Текст книги "Белая Роза (ЛП)"
Автор книги: Эми Эвинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
«Белая Роза»
Эми Эвинг
Серия Одинокий город – 2
переводчики – Надежда Макарова, Сара Минкеева и Александра Клокова
редактор – Александра Клокова
вычитчик – Надежда Макарова
переведено для группы – https://vk.com/club141098651
Аннотация
Вайолет в бегах. После того, как Герцогиня Озера ловит ее с Эшем, наемным компаньоном во Дворце Озера, у Вайолет нет выбора – только бежать из Жемчужины либо столкнуться с неминуемой смертью. Вместе с Эшем и ее лучшей подругой Рейвен Вайолет бежит от своей невыносимой рабской жизни.
Но кто сказал, что покинуть Жемчужину будет легко? Пока они пробираются через округи Одинокого Города, Ратники отслеживают каждое их движение, и троице едва удается выбраться, не попавшись, и добраться до безопасного убежища, которое им было обещано… до таинственного дома на Ферме.
Бунтарские настроения будоражат округу, и Вайолет оказалась в их центре. Вместе с новым союзником Вайолет обнаруживает, что ее Предназначение намного мощнее, чем она могла себе представить. Но достаточно ли она сильна, чтобы подняться против Жемчужины и всего, что она когда – либо знала?
“Белая роза” – это откровенное, увлекательное продолжение “Драгоценности”, от которого поклонники не смогут оторваться до самого шокирующего финала.
Глава 1
АРКАН МОЛЧИТ.
Я смотрю на маленький серебряный камертон, лежащий среди драгоценных камней, разбросанных по моему туалетному столику. В ушах эхом раздаются слова Гарнета.
Мы вытащим тебя.
Я заставляю мозг работать, оттолкнуть страх и попытаться собрать все вместе.
Я заперта в своей спальне во Дворце Озера. Откуда у Гарнета, сына герцогини Озера, есть аркан? Он работает с фрейлиной Курфюрстины Люсьеном и является моим тайным другом и спасителем? Но почему Люсьен мне не сказал?
Про то, что деторождение убивает суррогатов, Люсьен тоже не сказал. Он считает, что мне не следует знать больше, чем нужно.
Паника захватывает меня, как только я представляю схваченного Эша, истекающего кровью в подземелье. Эш, компаньон королевских дочерей, подвергает угрозе свою жизнь из-за любви ко мне. Эш, единственный человек в этом дворце, который понимает, каково это, когда к тебе относятся как к собственности.
Я качаю головой. Сколько времени я провела, глядя на аркан – десять минут? Двадцать?
Что-то должно произойти. После того, как герцогиня поймала нас в его комнате, он был избит и брошен в подземелье, и никто не был послан на его спасение. Если Эш останется там, он умрет.
Волна ужаса, словно желчь, вновь подкатывает к горлу. Я изо всех сил жмурюсь, и все, что у меня перед глазами – это ратники, врывающиеся в спальню и стаскивающие его с кровати. Кровь Эша забрызгала одеяло, когда один из ратников снова и снова бил его пистолетом по лицу, пока герцогиня наблюдала за происходящим.
И Карнелиан. Ужасная племянница злой Герцогини. Она тоже была там. Она предала нас.
Я прикусываю губу и вздрагиваю. Я смотрю на себя в зеркало – волосы растрепаны, глаза красные и опухшие. Моя нижняя губа разбита, и на скуле начинает темнеть синяк. Я трогаю больное пятно, вспоминая ощущение руки герцогини, когда она ударила меня.
Я снова качаю головой. Так много произошло после аукциона. Тайны, альянсы, смерть. Я была куплена для выноса ребенка герцогини. Я все еще вижу ярость в ее глазах, когда она увидела Эша и меня в одной комнате, в одной постели. Она назвала меня шлюхой, после того, как ратники оттащили Эша. Мне плевать на ее оскорбления. Меня волнует только то, что происходит сейчас.
Мы должны были сбежать – Эш и я. Ведь я все спланировала. Люсьен дал мне сыворотку, которую я должна была выпить сегодня. Меня сочли бы мертвой, и он мог вывезти меня из Жемчужины в безопасное место, где мое тело не будет использоваться для королевских целей. Но я не выпила её. Я отдала её Рейвен.
