Текст книги "Деньги - не проблема"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Ну, это симптом, – отозвался Бернацки. – Поскольку в простате опухоль, это мешает естественном отходу урины.

– Но почему я ссу больше, чем пью?

– Наверное, вам это только кажется.

– Иногда в моче появляется кровь. Мой уролог уверяет, что, мол, не стоит из-за этого тревожиться, чего же ожидать, мол, раз у вас рак? У этого парня такта, как у копа.

– Как мне кажется, вы больше озабочены вашим мочеиспусканием, чем процессом, – заметил Бернацки.

– Нассать мне на процесс! Этим судьям надо во что-то играться.

– Тони, я хотел поговорить с вами кое о чем, что обеспечит вам благоприятную прессу, сейчас нам это весьма на пользу. Один священник по имени отец Данн, из Африки, очень желал бы побеседовать с вами.

– Что, черный?

– Нет, белый, он миссионер.

– Все они приходят с протянутой рукой. Сколько ему нужно?

– Это предлог, – ответил ему Бернацки, – но тут есть любопытный нюанс. Идея может прийтись вам по вкусу.

– Хорошо, в чем дело?

– Я бы посоветовал вам выслушать его лично.

– Только по телефону.

– Вы же знаете, Тони, что они подключаются к кабелю. Почему бы не договориться с ним? Вместо того чтобы выслушивать это от второго лица, вы услышите все непосредственно от отца Данна. И лучше прямо сегодня, чтобы не думать долго над подходящей датой.

– Католический поп? Ну разумеется, ему нужны деньги, я уверен.

– Как я уже сказал, существует аспект, который может вызвать ваш интерес.

– Вы абсолютно уверены в этом типе?

– Тони, это служитель Господа, к тому же за него ручается человек, которому я безусловно доверяю.

– Хорошо, я сообщу вам о своем решении. Да, пусть захватит с собой своего освященного масла и соборует меня, чтобы покончить с этим заранее.

19

Они сидели в зале ресторана, который ради приватных встреч закрывали для прочих посетителей: Тони Амилья и его адвокат Эд Бернацки. Стол, за которым могли бы свободно уместиться человек десять, был накрыт белой скатертью. На нем стояли блюда с оливками, несколько бутылок «Пеллегрино», кувшинчик с кофе, бокалы, чашки, пепельницы. Тони курил сигарету и потягивал кофе. Бернацки сидел рядом, и они о чем-то переговаривались, но так тихо, что стоявший у стола Винсент Морако не мог ничего разобрать. Винсент, одетый, как обычно, в темный костюм и крахмальную рубашку, подошел к распахнутой двери. Отсюда ему был виден вход в пустовавший главный зал, у которого Вито Геноа дожидался прибытия священника.

Когда Винсент спросил у Тони: «Кто придет на встречу?» – Тони ответил только: «Священник».

– Что за священник? – решил уточнить Винсент, которому сразу припомнился, разумеется, тот самый, вчерашний, на что Тони ответил так же скупо:

– Священник, и все. – Тони еще стоял одной ногой в католической церкви, бывал на крестинах своих внуков и на их первом причастии.

Лет двадцать назад Винсент и помыслить бы не мог, чтобы спросить у босса – тогда у него был другой босс, – с кем они встречаются. Он вообще не заговаривал первым и ждал, пока к нему обратятся. Теперь это уже не имело значения. Старик Тони вовсе не был слабаком, но его разрешалось называть просто по имени, как и обсуждать с ним перипетии судебного процесса. Тони советовал запастись терпением. Все встанет на свои места, говорил он. Перед началом процесса Тони спросил Винсента: «Как вышло, что тебе не предъявили обвинение, Винсент?» Этот вопрос прозвучал несколько зловеще, но не имел последствий. Следующий вопрос – а не заключил ли ты сделку с правительством? – так и не прозвучал. Винсент привел главную причину – он никогда не позволял себе бесед на улице. Даже в автомобиле не проронил ни единого слова о бизнесе. И слава Всевышнему! Сидя в зале суда среди посетителей, он слушал пленки с записями разговоров, подслушанных в автомобилях.

