Текст книги "Книга Айви (ЛП)"

Автор книги: Эми Энджел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Он сказал, что даст мне время, – говорю я, не глядя на нее.

– Он его дал, – твердо говорит она. – Время вышло.

Я прикусываю язык, чтобы не сказать, что я больше не хочу участвовать в этом.

– Я тысячу раз говорила ему, что ты справишься. Но мне кажется, что нам придется

делать все самим, потому что ты не справляешься. Ты слишком мягкая, Айви.

– Заткнись, Келли, – говорю я, сжимая кулаки. – Я сказала, что я получу код, и я получу

его. Так что просто заткнись, – я отхожу от нее, чтобы не заорать на нее или не ударить по лицу.

Я прохожу сквозь толпу и возвращаюсь в дом.

– Эй, куда ты идешь?

Я поворачиваюсь, и вижу Бишопа, стоящего сзади меня с напитками в руках. Он подходит

ко мне.

– Я видел, как ты разговаривала со своей сестрой. Что случилось?

Я натянула улыбку на свое лицо.

– Все в порядке, мы же сестры, – я пожимаю плечами. – Иногда быть единственным

ребенком – это благословение.

Он смотрит на меня и протягивает мне бокал шампанского.

– Ясно, – смеется он, обнимает меня за талию и ведет меня в дом.

– Куда мы идем?

– В мою старую комнату.

Мы проходим на второй этаж и идем по тихому коридору. Бишоп останавливается возле

последней двери и хватается за ручку.

– Твоя мать разозлиться, если она поймет, что мы прячемся здесь, – говорю я ему.

– Дополнительный бонус, – говорит он и открывает дверь.

Его комната большая. Сквозь прозрачные занавески, я вижу мерцание свечей на заднем

дворе. Он не включает верхний свет, лишь небольшую лампу на столе, оставляя большую часть

комнаты в темноте. Напротив стола расположена двуспальная кровать, застланная лоскутным

одеялом синего цвета. В дальнем углу стоят кресло и небольшой книжный шкаф. Комната

безупречна, но мне не кажется, что Бишоп ее обставлял. Мне кажется, здесь все оформила его

мать.

– Ах, гораздо лучше, – говорит он, опускаясь на кровать. Я прислоняюсь к краю стола,

мои пальцы теребили ножку фужера. – Я всегда хотел брата, – говорит Бишоп. – Я хотел кого-

то, кто всегда понимал бы меня. Автоматический лучший друг, – он смотрит в мои глаза. – Но,

видимо, это не всегда так.

– Может быть, для некоторых людей, – я говорю. – Но не для нас с Келли, – он

смотрит на меня молча, и я знаю, что он ждет большего. – Мы просто…разные. Наши личности.

Жизнь была бы легче, если бы я была похожа на нее, – у меня на глаза наворачиваются слезы, и я

судорожно смаргиваю их.

– Эй, – говорит Бишоп осторожно. – Легче для кого? Для нее? – он встает и подходит

ко мне. – Это ее проблемы. Может, она должна быть похожей на тебя. Или, может быть, она

просто должна принять то, кем ты являешься, – он обнимает меня за талию и целует меня. Его

губы теплые и на вкус как шампанское.

– Ты мой лучший друг, – я шепчу, не открывая глаз.

– Айви, – шепчет он. – Открой глаза.

Я открываю глаза и смотрю в его. Я боюсь того, что он может сказать. Я боюсь, что он

скажет слова, которые убьют меня, поэтому я просто тянусь к его губам, сжимая волосы на его

макушке. А он притягивает меня ближе.

Стук и открывание двери происходят в тот же момент, так что у нас нет времени

притвориться, что мы делаем что-то другое. Но Бишоп даже не пытается. Он целует меня в висок

и смотрит на свою мать, стоящую в двери.

Она излучает ледяное неодобрение, смотря на нас.

– Извините, – говорит она. – Это вечеринка в честь твоего отца. А ты спряталась здесь

и… делаешь, Бог знает что. Я жду вас внизу через пять минут, – она разворачивается и уходит,

стуча каблуками по полу.

– Попался, – говорит Бишоп, и я смеюсь, утыкаясь лбом в его плечо.

Мы принимаем угрозу Эрин всерьез и спускаемся вниз через пять минут. В холле уже

никого нет, все на террасе, где стоят длинные столы с едой.

– Голодна? – спрашивает Бишоп.

