Текст книги "После конца (ЛП)"
Автор книги: Эми Плам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Глава 5
ДЖУНО
Собаки воют. Я выхожу из нашей юрты и иду на звук. Они в юрте Ном, стоят среди месива из шерсти и крови. Ее хаски. Застреленные. Я едва сдерживаю слезы, поскольку знала этих собак, как своих.
На все племя у нас одна винтовка, и та используется лишь в редких случаях нападения медведя. Каждая пуля на счету. Но разбросанные вокруг гильзы точно не от нашей винтовки. Летательные аппараты? Оружие? Бандиты хорошо оснащены, и это пугает.
Из юрты Ном я бегу в юрту Киная. Никого. Только за юртой очередной ворох окровавленной шерсти. У входа в лес я вижу еще несколько мертвых хаски. Но ни одного человека. Я проверяю все двадцать юрт, оставляя юрту Уита напоследок.
Огонь Мудреца погас, очаг остыл. Я стою в смущении, пока не вспоминаю, что вчера он ушёл в поход. В пещеру по другую сторону Денали, куда он ходит несколько раз в году, чтобы, как он это называет, "освежить разум".
Он никогда не брал меня с собой, но я знаю, где это. Благодаря всем исследованиям, что провели Ном, Кинай и я, нет и дюйма нашей территории, которую бы я не посетила. От мыслей о лучших друзьях и где сейчас они могут быть, у меня сжимается сердце. Что за неизвестная опасность нависла над ними, отцом и остальной частью племени? Если они ещё живы. Я трясу головой, не позволяя этой мысли укорениться там.
Я должна добраться до Уита. Даже при том, что он не предвидел это нападение, возможно, он знает, что случилось. Я беру большой мешок с полки в задней части юрты Уита. Тот, который я использую на наших уроках, продолжающихся весь день, когда мы путешествуем в лесу, чтобы найти растения и полезные ископаемые, используемые для Обряда.
"Джуно, беги!" – слова отца вернули меня в реальность, я бросаю в мешок высушенные травы, пузырьки с экстрактом трав, порошки и драгоценные камни с полки Уита. Я не знаю, что именно ему понадобится, поэтому беру всего понемногу. Я хватаю несколько его книг, хранившихся на столе, и пихаю к остальному.
Я свищу, и собаки бегут ко мне. – Хорошие мальчики, – говорю я, когда они садятся перед санями, ждут меня, чтобы я запрягла их. Я прикрепляю мешок к саням, и затем, оглядываясь на свой дом, я говорю собакам подождать и двигаюсь через откидные створки.
Я вижу огонь и сдерживаю желание Прочитать его. Но я не могу игнорировать слова на полу и решаю отложить это, пока не доберусь до Уита. И хотя знаю, что огонь прогорит, я беру ведро растаявшего снега и выливаю на тлеющие угольки.
Я забираю общую фотографию моих родителей, которая стоит на моей тумбочке. Она была сделана за месяц до эмиграции нашей общины. За месяц до войны. Мои мать и отец стоят перед их домом в Сиэтле. Голова матери лежит на плече отца, а он обнимает ее обеими руками.
На фото она выглядела почти как я. Длинные, прямые, темные волосы, доставшиеся от ее матери китаянки, широко посаженные, круглыеглаза и высокие скулы от папы-американца. Папа сказал, что если бы она не утонула, когда я была маленькой, мы были бы похожи как близнецы.
На этой старой фотографии мой отец выглядит точно также как и сегодня, за исключением одного отличия: он более счастливый. Более беззаботный. "Затишье перед бурей, " – говорит отец, когда вспоминает тот день.
Я провожу пальцами по фотографии и убираю ее в карман пальто. И прежде чем оставить юрту, я наклоняюсь и тщательно стираю сообщение моего отца, стираю все, кроме буквы Д. Если он вернется, то он будет знать, что я видела сообщение.
Я направляю собак к лесу. В момент, когда мы достигаем деревьев, я снова слышу аэроплан. Раскалывающий шум, приближающийся издалека, едва слышимый, но становится громче первого. "Бандиты возвращаются", – понимаю я с ужасом.
