Текст книги "Великие рогоносцы"

Автор книги: Эльвира Ватала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Вот-вот, в самое „яблочко“ знаменитый ученый попал! Королю как раз нужно было, чтобы супруг Шарлотты этой самой „анестезией“ был объят.

А он объят и дальше некуда. Он на невесту даже не смотрят, его другое интересует: какие блага для себя он урвет, женившись на Шарлотте?

„Моего племянника больше интересует охота, чем женский пол“, – говорил Генрих IV и с удовольствием покручивал свой ус.

Малохольные какие-то, совсем не в родича, все эти внебрачные дети короля. Того при виде женской юбки нервная дрожь пробирала и глаза нездорово, лихорадочно блестели, а сыночки, словно вареные кочаны капусты. Внебрачного сына от своей любовницы Габриэль Генриху IV пришлось возить к известной проститутке, чтобы она его излечила от склонности к мужскому полу. Конечно, перед этим Генрих IV, прежде чем ей большие деньги за эти сеансы платить, сам испробовал ее искусство.

Заметьте, дорогой читатель, полная индифферентность к женскому полу, хотя и редко, но встречалась в альковах королей. Вспомним, как никак не мог дефлорировать свою супругу немощный Артурчик, сын Генриха VII. Или как шаркал с трудом в спальню Людовик XVI к своей Марии Антуанетте, семь лет оставляя ее девственницей. Или Анна Австрийская, четыре года была девственницей и пятнадцать лет одиноко в ложе лежала, поскольку Людовик XIII (кстати – это родной сын нашего Генриха IV) чувствовал к ней отвращение. И не чувствовал его по отношению к своим фаворитам.

И вот Генрих IV, убежденный, что безразличный к женщинам орган размножения его племянника никогда не „восстанет“, начинает покупать его. Не орган, конечно. И предлагает ему следующее: в качестве приданого десять тысяч ливров. Кроме этого ежемесячно Анри де Конде будет получать немалую пенсию. Но Конде, циничный малый, он вида не подает, что доволен, наоборот, он морщится. Ну тогда Генрих IV подбросил еще ему деньжат и на 18 тысяч ливров драгоценностей. Конде все равно морщится. „Да чего тебе еще надо?“ – злился король. Оказывается, Конде еще надо, чтобы заплатили его карточные долги. Вздохнул король, в затылке почесал: „Да, дороговато обходятся прелести Шарлотты“, да делать нечего. Согласился. Но, естественно, молчаливо, но весьма красноречиво намекнул племяннику, что Анри к Шарлотте не прикоснется и спать супруги будут отдельно. И вот наконец состоялась свадьба Шарлотты де Монморанси с Анри де Конде.

Молодой муж, как ему и полагается, целыми днями на охоте пропадает, а Генрих IV Шарлотту обхаживает. А остальное время за туалетом просиживает. Генрих IV вообще-то грязноватый и, извините, смердящий потом, который свою „немытость“ возводил в ранг мужских достоинств и который анимозии в кровати не разводил, а подобно Джону Черчилю брал дам в башмаках, вдруг совершенно изменился. Он вдруг часами просиживает в деревянной лохани, обливает себя ароматическими веществами, аккуратно подстригает свою бородку и усы и наряжается в немыслимые по роскоши одежды. Его аксамитные (бархатные) костюмы все в жемчугах и драгоценных камнях и с золотым шитьем. О боже! Он даже, чтобы истребить вообще-то неистребимый запах своего пота, начинает носить в воротничках своего костюма зашитые вовнутрь благовонные вещества. Да, все говорит о том, что король влюбился глубоко и сильно.

Он умоляет Рубенса написать портрет Шарлотты. И хватает его, еще не высохший от краски, мокрый, покрытый свежим маслом, чтобы краска не стерлась, и вешает на стену своего кабинета.