Моя лучшая подруга Рейвен находится где-то в соседнем Дворце Камня. Хозяйка использует ее в темных целях. Мало того, что Рейвен беременна ребенком графини Камня, так её ещё подвергают пыткам. Она теперь всего лишь оболочка девушки, которую я знала.
И я не могла оставить ее там. Я не могла позволить ей так умереть.
Так что я отдала ей сыворотку.
Люсьен будет расстроен, когда узнает, но у меня не было выбора. Он должен понять.
Я поднимаю аркан дрожащими пальцами и сажусь на край кровати.
– Гарнет? – шепчу я. – Люсьен?
Никто не отвечает мне.
– Гарнет? – повторяю я. – Если ты меня слышишь… пожалуйста. Поговори со мной.
Тишина.
Как меня могут спасти, если ратники охраняют дверь? И как можно спасти Эша?
Моя голова разрывается, мне больно думать. Я свернулась калачиком на своей кровати, плотно сжав между пальцами серебряный камертон, пытаясь заставить его жужжать, чтобы кто-нибудь заговорил со мной.
– Пожалуйста, – шепчу я. – Не дайте ему умереть.
У меня, по крайней мере, есть то, чего хочет герцогиня. Моего тела может быть достаточно, чтобы оставить меня в живых. Но у Эша этого нет.
Интересно, каково это – умирать? Мне вспоминается дикарка – суррогат, которая пыталась сбежать от королевской семьи в подполье. Я видела, как ее казнили перед стенами Южных Ворот – моего инкубатора. Я помню её странно мирное выражение лица, когда пришел конец. Помню её мужество.
Смогу ли я быть такой же сильной, как она, если мою голову положат на плаху?
– Скажите Кобальту, что я люблю его, – сказала она. По крайней мере, это я могу понять. Имя Эша будет одним из последних слов на моих устах. Интересно, кем для нее был Кобальт? Должно быть, она очень его любила.
Я слышу шум и подскакиваю так быстро, что комната словно наклоняется. Моя единственная мысль – я должна спрятать аркан, сейчас же. Мою единственную связь с людьми, которые хотят помочь мне. Но в моей сорочке нет ни одного кармана, а я не хочу рисковать, пряча его в комнате, ведь может случиться так, что герцогиня решит переселить меня.
Потом я вспомнила королевский бал, когда Люсьен впервые дал его мне. Тогда Гарнет испортил мою прическу, и Люсьен пришел ко мне на помощь, спрятав серебряный камертон в мои густые, темные кудри.
А если Гарнет уже тогда работал с Люсьеном? Он специально взъерошил мне волосы?
Но сейчас нет времени об этом думать. Я кидаюсь к туалетному столику, где Аннабель, моя личная фрейлина и мой ближайший друг во дворце герцогини, держит ленты для волос и булавки. Я скручиваю волосы в толстый, растрепанный узел на затылке и булавками закрепляю аркан внутри.
Я бросаюсь обратно на кровать, как только распахивается дверь.
– Вставай, – приказывает герцогиня.
Рядом с ней двое ратников. Выглядит она так же, как и когда я видела ее последний раз в спальне Эша час назад: в том же золотом халате, на плечи ниспадают черные блестящие волосы. Я не знаю, почему, но это меня удивило.
Герцогиня приближается ко мне с холодным и бесстрастным лицом. Это напомнило мне о нашей первой встрече, и я ждала, что она снова смерит меня острым, критичным взглядом и ударит по лицу.
Вместо этого она останавливается менее чем в полуметре от меня, и ее взгляд воспламеняется.
– Как долго? – спрашивает она.
– Что?
Глаза герцогини сужаются. – Не притворяйся дурой, Вайолет. Как давно ты спишь с компаньоном?
Жутковато слышать свое имя из ее уст.
– Я… Я не спала с ним.
Отчасти это правда, так как в тот момент, когда нас обнаружили, мы фактически не спали.
– Не ври мне.
– Я не вру.
Ноздри герцогини раздуваются.
– Хорошо. – Она повернулась к ратникам. – Связать её. И привести другую.
Ратники налетели на меня, вывернув руки за спину и связав меня грубой веревкой, прежде чем я успела среагировать. Я кричу и вырываюсь, но связали меня слишком крепко. Веревка натирает кожу, полированный деревянный столбик кровати давит на спину, пока они привязывают меня к нему. Затем в комнату заводят маленькую, хрупкую фигурку.
