, – он убрал прядку ее волос за ухо. – Каждый день на протяжении всей оставшейся жизни.
– Мне нравится, как это звучит, – сказала она, наклоняясь навстречу его прикосновению. – Итак, скажи мне, каков план на первый день всей нашей жизни?
Хадсон устроился на подушке и притянул Алли к себе на грудь.
– Меня устроит остаться здесь на весь день.
– Ну, нам все равно придется поесть.
Он тяжело вздохнул.
– Женаты меньше двадцати четырех часов, а я уже на втором месте после еды.
– Едва ли, – она рассмеялась.
Брови Хадсона сошлись вместе.
– По правде говоря, я не особо думал о сегодняшнем дне. Я так сосредоточился на предложении и свадьбе, что ничего не запланировал на остаток выходных, – он усмехнулся. – Ну, помимо очевидного.
– Звучит как идеальный медовый месяц, – сказала Алли, пальчиком прослеживая точеный контур его грудных мышц.
– Действительно. Но ты права. Нам понадобится еда, не считая остатков свадебного торта, а это значит, нам придется выйти на улицу, – он резко втянул воздух, когда она коснулась особенного щекотного местечка, которое недавно обнаружила чуть ниже его ребер. Он поймал ее за руку и переплел их пальцы. – Я бы взял тебя в город, но...
– Но нельзя рисковать, нас могут увидеть.
– Именно.
– Мотоциклетные шлемы послужили бы отличной маскировкой, но сейчас не та погода, чтобы ехать на твоем байке.
– Тебе понравилось, да?
– Ага.
Лицо Хадсона осветил почти мальчишеский энтузиазм.
– Вставай, – сказал он, откидывая простыни. – Тепло оденься.
С этими словами он выбрался из постели. При виде его очень прекрасного и очень голого зада, направившегося к ванной, Алли захотелось, чтобы она вообще не упоминала еду. И 'оденься тепло'? К чему это вообще? Алли была уверена, что Хадсон не рискнет выезжать на мотоцикле посреди зимы. Он недвусмысленно высказался о безопасности, говоря с Ником. Так куда, черт побери, он собирался ее взять?
Мгновение спустя Хадсон появился из ванной, одетый в темные джинсы и синий свитер, творивший невообразимые вещи с его глазами.
– Встретимся снаружи, – сказал он, выходя из комнаты.
Алли выбралась из кровати и просмотрела гардеробную в поисках теплых вещей. Одевшись, она спустилась вниз и вышла на террасу, окружавшую дом.
На заднем дворе, как называл его Хадсон, простирались акры висконсинской глуши. Плавные изгибы холмов простирались до самого горизонта, кое-где утыканные соснами и покрытые несколькими дюймами свежего белого снега. Алли нашла своего новоиспеченного муза в полуметре от лестницы, возле гаражей, занимавших первый этаж трехэтажного дома. Он был одет в черную парку и черный мотоциклетный шлем с опущенным тонированным забралом. Если бы он не сидел на снегоходе вместо мотоцикла, она была бы готова поклясться, что очутилась в собственной фантазии на 'Бриолин 2 '.(35)
– Откуда это взялось? – спросила она.
Хадсон приподнял защитный козырек. Его синие глаза блеснули в позднем утреннем свете.
– Я купил его одновременно с Харлеем. Хотя не был уверен, что ему найдется применение. До сегодняшнего дня.
Алли улыбнулась.
– Видимо, правду говорят про мальчиков и их игрушки.
– Это слово вызывает в моем воображении совсем другие вещи, – сказал он, глядя ей в глаза, пока жар его взгляда не заставил ее переминаться с ноги на ногу. – Алессандра, у тебя румянец от ветра или я заставил свою жену покраснеть?
– Ты шкодливый мальчик, Хадсон Чейз.
– Хмм, ты и половины не знаешь. Пока не знаешь, – грубоватый тембр его голоса послал сквозь ее тело дрожь желания. Но вместо уточнения Хадсон просто потянулся за вторым шлемом. – Вот, – сказал он так, будто вовсе не превратил ее в лужицу. – Они должны помешать кому-либо узнать нас.
Она глубоко вздохнула.
– Куда мы направляемся?
