Текст книги "Белая Роза (ЛП)"

Автор книги: Эми Эвинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Но потом, как только я собираюсь развернуться и сказать Люсьену, что все это не работает, я чувствую его. Небольшой, слабый рывок в груди, как будто что-то зацепилось за мою грудную клетку и дернуло.

– Вайолет, ты это почувствовала? – зовет Рейвен.

Не желая терять концентрацию, я игнорирую вопрос Рейвен и резко сворачиваю влево. Рывок усиливается. Он ведет меня через деревья, и внезапно я уверена в своем пути, не зная, куда я иду, как будто я была в этом месте раньше.

Начинает падать легкий снег. Нежные белые хлопья проникают сквозь мягкий свет и скрученные деревья. Я смотрю на небо и чувствую, будто я нахожусь в снежном шаре, миниатюрном мире, находящемся в одном стеклянном шаре. И когда я оглядываюсь на деревья, я вижу свет. Крошечный огонек в дали.

Спотыкаясь, я иду вперед, лавируя между стволов и ныряя под ветвями, пока не оказываюсь на краю огромной поляны. В его центре находится большой фермерский дом из красного кирпича в два этажа с большим крыльцом. За ним вдалеке я могу разглядеть темные очертания амбара.

В одном из окон дома на первом этаже зажигается свет.

– Молодец, – говорит Люсьен, когда тележка появляется на виду. Рядом с ним сидит Гарнет, широко раскрыв глаза. Эш и Рейвен сидят у края тележки, чтобы получше разглядеть.

– Как я уже сказал – найти почти невозможно. – Люсьен улыбается мне. – Поверь мне. Я сам провел несколько часов, блуждая по лесу в его поисках.

– Но… что это? – спрашиваю я.

– Твой новый дом. – Его улыбка становится шире

– Добро пожаловать в Белую Розу.

Глава 14

ДВЕРЬ ФЕРМЕРСКОГО ДОМА ОТКРЫВАЕТСЯ. ВЫРИСОВЫВАЮЩАЯСЯ В СВЕТЕ невысокая фигура выходит на переднее крыльцо.

– Люсьен! – зовет грубый женский голос. – Хватит таиться там, как проклятый грабитель.

– Это Сил, – говорит Люсьен, помогая мне залезть на телегу рядом с ним, и направляет лошадь рысью в сторону фермы. Есть небольшая тропинка, которая ведет нас туда, и я вижу выветренный знак, торчащий из травы. Когда мы проходим мимо, фонарь освещает выцветшую надпись: “БЕЛАЯ РОЗА”. Я оглядываюсь на Эша и Рейвен. Эш выглядит сбитым с толку и немного недоверчивым, но на лице Рейвен радость, когда она оглядывает все вокруг.

– Кто такая Сил? – спрашиваю я у Люсьена.

Он колеблется. – Я позволю ей объяснить это самой.

Когда фермерский дом приближается, я вижу мертвый зимой дикий сад, раскинутый перед крыльцом. Бурые гирлянды плюща обвиваются вокруг перил и поднимаются вверх по красному фасаду.

Люсьен останавливает телегу. Женщина – Сил – не выходит поприветствовать нас. Вместо этого она стоит в дверном проеме, свет изнутри дома не дает рассмотреть ее черты.

– Сколько чертовых людей ты привел? – резко говорит она.

– Это Вайолет, – говорит Люсьен, указывая на меня.

– Я знаю, кто она, – говорит Сил. – Кто они?

– Они мои друзья, – отвечаю я.

– Им здесь не рады.

– Я никуда не пойду без них.

Сил фыркает. – Тебе не любишь облегчать себе жизнь, да?

Я ничего не отвечаю. Я пришла сюда не для того, чтобы бросить Эша и Рейвен. Ни за что.

– Сил … – начинает Люсьен, но она отмахивается.

– Войдите внутрь, все вы, – говорит она. – Прежде чем мы замерзнем до смерти.

Я не уверена, что думать об этой женщине, и, судя по лицам Рейвен, Эша и Гарнета, они тоже не знают. Но мы следуем за Люсьеном по ступеням крыльца в дом.