Глаза Аннабель наполнены страхом. Её руки связаны за спиной, как и мои. Она не сможет использовать свою доску… Аннабель родилась немой и может общаться только письменно. Её волосы медного цвета выбились из привычного пучка, а лицо такое бледное, что веснушки выделяются слишком ярко. У меня пересыхают губы.
– Оставьте нас, – приказывает герцогиня, и ратники закрывают за собой дверь.
– Она ничего не знает, – выражаю я слабый протест.
– Мне трудно в это поверить, – говорит Герцогиня.
– Она не знает! – кричу я еще громче, пытаясь вырваться из своих пут, потому что я не могу позволить Аннабель пострадать. – Клянусь могилой своего отца, она не знала!
Герцогиня смотрит на меня изучающим взглядом, на ее губах играет жесткая улыбка. – Нет, – говорит она. – Я все еще не верю тебе. – Ее рука с отвратительным шлепком бьет по лицу Аннабель, словно плетью.
– Пожалуйста! – кричу я, когда Аннабель оступается, почти потеряв равновесие. – Не трогайте ее!
– О, я не хочу делать ей больно, Вайолет. Это твоя вина. Ее боль закончится, когда ты скажешь мне правду.
Мои запястья саднят, веревка режет кожу, пока я пытаюсь вырваться. Внезапно герцогиня быстро приближается ко мне и вцепляется в лицо своей железной хваткой, ногтями врезаясь в синяк на щеке. – Как давно ты спишь с ним?
Я пытаюсь ей ответить, но не могу раскрыть рта. Герцогиня отпускает меня.
– Как давно? – спрашивает она снова.
– Один раз, – задыхаясь, говорю я. – Это было только один раз.
– Когда?
– Предыдущей ночью, – отвечаю я, тяжело дыша. – Перед вторым разом, когда врач пытался…
Герцогиня смотрит на меня, закипая от ярости. – Ты намеренно прерывала эти беременности?
Я чувствую, что мои щеки начинают краснеть. – Я…. нет. Как бы я смогла это делать?
– О, я не знаю, Вайолет. Ты такая находчивая девушка. Я уверена, что ты смогла бы найти способ.
– Нет, – отвечаю я.
Рука герцогини снова бьет Аннабель по лицу.
– Пожалуйста, – умоляю я. – Я говорю вам правду.
Одно из плеч Аннабель приподнимается так, будто она пытается прикоснуться к опухшей щеке. Наши взгляды встречаются, и все, что я вижу – это страх. Смятение. Ее брови сведены вместе, и я знаю, что она пытается что-то спросить у меня, но я не могу понять, что именно.
– Такова моя дилемма, Вайолет, – говорит герцогиня, расхаживая передо мной взад-вперед. – Ты очень ценное имущество. Как бы я ни хотела убить тебя за то, что ты натворила, это не выгодно. Очевидно, что с этого момента твоя жизнь в этом дворце будет другой. Не будет больше балов, виолончели, не будет… что же, я полагаю, ничего не будет. Если придется, я буду держать тебя привязанной к больничной кровати в течение всего твоего пребывания здесь. Я послала экстренное письмо Курфюрсту с просьбой о казни компаньона, поэтому он должен быть мертв в течение часа или около того. Это послужит тебе наказанием. Но я спрашиваю себя, будет ли этого достаточно?
Я пытаюсь подавить поднимающийся к горлу всхлип, но герцогиня слышит это и улыбается.
– Такая потеря, на самом деле… он очень красив. И довольно опытен, как я слышала. Леди Потока восторгалась им на помолвке Гарнета. Жаль, я не получила шанс опробовать его таланты.
Холодное и скользкое чувство пожирает меня изнутри. Улыбка герцогини становится шире.
– Пожалуйста, скажи мне, – продолжает она, – на что ты с ним рассчитывала? Вы хотели вместе ускакать в закат? Ты знаешь, с каким количеством женщин он переспал? Это отвратительно. Я думала, что у тебя вкус получше. Если ты искала в этом дворце пылкую любовь, то почему не выбрала Гарнета? Может, у него и отвратительные манеры, но он довольно симпатичный. И с отличной родословной.
Я не могу сдержать скрипучей и горькой усмешки. – Его родословная? Вы искренне полагаете, что это важно хоть для кого-то, кроме королевских семей? Вам даже не понадобились бы суррогаты, если бы вам не были так важны ваши глупые родословные!
Герцогиня терпеливо ждет, пока я закончу.
