Текст книги "Фабрика гроз"

Автор книги: Эльвира Барякина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Синий не сразу разобрал, что к чему. Все это напоминало провокацию, но он никак не мог понять, в чем ее смысл.

– Что вы имеете в виду? – надменно процедил он.

– Ее похитили. К ней приходили с обыском. Но это не менты. Я точно знаю.

Чем дальше Синий слушал, тем больше убеждался, что говоривший с ним человек бредил. Пименов похитил Тарасевич? Зачем?!

«Алтаев слишком крупная шишка, чтобы ему самому заниматься дешевыми телефонными розыгрышами, – подумал он. – Или это вовсе не Алтаев звонит?»

Впрочем, это было не так уж и глупо – попытаться сбить его с толку, используя Кристину!

На всякий случай Синий решил сделать вид, что попался на приманку.

– И что же вы хотите от меня? – спросил он осторожно.

– Она говорила, что вы являетесь ее другом.

– Да, безусловно.

– Нам надо встретиться и вместе подумать, что мы можем сделать для нее.

– А вам-то какое дело до Тарасевич? – все же не удержался от издевки Синий.

В ответ его собеседник понес совсем уж какую-то околесицу:

– Я ее… В общем, она тоже мой друг. Очень близкий. Понимаете?

– А чем вы докажете, что вы действительно тот, за кого себя выдаете?

– Можно подумать, вы не знаете моего голоса! – вспылил Алтаев. – Вы же все мои выступления перед прессой прокручивали по сто раз!

Ну что ж, голос, действительно, был очень похож. Но все-таки это ни в какие ворота не лезло!

«Если это и вправду Алтаев, то у него просто свезло крышу, – решил Синий. – Ну что ж, нашим легче».

– Хорошо, я приеду, – сказал он вслух. – Только давайте встречаться там, где нас никто не сможет увидеть. А то какой-нибудь дотошный журналист потом заявит, что мы с вами сговорились перед самыми выборами.

– Где? – спросил Алтаев. Казалось, он был согласен на все.

– Давайте на двадцатом километре по Пахомовской трассе. Там слева от дороги есть небольшой проселок. Свернете на него, а там прямо до первого поворота. Только приезжайте один. Лишние свидетели нам не нужны.

– Хорошо, через час, – сказал Алтаев и положил трубку.

* * *

Было полнолуние. Огромная слепая луна освещала четыре автомобиля, стоящих на пустынной лужайке. В ее неверном свете все казалось черно-белым, как в старинном фильме. Было холодно, и Ивара пробивал мелкий озноб.

Как и уговаривались, он приехал один. Зато Синий прикатил чуть ли не со взводом охраны.

Фары одной из машин вдруг резко включились, ударив светом по глазам. Ивар заслонился рукой. К нему подошел огромный бугай в кожаной куртке.

– Руки на капот! – коротко приказал он.

«Суки», – бледнея от унижения, подумал Ивар.

Его обыскали, вытряхнув все из карманов.

– Чисто! – рявкнул охранник.

– Посмотри еще в машине, – сказал кто-то.

Закусив губу, Ивар ждал, пока эти идиоты рылись в его багажнике.

– Чисто!

Наконец фары потухли.

– Подойди сюда! – позвали его, открыв дверцу стоявшей в стороне ото всех «Ауди».

Ивар нырнул в машину. На заднем сидении сидел Синий.

– Ну, что ты хотел?

В первый раз Ивар видел его так близко. Невысокий, крепкий мужик с усталым лицом. Открытый лоб, две тяжелые морщины разбегались от носа к уголкам губ. Светлые глаза смотрели враждебно и подозрительно.

Ивар сразу понял, что из его затеи ничего не выйдет. Этот человек не верил ни одному его слову.

Тем не менее, он вновь пересказал историю, услышанную от бабы Лизы. Синий молча слушал – локоть высунут в открытое окно, взгляд устремлен вперед на подсвеченную приборную доску. Если бы не дыхание, двигающее вверх-вниз его пузцо, можно было бы подумать, что это какая-то восковая фигура.

– Если вы считаете, что я вру, можете позвонить Елизавете Петровне, тихо сказал Ивар.

Наконец Синий повернулся к нему. На его лице гуляла насмешливая улыбка.

– В полчетвертого утра?

