Текст книги "После конца (ЛП)"

Автор книги: Эми Плам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 30

МАЙЛС

– Так расскажи, когда в последний раз тебе удалось удачно Прочитать или Поколдовать или что ты там обычно делаешь? Я беру кусочек хрустящей картошки, которую я сам – да я, Майлс Блэквел собственной персоной, – завернул в фольгу и приготовил на костре. И вообще, весь сегодняшний ужин готовил я.

Ну, хорошо, первая банка с тушенкой все-таки взорвалась. Откуда мне было знать, что ее нельзя разогревать прямо в банке? К счастью, у нас была еще парочка про запас, так что уже их я открыл и подогрел на сковороде.

– А разве это важно? – спрашивает Джуно, дуя на кусочек говядины, наколотый на вилку. – Ты все равно ни слову не поверишь.

– Так и есть, – отвечаю я, поднимая ложку, чтобы подчеркнуть сказанное, – как бы там ни было, в дискуссионном клубе мне частенько выпадало выступать «адвокатом дьявола», так что я готов отбросить недоверие, если это, во-первых, поможет тебе избавиться от похоронного настроения, и во-вторых, позволит нам свалить подальше от этого жуткого водоема. Он начинает напоминать мне озеро, возле которого обитал Джейсон из «Пятницы тринадцатого».

Я выглядываю из-за костра, вижу на лице Джуно знакомое выражение непонимания и ворчу:

– И зачем я вообще мучаюсь с культурными отсылками?

– Не знаю даже, зачем это тебе? – говорит она. А затем добавляет:

– Я Читала эмоции По вчера в машине.

– Это был последний раз, когда тебе удалось Чтение? – уточняю я, стараясь поддержать разговор.

– Да, хоть и на установление связи ушло много времени, – утверждает она. – Я привыкла делать это мгновенно.

– А когда в последний раз это было мгновенно? – спрашиваю я.

– Когда Читала огонь на горе Рейньер.

– Ладно, – говорю я. – И что же изменилось?

Она безучастно смотрит на меня и качает головой. Я думаю.

– Что на счет Уита? – спрашиваю я. – Когда птица не вернулась к нему, мог он заблокировать твою связь с Йарой?

Я изо всех сил пытаюсь не дать ноткам сарказма проявиться в моих словах. Если она подумает, что я смеюсь над ней, сию же минуту закроется в своей раковине и разговор будет окончен. А моя цель смягчить ее, чтобы мы смогли уехать.

Она ставит миску на землю и задумчиво качает головой.

– Это то же самое, что и запретить мне дышать. «Никто не сможет встать между человеком и Йарой, разве что неверие самих людей». Это точные слова Уита, – говорит она.

Я снова чувствую к ней жалость. Она реально верит во всю эту чушь. Меня захлестнуло желание взять ее за руку и сказать, что все хорошо. Ей просто промыли мозги, и чем дальше она от этих фанатиков-хиппи, тем лучше для нее.

– Ну, тогда, возможно, ты сама блокируешь связь? – предполагаю я, немножко гордясь собой, за то, что вошел в суть дела этой сектантской ереси. – Может, теперь, вне влияния Уита и отца, ты начинаешь сомневаться в их учении. Что более чем разумно, учитывая вранье о Третьей Мировой и все такое.

Я лишь пытаюсь извлечь логические выводы из ее абсолютно нелогичных убеждений, но она выглядит так, словно я ее только что ударил.

– Или, может быть, дело вообще не в этом, – я осторожно строю догадки, – может, чем дальше ты от своей земли, тем слабее связь с Йарой?

Закрыв глаза, она мотает головой, мол «да что ты вообще можешь об этом знать?».

– Йара не только на Аляске. Она повсюду.

Джуно встает и, обхватив себя за талию, начинает ходить туда-сюда возле костра.

– Что ты там говорил о сомнениях? – произносит она, наконец. – В этом есть определенный смысл. Проблемы с Чтением начались после того, как я узнала, что Уит сотрудничает с похитителями моей общины. Его откровенная слежка подтвердила мои подозрения…если мне вообще нужны были дополнительные доказательства.

