355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эльвира Барякина » Фабрика гроз » Текст книги (страница 2)
Фабрика гроз
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 00:52

Текст книги "Фабрика гроз"


Автор книги: Эльвира Барякина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Я, кажется, знаю, откуда Саша содрал этот лозунг, – сказал Ивар, скривившись. – Когда я был в пионерлагере, меня зачислили в отряд «Чебурашка». И у нас был девиз: «Чебурашка – наш герой, за него стоим горой!»

Стольников перевел взгляд на Вайпенгольда. Он только что хотел сказать, что плакат ему понравился, но упоминание о Чебурашке несколько охладило его.

– Потом поговорим. Мне некогда, я спешу! – отмахнулся он, и заторопился вниз.

Вайпенгольд хотел было расстроиться, но передумал. Лицо его приняло вдохновенное выражение.

– Это же гениально! – крикнул он вслед губернатору. – Вас в виде Чапая мы оставим, а надпись поменяем на другую. Мы напишем: «Василий Иванович спешит на помощь!» Как в мультике про Чипа и Дэйла!

Ивар только мученически вздохнул.

* * *

Кристина давно была знакома с Хоботовым (он несколько раз принимал участие в ее ток-шоу), так что сразу поняла, какую речь ему нужно написать. Через два часа у нее все было готово: текст вышел краткий и емкий, и она сама осталась довольна своей работой.

Михаил Борисович Хоботов был ей приятен. Обаятельный, галантный, хорошо образованный – он представлял из себя полную противоположность Стольникову.

Правда, надо признаться, биография Хоботова была далеко не безупречна. Как и губернатор, он тоже большую часть жизни работал по партийной линии, но в бытность свою первым секретарем парткома на сталелитейном заводе Хоботов попал в переделку: пришедший к власти Андропов повелел усилить бдительность и начать тотальную войну с взяточниками и коррупционерами. Кто-то из врагов Михаила Борисовича расстарался, и вскоре тот попал в места не столь отдаленные.

Однако сидеть Хоботову пришлось не так долго, как хотелось бы некоторым: через три года последовала амнистия, и обогащенный новым жизненным опытом Михаил Борисович вышел на свободу. На завод он, понятное дело, не пошел, но все его старые связи с заводской администрацией остались, и потому в последние десять лет Хоботов с успехом торговал черными и цветными металлами. В основном с зарубежными партнерами, разумеется. А в этом году, сняв с себя былую судимость, он ринулся завоевывать политические вершины.

Впрочем, Кристину не особо волновал моральный облик ее кандидата. Конечно же, он был жуликом, конечно же, все об этом знали… Но в отличие от Стольникова Хоботов умел быть милым жуликом. И к тому же он не только не сделал ничего плохого лично Кристине, но и взял ее на работу, когда в доме Тарасевич не осталось ни рубля. Уже за одно это она готова была быть ему благодарной.

… Ближе к вечеру в штабе вновь появился Синий. Он взял распечатку ее трудов, пробежался глазами.

– Молодец! – во всеуслышание похвалил он Кристину. – Поедешь с нами на телецентр? Думаю, тебе будет интересно…

Она с радостью согласилась. Господи, как же это было здóрово – вновь иметь работу, быть в гуще событий, быть нужной и полезной обществу!

Синий посадил ее на заднее сидение вместе с Хоботовым.

– Группа поддержки? – улыбнулся тот, пожимая Кристине руку. Давай-давай, пусть рядом будет хоть кто-то из профессиональных телевизионщиков! А то я что-то волнуюсь.

– Прямой эфир? – с сочувствием спросила Кристина. Она прекрасно помнила, что поначалу сама до смерти боялась стоять перед камерой.

– Он самый, – обреченно кивнул Михаил Борисович. – Ну да бог не выдаст, свинья не съест. Кстати, я сейчас почитал твою речь – очень толково. Спасибо за работу!

Кристине крайне понравилось, что он ведет себя свободно, не стыдится показывать нормальные человеческие эмоции… Да и вообще он был симпатичным: невысокий сухощавый человек лет пятидесяти – хороший костюм, аккуратно причесанные каштановые волосы, малость поредевшие на макушке, смуглое лицо с подвижными черными глазами…

Синий поместился на переднем сидении.