– Недалеко к северу есть небольшой лыжный городок. Можем поехать по следам в лесу, – Хадсон повернул ключ, и секунду спустя снегоход взревел. – Запрыгивай, – перекричал он шум двигателя и протянул руку, чтобы помочь ей забраться, затем подождал, пока она застегнет шлем. – Готова?
Алли кивнула и взвизгнула, когда снегоход резко рванул вперед, как пуля, поднимая за собой волну снега. Крепко обхватив руками его талию, она уютно прижалась к спине Хадсона, частично чтобы защитить себя от ветра, частично – просто для того, чтобы быть ближе к нему. Она вжалась в него всем телом, впитывая гудение двигателя, отдававшееся в его теле. Все, что делал Хадсон Чейз, действовало на нее как афродизиак, но было что-то особенно сексуальное в том, чтобы ехать позади него на байке. Оказывается, это относилось и к снегоходу.
После пересечения поля позади дома Хадсона они свернули в более лесистую местность, зигзагами петляя между деревьев и сугробов, пока не добрались до следов. Лыжный курорт, о котором говорил Хадсон, кишел туристами, и никто из них не обратил внимания на еще одну парочку на снегоходе, пообедавшую в гостинице и купившую припасы в главном магазине.
Солнце уже садилось за озером, когда они наконец вернулись к дому. Хадсон притормозил у передней лестницы и придержал ее руку, пока Алли слезала со снегохода.
– Иди внутрь и отогревайся. Я поставлю это в гараж.
Алли сняла шлем, и светлые кудри свободно рассыпались по плечам. Ее губы сложились в улыбку, она поспешила вверх по лестнице, уже точно зная, как согреть их обоих.
***
Холод пробирался под одежду Хадсона, пока он шел по подъездной дорожке. Снег скрипел под тяжелыми ботинками, и быстро поднявшись по лестнице к передней двери, он потопал ими по дереву, чтобы не оставлять грязных следов по всему полу.
Волна жара ударила по нему, стоило открыть дверь. Дом не казался таким теплым перед их уходом, но теперь жара казалась просто тропической. Хадсон шагнул внутрь и едва не споткнулся о женский зимний ботинок. Он удержал равновесие и увидел второй ботинок, а сразу за ним – пару носков. Следующими лежали джинсы, черный свитер, кружевные трусики и такой же лифчик. Весь этот след обрывался у порога стеклянных дверей, ведущих на террасу с джакузи, где сидела его обнаженная ждущая жена.
Проклятье. Он мгновенно затвердел.
Хадсон направился к открытым дверям. Пар поднимался и клубился возле лица Алли. Кожа ее раскраснелась и блестела от жары, и она была так прекрасна. Он стоял там, внезапно огорошенный, стояк распирал ширинку, более чем готовый искупаться.
– Ты сказал мне согреться, – сказала она тихим искушающим тоном.
– Сказал, – губы Хадсона сложились в ленивую грешную улыбку. – И мне нравится, как ты подошла к делу. Весьма нестандартный подход.
Она подняла руку из бурлящей воды, и при этом из пены показалась ее грудь, обнажая напрягшийся розовый сосок, так и зовущий его рот.
– Собираешься ко мне присоединиться?
Ей не пришлось просить дважды. Хадсон скинул влажное пальто и перчатки, бросив одно на другое и наплевав на лужу, которая после них останется на полу. Плечи его перекатились, бицепсы напряглись, когда он стащил свитер через голову, сразу прихватив и футболку, и сбросил их в ту же кучу.
Взгляд Алли блуждал по нему, пока он расстегивал пуговицу на ширинке, алчный голод в ее взгляд делал жажду, повисшую между ними, живым и дышащим созданием. Он сдернул джинсы и боксеры-брифы одним резким движением, и член вырвался на свободу, вздымаясь над бедрами. Рот Алли непроизвольно открылся, язык облизал нижнюю губу. Сладкий ад, Хадсон почти чувствовал, как этот язычок скользит по его болезненно твердой длине.
Не отводя от нее взгляда, Хадсон шагнул в джакузи и опустился в воду.
– Идите сюда, миссис Чейз, – он притянул Алли к себе на колени, и ее бедра раскрылись над ним. Ее руки опустились на его плечи, пальцы принялись играть с волосами на затылке.
– Мне нравится слышать это.
Он скользнул губами по ее рту.
