Текст книги "Найди меня в поднебесье (СИ)"

Автор книги: Эльвира Малявина

– Слова бывают разные. И по разной цене.

Найра подбросила в воздух мешочек. Фануй ловко поймал его, раскрыл. Внутри оказалась россыпь аметистов. Парень присвистнул.

– Ого! Прям и не знаю, что такого ценного может у меня изо рта вылететь!

– Дело следующее. Заметила я вчера одну особу, меня интересующую. Жаль, та скрылась быстро, а мне хотелось бы с ней поговорить кое о чем… Такая сероглазая, в нарядной шубке, с каштановой косой и веснушками. Все около того песняра малахольного и его лучницы отиралась. Знаешь такую?

 
Фануй пожал плечами.
 

– Тоже мне, описала! С веснушками да с косой! Да таких девок больше половины!

– Учись врать, Фануй, По глазам вижу, что знаешь, о ком я.

 
Фануй смерил бандитку взглядом, небрежно скривил губы и выплюнул шелуху.
 

– Да хоть бы и знал. Тебе-то что, спрашиваю?

– Поговорить с ней хочу, – повторила Найра. – Приведешь ее ко мне сегодня. Я здесь буду ждать.

– Ты говорила о словах, а не о людях.

– Ну да. Что тебе – только пару слов ей сказать, да за прогулкой сам не заметишь, как приведешь сюда.

Фануй кинул взгляд на огни, что потихоньку гасли один за другим между деревьями. Из селения доносилась одинокая песня. Внимательно рассмотрел аметисты на ладони, аккуратно ссыпал обратно в мешочек. Протянул бандитке.

– Вот что, Найра. Шкурки шкурками, деньги деньгами, а людьми я не торгую. Не ко мне этот вопрос.

Она, не шелохнувшись, стояла со скрещенными на груди руками. Чуть надула накрашенные губы.

– Подумай Фануй. Я ведь по-хорошему предлагаю. И с выгодой. Ты ведь знаешь, я все равно возьму, что захочу и так, как захочу. Договоримся – и мы уйдем. Ты при деньгах, селение цело, мы с добычей. Без сучка, без задоринки. Не договоримся – пеняй на себя. Я много раз говорила, зарекайтесь строить дома из соломы. Минж факела ой как метко швыряет. Верно, Минж?

Минж многозначительно оскалил зубы. Среди них было несколько золотых. Вожделенно покосился на факел.

– Девчонку мы все равно заберем. А вместе с ней и еще много чего прихватим. Подумай о селении…

Фануй бросил мешочек в снег к ее ногам. И плюнул сверху. От всей души понадеялся, что выглядит не так жалко, как себя чувствует. И что не видно со стороны, какую дробь выбивают зубы.

– Твое дело, – вздохнула Найра. – Что ж, убирайся.

– Постой.

При звуке этого голоса Фаную вдруг зимняя стужа показалась не такой уж и жестокой. От костра отделился один из бандитов. Подошел к ним. Плащ, несмотря на мороз, откинут за спину, на поясе поблескивает массивная рукоять меча. Неровные черные волосы небрежно падают на лицо. Он посмотрел в глаза Фаную, сомкнул пальцы на его плече. Парень против воли втиснул голову в воротник.

– Я не услышал ни одного внятного ответа, щенок. Найра тебя предельно ясно спросила, знаешь ли ты указанную девушку?

 
Фануй нервно облизнул губы.
 

– Оставь, Арэнкин! – махнула Найра рукой и прислонилась к дереву. – Это она, вне сомнения. След ведет сюда и… у меня отличная память на лица. Я видела ее один раз. Этого достаточно, чтобы запомнить. С ориентиром сходится один в один. Отпустим его, пока не обделался. У него будет на это время и причина уже очень скоро.

– Хорошо, дорогая. Как скажешь.

Он грубо оттолкнул Фануя в сторону. Парень споткнулся и рухнул в снег. Найра фыркнула, глядя на него. И тут же вжалась в дерево.

 
В ее горло упиралось лезвие клинка.
 
 
Разбойники все разом вскочили, схватились за оружие.
 

– Нет! – прохрипела Найра.

Фануй поспешил убраться подальше, спрятался меж деревьями. Сбежать ему не давало любопытство. Свет костра и факела освещал девушку у дерева. Три фигуры стояли полукругом. Они все оказались лицом к нагу, который прижимал лезвие к ее шее.