– Так, Михал Борисыч, давай еще раз пройдемся по деталям, – сказал он, когда машина тронулась. – «Плюс 6» – вражеская телекомпания, поэтому ни в коем случае не расслабляйся. Зажатости, конечно, тоже не должно быть, но тем не менее… Перед эфиром проверь все пуговицы, молнии и т. п. Иначе оператор обязательно возьмет это крупным планом. Никаких обороняющихся телодвижений, руки на груди не складывать, нога на ногу не закидывать, не хмуриться, делать только доброжелательные жесты.

– Хорошо, хорошо, – кивнул Хоботов. – Кстати, мне сказали, что там будет интерактивный опрос… А что, если мы будем проигрывать? Срамно как-то выйдет…

– Я уже отдал распоряжение, чтобы все сотрудники штаба, а также все их родственники звонили во время передачи и голосовали за вас, – беспечно махнул рукой Синий.

Но Хоботов все же не успокоился.

– Думаешь, сработает? А что, если стольниковские поступят таким же образом?

– Вот и проверим, додумаются они до этого, или нет. В любом случае не бери в голову: все эти интерактивные опросы – чушь собачья. Они вовсе не отражают реального положения дел. Очень небольшой процент обычных граждан звонит на телевидение ради того, чтобы проголосовать. Так что даже если мы проиграем этот опрос, ничего страшного.

– Я лично позвоню и проголосую за вас, – сказала Кристина.

Хоботов вскинул на нее благодарный взгляд.

– Спасибо.

… До самого телецентра они с Синим обсуждали детали предстоящего выступления. Кристина внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова. Для нее это был целый новый мир: мир сражений, маленькой, как бы невсамомделишной, но в то же время очень грозной войны. Проигравший в ней терял очень и очень многое: деньги, положение в обществе, власть… Победителю же доставалось все. Пока еще Кристина не умела играть в эту войну, но постепенно кое-какие разрозненные факты начинали складываться у нее в голове в определенную картинку. И ей уже очень хотелось научиться этому искусству: с помощью убеждения и соблазнов приводить людей к власти.

А еще она размышляла о том, что, наверное, это невероятно трудно быть кандидатом. Ведь это просто ужасно – каждую минуту беспокоиться: а вдруг меня не выберут? А вдруг они решат, что кто-то другой лучше, чем я? Это такой удар по самолюбию! И, кроме того, до момента выборов ты не узнаешь, что на самом деле думает о тебе народ: ты общаешься только со своими друзьями и врагами – людьми, от которых ты знаешь, что ожидать. А вот как поведут себя посторонние, то есть 99,99999… процентов твоих избирателей? Что они скажут в решающую минуту?

«Никогда не пойду ни в какие кандидатши в депутатши», – подумала про себя Кристина. Но поучаствовать в избрании кого-то другого ей было очень интересно.

* * *

На самом деле на телевидении все пошло не так, как рассчитывал Синий. Хоботов все-таки стушевался, и Стольников тут же навалился на него всей своей губернаторской массой. Он чувствовал себя хозяином положения: сидел, развалившись в кресле, говорил уверенно и даже беззастенчиво перебивал Хоботова. Тот только покусывал обескровленные губы.

Кристина стояла среди охранников позади камер и буквально молилась о каком-нибудь чуде, которое бы спасло Михаила Борисовича. Она прекрасно знала, что в любой другой ситуации Хоботов повел бы себя так, как надо, но прямой эфир – испытание не для слабонервных, здесь нужна практика. Надо уметь не боятся камеры и не думать о том, что сейчас за тобой наблюдают миллионы.

Рядом с Кристиной томился Синий.

– Дурак я, что согласился на эту аферу с прямым эфиром… – горестно шептал он. – Мишка совсем не умеет держаться!

Чуть поодаль толпились представители губернаторского штаба. Они наоборот были довольны – дальше некуда. Стольников время от времени поглядывал на них и еще больше преисполнялся собственным величием.