Так и есть! Он ничего не понял, да и не хотел понимать! Ивар почувствовал, что на него наваливается тяжелое, безграничное отчаяние, которое бывает только тогда, когда чужая глупость или равнодушие делают тебя беспомощнее младенца.

Он до боли сжал кулаки.

– Как же вы будете проклинать себя завтра, когда узнаете, что все это правда!

– Сомневаюсь, – покачал головой Синий.

– Зачем же вы тогда приехали, если с самого начала не хотели мне верить?

– А мне интересно было посмотреть, чем занимается Алтаев в ночь перед последним днем агитации.

Было ясно, что разговаривать не о чем, но Ивар медлил, все еще лелея какую-то безумную надежду на чудо. Чуда не последовало.

– Ну что, до свидания, – произнес Синий, не подав руки.

Ивар молча вышел из машины. Охранник вернул ему портмоне, сотовый, ключи. Три машины загудели моторами, и вскоре он остался один на поляне.

Ночь была бездарно потрачена на переговоры с Синим. Тем временем с Кристиной что-то происходило, а Ивар ничем не мог ей помочь. Более того, там, в штабе, сидели его друзья, которых он тоже подвел, понадеясь на то, что ему удастся договориться с начальником вражеского лагеря.

Ивар был готов взвыть от злости. А как смотрел на него этот разжиревший сукин сын, Синий! Уже только за этот взгляд надо было дать ему в морду!

Сев за руль, он вставил ключ в зажигание, повернул. Мотор молчал. Повернул еще раз – тишина. Страшное подозрение заползло ему в мозг…

Люди Синего испортили проводку в машине, что-то сделали с сотовым и вытащили из бумажника все деньги. На востоке только-только начало светать. До пресс-конференции оставалось шесть часов, и расстояние-то до города вроде как плевое – 20 километров, а попробуй пройти его пешком! Надеяться на попутки в такую рань нечего, да и все равно мало кто возьмет пассажира без денег.

Именно для этого Синий и вызвал сюда Ивара, чтобы не дать ему возможности явиться на завтрашнюю, вернее, уже на сегодняшнюю прессуху.

Захлопнув дверцу машины, он вышел на дорогу. Надо было как-то добираться до города.

ГЛАВА 12
(пятница)

Зал для пресс-конференций был переполнен и гудел как растревоженный улей. До начала оставалось десять минут, а Алтаева все не было и не было.

Негативщики спрятались ото всех в кабинете главного редактора. Никитин то и дело бегал на крыльцо смотреть, не идет ли Ивар. Леденцова пыталась успокоить Стольникова, который постоянно прозванивался и спрашивал, «где этот мерзавец». Боголюб тихонечко матерился.

Никитин вошел, прикрыв за собой дверь.

– Ну что? – кинулись они к нему.

– Черт его знает, где он! Сотовый молчит?

– Молчит, – подтвердил Боги.

– Мы уже провалили одну прессуху с Еленой. Если мы провалим еще и эту, я не знаю, что мы будем делать! – чуть не плача воскликнула Леденцова.

Никитин тяжело вздохнул.

– Все-таки у нас есть кое-какие материалы. Если Ив не придет, выступит кто-нибудь из нас…

– Да Алтаев обещал вчера прессе, что сам будет оглашать доказательства! – закричала взвинченная до предела Леденцова. – Как мы будем выглядеть, если он не придет?!

– Ему его Тарасевич в сто раз важнее, – пробурчал Боги.

Когда минутная стрелка настенных часов перевалилась на одиннадцать, Никитин поднялся.

– Все, он не придет. Я пошел…

И в этот момент дверь распахнулась и на пороге появился Ивар. Бодрый, сильный и спокойный. Только одежда его была какой-то запыленной, что ли…

– Привет, – поздоровался он со всеми за руки. – Где мои бумаги?

– Ив! – завизжала от счастья Леденцова. – Ты куда пропал, сволочь моя любимая?!

– Тихо, тихо! Времени уже полно. Люди Пименова пришли?

– Сейчас пойду посмотрю, – помчался в конференц-зал Никитин.

У всех будто камень с души свалился. Народ забегал, задвигался. Ивар был тут, а это означало, что все будет хорошо.

* * *

Ко всеобщему удивлению обещанные Пименовым зам начальника областного УВД и городской прокурор так и не явились. Так что Алтаеву пришлось справляться самому.