– Мне нравится это говорить.
– Скажи это снова, – прошептала она, влажной рукой скользя по его груди, медленно прокладывая горячий след к его члену. И когда ее пальцы обхватили его, он зашипел.
– Двумя руками, миссис Чейз, – он усмехнулся, произнося имя, которое теперь связывало их воедино. Она взяла его двумя руками и сжала, большим пальцем поглаживая толстую головку. Проклятье, она знала в точности, что ему нравилось.
Алли выгнула спину, и Хадсон сосредоточился на ее груди, языком прокладывая себе путь. Он обхватил тяжесть, наполнявшую его ладонь, и стал дразнить напряженную вершинку, мягко лаская губами и жадно всасывая. Когда он поймал зубами сосок, Алли резко выдохнула, усиливая хватку на его стволе.
– Иисусе, Алли, – он был слишком охренительно тверд, чтобы мыслить разумной, но крови, остававшейся в его мозгу, было достаточно, чтобы понять – он был опасно близок к концу. И ни одна ручная мастурбация на свете не могла заменить ощущение того, как она кончает на его члене.
– Вставь меня внутрь, детка. Возьми то, что всегда принадлежало тебе.
Она нависла над ним, тело ее блестело в теплом свете, исходившем от дома, – затем одним гибким движением она опустилась на его член. Запрокинув голову, Хадсон застонал. Она была тесной, еще горячее, чем вода, омывавшая их тела, и такой охренительно шелковистой. Он стиснул ее бедра, останавливая на секунду, чтобы восстановить контроль. Когда немного отступило желание кончить охренительно быстро, он начал двигаться в ней гладкими размеренными движениями.
– Я люблю тебя, – она задыхалась, пока он наполнял ее снова и снова, распластала ладони на мощных мышцах его груди, пока он возносил их все выше и выше. Ритм был неумолимым, и она начала двигаться сама, его руки поднялись по талии к ребрам, ее мышцы напрягались и расслаблялись под его ладонями.
– Я люблю тебя, миссис Чейз.
Алли улыбнулась, но в следующую секунду ее голова запрокинулась, глаза закрылись. Он стал вдалбливать бедра в нее еще быстрее и глубже, желая, чтобы она почувствовала каждый чертов дюйм его члена. С каждым толчком он чувствовал, как напрягаются мышцы его пресса и груди.
От движения их тел вода расплескивалась через края джакузи, разбрызгиваясь по всей платформе, просачиваясь сквозь щели между досками и заставляя снег внизу таять. Вокруг них поднимался пар, на лице Алли блестел пот. Он просто пьянел от вида ее, и финальным аккордом стало чувство того, каково находиться внутри нее.
– Хадсон, – Алли впилась пальцами в его плечи. – О... Боже, – их взгляды встретились, и ее дыхание прервалось, все ее тело начало дрожать.
– Вот так, дай это мне, – приказал он, мышцы его шеи напряглись, удерживая остатки контроля. – Сейчас же.
Оргазм накрыл ее столь мощно и бурно, что она буквально выкрикнула его имя. Ее освобождение рикошетом отдалось в его члене, и все это время они смотрели друг другу в глаза. Каждое ощущение и каждая эмоция слились воедино в этом идеальном моменте. Их жизнь была сложным, запутанным беспорядком, но истина их любви была простой.
Грубое и несдерживаемое наслаждение выстрелило вниз по позвоночнику Хадсона.
– Проклятье, – выругался он на выдохе, вжимаясь в нее бедрами, проникая эрекцией глубоко внутрь нее и кончая протяжно и мощно.
Невероятная. Отрахуительно невероятная.
Они вместе пережили оргазм, и наконец успокоившись, Алли уронила голову на плечо Хадсона, всем телом тая на его груди. Он крепче обхватил ее руками и в тот момент он чувствовал себя так, будто может удерживать их так вечно.
Но на следующее утро на них обрушилась реальность, тугим узлом свернувшаяся в животе. Они позавтракали в тишине, затем подождали водителя, который должен был отвезти Алли в Чикаго. Одну. Выходные могли быть идеальными, но их жизнь была далека от совершенства. И ехать домой из медового месяца раздельно было охренеть как не в порядке вещей. Они должны были рвануть на самолете на тропический остров, ну или хотя бы впасть в спячку в его доме на озере на следующие две недели.