Первый этаж фермы полностью открыт – одна большая комната, в которой есть гостиная, столовая и кухня. Пол устелен коврами ручной работы различных цветов и узоров. Некоторые из них – шкуры животных, другие сплетены из окрашенной шерсти. Ткацкий станок стоит у стены слева от меня, у его основания что-то синее и фиолетовое. Большая часть мебели также выглядит сделанной своими руками, хотя и не столь высокого качества, как мебель, которую делал мой отец. Мягкий диван. Кресло-качалка рядом с камином, в котором тлеет пламя. Обеденный стол. На кухне находится большая чугунная печь, массивная раковина и стойка на потолке, на которой висит большое количество горшков и кастрюль. Лестница в дальнем углу ведет на второй этаж.

Он поразительно отличается от богатого дворца герцогини, с его роскошными коврами, люстрами и кроватями с балдахином. Но мне больше нравится этот дом. Здесь уютно. Чувствуется, что в нем живут и о нем заботятся. Чувствуешь себя как дома.

Что-то булькает в горшке на плите, наполняя всю комнату ароматом приготовленного мяса и овощей. Мой желудок урчит.

– Хорошо. – Голос Сил возвращает меня к реальности. – Давай взглянем на тебя.

Я поворачиваюсь и вижу пару уставившихся на меня пронзительных сине-серых глаз, настолько бледных, что они практически как серебро. Сил стара, старше моей матери, с кожей цвета кофе со сливками. Вокруг ее глаз и рта глубокие морщины. Волосы у нее кучерявые и черные, за исключением ярких полос серого цвета на висках, облаком обрамляющих лицо. Она одета в мужской комбинезон, вроде тех, что может носить садовник, поверх рубашки с длинными рукавами. Как я заметила, ее правая рука сильно травмирована.

Она немного ниже меня, но она изучает меня острым и критическим взглядом. Мне странно вспоминается первая встреча с герцогиней, хотя я не так боюсь, как тогда.

– Итак, ты последняя отличная оценка, не так ли? – говорит она, ссылаясь на отличные 10, которые я получила в третьем Заклинании – Роста. Затем она смотрит на Люсьена. – Она не выглядит такой же стойкой, как Азалия.

– Это именно то, о чем ты просила, – сухо отвечает Люсьен.

Я в шоке поворачиваюсь к нему. – Что? Что вы имеете в виду?

– Не сказал ей, не так ли? – спрашивает Сил.

– Что должен был сказать? – требую я.

– Я сказала, что этот чертов план сработает только в том случае, если мы найдем суррогата с отличной оценкой за Рост, – говорит Сил. – И это ты, не так ли?

– Но… Я думала… Люсьен? – Я не знаю, что сказать. Люсьен так и не сказал мне об этом. Он сказал, что выбрал меня, потому что я напомнила ему о своей сестре.

– Вайолет, – говорит он, делая шаг ко мне. Я инстинктивно отступаю. – То, что я тебе сказал, было правдой. Ты напоминаешь мне о ней, об Азалии. И у тебя также идеальный показатель за Рост.

– Ты должен был сказать мне – говорю я.

– Разве это имело бы значение? – спрашивает Люсьен. – Ты была бы готова мне доверять?

Я не хочу отвечать.

Сил снова рассмеялась. – Не идеальный отец, на которого ты надеялась, не так ли? Азалия думала то же самое.

На лице Люсьена мелькает боль.

– Не говорите так, – огрызаюсь я.

– Только ее смерть позволила ему увидеть – действительно увидеть – что вещи должны измениться, – говорит Сил.

– И каков твой предлог, чтобы скрываться здесь на протяжении четырех десятилетий? – возражает Люсьен. – Это было какая-то стратегия? Ты была так же напугана, как и я. Она и тебя изменила.

Бледно-серые глаза Сил сузились. – Ты понятия не имеешь, что я прошла, чтобы добраться сюда.

– Ты понятия не имеешь, что мы пережили, – говорю я. – И все это время Люсьен рассказывал мне, что у меня есть какая-то таинственная сила, и ты должна быть той, кто должен показать мне, что это такое, поэтому не могли бы мы уже разобраться со всем этим, пожалуйста, потому что меня тошнит от тайн и лжи.

На губах Сил проявляется подобие улыбки. – Что бы вы ни пожелали, ваша Королевская Милость. – Я скриплю зубами. Она обращается к Гарнету, Люсьену и Эшу. – Вы трое, отведите лошадь в сарай и выгрузите остальную часть припасов. – Она осматривает Рейвен сверху вниз, что-то в ее выражении смягчается. – Сколько месяцев? – спрашивает она.