– Тебе стоит тщательнее подбирать слова, – говорит она. На этот раз от её удара кожа под правым глазом Аннабель лопается. По щеке Аннабель бегут слезы.
– Я хочу, чтобы ты поняла, – говорит герцогиня. – Ты принадлежишь мне. Врач не остановится, пока внутри тебя не вырастет мой ребенок. Мне теперь абсолютно плевать на твою боль, дискомфорт или настроение. Ты будешь как мебель для меня. Ясно?
– Я сделаю все, что вы пожелаете, – говорю я. – Но, пожалуйста, не бейте ее больше.
Герцогиня вдруг становится очень спокойной. Выражение ее лица смягчается, и она вздыхает. – Хорошо, – говорит она.
Она направляется туда, где лежит скорченная Аннабель. Одним движением она за волосы поднимает её в вертикальное положение, оттянув голову назад.
– Ты знаешь, Вайолет, – произносит герцогиня, – я заботилась о тебе. Я действительно это делала. – Она, кажется, искренне сожалеет, когда поднимет на меня взгляд. – Зачем ты сделала это со мной?
Я не вижу ножа в ее руке – лишь серебристый взмах, прошедший по горлу Аннабель. Больше от удивления, чем от боли, глаза Аннабель расширяются, когда на ее шее открывается багровая рана.
– НЕТ! – кричу я.
Аннабель смотрит на меня; ее лицо такое прекрасное и хрупкое. Теперь я достаточно ясно вижу тот самый вопрос на её лице, что ей даже не нужна доска, чтобы его задать.
«За что?»
По ее груди льется кровь, окрашивая ночую рубашку в ярко-алый цвет. Затем ее тело падает наземь.
Дикий гортанный вопль заполняет комнату, и лишь через секунду я осознаю, что он исходит от меня. Невзирая на веревки, не обращая внимания на боль в спине и запястьях, едва чувствуя их вообще, я пытаюсь подобраться к Аннабель, надеясь, что смогу что-нибудь сделать. Если буду держать её в своих руках, я смогу вернуть её. Должен быть способ вернуть её, потому что она не может быть мертва, она не может быть…
На меня уставились открытые и пустые глаза Аннабель; кровь выливается из раны на шее, пропитывая ковер.
– Тебя нужно было наказать за то, что ты сделала, – говорит герцогиня, вытирая кровь со своего ножа о рукав халата. – И ее тоже.
Так небрежно, как будто это ничего не значит, она перешагивает через тело Аннабель и открывает дверь. Прежде чем дверь закрывается, я мельком вижу свою гостиную и двух ратников, охраняющих меня. И я остаюсь одна с трупом девушки, которая стала моим первым другом в этом дворце.
Глава 2
Я ПАДАЮ НА КОЛЕНИ.
Я повисла на веревках в неудобном положении, но мне всё равно. Ноги меня сейчас не держат.
Из тела Аннабель больше не идет кровь. Я смотрю на ее красивое, теплое, доверчивое лицо, и все, что я вижу – это ту девушку, которая осталась со мной в самую первую ночь, хотя и не должна была. Девушку, которая держала меня на руках на куче разорванных платьев после похорон Далии, которая почти всегда обыгрывала меня в халму, каждую ночь расчесывала мне волосы. Она узнала мое имя прежде, чем все остальные.
Я любила ее. И теперь я убила ее.
– Мне так жаль, – шепчу я, и слёзы, сдерживаемые до этого момента, начинают бежать вниз по моим щекам мириадами тонких ручьев. – Мне так жаль, Аннабель.
Меня поглощает необратимость ее смерти – зияющая, бесконечная пещера скорби. Слезы превращаются в рыдания, которые разрывают мне грудь, и я плачу до такой степени, что горло и легкие начинают болеть. Внутри меня не осталось ничего, кроме пустоты в том месте, где раньше была Аннабель.
ПРОХОДИТ ВРЕМЯ.
В какой-то момент я замечаю, что у меня болят предплечья – ноющая боль, которая отвлекает меня от скорби. Но у меня нет сил, чтобы двигаться.
Кажется, я слышу что-то за дверью… Небольшой хлопок, затем два удара. Может, герцогиня вернулась. Интересно, кого она убьет передо мной следующим.
Дверь открывается, и входит ратник. Он в одиночестве, что сразу же настораживает меня, и он закрывает за собой дверь. Его взгляд на одно ужасающее мгновение задерживается на теле моей подруги, затем он торопливо направляется в мою сторону.