Два эти недоумка, Жожо и жирнюга Тито, наговорили достаточно, и теперь имели статус свидетелей обвинения. Винсент потом спросил у Тони, не вывести ли их из игры, и Тони ответил: «Что могут знать эти два лоха? Тут всего лишь их слово против моего. Эд спросит у них, какого рода соглашение они заключили, вот и все».

На одной из пленок был записан разговор, имевший место в тот дождливый день в автомобиле на Мичиган-авеню. Жожо Мордатый спросил: «Что будет, если старик Тони совсем выдохнется?» Тито, который никогда ничего не знал, сказал, что не знает, и задал встречный вопрос: «Кто его заменит?» Жожо ответил: «Об этом я и толкую. Как все перетрясется в команде? Помнишь, как это было в Нью-Йорке, когда произошла смена в верхушке? В Нью-Йорке у них все лучше схвачено. А тут сидим на заднице, и никакого тебе движения». Голос Тито отвечал ему: «Ты хотел бы, чтобы Тони помогли освободить место?» Жожо: «Да я так только спросил».

Ни хрена. Он конечно же об этом думал, раз завел такой разговор с Тито. И другие парни об этом думают.

В тот раз, когда Винсент спросил у Тони, не стоит ли убрать этих козлов, и Тони ответил – нет, Винсент сказал еще: «Тони, столько людей слышали эту запись, теперь они станут думать, что мы придурки, и перестанут нас уважать. Эти двое даже по дороге домой сумели заблудиться». Тони посоветовал ему не беспокоиться и отошел отлить. Старик теперь босс только по названию. Он приговорен, и дверь перед Винсентом открыта. Винсент полагал, что сумеет войти в нее. Если Тони и не сядет в тюрьму, надо только подождать, пока он не изойдет мочой до смерти или, как сказали эти двое слабоумных, кто-нибудь да поможет ему освободить место. Если это случится, тогда он унаследует все. И первое, что сделает, – это обеспечит себе восемь кусков в неделю от Рэнди и станет его полноправным компаньоном. Будет часто бывать в ресторане, и люди узнают о нем, узнают, кто он такой. Он считал, что богатые дамочки любят гангстеров, обожают флиртовать с парнями, которые могут быть опасны. И в то же время умеют носить смокинг. Этот Тони жил, как крот в норе, и только процесс вытащил его оттуда. Он, видите ли, не хочет говорить, о чем пойдет речь на предстоящей встрече! Сказал только, что придет некий священник. Наверняка тот самый, что вчера обозвал Вито пидором. Для попа у него на редкость крепкие нервы.

На Келли-авеню Дебби, сидевшая за рулем, свернула направо, и они увидели ресторан «Приправа». «По воскресеньям закрыто», – прочитал Терри.

– Только не в том случае, если Тони выбрал его местом встречи, – сказала Дебби. – Который час?

– Двадцать минут пятого.

– Отлично. Эд не велел заходить раньше четверти пятого. – Она въехала на парковку. – Смотри-ка, это не твой ли приятель стоит у двери?

Она остановилась у входа в ресторан, покатая крыша которого и фасад в виде буквы «А» делали его похожим на швейцарский лыжный домик. Дебби подождала, пока Терри достанет с заднего сиденья сумку с фотографиями, и они вместе подошли к Вито Геноа, придерживавшему дверь.

– Как самочувствие, святой отец?

Это напомнило Терри, что ему надо сильнее сутулиться. Он с подчеркнутым усилием повернул голову.

– Думаю, что буду жить.

Вито провел их внутрь, бросив на ходу:

– Вам не стоило говорить мне тех слов.

Терри, продолжая держать неподвижно шею, повернулся к нему всем корпусом:

– Я по-прежнему готов принять вашу исповедь.

Они прошли через весь пустой ресторан, погруженный в полумрак, и невысокий подтянутый мужчина, которого Дебби запомнила со вчерашнего вечера, Винсент Морако, жестом подозвал их к круглому столу. Она увидела Тони Амилью в синем утепленном жакете, который внимательно разглядывал их, слушая что-то говорившего ему Эда и время от времени кивая головой. Она не знала, следует ли им сесть к столу. Похоже, что не следовало, потому что Эд предостерегающе взглянул на них – он явно был начеку – и произнес:

– Вы, конечно, понимаете, что это не дружеские посиделки. Я уже сказал мистеру Амилье, кто вы такие, поэтому можете сразу переходить к делу.