Рейвен смотрит на меня.

– Я не знаю, – говорит она, теребя свой объемный свитер. – Может быть, три?

Сил идет вперед и кладет руку ей на живот. Рейвен вздрагивает.

– Что они с тобой сделали? – шепчет Сил.

– Все, – отвечает Рейвен.

Она кивает, затем поворачивается. – Что вы все еще здесь делаете? – резко обращается она к мужчинам, все еще зависшим у дверей. – Вон! Никакой еды, пока этот телега не будет разгружена.

Эш оглядывается на меня, приподнимая бровь. Я пожимаю плечами. Это то, ради чего мы пришли. Эта женщина может быть неприятной, но я не думаю, что она причинит мне боль. Мы здесь в безопасности. Я чувствую это. Они втроем уходят в ночь.

– Садитесь, – говорит Сил, указывая на обеденный стол. Рейвен и я повинуемся; она направляется на кухню и возвращается с двумя чашами тушеного мяса с морковью и луком в обильном коричневом соусе. Я едва могу дождаться, когда она положит ложку рядом со мной, прежде чем начать есть. Рейвен и я жадно едим. Единственные звуки – звон столовых приборов о тарелки и периодические стоны удовлетворения. Миски пустеют в считанные минуты. Когда мы заканчиваем, Сил смотрит на Рейвен.

– На верхнем этаже есть спальни, – говорит она. – Ты выглядишь так, будто тебе не помешает немного поспать.

Рейвен колеблется.

– Здесь ты в безопасности, дитя, – говорит Сил. – Обещаю.

– Я скоро приду, – говорю я. Что бы ни сказала Сил, у меня такое чувство, что это нужно сказать мне наедине.

Рейвен трет глаза. – Хорошо, – вздыхает она. Она тяжело поднимается по лестнице. Я благодарна за то, что сегодня мы все можем спать в постелях.

Сил идет обратно на кухню, возвращаясь с двумя чайными чашками.

– Вот, – говорит она, пихая чашку мне в руку и садясь в кресло-качалку.

Я перемещаюсь на диван рядом с ней и принюхиваюсь к жидкости, темной и с привкусом земли.

– Ну же, это не яд, – говорит Сил перед тем, как выпить.

Поднимаю кружку к губам и глотаю… на вкус как кора и корица.

– В каком инкубаторе ты находилась? – спрашивает она.

– В Южных Воротах, – отвечаю я.

– Ах, южанка. – Сил еще раз глотает и откидывается на спинку стула. – Я была в Северных Воротах. Такое кошмарное место. Как чертова тюрьма.

Я чуть не уронила свою кружку. – Северные Ворота? Вы были суррогатом?

Сил хихикает. – Я не знаю, как этот человек держит все свои секреты сразу, – говорит она, с намеком на сдержанное уважение в ее голосе. – Он сказал, что не расскажет тебе обо мне, но видя, как он говорит о тебе, я была уверена, что он вытащит кота из мешка.

Я все еще в шоке. Сил не может быть суррогатом. Она слишком старая… она уже должна быть мертва. Только если она сбежала из Северных Ворот? Или у нее был защитник в Жемчужине?

Я тру глаза. В моей голове так много информации, что места для всего этого не хватает.

Сил опустошает свою кружку и сжимает губы. – Не думай слишком сильно об этом, у тебя сосуд лопнет. Я расскажу тебе свою историю с самого начала. Но мне нужно что-то покрепче, чем чай.

Она топает обратно в кухню и возвращается с полной кружкой чего-то, от чего сильно веет алкоголем, прежде чем присесть в кресло-качалку. Пламя в камине подскакивает вверх, как будто кто-то добавил больше дерева или, возможно, поставил мех. Я подпрыгиваю.

– Холодно, – говорит Сил, как будто это что-то объясняет. Она долго пьет.

– Я родилась, – начинает она, – в Северном квартале Болота, примерно шестьдесят лет назад. Мне был поставлен диагноз, когда мне было одиннадцать. Моя мать умерла от лихорадки, когда мне было шесть лет. Мой отец работал в Смоге… он умер, когда на заводе случился пожар, и сгорел дотла. Моя бабушка растила меня и моих трех старших братьев, пока меня не отправили в Северные Ворота. Она чешет подбородок. – Мы слышали, что некоторые учреждения позволяют суррогатам увидеть свои семьи в последний раз. Это правда?