Ситуация более-менее выровнялась, когда Хоботов принялся читать речь, написанную Кристиной. Она внимательно прислушивалась, стараясь уловить, как отнесутся к ней окружающие. Но аплодировать ее творческим успехам было некому. У технического персонала что-то не ладилось со светом, кто-то постоянно бегал взад-вперед, перепрыгивая через стелющиеся по полу провода. Их волновало не то, что говорил Хоботов, а то, как двигаются камеры, и что там происходит за режиссерским пультом.

Стольниковские же люди, понятное дело, были за своего кандидата. Они чувствовали себя победителями и смели самодовольно улыбаться и даже бросать презрительные взгляды в сторону Синего и Кристины. Как же она ненавидела их сейчас! Неужели они не видят, кого прочат в губернаторы?! Жирную скотину, для которой нет ничего святого, которая может из прихоти либо возвысить человека, либо втоптать в грязь!

– Ну что ж, – сказал ведущий после того, как обе стороны зачитали свои речи, – я вижу, что у вас, Михаил Борисович, есть вопросы к вашему оппоненту…

Кристина с замиранием сердца подумала, что, кажется, у Хоботова созрел какой-то план.

– Совершенно верно, – сдержанно кивнул тот. – Василий Иванович, повернулся он к Стольникову, – вот вы говорили здесь о задачах губернатора… Недавно я ездил в Горбачевский район, и выяснилось, что там острая нехватка сельхозтехники. Колхозы буквально задыхаются без нее, а от областной администрации ни ответа, ни привета…

Стольников сердито посмотрел на своего противника.

– Михал Борисыч, вы у нас предприниматель, вот бы и прикупили колхозникам пару комбайнов от своих щедрот!

Несколько секунд Хоботов не знал, что сказать. Видно было, что он никак не ждал подобных предложений.

– А зачем мне это нужно? – наконец произнес он. И только тут понял, что наделал.

Это была катастрофа: Хоботов сам признался, что ему нет никакого дела до бед избирателей. Такие оговорки не прощаются!

Кристина почувствовала, что у нее сердце ушло в пятки. Стольниковская команда ликовала, показывая губернатору большие пальцы. Синий схватился за голову…

Все случилось за считанные секунды.

– Это ЕГО работа! – громко прошептала Кристина.

Хоботов услышал, и, кажется, понял, что она имела в виду.

– Я не для того голосовал за вас в прошлые выборы, чтобы делать вашу работу, – отчеканил он, глядя собеседнику прямо в глаза.

Облегченно выдохнув, Кристина огляделась: стольниковская команда стояла, как громом пораженная, Синий смотрел на нее квадратными глазами…

Она еще не совсем осознала, что случилось, но все же чувствовала: это была победа. Она и Хоботов только что сделали Стольникова по полной программе. Он выглядел полным дураком! И это в прямом эфире!

– Ну что ж, наша передача подошла к концу, и я хотел бы подвести итоги нашего интерактивного опроса… – где-то далеко проговорил ведущий.

* * *

– Кто это такая? – в ярости шипел Ивар, стремительно идя по коридору. За ним едва поспевал режиссер программы. – Как она тут очутилась? Кто ее пустил?

Режиссер – пухлый молодой человек со светлыми артистическими кудрями вдоль лица – лишь пожимал плечами.

– Я был вынужден выписать ей пропуск. Она пришла с Синим.

Ивар достал из кармана сотовый и набрал номер.

– Как ее фамилия? – обратился он к режиссеру, пока в телефоне тянулись унылые гудки.

– Тарасевич. Она раньше работала на «Волне»…

– Алло, Боголюб? – проговорил Ивар в трубку. – Срочно найди мне всю информацию на некую Тарасевич.

– Ее зовут Кристина, – услужливо подсказал режиссер. – Она что-то вроде местной телезвезды.

– Кристину Тарасевич, – уточнил Ивар. – Выясни все: кем она работает у Синего, чем занимается, где живет, с кем спит… В общем, полное досье! Как все прошло? Да хуже не придумаешь! И знаешь, кто нас сделал? Эта самая Тарасевич! Все, отбой. Буду через пару часов.

* * *

Стольников был совершенно подавлен своей неудачей. В первый момент он даже не совсем сообразил, что же произошло… И только вскинув взгляд на побледневшего Алтаева, понял, что случилось что-то весьма нелицеприятное.