Вместо этого Хадсону пришлось целовать свою молодую жену на прощание. Губы Алли на секунду задержались на его губах, и по щеке ее скользнула слезинка.
– Эй, – тихо произнес он. – Мы с тобой увидимся завтра.
– Знаю, – она взяла его за руку и поцеловала его обручальное кольцо. – Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, миссис Чейз, – он выдавил ободряющую улыбку. – Позвони, как доберешься домой.
– Конечно, – Алли скользнула на заднее сиденье, и Хадсон наклонился, чтобы подарить ей последний поцелуй, перед тем как захлопнуть дверь. Он постучал костяшками пальцев по крыше машины и смотрел, как машина отъезжает, увозя с собой его сердце.
(35) 'Бриолин 2' – американский фильм-мюзикл 1982 года, продолжение фильма 'Бриолин', снятого по мотивам одноимённого мюзикла, написанного Джимом Джейкобсом и Уорреном Кейси. Там главный герой на последние деньги покупает байк, чтобы произвести впечатление на главную героиню.
Глава 22
Держа голову опущенной, Алли прошла в заднюю часть конференц-зала. С возвращения из Парижа было множество случаев, когда ей приходилось притворяться, что Хадсон значил для нее не больше, чем любой другой член совета. Но в этот раз в комнату вошел ее муж. Вид его, одетого в темно-синий костюм в тонкую полоску в сочетании с ее любимым кристально-голубым галстуком, был подобен удару о кирпичную стену. Каждый инстинкт в ее теле говорил ей подойти к нему, коснуться, поцеловать, черт, да просто поговорить с ним. Но она не могла сделать это, не вызывая подозрений. Потому вместо этого она развернулась на каблуках и нашла 'убежище' возле небольшого шведского стола на завтрак, который Колин заказал для утреннего собрания.
Она чувствовала присутствие Хадсона, когда он подходил ближе, и к тому моменту, когда он очутился рядом, каждый нерв в ее теле пробудился к жизни. Легким движением пальцев он коснулся ее руки, протянув руку за чашкой кофе.
– Сегодня утром я скучал по своей жене, – пробормотал он, его голос лаской прошелся по разгоряченной коже.
Алли раскрыла губы, резко втянув воздух. Слышать, как Хадсон называет ее своей женой, было горькой сладостью, обоюдоострым клинком, который и согрел ее сердце, и пронзил его. Она впервые посмотрела ему в глаза, но прежде чем она успела ответить, Бен Вайс подошел к ним сзади. Не то чтобы ее ответ имел значение. Взгляд Хадсона говорил, что он точно знает, о чем она думала.
– Полагаю, мы готовы начать, – сказал Бен.
Хадсон и Алли заняли свои места на противоположных концах конференц-стола. Временами казалось, будто они попали в сцену противостояния на диком Западе, когда солнце в зените, но Алли любила каждую минуту соперничества с Хадсоном за этим столом из полированного красного дерева. Он поворчал бы, что она является пресловутой занозой в заднице, но она знала, что ему это тоже нравилось. Они бросали друг другу вызов, заставляли раскрываться с лучшей стороны и переводили все на новый уровень.
Если бы остальные члены совета смотрели на это с той же точки зрения...
Хоть Алли и наслаждалась сладостью победы и сохранения печатного издания их ведущей газеты, большинство голосов не ликовало с ней. И за это нужно было благодарить двух людей. Первый – это Дункан Вентворт, мужчина с самыми старыми деньгами в Чикаго. Вентворт обладал неоспоримым влиянием, хотя не проработал ни дня в своей жизни, и он никогда не упускал возможности снисходительно высказаться о попытках Алли.
Другой член совета, ставивший ей палки в колеса на каждом повороте – это Мелани МакКормик, женщина, которая заслужила свое место в совете серией удачных разводов. Для Мелани подъем по карьерной лестнице представлял обмен свадебными клятвами с мужчиной, чье состояние в десять раз больше ее собственного. Предыдущие ее цели были вдвое старше ее, но если ее нескрываемая благодарность Хадсону что-то значила, в этот раз она нацелилась на куда более молодого мужчину.