Я, на самом деле голодна, но кое-что мне нужно сделать в первую очередь. Найти коды. Я

все еще слышу голос Келли в голове, который обвиняет меня в отсутствии воли для выполнения

миссии.

– Почему бы тебе не принести нам еду, – говорю я ему. – А я схожу в ванную.

Я провожаю его взглядом, а потом иду в переднюю часть дома. Я прохожу мимо ванной

комнаты и подхожу к кабинету Президента. Я до сих пор не уверена, что код такой же, как на

входной двери. Я чувствую это.

Как я и предполагала, дверь открывается с тихим щелчком. Я открываю дверь и

проскальзываю внутрь, тихо закрывая за собой дверь. Мое сердце бьется в горле, угрожая

задушить меня, и я говорю себе успокоиться. Дыши, Айви.

В комнате темно, и я знаю, что включать свет опасно. К счастью, тяжелые шторы закрыты,

а окна выходят на дорогу.

Я стараюсь не думать о том, что я делаю и что это значит. Я говорю себе, что я помогаю

своей семье. Но я вижу лицо Бишопа. Что ты делаешь, Айви?

Я приседаю перед столом Президента Латтимера и выдвигаю один глубокий ящик. Он

наполнен файлами, все аккуратно помечены, слава Богу. Я бегло просматриваю их, но ничего про

оружие. Мне надо спешить. Бишоп может вернуться в любую секунду. И у меня нет абсолютно

никаких веских оснований быть в этом помещении. Может быть, мне стоит спалиться? Может

быть, это сделает все проще. Но я отбрасываю эту мысль в сторону и перехожу к следующему

ящику.

Бинго. Файлы в этом ящике – это то, что я ищу. Мои дрожащие пальцы летают по

вкладкам, пока не находят файл с пометкой «оружие». Я тяну файл и открываю его на полу. На

страницах описаны все типы оружия, которые есть в нашем государстве. Мой отец хотел бы

получить этот файл, но слишком рискованно брать его, но я никак не могу запомнить

информацию. Я продолжаю листать страницы, мои глаза на файлах, но уши прислушиваются к

двери. Спеши. Спеши. Больше не будет шанса.

Я забываю обо всем и убираю файл в ящик, когда вижу страницу с кодом от сейфа

оружейного хранилища. Это указание Президента Латтимера. 21-13-6-18-57. Тот же код, как для

наружной двери и кабинета. И внизу пометка. «Последняя цифра увеличивается на 21 за три

месяца до Нового года». Памятка от 1 января этого года. Сейчас начало августа. Так 78. 21-13-6-

18-78. Я закрываю глаза и запоминаю цифры. Меня затошнило. Я прижимаюсь лбом к столу и

закрываю рот ладонью. Это я? Девушка, которая будет делать все для своей семьи? Девушка,

которая принесла себя в жертву невинному парню, чтобы доказать, что она не рохля? Я не знаю. Я

больше ничего не знаю.

Я слышу шум в коридоре, звук шагов. Я засунула файл обратно в ящик и закрываю его. Я

выключаю лампу и крадусь к двери в темноте. Я не слышу ничего, но нет шансов, что там никого

нет.

Я делаю глубокий вдох, открываю дверь и выхожу. И утыкаюсь прямо в грудь человека.

– Айви?

Я смотрю на лицо моего отца и выдыхаю. Он закрывает за мной дверь, затем кладет руки

на мои плечи.

– Я узнала код, папа, – я шепчу.

Его глаза светятся. Он обнимает меня, и я обнимаю его в ответ. В коридор заходит Бишоп и

улыбается, когда видит меня. Я закрываю глаза, в потом открываю их, и смотрю на Бишопа сквозь

пелену слез. Я вспоминаю его глубокий смех и его сильные руки. Парень, который мечтает об

океане и кормит людей за забором. Что делать мне?

21-13-6-18-78. Я поворачиваю голову и шепчу код отцу на ухо, пока Бишоп направляется к

нам. Я шепчу код, но меняю местами две последние цифры. Прости, папа.

Глава 21

Я тихая по дороге домой. Я держу руку Бишопа и пытаюсь понять, что он говорит мне. В

объятиях отца я стояла перед выбором. И я выбрала Бишопа, а не свою семью.

– Я разговаривал с руководителем Свадебного Комитета, – говорит Бишоп. – Он сказал

мне, что Дилан и Мередит снова внесут свои имена в следующем году.

– Отлично, – бормочу я. – Теперь Дилан превратит жизнь другой девушки в ад.

Бишоп сжимает мою руку.