– Да, – говорю я. – Это называется День Расплаты. За день до аукциона.

– День Расплаты, – бормочет она. – В любом случае, в Северных Воротах все не так работало. Я больше не смогла увидеть свою семью. Мне было шестнадцать, когда главный смотритель сообщил мне, что пришло время продать меня. На моем Аукционе было только двадцать два лота – я полагаю, что в этом году королевскую знать не интересовало наличие детей. Я была Лотом 22. Мои оценки были почти идеальными – особенно в случае с третьим Заклинанием. – Она смотрит на меня ледяным взглядом. – Я была куплена герцогиней Озера.

Я вдыхаю. Но это не могла быть моя Герцогиня – Сил слишком стара. Ее, должно быть, купила мать моей герцогини. Мои пальцы немеют. Я чувствую, будто мне голову набили ватой, мир приглушен, мои чувства притуплены. Сил безжалостно улыбается.

– Да, – говорит она. – Я думала, что это тебя заинтересует. Кажется, Дом Озера не может удержать своих суррогатов, не так ли?

Она еще раз выпивает. Я чувствую, что она наслаждается собой. – Герцогиня была хрупкой женщиной. Всегда болела. Герцог… – Сил делает паузу, и ее глаза меняют цвет с серебра до сланца. – Он управлял этим домом железной хваткой. Холодный, злобный и полный амбиций. Обычно женщина занимается суррогатами, но не во дворце Озера. Нет, у него были планы на меня. Он держал меня намного дольше, чем обычно. Вокруг меня девочки беременели. Или умирали. Или все сразу. Затем умерла будущая Курфюрстина.

Я помню это из моих старых уроков истории. Первоначально сестра Курфюрста была названа преемником престола. Но она умерла после падения с лошади, когда ей было восемь. И Курфюрст, которому было всего лишь два в то время, стал новым наследником.

– Вот тогда доктор и начал… ну, мне же не нужно объяснять тебе ничего из этого, да? – мрачно констатирует Сил.

Я крепко сжимаю губы.

– Я забеременела. Только во втором триместре они обнаружили, что у меня близнецы. Не знаю, как доктор пропустил это. И герцог, проклятый злой ублюдок, хотел избавиться от одного. Его жена не позволила ему. Он сказал мне, что мне нужно выбирать, сосредоточить все свои Заклинания на одном ребенке, возможно, надеясь, что в результате умрет другой. И я это сделала. Я сделала именно так, как мне сказали.

Я поставила свой чай на пол и схватилась руками за голову. Комната начала вращаться. Если то, что Сил говорит мне, правда, тогда она была суррогатом моей Герцогини.

– За неделю до того, как я должна была родить, меня увезли. Там есть место, где они держали нас до родов. Все стерильное, холодное и белое с яркими огнями. Это было ужасно. Со мной было три девушки. Одну за другой забирали. И они так и не вернулись.

Сил смотрит на огонь. Линии вокруг ее глаз и рта кажутся более глубокими, выдержанные рассказом этой истории. Мы с ней знаем, что случилось с этими другими девушками. Но это еще не объясняет, что случилось с ней.

– Когда настало мое время, они отвели меня в родильную комнату. Доктор уже был там. Он велел мне тужиться. Медсестра держала меня за руку. Она была толстая, а ее ладони потели. Но то, что я помню в основном, это боль. Боль, не похожая ни на что. Это хуже, чем учиться Заклинаниям. А потом появился первый ребенок. – Глаза Сил сверкают, как кристаллы, и она трет челюсть ладонью со шрамами. – Я помню, как это странно, как что-то может быть так красиво и так уродливо в одно и то же время. Она кричала со всей силой. Спустя минуту вышла ее сестра. Она была меньше. Тише. Затем они увезли их. Они оставили меня в покое. Ждали, что я умру. – Она выпивает и бормочет: – Ублюдки.

– Но как? – спрашиваю я. В этом смысл, я чувствую, это отправная точка, где все началось. Это то, зачем Люсьен привел меня сюда. – Как вы выжили?

– Потому что я сильнее их! – кричит Сил, ударяя кулаком по подлокотнику кресла-качалки. – У нас есть сила, которую они не могут понять. Они извратили ее, манипулировали ею в соответствии с их запросами, но они не могут полностью подчинить ее. О нет. Только мы можем ее понять. – Она мгновение качается взад-вперед, ее стул скрипит. – Как ты думаешь, что такое Заклинания?