Пресс-конференция вышла далеко не блестящей, но Ивар-таки смог вытянуть ее: на все каверзные вопросы отшучивался, кокетничал с аудиторией, улыбался белозубо в камеру.

– Ну, артист! – шептала восхищенно Леденцова, сжимая руку Боголюба.

Тот кивал.

– Материала нет ни хрена, а он вон чего! Журналюги-то, кажется, вообще забыли, что они пришли сюда за доказательствами.

И только Никитин сразу почувствовал, что его друг сейчас держится из последних сил. Ивар острил, врал, изобличал, ругался на Хоботова, а у самого в глазах стояла такая тоска, что Никитина просто жуть брала.

– С-сукин сын! – бормотал он. – Никогда не сдается…

Пресс-конференция кончилась на неопределенной ноте. Было совершенно непонятно, что напишут обо всем этом журналисты. Но в любом случае, все уже прошло, все кончилось.

… Никитин обнаружил Ивара в туалете. Тот стоял над раковиной и плескал себе в лицо водой. Капли стекали у него по шее, прячась за ворот потемневшей рубашки.

Ивар не видел, как вошел Никитин, и поэтому позволил себе не играть «героя»: лицо напряженное, покрасневшие глаза, усталые тени на веках…

Никитин улыбнулся, глядя на него: все-таки Ив нашел в себе силы не подвести их и примчался на эту чертову прессуху. Хотя видно было, что это обошлось ему недешево.

– Ты в порядке? – произнес Никитин.

Ивар вздрогнул.

– Что? А, это ты… Да со мной все нормально.

– Ив… Ну зачем ты так? – Подойдя, Никитин положил ему руку на плечо. – Мы на твоей стороне, что бы ни случилось. Ты же знаешь! А то, что мы вчера повопили немножко, так ведь мы беспокоились и переживали…

Ивар слабо улыбнулся.

– Спасибо. Ты отправь кого-нибудь к Пименову: пусть объяснится, почему не было никого от силовиков и почему….

– Погоди ты с делами! – перебил его Никитин. – Ты сегодня хоть поспал?

Ивар непонимающе посмотрел на него.

– Какая разница?

– Очень большая. В таком состоянии ты все равно не сможешь ее спасти.

Ивар резко побледнел.

– Я до сих пор не знаю, где Кристина и что с ней…

– Фигня, Алтаев, прорвемся! Ты сделал все, что мог. Теперь иди спать. Мы с Боги посмотрим, что можно сделать для твоей Тарасевич.

– А как же рейтинги? – проговорил Ивар растрогано.

– С рейтингами все хорошо. Деревня полностью наша, а с городом мы еще потягаемся. Ладно, пойдем отсюда, а то нас ребята уже ждут.

* * *

Леденцова встретила их на пороге опустевшего конференц-зала.

– Ив, ты прости меня, что я на тебя наорала! Я не хотела…

– Погоди ты со своими извинениями! – поморщился Боги. – Не видишь, у человека серьезные проблемы…

Никитин закрыл дверь на ключ, чтоб им никто не помешал.

– Ну что, Алтаев, рассказывай, в чем дело.

Ивар сел за стол, опустил лицо в ладони. Слова не шли. Голова звенела от усталости и дикого перенапряжения. Но надо было как-то брать себя в руки.

Он рассказал им все. Ребята слушали, не перебивая.

– Так как же ты до нас добрался сегодня? – изумилась Леденцова после того, как Ивар описал им свою встречу с Синим.

Ивар поднял на нее взгляд, улыбнулся.

– Ну, пробежался немного. Синий же не знал, что я мастер спорта по легкой атлетике. А потом мне просто повезло: меня подвез один мужичок на молоковозе.

– В общем, Алтаев, ты едешь домой, дрыхнешь и не о чем не думаешь, распорядился Никитин. – Ты понял меня? Сейчас тебя кто-нибудь отвезет. Леденцова будет доделывать все наши выборные делишки, а мы с Боголюбом займемся твоей Тарасевич. Ты нам доверяешь?

Ивар обвел взглядом своих друзей. Они и Кристина – вот что было главное в его жизни.