Мелани скользнула к Хадсону, едва закончилось собрание. Наблюдая тот же далеко-не-тонкий маневр, разворачивающийся на каждой встрече акционеров, Алли другого и не ожидала. Но в этот раз кое-что было иначе. Алли видела это в ее глазах. Мелани повышала ставки в игре, где Хадсон Чейз был заветным призом.
Алли неторопливо собирала свои вещи, пока в зале не остались лишь они с Хадсоном.
– В чем дело? – спросила она, когда он широким шагом пересек пустой конференц-зал.
– Похоже, наша коллега по совету директоров обнаружила, что ей не с кем идти на Ингрэм Гала в эти выходные. Она попросила меня оказать ей честь.
– Она пригласила тебя на свидание? – взвизгнула Алли.
– Не надо так пугаться, Алессандра, – Хадсон усмехнулся. – Говорил же, я завидный улов.
– Ты женатый мужчина.
Он хихикнул.
– Она этого не знает. Хотя сомневаюсь, что для нее это имеет значение.
– Мне от этого ничуть не лучше.
– Извини, – его глаза светились весельем. – Хотя ревность тебе идет.
Алли опустила взгляд на свою левую руку. Когда она заговорила, ее голос сошел до шепота.
– Ненавижу то, что мне пришлось снять кольцо утром.
Его взгляд смягчился.
– Я тоже.
На какой-то момент весь мир вокруг исчез, и они вновь очутились в освещенном свечами амбаре. Интимность, воцарившаяся между ними, сдавила грудь почти невыносимой болью. Хадсон опустил голову, приближая свои губы к ее губам.
Позади них кто-то прочистил горло.
– Извините, что прерываю, – сказал Колин.
Алли отступила.
– Все нормально. Просто обсуждали кое-какие дополнительные вопросы, – она повернулась, уделяя ему полное внимание. – Что случилось?
Глаза Колина метнулись Хадсону и затем обратно к Алли. Ее ассистент был слишком внимателен, чтобы не заметить происходящее. Но он также доказывал свою отчаянную преданность. Она была уверена, что он и слова не скажет о том, что определенно подозревал.
– Детектив Грин здесь и хочет видеть вас.
– Отведи ее в мой кабинет и предложи напитки. Я буду через минуту.
– Будет сделано.
– Это еще зачем? – спросил Хадсон, как только они остались одни. Он нахмурился, и складка меж его красивых бровей выдавала его беспокойство.
– Понятия не имею. Встреча не была запланирована.
Он коротко кивнул.
– Значит, у нее есть новости. Она бы не стала заходить, чтобы сказать, что все по-прежнему.
– Думаешь, они сумели связать Джулиана со всем случившимся?
– Не забегай вперед. Сначала послушай, что скажет эта женщина, – предостерег он. – И позвони мне сразу после ее ухода.
– Обязательно.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, затем Хадсон раздраженно выдохнул и провел рукой по волосам.
– Эти платонические прощания становятся утомительными.
Она была абсолютно согласна, но его раздражение заставило ее улыбнуться.
– А если бы люди знали, что мы женаты, то ты что, прижал бы меня к стене?
– Для начала.
– Думаю, мне понравится работать со своим мужем. Если повезет, весь этот цирк скоро закончится.
– Можно только надеяться, – слова Хадсона эхом отозвались в голове Алли, пока она шла к своему кабинету. Надежда. Она и помогла ей продержаться последние несколько недель. Надежда, что они наконец будут свободны от угроз Джулиана; надежда, что убийца ее родителей получит по заслугам; и больше всего надежда, что у них с Хадсоном наконец-то будет будущее, которое им обоим казалось невозможным.
Но когда она вошла в офис, вся надежда испарилась. Детектив Грин сидела в одном из кресел перед столом Алли, спина прямая, лицо мрачное. Как и при каждой предыдущей их встрече, эта женщина средних лет была одета в старомодный костюм, ее песочно-каштановые волосы были убраны в тугой пучок. Зеленые глаза по-прежнему каталогизировали каждую деталь окружения, но когда она встретилась с вопросительным взглядом Алли, в ее глазах уже не было той успокаивающей уверенности, которая помогала Алли пройти сквозь самые тяжелые моменты расследования. В этот раз ее глаза были полны лишь извиняющегося разочарования.
Она встала, как только Алли вошла в комнату.