– С тобой все в порядке? – спрашивает он. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из ратников герцогини говорил, но этот голос ужасно знаком. Мне даже не приходит в голову ему ответить.
Он достает что-то из-за пояса, и тут мои руки освобождаются. Я падаю на пол, не пытаясь даже этому сопротивляться. Он ловит меня.
– Вайолет, – шепчет он. – Тебе больно?
Откуда Ратник знает мое имя? Он слегка трясет меня, и его лицо приходит в фокус.
– Гарнет? – Я пытаюсь ответить, но мое горло пересохло.
– Вставай же, – горит он. – Нам нужно убираться отсюда, у нас не так много времени.
Он грубо ставит меня на ноги. Я иду несколько шагов нетвердой походкой и опускаюсь на колени перед телом Аннабель. Ее кровь все еще на ковре – я чувствую, как она пропитывает мою ночную рубашку. Я заправляю прядь ее волос за ухо.
– Мне очень жаль, – шепчу я. И осторожно закрываю ее глаза кончиками пальцев.
– Вайолет, – говорит Гарнет, – нам нужно идти.
Я целую ее чуть выше уха. Ее волосы пахнут лилиями.
– Прощай, Аннабель, – шепчу я.
Затем я заставляю себя подняться. Гарнет прав. Нам нужно уходить. Эш жив. Я все еще могу спасти его.
Гарнет открывает дверь, и я вижу двух Ратников, распластанных на полу. На мгновение я задаюсь вопросом – они без сознания или мертвы – прежде чем осознаю, что мне все равно.
Мы быстро проходим через гостиную и выходим из моих покоев. Зал Цветов пуст, но Гарнет сворачивает направо, направляясь к одной из нечасто используемых лестниц в задней части дворца.
– Тебя прислал Люсьен? – шепотом спрашиваю я.
– Люсьен еще не знает, – отвечает он. – Я не смог связаться с ним.
– Куда мы идем?
– Хватит задавать вопросы! – шипит он. Мы добираемся до лестницы и быстро спускаемся по ней. Под моими ногами скрипят половицы.
На первом этаже царит зловещая тишина. Двери в бальный зал открыты, длинные косые полосы лунного света тянутся к нам по паркетному полу. Я помню, как я впервые пробиралась ночью по этим залам, чтобы встретиться с Эшем в его спальне.
– Где темница? – спрашиваю я шепотом. Гарнет не реагирует. Я хватаю его за руку. – Гарнет, где темница? Нам нужно вытащить Эша.
– Ты можешь заткнуться? – говорит он. – Мы должны вытащить тебя отсюда.
Знакомый запах атакует мой нос, и, не задумываясь, я открываю дверь в курительную герцога и тяну Гарнета внутрь.
– Что ты делаешь? – спрашивает он сквозь зубы.
– Мы не оставим его здесь, – отвечаю я.
– Он не является частью плана.
– Если мы оставим его здесь, он умрет.
– И что?
– Я только что видела, как Аннабель убили и оставили истекать кровью. – У меня в груди все сжимается. – Она была одним из самых добрых, самых милых людей, которых я когда-либо знала, и она умерла из-за меня. А если бы она была в том подземелье? Ты бы оставил ее там до казни? Я видела вас вдвоем. Ты был с ней мил. Ты ей нравился. Разве ее жизнь не имеет для тебя значения?
Гарнет неловко переминается с ноги на ногу.
– Послушай, мне на это указаний не давали, понятно? – говорит он. – Я здесь не для того, чтобы воссоединять всяких несчастных влюбленных.
– Не в этом дело. На кону чья-то жизнь. Так почему ты здесь?
– Я обязан Люсьену. И обещал помочь тебе.
– Тогда помоги мне, – говорю я.
– Я не понимаю, – говорит он. – Он всего лишь компаньон. Есть сотни таких, как он.
– И Аннабель была всего лишь служанкой. И я всего лишь суррогат, – констатирую я. – Ты говоришь прямо как твоя мать.
Гарнет замирает.
– Посмотри сюда, – говорю я, хватая окровавленную сорочку. – Это ее кровь. Твоя мать это сделала. Когда это прекратится? Сколько еще невинных людей должно погибнуть из-за нее?
Он останавливается.
– Хорошо, – говорит он, – Я помогу тебе. Но не жди, что я приму вину на себя, если нас поймают.