Она трет пальцами лоб:

– Думаю, это определенно можно привязать к тому моменту, когда я окончательно утратила доверие к нему. И да, я также засомневалась в его учении.

Я спрашиваю:

– У вас в общине были детские книжки?

Она смотрит так, словно у меня выросла еще одна голова.

– Клянусь, это имеет отношение к делу, – уверяю я.

– Да, у нас было небольшое собрание книг для детей.

– А книга про Питера Пэна была? – спрашиваю я.

Она кивает и морщит бровь, гадая, к чему я веду.

– То, что ты рассказываешь, похоже на историю Вэнди и ее братьев, которые летали с помощью волшебной пыльцы. Они должны были верить, иначе не смогли бы летать.

Джуно кивает, сохраняя обиженное выражение.

– Наверное, ты прав, – признает она. Громко вздыхает, поворачивается в сторону леса и, оглядываясь, говорит, – спасибо за ужин. Мне нужно прогуляться и обдумать это.

Ворон видит, что она уходит, и, вспорхнув, садиться к ней на плечо, как бешеная дрессированная мартышка.

Что касается меня, то я сижу, смотрю на костер и думаю о том, каким приятным человеком она оказалась. И что она начинает по-настоящему мне нравиться. Иначе, почему бы я откладывал звонок отцу всякий раз, когда имел доступ к телефону? Потому, что сейчас мне хорошо. Я получаю удовольствие.

Жаль только, что выросла она в таком бардаке. Сектанткой. Абсолютно зомбированной. Абсолютно одержимой. И мне почти хочется ей помочь. Если бы только делом первой важности не было спасение собственной шкуры, я бы попробовал.

Глава 31

ДЖУНО

С вороном на плече я растерянно вхожу в лес, словно переступаю порог в параллельный мир. Второй раз за месяц. Я теряю веру и таким образом теряю свои способности – видимо это и есть ответ. В таком случае, мне ни за что не найти свою общину, и тем более не спасти ее. Но учитывая вранье, которым меня пичкали, как можно продолжать верить их учению? Как отделить правду от вымысла?

По взлетает и громоздится высоко на дереве, а я устремляюсь прямиком сквозь заросли огромных кустов остролиста. Они царапают мне руки. Боль от уколов шипов убеждает меня, что я не сплю.

Я дохожу до кромки воды и иду вдоль озера. Мне нужно разобраться, что у меня осталось, если что-то осталось. Я достаю из-за пазухи опал, обвожу вокруг головы и прижимаю к земле.

– Папа, – говорю я и сосредотачиваюсь на Чтении его чувств. Хор сверчков заводит свою ночную песню на дальней стороне озера, густой туман парит в нескольких дюймах от поверхности воды. Я жду. Где-то в озере прыгнула рыба, и подняла брызги от удара о воду. Я жду. Ничего не происходит.

Я снова надеваюшнурок на голову и прячу опал под рубашкой. Потом, сидя на корточках, я кладу ладонь на влажную, холодную землю и пробую опять. Ничего не получается. Ни малейшего покалывания связи.

Небо черное, как смоль, похолодало. Я продолжаю идти вдоль озера, тру руки, пытаясь согреться, но решаю не возвращаться в лагерь, пока не разберусь с этим.

Сегодня я прошлась по всему репертуару моих навыков Чтения. Ни один не сработал, кроме элементарного Чтения брошенного камня, которое, по сути, подтвердило то, что я и так знала: мой отец все еще далеко и Уит пытается добраться до меня.

Если в импровизированной теории Майлса есть хоть доля правды, то это замкнутый круг – чем меньше я верю в Йару, тем меньше она работает. Я не могу просто так выбирать, во что верить.

Да, ты можешь! Убеждаю я себя. Конечно же не все, что мне говорила моя община было неправдой. Я видела, как работает Йара. Я управляла ею сама.

Но я также знаю, что многое из того, чему меня учили, было ложью. Я чувствую, что моя вера едва теплится, как огонек на ветру. Я знаю, что Йара существует, я настаиваю, и представляю, как подношу ладони к пламени, чтобы защитить его.