Терри приблизился к столу, держа в руке спортивную сумку, расстегнул «молнию». Эд сказал:

– Святой отец, вы хотите сделать подарок?

Терри не успел ответить, как Винсент Морако возник сбоку, взял у него сумку и заглянул в нее. Потом поставил ее на стол и сказал Терри:

– Я вынужден обыскать вас, святой отец, поскольку мы вас не знаем. – Тон его, впрочем, был довольно любезен. – Может быть, вы не тот, за кого себя выдаете.

Терри повернулся к нему и распахнул полы пиджака.

– Я прекрасно все понимаю. Прошу вас.

Дебби в это время не сводила глаз с Тони. Его лицо и лысеющий череп покрывал загар – результат зимы, проведенной во Флориде. На нем были дымчатые очки в металлической оправе, и его запросто можно было принять за удалившегося от дел бизнесмена средней руки.

Винсент Морако отошел назад, и Терри принялся аккуратно выкладывать на стол в рядок свои снимки. Дебби видела, как Тони закурил и что-то негромко сказал Эду, не проявляя видимого интереса к действиям Терри. Хорошо бы Терри заметил это и поторопился. Наконец он поднял голову и проговорил:

– Я уверен, что вам уже приходилось видеть фотографии беспризорных детей, брошенных на произвол судьбы. Таких, как эти, там тысячи. Их родители были убиты, зарублены мачете, и детям приходится рыться в отбросах в поисках еды. В моей церкви в Руанде лежат сорок семь тел – с того самого дня, как я служил мессу и видел, как их убивали, резали. Многим отрубали ступни ног – во время геноцида хуту творили подобное по всей Руанде.

Терри оперся ладонями на стол, застыл в такой позе на несколько мгновений, затем медленно, с видимым усилием выпрямился.

– Я вернулся домой, чтобы посетить приходы и собрать деньги для сирот. Но теперь не сумею этого сделать, из-за травмы, которую получил вчера, когда поскользнулся и упал в ресторане «У Рэнди».

Дебби пристально следила за Тони и Эдом. Никакой реакции. Терри нагонял на них сон. Она шагнула вперед:

– Святой отец, присядьте, не то упадете. – Быстро выдвинув стул, она помогла ему сесть. В глазах Тони мелькнул проблеск интереса.

– Если вы только позволите мне сказать, – обратилась к ним Дебби, – я постараюсь прояснить ситуацию. – Тони вроде бы кивнул, и она поспешно продолжила: – Я тоже в этом замешана. Если хотите знать каким образом, то виноват во всем этот членосос, нынешний владелец ресторана, который выманил у меня обманом шестьдесят семь тысяч долларов и отказывается их возвращать.

Она почувствовала, что завладела вниманием Тони.

– Когда я в другой раз его увидела, то наехала на этого сукиного сына автомобилем на глазах у свидетелей и получила три года исправительных работ на лесопильном заводе во Флориде. А когда освободилась, то узнала, что у Рэнди теперь денег куры не клюют, что он получил миллионы после развода и владеет процветающим рестораном в деловом центре. Я решила добиться справедливости. Я обратилась за помощью к отцу Данну – он друг нашей семьи – в надежде, что ему удастся заставить Рэнди раскаяться, осознать свою подлость и исправить содеянное…

На сигарете, тлеющей в руке Тони, скопилось столько пепла, что он вот-вот грозил осыпаться.

– Мой план, мистер Амилья, состоял в том, чтобы потребовать у Рэнди двести пятьдесят тысяч: половину на детей отца Данна, а другая половина, в два раза превышающая сумму, которую должен мне этот негодяй, должна компенсировать мне то, что я не смогла заработать, поскольку провела три года в тюрьме. – Дебби откашлялась. – Можно попросить стакан воды?