В полном молчании губернаторская команда спустилась вниз к машинам.

Василий Иванович слышал, как Светка Леденцова, его «сопровождающее лицо», спросила у Алтаева:

– Все суперплохо?

Тот неопределенно пожал плечами.

– Да уж ничего хорошего… Василий Иванович, – обратился он к губернатору, – мне надо с вами поговорить.

Меньше всего на свете Стольникову хотелось сейчас с кем-нибудь разговаривать. Особенно с Алтаевым. На душе губернатора было муторно, как бывает всякий раз, когда ты опростоволосишься на глазах у всех, и тебе некого в этом винить, кроме самого себя.

– У меня к вам важный разговор, – настаивал Ивар.

«Сейчас будет учить жизни», – почти с ненавистью подумал Стольников, но решил не показывать вида, что ему хоть чуточку не по себе.

– Ладно, садись в мою машину, – пригласил он.

… – Мы все-таки выиграли интерактивный опрос, – нарочито весело сказал губернатор, когда его роскошный «Мерседес» вырулил на проспект. Больше шестидесяти процентов избирателей за меня… Так что не все потеряно.

Алтаев не смотрел на него.

– На вашем месте, я бы не слишком обольщался, – заметил он без всякого выражения в голосе.

– Почему?

– Этот опрос я лично заказал на телекомпании. На самом деле, все не так уж гладко. Пименов поставляет нам более точную информацию, основанную на социологических исследованиях. Согласно ей, народ вас не очень-то любит…

Стольников ничего не ответил. Он так и знал, что этот сопляк-мальчишка начнет проводить «работу над ошибками». Эх, прислать бы ему на дом команду ребят в серой униформе – посмотрели бы мы тогда, как он будет выступать! Но нет – сиди, терпи его, паразита…

– Так вот, – продолжил Алтаев, – то, что вы натворили за четыре года своего доблестного правления, мы уже не исправим, но можем кое-что подкорректировать в головах избирателей.

Стольников до боли сжал кулаки, но ничего не ответил.

– У меня есть одно предложение… – продолжил Ивар. – Во время первого тура практически все избиратели, живущие в городе, проголосовали против вас. Вы же смогли вырваться в финал только за счет глубинки – на вашей стороне оказалось 38 сельских районов. И знаете, почему вы заполучили себе деревню?

– Почему? – нахмурясь, переспросил Стольников.

– Потому что люди там больше никого, кроме вас, не знают. Из всех областных средств массовой информации у них есть только принадлежащее нам проводное радио. Газеты до них редко доходят. Телевизоры местные программы вообще не показывают, ибо большинство из них делалось еще при царе Никите. Единственное, что требуется – это заставить тех сельчан, кто не пришел на первый тур, проголосовать за вас во втором. Так что я настоятельно рекомендую вам отправиться в турне по области. А мы со своей стороны сделаем так, чтобы как можно меньше горожан пошло на выборы.

Стольников в недоумении воззрился на Ивара.

– Я же ездил по области в прошлом месяце! Тебе что, мало?!

– Это не мне, а вам мало! Мы, кажется, вас выбираем…

– Я не могу никуда ехать, – твердо сказал Стольников. – Завтра я должен быть в Москве. У меня встреча с депутатской группой…

– Как угодно, – пожал плечами Ивар. – Поедете в Москву, а не к старушкам-колхозницам, так можете вовсе не возвращаться. Вас все равно здесь ничего ждать не будет.

– Но мне обещали помочь!

Алтаев скрестил руки на груди:

– Знаете что? Москве без разницы, кто выиграет – вы или Хоботов. Федеральные политики договорятся и с вами, и с ним. Для Москвы ваше областное честолюбие – тьфу, нет ничто!

Стольников прикусил губу. Алтаев был прав. Но согласиться с ним было так сложно!

– Так ты считаешь, что мне все же стоит ехать? – медленно проговорил Василий Иванович.

Ивар кивнул.

– Начните с крупнейших областных предприятий. Типа «Удоевского моторного завода». Там много рабочих из окрестных деревень. Митинг проведем в заводской столовой, чтобы не набилась случайная публика. Вход на территорию только по пропускам, поэтому к вам не смогут пробраться вражеские лазутчики. Вопросы из зала, разумеется, тоже будут задавать наши люди.