Огромных трудов стоит подавить свой страх. "Успокойся", – думаю я, и останавливаю собак. Оглядываясь на лагерь, и на секунду замешкавшись, я соскакиваю с саней и снова бегу к поляне.
Сломав низко склонившуюся ветку, я использую ее как метелку, чтобы замести следы саней, следуя по своим собственным следам назад к деревьям. Оглядываюсь назад на свою работу: никто не смог бы понять, что мы были там и куда поехали.
– Пошли! – кричу я, и мы движемся, проносясь поперек лесной дорожки со скоростью ястреба на охоте. И как раз вовремя. Эпицентр шума находится практически над нами. Хотя я благодарна деревьям за плотное укрытие, они не дают мне увидеть то, что летит над нами. Все, что я могу разглядеть – проблеск металла, блестящего сквозь ветви.
Мы покрываем расстояние, которое должны были проделать за час, почти в два раза быстрее. Мне даже не приходится подгонять собак, чтобы те шли быстрее. Они чувствуют мой страх и бегут.
Когда мы прибываем на место, пещера Уита пуста. Мало того, что она пуста, но по количеству паутины и запаху сырости ясно, что внутри не разводили огонь уже долгие месяцы. Я пытаюсь игнорировать острое жало разочарования и комок в горле. Я затаскиваю сани внутрь пещеры, чтобы убрать их с открытой местности, вся дрожу, когда хаски отряхиваются и бегают вокруг.
Механический рокот летающего аппарата все еще звучит у меня в голове, и в памяти всплывает статья из школьной энциклопедии: 15-ого издания "Энциклопедии Британника", выпущенной в 1983 году, за год до начала Третьей Мировой. "ЭБ"– как мы ее называем, ссылаясь на нее по сто раз в день.
Как и все дети общины, я так интересовалась внешним миром – теперь безжизненным – что практически все 30 томов знаю наизусть.
Но, что касается летающих аппаратов, ничего конкретного вспомнить не удается. Я беру пучок веток для растопки из связки Уита и складываю их посреди пещеры, на месте, где остались черные следы от сотен костров. Я кладу только два полена, поскольку не собираюсь задерживаться здесь достаточно долго, чтобы понадобилось разводить сильный огонь для обогрева.
Как только огонь разгорается, а собаки подбираются ближе к огню, я раскрываю свой мешок. Отложив книги в сторону, я вытаскиваю из сумки камни и связки листьев, пока не нахожу то, что искала – порох Уита, и сыплю небольшое количество на руку.
Первым, чему меня научил Уит, было то, как вступить в связь с Йарой. Чтобы Прочесть – то есть задать вопрос Йаре и получить ответ, если она решит наградить тебя таковым – нужно обратиться к природе. Так, чтобы найти объект охоты, мы используем кости животных.
А поскольку к огню прикоснуться нельзя, обеспечить хорошую связь с пламенем помогает порох. Для остального я использую свой опал. Уит говорит, что это каналы, позволяющие информации перемещаться.
Я усаживаюсь на пол перед костром. Наклоняя голову, я выдыхаю и пытаюсь расслабиться. Чтобы паника и ужас этого дня от меня ушли. Я открываю глаза и смотрю на языки пламени, моё сердце успокаивается, а дыхание становится поверхностным. Я бросаю порох в костёр.
"Отец". Губы двигаются. Слова произносятся. Но я знаю, что важен не звук. Фокусировка на объекте направляет стихии. Сообщает Йаре моё желание увидеть его.
Как только в голове появляются образы отца, я делаю то, чему учил меня Уит – смотрю прямо поверх пламени – и вижу, как что-то возникает в сияющей ауре костра. Я внутри летательного аппарата, вокруг, со связанными за спиной руками, находятся мои соплеменники.
При виде Ном, сидящей рядом со своей матерью, всхлипывающей и не способной утереть слёзы, сердце сжимается. Должно быть, я смотрю глазами отца. В окнах видно ещё четыре летательных аппарата: два спереди и по одному с каждой стороны.
Я изучаю их, и до меня доходит: в ЭБ было написано, что их называли "вертиками"; рубящий звук исходит от вращающихся лезвий, рассекающих воздух. Вертолёты. Но машины, видимые в костре, намного больше тех, что я видела на картинках в ЭБ.