– Я так не думаю. Я намекнул ему, что ему не стоит искать жену.

Я облегченно вздохнула.

– Я не могу поверить, что Мередит хочет пройти через это снова. Но я думаю, это ее

выбор.

– Это так, – говорит Бишоп. – Может быть, ей повезет.

– Хуже не бывает, – говорю я, и Бишоп улыбается.

Я подворачиваю ногу, и он поддерживает меня, чтобы я не упала.

– Осторожно, – он смотрит вниз на мои ноги. – Почему бы тебе не снять их?

Его слова возвращают меня обратно в тот день, когда мы встретились, когда мы

поженились, он сказал то же самое о моих высоких каблуках. Мы прошли долгий путь с тех пор.

Я держусь за него, пока снимаю свою обувь. На этот раз он забирает их у меня, перекинув лямки

через пальцы.

– Что? – спрашиваю я, когда он улыбается.

– Сейчас ты выглядишь красивее, чем перед вечеринкой. Мне нравятся твои босые ноги.

И твои распущенные волосы.

Даже с хаосом в моей голове, я улыбаюсь ему.

– Я рада, что ты увиделась со своим отцом, – говорит он, когда мы продолжаем путь.

Я смотрю на него, обдумывая, что сказать.

– Было приятно увидеть его. Я не разговаривала с ним с того дня, как я узнала о моей

матери.

– Ты все еще злишься на него?

– Да, – я не думаю, что я когда-нибудь полностью прощу отца за то, что он не сказал мне

правду о смерти моей матери. Потому что эта ложь была катализатором для многих из моих

решений. Я могла бы выбрать другой путь, если бы я знала правду с самого начала.

– Я понимаю, что ты хочешь держаться от него подальше, – говорит Бишоп. – Но я не

хочу быть одной из причин.

– О чем ты говоришь?

Палец Бишопа скользит по моей руке.

– Я знаю, что наши отцы не всегда ладили. Я не хочу, что-то, что ты вышла за меня, вбило

клин между нашими семьями.

– Этого не будет, – это уже случилось.

Я оставляю обувь на крыльце.

– Я хорошо провела время сегодня вечером, – говорю я и заставляю себя улыбнуться. Я

предала свою семью. Я решила, что жизнь Бишопа дороже. У меня больше нет пути назад.

Сказка закончилась, когда платье превращается в мятую кучу в углу спальни. Я забираюсь

на кровать в майке и нижнем белье и слушаю, как Бишоп чистит зубы. Я уже выучила его

распорядок дня.

– Бишоп? – зову его я, когда его тень проходит мимо двери спальни.

– Да?

Он заглядывает в комнату. Я знаю, чего я хочу, но я не знаю точно, как я должна сказать об

этом. Вместо этого я отодвигаюсь, освобождая место на кровати, чувствуя бешеное сердцебиение.

Бишоп смотрит на мое лицо.

– Я не думаю, что я готова…к сексу, – хрипло говорю я. – Но я больше не хочу спать в

этой кровати в одиночку, – говорю я ему.

– Айви, – он нервничает, и это немного успокаивает меня.

– Я хочу, чтобы ты спал рядом со мной, – говорю я.

Ему понадобилось четыре шага, чтобы добраться до кровати. На нем только шорты. Может

быть, я должна была предложить это, когда он был полностью одет. Кого ты обманываешь, Айви?

Мои руки чешутся, я хочу дотронуться до его тела.

– Ты уверена? – спрашивает он меня.

– Да.

Он ложится рядом со мной и зеркалит мою позицию. Он лег на бок, одну руку положил под

подушку, а ноги согнул в коленях. Наши ноги такие длинные, что наши колени ударяются. Он

кладет свободную руку на мою талию, а потом проводит ею до моей выступающей тазовой кости.

Я двигаюсь ближе. Его глаза блестят в темноте, его волосы, взъерошены. Я двигаюсь еще

ближе, пока мое тело не прижимается к его. Я обнимаю его за шею и чувствую возбуждение во

всем теле.

Мы целуемся, пока я не пьянею от этого. Его руки сжимают полы моей майки и тянут ее

вверх. Неважно, что я сказала, что я не готова, я не хочу, чтобы он останавливался.

– Айви, – шепчет Бишоп мне в губы. – Есть тонкая грань между самоконтролем и

мазохизмом, и сейчас мы как раз у этой грани, – он шутит, но его голос хриплый.

Я слегка дергаю его за волосы.