Стольников опустил голову.

– Хорошо.

Ивар постучал по стеклянной перегородке, отделяющей задние сидения от передних. Сидевшая рядом с водителем Леденцова опустила стекло.

– Что?

– Организуй в самое ближайшее время поездку Василия Ивановича в Удоев.

Леденцова кивнула головкой в светленьких кудряшках.

– Да мы же с тобой уже все спланировали!

«Все спланировали!» – подумал Стольников в бессильной ярости. А его всего лишь поставили в известность. Как будто он не кандидат в губернаторы, а какое-то чучело, которое надо провезти по городам и весям. Впрочем, Стольников догадывался, что негативщики примерно так к нему и относятся. Он даже один раз услышал, как Леденцова назвала его за глаза «тело». Впрочем, она была под стать своему начальнику Алтаеву: такая же самодовольная и наглая.

Вообще-то Василий Иванович не очень понимал, какое отношение Леденцова имела к отделу негатива. Она работала непосредственно с ним: ездила в командировки, присутствовала на встречах с избирателями, общалась с журналистами…

Алтаев так объяснил ее присутствие:

– У вас, Василий Иванович, сейчас тяжелый жизненный период. В такой ситуации очень легко сорваться. А Леденцова присмотрит за вами: чтобы никакой водки, никаких девочек, никаких скандалов…

Вспомнив об этом, губернатор болезненно скривился: еще целых две недели до конца выборов!

* * *

Команда Алтаева забрала под себя весь третий этаж штабного особняка. В бывшем бальном зале расположились журналисты и информационщики, в соседние комнаты набились некие личности, похожие кто на спецназовцев, кто на бедных студентов… Ближе к лестнице была приемная, шоферская и прочие технические службы. А само начальство в лице Ивара, Леденцовой, главного пиарщика[3]3
  Пиарщик (жарг.) – человек, занимающийся связями с общественностью.


[Закрыть]
Никитина и главного спеца по подрывным акциям Боголюба заняло две смежные комнаты в конце коридора: маленькая служила кабинетом Ивару, а в большой разместились все остальные.

Помещение давно уже приобрело обжитой вид: Никитин обвешал все стены листочками с японскими иероглифами, символизирующими удачу; Леденцова притащила откуда-то бродячую кошку, назвала ее Килькой и объявила всем, что теперь это будет их отрядное животное; а Боголюб (он же Боги) сломал защелку в туалете.

… Ивар с Леденцовой вернулись в штаб в десятом часу. Большая часть сотрудников уже разошлась, и только в комнате негативщиков все еще горел свет. Впрочем, ее обитателям сейчас было не до работы: сопя и обзываясь, Боголюб и Никитин соревновались в волной борьбе. Побеждал, разумеется, Боги – он был в полтора раза шире и тяжелее Никитина.

– Ты опять жулишь! – возмущенно выкрикивал тот. – Все заново!

Его слишком смазливое для умного мужика личико раскраснелось, самурайские глазки бешено сверкали, льняной хвостик на затылке вздрагивал.

– Ну заново, так заново! – степенно отвечал Боголюб и вновь валил Никитина своей окорокообразной ручищей.

Сидящая на телевизоре кошка Килька недовольно поглядывала на происходящее. От топота ног старинный особняк приходил в некоторое колебание, и вместе с ним сотрясался и ее телевизор.

Завидев начальство, Боги с Никитиным тут же приостановили соревнования.

– Ну, как дела?

– А вы что, телик-то не смотрели? – угрюмо бросила Леденцова, закидывая свою сумку на подоконник.

Она в подробностях рассказала, что произошло на «Плюс 6».

– М-да, – почесал голову Боги, – на этот раз «тельце» у нас – мама дорогая…

– А мне еще с ним в Удоев ехать! – пожаловалась Леденцова, заглядывая в тумбочку, приспособленную негативщиками под хозяйственные нужды. – У нас хоть кофе-то есть? А то пить охота, прям не могу!

Ивар принес из кабинета свою кружку.