– Не знаю. Генетическая мутация, да?

– Не произноси эту королевскую хрень при мне. Думай. Подумай сама. Что это?

Я думаю об образах, которые возникали у меня в голове, когда я связалась со старым дубом в саду герцогини во время приема у моего врача. Как я видела его в поле, его ветви, танцующие на ветру, а затем зимой, бесплодные под падающим снегом. Примитивные эмоции, которые исходили от него.

– Я… я не знаю, как это объяснить, – говорю я. – Но иногда похоже… что мы одинаковы. Когда я использую Рост, иногда мне кажется, что я знаю растения и деревья. Как будто я вмешиваюсь в их жизнь, в их историю. И они меня знают.

– Все в этом мире имеет жизнь в себе, – говорит Сил. – Все связано. Люди, которые думают, что мы такие особенные, потому что мы можем говорить и думать, как будто иметь рот – это единственный способ говорить, или иметь мозг – единственный способ думать. – Она останавливается. Никаких звуков, кроме потрескивания огня. – Суррогаты – немногие счастливчики, которые чувствуют эти жизни. Власть, которой мы обладаем, не предназначена для салонных фокусов. Как ты думаешь, почему они сначала учат нас Цвету и Форме? Они противоестественны – именно они вызывают головные боли и кровотечение. Они не нужны. Они используются для контроля и подчинения. Существует только одно истинное Заклинание, и оно называется не Ростом. Оно называется Жизнью. И мы не владеем ею и не контролируем ее, но у нас есть способность чувствовать ее, признавать. Она зовет нас, когда мы обращаемся к ней. Они обучают нас покорять Заклинания, но эта сила не будет и не может быть покорена. Она может быть принята только как равная.

– Я не понимаю, – говорю я.

– Я лежала на медицинской койке, истекая кровью. Я чувствовала, как кровь и жизнь выливаются из меня. И я попросила о помощи. – Сил потирает ладонями. – Что-то в той комнате мне ответило. Оно услышало зов внутри меня и отреагировало. Искрящийся жар затопил мое тело, и кровь перестала вытекать из меня, и моя сила вернулась. И я… – Она отворачивается, и я чувствую, что она сдерживает себя. – Мое окружение стало четким, и я почувствовала странное чувство комфорта. Казалось, что внутренний голос сказал: “Держись”. И я это делала. Я держалась.

– Вы слышали голоса?

– Нет, – сказала Сил. – Скоро поймешь. Если сможешь. – Она фыркнула. – Будем надеяться, что ты сильнее, чем выглядишь.

– Я через многое прошла, – резко говорю я, уставшая от ее снисходительности.

– О, да ладно? – возражает Сил. – Когда-нибудь рожала двоих детей, обнаружив, что ты не в больнице, а в морге? Бежала до тех пор, пока не могла больше бежать, потерялась и осталась одна, оказавшись в углу в комнате с одним лишь огнедышащим монстром в компании? Люсьен знал об этом огне из-за меня. Можешь ли ты понять, что мне понадобилось, чтобы погасить этот огонь самостоятельно? – Она подтягивает рукав, и я вижу шрамы, тянущиеся по руке, сверкающиеся в свете огня. – Я едва справилась. И у меня не было никого, кто держал бы меня за руку. Никто не присматривал за мной.

– Я все еще не понимаю, чего вы от меня хотите, – говорю я. – Почему я здесь? Какова моя роль?

– Королевская власть слишком долго злоупотребляла нашей властью. Баланс необходимо восстановить. Нам нужен кто-то достаточно сильный, чтобы призвать всю природу, все элементы. Этот остров был весь разделен и соединен обратно королевской семьей. Он хочет снова быть целым. У королевской семьи есть армия, у них есть деньги, у них есть оружие. Но это ничто перед лицом жестокой силы природы. Этой силе нужна помощь. Ты нужна ей. Подумай об этом. Почему они построили все эти стены между каждым округом? Держат нас разлученными и защищают себя от собственного народа. Они боятся, как и все тираны, что однажды их подданные соберутся и восстанут против них. Их стены толстые, непроницаемые. Но что, если бы был кто-то, кто мог переиграть их, открыть пространство, достаточно большое, чтобы пройти другой армии?