– Если кто-нибудь двинется хоть на шаг, она умрет, – произнес наг. – А потом все остальные. По очереди.

 
Губы Найры бессильно кривились. Но она смогла взять себя в руки.
 

– В чем дело, милый? – обычным нежным голосом осведомилась бандитка.

– Прикажи своим людям сложить оружие.

Найра дернула глазами, лихорадочно соображая. На ее шее проступила тонкая алая полоска.

– Делайте, что он говорит, – выдохнула она.

– Бросайте все оружие рукоятями в костер, – его голосом можно было замораживать реки. – И назад на пять шагов. Руки перед собой.

 
Бандиты повиновались со злобным ворчанием. Минж скрежетал зубами.
 

– И что теперь?

 
Наг улыбнулся. Нехорошо, жестко.
 

– Я мог бы отпустить тебя под честное слово, что ты больше никогда не подойдешь близко ни к этому селению, ни к дому Ханга. Проблема в том, что честным словам я не верю.

– Повелась, как дура… – спазматически рассмеялась бандитка. – Не ожидала…

– Понимаю.

– Не понимаешь. После всего, что было…

– После всего. И только из уважения к этому я не желаю убивать тебя, как загнанного зверя.

 
Он чуть отвел лезвие. Сделал шаг назад.
 

– Ты всю жизнь провела с оружием в руках. Я предлагаю тебе умереть, как подобает. Выбирай.

Найра поколебалась. Медленно, очень медленно вытянула длинный кинжал из ножен. Фануй не замечал, что ест собственную шапку вперемешку со снегом.

Бандитка смотрела на свой кинжал. На ее глазах появились слезы. Случаи, когда они выступали, можно было пересчитать по пальцам.

– Арэнкин, я…

 
Она запнулась. Он стоял, неотличимый от каменной статуи.
Молчал. Ждал.
Она крепче сжала кинжал. Сморгнула. По щекам зазмеились две мокрые полоски. Найра прыгнула. Прыгнула с яростным боевым кличем, попутно выдергивая из-за голенища нож. Перехватила его обратным хватом, поднырнула под меч, перекатилась по земле, уходя от удара. Кинжал, метивший в пах, полоснул по пустоте.
Дальняя сторона от костра мгновенно пришла в движение. Двое бандитов принялись распинывать брошенное оружие по снегу, а Минж с воплем бросился к месту боя. За обшлагом у него оказался целый арсенал метательных ножей. Первый нож едва не достиг цели, но прошел по касательной, оцарапав левую руку нага. От второго Арэнкин уклонился, и нож вонзился в дерево. Третий Минж метнуть не успел. Отбив атаку Найры, наг, не останавливая замаха, развернулся, и меч врубился в лицо бандита.
Найра вскочила, легкая, юркая. Раздались крики бандитов, уже подхвативших мечи руками в перчатках. Арэнкин проскользнул между ними, ударил одного тяжелым наручем в затылок, ушел от удара с разворота второго и перерубил ему позвоночник. Тут же пригнулся, уходя от летящего ножа, бросился вперед, выбил из руки Найры кинжал, отбросил ее ударом плашмя на снег и рассек левое плечо наискосок. Найра взвыла, захлебываясь, на ее губах вскипела кровавая пена, и глаза угасли.
Фануй не считал, сколько на бой пришлось ударов сердца. И пожалел об этом.
Арэнкин вытер меч о снег, затем о полу плаща. Внимание его привлек странный звук. Что-то, похожее на судорожный всхлип.
 

– Подойди сюда, парень!

Сказал таким будничным тоном, будто встретил старого знакомого в пивной. Фануй повиновался.

Наг свистнул. Из-за деревьев показалась страшненькая мышиная морда. Только во много раз больше любой летучей мыши. Несколько мгновений наг и летун обменивались взглядами. Потом сенгид расправил крылья, схватил когтями два трупа и взлетел с ними ввысь. Фануй побледнел, чувствуя, как к горлу подкатывает нехороший ком. Арэнкин заметил это.

– Не сочиняй ужасов, – сказал он. – Я лишь попросил летуна убрать убитых подальше от вашего селения. Ты ведь не хочешь, чтобы сюда нагрянули мстить остатки банды?

 
Фануй судорожно мотнул головой.
 

– Подбери оружие, какое найдешь. Сможешь продать.

– А за него… не будут… мстить?..