– Нахождение со мной в одной постели – это пытка? – я хихикаю.

– Когда мы оба полуголые – да.

Я глажу его по голой груди.

– Перестань, – стонет он, поймав мою руку, когда она переходит на его живот. – Теперь

ты мучаешь меня.

Я не думала, что прикосновения так сильно влияют на него. Но потом я представляю, что

он трогает мою голую грудь таким же образом, и тепло наполняет мой живот, заставляя мою

голову кружиться.

– Извини, – шепчу я.

– Все нормально, – говорит он, наклоняя голову вниз, чтобы посмотреть на меня.

Я опираюсь на локти и еще раз целую его. Я поворачиваюсь к нему спиной, тяну его руку

на свою талию и сжимаю ее своими ладонями.

– Почему ты не перестал пытаться заслужить мою любовь? – спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду? – его дыхание щекочет волоски на моей шее.

– В тот вечер мы играли в правду или действие. Ты сказал, что ты перестал пытаться

заработать любовь своей матери, – я делаю паузу. – Почему ты не перестал пытаться со мной?

– Ты знаешь почему, – говорит он тихо. Я закрываю глаза. Я знаю, почему, но я не

уверена, что хочу услышать это. – Потому что я люблю тебя, Айви, – шепчет он. – И я не хотел

сдаваться, – он целует меня в макушку.

Я дрожу и стараюсь не заплакать. Я беру его ладонь, целую ее, а затем прижимаю ее к

своей груди, туда, где сердце.

Глава 22

Мы засыпаем именно так. Его губы на моей голове. Мое сердце под его ладонью.

Конец близко.

На следующий день я пошла на рынок. Я пробыла там десять минут, а потом меня позвал

торговец вареньем и приправами.

– Варенье? – говорит он, когда я прохожу мимо. – Мэм, могу я порекомендовать вам

джем? – его голос достаточно громкий, так что я не могу игнорировать его, не привлекая к себе

внимания.

– Нет, спасибо, – говорю я через плечо. – Не сегодня.

– Но мэм, у меня есть малина. По хорошей цене.

У меня нет выбора, кроме как остановиться и повернуться к нему с фальшивой улыбкой на

моем лице.

– Одну банку, – говорю я.

Он протягивают мне банку вместе с листком бумаги, а я отдаю ему мятые талоны.

– Спасибо, – говорит он. – Наслаждайтесь.

Я сую варенье в сумку и сжимаю записку в кулак. Я отхожу дальше и разворачиваю ее.

«Мост в парке. Сейчас». Почерк Келли.

Я должна проигнорировать это, но это только отсрочит неизбежное. Так что, я

поворачиваю налево на углу и иду к мосту.

Келли уже ждет меня там. Она стоит на мосту, слегка наклонившись над туманной водой.

Она ждет, пока я подойду и опущу сумку на мост.

– Пора, – говорит она.

Я ничего не говорю. Она что-то протянула мне, но я отказываюсь, когда вижу маленький

пузырек.

– Ты должна добавить это в его пищу, – говорит она. – И добавь несколько капель себе,

чтобы не вызвать подозрений.

– Что это? – глухо спрашиваю я.

– Это яд, который вызывает вирус.

Это не то, что я ожидала. Что-то более драматичное, что включает в себя нож или пистолет.

– Мы собираемся добавить немного в еду на рынке, – я смотрю на нее, широко раскрыв

глаза. – Не для того, чтобы кого-то убить, а для того, чтобы некоторые люди заболели. Все будут

думать, что это очередная эпидемия. Они происходят достаточно часто.

Я смотрела на нее.

– А тот факт, что умрет только Бишоп? Ни у кого не вызовет подозрений?

– Подозрение – не доказательство, – Келли пожала плечами. – И кроме того, может

умереть еще кто-нибудь, – ее беззаботность убивает меня.

– Почему мы должны его убивать? – спрашиваю я. – Если отец считает, что демократия

была бы лучше, почему он не может убедить людей следовать за ним?

– Потому что люди глупы, – шипит Келли. – Люди делают то, что проще. Они делают

то, что они знают. Посмотри на все семьи, которые выстраиваются в свадебный день с улыбками

на лицах, когда их дети выходят замуж за незнакомцев. Никто не собирается рисковать своей

шеей ради перемен.

Я беру маленький пузырек из ее рук. Жидкость внутри темно-пурпурно-красного цвета.

Цвет крови. Келли хватает меня за запястье. Ее пальцы холодные и сильные.