Я свищу в сторону леса, щелкаю языком и По, слетев с ближайшего дерева, приземляется рядом со мной на гальку пляжа. Подкрадываясь, я глажу его по эбонитовым перьям, формируя в голове образ того, что собираюсь сделать, дотрагиваюсь до опала и пытаюсь установить связь с Йарой.

Я думаю, что верю, и изо всех сил пытаюсь отбросить все сомнения и предательство, как можно дальше. Ничего не происходит. Никакого покалывания.

Я выдыхаю, представляя, как крошечный огонек моей веры разрастается до размеров лесного пожара. И в следующую секунду чувствую в кончиках пальцев легкий зуд. «Да!» – взволнованно думаю я, и стараюсь сосредоточиться.

Глядя на По, я вызываю в сознании образ папы. «По, ты можешь найти для меня отца?» – спрашиваю я мысленно и, представляя пустынную местность, стараюсь передать эту картинку ворону.

Посмотрев на меня, По отходит и принимается безразлично долбить клювом какие-то камни. Хорошо. Попробуем что-нибудь полегче. Я беру опал и еще раз кладу руку на По, только на этот раз представляю себе Майлса и мысленно спрашиваю: «Где он? Отведи меня к Майлсу».

По наклоняет голову в сторону, словно заявляя: «Ты, как и я, прекрасно знаешь где Майлс». И все же, взмахнув крыльями, он улетает по направлению к лагерю. По венам проносится адреналин и я, сорвавшись с места, бегу за ним вдогонку через лес. Когда мы добираемся, он, покружившись над машиной, садится на ее крышу. Затем каркает, и с чувством выполненного долга, принимается клювом чистить крылья.

Запыхавшись, я наклоняюсь, чтобы заглянуть в окно автомобиля. И вижу Майлса мирно спящего на пассажирском сидении с включенным светом и книгой на груди. Не обращая внимания на трепет в груди, я разглядываю его: губы слегка приоткрыты, грудь поднимается и опускается в такт его спокойному дыханию.

Мне нужно сосредоточиться. Колдовство сработало. Мои силы привязаны к вере – хоть это понятно. А нарастающее во мне недоверие относится не к Йаре, а к Уиту и его учению. Я должна вернуться в самое начало и определить, что считать правдой. А пока я не разберусь в своих убеждениях, необходимо собрать все до единой ниточки веры, чтобы и дальше использовать свой дар.

Но что, если все гораздо хуже? Что, если сомнения железным барьером навсегда отделят меня от моих сил? Если есть хоть малейшая вероятность, что это случится, до того времени, мне еще многое предстоит сделать.

Глава 32

МАЙЛС

Я просыпаюсь от того, что в лицо мне дует холодный вечерний ветер. Джуно протягивает руку:

– Если будешь так спать, то потянешь себе шею и не сможешь нормально вести машину. Она тянет меня из авто в палатку, где я неуклюже заваливаюсь на свою половину.

Джуно уходит и возвращается с кружкой дымящейся жидкости.

– Я тебе чай приготовила, чтобы хорошо спалось. – На вкус чай напоминает лакрицу с алтеем*, так что я выпиваю его до дна, прежде чем снова улечься.

(Майлс узнает вкус трав потому, что в США таким чаем традиционно лечат кашель, боль в горле, колики, боли в животе… Всем с детства знаком его вкус, примерно, как у нас знают вкус чая с ромашкой.)

– Прости, если показалось, что я тебе не поверил, – сонно бормочу я. – Просто слишком много информации за один раз. Но я правда не насмехался над тобой. Я всего лишь стараюсь тебе помочь.

Уголки ее губ приподнимаются, и она выглядит почти смущенной.

– Знаю. Было видно, – говорит она и берет меня за руку.

Я реагирую на соприкосновение нашей кожи. И мгновенно просыпаюсь…бодрым на все сто процентов. Ощущение, будто в груди проносится вихрь из шипов, жалящих изнутри. Звучит будто это болезненно. Но это не так. Это чувство непреодолимой жажды, желание сделать что-то безумное. Побуждающее воплотить в жизнь желания, о которых ты и не подозревал.