– Вряд ли. У банды Найры не было знаков отличия. Все это награбленное. Такое оружие может быть у кого угодно. Кстати, шкурки свои тоже забери.

Фануй глянул на кинжал, который сжимал мертвый бандит. Дурнота усилилась. Арэнкин шагнул в темноту и отвязал коней. Животные были рады убраться отсюда, вскоре шорох копыт по сугробам затих.

 
Вернулся сенгид, деловито сделал круг и сгреб оставшихся мертвецов.
 

– А теперь слушай меня, – Арэнкин посмотрел на парня. Фануй не смог выдержать ледяного взгляда, чуть отвернул голову. – То, что ты здесь оказался – прискорбная случайность. Я мог бы подождать, пока ты уйдешь. Но решил, что ты должен это видеть, чтобы убедиться – опасаться нечего. Чтобы ты не навел панику в селении.

– Я не паникер! – возразил Фануй. – Мы бы отбились…

– От кого? – Арэнкин пнул по сугробу. Снег засыпал алое пятно. – Так вот. Я улетаю на границу, и так уже много времени отсутствовал. Никто не должен услышать ни звука о том, что здесь произошло. Понял?

– Но…

– Без "но". Понял или нет?

– Да.

– Никто. В особенности, Елена. Не смей рассказывать ей о вопросах Найры. И упаси тебя боги хоть словом обмолвиться обо мне.

– Почему?

– Неужели твои делишки с бандитами не научили тебя держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов?

Сенгид приземлился рядом с нагом, с чувством выполненного долга ткнулся носом ему в щеку. Наг потрепал его по голове. Поднял с земли кинжал Найры, придирчиво осмотрел, тронул лезвие.

– Ты как хочешь, а я, пожалуй, заберу. На память.

Фануй долго смотрел в черное небо, в котором скрылись летун и его всадник.

 
Глава 7.
 
 
Елена собиралась растапливать баню, когда мимо землянки промчался вазашек с криком:
 

– Карлики! Карлики! Беда!

Дворы пришли в движение. Из землянок выскакивали жители, вооруженные топорами, мотыгами и копьями. Елена схватила широкий нож, который наточила только утром, и самодельный лук. Мимо нее уже бежали Чаньунь с братьями.

К южной окраине селения подбиралась цепь карликов, чернеющая на белом снегу. Вот несколько уже перебрались через первый плетень, многие несли факела. Жители рассредоточились вдоль построек, пригибаясь к сугробам. Елена укрылась за забором, и первая выпустила стрелу. Раздался каркающий визг, один карлик рухнул в снег.

– Умница! – воскликнул Фануй, который залег неподалеку. Он приподнялся и метнул небольшой заостренный бумеранг. Второй карлик свел счеты с жизнью.

– Чтоб вас всех… – присвистнул парень.

За небольшой цепью на селение шло не менее двух сотен вооруженных паразитов, которые старались замкнуть его в полукольцо.

– Фануй! – крикнула Елена, прицеливаясь снова.

– Чего? – парень подполз ближе.

Селяне осыпали карликов из укрытий дротиками и камнями. Особой меткостью они не отличались, но попадания были.

– Кто здесь главный?

– Вазашки!

– Что, все сразу?!

– Нет! Ценьан, он где-то здесь!

– "Где-то здесь!" – передразнила Елена. – Если они доберутся до построек, то разбегутся по всему селению через подземные ходы! Тут же никаких укреплений!! Почему нет команды атаковать?!

Тут, точно в подтверждение, в шаге от нее прямо из земли появилась коричневая голова. Не успел карлик замахнуться, как голова уже летела, срубленная наотмашь. У Елены в запасе было не более дюжины стрел. Расстреляв их, она быстро поползла вперед по снегу, и тут же раздался вазаший клич неподалеку:

– Бейте их!!! Вперед!!

И селяне со своим нехитрым вооружением бросились на карликов, за исключением тех, у кого еще оставались метательные орудия. Сразу стало ясно, что мирные крестьяне очень уступают хорошо вооруженным злобным карликам. Но было несколько десятков молодых проворных вазашков, вооруженных и отменно владеющих деревянными мечами с обсидиановыми лезвиями. Елена, оказавшаяся рядом с Фануем, яростно работала ножом, и вдруг перед ними взметнулся вихрь снега, земля захолмилась, и появилось бесформенное существо высотой в два человеческих роста. Земляного цвета, оно более всего походило на гору камней.

– Камнелюд! – в ужасе завопил Фануй.