* * *

Хоть Синий и был на сто процентов убежден, что Алтаев наврал ему насчет исчезновения Кристины, какое-то смутное предчувствие никак не давало ему покоя. Дело в том, что если бы это была спланированная акция вражеского штаба, его шпион тут же донес бы о ней. Случаи, когда он не знал об алтаевских планах, можно было пересчитать по пальцам. Однако шпион не сказал ни слова.

В девять утра Синий позвонил Тарасевич, но ее как назло не было дома. Сотовый тоже молчал.

День не принес облегчения. Синий делал свои дела, ездил на встречу со спонсорами, отсматривал съемки с пресс-конференции, которую дал Алтаев…

– Все-таки он добрался до места! – бормотал Синий, глядя в телевизор. – Черт его знает, как ему это удалось!

Кристина никак не выходила у него из головы. «Может, стоит позвонить Елизавете Петровне?» – размышлял он, но тут же отметал от себя эту мысль. В глубине душе Синий боялся, что Алтаев окажется прав.

«Он специально затеял все это для того, чтобы в последний день агитации выбить меня из седла, – думал Синий угрюмо. – С чего бы ему беспокоиться о Кристине? Она бы сказала мне, если бы между ними что-нибудь было».

Все его сомнения разрешил звонок бабы Лизы. Бедная женщина сходила с ума от беспокойства и умоляла сделать хоть что-нибудь.

– Она ведь так и не вернулась со вчерашнего дня! – плакала старушка. Она еще никогда так не делала! Она всегда звонила и предупреждала!

Услышав, что Кристина действительно пропала, Синий побелел. Раз кто-то ворвался в ее квартиру и что-то искал там, значит, ее действительно похитили.

«Алтаев! Это он! – полоснула его полная слепой ненависти мысль. – Это его подлых рук дело!»

Конечно! Кристина выступала в прессе против Стольникова, а потом многие знали, что ее и Синего многое связывает… Похитить ее – идеальное решение для того, чтобы отвлечь его от выборов!

Этот Алтаев ни перед чем не остановится: стоит только посмотреть его сегодняшнее выступление против Хоботова! Половина того, что он там наболтал – самая грязная ложь!

… Через час все местные информационные агентства огласили сообщение о том, что вчера вечером неизвестными была похищена журналистка Кристина Тарасевич. Милиция поднята по тревоге, обшариваются морги и больницы, перетряхиваются все сомнительные заведения в городе… Кое-кто даже пустил слух, что следствие подозревает Ивара Алтаева в причастности к этому преступлению.

В четыре часа вечера Алтаев был арестован на своей квартире. Впрочем, официального обвинения ему никто так и не предъявил.

… К вечеру из Москвы прилетел Михаил Борисович. Синий принялся описывать ему последние события.

– Черт! – вспылил Хоботов, услышав, что его бывшая жена приторговывала этилированным бензином. – Я же запретил Тарасевич совать нос не в свое дело! На фига ей вообще потребовалось трогать Елену?! Представляешь, что будет, если Кристина проболтается?!

– Она никому уже не проболтается, – сумрачно произнес Синий. – Ее похитили. И, кажется, это расстарался Алтаев вместе со своей командой.

Хоботов просмотрел информационные ленты.

– Отличная идея! – похлопал он Синего по плечу. – Просто гениально обвинить Алтаева в пропаже журналистки. Это гораздо интересней для зрителей, чем какой-то мифический заговор, который он пытался инсценировать. Тем более, о ходе следствия можно будет рассказывать и в субботу – информация-то не выборная, а как бы полученная от пресс-секретаря УВД. Только надо будет постоянно ссылаться на то, что главный подозреваемый по этому делу – весьма крупная шишка в штабе Стольникова. Вот каких, мол, мерзавцев он у себя держит!

Синий кивнул, плохо понимая, что ему говорят. Лицо Кристины стояло у него перед глазами. Как он мог недоглядеть? Как мог отпустить ее от себя?

– Кстати, если Тарасевич не найдут до вечера воскресенья, то Стольников точно продует выборы, – продолжал размышлять Хоботов. – Всем было наплевать, что он вышиб ее с телевидения, но убийства ему не простят. А ведь именно это ему и поставят в вину.

Синий в ярости посмотрел на Хоботова. Он что, хочет сказать, что им выгодна смерть Кристины?!

– Тарасевич работала на тебя, а ты не заплатил ей ни копейки! – рявкнул он зло. – А теперь еще и радуешься: вот как удачно она пропала!

