Текст книги "Деньги - не проблема"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Он снова посмотрел на Мэри Пэт, и на этот раз Мэри Пэт тоже взглянула на него. Она сказала:

– Девочки, принесите кто-нибудь атлас. Покажите дяде Терри место, где он живет.

Кэти вызвалась принести атлас, что ей и позволили сделать, и, пока ждали ее возвращения, зазвонил телефон, на стене у раковины. Мэри Пэт сняла трубку и повернулась к Терри.

– Твоя партнерша по сбору финансовых средств.

– Что делаешь, Терри?

– Показываю девочкам фотографии.

– А Мэри Пэт в курсе?

– Да. Она в курсе всего…

– Вот как? И что она сказала? Но тебе, наверное, неудобно разговаривать. Слушай, звонил Эд Бернацки, нам надо повидаться с Тони. Угадай где?

– Понятия не имею.

– У него дома! Помнишь, Эд говорил, что никто не бывает у Тони дома, кроме родственников и ближайших друзей. И вот мы приглашены! Тебя прокатят с ветерком.

– Ты заедешь? Когда?

– Нет, они сами пришлют за тобой машину. В половине восьмого.

– Зачем?

– Эд сказал, что надо встретиться, я не стала спрашивать – зачем.

– Тебя тоже привезут?

– Да. За мной тоже пришлют машину.

– Почему мы не можем ехать вместе?

– Может, мы и поедем вместе, но, по словам Эда, нас, похоже, привезут отдельно.

– Почему нельзя сначала заехать за тобой, а потом на той же машине за мной?

– Может быть, так и будет.

– А ты можешь позвонить Эду и сказать, что мы хотели бы приехать вместе?

– Не волнуйся, дурачок, он собирается передать нам деньги.

Девочки, склонив головки, рассматривали на стойке атлас, искали Руанду. Кэти сказала: «Мамочка показывала нам, где это». Джейн возразила: «Ее так трудно найти. Она должна быть здесь… где-то в этом месте».

– Да, ее трудно найти, даже если точно знаешь, где она, – подтвердил Терри. – Видите озеро Виктория? Руанда примерно в одном дюйме слева. Она обычно зеленого цвета. И на самом деле вся страна похожа на один большой огород.

– А там водятся дикие звери?

– Для них там нет места, кругом фермы, вот только в этом уголке в горах живут гориллы.

– Мы видели горилл в кино. С ними разговаривала одна женщина. Она сказала, что надо вести себя спокойно, а не то гориллы разозлятся и решат, что ты хочешь напасть на них.

– Гориллы – они такие, – заверил Терри. – С ними надо держать ухо востро. – Он поднял глаза, поймал взгляд Мэри Пэт и сказал ей: – Сегодня вечером мы встречаемся с нашим благодетелем. Тони Амилья. Ты слышала о нем?

Она слегка замешкалась, отвечая:

– Конечно.

Мэри Пэт отвернулась к раковине, собрала салат в миску и отнесла в холодильник. Снова встретившись с ним глазами, она спросила:

– Фрэн знает?

– Он уехал, я не успел ему сказать.

– Позвонишь ему?

– Если ты считаешь, что стоит. Но, надо думать, он вернется домой до того, как я уеду.

– Терри, у нас с Фрэном нет секретов друг от друга. После нашего утреннего разговора я ему позвонила…

– Так ты меня, значит, заложила? – Она не улыбнулась, и он добавил: – Я не стал бы рассказывать ему всего. И потому только, что Фрэн до сих пор обсуждает мое дело с прокурором, даже после моего возвращения. Если бы он не верил, что я священник, он, по-моему, не мог бы заниматься этим делом с чистым сердцем.

– А то, что ты ему лгал, тебя не волнует? – спросила она.

– Не слишком. Ты считаешь, мне следовало вместо Руанды отправиться в тюрьму?

– Понятия не имею, – отозвалась Мэри Пэт, – чем ты занимался в Руанде, кроме фотографирования этих детишек.

– Я считаю, что справлялся неплохо, – заметил Терри. – Служил иногда мессу, а уж на Пасху и Рождество непременно. Раз в неделю принимал исповедь. Как-то я спросил мою экономку, есть ли от меня польза. Она, правда, ответила, что ее могло бы быть побольше.

Какое-то мгновение Мэри Пэт смотрела на него так, будто лишилась дара речи. Впрочем, он знал, что это не затянется, и добавил:

– Вещи не всегда такие, какими кажутся, разве не так?