Еще в нескольких местах земля вздыбилась, и камнелюды пошли-покатились на селение, швыряясь крупными валунами. Вазашки бросились на них, оставив карликов на растерзание жунам и людям. Один из карликов достиг жилой постройки и метнул факел на крышу. Жилище загорелось.

Елена выхватила у убитых карликов два смолистых факела, подожгла их и кинула один Фаную. Они зашли с двух сторон от камнелюда, и Елена схватилась за острый торчащий камень, подтянулась, вспрыгнула на другой камень, ударила факелом внутрь, на манер копья. Изнутри раздался неясный гул. Фануй нашел уязвимое место снизу, и тут камни стали перекатываться, точно решили жерновами зажевать нападающих.

– Фануй, сено! – закричала Елена.

Парень уже бежал к стогу сена, подцепил, сколько мог, вилами, и швырнул под камнелюда. Елена подожгла сено тлеющим факелом, спрыгнула, ухватив несколько камней. Камнелюд затрясся, загудел, повалился. Тут подбежали вазашки, и буквально распинали горящее чудище на осколки.

Но карлики продолжали упорно теснить селян. Общий гул перекрывали четкие команды Ценьана. Вазашки уничтожили еще двоих камнелюдов. Елена увидела Чаньуня, который сражался сразу с группой карликов тем манером, которым так поразил ее на Осеннем празднике. Над его головой по навесу полз еще один враг и раскручивал над головой болас. Она подхватила с земли дротик и на бегу метнула его в карлика. Тот упал прямо в кучу других нападающих. Чаньунь подмигнул Елене и расчетливыми ударами топора прикончил двоих разом. А она уже выбрасывала руку с ножом наперехват роговому острию. Боль ударила в висок, и по лицу потекла горячая струйка. Елена яростно отерла ее свободной рукой.

Многие селяне были ранены и отползали в укрытия. Часть карликов сгрудилась в клин.

– Бойцы! Ко мне! – раздался пронзительный голос Ценьана.

Вазашки с мечами быстро выстроились. К ним примкнул десяток мужчин, туда же устремились и Елена с Фануем. По команде они ринулись на карликов, взламывая их строй. Вазашки перегрызали крепкие шеи сверкающими зубами. Одиночных карликов закидывали дротиками жуны из укрытий. Наконец, мелкий народец начал отступать с бешеными визгами. Бойцы растянулись в цепь и гнали их до самой опушки леса по сугробам. Там не более пятнадцати спасшихся карликов нырнули в только им известные норы.

Сражение кончилось. Жуны торопливо заливали горящие постройки. Селяне перекликались друг с другом. У многих были тяжелые раны, но, к счастью, убитых не насчиталось ни одного. Раненых уносили и уводили в дома, карликов собирали в груду. Елена подняла заточенный рог, чтобы осмотреть, тут кто-то взял ее за плечо.

– Храбрая женщина! – воскликнул Ценьан.

 
"Черт собачий тебе женщина" – подумала Елена, а вслух сказала:
 

– Спасибо. Но оборона у вас, честно говорю, хромает!

– У нас мало бойцов, – отвечал вазашек. – Селяне не привыкли убивать.

– Пора бы научиться, с такими опасностями. А вы привыкли?

– Мы обучены на Севере. Мой сын сейчас там.

 
Они шли обратно в деревню. Ценьан сощурил глаза-бусинки:
 

– Ты мне знакома, женщина. Мы встречались?

– Ну да, если учесть, что я уже месяц тут живу!

– Ты молодец!! – подоспевший Чаньунь сгреб ее в охапку.

– Мы в расчете! – засмеялась Елена.

– Вспомнил! – не отставал Ценьан. – Ты ведь была на Осеннем празднике!

– Было дело, – сквозь зубы ответила Елена.

Ценьан хотел продолжить диалог, но вдруг небо осветила яркая вспышка. За лесом в воздухе возник небольшой огненный зонт и тут же рассыпался.

– А это еще что за… – начал Фануй.

– В укрытия!! – страшным голосом завопил Ценьан. – Маскируйте жилища!!! Вооружайтесь!!! Бойцы, взяться за оружие!!! Нежить!!

Селяне разбегались по своим жилищам, затаскивали внутрь лестницы и укрывались в подземных ходах. Бойцы с Ценьаном во главе устремились в прямоугольные землянки с четырех сторон селения. Здесь располагались охранные посты.