А де Конде, что за злобная натура! Шесть недель поохотившись в лесах, убивший немыслимое количество оленей, вдруг является во дворец и… Забирает Шарлотту в свой особняк. Он не желает, чтобы она была любовницей короля, он теперь желает ее как жену. И вот Шарлотта в Мюре, близ Суассона живет как законная жена де Конде. Что прикажете делать влюбленному королю? Конечно, замаскироваться снова крестьянином, у него опыт в этом деле достаточный. Он приклеивает фальшивую лохматую бороду и едет в тот лес, где Шарлотта охотиться будет. Но Конде, узнав об этом, на охоту жену не пустил. Тогда Генрих IV подговаривает одного дворянина, соседа де Конде, чтобы тот пригласил молодую чету на обед. И все время обеда бедный, изнеможденный любовью и Превратностью судьбы, Генрих IV будет в дырочку наблюдать за Шарлоттой. Вот ведь до какой степени унижения любовь короля довела. Шарлотте, конечно, льстит такое внимание короля, а вероломный Конде решил раз и навсегда избавиться от надоедливости короля. Он сажает жену в карету и увозит ее за границу! Трагедия Шекспира разыгрывается на королевском дворе!

А даже античная трагедия: Троя и Елена. Из-за нее ведь Троянская война произошла. А Генрих IV именно решает пойти войной на те страны, которые приют де Конде и Шарлотте дали: Фландрию и Испанию.

Однако по порядку. Король играл в шахматы, когда ему сообщили ужасную новость: Конде бежал. Сначала король опешил и не мог вымолвить ни слова, потом он разразился диким гневом и спросил де Сюлли, что делать. „Ничего“, – хладнокровно ответил Сюлли. – Ждать». Но ждать Генрих IV не умел и не хотел. Его ярость и страсть к Шарлотте достигли такой степени, что он решает идти войной на Испанию и Фландрию. Но сначала решает попытаться выкрасть Шарлотту. Для этой цели он привлекает брата покойной Генриэтты. Похищение было назначено на 13 февраля 1610 года. Шарлотта была, конечно, обо всем предупреждена. Она особенно не возражает, и ей где-то там в закоулках своего сознания уже мерещится ее огромная роль в история Франции: она не прочь стать королевой. Король, конечно, возьмет развод с Марией Медичи, а она родит королю наследника – сына. Эта легкомысленная девица (здравомыслящей она станет в глубоко зрелом возрасте, к сожалению) ведет двойную, даже тройную игру. Днем мужу улыбается, будто соглашается быть ему хорошей женой, вечерами письма Генриху IV строчит, а ночью занимается любовью с кавалером Амброзио. Как вы знаете, дорогой читатель, испанскими Нидерландами правил Альбрехт Австрийский вместе со своей супругой Изабеллой. Изабелла играла роль «сладкой тюремщицы» Шарлотты. Улещивает ее, любезностями обменивается, та ей в своей наивности ответные письма Генриха IV вслух читает, а Изабелла зорко следит, чтобы Шарлотту случайно не выкрали. Непременно выкрадут, Генрих IV уже собирает пятидесятитысячное войско, чтобы военным походом на Австрию идти. Узнав об этом, де Конде целует жену в лобик, советует ей вести себя разумно, садится на коня и мчится в Милан. Генрих рвет и мечет.

Все усилия выкрасть Шарлотту провалились. И макала в этом пальцы собственная жена Мария Медичи. Она, боясь влияния Шарлотты и своего развода с королем, о его планах сообщает Изабелле. Та все приготовила к достойной встрече заговорщиков. В назначенную ночь, когда Шарлотта с заднего крыльца должна была выскочить и умчаться на приготовленных лошадях, брата Габриэль встретили пули и он еле ноги унес. Скажем тут словами Генриха Манна: «Сладострастный старец» потерял голову.

Бассомпьер выскажется о Генрихе IV более изысканно, но не менее драматично: «Никогда прежде мне не приходилось видеть человека, столь захваченного своим чувством и до такой степени погруженного в отчаяние».

Не знаем, дорогой читатель, как бы дальше разыгрались эти драматические события на почве любовной страсти Генриха IV к Шарлотте, если бы не наступил трагичный финал: короля убивают.