– Эта девочка не соблюдала субординацию! – отрезал Хоботов. – Так что ей поделом досталось.

– Ее найдут! – сказал Синий с нажимом. – Найдут! Это я тебе обещаю!

* * *

Ивар сидел в наручниках в кабинете следователя и тоскливо разглядывал факсовые портреты уголовников, развешанные по стенам. Вот уже битый час некая дама в погонах спрашивала у него, где находится Кристина Тарасевич.

Сначала Ивар вежливо сказал, что он и сам бы очень хотел это знать, потом стал требовать, чтобы ему дали позвонить Стольникову, потом просто перестал отвечать на задолбавшие его вопросы…

Следовательша была некрасивой женщиной тридцати с небольшим лет. У нее были крашенные в рыжий цвет волосы, большая щербинка между передними зубами и крупные руки с облупленным лаком на ногтях.

А как раз над ней висел очень плохо пропечатанный портрет Хоттаба известного на весь мир террориста и убийцы. Раньше кабинеты следователей украшали Феликсом Эдмундовичем, а теперь стали вешать Хоттабов.

– Так и будем играть в молчанку? – крикнула следовательша, наваливаясь всем телом на стол.

«Зачем она орет? – мрачно подумал Ивар. – Будто не знает, что вопящая женщина смотрится полной идиоткой».

– Ну что ж, – поджала губы дама в погонах, – тогда придется отправить вас в камеру. Раз вы не хотите помогать следствию…

Ивар перевел на нее взгляд.

– Я бы с удовольствием чем-нибудь помог! Хотите подарю вам цветной портрет Хоттаба? А то он у вас какой-то совсем страшный…

Следовательша оторопело посмотрела на него.

– Вы что, издеваетесь? Откуда у вас…

Она пресеклась на полуслове, видимо, решив, что сидящий перед ней гражданин Алтаев – террорист-фанатик, хранящий дома портреты любимого вождя.

Глядя на ее вытаращенные глаза, Ивар невольно усмехнулся.

– Не бойтесь, я бы вам его просто из Интернета распечатал.

Следовательша одарила его злым взглядом. Вызвав охрану, она указала на Ивара:

– Препроводите задержанного в камеру.

* * *

Сообщение об аресте Ивара свалилось на негативщиков как снег на голову.

– Идиоты! – причитала расстроившаяся до слез Леденцова. – Он же сам пытался найти эту Тарасевич! А теперь его обвиняют в похищении… Боги, ты звонил Пименову?

– Еще утром, когда пытался узнать, почему его люди не явились на прессуху.

– Ну и что?

– Его нигде нет. Снежана сказала, что он укатил в Питер по каким-то неотложным делам. Но, я думаю, что она врет…

– Конечно, врет! Какие могут быть дела, когда послезавтра голосование?!

– Эх, зря Ивар поссорился с Любкой! – вздохнул Боголюб. – У нее же папаша – такая шишка!

Но Леденцова тут же возразила ему:

– Ничего и не зря! Она такая сука была! Прикинь, донесла на нас журналистам!

– А если бы Ив с ней не поссорился, то ничего бы и не было!

– Никитин, ну скажи ему! Чего он ерунду городит? – позвала на помощь Леденцова.

Но тот лишь покачал головой, всем своим видом показывая, что не намерен вступать в пустые дебаты.

– А как отреагировало «тело», когда ты ему доложила о случившемся? – спросил он.

Леденцова ожесточенно нахмурила бровки.

– Оно заявило, что так и знало, что Алтаев этим кончит.

– Еще бы не знать! – пробормотал Никитин. – Особенно после того, как мы ему всю предвыборную кампанию сделали. Теперь-то Ивар ему не нужен… И что, он отказался помогать?

Леденцова кивнула.

Они молча сидели, пытаясь изобрести какой-нибудь выход, и у каждого было ощущение громадного чужого города, который живет по своим законам, им недоступным. Они привыкли действовать при полной поддержке губернаторов и иных сильных мира сего. А сейчас все были против них.

Входная дверь скрипнула, и на пороге показался Вайпенгольд – весь сияющий и довольный.

– Василий Иванович велел передать, – сказал он официальным тоном, что к вечеру воскресенья вы должны полностью освободить вверенное вам помещение. Выборы, по сути, закончились. Так что можете валить на все четыре стороны.

Боголюб поднялся со своего места.