– Думай о конечном результате, Айви. Как только это закончится, у нас будет власть. И

мы сможем делать то, что хотим. Все будет по-другому.Ты сможешь выйти замуж за того, кого

выберешь.

Я смотрю в ее темные глаза.

– Что если я выбрала его? – спрашиваю я.

Келли закатила глаза.

– Ты еще не знаешь жизни, – говорит она твердо. – Тебе всего шестнадцать, ты можешь

встретить кого-то лучше Бишопа.

Она права. Неважно, что я чувствую к Бишопу, я не была замужем раньше.

– Нет, – говорю я. – Я не буду выходить замуж снова.

– Видишь? Вот о чем я говорю. У нас будет выбор, как только папа станет главным.

– Если папа хочет, чтобы у людей был выбор, зачем ему занимать место президента

Латтимера? Какая же это демократия? Не должны ли мы позволить людям голосовать так, как они

привыкли?

– Почему ты начала сомневаться, когда мы уже на финише? – шипит Келли. – Один

шаг, Айви. Мы в шаге от победы.

Флакон в моей ладони горит. Я не могу убить его. Я не буду.

– Так, каков план? – спрашиваю я. – Что будет с президентом Латтимером?

Келли смотрит на меня в течение долгого времени.

– После того, как Бишоп умрет, мы возьмем оружие под контроль. После этого мы убьем

его. Когда люди увидят, что он не может обеспечить свою безопасность, не может держать под

контролем свое собственное оружие, они примут наши намерения.

– Значит, ему придется страдать из-за смерти его сына, – говорю я медленно.

– Да.

Я киваю.

– Это тоже часть плана отца? Заставить президента потерять того, кого он любит, так же,

как мы потеряли маму?

– Да, – повторяет Келли. – Это справедливо для меня.

Я закрываю глаза. Я до сих пор верю, что мой отец будет лучшим лидером, чем Президент

Латтимер. Но теперь я боюсь, что он будет наслаждаться болью президента от потери сына.

– Как вы собираетесь убить президента? – спрашиваю я. – Вы еще не начали выполнять

план?

– Не совсем, – призналась Келли после паузы. – Это будет после смерти Бишопа.

– Тогда почему вы торопили меня, почему. – начинаю я, но вдруг понимаю. – Вы

проверяли меня?

– Да, – кивает Келли. – Нам надо было убедиться, что ты сможешь. Мы всегда знали,

что это будет тяжело для тебя, Айви. Мы не можем позволить себе ждать вечно. Но ты отлично

справилась, найдя оружие и коды. Теперь осталось только одно.

Я усмехнулась. Если бы она только знала, что код, который я дала отцу – неверный.

– Когда? – спрашиваю я, держа в руках яд.

– Уложись в две недели.

Не так много времени.

– А что насчет миссис Латтимер? – спрашиваю я.

– Она будет неактуальна после их смерти, – говорит Келли. – Мы не будем тратить

энергию на нее.

Между мной и Эрин довольно натянутые отношения, но мое сердце сжимается, когда я

представляю, как больно ей будет, когда она потеряет мужа и сына. Весь ее мир разрушится в

мгновение ока.

– Наша семья ждала годы, чтобы вернуться к власти, – продолжает Келли. – И никто не

отнимет ее у нас снова.

– Власть над чем? Над кучкой испуганных людей, которые пытаются притвориться, что

мир не изменился? Которые боятся даже спросить, что происходит? Над этим маленьким клочком

земли с десятью тысячами людей? За это мы боремся? Стоит ли? – отчаянно спрашиваю я.

– Конечно, стоит! – улыбается Келли. – Это все должно быть нашим. Вестфалл основал

это место и Вестфалл должен быть у власти.

Я убираю флакон в сумку.

– Пока, Келли, – говорю я. Я обнимаю ее, прежде чем она может оттолкнуть меня. После

всего этого, она все равно моя сестра. Я все еще люблю ее. И я всегда буду. Но теперь я понимаю,

что Келли и мой отец никогда не позволяли мне свободно мыслить и действовать, опасаясь, что

это отличаются от их собственных. Они не так сильно отличаются от Президента Латтимера.

А Бишоп помог мне освободиться. Он не спас меня. Он дал мне свободу.

Я думала обо всех возможных вариантах. Я думала о том, чтобы рассказать Бишопу, что

планируют мой отец и Келли. Но я должна их остановить. Но ничего не делать тоже не вариант. Я

могла бы разбить пробирку и продолжать жить своей жизнью, но они все равно найдут способ

убить Бишопа и без моей помощи. Чтобы я не думала, факт остается фактом: они убьют его.