Единственной встречи с нежитью Елене хватило, чтобы не задавать вопросов, а припустить во весь дух. Но не с селянами, а с бойцами. Она оказалась в одной землянке с Ценьаном и Фануем. Еще десятка три вазашков и людей запрыгнули внутрь. Вход плотно закрыли.

– Женщина! – зарычал Ценьан. – Ты должна быть дома! Это место для бойцов!

– Я боец! – рявкнула Елена, сверкая глазами. – Ты только что это видел!!

 
Ценьан отступил под ее напором. Они затаились в землянке, сжимая оружие.
 

– Вы никогда не выходили против них? – шепотом спросила Елена Фануя.

– Никогда, – отвечал тот. – Это бессмысленно. Мы надеемся только на чутье стражей. Нам самим не справиться. Вот почему полезли карлики – они тоже чувствуют приближение нежити и бегут от нее. Тш-ш-ш!..

На поверхности над ними послышался леденящий душу свист. Кто-то неподалеку скреб когтями деревья и с тяжелым хрипом втягивал воздух. Земля усиливала эти звуки в несколько раз.

"Умершие не находят покоя. Они мечутся, желая обрести небесное счастье для себя. Они ненавидят тех, кто это счастье имеет".

 
Раздался вой, тоскливое, неживое, жалобное вытье.
 

– Второй раз за десять лет, – шепнул Фануй. – Как же так… Раньше они не переходили Заокраины.

 
Ценьан шикнул на него.
Зашелестел снег, точно его разметали десятками метел. Нечто страшное медленными шагами подходило к селению.
 

– Нам конец, – сказал кто-то из людей.

Страх начал просачиваться между заделанными мхом щелями. Ужас охватывал одного за другим бойцов. Но те, кто уже встречался с нежитью, держались. Таких здесь было больше половины.

– Проклятые наги, – еле слышно простонали из угла. – Где вы, провалиться…

 
Стонущего заткнули хорошим тычком в бок.
В землянку повеяло холодом. Могильным, пустым холодом. Шелест становился все громче, он стоял сплошным шумовым фоном. Кончики чутких вазашьих ушей нервно подергивались.
"Мертвые души не желают вечного упокоения. Они хотят жить. Убивают ради своей жизни. Не всем дано счастье перерождения".
Затем начал проникать запах. Запах тления и склепа. Кожистые влажные носы сморщились от отвращения. Люди закрылись рукавами.
А потом послышалось пение. Право, кто хоть раз в жизни слышал его, тот будет вечно радоваться каждому зеленому ростку и каждому вздоху! В этом заунывном пении звучала пустота. Даже не боль. Просто пустота. Ничего. Равнодушие. Пение было ритмичным, приводящим в оцепенение, лишающим любых эмоций, загробным гимном. Сидящие в землянке плотно прижались друг к другу.
Внутрь начала проникать белесая дымка. Света в землянке не было, но эта дымка сама по себе замерцала, высветив бледные лица и выражающие ужас оскалы. И уже явственные шаги раздались на поверхности. Неживые подходили к границе.
И вдруг другой звук прорезал наполненную жутью и пением тишину. Детский плач. В жилище неподалеку зарыдал маленький жуненок. И тишина ожила, зашевелилась, холод точно собрался и устремился к цели.
 

– В бой… – едва выдохнул Ценьан.

 
Но никто не пошевелился.
Вазашек обеими лапами сжал обсидиановый меч. Шерсть на его затылке встала дыбом.
 

– Бессмысленно, – тихо ответил Фануй.

 
Снег зашелестел над самой землянкой, вспарываемый неживыми ступнями.
 

– В бой, крысы!!! – заорал Ценьан во весь голос. – В бой, трусы!!

– В бой!!! – точно со стороны услышала свой голос Елена, и они с предводителем вазашков первыми ринулись наружу, взламывая крытую берестой крышу.

Казалось, будто они с размаху нырнули в ледяную воду, которая мгновенно пропитала насквозь и одежду и тело. Люди и вазашки с неистовыми криками принялись наносить удары мечами и ножами по бесплотным, человекоподобным фигурам. Иногда им это удавалось. По крайней мере, неживые отвратили внимание от селения к бойцам. А с восточной стороны уже мчалась подмога. Но нежить не карлики, с ними сражаться было почти бессмысленно. Вот один вазашек упал недвижимо наземь. Слышалась хриплая ругань Ценьана пополам с болью.