– Да я бы и не подумала об этом, – бормочу я. Мы выскальзываем из комнаты и крадемся по залу мимо библиотеки. Слева от неё – широкая дверь с массивной ручкой.
– Держи, – говорит Гарнет, протягивая вещицу размером с яйцо, похожую на черный мрамор. Ее поверхность неестественно гладкая.
– Что это? – спрашиваю я.
– Это вырубает охранников, – ответил он. – Не спрашивай меня как – Люсьен это сделал. Именно так я вытащил тебя из комнаты; ратники не заметили меня.
Гарнет достает связку ключей и вставляет один из них, большой и железный, в замок. Дверь открывается с приглушенным скрипом. Он поворачивается ко мне и забирает мраморную вещицу обратно.
– Как говорят, дамы вперед, – говорит он, – но в данной ситуации, думаю, мы можем обойтись без общепринятых любезностей.
Я киваю, и мы заходим внутрь. Этот проход напоминает мне секретный коридор к комнате Эша – стены и пол сделаны из камня, холодного под моими босыми ногами, и путь освещен тусклыми светящимися лампами. Передо мной вниз идет длинный лестничный пролет, и я спускаюсь по ступеням медленнее, чем должна, прислушиваясь к любому звуку, отличному от башмаков Гарнета и моих шагов. Когда мы достигаем подножия лестницы, меня пробирает холодный, затхлый воздух. Другая слегка приоткрытая деревянная дверь с железными прутьями сверху видна в нескольких ярдах от нас.
Гарнет хмурится.
– Что такое? – спрашиваю я шепотом.
Когда я подхожу к двери и распахиваю ее, все мысли о секретности и осторожности пропадают.
– Ох! – Я начинаю плакать.
Эш лежит словно какая-нибудь рухлядь на полу клетки в нескольких ярдах передо мной. Я бросаюсь вперед и опускаюсь на колени, вцепившись в холодные стальные прутья.
– Эш, – зову его я. На его лице и в волосах запеклась кровь. Его скула сильно расшиблена, а на лбу – глубокий порез. Он в одних пижамных штанах, грудь и ноги неприкрыты. Ему, скорее всего, очень холодно. Или ему было бы холодно, будь он в сознании.
– Эш, – зову я его громче. – Эш, очнись. – Я протягиваю руки через решетку, но он слишком далеко, до него не дотянуться. – Гарнет, где ключи?
Он подходит ко мне.
– Я не знаю, – отвечает он. – Ключи от клеток не в этой связке.
На меня угрожает обрушиться поднявшаяся волна отчаяния, но я стискиваю зубы и сдерживаю ее. У меня нет времени терять надежду.
– Мы должны сделать хоть что-то. Они должны быть где-то здесь. Эш! – Я тяну за прутья клетки в бесполезной попытке. – Очнись, пожалуйста!
– Что-то ищете?
Мои внутренности превращаются в камень, когда Карнелиан выходит из тени позади деревянной двери. В одной руке она держит маленький золотой ключ.
– Карнелиан, что ты наделала? – спрашивает Гарнет, широко раскрыв глаза, но он сморит не на нее. Его взгляд направлен на тела двух ратников, лежащих за дверью рядом с пустой клеткой.
Карнелиан поднимает другую руку и показывает ему шприц.
– Знаешь, это так забавно, когда ты можешь творить все, что угодно, ведь до тебя никому нет дела. Ты можешь пойти куда угодно. Ты можешь манипулировать кем угодно. Доктор однажды показал мне кое-что, когда я притворилась, что интересуюсь медициной. – Она ласково смотрит на иглу. – Они не мертвы, – говорит она, – просто парализованы. И без сознания. Они тоже меня недооценили. Я могла видеть это в их глазах. Бедная маленькая Карнелиан. Бедная, уродливая, глупая Карнелиан.
– Мать тебя за это убьет, – говорит Гарнет.
– Тебя она тоже убьет, – парирует Карнелиан. – Что ты здесь делаешь с ней?
– Открой клетку, – говорю я.
Ее глаза сверкают. – Ты не должна быть с ним. Он должен быть моим. Почему ты забрала его у меня?
– Я ничего не брала у тебя, – быстро говорю я. – Он не щенок или ювелирное украшение. Он человек.
– Я знаю, кто он, – говорит она. – Я знаю его лучше тебя.
– Я очень сомневаюсь в этом.