После смерти короля де Конде с Шарлоттой возвратились в Париж. Он был там встречен вполне благосклонно Марией Медичи, ставшей сейчас регентшей при юном, девятилетием наследнике Людовике XIII. Но де Конде, этот хиленький принц, не был бы сам собой, если бы не начал новые козни, новые интриги, приведшие Францию к кровавым событиям. Он, так притесняемый Генрихом IV при его жизни, после смерти вдруг воспылал к нему, ну не то чтобы любовью, но желанием справедливой мести. Конде желает, чтобы произошло официальное расследование причин убийства короля. А в нем макала пальцы сама Мария Медичи, и открыто намекает на ее участие в политическом заговоре с целью убийства короля. Наделав много шума, собрав своих сторонников, он открыто выступает против кардинала Ришелье, а за это грозит по меньшей мере Бастилия. И принца де Конде не замедлили туда посадить. Он обращается к своей жене Шарлотте, чтобы она, наследуя будущим русским женам декабристов, последовала за ним в Бастилию добровольной узницей, так сказать. Что делать бедной несчастливой женщине, призрак звания королевы, который ускользнул от нее, горячий платонический любовник – король – трагически погиб, а своего мужа, угрюмого, жадного и ничтожного де Конде она ни капельки не любит? Конечно, гордо от такой лестной возможности, как проведение остатка жизни в тюрьме Бастилии, отказаться. Но вы не знаете Шарлотты, дорогой читатель! Это она только вначале была невинным голубком. Сейчас она превращается в грозную львицу! Она демонстративно бросается перед королем на колени и умоляет его разрешить ей разделить с супругом его тяжкую участь в Бастилия. Король согласился. И вот наша Шарлотта находится в Бастилии на добровольных началах узницы, которой тоже, как и мужу, ее стены покидать нельзя. И, наверное, по причине такого мини-пространства, как тюремная камера, а может оттого, что кроме женского лица и тела своей жены де Конде был лишен возможности лицезреть лица и тела другого пола, но только вдруг неестественные склонности де Конде отступают и он влюбляется в жену и делает ее матерью и много раз, дорогой читатель. Пятеро детей родит Шарлотта своему мужу в Бастилии. Первые два близнеца умерли, поскольку Шарлотта угорела. А потом пошли знаменитые в истории дети: великий де Конде, его брат Конти и знаменитая Анна де Лонгвиль. И эта троица, а особенно старшая сестра и на два года моложе ее брат, прочно в мировую историю вошли.

Первый как знаменитый полководец времен Фронды, вторая как знаменитая воительница не хуже Жанны д’Арк. Мы вам вкратце расскажем о дальнейшей судьбе этой семейки, поскольку историки и биографы почему-то мало им места уделили, а если даже и упоминали, то только то, что касалось их политической деятельности и военной, но отнюдь не человеческой. А они ведь «тоже люди, тоже человеки».

Шарлотта де Конде станет гордой дамой, дружившей с самой Анной Австрийской и являвшейся примером грации, такта и неукоснительных светских манер. Это не помешало ей во всем своих детей поддерживать, оказывать им помощь и в то же время вести элегантный салон музыки, литературы и искусства. Умрет она в почтенном свыше шестидесятилетием возрасте, вполне с мужем примиренная и может даже забывшая неистовую, демонскую какую-то страсть к ней одного их величайших монархов мира. Анна де Лонгвиль, став одной из очаровательнейших дам Версаля, всю свою жизнь будет против короля бороться вместе со своими любовниками и мужем. А любовников было у нее предостаточно, начиная с собственного брата и кончая известным литератором Ларошфуко, написавшим бессмертные «Максимы».

Несмотря на то что Анна переболела оспой, значительно убавившей ее красоту, у нее много любовников, и чем старше она становится, тем они пригожее и моложе. К одному из них приревновал Анну Ларошфуко, сам женатый человек и имеющий пятерых детей, и с этих пор его великая любовь переродилась в не менее великую ненависть. Вот до каких диаметрально противоположных чувств ревность человека доводит. О деяниях Анны де Лонгвиль можно бы целую книжку написать, насколько это интересная и даже гениальная личность. Но поскольку не наша это задача, перейдем к другой главе.