А по размеру машин в пламени можно сказать, что там достаточно места, чтобы вместить на борту целую общину. Изображение здесь, передо мной, но мозг отказывается верить в то, что есть отряд бандитов, достаточно большой и организованный, с работающими машинами и топливом, чтобы ворваться и забрать всю общину.
Хотела бы я, чтобы Йара показала мне больше. Навела на мысль, куда везут отца, или хотя бы показала его лицо. Но как часто напоминал Уит, желаемое Йара даёт не всегда. Ты берёшь, что она предлагает.
Я пытаюсь понять, что могли искать бандиты. И не нахожу смысла. Они забрали людей. А не запасы. Помимо того, что они убили собак, вероятно охранявших своих хозяев, лагерь оставили нетронутым. Чтобы они ни хотели, казалось, они ещё это не получили.
Потому что они возвращаются. И если им была нужна лишь моя община, единственной причиной, по которой бы они решили вернуться, был поиск ее недостающих членов: Уита и меня.
Я закрываю глаза и фокусируюсь на Уите. Я произношу имя и вспоминаю его образ. Мальчишеское лицо с широкими скулами. Глаза смотрят в пустоту, словно наблюдают за миром, незримым для других.
И в пламени я вижу то, что видит он. По обе стороны стоят два крупных человека в камуфляже и держат его за руки. "Должно быть, они в союзе с бандитами, похитившими мою общину", – думаю я и фокусируюсь тщательнее. Мужчины куда-то ведут Уита, и перед ними виднеется вода.
Озеро? Нет. Сердце бьётся сильнее. Океан. Далеко от наших земель. По словам отца, три дня на собачьей упряжке. Три дня вдаль от всего, что я знаю. Но туда я направляюсь. Какой у меня остаётся выбор?
Глава 6
МАЙЛС
– Что значит, он исчез? – орет в трубку мой отец.
Я сижу перед теликом с огромной порцией домашней лазаньи, которую миссис Кирби оставила в духовке. Откинувшись в кресле, я заглядываю в кабинет отца через открытую дверь. Он, как обычно, ужинает за столом перед ноутбуком, имея под рукой и домашний, и мобильный телефоны.
– Я думал, мы договорились!
Отец становится пунцовым. Что ему не свойственно. Как и крики. Вообще-то он из тех, кто, сделав морду кирпичом, пугает до усрачки, при этом, не теряя самообладания. Я хватаю пульт и убавляю звук, прислушиваясь к его истерике.
– Я отправил тебя из Лос-Анжелеса до самого Анкориджа не для того, чтобы ты упустил эту сделку. Я знал, что нужно было ехать самому.
Отец вскакивает с места и, вцепившись рукой в волосы, начинает нервно расхаживать по комнате. Взглянув в мою сторону и обнаружив, что я за ним наблюдаю, он шагает к двери и захлопывает ее, отгораживаясь от меня.
Я чувствую, как заливаюсь краской, беру пульт и добавляю звук, блокируя теперь приглушенные вопли отца. Не знаю, почему это так меня задевает. Пора бы уже привыкнуть к тому, что меня не берут в расчет.
Глава 7
ДЖУНО
Прислушиваясь к небу, мы стремительно несемся по замёрзшей тундре в погоне за призраками из костра. Теперь, когда мы выехали из леса, укрытия нет. Сейчас середина апреля.
Всего через месяц снег растает, и пейзаж сразу поменяет свой цвет с тундро-коричневого и белоснежного на багрянец полевых цветов и трав. А пока, мы – движущаяся цель на покрытых льдом, узорчатых полях.
Я ещё не знаю, как мы доберёмся до океана, но это и не важно. Перед тем, как покинуть территорию общины, нужно сделать остановку.
Перед убежищем Беккет и Неруда сбавляют скорость. Они уже здесь бывали, и понимают, куда мы направляемся.
Остановившись у валуна, означающего границу нашей территории, и соскочив с саней, я начинаю очищать от снега углубление у его основания. Сунув варежки в карманы, я роюсь кончиками пальцев, вытаскивая рыхлую землю. Нащупав брезент, я хватаюсь за него обеими руками и, вытащив, нахожу под ним люк.