Решение приходит само собой. Если я не могу остановить мою семью сама, я остановлю их с

помощью правительства. Я сдамся.

Глава 23

Я оставляю записку там, где ее найдут. Если не сегодня, то завтра рано утром, когда

приедет Виктория. Она не пропустит ее; она слишком хорошо выполняет свою работу. Потом я

иду домой и оставляю флакон в нижнем ящике в ванной, где все мочалки и шампуни. Я не знаю,

буду ли они проверять отпечатки пальцев, но на всякий случай, вытираю флакон, чтобы на нем

были только мои.

Я улыбаюсь во время ужина и стараюсь не думать, что это моя последняя ночь в этом доме.

Я слушаю смех Бишопа и стараюсь не думать, что слышу его в последний раз, потому что завтра

он будет ненавидеть меня. Но он будет жив, а это справедливо. После ужина я ложусь под одеяло

и не сдерживаю слез. Он это слышит, когда ложиться рядом.

– Айви? – говорит он. Я хочу запомнить звук его голоса. – Почему ты плачешь?

– Я не плачу, – говорю я, вытирая щеки. Я отталкиваю его и поворачиваюсь к нему. Его

глаза выглядят почти прозрачными в лунном свете. – Давай сбежим, – выдыхаю я. – За забор.

Посмотрим, что там. Найдем океан.

Он смотрит на меня и хмурится.

– Что случилось? – говорит он, наконец. – Поговори со мной.

Но я не могу. Я качаю головой.

– Нет, – шепчу я.

Его руки крепко сжимают мои бедра.

– Когда-нибудь, – говорит он. – Мы посмотрим вместе на океан, я обещаю.

Я киваю, потому что я не могу открыть рот, не представляю, что может из него вылететь. Я

просто ложусь на него и целую его. Мягкость его губ, вкус его языка, сила его рук. Я хочу

запомнить это.

Я хочу сказать, что я люблю его. Но это было бы эгоистично. Я – лгунья.

Я просыпаюсь от стука в дверь. Он громкий и настойчивый. Мое сердце бьется так же.

Почему-то я уверена, что это за мной.

– Бишоп, кто-то пришел, – я толкаю его, щурясь от лучей солнца из окна.

– Хммм? – бормочет он. Стук становиться сильнее. Они не будут долго ждать. – Кто,

черт возьми, пришел так рано? – стонет он, поднимаясь.

Как только он покинул комнату, я сажусь, делаю глубокий вдох, и убирая волосы с лица. Я

должна быть сильнее теперь, чем когда-либо прежде, храбрее. Голос, доносящийся из гостиной,

похож на голос… Эрин? Будет хуже, чем я ожидала.

Я надеваю шорты, майку и футболку, а затем собираю волосы в хвост. А затем в дверях

появляется растерянный Бишоп и человек в грязной полицейской форме.

– Айви, – говорит он. – Мои родители здесь. И полиция, – он указывает на человека

рядом. – Они говорят, что они получили анонимную записку о том, … – он замолкает и смотрит

на полицейского. – Это просто смешно. Я не могу поверить в это.

– В записке сказано, что вы планировали отравить его, – говорит полицейский.

– Они хотят сделать обыск, – говорит Бишоп.

– Валяйте, – говорю я, пытаясь не трястись от страха.

Полицейский выходит из комнаты, и через несколько секунд, я слышу звуки открытия

шкафов на кухне, а его голос выкрикивает приказы. Бишоп смотрит на меня, а я стараюсь не

плакать. Я сажусь на край кровати и опускаю взгляд на руки.

– Я не понимаю, что они делают здесь, – говорит Бишоп. Он садится рядом со мной. —

Может, мы все еще спим?

– Это не сон, – говорю я.

– Ну, они должны поторопиться и убраться отсюда, – говорит Бишоп. В его голосе гнев,

страх и сомнение. Мое сердце падает в желудок. Я хочу рассказать ему, но я боюсь причинять ему

боль. Но это выбор между болью или смертью. Смерть – не вариант.

Бишоп берет мою руку в свою, в то время как мы слушаем, как полиция роется в кухне и

гостиной, притворяясь, что не замечаем их. Затем они идут в ванную. Я начинаю трястись от

страха. Как и Бишоп, который нервно дергает ногой.