Спальня королевы Жозефины. Уютное гнездышко для любовных утех.

Исповедь обманутых королев

Есть женщины столь мудрые, что скрывают свою ревность под видом ангельской доброты.

Оноре де Бальзак

 акие жены, дорогой читатель, на рожон лезть не будут, узнав о прелюбодеянии супруга. Ну конечно, им, как каждой оскорбленной женщине, это известие неприятно. Они, может, ночами в подушку поплакивают. Но днем слезы вытрут, опухшие от слез глазки слегка припудрят, улыбочку на лицо напялят и милым словом короля-мужа привечают, ни жестом, ни миной своего неудовольствия по поводу неверности супруга не выражая. Так поступала умная Клод, жена-калека Франциска I Французского. И он за покорность и молчаливость, за хорошее и правильное приятие его многочисленных любовниц королеву награждал: иногда в знак благодарности и в ее альков хаживал.

Эти умные дамы-«рогоносицы» свои изящные рожки носили с большим достоинством, трагедии из них не делая, а украшая их цветочками или бриллиантиками, чтобы к лицу, значит, было. Мария-Тереза Испанская, супруга Людовика XIV, долго не могла понять своей роли покорной «рогоносицы», возмущаться было начала ежедневными посещениями мужа-короля сразу трех любовниц: Монтеспан, Ля Вальер и Фонтанж, но супруг живо ее к порядку привел одной только фразой: «Что вам, мадам, не нравится – разве я не хожу в ваш альков каждый вечер?» Мария-Тереза губу прикусила. Это была правда. Каждый вечер король, пройдя сложную процедуру «большого и малого» раздевания, с малой свитой в двенадцать придворных, в одиннадцать часов вечера удалялся в покои королевы. Но, к сожалению, только затем, чтобы ее в лобик поцеловать и спокойной ночи сказать. Он ведь, бедный, так устал от посещений в три часа Дня и шесть вечера сразу трех фавориток, где уж тут ему до любовных утех с весьма некрасивой и с испорченными от вечного Жевания шоколада женой? Покорная «рогоносица» Мария-Тереза свою роль впоследствии очень даже хорошо поняла, внебрачных королевских детишек шоколадом одаривала, а сама покорным теленком в своем алькове лежала: снизойдет ли батюшка король до секса с ней или нет? Словом, хорошо исполняла роль «покорной рогоносицы». А вот невестка этого короля его правнука Людовика XV Мария Лещинская долго не могла своей роли понять и артачиться было начала. Что это, дескать, такое за безобразие, кругом Помпадуры вниманием короля одариваются, а я что? Рыжая или дура какая, на всё это равнодушным оком смотреть? И очень уж ее жалеет хороший исторический писатель с незвучной фамилией Кондратий Биркин: «Каждой жене, какого бы сословия ни была она, больно и обидно видеть предпочтение, оказываемое ее мужем другой женщине, но каково было королеве быть свидетельницей связи ее мужа с целым легионом любовниц?»

Конечно, трудно, признаем и другой вопрос задаем: а почему эта полька так ничтожна? Почему она мещаночка, в черном платочке или старческом чепчике, так неинтересна, что придворные смеялись: у Марии Лещинской в покоях только мухи веселые! Почему она так ограниченна, что Казанова, присутствующий на ее публичном обеде, за голову схватился. Сидит среди огромного стола и публикой за низкой перегородкой Мария Лещинская и методично поглощает курочку. Ни одного слова, ни одной улыбки, только тщательное высасывание куриных костей. Потом за все время обеда (а публика смотрит) слово к главному лакею: «Это что, суфле было?» «Суфле, ваше величество». «То-то я думаю, что это было суфле». И все. И такое – «суфле» от неинтересной жены получал Людовик XV каждый день. Тут поневоле к Помпадурам побежишь.