И тут белесую пелену взрезали, разметали в клочья черные, точно вырезанные, силуэты. Сверкнули сталью мечи, ядовитый зеленый туман пополз вместо мертвого белого.

– Люди! Прочь отсюда!! – прогремел звучный, полный жизни, голос.

Но селяне и так бежали со всех ног. Все твердо знали, насколько опасным может быть змеиное дыхание. Только обученные вазашки, которые умели дышать в ядовитом тумане, продолжали сражаться.

Черные, блестящие чешуей тени стремительно бросались на неживых, прямые мечи рассекали бесплотные тела на рваные лоскуты. Из глаз нагов летели серебряные молнии, и тела неживых осаживались, растекались лужами вперемешку со снегом. Два десятка стражей уничтожали под корень тех, кто и так давно уничтожен. Над полем битвы кружили огромные летучие мыши, разметывали крыльями остатки тумана, ударами отправляли наземь тех неживых, которые вздумали умчаться по воздуху. Вот одного нага обвила белая спираль, уронила на землю, потянула за собой. Другой, с медной чешуей на лице, одним ударом меча перерубил неживого. Раздался боевой клич, веселый и яростный. Сильный и звонкий голос Шахиги нельзя было спутать ни с чьим другим.

Елена замешкалась, укрылась за крышей землянки. Только хотела бежать, как перед ней вырос неживой, протянул руку к ее горлу. Она ловко увернулась от этой руки, машинально толкнула врага, и пролетела сквозь тело, поскользнулась на снегу, упала. Неживой раскрыл белый плащ, навис над ней. И его снизу вверх, а затем крест-накрест вспороло стальное лезвие. Бесплотное тело рассеялось, и Елена увидела Арэнкина, черного, страшного, окутанного ядовитым туманом.

– Вон отсюда!! – рявкнул наг на нее, прыжком разворачиваясь для следующего удара.

И она с огромным удовольствием помчалась отсюда вон. И тут же столкнулась нос к носу с Фануем.

– Ценьан! – задыхаясь, крикнул он.

Не сговариваясь, они повернули обратно. Набрав побольше воздуха, снова поднырнули к краю битвы и выволокли истекающего кровью вазашка. Он бессвязно ругался и скрежетал зубами. Подперев предводителя с обеих сторон, они поспешили убраться прочь.

Храбрый Ценьан испустил дух в землянке, заполненной тяжелоранеными. Селяне быстро обрабатывали свои легкие раны и помогали товарищам, которым повезло меньше. Запах пряных трав и крепкого самогона стоял столбом. Другие расходились по домам, устраняли повреждения, в конце концов, валились с ног и засыпали. Несколько стражей отправились прочесывать лес.

– Здравствуй, Чаньунь! – наг, чуть пригнувшись, вошел в жилище друга.

– Здорово! – откликнулся жун. – Что за напасти, одна за другой! Кто ж теперь вместо Ценьана-то, будет а?

– Ты еще спроси, что нежить забыла в центре страны, – грустно ответил Арэнкин. – Едва успели.

 
Чаньунь сунул нагу глиняную чашку, и сам сел рядом.
 

– Ваши все целы? – спросил он.

– Да. Я, с твоего позволения, хочу отдохнуть, – наг откинулся на нары. – Седьмой день одно и то же, – проворчал он.

– Вы надолго задержитесь? – осведомился Чаньунь.

– На несколько дней. Мы тщательно исследуем всю округу – я выйду на рассвете. Боюсь, как бы здесь не возникло облачное море.

– Тьфу на тебя! – передернулся Чаньунь. – Только этого не хватало! Поживешь у меня?

– А это обсуждается?!

Елена вернулась только под утро, с мороза уставшая и разгоряченная, умытая снегом. На поясе у нее висел мешок с остатками трав. Следом вошла Лина, рухнула на скамью и вытянула ноги.

– Восьмеро погибли, – выдохнула она.

– Пятеро в бою, трое от ран, – уточнила Елена. – Остальные пойдут на поправку, без сомнения.

Она скинула шубу, легла на нары и моментально заснула. Она устала настолько, что даже не заметила нага, дремавшего в темном углу.

Они столкнулись только следующим вечером. Улучив свободные минуты, Елена метала нож во дворе, вгоняла лезвие в гладкое обтесанное бревно. И тут, опережая ее бросок, воздух со свистом рассек стальной росчерк и хищно изогнутый нож вонзился в дерево едва не по рукоять. Вверх и вниз по бревну пошли трещины. Губы Елены против ее воли дрогнули в улыбке.