Тони ничего не ответил, только взглянул на Винсента Морако. Винсент подошел, взял бутылку «Пеллегрино» и наполнил бокал. Дебби сделала несколько жадных глотков, перевела дыхание и отпила еще. Затем, поблагодарив, продолжила свой рассказ:

– Но вчера в ресторане случилось кое-что, заставившее нас изменить планы. Двое ваших людей выгнали нас из-за столика. Это возмутило отца Данна, и он сказал нечто, о чем сейчас сожалеет. Он назвал вашего мистера Геноа пидором. Естественно, это не понравилось мистеру Геноа, он сбил отца Данна с ног, и тот серьезно травмировал спину. Но отца Данна оправдывает то, что он счел в корне неправильным уступить столик людям, пришедшим на целый час позже времени, на которое столик был заказан. – Тони Амилья перевел взгляд на Винсента, и Дебби добавила: – Доктор Данн – служитель Господа, но в то же время он привык защищать свои и чужие права. Другим и не может быть руководитель миссии в Центральной Африке, где на улицах безнаказанно убивают людей…

Она снова взяла бокал, глотнуть еще воды.

– Встреча с мистером Эгли, которая состоялась после этого, получила новое направление. Теперь речь зашла уже и о компенсации за оскорбление действием. Мы надеялись, что мистер Эгли предпочтет обойтись без суда. Я предложила ему свой способ поправить дело, на что он посоветовал мне проваливать. Вот его точные слова: «Не нарывайся, куколка. Ты не из моей песочницы». Но это еще не все. Можно мне сесть?

По крайней мере, она сможет держаться за стол.

Тони кивнул, не замечая, что пепел с сигареты обильно засыпает его утепленный жакет. Дебби села на соседний с Терри стул, на секунду задержала ладонь на его плече и приготовилась продолжать.

– Я вот что хочу предложить, мистер Амилья. Если вам удастся получить у этой змеи двести пятьдесят тысяч и перевести эти деньги на счет Фонда маленьких сирот Руанды, то вы сможете списать всю эту сумму на свой подоходный налог. А пресса объявит вас спасителем сироток отца Данна, именно сейчас, когда вам нужна положительная реклама.

В комнате повисло молчание. Тони продолжал в упор смотреть на Дебби и не говорил ни слова. В конце концов молчание нарушил Эд Бернацки:

– Если чек будет выписан на сирот, каким образом ты получишь свои деньги, Деб?

– Эд, я надеюсь, ты не думаешь, что отец Данн способен обобрать меня!

– Хорошо, а каким образом это попадет в газеты?

– Я сама об этом позабочусь. Если мистер Амилья захочет, можно сделать фотографию, на которой он передает чек отцу Данну.

– А тебе не кажется, что именно сейчас цель такого жеста будет слишком очевидна?

– Почему же? Мистер Амилья давно известен своей благотворительностью. Да, сейчас его привлекают к суду по какому-то абсурдному обвинению, но при чем тут это? Его щедрость говорит сама за себя.

Эд улыбнулся:

– Это ты хватила через край, Деб.

– Не знаю, Эд, я просто говорю то, что думаю, – ответила она не моргнув глазом.

Снова наступило молчание. Все ждали, что скажет босс. Тот, наконец, заговорил, обращаясь к Терри:

– Скажите мне вот что. Эти парни, которые отрезали людям ступни, зачем они это делали?

20

В понедельник утром Терри проснулся первым, оставил Дебби досыпать на королевском ложе Фрэна и Мэри Пэт и спустился вниз, сварить кофе и взять свежую газету.

Вчера вечером Дебби допоздна ждала у телефона звонка Эда Бернацки.

– Я уверена, что он согласится! – самодовольно сказала она. – С чего бы ему отказываться? У него такое влияние. Ему всего-то надо приказать Рэнди, чтобы он отдал деньги.

Вчера после встречи в ресторане, когда Эд провожал их до двери, она спросила – какие у них шансы? Эд ответил, что ничего не может сказать. «В некоторых случаях Тони вполне предсказуем, но это не та ситуация. Дайте ему время подумать. Если он скажет „нет“, тогда забудьте и больше не напоминайте ему о себе».

– Если не сработает, что тогда? – спросил Терри вчера вечером. – Снова примемся за Рэнди?

– Тони сделает это! – убежденно сказала Дебби. – Разве ты ничего не заметил? Я ему понравилась.