– Мне тоже плеснешь немного? Ну что, господа хорошие, – обратился он сразу ко всем, – с «телом» надо что-то делать. А то эдак мы вообще в трубу вылететь можем…

– Еще бы, – фыркнул Никитин, – если этот полудурок Вайпенгольд будет систематически портить нам всю малину… Благодаря его трогательной заботе у Стольникова не имидж, а черти что. Ты видел его последние творения а-ля Чапай?

– Видел, – угрюмо отозвался Ивар. – Вроде бы я уговорил Стольникова не принимать его…

– Ура.

У Никитина были особые счеты с отделом позитива: у них шла вечная борьба за газетные площади и эфирное время. Вайпенгольд все время норовил использовать их под свое лубочно-героическое творчество, что до крайности бесило Никитина, у которого и так не хватало места под его масштабные проекты по контрпропаганде.

– Я вообще не понимаю, чего это Вайпенгольд решил сделать из Стольникова спасателя всех угнетенных? – произнесла Леденцова, разливая кипяток по кружкам. – Русский народ любит жалеть, ему подавай страдальцев!

Никитин тут же оживился.

– Давайте сломаем Стольникову руку! Скажем, что это бандитская пуля. Вот и пусть жалеют себе на здоровье!

Никитин все еще не остыл от пыла сражений, ему хотелось резвиться, но, видя, что его энтузиазма никто не разделяет, он перешел на серьезный тон:

– А вообще я думаю, нам надо сделать свои плакаты: растиражировать портрет Стольникова на фоне жены и собаки. Причем шрифт на них должен быть такой же, какой будет в бюллетене. В подкорке это оседает. Человек пойдет голосовать, возьмет бюллетень, и у него тут же сработает ассоциация со Стольниковым. Вот он и проголосует за нас!

– А у «тела» есть собака, чтобы с ней фотографироваться? – спросил Боголюб.

– Откуда я знаю?

– Можно взять нашу Кильку, – сразу предложила Леденцова.

– Не суть важно! – махнул рукой Никитин. – Пусть хоть с воблой фотографируется, лишь бы в тексте был нужный шрифт.

– Ладно, этим и займешься, – сказал Ивар. – И вот еще что… Вели своим журналисткам: пусть сочинят какие-нибудь призывы, чтобы горожане в день выборов поехали на дачи… Мол, ничто так не оздоровляет организм как стояние кверху задницей над грядкой.

– Это для того, чтобы они не пошли на выборы? – спросила Леденцова. А ну да, мы что-то подобное делали в прошлом году… Еще надо накатать статью, что Хоботов – алкаш… Боги, помнишь, ты мне вчера говорил, что после подсчета голосов Хоботов напился в стельку?

– Напиши, – кивнул Ивар в сторону Никитина. – Значит, так и поступим: Леденцова поедет вместе со Стольниковым окучивать селян, мы с тобой малость поработаем над хоботовской репутацией…

– А мне чего? – подал голос Боголюб.

– Тебе? – Ивар отхлебнул из кружки обжигающий кофе. – Разошли «казачков» по всем сельским избирательным участкам, и посмотри, что там и как. Надо еще раз произвести разведку местности. В первом туре мы явно недостаточно внимания уделяли деревенскому электорату.

… Когда все расходились по домам, Боголюб догнал Ивара в коридоре и протянул ему несколько листков компьютерной распечатки.

– Что это? – спросил Алтаев недоуменно.

– Как что? Ты же сам просил досье на Тарасевич.

– А-а… Я о ней совсем забыл. Спасибо.

* * *

Ивар страшно устал за сегодняшний день, поэтому не сразу смог сосредоточится на деле Тарасевич. Служебная машина мчалась через засыпающий город, его слегка покачивало, и от этого до смерти хотелось хоть на секунду закрыть глаза. Но усилием воли он все-таки заставил себя читать.

Биография как биография… Тарасевич Кристина Викторовна, окончила то-то, работала там-то… Развелась, имеет дочь. На настоящий момент в административном отпуске. Вроде бы ничего особенного…

Стоп! А вот это к общему тексту явно добавил сам Боги: «Долгое время дружит с Синим. Познакомились в университете. Предположительно у них был роман».

«Умненькая амбициозная девочка с хорошенькой мордашкой, которая устраивает свою карьеру через секс с мужиком на пятнадцать лет себя старше, – подумал Ивар. – Такие бывают опасны».