– Доброго вечера, Елена, – сказал Арэнкин, подходя к столбу.

 
Он тронул рукоять ножа, начал ее раскачивать.
 

– Доброго, Арэнкин, – откликнулась она. Нужно было что-то сказать, и она продолжила. – Благодарю. Ты спас меня вчера.

– Мы в расчете, – нож плавно выскользнул из дерева и послушно лег в руку хозяина. – Это наша работа, – добавил наг.

– Я знаю, – Елена почему-то почувствовала себя задетой. Ей стоило усилий не отстраниться, когда Арэнкин прошел мимо. Не сбавляя шага, он резко развернулся, и пущенный нож сделал трещину еще глубже.

– Ты вся дрожишь, – заметил наг.

– Холодно! – с вызовом ответила Елена, примериваясь к броску. Рука ее и впрямь дрожала, и нож ушел в снег далеко от бревна.

– Холодно, – равнодушно подтвердил Арэнкин, наблюдая за неровной дугой, которую описал клинок. – Я тебя искал.

– Я знаю! – Елена отправилась на поиски ножа. Снег скрипел под кожаными ботинками.

– Я вижу, ты довольно много знаешь.

– Больше, чем тебе хотелось бы, – она вытерла мокрое от снега лезвие о шубку и спрятала его в ножны. Затем развернулась и направилась прочь.

– Стой! – наг поймал ее за руку.

Елена попыталась вырваться, но Арэнкин крепко удерживал ее запястье. Она в ярости подняла глаза, всерьез раздумывая, не врезать ли ему свободной рукой.

– Подожди. Послушай меня!

– Не хочу. Знаешь, почему? Я верю в то, что змеи крайне хитры, изворотливы и могут убедить в чем угодно. Я не желаю быть обманутой. Отпусти мою руку!

– Ты слышала, как я разговаривал с Вождем, верно?

 
Елена не удостоила его ответом, поправляя рукав.
 

– Я видел, как ты убегала. Я был уверен, что ты направишься в Бохен.

– И просчитался. Что, Арэнкин, не удается заманить меня на Север? Приказ Вождя трудно выполнить? Я только одного не понимаю – что тебе стоит сейчас меня связать, закинуть на спину своей мыши и улететь?

– Ничего не стоит, – устало подтвердил Арэнкин. – Наверное, надо было тогда так и сделать, а не отпускать тебя…

– Отпускать? – повысила голос Елена. – Ты ничего не перепутал?!

– Не перебивай! Ханг не остановится. Он будет тебя искать. Тебя сложно отследить, но возможно…

– Значит, лучше будет, если я по-хорошему отправлюсь с тобой на Север и предамся в ваши руки?

– Не перебивай, сказал! Я вовремя понял, что ты отправилась в Дом Медиумов, уничтожил охотников, которые гнались за тобой. Мне удалось запутать твой след, который и так сложно обнаружить, и увести его в совершенно другую сторону. Я собирался вернуться за тобой и вернулся, только немного раньше, чем предполагал. Елена, я хочу тебе помочь!

 
Девушка открыто расхохоталась.
 

– Вы только посмотрите! Арэнкин, я, конечно, просто человек, и ни в какое сравнение с нагами не иду… Но ты мог хоть что-то придумать, чтобы меня убедить?! Назови мне хоть одну причину, по которой твоя "помощь" не обернется моим несчастьем, и я ее опровергну! Я верю, что ты запутал мой след, чтобы отвадить Ханга. Я ведь нужна вам не меньше, чем ему!

Арэнкин молчал. Слишком долго молчал, ожидая, пока ярость хоть немного сойдет с лица Елены.

– Ты спасла мою жизнь, – сказал он, наконец. – Человек, который сделал это, навсегда будет связан с нагом. Я мог бы тогда догнать и вернуть тебя, наплести чего-нибудь. Я этого делать не стал! Ты имеешь полное право мне не верить. Но вот что, Елена. Здесь ты в опасности. Ханг найдет тебя рано или поздно, а против Дома Медиумов бессильны даже мы. Если согласишься на мою помощь, я смогу защитить тебя.

– Зачем я нужна Гирмэну? – прямо спросила Елена. – О какой Горе вы разговаривали? Что для меня – смерть?

– Я не могу тебе этого рассказать. Эти дела касаются только правителей Халлетлова.