Мы слышим возглас из ванной, а затем звук быстрых шагов, разговоров. Я не могу

сосредоточиться.

– Мы нашли кое-что, – говорит полицейский, и мы с Бишопом смотрим на него. Он

держит пластиковый пакет с пузырьком внутри.

– Что это? – спрашивает Бишоп.

– Это мы и должны выяснить, – говорит полицейский, глядя на меня. – Но если бы мне

пришлось угадывать, я бы сказал, что это яд.

Бишоп медленно поворачивает голову ко мне.

– Мы должны… – начинает полицейский, но Бишоп даже не смотрит на него.

– Айви, – говорит он. Он не просто смотрит на меня, он смотрит на меня, изучая меня

пристальным взглядом. Он не верит. Он ждет объяснений. Он не верит полицейскому, потому что

он верит в меня.

Одинокая слеза стекает по моей щеке.

– Прости меня, – шепчу я. Я вижу, что полицейский направляется ко мне и встаю,

отпустив его руку. Я не сопротивляюсь, когда он схватил меня за руки. Я не смотрю, когда Бишоп

пытается вмешаться, толкая полицейского, когда он тащит меня в гостиную. Я вижу лицо Эрин и

думаю, что она хочет задушить меня своими руками.

Глава 24

Они посадили меня в камеру в подвале здания суда. Она чистая, по крайней мере.

Полицейский, который нашел флакон, практически пихает меня внутрь.

– Я уверен, что мы разберемся со всем этим в ближайшее время, – говорит он. – Сиди

тихо.

Дверь с грохотом захлопывается. Я опускаюсь на железную кровать и сворачиваюсь в

клубок. Здесь жарко, но я бесконтрольно дрожу.

Я должна быть готовой ко всему, что произойдет дальше. Я не могу отступить сейчас. Я

говорю себе, что кто бы ни придет в мою камеру, я буду готова. Это может быть мой отец,

президент, сам Бишоп. Кто бы это ни был, я буду сильной.

Я не знаю, сколько времени проходит. Стало невыносимо душно.

– Айви?

Я подскочила. В дверях стоит Виктория. Она закрывает дверь камеры за собой и смотрит

на меня печальными глазами.

– Твой отец и сестра здесь, – говорит она. – Они наверху. Затем они встретятся с

Латтимерами. Они говорят, что они понятия не имели, что ты что-то планировала, – они играют

до конца.

– Они не знали, – говорю я. Во рту пересохло.

– Я думаю, что ты не захочешь говорить с полицией без адвоката. Поэтому сегодня, мы

наймем адвоката. Затем ты сможешь…

– Нет, – говорю я слишком громко. – Не надо адвоката, – правовая система изменилась

после войны. Мы не имеем права на адвоката или отказа от разговора с полицией. Но Виктория,

наверное, думает, что она помогает мне. – Я хочу признать себя виновной. Не надо суда.

– Айви, – говорит Виктория, делая шаг ко мне. – Я не знаю, что происходит. Но я знаю,

что произойдет, если ты признаешь себя виновной. Как и ты.

Я киваю.

– Я виновна. Не надо суда.

Виктория смотрит на меня, затем открывает дверь.

– Пойдем со мной, – говорит она.

– Куда мы идем?

– Давай, – говорит она. – Торопись.

Я не хочу покидать относительную безопасность своей камеры, но Виктория никогда не

причинит мне боль. Я следую за ней.

– Мы посмотрим, что можно сделать, чтобы достать тебе какую-нибудь обувь, – говорит

она, косясь на мои голые ноги. – И другую одежду.

Мы выходим из камеры, и Дэвид удивленно смотрит на нас.

– Я веду ее в комнату для допросов, – говорит Виктория.

– Ладно, – Дэвид, кажется, смущен, но он не спорит.

Виктория ведет меня к двери, неотличимой от всех остальных. Комната за дверью

маленькая, в ней только стол и два стула.

– Посиди, – говорит Виктория. – Я вернусь.

На одной стене висит двустороннее зеркало, но я не думаю, что кто-то наблюдает за мной.

Я сижу на металлическом складном стуле и смотрю на стол. Внезапно динамик, установленный на

пололке, гудит, заставляя меня подпрыгнуть.

– Она говорит, что она виновна, – я слышу голос Виктории.

– Бишоп! Ты слушаешь? Ты слышал, что сказала Виктория? – на этот раз голос Эрин.

– Неважно, что она сказала, – Бишоп. Он, похоже, устал. – Она бы не сделала этого. Она

не собиралась убивать меня.