– Ты думаешь, я могу разбить стены? – Я видела только стену, которая окружает Болото, и Великую стену издалека. Они построены из толстого черного камня, скрепленного вместе. Как сказала Сил… непроницаемого.

– Да, – серьезно говорит она. – Я верю, что ты сможешь.

– Разве королевская власть не заткнет дыру?

– И как много, ты думаешь, времени это займет? – спрашивает она. – Не одну ночь, можно быть уверенным. Если они больше не смогут изолировать каждый округ города… что же, это будет интересным поворотом дел, не так ли?

– Почему вы не можете сделать это? – спрашиваю я. – У вас идеальный показатель Роста. Зачем я вам нужна?

– Я уже слишком стара. Я думала, что Азалия сможет это сделать, но ее сила была… ограниченна. Будем надеяться, что ты подтвердишь мою теорию.

В это время дверь открывается, и Люсьен, Гарнет и Эш возвращаются.

– Хорошо, – говорит Сил, прежде чем они начинают говорить. – Мы закончили на сегодня. Еда на плите. Спальни наверху. Завтра мы приступим к работе.

Она встает и берет шарф с пальто, висящие на крючках на стене, и накидывает их.

– Надеюсь, она и является той, кем ты думаешь, – говорит Сил, проходя мимо Люсьена и выходя за дверь. – Иначе мы все просто свора идеалистических дебилов, и мы будем жить как тараканы под камнем до конца наших проклятых жизней.

Глава 15

ЭШ, ЛЮСЬЕН и ГАРНЕТ уплетают рагу.

– Что она тебе сказала? – спрашивает Гарнет с полным ртом моркови.

Моя голова разрывается от веса этого разговора.

– Я еще не уверена, что понимаю, – говорю я.

– Ты поймешь, – сказал Люсьен. – Азалия поняла.

– Я не Азалия – огрызаюсь я. – Я хочу, чтобы ты перестал сравнивать меня с ней.

Люсьен на секунду выглядит обиженным, затем его лицо смягчается. – Я знаю, что ты не она. Но я знаю, что ты можешь это сделать.

– Я не знаю, чего ты от меня хочешь, – кричу я, всплёскивая руками. – Я не такая сильная, Люсьен. Рост не такой уж и мощный.

Но потом я вспоминаю день во дворце, прямо перед тем, как я встретила Эша, когда герцогиня позвала меня в гостиную и попросила меня выступить перед Леди дома Огня. Как я заставила растение расти так быстро и так интенсивно, что оно уничтожило полки с фарфором и сорвало картины со стены. Можно ли сделать это в больших масштабах?

– Ты просто пока не осознаешь, – говорит Люсьен. – Вот и все. Если бы я мог научить тебя сам, я бы научил. Но требуется суррогат. – Он кладет свою ложку. – Разве ты не хочешь понять, кто ты на самом деле? Разве ты не хочешь знать, каково это – не быть привязанной к тому, что отняло тебя у твоей семьи, что заставляет кровоточить нос и вызывает мигрень?

– Не делай этого из-за меня, – говорю я. – Ты хочешь провести свою революцию и почему-то думаешь, что я могу помочь.

– Я хочу, – говорит Люсьен. – Но разве ты не хочешь этой революции?

Я тру глаза костяшками пальцев. – Я устала, – говорю я. – Я иду спать.

Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж дома, на котором – один длинный коридор с выцветшим зеленым ковром. Я заглядываю за двери, пока не нахожу Рейвен в спальне с двумя односпальными кроватями. Она крепко спит, лунный свет пробивается через открытые шторы и освещает ее лицо. Я присаживаюсь рядом с ней. Сейчас она выглядит гораздо лучше, чем когда очнулась в морге. Но все же. Я смотрю на ее живот.

Дверь распахивается, и Эш входит в комнату. Он протягивает руку, и я беру ее, позволяя ему увести меня от Рейвен в другую спальню. Он закрывает за собой дверь, и я падаю ему на грудь, его руки обхватывают мою талию. Впервые за долгое время мы совершенно одни.

– Мы сделали это, – бормочет он мне в волосы.

– Мы сделали, – шепчу я. От него пахнет сеном и сажей.

– Ты действительно считаешь, что здесь безопасно?

– Да, – говорю я, отстранившись, чтобы посмотреть на него.

– Этот лес… Я не знаю, как ты нашла это место.