– А как же деньги?! Мы не получили и половины за работу!

– Вряд ли вам что-нибудь обломиться, – сладко пропел Вайпенгольд. Хотя можете спросить с Алтаева, когда понесете ему передачу.

Он оглядел яростные лица негативщиков и деланно поклонился.

– Оревуар-покедова!

– Иди-иди! – замахал на него Никитин. – Тебе давно на уколы пора!

После ухода Вайпенгольда в комнате повисла тягостная тишина.

– Вот черт! Может, и вправду Стольников решил кинуть нас с деньгами? – простонала Леденцова, прижав к сердцу перепуганную кошку Кильку. – И Ивара надо как-то спасать…

– Ребят, думаем, думаем… – грызя ноготь, проговорил Никитин. Должен быть выход… Мы все равно выиграем эту войну. Только надо придумать как.

* * *

Когда Кристина очнулась, был уже вечер. Поверх заклеенных газетами окон в пустую комнату пробивалось рыжее закатное солнце. Где-то недалеко болтал телевизор.

Голова была тяжелой, как колода. Кажется, нечто подобное испытываешь сразу после наркоза. Кристина лежала прямо на полу. Ее правая рука немилосердно затекла, будучи притянутой куда-то кверху. Она попыталась было пошевелить ею, подняла взгляд и тут же села от неожиданности: кто-то приковал ее наручником к батарее.

Все произошедшее с ней вновь встало у Кристины перед глазами: события на «Элементе», звонки Щеглицкой и Ивару… Затем она пошла по какому-то адресу, ее схватили и зажали рот тряпкой, пропитанной эфиром…

– Очнулась! О, слава богу! – раздался рядом женский голос.

Кристина резко повернулась. Слева от нее, под другим окном, сидела Щеглицкая, тоже прикованная к батарее.

– Что здесь происходит?! – воскликнула Кристина.

Щеглицкая тут же приложила палец к губам.

– Тише! – прошептала она умоляюще. – Они сказали, что если мы будем кричать, нас убьют!

– Кто?!

– Охрана! – Щеглицкая кивнула на открытую дверь, сквозь которую была видна большая неопрятная кухня. – Они там сидят! Они сказали, что если мы будем хорошо себя вести, нас выпустят через несколько дней после выборов.

Кристина почувствовала, что не может вздохнуть. Ее словно ударили под ложечку. Оцепенев от страха, она смотрела на Щеглицкую.

– Но ведь это ты велела мне прийти по этому адресу! А теперь они и тебя… – Кристина показала взглядом на ее наручник.

Щеглицкая горестно всхлипнула.

– Сразу после твоего звонка мне позвонили и сказали, что это от Синего… Я им передала все твои слова, и они велели нам обоим явиться на улицу летчика Иванова.

Постепенно способность соображать вновь вернулась к Кристине.

– Так ты что, даже не узнала, кто именно тебе звонил?!

– Ну мне же сказали, что от Синего!

– Ой, дура… – едва слышно пробормотала Кристина.

Она оглянулась кругом. Сумки рядом с ней не было. Значит, те, кто захватил их, забрали кассету со всеми материалами.

Кристина ни минуты не сомневалась, что ее похитили по приказу Пименова. Он узнал обо всем то ли от идиотки Щеглицкой, то ли от охранников, поймавших Софроныча.

«Боря никогда не выпустит нас отсюда! – подумала Кристина в ужасе. Он не может оставлять таких свидетелей как мы!»

Ее сознание принялось отчаянно выискивать выход. Может, и вправду Пименов подержит их здесь до конца выборов, а потом освободит? Ведь не один же Эдик знал о положении дел на «Элементе» и на нефтеперерабатывающем заводе… А из этого не так уж сложно сделать вывод о политической ориентации Пименова.

Впрочем, холодный рассудок диктовал Кристине совсем иное: «Да, многие знали, но помалкивали. А ты решила расчирикаться в самый неподходящий момент. Вот тебя, голубушку, и поймали. А теперь как Боря тебя выпустит? Чтобы ты теми же ногами пошла в милицию и нажаловалась, что тебя незаконно лишили свободы? Нет, милая моя, в таких случаях людей не выпускают…»

Ей хотелось реветь как маленькой. Как же так? Неужели кто-то придет и ее, Кристину Тарасевич, убьет? Из-за какого-то этилированного бензина?! Или ее успеют спасти?