Уит сделал его на пружине, и при необходимости даже самые маленькие смогут попасть внутрь. Стоит только легко потянуть за кольцо, и двери из тяжёлых досок вмиг распахиваются. Я делаю несколько шагов по деревянной лестнице, уходящей во тьму, а затем снимаю с крючка висящий под потолком землянки фонарь.
С помощью огнива я поджигаю фитиль, который, в принципе, мне не нужен: это место я знаю наизусть. Каждый месяц мы с Ном и Кинаем приходили сюда, чтобы удостовериться, что животные не нашли наши запасы. Также мы докладывали новое сушеное мясо и удостоверялись, что черви не тронули старое.
Как только мы научились водить собачьи упряжки, нам рассказали про укрытие. "На всякий случай", – говорили родители. Мы знали, что это за "случай". Нападение бандитов. Или вдруг нас обнаружат выжившие. Укрытие спасало нас несколько раз, когда Уит считывал близкое присутствие бандитов. С самого начала это было неотъемлемой частью нашей безопасности.
Но мы и думать не думали о похищении целой общины. Поэтому здесь меня никто не встречает. И ждать некого. Пополню запасы еды и побегу.
Я беру пустой мешок и наполняю его едой для нас с собаками на три… нет, четыре дня. Снимаю с крючков сушеное мясо и рыбу, висящие под потолком, чтобы к ним не подобрались грызуны.
Высушенные бобы можно размочить в талом снеге. Котелок. На санях уже есть всё необходимое на тот случай, если я окажусь в ловушке: шкуры и палатка из шкуры оленя. Но раз уж я буду три дня за пределами границы, то беру одну зимнюю палатку: её белое покрытие на снегу не будет бросаться в глаза.
И, наконец, на случай пленения я беру "страховку". Кое-что ценное, чем можно поторговаться с бандитами.
Мне удаётся сложить всё в сани в три подхода, и я готова. К чему? Теперь я осознаю, что не знаю, куда идти.
Пока я не узнаю, куда увезли мою общину, лучшее, что остаётся, – это искать Уита. Должно быть, его захватчики – часть той же группы бандитов. Я смотрю на солнце: ещё далеко на западе, а потом на тень, отбрасываемую валуном на снег.
По сравнению с короткими, пятичасовыми зимними днями в середине лета светло бывает и по двадцать часов. Я знаю земной календарь не хуже собственного тела. До заката осталось не менее трех часов. И мне хватит этого времени, чтобы успеть преодолеть приличное расстояние.
Нельзя терять ни минуты. К вечеру похолодает, и хотя холод мне не помеха, на новой территории нужно использовать все преимущества.
"Пошли!" – кричу я собакам. Излишне. Они и так бегут, и мы вновь оказываемся на белом просторе, двигаясь на юг. Через границу. Прочь от защиты племени – навстречу дикой природе.
* * *
Пробыв в пути около часа, я решаюсь Прочесть. Спокойствие. Установить связь с Землёй. Важно спокойствие духа. В голове я слышу голос Уита, с той же четкой, практичной интонацией.
Спокойствие. Только у меня сейчас совсем не то расположение духа. Паника – возможно. Неуверенность, страх – определённо. В ближайшее время мне не просто будет успокоиться.
Но выбора у меня нет. Единственное, на что я ориентируюсь – общие сведения о том, что океан находится на юге. Мне нужно узнать больше, чтобы не терять драгоценное время, ведь Уит был уже у океана, когда я его видела. А мою общину забрали по воздуху. По сравнению с ними, я движусь черепашьим шагом. Их уже может и не быть на территории Аляски. Их вообще уже может не быть в живых. На меня обрушивается суровая действительность.
"Хватит!" – упрекаю я саму себя, цепляясь в поручни саней. И замечаю, как вдали безупречным клином летит в нашу сторону стая канадских гусей. Они летят на север, возвращаясь на Аляску после зимовки. Подстраиваясь под траекторию их полета, я направляю сани прямо на юг и кричу:
– Тише! – Собаки снижают темп и, по команде "Стоять", останавливаются. Я слезаю с саней и приседаю, чтобы расчистить землю от снега. Сняв через голову опал, я прижимаю его к земле и думаю об отце, но не получаю ответа.