Словом, дорогой читатель, мы к тому клоним, что очень часто короли изменяли своим женам, поскольку уж очень они неинтересны были и в ложе и в жизни.

Но бывали и другие варианты. Жены красивы, интересны, а мужья им все равно изменяют. Умные «рогоносицы» делали хорошую мину в плохой игре: они все сводили к одной формуле – так надо. И даже старались подружиться с фавориткой короля. Тут все было по принципу «покорный теленок двух маток сосет». И этой «второй маткой» был сам король, который любил такую снисходительную и умную жену. И до бракоразводных скандальных процессов, в которых вся Европа участвовала, не доходило!

Подумаешь! Муж спит с другой женщиной! Велика важность! Так умно поступала жена австрийского императора Леопольда II – Луиза. Она с любовницей своего супруга, одной танцовщицей, вместе салфеточки вышивала. Мы не знаем, почему эту балерину вечно публика освистывала. Может, из-за этого император сжалился над ней и сделал своей любовницей, с которой прижил троих детишек и приказал жене навещать актрису. Луиза предложила другое. Пусть их дворцы будут напротив друг друга, чтобы недалеко в гости друг к дружке ходить и вместе чаи распивать. «Чаи» обеим дамам очень понравились и когда Леопольд II после смерти своего брата Иосифа II вынужден был оставить свое уютное королевство Тосканию и переместиться в Вену австрийским императором, то он не забыл и любовницу с собой захватить, и там на улице Капустной всю ее многочисленную семейку хорошо устроил. Леопольд II был так благодарен супруге за «человеческое» отношение к своей любовнице, что абсолютно не игнорировал супружеское ложе, и Луиза родила ему, знаете, сколько детей? Ни за что не догадаетесь! Целых шестнадцать штук и из них двенадцать сыновей! Девять сыновей выжило и с успехом вошло в девятнадцатый век!

Но, к сожалению, из-за необыкновенных усилий на альковном поле, а также из-за попыток продлить свою каденцию, пардон, потенцию, Леопольд состряпал в своей лаборатории (был хорошим химиком) эссенцию плодности, или попросту нашу «виагру», но и ноги протянул. Как вы знаете, дорогой читатель, «сперма свои дозы имеет», как гласит древний медицинский лечебник, и употреблять ее, то есть растрачивать, надо с умом. Нельзя вот так все время с бухты барахты – оргазм за оргазмом получать, да еще и семенепусканием! Как нам говорит китайское древнее учение – «Эта жизненная эссенция очень дорога, ценна и нечего ее так безрасссудно, идя на поводу своего желания, растрачивать»! Вот мы прочли в «Исповеди китайской проститутки»: «Мудрый мужчина бережет свою ценную течь, используя ее только для плождения детей и с большими интервалами времени для расслабления. Он все свое внимание уделяет тому, чтобы взять у женщины „ин“ (биологическая жизненная энергия – Э.В.) и смешать со своим „янг“ (то же самое, но только у мужчины – Э.В.), унося эту смесь в глубь своего организма. Тогда у него сохранится витальная сила».

Не пожалел Леопольд II своего «янга», но и околел, пардон, умер раньше времени. И две женщины, жена и любовница, обнявшись, горячо его оплакивали.