Или, может, я подозревал это, просто отгонял подобные мысли. Ведь с Джуно у меня была возможность реабилитироваться в глазах отца, и мне не хотелось все испортить. Теперь, когда она рассказала свою историю, я уверен, что это просто недоразумение. Что бы ни говорил отец, она не шпион. Да, ее воспитали с верой в какую-то несуразицу, но она-то в этом точно не виновата. И вообще, учитывая то, через что Джуно приходится проходить, она, должно быть, невероятно сильная. И храбрая.

Осознавая это, я замечаю, что она в кои-то веки опустила защиту. Взгляд ее янтарных глаз, скользящий по моему лицу, полон отзывчивости. И я чувствую всепоглощающую потребность притянуть ее к себе, заключить в объятия и поцеловать.

Глава 33

ДЖУНО

Мне не следовало брать его за руку. Это странно на него подействовало. На нас обоих. Словно разряд пробежал по всему телу. Электричество от нашего соприкосновения было подобно покалыванию, что я чувствую во время соединения Йарой. Умноженному в тысячу раз.

Я всего лишь пыталась его успокоить. Убедить его мне поверить. Сказать, что я перестаралась – ничего не сказать. Потому что в один момент я держала его за руку, в очередной раз глядя так, как смотрела бы Ном – ничего не могла с собой поделать – он был таким сонным, беззащитным…и ослепительно красивым. А вследующий – он тянет меня на себя, придерживая за затылок, и мы целуемся… целуемся, как одуревшие. Все мое тело горит желанием и дальше прижиматься к его груди, обвить ногами, запутаться пальцами в его великолепных вьющихся волосах и чувствовать прикосновения его губ всю оставшуюся ночь. Но я не могу. Это недопустимо. Я должна…

– Стой, – я приподнимаюсь над ним, опираясь на руки и колени. Майлс тянется за мной, на лице его читается желание, но я качаю головой.

– Нет, – говорю я и, переместившись в сторону, сажусь рядом с ним. На его лице отражается смесь сожаления, смущения и разочарования. – Прости, я не могу.

– Ничего, все в порядке, – говорит он, сжимая руками лоб и закрывая глаза. Мы оба тяжело дышим. Мое сердце колотится со скоростью миллион раз в час. Я ползу к выходу из палатки и, отодвигая клапан, вылезаю наружу. И только оказавшись подальше от соблазна, оглядываюсь на него.

– Все хорошо? – спрашивает он.

Я киваю и застегиваю за собой клапан палатки, защищая Майлса от ночной прохлады.

Я подхожу к огню и присаживаюсь рядом. Это чересчур. Чересчур для одного раза. Я провожу языком по пылающим губам и представляю, как их накрывают губы Майлса. По телу разливается волна тепла.

Поцелуй с Майлсом не был моим первым поцелуем. Но с Кинаем все было иначе. Во-первых, он был моим другом, во-вторых, это мы с Ном уговорили его попробовать. Разумеется, у нас в общине не такой уж и большой выбор возможных претендентов. Но Кинай был единственным мальчишкой, поцелуй с которым ничего бы не значил. Тот поцелуй был приятным, как теплые дружеские объятия. Ничего общего с испепеляющей страстью поцелуя Майлса.

«Прекрати думать об этом» – твержу я себе. Мне нужно держать себя в руках, ведь Майлс для меня – не более чем средство для достижения цели. Я не могу позволить себе к нему привязываться. Я готовлюсь к тому, что мне предстоит сделать.

Пытаюсь выбросить из головы мысли о Майлсе, о его нежных губах и сильных руках. Мне не удастся замедлить сердцебиение, если я вспомню о поцелуе. Я обдумываю, что нужно спросить. Возможно, это мой последний шанс.

Если за нами погоня, каждая минута на счету. Чтобы найти свою общину, мне нужны указания поточнее, чем общее направление на юго-восток и вид пустынной местности. И еще мне необходимо выяснить, как ускользнуть от Уита, а если ему удастся меня поймать, то, как с ним бороться. И победить.