Я пожимаю плечами. – Люсьен был прав. Как обычно.

– Люсьен не высшее существо, – говорит Эш. – Он человек. Он способен совершать ошибки, как и все остальные. Помни об этом.

– Думаешь, он совершал ошибку, спасая меня? – спрашиваю я, немного ощетинившись.

– Нет, – говорит он. – Но он оказывает на тебя большое давление. Не думаю, что это справедливо.

Я смотрю на стену, воображая, как Рейвен спокойно спит за ней в соседней комнате.

– Рейвен умрет, – говорю я. – И я не могу ничего сделать, чтобы остановить это. Как свержение королевской власти ей поможет? В этом весь смысл – помочь. Спасти меня, чтобы я могла спасти еще больше. И даже если я смогу, ну и что? Смогу ли я помочь всем компаньонам, которые подвергаются насилию? Смогу ли помочь всем Синдер, которые умирают от “черных легких”, или Аннабель, убитых их хозяйками? – Слезы наворачиваются и стекают по моим щекам. – Может, Люсьен не должен был выбирать меня. Что, если я стала неправильным выбором?

Эш приподнимает мой подбородок, проводя пальцами по шее. – Послушай меня, – говорит он. – Рейвен должна была умереть в том месте, в одиночестве, от боли, рожая чужого ребенка. Или даже не дойдя до этого пункта. Ты вызволила ее. Может быть, это не идеальное решение, но, по крайней мере, она сейчас находится с друзьями, а не заперта во Дворце Камня. И ты вызволила меня, когда казалось, что я умру в подземелье герцогини. Это уже две жизни, которые ты спасла из Жемчужины, не включая свою собственную, которую ты, кажется, поставила последней в своем списке. Ты не можешь спасти всех, Вайолет. Это невозможно. Так что не держись какого-то нелепого стандарта. И никогда не позволяй мне снова услышать, что ты была неправильным выбором.

– Я не хочу потерять Рейвен.

– Я знаю. – Эш упирается в мой лоб. – Я уже скучаю по Синдер. Я знаю, что она еще не ушла, но… она была моим постоянным компаньоном в том месте. Она не давала мне развалиться. – Из-под его века просачивается слеза, и я убираю ее большим пальцем. Его челюсть колется от щетины.

Я так давно не чувствовала ничего хорошего. В течение нескольких дней я существовала в дымке беспокойства, страха и напряжения. Все это тает, когда я притягиваю его к себе.

Наш поцелуй нежный и медленный. Нам больше не нужно спешить. Нам не нужно прятаться, беспокоиться о уроках Карнелиан или быть пойманными герцогиней. Мы находимся в надежном месте, и мое сердце болит от того, сколько таких моментов упущено. Мои руки проскальзывают под его свитер, мои пальцы выводят узоры на него пояснице. Его рот опускается к моей шее. Его губы мягкие, и каждый поцелуй разжигает пламя, горящее глубоко в том секретном месте внутри меня, которое знает только он.

Одним быстрым движением я стягиваю его свитер через голову. Я почти забыла гладкость его груди, его ключицы, жесткие изгибы его плеч. Я пробегаю руками по животу, и Эш непроизвольно вздыхает. Он хватает края моего свитера, и я поднимаю руки, чтобы помочь ему снять его.

Я дрожу от желания, когда его кожа соприкасается с моей. Куда бы он ни прикасался, это словно электрический импульс. Я погружаю пальцы в его волосы, когда его губы возвращаются к моим.

Я даже не осознаю, что думаю об этом, но приходит мантра.

Первое – увидеть все как есть. Второе – увидеть в своем уме. Третье – подчинить своей воле.

Мне не нужно открывать глаза, чтобы знать, что волосы Эша возвращаются обратно к первоначальному цвету. Я хочу, чтобы он был таким, какой есть, таким, каким должен быть.

Он отодвигается и хихикает мне в щеку. – Ты изменила мои волосы обратно? – бормочет он. Его голос заставляет мою кожу гореть.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я.

– Когда ты это делаешь, чувствуется тепло. И что-то вроде… покалывания.

– Да? – Я рада, что ему приятно. Я едва замечаю пульсацию у основания черепа.

– Ммм-ммм…– Его пальцы обводят мою линию талии, и я издаю стон.