24

Дуб опаздывал на встречу с Джонни. В пятнадцать минут восьмого он только вышел из ресторана. У входа царило обычное для этого времени оживление. Дежурные по парковке в красных куртках вскакивали в машины, чтобы отогнать их на стоянку. Дуб сказал одному из них: «Эй, малый, слышь, пригони сюда „кадиллак“ мистера Эгли». Так этот черномазый подал машину только спустя целых пятнадцать минут. Дуб недовольно бросил: «Где это ты так застрял?» Тот огрызнулся: «Никак не мог найти, слышь, малый». Дуб вспомнил, что Рэнди как-то советовал ему перестать обращаться к дежурным по парковке «малый». Цветные парни этого не любят, сказал он, им слышится тут неуважение. В тюрьме ведь ты к ним так не обращался? Дуб сказал, что в тюрьме никак к ним не обращался – ему было незачем.

Потом он никак не мог отыскать главный вход в этот чертов «Гранд», карточное казино, и ему пришлось несколько раз объехать его кругом, а эстакада так и путалась под ногами. Джонни обидится на него за это опоздание. Эх-эх…

Садясь за руль вместо уступившего ему водительское сиденье Дуба, Джонни спросил только то, что его интересовало больше всего:

– Ты принес?

Дуб протянул ему пухлую пачку, и Джонни пришлось признать факт, что этот парень не шутит – затевается убийство всерьез, и он за рулем угнанного автомобиля. Джонни для верности распечатал пачку и пошелестел бумажками. Все деньги были в стодолларовых купюрах.

– Ну ладно, – сказал он небрежно, чтобы показать Дубу, что ничуть не волнуется. – Сколько на твоих?

Дуб высвободил часы, сдвинув рукав кожаного пиджака и манжету рубашки, поднес их к приборной панели, к электронным часам.

– Сейчас четверть.

Они ехали по западной стороне делового центра. Джонни спросил:

– Где ты нарыл «кадди»? Пахнет как новенькая.

– Это машина Рэнди.

– Исусе! Он знает, что ты ее взял?

– Я его спросил, собирается он куда-нибудь, и он ответил – нет.

– Ты соображаешь, что, если на месте окажется свидетель, он может запомнить номер, и копы выйдут прямо на него?

– На месте Рэнди я сказал бы, что машину угнали.

– А что, если заподозрят тебя?

– Я скажу, что Рэнди не позволяет мне брать машину. А если кто-то на меня покажет, он врет, просто хочет меня подставить, потому что считает, что я их, типа, не уважаю, раз говорю им «малый».

– Что за хреновину ты гонишь?

– Не важно.

Джонни сказал ему:

– Хочешь, угадаю? Одного из двоих заказал тебе Рэнди.

– Точно.

– Но он не в курсе, что ты взял его машину.

– Меньше знаешь, лучше спишь, разве нет?

– А пистолет он тебе дал?

– Пистолет? У меня его еще нет.

Он этих слов Джонни чуть было не взвился, но вовремя взял себя в руки, хотя и с большим трудом.

– Хочешь сказать, что мы заедем за ним по дороге?

– Э-э… тот самый тип, которого мне заказали первым, да? Он-то и даст мне пистолет.

Следующий вопрос Джонни был задать не в состоянии, поскольку их сразу возникло великое множество. Он несколько сменил тему, спросив:

– А кто он, этот тип? Ты его знаешь?

– Ну да. Мистер Морако.

– Исусе! – проговорил Джонни. – Ну ты даешь.

– Рэнди его не выносит.

– Могу себе представить, если он не пожалел ради такого дела двадцать пять кусков! – Джонни ощутил в кармане приятную тяжесть банкнот. Большие, однако, люди пользуются услугами этого недотепы.

– Значит, Винсент достанет тебе ствол? – спросил он.

– Да, чтобы убрать того, другого.

– Ну да, я запамятовал.

– Когда покончим с первым, поедем кончать второго.

Джонни все никак не мог свыкнуться с мыслью, что он везет этого деревенщину убивать Винсента Морако.

– Но он не знает… то есть Винсент не знает… Ну конечно, нет, без вариантов.

– Что?

– Иначе хрен бы он дал тебе пистолет!

– Само собой, он не ждет подвоха.

Джонни уже усвоил, что на слова Дуба следует обращать самое пристальное внимание и правильно формулировать вопрос. Тогда от разговора с ним был какой-то смысл, даже если в сказанное и трудно поверить.