– Ах, вот как! Тогда прошу прощения, что вмешиваюсь в дела великих. Оставляю тебя размышлять о судьбах мира сего. Да, и еще. Чтоб вам всем провалиться! – это она выговорила очень искренне и с душой.

– Если б твое пожелание сбылось, Халлетлов был бы счастлив, – прокомментировал наг, провожая взглядом удаляющуюся девушку.

Арэнкин, почти не глядя, сделал резкий бросок. Лезвие послушно сверкнуло в щели. Он выдернул нож и в бездумной ярости снова всадил его в дерево. Опустился на снег, и долго сидел, то и дело прикладываясь к деревянной фляге.

 
Глава 8.
 
 
В общинном доме за длинным столом собрались Арэнкин, Шахига и старосты селения, одним из которых был Чаньунь. Арэнкин ножом расчерчивал по бересте окрестности.
 

– В этих местах множество нор. Но карликов здесь нет.

– Сбежали, твари! – воскликнул торжествующе кто-то.

– В ваших интересах, чтобы они вернулись, – мрачно сказал Арэнкин. – Здесь силен дух нежити, и он может привлечь других неживых. Дьяволы небесные, почему вы не желаете попробовать восстановить с карликами мир?!

– Как?! – удивился Чаньунь. – Они ушли в холмы много лет назад. Они даже не помнят нашего языка.

– Они точно так же страдают от нежити и проваливаются в облачные моря! Наги и муспельхи издавна воевали между собой, но сейчас мы держим мир, потому что в наших общих интересах охранять Заокраины. А страна раздирается бессмысленными нападениями тех, кто когда-то входил в состав народов Халлетлова! У них должен быть центр, откуда идет управление. Вы можете дождаться, что однажды в Халлетлове из-под земли появится орда, неизвестно на что способная. Чаньунь, свяжитесь с Заженем, с Раудой, привлеките лучников, владеющих обменом энергией, и попробуйте вступить с ними в переговоры. Здесь и здесь, – Арэнкин ткнул ножом. – Колодцы шириной не более двух шагов. Но они глубокие. Скорее всего, они проходят до облачной грани.

 
Кто-то сдавленно охнул.
 

– Мы установили рядом зеркало. Еще одно зеркало я оставляю вам. В этот раз вас заметил наш разведчик, но мы не можем следить за каждой частью страны.

По столу стукнул небольшой сверток из черного бархата. Внутри оказался куб с абсолютно гладкими прозрачными гранями. Он был наполнен жидкостью, внутри которой плавал куб поменьше, с зеркальными гранями. Куб пропускал сквозь себя мельчайшие отблески света, преломлял их и выпускал пронзительно яркие и острые лучи.

– Их создают птицелюды. Такое зеркало сделать трудно, и их очень мало. Направляйте свет строго на запад – там наш ближайший пост. Никакой лишней паники, сигнал доходит до нас быстро. Чаньунь, ты умеешь пользоваться зеркалом?

– Учился когда-то.

– Храни его у себя. Обучишь остальных сам.

 
Жун бережно придвинул к себе куб и завернул его в бархат.
 

– В том месте может образоваться облачное море? – подал голос второй староста.

– Сомнительно, – отозвался Шахига. – Хотя, точным в этом вопросе быть нельзя. Но возле колодцев нет ни трещин, ни разломов. Скорее всего, это были единичные несильные взрывы.

– Подрастают новые юноши, – сказал Чаньунь. – Когда вы готовы их принять?

– Весной. Дьявол, у нас сейчас сын Ценьана… Он будет достойнейшей заменой отцу.

Вдруг дверь дома приоткрылась, впустив облако пара. Наги и старосты смолкли, вопросительно глядя на вошедшего парня.

– Чего надо, Фануй? – рыкнул Чаньунь.

– Я хочу говорить с вождем нагов! – гордо сказал парень, глядя при этом на дощатую стену.

– Подождешь! Не видишь, мы заняты!

– Постой, – остановил жуна Арэнкин. – Что тебе, парень?

Фануй переступил с ноги на ногу, кашлянул и решительно подошел к Арэнкину.

– Господин… – начал он и запнулся, смолк.

– Ну? – прошипел Арэнкин.

– Я пришел с просьбой. Возьмите меня с собой на Север! – единым духом выпалил Фануй, вскидывая голову. – Я хочу обучаться…

– Чему? – спокойно спросил наг.