– Он рассказал мне то, о чем никогда никому не рассказывал! Он сам мне так говорил. И я … Я… – Ее щеки краснеют. – Я доверяла ему свои секреты. Он собирался остаться со мной навсегда.
– Карнелиан, он никогда не собирался оставаться. Он все равно бы ушел, как только бы ты обручилась.
– Я продумывала план, – говорит она. – Я собиралась найти способ.
– Что же, теперь все это не имеет значения, потому что если ты не откроешь эту дверь, он будет казнен. Мой взгляд падает на ключ в ее руке. – Это то, чего ты хочешь?
– Я не хочу, чтобы он был с тобой.
– Значит, ты бы предпочла его смерть?
Из клетки доносится слабый стон Эша, и все тут же замолкают.
– Эш, – говорю я с придыханием, разворачиваясь и прижимая лицо к решетке. Веки Эша пару раз трепещут, затем открываются. Он видит меня, и по его избитому лицу расплывается улыбка.
– Вайолет? – хрипит он. – Где мы? – Он крутит головой, осматривая окружение. – Ах, верно.
– Все в порядке, я здесь, чтобы спасти тебя. – В моем голосе явно не хватает уверенности.
– Это хорошо, – вздыхает он. Его глаза мутнеют на секунду, затем его взгляд снова обращен ко мне. – Что случилось с твоим лицом?
– Я в порядке, – говорю я, пока Эш осторожно поднимается с пола. Он вздрагивает и кладет руку на опухшую щеку.
– Итак, – говорит он, подползая к двери своей клетки. – Как мне попасть по другую сторону этих прутьев?
Я оглядываюсь назад, и Эш, кажется, впервые замечает, что у нас есть компания. Его лоб покрывается морщинами, когда он видит Гарнета, затем Карнелиан. Она опускает шприц.
– У Карнелиан есть ключ, – говорю я. Затем, вопреки всем порывам, что у меня есть, я встаю и отхожу. Я не могу заставить Карнелиан открыть дверь. Но Эш может.
Она медленно движется вперед, ее глаза сосредоточены на лице Эша. Добравшись до его клетки, она опускается на колени именно там, где была я за несколько секунд до этого.
– Мне очень жаль, – шепчет она, держась за его руку там, где он держится за клетку. – Я думала, что если я смогу убрать ее с дороги, мы сможем быть вместе.
Эш улыбается еще раз. – Я знаю.
– Я думала… У меня был план…
– Я знаю, – снова произносит Эш. – Но это бы не сработало.
Карнелиан кивает. – Потому что, несмотря ни на что, ты не сможешь остаться со мной.
– Нет, – мягко констатирует он. – Я не смогу.
– Могу я спросить тебя об одном? – Ключ зависает у замка.
– Конечно.
– Между нами было хоть что – то… настоящее?
Эш подносит свое лицо так близко к ней, что мне хочется кричать. Он шепчет что-то, чего я не могу слышать, и лицо Карнелиан просветляется. Через мгновение она отстраняется, поворачивает ключ в замке и открывает дверь. Я тут же подхожу к Эшу, помогая ему встать на ноги. Карнелиан пристально смотрит на меня.
– Я не скажу ради него, – говорит она. – Не ради тебя.
Я не успеваю ничего ответить, прежде чем вмешивается Гарнет.
– Да, отлично, это все было довольно забавно, но настало время идти.
– Ты в порядке? – шепчу я Эшу. Сквозь тонкую шелковую сорочку я чувствую, как холодна его грудь, но когда он приобнимает меня, слабости в его руках не ощущается.
– Пойдем отсюда, – шепчет он в ответ.
– Выше нос, сестренка, – говорит Гарнет. Карнелиан смотрит на нас с Эшем с яростным и одновременно убитым выражением. – Подумай о лице матери, когда она узнает, что они оба ушли.
Уголок рта Карнелиан немного дергается.
Гарнет кивает. – Спасибо за помощь, – говорит он, помахав рукой. Затем поворачивается к нам. – Теперь идем.
Глава 3
МЫ ВЗБИРАЕМСЯ ПО СТУПЕНЯМ И ВЫБЕГАЕМ ИЗ ПОДЗЕМЕЛЬЯ так быстро и тихо, насколько можем.
Коридоры пусты. Эш держится одной рукой за ребра с левой стороны. Другая свободная рука держит мою.