Терри принес кофе наверх, сел в кресло и засмотрелся на спящую ангельским сном маленькую обманщицу. Ему легко было представить, как он делает это каждый день и что они живут вместе. До сих пор мысль о женитьбе не приходила ему в голову. Однажды она сказала, что никогда не хотела иметь детей, а он спросил: «Почему же?» И добавил, что всегда представлял себя отцом большого семейства – троих или даже четверых детей. Она спросила: «Почему же тогда не женился? Вместо того чтобы столько лет морочить собственную мать?» Что он мог ответить? Не был внутренне готов, не встретил подходящую девушку, не нашел работу по душе… Банальные причины. Подходящая ли девушка Дебби или нет – так вопрос для него не стоял вовсе. Стоит только взглянуть на нее! И какая она забавная! Многих ли девушек можно назвать забавными? Но именно из-за этого она и хотела быть эстрадной артисткой, и он решительно не мог представить ее домохозяйкой. И все его рассуждения заходили в тупик.

– Деб? – окликнул он. Потом окликнул еще раз, и она открыла глаза. – Мой брат со своим семейством возвращается сегодня днем. Часа в четыре они будут здесь.

– Надо сменить постельное белье, – отреагировала Деб. – Постелить такие же простыни, как были. И еще сменить полотенца. А дальше что станем делать? Ты останешься, а я уеду? Или ты расскажешь все Фрэну и переберешься ко мне, поиграем в семью.

Как легко она об этом сказала! Он кивнул на стоящий на тумбочке кофе. Она взяла чашку и улыбнулась ему.

– Ты знаешь, Терри, кто ты? Ты святой! Я так и сказала твоему брату, еще когда ты был в Африке со своими сиротками, со своей экономкой в модных юбках. Я так и сказала: «Он, наверное, святой». А твой брат ответил: «Я не стал бы заходить так далеко». И добавил: «Впрочем, кто знает?» Видишь, какое ты производишь впечатление? Ты, Терри, очень заботливый человек.

Ее подтрунивание нисколько не изменило его чувств, которые он переживал сейчас в этой чужой спальне, очень близко подойдя к тому… что бы там дальше ни случилось, глядя на девушку, с которой он спал и которую, как ему казалось, любил, к которой испытывал нежность. Бывали минуты, когда подобную нежность он испытывал и в Африке – к Шанталь, и тогда спрашивал себя: что будет дальше? Шанталь была красивой, но она не была забавной. Хотя, возможно, на своем родном языке, киньяруанда, она выражалась более свободно, но ему это узнать не суждено.

Дебби неторопливо пила кофе, сидя на постели.

– Когда получим чек, то придется открыть счет, – проговорила она.

– Я говорил, что уже открыл счет, – напомнил Терри. И увидел, как что-то промелькнуло в ее глазах. – В день моего приезда Фрэн отвез меня в Коммерческий банк. Мы сможем положить деньги на счет Фонда маленьких сирот.

– Ах да. Я и забыла. Я думала, мы откроем совместный счет.

– Ты что сейчас подумала? – спросил Терри. – Что я за твоей спиной сниму с него деньги?

Она улыбнулась.

– Значит, ты действительно веришь, что мы их получим.

Дебби с утра включила свой мобильный, и в час пятьдесят он зазвонил.

Они как раз были в спальне – застилали постель свежими простынями. Дебби пыталась вспомнить, как именно они были заправлены и подогнуты – вчера вечером, когда они откинули покрывало и прыгнули в постель, им не пришло в голову это рассмотреть. Она отошла с телефоном к окну и остановилась, глядя на дорогу, кусты и деревья, на которых начинали проклевываться почки. Дебби сочла это знамением.

– Деб? – окликнул голос Эда.

– Ну, что он сказал?

– Он это сделает.

– Тебе долго пришлось его умасливать?

– Это твоя заслуга, малыш. Ты ему понравилась. После твоего ухода он сказал: «Как она назвала Рэнди членососом!» Ему это пришлось по вкусу.

– Я знала, что придется, потому и сказала. В фильмах всегда так говорят. Значит, что будет дальше?

– Как только он получит чек, я позвоню тебе. Или кто-то другой. Больше одной встречи не понадобится. Ребята эти, скажу я тебе…

– Эд, почему ты вообще взялся их представлять?

– Я же адвокат. Разве ты не знаешь?

– Ну давай, скажи правду.