Внезапно раздается громкий стук в дверь. – Вайолет? – Голос Люсьена заставляет мое сердце упасть. Я быстро подбираю свитер и надеваю его.

– Отлично, – бормочет Эш, надевая через голову свой свитер.

Как только мы оба одеты, я открываю дверь.

– Привет, – говорю я, задыхаясь. Мое лицо горит, и я знаю, что не смогу выглядеть еще более виноватой, даже если попытаюсь.

Глаза Люсьена пристально оглядывают нас. – Если ты даже подумаешь о том, чтобы прикоснуться к ней, я тебя изобью.

– В самом деле, Люсьен? – спрашиваю я раздраженно.

– Я думаю, мы уже выяснили, кто из нас может побороть другого, – парирует Эш.

– Эш! – одергиваю я.

– Я не для того рисковал всем ради нее, чтобы ты мог удовлетворить свои… потребности, – говорит Люсьен. – Она здесь для более важных вещей.

– Ты думаешь, я этого не знаю?

– Нет, – говорит Люсьен, делая шаг вперед в комнату. – Я думаю, что у тебя только одна цель на уме.

– Прекратите, вы оба, – говорю я.

– Ты гений, Люсьен, все это знают, но иногда… – говорит Эш, качая головой. – Ты можешь быть невероятно глупым.

– Прости, что? – Люсьен делает еще один шаг к нему. Я хватаю его за локоть, чтобы удержать.

– Ты ненавидишь компаньонов, потому что у нас есть то, чего у тебя нет, – говорит Эш. – Но разве ты не видишь, что у нас тоже кое-что забрали?

Холодный смех Люсьена заставляет меня поежиться. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Здесь все в порядке? – Голос Гарнета заставляет всех подпрыгнуть. Он стоит, прислонившись к дверному проходу, с кривой улыбкой на губах. Интересно, как долго он наблюдал за перепалкой.

– Все в порядке, – резким тоном отвечает Люсьен. – Всем нужно немного поспать. Особенно тебе, – говорит он, обращаясь ко мне. – У тебя завтра большой день.

– Я остаюсь в комнате Рейвен, – говорю я ему. – Гарнет может остаться здесь с Эшем. Но, Люсьен… – Я смотрю в его темно-синие глаза. – Я больше не хочу слушать эту чушь о том, что мне делать или не делать с Эшем. Я не для этого сбегала из одной тюрьмы, чтобы попасть в другую. Ты должен верить, что я могу принимать правильные для себя решения. Потому что я могу и буду это делать.

Люсьен сжимает губы и так сдержанно кивает, что это почти незаметно, только малейшее движение головы. Затем он выносится из комнаты, даже не взглянув в сторону Эша.

– Ну, – говорит Гарнет, прохаживаясь по комнате и хлопая Эша по плечу. – Захватывающий день, а? – Он наклоняется и с издевкой шепчет: – Если вы двое хотите уединения, я не скажу.

Я закатываю глаза.

– Тебе нужно немного поспать, – говорит мне Эш. – Я не знаю, что она приготовила для тебя, но эта женщина, Сил… суровая.

Я киваю, и с моих губ ускользает зевок. Эш улыбается. Он нежно целует меня над каждым глазом, прежде чем поцеловать в губы.

– Иди, – бормочет он. – Увидимся утром.

Больно уходить от него, но я так устала. Когда я вхожу в комнату, Рейвен все еще спит. Я снимаю обувь, даже не утруждаясь снять одежду, и сворачиваюсь калачиком на пустой постели. Одеяло пахнет вереском – оно напоминает мне мою кровать дома в особенно холодную ночь или во время грозы; Хэзел заползла бы под одеяло вместе со мной, и мы бы засыпали, свернувшись вместе.

– Спокойной ночи, Хэзел, – говорю я, как много раз делала в Болоте поздней ночью. – Спокойной ночи, Охра. Спокойной ночи…

Но прежде чем я добираюсь до мамы, я погружаюсь в глубокий, блаженный сон.

Глава 16

Я ОЧНУЛАСЬ ОТ ГРОМКОГО СТУКА в дверь.

– Подъем! – лает Сил. – Сегодня мы посмотрим, из чего ты сделана.

Я чувствую себя так, будто могу спокойно проспать еще около двенадцати часов. Я протираю глаза и потягиваюсь, затем иду будить Рейвен. Я хотела бы дать ей еще поспать, но не хочу, чтобы она проснулась одна.