– Ты в порядке? – cпрашивает он, кивая на мою ночную сорочку. Кровь Аннабель почти высохла. Она попала на колени и голени. У меня в горле встает ком.
– Это не моя, – шепчу я.
Эш округляет глаза.
– А чья…
Я сильно трясу головой. Я не могу говорить об этом прямо сейчас.
Мы идем через столовую и оказываемся в застекленном проходе, соединенном с восточным крылом, где находятся покои Эша. Похоже, будто эта ночь прокручивает себя в обратном порядке. Однако Эш теперь со мной. Я сжимаю его руку, чтобы напомнить себе об этом.
– А он-то почему здесь? – шепчет он мне на ухо, пристально смотря на Гарнета.
Я пожимаю плечами.
– Он здесь, потому что он пытается вытащить вас отсюда живыми, – отвечает Гарнет. – Поэтому заткнитесь и не отставайте.
– Куда мы идем? – спрашиваю я.
– Нам нужен транспорт, – отвечает Гарнет.
– Верно. Так что за план?
– Серьезно, Вайолет? – спрашивает он, останавливаясь на секунду. – Похоже, что я следую какому-то плану? Я выдумываю все на ходу. Если у тебя есть идея получше…
– Нет, нет, – быстро говорю я. – Как считаешь нужным.
– Он знает твое имя, – бормочет Эш, пока мы продолжаем идти по коридору.
– Люсьен, – говорю я, пожав плечами. Эш что-то ворчит, я не могу разобрать.
Мимо бывших покоев Эша, налево, направо, снова налево – мы настолько углубились в восточное крыло, что я уже не узнаю этих мест.
– Откуда ты так хорошо знаешь крыло прислуги? – спрашивает Гарнета Эш.
Гарнет поднимает бровь и хитро мне усмехается. – Я тут часто бываю.
Меня передергивает от мысли обо всех ни о чем не подозревавших служанках, за которыми мог охотиться Гарнет, но Эш не унимается.
– Нет, не бываешь, – говорит он.
Гарнет фыркает. – Как бы ты об этом узнал?
– Я бы узнал, – отвечает Эш. – И я знаю.
Гарнет расплывается в ухмылке, когда мы достигаем конца коридора. Он снимает свой пиджак Ратника и бросает его мне. – Тебе это пригодится, – говорит он. Я натягиваю его на себя. Мои пальцы не достают до краев рукавов, и это неожиданно напоминает мне о банном халате моей матери, каким большим он был, когда я носила его по дому в Болоте. Я будто снова вернулась в те дни, когда самым страшным, что я могла себе представить, было покинуть свой дом и отправиться к Инкубатору Южных ворот.
Гарнет открывает дверь, и меня пробирает порыв холодного воздуха. Зубы начинают стучать до того, как мы выходим наружу. Я хочу предложить Эшу пиджак, поскольку на нем нет даже рубашки, но он крепко держит меня. Под моими босыми ногами хрустит заледенелая трава, и пальцы тут же немеют. Ночь оказалась облачной; ни луна, ни звезды не освещают наш путь, но Гарнет идет уверенно. В темноте появляются очертания чего-то черного, низкого и прямоугольного. Когда мы подходим ближе, я слышу, как Гарнет вертит в руках связку ключей.
Щелкает замок, и мы попадаем из морозной ночи в прохладное и тихое помещение.
За мной захлопывается дверь, затем включается свет. Все пространство, похожее на пещеру, заполняет ряд сверкающих автомобилей. Я замечаю белую машину, на которой мы с герцогиней ездили на похороны Далии в замке Курфюрста, и черную, которую я возила нас на все балы, но кроме них еще есть ярко-красная, серебристая, голубая и лимонно-желтая.
Гарнет направляется прямо к красному автомобилю и открывает багажник.
– Влезайте, – говорит он.
Никогда не представляла, что с охотой, и даже с нетерпением, влезу в багажник машины.
– Ты не думаешь, что кто-то заметит пропавшую машину? – ворчит Эш, залезая ко мне. Я отодвигаюсь назад, чтобы освободить для него место.
Гарнет усмехается. – Это моя. И это не первый раз, когда я беру ее на ночные авантюры.
Затем он захлопывает багажник.
Меня охватывает паника, причем такая лютая, что мне тяжело дышать. Темнота окружает меня, она слишком близко. Я бью ладонями по крышке багажника, пока Эш не прикладывает свои холодные руки к моему лицу.