Я расстегиваю клапан палатки и смотрю на лежащего неподвижно Майлса. Специальный чай, приготовленный мною, подействовал. Он глубоко уснул и проснется нескоро. Меня одолевают сомнения, ведь это строго запрещено. Никому нельзя Читать другого человека без его согласия. Но я напоминаю себе, что делаю это ради своей общины. Чтобы защитить свой народ.

Я залезаю в палатку и, поджав под себя ноги, сажусь рядом с Майлсом. Затем беру его за руку, сжимая в другой руке опал. Он даже не пошевелился. Его дыхание по-прежнему глубокое. Мое сердце начинает биться медленнее, подстраиваясь под его сердечный ритм. Я мысленно повторяю, что, как и прежде, верю в существование Йары, вызываю только позитивные мысли и направляю их к нашим сомкнутым рукам. Соединившись с Йарой, я вздрагиваю. Майлс открывает глаза и скользит по палатке пустым невидящим взглядом.

– Майлс, – зову я. – Ты мой оракул.

Он едва заметно кивает, и густые волосы прядями спадают ему на лоб.

– Да, Джуно. Я твой оракул.

Глава 34

МАЙЛС

– Твою мать, у меня такое чувство, что я всю ночь спал на голых камнях, – я с трудом выползаю из палатки и усиленно растираю виски, в то время как солнце нещадно режет мне глаза.

– Завтрак, – Джуно встряхивает пачкой хлопьев «Капитан Кранч» у меня перед лицом, сидя у убранного кострища. Я окидываю взглядом поляну. Все вещи собраны, запасы провизии аккуратно сложены в открытом багажнике.

– Мы куда-то отправляемся?

– Ага, – кивает она и кормит с руки сухими хлопьями ворона, который смирно топчется рядом с ней, похожий на нашедшего еду попрошайку.

Я сажусь в нескольких шагах, наливаю себе апельсинового сока и делаю небольшой глоток. Мельком посматриваю на Джуно, но она отводит взгляд, упорно игнорируя проблему под названием «вчерашний поцелуй». Если она и дальше будет молчать, я тоже не собираюсь затрагивать эту тему. Я не в силах оторвать взгляд от ее, не знающих косметики, губ цвета спелой вишни, и чувствую голод, который не имеет никакого отношения к моему пустому желудку.

– Никаких больше ночевок на земле, – стону я и ставлю кружку, одновременно растирая лоб. – Можешь хоть до потери пульса доказывать мне важность близости с природой, но сегодня мы ночуем в отеле.

Джуно озорно поглядывает на меня и вытягивает из своей сумки небольшой мешочек. Она высыпает на руку несколько таблеток и протягивает мне.

– Что это? Хипповские колеса? – спрашиваю я, не подумав, и осекаюсь. – Извини. Дурацкая манера. – Я не намерен сегодня ее изводить.

– Эти чудотворные пилюли мне достались от хозяйки гостиницы в Сиэтле, где я жила, – поясняет она с лукавой улыбкой. – Она назвала их… Адвил*.

(*Адвил – препарат популярный в США, оказывает анальгезирующее, жаропонижающее и противовоспалительное действие, обеспечивает эффективное и быстрое избавление от болей. Действующее вещество – ибупрофен.)

Я отправляю их в рот, запивая соком. Джуно накладывает в миску хлопья, и, вместе с ложкой, подает мне.

– Надо же, и с чего это вдруг столько чести? – спрашиваю я.

На ее лице мелькает странное выражение – чувство вины? – но оно моментально сменяется улыбкой. Что-то здесь не так. Хотя, если подумать, на протяжении последних четырех дней все было "не так".

Она поднимает коробку и указывает на усатого мультяшного персонажа в голубой шляпе.

– Это просто невероятно вкусно, но это, – она показывает на семейную упаковку клубничного глазированного печенья "Поп-Тартс", – лучшее, что я когда-либо ела.

Я смеюсь.

– Это твоя еда на необитаемом острове?

– Что ты имеешь в виду? – не понимает она.

– Ну, это игра такая. Представь, что ты застряла на необитаемом острове, и у тебя остался только один вид пищи. Что бы это было?