– Тогда почему в вашем доме нашли яд? – спрашивает Эрин.

– Я не знаю, – выдыхает Бишоп. – У меня нет объяснения этому, но я знаю, что она не

виновна.

– Она говорит правду, – говорит Президент Латтимер. Они все должны быть здесь, —

мой отец и Келли тоже там?

И тут же я слышу Келли.

– Я не хотела говорить раньше. Но теперь я думаю, что должна.

– Что? – спрашивает Президент Латтимер.

– Айви всегда была…другой, – говорит Келли. Я сжимаю руки в кулаки.

– Другой? – голос Эрин. – Что ты имеешь в виду?

– Неустойчивая, – говорит мой отец, и я понимаю, что моя судьба действительно

предрешена. Это то, чего я хотела. Это то, что должно было произойти. Но предательство моей

семьи до сих пор режет меня, как острый клинок. – Мы делали все, что могли, для нее, – мой

отец продолжает. – Но ничего не получалось. Мы надеялись, что она перерастет это.

Наступает тишина, а затем я слышу голос Эрин.

– Как и ее мать. Сумасшедшая, как ее мать! – я рада, что мы не в одной комнате, потому

что сейчас мои кулаки готовы пойти в бой.

– Эрин, остановись! – цедит Президент Латтимер.

– Айви не сумасшедшая, как и ее мать, – сказал мой отец. – Но…это в ее характере…

– Она переживала за браки, – говорит Келли. – Что это не правильно.

Наступает тишина.

– Ерунда, – говорит Бишоп. – Это полная туфта.

– Бишоп!

Даже сейчас слова Бишопа заставляют меня улыбнуться. Он верит мне, хотя не должен.

– Я не знаю точно, что происходит, но то, что вы говорите об Айви, – не правда, —

говорит он. – Либо вы не знаете ее вообще, либо вы врете. Я жил с ней. Я спал рядом с ней. И в

ней нет ничего плохого. Она… – его голос срывается, и я закрываю глаза. Я знаю, что Бишоп

тщательно скрывает свои эмоции ото всех. Я ненавижу себя за то, что довела его.

– Мы тоже жили с ней, Бишоп, – говорит отец. – Намного дольше, чем ты. Никто не

знает ее лучше, чем мы.

– Тогда как ты мог позволить ей выйти замуж за нашего сына? – спрашивает Эрин. —

Зная, что она неуравновешенная?

– Это было не наше решение, если вы помните, – говорит отец. – Он должен был

жениться на Келли. Но он выбрал ее, – он такой самодовольный, так уверен в себе, не смотря на

то, что его план разбился на тысячи кусочков. Он не сможет сам убить Бишопа, по крайней мере, в

ближайшем будущем. После моего обвинения, отец не будет рисковать.

– Независимо от этого, вы обязаны…

– Успокойся, – твердо говорит Бишоп. – Просто заткнитесь, вы все, – наступает пауза,

а затем его голос становиться громче. – Я хочу увидеть Айви.

– Нет! – говорю я прежде, чем могу остановить себя. Я встаю со своего места и задираю

голову, но они меня не слышат. – Нет!

– Я хочу увидеть ее, – повторяет Бишоп. – Сейчас.

– Дай мне минутку, – говорит Виктория.

– Спасибо, – говорит Бишоп, и наступает тишина.

Глава 25

Виктория не вернулась ко мне, но пришел Дэвид и отвел меня в мою камеру. Я пыталась

сказать ему, что я не хочу гостей, но он сказал, что это не его дело. Бишоп подходит к решетке

через несколько минут.

– Эй, – говорит Бишоп тихо. – Мы должны вытащить тебя отсюда.

Я смотрю в стену и не хочу разворачиваться к нему. Я не хочу его видеть. Но я уговариваю

себя и поднимаю голову. Его знакомое, красивое лицо смотрит на меня.

– Бишоп… – мой голос охрип, будто я не разговаривала неделями. – Тебе не следовало

приходить.

Он сжимает прутья железной решетки, разделяющей нас.

– Конечно, стоило. Где еще мне быть?

Я подавляю смех.

– Где-нибудь.

– Иди сюда, – говорит он. – Ближе ко мне.

Я качаю головой, сжимая край кровати изо всех сил. Я боялась, что его прикосновение

сделает меня слабой, когда я так отчаянно нуждаюсь в силе.

– Что случилось, Айви? – спрашивает он. – Я знаю, что ты не собиралась травить меня.