Очень хорошей «покорной рогоносицей» была и жена английского короля Эдуарда IV Элизабет Вудвиль. Во-первых, это была очень умная женщина! Она, зная свое незнатное происхождение, оставшись вдовой с двумя сыновьями, будучи намного старше красивого короля Эдуарда IV, так постаралась его омотать, что он свет и законы забыл и тайно на этой вдовушке женился. Как она это сделала? Существуют две версии: или она его любовным напитком опоила, после которого все уродицы любимыми красавицами представляются, или только тем, что не пошла с королем в постель. Знаете, как умная крестьянская девушка делает? Когда парень к ней лезет, съедаемый желанием, она, кофточку расстегнув и грудки вежливо подставив, и распалив его воображение к дальнейшим действиям, вдруг говорит, запахивая кофточку: «Ан нет, сначала женись!» И вот, когда Эдуард IV, красивейший в свое время король (это он потом сделался грудой мяса), полез за любовными утехами к Элизабет Вудвиль, она кофточку запахнула и невинно глазки на короля подняла: «Ан нет, сначала женись!» Король, съедаемый совершенно неуправляемым желанием, женился. Когда его матушка и министры спохватились и какую-то там хорошую заморскую невесту ему подыскали, оказалось – поздно! Король уже женат! Словом, всем пришлось Элизабет Вудвиль признать английской королевой, а она, умная женщина, не только смогла эту должность при себе удержать, но даже влияла на короля и политику Англии. Вот это хватка! И основное в ее хватке было то, что она сквозь пальцы смотрела на связь короля с Джейн Шор – его любовницы! Ба! Она даже сумела так подойти к фаворитке, что та стала ее шпионкой. Фактически Англией начали управлять две женщины – Джейн Шор и Элизабет Вудвиль. А король был их марионеткой! Вот это хватка умной «рогоносицы»!

Свое истинное лицо Элизабет Вудвиль открыла только после смерти мужа.

Но вот очень умная и толковая правительница своей Аквитании Элеонор не оказалась умной «рогоносицей»: она принялась ревновать мужа – короля к любовнице Розамунде. Всю поднаготную такого деструктивного чувства нам описал безымянный автор четырнадцатого века в «Пятнадцати радостях брака», который так сказал: «Часто случается, что муж, на свою беду, много моложе своей жены и она принимается его ревновать, ибо красота и свежесть молодого мужа пробуждает в ней ревнивую жадность и желание вечно держать его при своей юбке, владея и помыкая им безраздельно. Такой муж подобен старому беззубому медведю в наморднике, спутанному толстой железной цепью и прикованному к тяжелому бревну. Осталось ему лишь реветь…»

Ну, реветь медведем Генрих II, женившийся на «старой» Элеонор, успевшей перед этим побывать супругой французского короля Людовика VIII и родившей ему двоих детей, не стал. Он просто взял себе красавицу-любовницу – Розамунду. В Элеонор Аквитанскую, которая была нрава гордого и деспотичного, прямо бес ревности вступил. На какие только ухищрения не шел английский король, чтобы уберечь свою возлюбленную от ревнивой мести Элеонор: специальный замок – Вудсток – для нее построил с такими затейливыми лабиринтами, что когда наверху Элеонор со своим войском дожидалась любовницы мужа, чтобы примерно ее наказать, она снизу подземными переходами пробиралась далеко за пределы замка и тем жизнь свою спасала. Не убереглась, однако. Настигла ее ревнивая месть Элеонор: то ли она ее отравила, то ли кинжалом ударила, то ли выбор самой от чего умереть возможность дала, только погибла красавица Розамунда в цвете лет к безутешному горю английского короля.

Да, много, дорогой читатель, драм и трагедий в мировой истории разгоралось на почве ревности супруг. Они, супруги, чего только не делали с любовницами своих мужей-королей! И тиграми-то их травили, и кинжалами резали, и отравы припасали.

Умерщвляли, словом, своих соперниц, а иногда и неверных мужей в придачу. И гораздо мало (раз два и обчелся) в мировой истории жен, которые смиренно и покорно принимали неверность своего супруга. К таким единичным явлениям и наша Екатерина I, жена Петра I, относится. Эта самая шлюха Марта Скавронская, пардон, императрица Екатерина I, не из-под одного солдатика вылезшая и двух законных супругов до Петра имевшая (драгуна и повара), удивительно снисходительно смотрела на «шалости» своего супруга. В письмах к мужу добродушно подсмеивалась над этой слабостью к другим дамам супруга и подтрунивала, что врачи запретили из-за болезни любовные утехи царя с другими дамами – «придется постничать»!

Любовниц своего супруга привечала и подарками дорогими одаривала. Вы думаете, почему Марья Даниловна Гамильтон (не путайте ее с другой шлюхой – Эммой Гамильтон), фрейлина ее величества, была одета лучше всех дам двора? Да потому что она была любовницей Петра I, но подарки ей дарил не царь, а его супруга!