– Ладно. Первое – дела у них громкие, всегда привлекают внимание прессы. Второе – платят они всегда своевременно. И третье – забавно наблюдать за ними. Посмотри хотя бы то, что показывают по телевизору, – это же сплошная комедия положений. А за нынешний процесс я с ними просто сроднился. Ты меня понимаешь? Если знаешь, что тебе не причинят вреда, – да они просто милейшие ребята! Если ты не смеешься вместе с ними, ты смеешься над ними, но в любом случае с ними не скучно. Ну, до встречи, и прими мои поздравления.

Терри все это время стоял на изготовку у кровати, держа в руках свой конец простыни.

– Когда мы получим чек?

– Через день-два. Сначала его должны доставить к Тони.

– Тебе удалось! Если бы ты не помогла, я бы до сих пор искал сочувствия, а все вокруг крепко спали.

– Говорю же тебе, что понравилась ему, – сказала Дебби.

Анджи взяла телефонную трубку.

– Одну минуточку! – И принесла телефон в спальню, где Винсент Морако как раз натягивал брюки. Рубашку и носки он обычно не снимал, хотя никогда не выказывал спешки. Но сегодня было бы очень желательно выпроводить его из апартаментов к шести.

– Кто это?

– Кажется, Вито.

Винсент взял трубку. Да, звонил Вито. Он сказал, что Тони хочет немедленно его видеть.

– Он никак не мог тебя разыскать, – добавил Вито. – Я ему сказал, что, кажется, знаю, где ты можешь быть. Ну и как успехи?

Но Винсент уже отключился.

– Меня требует Тони.

Анджи быстро взглянула на часы. Пять минут шестого.

– Тогда тебе лучше поспешить.

На ней был свободный длинный свитер из хлопка, который почти закрывал розовые трусики. Дальше шли самые белые ножки, которые Винсент только видывал в жизни, – чистейший мрамор. Только они всегда были теплые, если провести по ним рукой.

– Ты кого-то ждешь?

– Милый, – сказала она, – я работаю. Если мне некого будет ждать, как же ты станешь пользоваться своими привилегиями?

– И кто же это?

– Какая разница? Мужчина.

– Из тех, что находит тебе Рэнди?

– Наверное.

– Тогда две сотни мои.

Вот урод! Она могла поспорить, что он до сих пор не потратил деньги, полученные на первое причастие.

Винсент ушел. А спустя несколько минут вошел Джонни Пиджонни.

– Память меня не подвела, – бросила Анджи. – Я так и думала, что это окажешься ты. Снимай свой плащ.

– Мне показалось, в фойе я видел Винсента Морако, но не успел хорошенько его разглядеть, – сказал Джонни.

– И хорошо, что не успел, – отозвалась Анджи. – Он сказал бы тебе: «Ну что вылупился?» Помнишь, как в одном фильме?

Винсенту пришлось дожидаться в передней, пока Тони позовет его. Вито сказал, что у него сейчас Бернацки. Вито вышел на улицу, а Винсент снова задумался над вопросом: что за парень явился сегодня к Анджи? Сейчас он больше не сомневался, что это тот самый тип, который сидел вчера в кабинете вместе с попом. На нем был тот же самый пиджак. Этот парень показался ему знакомым, напомнил о сигаретном бизнесе, которым он несколько лет назад занимался. Но вот имени его Винсент вспомнить не смог.

Появился Эд с портфелем и, проходя, кивнул. Винсент вошел в кабинет и подошел к Тони, сидевшему за столом, который больше смахивал на красный с золотом свадебный пирог, – Тони уверял, что некогда такой же стол был у Людовика Четырнадцатого. Красная кожаная поверхность стола была, как всегда, пуста, только перед хозяином лежали несколько листков бумаги.

– Наведайся к Рэнди, – распорядился Тони, – и возвращайся с чеком на двести пятьдесят тысяч.

Винсент не поверил своим ушам.

– Вы всерьез хотите дать им деньги?

Тони тяжело посмотрел на него и через стол бросил ему бумаги.

– Пускай подпишет вот это. Это договор о займе.

– Тони, этот тип у нас в руках. Это то же самое, как если бы вы брали сами у себя.

– Сколько он отчисляет нам в неделю?