Джуно отвечает, не раздумывая:

– Я без проблем могу есть "Поп-Тартс" на завтрак, обед и ужин всю оставшуюся жизнь.

На ее обычно угрюмом лице появляется едва заметная улыбка. И она снова становится собой. Обыкновенной девчонкой, которую я поцеловал прошлой ночью. Которую я безумно хочу поцеловать еще раз. Которая, надеюсь, не будет больше прятаться под маской взрослости и ответственности. Кстати, о масках… Джуно могла бы стать девушкой с обложки.

Я беру свою миску и пристально изучаю ее содержимое. Не припоминаю, чтобы мне доводилось когда-либо пробовать нормальный сухой завтрак. Моя мама вырастила меня на диете из несладкой гранолы*, в которую добавляла на редкость мерзкую пророщенную пшеницу. От одной мысли о которой у меня скручивает желудок, и я стараюсь побыстрее выкинуть воспоминание из головы.

(*Гранола – овсяные хлопья запеченные с медом, маслом, орехами и сухофруктами.)

«Сладкие хлопья», – думаю я, мысленно возвращаясь в настоящее. Я неуверенно начинаю жевать на 100 % ненатуральные разбухшие кусочки. И мои вкусовые рецепторы приходят в состояние эйфории. Джуно права – это фантастика.

– Вкуснотища, – чавкаю я с набитым ртом и она одаривает меня лучезарной улыбкой. Счастливая Джуно. Такая же редкость, как тройная радуга*.

(*Редкое явление двойной радуги наблюдается, когда внутри части дождевых капель световой луч отражается от внутренней поверхности дважды, а совсем редкая тройная радуга свидетельствует об эффекте тройного внутреннего отражения луча света в части дождевых капель.)

Она встает:

– Доедай, а я пока займусь палаткой.

Когда я заканчиваю мыть тарелки в озере, Джуно с вороном уже сидят в машине и выглядывают меня. – Мы спешим? – спрашиваю я, садясь за руль.

– Мы все время спешим, пока я не найду мою общину, – отрезает она.

Мы выезжаем на главную дорогу, и я сворачиваю направо к шоссе. Джуно сидит, уткнувшись носом в карту. – Оставайся на этой дороге, – говорит она спустя пару минут. – Нам не стоит выезжать на 84-ю автомагистраль.

– Не стоит? – переспрашиваю я. – С чего бы это?

– Доверься мне, – просто отвечает она. Так мы и едем минут пятнадцать молча. Птица разгуливает по заднему сиденью, разглядывая пейзаж за окном, словно возомнив себя домашним псом. – Туда! – подскакивает Джуно, указывая рукой на знак, гласящий "СПРЭЙ".

– Это название города? – с недоверием уточняю я.

Она пожимает плечами. – Это то место, куда мы направляемся.

– Оно находится в ста двадцати двух милях отсюда. Дорога туда займет несколько часов, – замечаю я.

Она кивает, словно этого и ожидала.

– Могу я отметить тот факт, что Спрэй находится на юго-западе от нас, а не на юго-востоке? – продолжаю я гнуть свое.

– Я это знаю. У меня карта есть, – отвечает она.

– Тебя не смущает, что идет уже четвертый день нашего автодорожного приключения, а мы все еще просто офигеть как далеко от Дикого Запада?

– Просто веди машину, все идет по плану.

– Все идет по плану, после того, как мы проторчали целый день без дела?

– Мы не сидели без дела, – занимает она оборонительную позицию. – Я ждала знак. Чтобы удостовериться, что делать дальше.

– И ты получила свой знак?

– Да. Даже несколько.

– Рад за тебя! – искренне говорю я. Кажется, моя ободряющая речь произвела желаемый эффект и она вернулась в свой бредовый магический режим. Я чувствую некоторую вину за подначивание, но если это сделает ее счастливой и мне не придется спать на земле еще одну ночь, я с этим справлюсь.

– Да, но кто знает, может это был последний раз, когда я вообще получала знаки, – сказала она, смотря в окно и откинув голову на сидение.

– Могу я поинтересоваться, что же в них было?