Он почти засыпал. Но до дома было еще минут десять езды, которые надо было как-то вытерпеть.

Невидящим взглядом Ивар смотрел в окно. Мимо неслись освещенные окна, деревья, фонари, заборы…

– Ну-ка притормози! – скомандовал Ивар шоферу. – Теперь поддай назад!

Выйдя из машины, он остановился перед внушительной надписью на заборе, сделанной краской из баллончика. Какой-то доморощенный неофашист нарисовал огромные буквы: «СМЕРТЬ». Рядом помещалась размашистая свастика.

Ивар отошел на несколько шагов, как бы любуясь получившейся картиной.

«А это, пожалуй, идея, – подумал он. – Такие слова действительно выглядят пугающе. Тем более, если ты не знаешь, откуда исходит угроза».

Он вновь сел в машину, шофер тронулся. Ивар достал свой ежедневник и нацарапал несколько слов в плане на завтрашний день: «Использовать устрашающие надписи типа „Месть“, „Смерть“, „Вы еще о нас услышите“ и т. п. Дать задание Боги».

* * *

Синий позвал всех в свой кабинет, который раньше принадлежал заведующей детсадом.

Хоботов, Танюша Петровна и Кристина кое-как разместились за его канцелярским столом. Михаил Борисович открыл бутылку шампанского и разлил вино по детским чашечкам. Танюша Петровна сняла целлофановую упаковку с коробки конфет.

– Ну что, за прописку в нашем дружном коллективе! – провозгласил Хоботов и первый чокнулся с Кристиной своей чашкой.

Она пила холодное вино, смеялась, отвечала на поздравления… Здóрово, что у нее с первого дня получилось вписаться в команду и даже принести пользу.

– Пойдешь ко мне работать после выборов? – хлопал ее по плечу Хоботов. – Точно, так и сделаем: вот выиграем кампанию, и я тебя сразу возьму куда-нибудь в пресс-службу областной администрации. А может, кстати говоря, и пресс-секретарем…

– Да ладно, Борисыч, пусть она лучше на телевидении звездит! – улыбался Синий. – Каждый должен заниматься своим делом. У Стольникова не хватило ума оценить нашу девочку, ну так пусть не обижается.

– Точно! – коротко подтвердила Танюша Петровна и запихнула себе за щеку сразу две конфетки.

Внезапно сотовый Синего отчаянно затрезвонил. Он взглянул на определитель номера и тут же переменился в лице. Все мгновенно осознали, что происходит что-то важное. Разговор сразу стих.

– Да, – проговорил Синий. – Хорошо. Понял. Спасибо вам за все.

Положив сотовый в карман, он кивнул Танюше Петровне.

– Слушай, будь другом… Сейчас к нам на факс придет кое-что. Сбегай, а?

Та пожала полными плечами.

– Ладно.

Она вернулась через несколько минут.

– Что это? – спросил Хоботов, глядя на плотно исписанный листочек.

Синий пробежался по нему глазами.

– Это черновик статьи, которую Никитин собирается опубликовать в завтрашнем номере «Городских новостей».

От Танюши Петровны Кристина уже знала, кто такой Никитин.

– У вас есть свои люди в штабе Стольникова?! – удивилась она.

Синий кивнул.

– Есть. Только, как ты сама понимаешь, это коммерческая тайна.

– Да, конечно…

– А о чем статья? – потянулся смотреть Хоботов, предчувствуя нечто весьма неприятное для себя.

– О твоем алкоголизме, – сурово произнес Синий. Праздничное настроение с него как рукой сняло. – Кто-то подсмотрел за нашим банкетом после первого тура. Может, кто из официантов донес, может, кто из своих… Мне сказали, что у Никитина даже есть соответствующие фотографии.

Хоботов недоуменно почесал подбородок.

– Интересно… Уж и сто грамм принять нельзя.

– Видимо, нельзя… – вздохнул Синий. – Та-а-ак, ну что ж, надо думать, как теперь нейтрализовать эту статейку…

– Главное, ничего не отрицать, – сказала Танюша Петровна. – А то все будет выглядеть так, будто мы оправдываемся.