И примерно так же относилась Ливия, жена римского императора Октавиана Августа к любовницам своего супруга. Она даже еще дальше в этом деле продвинулась: она самолично покупала на базаре для мужа-императора молоденьких и красивых рабынь. Ибо муж предавался сладострастным утехам с молоденькими девушками с большой охотой. Умирая семидесятипятилетним старцем, он считал, что его брак с Ливией был очень счастливым и последние его слова были обращенные к Ливии: «Ливия, помни, как прекрасно мы жили вместе»! Римский император Тацит тоже считает, что «рогоносица» Ливия была очень хорошей женой. Мы не вдаемся в нравственную подоплеку такой моральности: жена, муж – его любовницы! Все тонет в искренней привязанности жен к домашнему очагу, в любви к своим детям! У Ливии с Октавианом Августом детей не было. Она была хорошей помощницей и другом, с умной снисходительностью наблюдая внебрачные связи супруга. Императору захотелось изысканного десерта, почему бы жене как другу не помочь в этой «стряпне?» Ни их взаимный альков, ни их отношения от этого не терпели. И не в этом ли высшая человеческая мудрость? Не знаем. Но так ценя гармонию личной жизни, Ливия не смогла уберечь своего мужа от деспотизма и тиранства по отношению к собственному пасынку – Тиберию. Одним словесным приказом Октавиан Август заставляет пасынка Тиберия развестись с горячо им любимой женой Виспанией и жениться на своей дочери от первого брака распутной Юлии.

И эта Юлия уж постаралась сделать из Тиберия не только несчастливого «рогоносца» но и «рогоносца» униженного. Знаете, что это такое, дорогой читатель? Это, когда жена не только изменяет своему супругу, но еще и открыто его ненавидит, презирает и всячески унижает. Измена, словом, здесь сопряжена со сложным деструктивным чувством, способным окончательно уничтожить личность другого человека. Тиберий так никогда и не оправился от своего «униженного рогачества». И те дикие безумства, грязные оргии с мальчиками и девочками, которые он проделывал на острове, Капри, уже став императором, – результат отношении к нему Юлии. Да, конечно, умные «рогоносицы» на кровожадные инстинкты своих супругов не «науськивали», это правда. С другой стороны, ну что хорошего они имели в личной жизни? Нет на свете, дорогой читатель, более жалкого зрелища, чем «покорные рогоносицы». Акакия Акакиевича знаете? Макара Девушкина знаете? Со станционным смотрителем Выриным знакомы? Эти бедные несчастливые «человечики» вызывают у нас слезы жалости, умиления и ропота. Ох, проклятые буржуи, ох проклятый государственный строй, так дико эксплуатирующий этих несчастливых существ, предмет мечтаний которых дальше новой шинельки не шел. Так вот королевские жены – «покорные рогоносицы» – точно такую же нашу жалость вызывают. Никакой-то радости им, бедным, на этой земле нет. А в королевском дворце и подавно. Терпи безропотно, как твой муж-король к куртизанкам хаживает, богу истово молись, шныряния свекрови терпеливо сноси, да ночью одиноко в подушку слезы лей.

Все это не воспрещалось. Все остальное было под запретом. На балах такая королева не блистает, в мазурке со стройным офицером улыбки не раздаривает. Сидит себе в своей светелке, то бишь апартаментах, шоколад пожевывает, Библию почитывает и полдня на коленях в молитвах простаивает. Не жизнь, а каторга у такой королевы. И таких несчастливых «покорных рогоносиц» было очень много в европейских государствах. Очень скоро из довольно красивых девиц такие королевы превращались в «сереньких воробушков с подмоченными крылышками». Сидит в своем апартаменте такая вот Мария Лещинская или Мария-Тереза – жены Людовиков XV и XIV и от дикой скуки и удрученного состояния не знают, чем заняться. Одна превратилась очень скоро в серенькую монашенку в допотопных чепцах и черных платьях – постарела в свои сорок два года, другая от нервов и приторможенной ревности вечно жует шоколад и зубы ее стали черными и гнилыми – и это ВЕЛИКИЕ ЖЕНЫ ВЕЛИКИХ МОНАРХОВ!