– То, что Уит все еще ищет меня, и он находится поблизости от нас. Он знает, где находится моя община, и если мы с тобой движемся в правильном направлении, нужно быть осторожными, чтобы случайно с ним не пересечься. И он уже близко.

– Шаман-предатель с дружками у нас на хвосте. Веселуха, – говорю я, подъезжая к повороту на Спрэй. Я сворачиваю, и теперь мы движемся на юго-запад. В сторону Калифорнии. В сторону дома. Мне нужно позвонить отцу.

Словно сходу читая мои мысли, Джуно спрашивает:

– Разве твои родители не беспокоятся о тебе?

Первый раз она спросила хоть что-нибудь обо мне, кроме того мимолетного «расскажи мне что-то о себе». Это первый намек, что она хоть немного интересуется мной. И почему от этого во мне загорается слабый огонек надежды? Наверное, потому, что все мои мысли этим утром занимают ее медово-золотистые глаза, всего в каких-то дюймах от моих, и ее теплые, мягкие губы.

– Моя мама бросила нас с отцом в прошлом году, так что ей не с чего волноваться, – пробивает меня на откровение.

– Майлс, мне очень жаль, – говорит она и кладет свою руку поверх моей. Тепло разливается там, где ее пальцы касаются моей кожи. Я пытаюсь не замечать реакции тела на ее прикосновение, но с каждым разом это становится все труднее.

Джуно смотрит на меня с любопытством, как будто задается вопросом, собираюсь ли я заплакать, но эти реки давно высохли, все что осталось – это борозды, вырезанные в моем сердце. – Что случилось? – спрашивает она, когда видит, что я не собираюсь расклеиваться.

– Она страдает от тяжелой депрессии. В прошлом году после неудачной попытки самоубийства, она заявила, что нам будет лучше без нее. И уехала.

Джуно крепче сжимает мою руку, и, смотря с ужасом в глазах, спрашивает:

– Вы знаете, где она?

– Да, папа выследил ее. Она живет со своей теткой недалеко от Нью-Йорка.

– Майлс. Я даже не знаю, что сказать. – Она выглядит потрясенной. И действительно расстроенной.

– Да, все в порядке, – говорю я, чувствуя, что это я успокаиваю ее, а не наоборот. – Конечно же, я скучаю по ней, но через некоторое время ты привыкаешь к тому, что человек ушел, – какой же я лжец. Да и Джуно, кажется, не купилась на это.

– Мне даже трудно такое представить. Я никогда не знала никого больного.

– Ну, знаешь, душевное расстройство такая же болезнь, как и все остальные. По крайней мере, так мне продолжают твердить люди. Мол, с каждым может случиться.

Джуно смотрит на меня как-то странно, будто ей жаль меня. Мой взгляд падает на ее губы, заставляя сердце замереть, и я быстро сосредотачиваюсь на дороге.

– Ну а твой папа? – продолжает она.

– Что мой папа? – спрашиваю я, и понимаю, что мой голос звучит настороженно.

– А он не будет волноваться?

– Ну, он знает, что я был в Сиэтле, – отвечаю я осторожно. – Хотя мне и правда стоит с ним связаться, чтобы он не беспокоился.

Джуно прикусывает губу.

– Что? – спрашиваю я.

– Фрэнки ясно дал понять, что мне не стоит позволять тебе пользоваться телефоном, пока я с тобой.

В словах Фрэнки все-таки было зерно истины, думаю я, и гадаю, что же сказать отцу, когда, наконец, с ним свяжусь. В том смысле, что не могу же я просто так сдать ему Джуно. Тем более теперь, когда я уверен, что она не та, за кого ее принимает отец.

– Могу я спросить у тебя кое-что? – говорю я, отодвигая свою руку отее, чтобы крепче взяться за руль и проехать крутые изгибы на дороге. У нас из-под колес взмывает ввысь сокол, унося несчастную добычу – кажется, мышь – в своих когтях.

– Конечно, – кивает она.

– Та куча денег, с которой ты гуляла по «Уол-марту»… где ты их взяла?

Вспышка подозрения мелькает на ее лице, но потом она пожимает плечами, как будто решает, что правда не сможет ей навредить.