Меня пробирает страх. Раньше такого не случалось. Значит ли это, что он мертв, или просто находится слишком далеко? Образ отца в моем воображении сменяется образом Уита, и на меня внезапно накатывает волна беспокойства. Тревога Уита не удивительна, но она отзывается во мне ответным страхом. Я вскакиваю обратно в сани, кричу: "Вперед!", и мы, сорвавшись с места, мчимся на юг к океану.
Днём светло по пятнадцать часов подряд, и всё это время мы движемся. Останавливаемся только на приём пищи, а на ночь разбиваем лагерь. Первые две ночи, я сидела во тьме и смотрела на звезды. Третья дарует мне полярное сияние. Мерцающие разноцветные огни похожи на шёлковое знамя.
Я прикасаюсь к Земле по десять раз на день, но не могу связаться с отцом. Прижимаю сырую землю к опалу, но в пальцах не отзываются никакие чувства. Сейчас же, стоя неподвижно под сиянием, я поднимаю вверх руки, в одной из которых опал, и пытаюсь Прочитать ветер.
Я интересуюсь, жив ли мой отец, и внезапно, в самом центре безжизненной тундры, ощущаю запах костра и аромат жареного мяса. И понимаю, что где бы ни был мой отец, он жив и не голодает. Скрестив руки на груди, я начинаю радоваться, и от облегчения кружится голова.
Глядя на распускающиеся сине-зелёные огни над собой, я улыбаюсь. С чувством успокоения я возвращаюсь в палатку. И в первый раз, за всё время, проведённое вне границ нашей территории, лёжа меж двух хаски, под шкурами палатки, я сплю хорошо. Сплю крепким сном.
Глава 8
МАЙЛС
Я успеваю переброситься с секретаршей отца парой слов, как вдруг снова слышу его крики.
– Не знаю, чем, но она очень важна! Видимо, вся сделка держится на ней… Мне плевать, что вы скажите своим людям! Скажите, что она – промышленный шпион, обладающий информацией о препаратах, которая мне нужна. Это почти правда. Просто выведите на улицу как можно больше людей!
Секретарша поднимает на меня взгляд и закатывает глаза.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– В последние дни он сильно взволнован. Думаю, у него срывается очень важная сделка.
Забрав кружку кофе, она уходит в комнату отдыха. Отец понизил голос, поэтому я подхожу к его двери.
– Мой осведомитель сообщает, что, возможно, она идёт от Аляски по воде, – говорит он. – И может высадиться где-то на западном берегу. За ней будут охотиться все без исключения. И мы должны сделать это раньше конкурентов. Чёрт, да я бы сам прочесывал улицы, только эксперт в разведке у нас ты, и найти её я доверяю тебе.
Похоже, они на кого-то охотятся. Теперь становится интереснее.
Глава 9
ДЖУНО
На третий день я начинаю замечать признаки присутствия бандитов. До этого мы с хаски старались избегать любых признаков жизни. Вчера мы проезжали мимо асфальтированной дороги. Отгородившись от этих остатков мертвой цивилизации, я увела собак подальше, решив по ней не ехать.
Но сегодня, когда мы находимся рядом с побережьем, мне приходится пересечь дорогу, а затем еще одну. Нет никаких признаков людей, но я стараюсь передвигаться осторожнее. Через некоторое время на горизонте что-то появляется, строение, построенное из стекла и дерева с двумя ящиками, у которых стоят машины.
Я сразу же понимаю, что видела подобное на картинках в книгах: бензоколонка, очевидно покинутая. Топливный запас, скорее всего, ниже уровня насосов, используемых для заправки автомобилей бензином. Хотя вид бензоколонки наполняет меня волнительным ужасом, я не могу не улыбнуться. Это мой первый проблеск реального мира, вне того, где я провела всю свою жизнь.
Стены здания украшают надписи, рекламные объявления, вспоминаю я, слово крутится на языке как медовый леденец, стены наполовину развалились и проржавели.
Собаки не обращают внимания на это место, когда мы проносимся мимо, и как только оно исчезает из моего поля зрения, я вздыхаю с облегчением. Я видела внешний мир, и ничего плохого не случилось.