Кристина принялась высчитывать, кто мог бы обнаружить ее исчезновение и забить тревогу. Только баба Лиза, Синий да Алтаев…

При мысли об Иваре Кристина всхлипнула. Она на секунду представила, что с ним станется, если ее убьют, и у нее тут же навернулись слезы на глаза. А Сонька? С ней-то что будет?

Вне себя, Кристина изо всех сил дернулась, но наручник так больно впился ей в запястье, что она чуть не вскрикнула.

– Бесполезно, – покачала головой Щеглицкая. – Пока ты была без сознания, я уже сто раз пробовала вырваться.

– А сколько мы уже тут?

– Около двух суток.

– Сколько-сколько?! Какой сегодня день недели?!

– Воскресенье. Голосование уже почти завершилось. Так что скоро нас выпустят…

Кристина посмотрела на нее. Кажется, Щеглицкая вовсе не думала о том, что их могут убить. Глупенькая девочка! Ей это даже в голову не приходило!

«Зато моей паники хватит на двоих», – угрюмо подумала Кристина.

Встав на колени, она принялась изучать наручник. Подергала цепочку, попробовала вжать большой палец в ладонь, чтобы вытащить кисть… Все ее мысли сосредоточились на одном: во что бы то ни стало им надо было бежать. Как-нибудь нужно отцепиться от этой проклятой батареи.

– У тебя шпильки нет? – спросила она Щеглицкую, всей душой молясь, чтобы у той оказалась хоть какая-нибудь заколочка, пригодная для открывания наручников.

Но та лишь покачала головой.

– Нет. Я же ношу распущенные волосы…

– Черт!

Кристина вновь осела на пол.

– И что, нас так и будут держать прикованными? А как же в туалет ходить?

Щеглицкая в недоумении уставилась на нее.

– Н-не знаю… Наверное, надо охранника позвать…

– Эй! – изо всех сил крикнула Кристина. – Есть тут кто живой?!

– Тише! – умоляюще зашептала Щеглицкая.

Но Кристина не обратила на нее никакого внимания.

– Эй! Кто-нибудь!

Наконец на пороге появился какой-то тип в камуфляже и маске. В руках у него была резиновая дубинка.

– Ты чё разоралась?! – гаркнул он.

«В маске, гад! Не хочет, чтоб его узнали», – подумала Кристина, а вслух сказала:

– Мне в туалет надо!

Охранник смерил ее долгим взглядом.

– Ну-у, пошли…

Достав ключ из кармана штанов, он отстегнул наручник от батареи.

– Идем!

Он подвел ее к туалетной двери, украшенной старой наклейкой в виде писающего мальчика.

Кристина косилась по сторонам. Так, стандартная однокомнатная квартира… Охранников двое: один тут, другой сидит смотрит на кухне переносной телевизор. Оружия у них нет, только дубинки…

Разведка была проведена.

* * *

На всякий пожарный случай у Бори Пименова была припасена небольшая квартирка на окраине города. Здесь он мог спокойно отсидеться, если ему надо было ненадолго исчезнуть из поля зрения. Сюда допускались только приближенные и некоторые вышестоящие лица.

С самого утра Снежана висела на телефоне и отслеживала, что творится в городе. Все получалось именно так, как задумывал Боря: рейтинг Стольникова стремительно шел вниз.

Единственное, что оставалось сделать – это разобраться наконец с Тарасевич. От нее надлежало избавиться, и как можно скорее.

Но Боря почему-то не торопился с этим.

– Вдруг у нее остались материалы, кроме тех, что мы изъяли? – предположил он. – Если мы уберем ее, не выяснив все до конца, то в один прекрасный момент может всплыть еще одна кассета, которая прямо укажет на нас. Успокойся, свернуть ей шею мы всегда успеем.

Но Снежана не могла успокоиться. Узнав о том, что Ивар завел роман с этой смазливой телеведущей, она впала в какое-то умопомрачение. Ей хотелось рвать и метать, хотелось сделать все, чтобы Тарасевич исчезла с лица земли…

И еще ей хотелось напомнить Боре, что Кристина с самого начала показалась ей подозрительной. Так ведь нет, он вознамерился облагодетельствовать это существо! Он подумал, что Тарасевич из мести будет снимать анти-стольниквскую программу, и потому предоставил ей полную свободу слова. А оказалось, что она занялась самим Борей.