– Пять тысяч, – не колеблясь, ответил Винсент, хотя отлично понимал, что за этим последует.

– Помнится, речь шла о восьми.

– На восемь его ресторан едва ли тянет. Я назначил ему пять, как остальным.

– Он платит нам уже девять-десять месяцев?

– Из доходов, который приносят девочки.

– А пять он выплачивает легко?

– Эту сумму я ему назначил. Я не спрашивал, как он ее наскребает. Если ему и приходится черпать из собственного кошелька, ничего не поделаешь. – Винсенту не терпелось сменить тему. – Вы и впрямь хотите дать этому попу четверть миллиона на его черномазых сопляков?

– Половину из этих денег получит та цыпка, – сказал Тони. – Ты ведь был там, как же ты не помнишь?

– Но какое нам-то дело, если Рэнди и надул ее когда-то? Вы отдаете им деньги, которыми мы сами могли бы пользоваться.

Не сводя с него пристального взгляда, Тони положил руку на телефонную трубку.

– Если я прямо сейчас позвоню Рэнди и спрошу у него, сколько он платит нам в неделю, ты уверен, что он скажет – пять тысяч?

Винсент замялся. Черт возьми, он не был готов к подобному вопросу и, кажется, колебался несколько дольше, чем хотелось бы, под взглядом старика Тони. В конце концов он пожал плечами и ответил:

– Ну разумеется, пять, – пытаясь изобразить удивление. Потом добавил: – Ведь я же сказал вам. – И позволил себе обиженную нотку – как Тони может подвергать сомнению его честность?

Тони снял руку с телефона.

– Винсент, ступай и принеси мне двести пятьдесят тысяч.

21

Рэнди не думал, что со священником возникнут проблемы. Пока его брат предъявит иск, пока его рассмотрят, соберут показания свидетелей, пока назначат дату суда, которую еще несколько раз перенесут по множеству причин, к той поре или даже раньше священник укатит назад в свою Африку. А с Дебби он сможет справиться, он это знал. Если однажды он и выманил у нее шестьдесят семь тысяч – Рэнди, кстати, даже и забыл, что так много, – он даст ей тысячи две, чтобы успокоить, и начнет с ней заигрывать, льстить ее самолюбию, хохотать над ее остротами, а если захочется, даже возобновит с ней прежние отношения.

В идеале Дуб уже на этой неделе покончит с Винсентом, и это положит конец еженедельным выплатам, по крайней мере, до тех пор, пока Тони не сообразит, что деньги не поступают. Но к тому времени он может оказаться на добрых лет двадцать за решеткой. Какая сладкая надежда! Рэнди почему-то верил, что Дуб не подкачает и избавит его от Винсента, поскольку он и сам заинтересован в этом: парень терпеть не может Винсента. Правда, Дуб, малый недалекого ума, может по глупости наломать дров и дать себя поймать или копам, или братве, что вероятнее, если только не умотает сразу после убийства, не дожидаясь условленного вознаграждения. Рэнди не думал, что Дуб выдаст его. Если это случится, Рэнди будет все отрицать с величайшим недоумением.

Он сидел в кресле и при мягком свете настольной лампы читал последний отзыв о своем ресторане в «Детройтском часе».

Аура – изысканная. Обслуживание – превосходное. Еда…

И тут в его кабинет вошел Дуб.

– Звали меня?

– Да. Заходи и садись. Как дела?

– Все о'кей.

Дуб затворил деверь, подошел к столу и сел на стул.

– У тебя есть для меня новости?

– Какие?

– Ты уже готовишься… к предприятию?

– А! Да, не сомневайтесь. Я как раз обдумываю план, решаю, где лучше всего это сделать. Я хотел отправиться к нему на дом, только там будет его жена, а ее я не хотел бы трогать. Если вы меня понимаете.

– Я тебя прекрасно понимаю, – отозвался Рэнди, проявляя мягкость и терпимость к своему туповатому деревенскому другу.

– Лучше подкараулить его, когда он выберется куда-нибудь поужинать.

– Но разумеется, не здесь.

– Нет, хорошо бы в каком-нибудь итальянском ресторане, когда он усядется и заткнет за воротник салфетку…

– Небольшой семейный ресторанчик, – подхватил Рэнди, – известный своей пастой и клетчатыми скатертями, как в кино.