Они никогда, дорогой читатель, не имели любовников. Их удел – рожать без любви и любить не рассуждая! Жалкие, униженные жены! Где же ваша гордость? Вот униженно просит Мария-Тереза, жена Людовика XIV, маркизу Монтеспан – любовницу своего мужа, чтобы повлияла на своего любовника. Чтобы он не отсылал ее испанских фрейлин, без которых скука у Марии-Терезы удвоится. «Ну хоть одну, две фрейлины пусть мне оставит», – жалко умоляет она фаворитку своего супруга.

Эти «рогоносицы», дорогой читатель, умеют делать только две вещи хорошо: молиться и плакать. На никакой бунт против своих неверных мужей они совершенно не способны.

Часто они внешне намного и умнее и красивее любовниц их мужей-королей, но вечно, как говорится, загнаны в закуток и оттуда, из глубины своих альковов подглядывают: разрешено ли им еще жить, если дышать пока можно? Отомстить своим мужьям – на это чувство Элеонор Аквитанской не каждая королева была способна. Ну что же! К таким «покорным рогоносицам» мужья относились с уважением, может, по-своему и любили своих супруг, но уж слишком часто эта их святость вызывала в мужьях чувство раздражения, ибо напоминало об угрызении совести, от чего монархи не особенно любят страдать. Натыкайся каждую секунду на скорбное лицо жены, догадывайся, какую муку таят эти вечно печальные глаза страдающей мадонны! Как-то не особенно вяжется это с решением короля сейчас вот покинуть дворец и удалиться в особняк к фаворитке, где веселье, раздолье, вино и любовь!

Действия королев – «покорных рогоносиц» – непогрешимы, но какому монарху понравится этот вечный молчаливый упрек в навсегда печальных глазах? Особенно страдал от этого «истового» печального взгляда Карл IX, которым награждала его вечно молчаливая жена Елизавета Австрийская. Ни одного слова упрека, когда кроме многочисленных любовниц он завел постоянную фаворитку Марию Туше. Жена выбрала себе оружие против измен мужа довольно оригинальное – молчаливое терпение. Сам Карл IX говорил о своей жене, что это самая лучшая и добродетельная супруга на свете. Все во дворе ее любили за доброту и кротость. Кроме свекрови – Екатерины Медичи. Та терпеть ее не могла и не за то, что бесплодной оказалась, хотя, конечно, этот факт тоже не без значения для ее ненависти к Елизавете, но главным образом именно за ее добродетель. Подумать только, в самом развратном французском дворе, где «летучий эскадрон» Екатерины Медичи, собранный из ста пятидесяти красивейших амазонок, развратных красавиц, не брезгующих самыми низменными наслаждениями, цветет вот такой чистый цветочек, такая вот нежнейшая и чистейшая фиалочка в образе Елизаветы, жены Карла IX, и никакая дворцовая грязь к ней не пристает. Она живет в своем сонном мире молитв и внутренних медитаций и совершенно не понимает ни интриг двора, ни его распутства. После Варфоломеевской ночи, проснувшись утром, свежей, как роза, она, узнав, что замордовано двадцать тысяч гугенотов, принялась плакать и спросила невинно: «А мой муж знает об этом?»

Когда ей сообщили, что не только знает, но является инициатором и участником этой резни, Елизавета пуще прежнего принялась плакать и к богу обращаться: «О боже, пошли спасение души моему супругу за столь жестокий поступок». Мария Туше, к которой Карл IX очень даже привязался, а когда она родила ему сына, то вообще всех прочих любовниц оставил, сказала, увидев портрет Елизаветы: «О, эта жена мне совсем не страшна». Не соперница, мол, мне дама с таким добродетельным и постным лицом, от красоты которой веяло могильной святостью.