Когда мы оставляем позади еще несколько других покинутых зданий, автомобиль, припаркованный сбоку со снятыми колесами, моя вера растет. Бандиты не скрываются за каждым углом, как я всегда думала. Возможно, те, кто похитил мою общину – единственные, оставшиеся в живых. Возможно, я не смогу найти мою общину, но так или иначе я должна освободить их.
В момент, когда проблеск надежды солнечным лучом пробивается сквозь мрачные тучи моего сознания, я вижу что-то на горизонте. Что-то движущееся по дороге нам навстречу. Еле заметное пятнышко вдали, которое с каждой секундой увеличивается.
– Стоять! – кричу я, и свожу собак с дороги за один из ельников, периодически возникающих среди безлесных просторов тундры.
Собаки, тяжело дыша, прижимаются к земле, и я укрываю сани белым кожаным тентом, чтобы сделать нас незаметными на снегу. Я съёживаюсь позади, не сводя глаз с приближающейся машины. Она напоминает военный транспорт из "ЭБ" – что-то наподобие джипа, только в два раза больше, и огненно-красного цвета.
У меня замирает сердце. Машина совершенно новая. Не тридцатилетней давности. Не поржавевшая и не смонтированная на скорую руку из запчастей, как бандитские колымаги, которые рисует Кинай, иллюстрируя безумные истории Ном.
Эта машина, как будто, собрана совсем недавно. Но я же знаю, что это невозможно. Откуда в вымирающем мире рабочий автозавод? Разве что, бандиты организовывали собственными силами. Но даже в таком случае…
Автомобиль проносится мимо нашего укрытия, и я мельком вижу пассажиров: за рулем сидит мужчина, рядом с ним женщина. Они смеются. А на заднем сидении – ребенок. Они не похожи на доведённых до отчаяния переживших апокалипсис, они напоминают скорее счастливое семейство.
Ошеломленная я приседаю, когда автомобиль исчезает вдали. Через минуту, я прихожу в себя от контузии и заставляю себя двигаться, убираю палатку в сани, и приказываю хаски бежать. Я не могу позволить времени пропадать впустую.
Так как сани качнулись вперед, огненный опал прижимается к коже. Я чувствую себя потерянной, но мой амулет напоминает мне, что независимо от того, какие бы странные вещи я не увидела в этом новом мире, Йара всегда будет вести меня. И крупица уюта зарождается в моем сердце.
Мы почти на побережье. Я могу почувствовать изменения в воздухе и почувствовать соленый запах в сильных порывах ветра. Темп собак ускоряется, когда они все быстрее бегут к неизвестному. Они никогда не были вне нашей территории, будучи третьим поколением собак в нашей общине. Но радость их быстрого шага, я подозреваю, заключается в том, что знание о море заложено глубоко в их души.
Мы достигаем вершины горного хребта, я спрыгиваю с саней, чтобы рассмотреть великолепие, раскинувшееся перед нами. Океан – во всем его диком и необъятном великолепии. Истории, которые я слышала, и фотографии, которые я изучала, не соответствовали действительности. Его поднятые ветром волны простираются до самого горизонта, уходя в никуда, белые птицы, что-то выкрикивая, опускаются к его поверхности и ныряют. Слезы подступили к моим глазам, и я чувствую острые ощущения вибрации в венах от происходящих открытий.
Тогда мой пристальный взгляд опускается и мир останавливается. На мгновение я могу устоять на ногах, но затем опускаюсь на землю. Я не могу дышать. Не могу думать. Я не могу встать на колени в снегу и смотреть на невозможное.
Ниже находится город. Он не находится в руинах. Не опустошен войной и отравленной радиацией. Это – процветающий город с массивными стеклянными зданиями, блестящими на послеобеденном солнце. Люди – не опасные бандиты, а нормально выглядящие люди, ходят по его улицам. Автомобили, которые выглядят совершенно новыми, более округлые, чем в энциклопедии, едут вниз по дороге и припаркованы по бокам от нее. Это – не постапокалиптическая пустошь. "Где я? Что происходит?"
Мое горло сжимается настолько сильно, что я начинаю кашлять, а затем задыхаться от холодного воздуха. Мое тело оцепенело отшока и мои мысли путаются, много мыслей, выключение и полная остановка. Я сижу. И смотрю. И пытаюсь понять.