– Типа да, такого рода.

– Тут рядом таких нет, – уточнил Рэнди. – В Детройте итальянских ресторанов почему-то не густо. Они все наперечет… Нет, я думаю, лучше всего будет проследить за ним. Подождать, пока он выйдет из машины, улучить удобный момент, выстрелить и быстро уехать. Машина у тебя есть?

– Пикап, в котором я сюда приехал. Но нужно менять аккумулятор, а то все время приходится подзаряжать. Я подумывал, чтобы купить новую.

– Или ты мог бы угнать, ради такого дела. Насколько я знаю, – продолжал Рэнди, – именно так и поступают в подобных случаях. Если вдруг, понимаешь ли, кто-то запомнит номер.

– Хорошая мысль.

– Ты когда-нибудь угонял автомобиль?

– Еще в детстве, для кайфа. Мы брали с пацанами машину и ехали в Индианаполис кататься. Но я вот что подумал, – сказал Дуб, – я могу добыть шофера. С ним бы я чувствовал себя как-то свободнее. Ведь придется искать место для парковки и все такое.

– Хочешь попросить приятеля?

– У меня здесь нет приятелей. Но я знаю парня, который сказал, что согласился бы на это.

Рэнди последняя фраза решительно не понравилась.

– Дуб, я не думаю, чтобы тебе понадобилась помощь, ты ведь не новичок в этом деле, – сказал он, переходя на протяжный говорок, свойственный южанам. – Просто раздобудь пистолет, застрели его и уезжай. Для всего этого не нужен помощник.

– Да я в общем-то и сам бы справился.

– Ты уже достал пистолет?

– Еще нет, но скоро достану. Мне сказали, что здесь, в городе, это пара пустяков.

– Вот что, Дуб, – твердо проговорил Рэнди. – Давай-ка покончим с этим до воскресенья. Хорошо?

– О'кей, понял. – Он встал и собрался уходить, но снова обернулся. – Вы еще не сказали, когда со мной рассчитаетесь.

Рэнди как бы слегка удивился, демонстрируя абсолютное простодушие.

– Я полагаю, когда дело будет сделано. Разве не так принято?

– Вообще-то… – начал Дуб, но Рэнди оборвал его:

– Тише!

Дверь отворилась, и вошел Винсент Морако. Дуб посторонился, давая ему дорогу, а Рэнди сказал:

– Привет, Винсент, а мы тут как раз о вас толковали.

Дебби на кухне готовила гренки с тертым сыром, когда зазвонил телефон. Не ее мобильный, а висевший на стене, так что она предоставила Терри снять трубку. Терри был в библиотеке, где, развернув на коленях газету, смотрел телевизор. Прошло некоторое время, прежде чем он дошел до кухни.

– Это Фрэн звонил. Они останутся еще на день, а вернутся завтра, в четыре.

– Как же быть с кроватью? – спросила Деб.

– Да, если мы в нее ляжем, то придется снова перестилать простыни.

– Что, если мы просто поспим в ней, а утром аккуратно заправим, чтобы была как новенькая? – сказала Дебби.

– А простыни менять не будем?

– А кто узнает?

– Просто поспим, и все?

– Милый, трахаться можно и в любом другом месте.

Винсент сел в кресло лицом к Рэнди, а Дуб устроился под Супи Сэйлс. Рэнди ждал, когда Винсент спросит, что именно они говорили о нем, но потом решил: нет, только не Винсент, он ни за что не станет показывать, что его это интересует. И он впрямь заговорил совсем о другом:

– Тони хочет, чтобы вы одолжили нам двести пятьдесят тысяч долларов. – Винсент протянул документы. – Вы поставите здесь подпись, и Тони передаст чек той девчонке, которую вы облапошили. Тони говорит, это будет вам уроком.

Рэнди сощурился, но без особого результата.

– Как это она до него добралась?

– Вдвоем с тем попом. Религиозное вымогательство чистой воды. Она его уболтала.

– Она пыталась проделать это и со мной, но я их вытурил. Значит, она обошла самого Тони Амилью?

– Он любит таких малышек.

– Да ну? Ему же семьдесят пять!

– Ни черта. Если Тони чего-то захочет, он это получит.