Вечером в дверь позвонили. Это был Караваев.

– Где Борис? – крикнул он, глядя на Снежану бешеными глазами.

Пименов вышел ему навстречу.

– Свари нам по кофе, – коротко приказал он Снежане.

Осознав, что что-то случилось, она поспешила на кухню, поставила турку на огонь…

– Алтаев арестован по подозрению в похищении Тарасевич! – донесся из комнаты яростный голос Караваева.

Чашка выскользнула из рук Снежаны и ударилась об пол.

– Все как с ума посходили! – продолжал кричать Караваев. – Я сегодня звоню Стольникову, а он говорит, что нам наоборот это выгодно: не надо будет Алтаеву денег платить!

– Правильно, – невозмутимо отозвался Боря. – Это я навел его на эту мысль.

– Да ты что?! Ты не понимаешь, что ли, что если Алтаев садится в тюрьму, то это практически гарантирует нам полный провал на выборах!

Снежана медленно осела на пол.

Ивар арестован. Как такое могло случиться?! Почему его обвинили в том, к чему он не имеет ни малейшего отношения?!

– Серег, ты когда-нибудь задумывался о том, что произойдет, если мы все-таки проиграем эти выборы? – вновь раздался спокойный голос Бори.

– У нас есть все шансы… – начал было Караваев, но Пименов тут же перебил его:

– А если все-таки мы проиграем? Полпред будет искать виновных. А также спонсоры… А также твой тесть… Учитывая, как ты опозорился в прессе, то вполне вероятно, кто-то может обвинить и тебя…

– На что ты намекаешь? – спросил Караваев. Весь его нахрапистый тон исчез, стоило Пименову упомянуть о какой-то ответственности.

– Я намекаю на то, что нам надо оставить себе отходные пути. Эта журналистка Тарасевич исчезла очень кстати. И мы можем использовать это в свою пользу: обвиним во всем Ивара. Синий уже раструбил, что это Алтаев виноват. Осталось только накопать немножко фактов.

– Ты хочешь сказать, что в случае неудачи мы все свалим на него?

– Конечно! А оправдаться он не сможет, так как будет сидеть в СИЗО.

– Хм… Неплохо придумано, – усмехнулся Караваев. – А она случаем не найдется, эта твоя Тарасевич?

– Не найдется, – успокоил его Пименов. – Все под контролем.

– Ты молодец, Борь. Конечно, нужно на всякий случай обеспечить себе тылы. Если Василий Иванович выиграет – все будет зашибись, а если нет надо соломки подстелить себе под зад.

– И ты молодец, что все понял, – сделал ответный комплимент Пименов. Кстати, я хотел тебя предупредить: на твоем заводе на складе готовой продукции работает некто Эдик. Он крадет у тебя этилку целыми составами.

– Откуда ты знаешь? – изумился Караваев.

– Слухами земля полнится… Думаю, что ему тоже надо куда-нибудь исчезнуть. А то он совсем обнаглел: ворует, болтает слишком много…

… – Снежан, что ж ты кофе-то нам не принесла? – проворчал Пименов, выпроводив Караваева за порог.

Та все еще сидела на полу – заплаканная и несчастная.

– Э, матушка, что это с тобой? – удивился Боря, войдя в кухню.

Устыдившись своей слабости, Снежана вскочила, схватилась за веник и принялась остервенело сметать в кучку осколки от чашки.

– Посмотри на меня! – вдруг строго приказал Пименов.

Она подняла на него отчаянные глаза.

– Снежана, в чем дело?

– Нет, ничего… Тебе показалось.

– Если ты хочешь что-нибудь спросить, спроси.

Она вновь потупила взгляд, и вдруг не выдержала и сорвалась:

– Борь, ты и вправду хочешь сделать это? Ты засадишь Ивара за убийство Тарасевич?

– Да.

– Но ведь она еще жива!

– Ты же сама настаивала на ее ликвидации. Помнишь?

– Да, – кивнула головой Снежана. – Но ведь Ивар… Как думаешь, может, лучше все свалить не на него, а на Никитина или на Вайпенгольда? По-моему, они больше подходят на эту роль…

Боря отобрал у нее веник и зашвырнул его в угол. Брови его нахмурились, глаза потускнели.