– Спасибо, что так быстро нашли время встретиться.
– Не проблема, – Алли пожала протянутую руку детектива и обошла свой стол. – Я надеялась, что ваш визит означает прорыв в расследовании, но судя по выражению вашего лица, вы здесь не поэтому, – она указала на пустое кресло. – Прошу, присаживайтесь.
– Хотелось бы, чтобы причина была в этом, – пиджак детектива распахнулся, когда она села в одно из кожаных кресел, и Алли мельком заметила значок, который она носила на поясе, и пистолет в кобуре на боку. Она глубоко вздохнула. – Это никак не скажешь помягче, мисс Синклер, но мы зашли в тупик.
Сердце Алли упало. Этого не могло быть. Джулиан не мог избежать наказания за убийство.
– Я думала, вы узнали личность стрелка?
Грин кивнула.
– Да. Но мы не смогли найти ничего, что связывало бы его с третьей стороной. Ни банковских переводов, ни звонков, ни поездок за город.
Значит, не в том месте вы ищете, хотелось закричать Алли. Но она не могла сказать полиции о том, что ей известно, не обличая Хадсона.
– На данный момент все указывает на то, что он работал в одиночку.
– И каков мотив?
– Это могло быть ограбление, как мы изначально полагали. Но без большей информации мы никогда не узнаем, работал он в одиночку или нет.
Алли закрыла глаза, ей понадобилась минутка, чтобы собраться. Когда она вновь открыла их, детектив стояла перед ее столом.
– В моей работе нет побед, мисс Синклер. Я ничего не могу сделать, чтобы вернуть людям их близких. Но я упорно тружусь, чтобы восстановить справедливость и принести успокоение в их семьи. Мне действительно жаль, что я не смогла сделать этого для вас.
– Спасибо, детектив Грин. Я знаю, вы посвятили немало времени и усилий этому расследованию.
– Если будут какие-то новые открытия, вы узнаете первыми. Но по крайней мере, на данный момент отдел считает дело закрытым.
Алли подождала, пока дверь со щелчком закроется, затем оперлась локтями на стол и спрятала лицо в ладонях. Этот гребаный ублюдок. Несомненно, дальнейших открытий не будет. Джулиан слишком хорошо замел следы. Вся надежда на команду, собранную Хадсоном. Если они найдут что-нибудь, хоть что-то, что она сможет использовать против Джулиана...
Пронзительный звонок телефона нарушил тишину офиса, и Алли подпрыгнула. Сначала она проигнорировала его, надеясь, что ответит Колин, но потом поняла, что это была прямая линия ее отца. У кого вообще был этот номер? Алли определенно его никому не давала. Она подняла трубку и осторожно произнесла:
– Алло?
– Bonjour, Алессандра.
Помяни черта на ночь. Буквально. Алли стиснула зубы.
– Джулиан.
– Такая напряженная, ma cherie, – короткий резкий смешок раздался на том конце линии. – В чем дело, все еще переживаешь свое поражение?
– Мое что?
– Сегодняшнее голосование, – у динамика телефона щелкнула зажигалка. – Не сумела их убедить.
Как черт подери, он узнал об этом так быстро?
– Неважно. Как только я приду к власти, я его отменю. Ужасная идея.
– Ты следишь за мной?
– Присматриваю за моей компанией, – он резко выдохнул, несомненно, выпуская дым.
– Она еще не твоя, – пробормотала она.
– Ты слишком часто проигрываешь этому дворняжке.
– Ты позвонил мне, чтобы сказать, что я одерживаю недостаточно побед в зале совета?
Он насмешливо фыркнул.
– У меня есть дела поважнее, чем бросаться оскорблениями, Алессандра. Да это и скучно. Как говорите вы, американцы, как два пальца об асфальт.
– Тогда почему ты звонишь?
– Потому твоя унылая череда провалов изменила мое расписание. Я опасаюсь, что совет выгонит тебя до мартовского собрания. Если они назначат твоего бывшего любовника постоянным генеральным директором, он ни за что не откажется от своих акций, как бы широко ты не раскинула ноги, – похотливый тон его голоса послал мурашки по ее позвоночнику. – Я возвращаюсь в Чикаго первого числа. И я хочу, чтобы к моему возвращению весь этот бардак был улажен.