– Я обменяла золотой самородок на наличные.

– Так, что ты ни на кого… не работаешь? – Я спрашиваю, и это звучит как-то неправильно. Но она вроде не замечает и качает головой.

– Моим единственным занятием всегда была охота ради пропитания, ведь я один из лучших стрелков общины. Ну и ученица Мудреца, конечно. Хотя с этим, кажется, покончено, раз Уит пытается и меня заполучить.

Она пытается говорить как можно беззаботнее, но вот кроме той улыбки за завтраком и момента сейчас, когда я рассказал ей о маме, весь день она относится ко мне прохладно. Может, все дело в том поцелуе, но мне кажется, он здесь ни при чем. Джуно кажется отчужденной. И что-то в ней изменилось.

Она берет потрепанный альбом с ручкой, который я хранил в пассажирской дверце. – Я воспользуюсь..? – спрашивает она и начинает в нем что-то строчить.

– Что ты пишешь? – интересуюсь я.

– Записку.

Я благодарю небеса в квинтиллионный раз, что она не болтушка, как большинство девушек, которых я знал в Эл. Эй. и включаю радио. Мы молча едем следующие два часа, птица дремлет на заднем сидении, а Джуно смотрит в свое окно, изредка, поглядывая, далеко ли мы уехали.

За милю до пункта назначения, она выпрямляется и внимательно следит за дорогой, пока мы не подъезжаем к городской черте. – Останови там, – Джуно указывает на знак с надписью «Въезд в Спрэй, население 160».

Вырвав страницу в моем альбоме, она складывает ее, проделывает дырку на конце и продевает в нее небольшую веревочку.

– Ну что ж, По. Это твоя конечная остановка, – говорит она, выходя из машины и вытаскивая птицу с заднего сидения. По враждебно каркает, будто понимает все, что она говорит и предпочитает остаться в тепле машины и прокатиться на северо-запад Тихого океана.

Она прижимает его к себе, пока привязывает записку к лапке.

– Майлс, ты мог бы вырвать два чистых листа и обернуть их вокруг номерных знаков спереди и сзади? – Я даже не утруждаюсь спрашивать зачем, и делаю то, что она говорит. Надеюсь, ни один из 160 жителей не решит выехать из Спрея как раз в тот момент, когда я делаю что-то, что выглядит чрезвычайно подозрительно, если не незаконно.

Джуно ждет, пока я закончу, и подносит птицу к знаку. Она следит за тем, чтобы он смотрел прямо на него, а затем склоняет голову и что-то ему шепчет. Мгновение она стоит с закрытыми глазами и ворон прижимается к ее груди, затем она выбрасывает его в воздух. Он снижается на секунду, а потом начинает кругами подниматься ввысь.

– Возвращайся в машину, – командует Джуно, – и езжай в город, медленно.

– Могу я снять бумаж… – начинаю я, но она перебивает меня на полуслове.

– Просто веди машину, Майлс.

– Твое слово – для меня закон, о, темная повелительница птиц, – бормочу я и нажимаю на газ. Мы едем в город так медленно, как только можем. В зеркале заднего вида я вижу, что птица перестала кружить и полетела в направлении, откуда мы приехали.

– Стоп, – приказывает Джуно до того, как мы подъехали к первому зданию. Она выпрыгивает, снимает бумажки с номеров и запрыгивает внутрь. Открывает атлас на коленях и ведет по нему пальцем.

– Мы поедем на юг от города, а потом повернем на восток на 26-е, пока не выедем на главную трассу, по которой ехали.

Я бросаю взгляд на указанный ею маршрут.

– Так мы едем в Айдахо? То есть даем задний ход, – добавляю я.

– Не совсем. Мы выедем на полчаса южнее от нашего лагеря, – говорит она, и поднимает подбородок, будто думает, что я буду ей перечить. Вместо этого я киваю и еду по маленькому городку, останавливаясь заправиться в самом конце главной улицы, перед тем, как продолжить ехать по маршруту Джуно.

Мне не нужно задавать вопросы. Я видел ее записку. И она объясняет все.

«Ну что, предатель, хочешь поиграть? Игра официально началась».