Они ехали по Джефферсон-авеню на восток мимо группы высотных зданий Центра Возрождения. Стоял прекрасный теплый вечер. Джонни несколько успокоился. Раз уж он ввязался в это дело, то как-нибудь выкрутится. Целых пять тысяч – а делать в общем-то ничего и не надо. Из машины ему выходить не придется…

– Значит, ты хочешь завалить Винсента Морако?

– Да, сэр, шмякнуть ему по мозгам, чтобы наверняка.

– Он дает тебе пистолет, тут ты его и щелкаешь.

– Только сперва получу свои деньги.

– Дуб, сперва убедись, что пистолет заряжен.

– В этом есть смысл. Не хотелось бы спустить курок и услышать «клик-клик». Да, надо сначала проверить пистолет…

«Какого хрена я здесь делаю?» – подумал Джонни.

Терри в черном костюме и крахмальном воротничке, полностью готовый, стоял у большого окна гостиной и заметно волновался. Фрэн, погребенный под ворохом накопившихся бумаг, позвонил и сказал, что вернется домой не раньше восьми. Девочки поужинали и уселись смотреть телевизор в библиотеке. Мэри Пэт возилась на кухне. Когда перед парадной дверью остановился «крайслер», Терри бросил взгляд на часы. Было семь тридцать пять. Он увидел, как из автомобиля вышел Вито Геноа и взошел на крыльцо, чтобы позвонить в звонок. Дебби в машине не было. Терри крикнул из холла: «Ну, я пошел!» Мэри Пэт выглянула из столовой и спросила, когда он вернется. Понятия не имею, ответил он. Мэри Пэт посоветовала ему хоть немного перекусить, на что Терри ответил, что не голоден. Когда он вышел на крыльцо, Вито Геноа кивнул ему. Терри поинтересовался, заедут ли они за Дебби. Вито ответил, что ее заберет другой шофер. Терри спросил – не проще было бы выслать за ними одну машину. Для кого проще? – спросил Вито. Терри сел на заднее сиденье. Ехать на восточную окраину к пойнтсам всех видов предстояло минут сорок-сорок пять. Он первый начал разговор:

– Знаешь, почему я решил, что ты принадлежишь к приходу «Путеводная Звезда»?

– Ты сам оттуда? – Вито посмотрел на него в зеркало.

– Я ходил в церковь «Царица Мира». Помнишь Болдак-парк и горку, где зимой все катались на санках? Мы с тобой один раз там здорово подрались.

– Да?

– Мне было одиннадцать, тебе на два года больше.

– Хочешь сказать, я начал первый?

– Ты всегда начинал первый, задирал тех, кто младше. Ты, Вито, был отвратительным задирой-переростком.

Вито снова бросил взгляд в зеркало.

– Так говоришь, мы подрались? Ну и кто победил?

– Я разбил тебе нос, а ты бил меня до тех пор, пока я не смог подняться.

– Так это был ты? Помню тот случай.

– Охотно верю, – сказал Терри. – Я помню, потом у тебя болели руки.

– Да, твои долбаные кулаки. Ты умел вымотать.

– Потом я как-то увидел твою фотографию на спортивной странице, ты играл за местную команду, а потом за команду штата. Ты был в полузащите?

– В нападении!

– Точно. Наверное, ты получал всякие предложения?

– Одно-два. Но я никуда не пошел.

Некоторое время они ехали молча.

– Ты сейчас один из обвиняемых на этом процессе?

– Меня вообще не было здесь три года, пока они развлекались.

– И как продвигается дело?

– Да никак. Нас оправдают вчистую.

Терри вспомнился сигаретный бизнес, и он уже хотел заговорить о нем, но подумал: «Зачем? Понравиться ты, что ли, хочешь этому парню?»

Снова наступило молчание. Из темноты навстречу им неслись фары встречных машин.

– Ты, значит, живешь теперь в Африке?

– Жил там пять лет.

– Я бы и даром не взял ни куска этой вшивой Африки.

– Там есть очень даже милые кусочки. Исключение – жуки. Я долго не мог привыкнуть к жукам, особенно гигантским, хотя там они водятся всевозможных размеров.

Глаза Вито снова обратились на него в зеркале.

– Когда ты возвращаешься?

– Думаю, уже скоро.

– Я тоже так думаю, – обронил Вито.

Терри помедлил.

– Да? – переспросил он и, сидя в темноте, ждал, когда в зеркале снова покажутся глаза Вито.

Дебби усиленно пыталась разговорить своего шофера – молодого парня, который этим темным вечером был в черных очках. Разве не супер?

– Давно ты в группировке?

Он немного подумал.

– О какой группировке вы спрашиваете?

– О детройтской, само собой. Ведь мы в Детройте.

– А зачем вам знать?

– Чтобы поддержать разговор. – Вот козел! – А в тюрьме тебе сидеть приходилось?

Он снова поразмыслил над ее словами.

– Это мое дело.

– Держу пари, что нет.

– И не собираюсь.

– А я вот сидела, – сказала Дебби. – За вооруженное нападение при отягчающих обстоятельствах. Парень попал в больницу. – Она выдержала паузу. – И знаешь, каким оружием я его атаковала?

– Ну, каким?

– «Бьюиком-ривьера».

– Да ну?

– Он мой бывший муж. Я навещала мать во Флориде и увидела, как он переходит улицу прямо передо мной. Он задолжал мне алименты за год и не собирался платить.

– Вы его переехали?

– Он упал под машину, и я протащила его сотню футов.

– Да?

– Полицейскому, который меня арестовал, я сказала: «Но горел зеленый свет! Я имела право ехать. А он не имел права переходить».

– Если перед вами горел зеленый, то правда, он не должен был переходить.

– Адвокаты привезли его в суд всего загипсованного, и меня осудили.

– Да?

– На три года. Теперь спроси меня, стоило ли это того, чтобы его переезжать?

– Ну и стоило?

– Нет. Тебя как зовут?

– Томми.

– Никогда не попадай в тюрьму, Томми, если только сможешь. – Некоторое время длилось молчание. – Тебе нравится быть гангстером?

Джонни сказал Дубу, что его покойный папаша работал вон там, в «Итон кемикал», где производили краски и всякие чистящие средства. Ну и темень же здесь! Целый район пришел в запустение, и все эти склады то ли закрыты, то ли все же как-то используются, не поймешь. Они свернули на Франклин и потащились в потоке машин вдоль корпусов бывшего завода «Итон кемикал». Джонни сказал, однажды его папаша вернулся домой, и у него все руки были в красных пятнах: он сильно обжегся соляной кислотой.

– О'кей, ты готов? Смотри по сторонам.

– Я готов, – ответил Дуб.

– Вон стоит какая-то машина. Который час?

– Я уже сказал. Начало девятого.

– Мы сейчас проедем мимо, а ты смотри внимательно.

Джонни сбавил скорость и медленно проехал мимо машины, стоявшей с погашенными фарами.

– Это он, – произнес Дуб.

Джонни быстро оглянулся.

– Там в машине их двое.

– Должно быть, второй – его шофер.

– Ты сказал, он будет один.

– Я повторил то, что он мне сказал: что встречаюсь с ним здесь, и он приехал, как и сказал.

– Как же быть со вторым?

– Его никто не звал, – отозвался Дуб. – Плохо его дело.

– Не нравится это мне, – проговорил Джонни, сворачивая в переулок на малой скорости.

Они повернули еще три раза и вернулись на Франклин. К этому времени стемнело окончательно.

– Остановись-ка сзади них, – попросил Дуб.

– Не стану я к ним приближаться, – возразил Джонни. – Надо оставить место на случай, если придется быстро уматывать. – Он притормозил футах в двадцати от автомобиля. При свете фар в нем можно было разглядеть двух человек, и водитель определенно смотрел в их сторону.

– Погаси фары, – сказал Дуб.

– Я хочу видеть, что ты станешь делать, – снова возразил Джонни. – Тут ничего не угадаешь наперед.

Дуб вышел, и Джонни смотрел, как он подходит к машине со стороны пассажирского сиденья и разговаривает через окошко с Винсентом. Винсент что-то передал Дубу, и тот засунул это во внутренний карман куртки. Должно быть, деньги – двадцать пять сотен. Они снова о чем-то заговорили. Теперь Дуб рассматривал что-то у себя в руках. Наверное, решил Джонни, пистолет.

В окне показалась рука Винсента, взяла у Дуба пистолет и исчезла, затем снова вернула ему то, что взяла. Дуб повернулся и прицелился в сторону горящих фар «кадиллака». Господи Исусе! Дуб снова повернулся к Винсенту, и тут Джонни услышал выстрелы: бах-бах! Силы небесные! И еще два подряд: бах-бах! Это Дуб сунул пистолет в окно автомобиля, чтобы прикончить шофера. Все, теперь надо быстро сваливать отсюда, подумал Джонни. Но Дуб вдруг стал обходить вокруг автомобиля, глядя в сторону Джонни и делая ему знаки рукой, будто пытался объяснить, что собирается делать. Джонни ни хрена не понял. А Дуб подошел к водительскому сиденью, открыл дверцу, и оттуда начало вываливаться тело. Дуб втолкнул его назад, потом сунулся внутрь, а когда вылез, Джонни увидел в каждой его руке по пистолету. Он целился ими в «кадиллак» и ухмылялся. Джонни подъехал к нему.

– Давай садись живее в машину, мать твою!

Дуб сел, и Джонни дал газу, не дожидаясь, пока он захлопнет дверцу. Он бросил взгляд в зеркало – за ними никого не было.

– Господи, кто же был тот, второй? – спросил он.

– Никогда раньше его не видел, – ответил Дуб. – Какой-то незнакомый чувак. В первый раз грохнул незнакомого. – И добавил: – Хотя нет, вру – того араба я тоже не знал, помнишь, я тебе рассказывал? Так и не узнал, как его звали.

– Зачем тебе понадобился второй пистолет? Только время потерял зря!

Дуб взвесил на ладони короткоствольный пистолет тридцать восьмого калибра.

– Мистер Морако дал мне этот, тупорылый, и сказал, что он заряжен, но в нем было только пять пуль. Я спросил, есть у него еще. Он сказал, что если мне пять пуль мало, то он ошибся и нанял не того парня для такой работы, и чтобы я отдал ему деньги назад. Я сказал: «Да, мало, часть из них мне прямо сейчас потребуется». Ну и выстрелил ему в голову. Второго тоже пришлось положить, и остался всего один патрон для другого дела. Я решил, у шофера тоже должен быть ствол, и точно – это оказался самозарядный, видишь?

– Это «глок», – сказал Джонни. – Тут тебе патронов больше чем достаточно – целых пятнадцать.

– О'кей. Рэнди сказал ехать по Семьдесят пятой, а потом на север, к Биг-Бивер. Знаешь, где это?

– Там же, где Шестнадцатая Миля. А потом куда?

– Взять влево. Там мне надо будет сориентироваться.

– Мы, случайно, едем не в Блумфилд-Хиллз?

– Точно! Он там остановился у своего брата.

Джонни резко нажал на тормоз, резина завизжала по асфальту. Дуб выставил вперед руки с пистолетами, ударился о бардачок и выронил оба пистолета на пол. Джонни с силой стиснул руль и уставился на Дуба, который, нагнувшись, шарил по полу.

– Тебе заказали Терри Дана?

– Ну, этого попа! – ответил согнувшийся в три погибели Дуб. – Включи-ка свет.

– Терри нельзя трогать, он мой друг.

Дуб выпрямился с одним из пистолетов в руке, с тупорылым.

– Ничего не поделаешь. Мне за него заплачено.

– Он мой друг, это ты понимаешь? – Джонни уставился прямо перед собой на Джефферсон-авеню, по которой сновали автомобили. – Господи Исусе! – Он затряс головой.

– Так ты повезешь меня или нет? – спросил Дуб.

– Ты этого не сделаешь, Дуб! Оставь его в покое – он все равно уезжает, возвращается в Африку.

– Ты едешь или нет?

– Нет, не еду! Спятил ты, что ли?

– Тогда давай назад деньги.

– Черта с два. Я же привез тебя сюда.

– Живо давай деньги! – И Дуб направил на него пистолет.

Джонни достал из бокового кармана пачку и протянул ему. Дуб взял деньги, продолжая целиться. Джонни напряженно смотрел ему в глаза и вдруг, холодея, почувствовал, как в голове у этого парня зреет решение, которое он вот-вот приведет в исполнение… Исусе! Джонни осторожно снял с руля левую руку и положил ее на ручку дверцы.

– Ну, тогда пока. Деньги я вернул… А второй-то пистолет ты так и не нашел, Дуб? Посмотри под сиденьем.

Дуб опустил вниз руку, нагнулся, а Джонни всем телом толкнулся в дверцу. Она распахнулась, он выскочил наружу, и одновременно прогремел звук выстрела. Стекло разлетелось вдребезги. А Джонни бросился бежать как сумасшедший вдоль по темной улице, славя Иисуса, Марию, а также Иосифа за то, что первым Дуб подобрал с пола тупорылый пистолет, в котором оставалась только одна пуля.

Когда Дуб нашарил наконец «глок», у него все еще оглушительно звенело в ушах. В заднее стекло нельзя было ничего разглядеть на темной улице. Джонни и след простыл, и, значит, не было смысла гнаться за ним. Дуб решил выехать на шоссе и повернуть на север. Надо добраться до попа раньше, чем Джонни успеет его предупредить.

25

Вито провел Терри в дом. Парню в темных очках, стоявшему в холле, он бросил:

– Отгони машину на задний двор. – И, обращаясь к Терри, сказал: – Подожди там.

В гостиной он увидел у камина Дебби и направился к ней. Она живо обернулась.

– Ты давно здесь?

– Несколько минут. Тони только что заглянул сюда и сказал: «Привет».

– В самом деле?

– Я тоже удивилась. Он сказал: «Я к вам присоединюсь сразу же, как прибудет фотограф».

– Намечается церемония – торжественное вручение чека.

Дебби обвела комнату глазами.

– Что скажешь насчет обстановки? Здесь ничего не меняли лет сорок. И поленья в камине фальшивые.

Терри приложил палец к губам, и Дебби изобразила испуг, втянув голову в плечи. Терри подошел ближе.

– Дом может прослушиваться. Я имею в виду самим Тони, ему интересно, какого мнения гости о его жилище. Если дом им не по вкусу, с ними тихо кончают.

– Здесь страшно мило, – громко сказала Дебби. – Кое-что из мебели просто шик. – Она понизила голос. – Точь-в-точь гостиная моей бабушки.

– Мэри Пэт спрашивала, как тебе понравился ее дом. Я сказал ей, что очень. Потом она спросила: как я думаю, не бросишь ли ты меня, если моя затея провалится. Ты как думаешь?

– Что за вопрос? Конечно нет. Но как может все провалиться? Дело уже сделано.

– Я ей тоже так сказал.

– Она догадалась насчет тебя?

– Она и так знала. Она сказала, что я не из тех, кто идет в священники. Нет во мне этих качеств. Потом позвонила Фрэну и сказала ему. Когда я уходил, он еще не вернулся, так что я пока не имел возможности с ним поговорить, – пояснил Терри. – А по дороге сюда… – Он замолчал и посмотрел на дверь.

– Что?

– Вито спросил, когда я думаю вернуться в Африку? Я сказал, что скоро, и он ответил: «Я тоже так думаю».

– Ну и…

– Они словно хотят убедиться, что я уеду. Я сказал Вито, что летел из Конго с парнем, который занимается контрабандой оружия. Вито поинтересовался, не вложил ли я деньги в это дело? Я сказал ему, что меня подбросили до Момбасы, а оттуда я купил билет в один конец, потому что у меня совсем не было денег. Так что обратного билета у меня нет. Вито посоветовал мне об этом не беспокоиться.

– И что это может значить?

– Как я уже сказал, они хотят убедиться, что я вернусь в Африку и потрачу деньги на сирот.

Дебби задумалась, а он смотрел на нее и ждал.

Она сказала:

– Вряд ли они пошлют с тобой сопровождающего. Мы можем встретиться где-нибудь, скажем в Париже.

– Да, можем.

В дверях появился Вито и жестом пригласил их следовать за ним. Они прошли через холл к двери кабинета Тони Амильи.

Дебби окинула взглядом вычурный стол семнадцатого века – боже, какой мрак! – и бойко улыбнулась главарю гангстеров.

– Мистер Амилья, не могу выразить, как мы благодарны вам за то, что вы сделали.

Тони встал из-за стола. Ради прессы он надел сегодня темный костюм и галстук.

– Все готово. Давайте начнем, – распорядился он и повернулся к фотографу, который регулировал свет и устанавливал под нужным углом белый зонт. Он кивнул им через плечо:

– Привет, я – Джо Во. – И подошел, чтобы поздороваться за руку. На вид ему не было еще тридцати, и он заметно нервничал. – Святой отец, я попрошу вас и мистера Амилью встать у этой стены, – сказал он.

Дебби отошла в сторонку, наблюдая, как Джо ставит их под висевшей на стене мемориальной табличкой: «Колледж „Милосердие“ Детройтского университета благодарит Энтони Амилью за щедрую финансовую поддержку, а также приверженность высшему образованию в лучших традициях иезуитов».

– Видите? – обратился Тони к Дебби. – Я когда-то учился там, еще до того как «Милосердие» слили с другим колледжем. Едва ли это пошло на пользу баскетбольной команде, «Титанам „Милосердия“». Но в мое время там еще играли в футбол, и команда у нас была отличная. – Он снова посмотрел на табличку. – Я хочу, чтобы она была на снимке. Пусть знают, что я уже делал такие вещи и что это не фальшивка. Джо передаст снимок в «Ньюс» и «Свободную газету», они обещали напечатать. Джо – наш семейный фотограф, запечатлевает разные события и дни рождения.

Дебби услышала, как Терри сказал, что тоже учился в католическом колледже, но Тони никак на это не отреагировал и проговорил:

– Ну, Джо, действуй.

Джо спросил:

– Вы хотите, чтобы чек был на снимке?

Тони кивнул Вито:

– Он на столе.

Вито подал ему чек, и Дебби увидела, как Терри пытается разглядеть стоявшую там сумму. Он с улыбкой потянул его за краешек пальцами, но Тони не выпустил чек из рук.

– Вам не обязательно до него дотрагиваться. Я протяну его, а ваше дело выглядеть благодарным. Снимай, Джо.

– Я хотел бы сначала сделать пробный снимок на поляроиде, поглядеть, что у нас получится, – сказал Джо.

– Получимся мы вместе с ним и чек. Давай снимай.

Джо приступил к работе, сверкнул вспышкой, увлекся и сделал один за другим пять снимков. Тогда Тони произнес:

– Хватит. Вито, помоги ему унести снаряжение. Упакуйте все там, в холле. – И вернулся за стол вместе с чеком.

– Быстро все получилось, – заметила Дебби. – Мы вам признательны, мистер Амилья, больше, чем я могу выразить словами.

Тони посмотрел на Терри:

– Ну, святой отец, вы готовы? Вито отвезет вас домой.

– Что ж, как скажете, – проговорила Дебби и подошла к столу, ожидая, что Тони вручит ей чек. Но он произнес:

– Святой отец вернется домой, а вы еще немного задержитесь. Я хочу поговорить с вами.

– Вы не будете против, если отец Данн меня подождет? – спросила Дебби. – Чтобы мы вернулись с ним вместе. – Она лучезарно улыбнулась. – Мы оба так рады.

– Сделайте, как я прошу. Я хочу, чтобы вы остались, – повторил Тони.

Она невинно улыбнулась ему и грациозно пожала плечами.

– Я думала, так будет проще…

Лицо Тони не дрогнуло, он сказал свое слово, не о чем больше дискутировать.

– Ну, если вы приглашаете меня остаться, – отозвалась Дебби, – я, конечно, с радостью останусь. – Тут она, пожалуй, переусердствовала.

Стоявший позади Терри поблагодарил мистера Амилью и бросил:

– Я потом позвоню вам, Деб.

Она обернулась, чтобы увидеть, как он выходит из комнаты. Вито закрыл за ними дверь. И она вспомнила: в гостиной он говорил ей – они хотят убедиться, что он вернется в Африку.

– Не волнуйтесь, – сказал Тони. – Подойдите сюда. Мы сядем и побеседуем.

Он подвел ее к белым кожаным креслам, стоявшим вокруг отделанного перламутром столика с телефоном, рядом пристроился торшер под матовым абажуром. Дебби не стала садиться сразу, прошла мимо кресел к французскому окну, выходившему на озеро Сент-Клэр, встала вплотную к стеклу и, отгородившись ладонями от света, всмотрелась в темноту. И ничего не увидела. Только серые ночные тени. Тони спросил, не желает ли она чего-нибудь выпить. Она ответила, не оборачиваясь:

– Не хочу утруждать вас.

– Все же «да» или «нет»?

– Хорошо, но только если вы тоже будете.

– Я, пожалуй, не стану, мисс Хорошие Манеры, значит, и вы ничего не получите.

Дебби подумала: «Ты хватила через край, он тебя дразнит».

Она все стояла у стеклянной двери, глядя в никуда, на свое собственное отражение, и страстно хотела снова стать собой и перестать изображать любезность и тошнотворную благодарность. Рассыпаясь в благодарности, она перегнула палку. Все, хватит.

В серой пелене, более темной, чем небо, появились две крошечные движущиеся точки света.

– Вы ведь этим путем ввозили ликеры из Канады? – поинтересовалась она.

– Я?

– Во времена сухого закона.

– Думаете, я такой старый? Нет, этим тогда занимались евреи. Братья Флейшнер и Бенни Бернштейн из «Багровой лиги». Это еще до меня.

Она отошла от окна, села напротив него в кожаное кресло и спросила:

– Так в чем подвох?

– О чем вы?

– Что я должна сделать?

– Вы подумали, что я хочу с вами переспать? Приму пару пилюлек виагры, а потом, под Фрэнка Синатру, мы станем ждать, пока они подействуют? А в это время Клара там, наверху, перебирает четки. Знаете что? Я считаю, это было бы отвратительно, – сказал он и добавил: – Вы хотите надуть этого священника?

Как снег на голову! Но по крайней мере, с этим она как-то могла справиться.

– Я – нет. А вы? Он получит чек или нет?

Тони достал чек из внутреннего кармана пиджака и посмотрел на него. Бледно-зеленый листочек. Он прочел вслух:

– «Оплатить Фонду маленьких сирот Руанды».

Потом взглянул на нее в упор и разорвал чек пополам.

– Все правильно, – констатировала она. – Вы получили фотографию, она сыграет вам на руку. Это можно было предвидеть.

– Предвидеть – что?

– Принимая во внимание то, как вы делаете деньги…

– Но вы не в курсе моих дел.

– Я слежу за вашим судебным процессом.

– Судьи и половины всего не знают. Я не распространяюсь о своих делах, зачем заниматься саморекламой? Мне не нужен спектакль. Посмотрите на этих профессиональных благодетелей, этих психов. Какие представления они устраивают, как набирают очки! Жалкие людишки. Ларри Чонка, великий человек, говорил, делай он что-то подобное, Хови Лонг, тоже один из китов, дал бы ему по мозгам. Таков мой стиль – делать дело тихо, не привлекая к себе внимания. Вы сказали, что должны были предвидеть, словно поняли, о чем пойдет речь. Чем вы занимаетесь? Работаете с адвокатами, так? Наводите справки о клиентах. Но хотите выступать в комедийном шоу. Все это рассказал мне Эд. Он сказал, что вы умеете рассмешить. Хотя я ни разу не видел ваших выступлений. Вы и правда умеете рассмешить?

– Я над этим работаю.

– А вот умеете ли вы быть серьезной?

– Я всерьез отношусь к своим выступлениям. А что?

– Я, кажется, задел вас за живое. Возможно, вы еще точно не знаете, чего хотите на самом деле. И каким путем этого достичь. Не думаю, что надо непременно быть смешной, чтобы преуспеть в жизни. Большинство современных комиков беспросветные идиоты. Они выбегают на сцену, словно ими выстрелили из пушки. Это надоедает. Кто ваш любимый комик?

– Ричард Прайер.

– О боже, этот черномазый, изрыгающий сплошные непристойности! А как вам Ред Скелтон? Вы видели когда-нибудь его номер про любителя джина?

– Полный отстой.

– Как, вам не нравится Ред Скелтон?

– Для меня он то же, что и этот урод Милтон Берл.

– А вы смелая девочка. Не сдаете позиций.

– У вас свой стиль, – сказала Дебби, – а у меня свой. Если я и добьюсь успеха, то на своих условиях.

– Сделаете, что задумали, так?

– Во что бы то ни стало.

– А знаете, я могу вам помочь.

– Как? – спросила она. – Напишете за меня монолог?

Тони улыбнулся.

– А вы не прочь рискнуть?

Он поднялся с кресла и, сказав: «Не вставайте», – подошел к столу, взял что-то из папки и вернулся, держа это в руке. Чек. Голубой листок. Он протянул его Дебби и снова сел в свое кресло.

– Какая там стоит сумма?

– Двести пятьдесят тысяч, – ответила она.

– Выписан…

– На получение наличными.

– Именно, – подтвердил Тони. – Это кассовый чек, в отличие от того, для фотографии. По нему вы получите деньги сразу же, не ожидая завершения формальностей.

Дебби взглянула на него в упор.

– И вы отдаете его мне?

– Он ваш целиком и полностью.

– Но почему? Это что – проверка?

– То есть – хочу ли я посмотреть, правильно ли вы им воспользуетесь? Милая моя, тут не действуют понятия «правильно» и «неправильно». Я отдаю его вам потому, что мне нет никакого дела до католических попов с их сиротками. Сироты всегда были, есть и будут.