Кристина прочитала статью. Написано было жестко и зло. Даже оскорбительно. Она вскинула взгляд на Хоботова. Господи, ведь наверное это ужасно, когда про тебя пишут такое!

Михаил Борисович сидел, глядя в стол прямо перед собой. Рядом стояла детская чашечка с недопитым шампанским.

– Знаете что? – подала голос Кристина. – Надо выпустить статьи о том, что сейчас все звезды пьют. Вспомнить всех артистов, всех ведущих политиков… Тогда материал о Михаил Борисовиче не будет выглядеть бомбой.

Синий внимательно посмотрел на нее.

– Верно… У нас есть кто-нибудь в «Городских новостях», кто бы мог пропихнуть это в завтрашний номер?

– Его уже сдали в набор, – покачала головой Танюша Петровна. – Может, лучше разместить в «Вестнике»? «Юная смена» тоже сойдет – у них один и тот же контингент читателей.

– Я сама все напишу! – торопливо заверила Кристина. – Только мне надо будет посидеть в Интернете.

… Они разошлись глубоко заполночь. Кристина хотела еще поработать, но Синий велел ей отправляться домой и сам вызвался подкинуть ее до подъезда. Какой-то мальчик из пресс-службы остался в ночь доделывать необходимые статьи.

Синий молча вел машину. Кристина в полусне смотрела на него и улыбалась. Она до смерти устала, но ей нравилась такая жизнь – чокнутая, сумасшедшая, когда каждую секунду что-то происходит… А как Хоботов смотрел на нее, когда она вызвалась спасать его репутацию! Он умел быть благодарным, и это было очень приятно. Сразу чувствовалось, что работаешь не зря, что все это кому-то нужно.

– Синий! – позвала она.

Тот повернул голову.

– Что?

– А кто тебе звонил насчет никитинской статьи?

Он усмехнулся:

– Вот любопытная девчонка!

– Ну правда, скажи! Я думаю, этот человек весьма близок к самой верхушке их штаба, раз он может так оперативно поставлять тебе информацию.

Синий скроил скучную гримасу.

– Это уборщица нашла черновик в мусорной корзине.

– Ну хватит врать!

Он резко свернул к ее подъезду.

– Не выйду из машины, пока не скажешь! – объявила Кристина тоном избалованного ребенка.

Она знала, что Синего всегда смешила такая манера поведения.

– Этот человек действительно принадлежит к руководству штаба и имеет доступ ко всей информации. Почти ко всей, – сказал он наконец.

– И ты его перекупил за очень большие деньги?

– Не за очень большие. Он, как и я, работает скорее из идеологических соображений. Стольников, конечно, мерзавец, но, прежде всего, он полный дилетант в своем деле. Он не умеет управлять областью, и поэтому ему нечего делать на губернаторском посту.

– А Хоботов умеет? – спросила Кристина.

– А у нас есть ему альтернатива? Из двух зол я выбрал меньшее. Мишка, по большому счету, тоже не бог весть какой управленец, но он, по крайней мере, не самодур, умеет прислушиваться к мнению других и не стремиться к власти ради власти. Он просто здоровый карьерист.

– Знаешь что? По-моему, ты не все нам рассказал после того телефонного звонка, – высказала свою догадку Кристина.

Уголки губ Синего предательски поползли наверх.

– С чего ты взяла?

– У тебя было такое лицо. Ты хмурился весь вечер. Значит, о чем-то думал.

– Все замечаешь, да? – рассмеялся Синий, но тут же перешел на серьезный тон. – Помнишь, я тебе рассказывал об Алтаеве? Кстати, он был сегодня на «Плюс 6», видела?

Кристина покачала головой.

– Наверное, не обратила внимания. А что он?

– Умный, сукин сын… Просек, что областной центр поголовно за нас, и ему ни за что не перетянуть избирателей на свою сторону…

– Еще бы! – вставила Кристина. – Все же видят, что толку от нашего губернатора – как от козла молока.

– Ну Алтаев и присоветовал Стольникову заняться агитацией среди жителей маленьких городков и сел. Так что с послезавтра наш губернатор отправляется в турне. И начнет с Удоевского моторного завода…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю