Текст книги "Деньги - не проблема"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Она медленно проговорила:

– Но вся эта идея, о которой мы тогда говорили… Вы знаете, эта его миссия…

– Я так решил, – прервал ее Тони. – Если я говорю, что это ваши деньги, значит, они ваши, и больше ничьи.

Дебби посмотрела на чек.

– В самом деле?

– А если вы беспокоитесь о том, как снова встретитесь с этим святым отцом, то забудьте. Я отправляю его назад в Африку.

26

Терри рассчитывал на обратном пути сесть рядом с Вито и попытаться разговорить его, упомянуть о том давнем сигаретном бизнесе и выведать, что происходит. Получат они все-таки чек или нет? Но Вито велел ему сесть сзади и всю дорогу держал рот на замке. Терри заговорил-таки о сигаретном бизнесе, но Вито откликался односложно: «Да? А?»

Так они молча ехали по автостраде, где и посмотреть было не на что. Но у дома Фрэна Вито нарушил обет молчания. Выйдя из машины, он веско произнес:

– Завтра ты улетаешь в Африку, отче. В девять я заеду за тобой, и мы отправимся отсюда прямиком в аэропорт. Так что собирай вещи.

– Я уже сказал, что у меня нет обратного билета, – напомнил Терри.

– Об этом позаботятся, – ответил Вито.

– Значит, я улечу без чека?

– И об этом тоже не беспокойся.

– Его отдали Дебби – мисс Дьюи?

– Меня это не касается, – отозвался Вито. – Увидимся завтра в девять.

– Но у нас не будет времени депонировать чек.

На что Вито повторил:

– Об этом не беспокойся.

Фрэн, едва открыв дверь, засыпал его вопросами. Терри вошел в холл и сказал:

– Дай я сперва перекушу, ладно? Просто умираю с голоду.

Было почти половина десятого, и он последний раз съел бутерброд с ветчинным фаршем, приготовленный Мэри Пэт. Мэри Пэт в это время говорила в библиотеке по телефону со своей матерью – уже примерно час. Фрэн сказал, что они созваниваются два-три раза в день. И как это у них находится столько тем для обсуждения? Терри получил еще один бутерброд с ветчинным фаршем, картофельные чипсы и кружку пива и, поглощая все это, был вынужден отвечать на вопросы Фрэна. Скоро тот знал обо всем, начиная с фотосессии с Энтони Амильей и кончая его предложением Дебби остаться. О том, что завтра за ним заедут в девять, Терри не стал говорить. Может быть, к тому времени его уже здесь не будет…

Пока они так разговаривали, одновременно случились две вещи: кто-то позвонил в дверь, и на кухню вошла Мэри Пэт с девочками – пожелать спокойной ночи.

Входная дверь открылась. Дуб сказал:

– Мне нужен отец Данн. Вы его брат?

Упитанный мужчина, похожий на доброго поросенка, кивнул и спросил:

– Он вас ждет? – Так, словно в противном случае не собирался пускать его в дом.

– Да. Я должен с ним повидаться.

Упитанный недоверчиво мешкал.

– Вас, часом, не мистер Амилья прислал?

Дуб догадался, что правильный ответ позволит ему войти, и кивнул:

– Да, сэр, он.

И в самом деле, дверь перед ним распахнули. Упитанный повел его на кухню, где сидел священник в черном костюме, он обернулся и взглянул на вошедшего. Здесь же были женщина и две маленькие девочки-лапочки. «Вот дерьмо, – подумал Дуб, – делать-то что теперь?»

Упитанный братец проговорил:

– У этого джентльмена есть что-то для тебя, от Тони Амильи.

«У этого джентльмена!» Такого Дуб ни разу еще о себе не слышал. Он молча кивнул.

Женщина, мать лапочек, велела им оставить фотографии на месте – они разглядывали снимки, разложенные на высокой кухонной стойке, – и поцеловать на ночь дядю Терри. Она сказала Дубу:

– Мы уже уходим и не будем вам мешать.

Он ответил как в фильме:

– Весьма признателен.

Но, черт, эти две малышки крайне осложнят ему работу. Он вовсе не хотел убивать и отца, и мать, и дочек. Священник нагнулся, чтобы они обняли его и поцеловали. Затем они выбежали из кухни, подгоняемые родителями, которые тоже вышли. Священник заговорил первым:

– Я хочу сказать спасибо за то, что вы тогда помогли мне отдышаться. У меня от удара просто дух перехватило.

– Да, он двинул вас под дых.

Дуб слышал, как девочки за дверью о чем-то громко просят мать с отцом, их тонкие голосочки выкрикивали: «Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» Дерьмо! Ему это вовсе не надо. Священник между тем доел бутерброд и вытер рот салфеткой.

Тут зазвонил телефон. Он прозвонил дважды, второй звонок оборвался посередине – это кто-то в соседней комнате снял трубку.

Священник сказал:

– Так у вас что-то для меня от мистера Амильи? Случаем, не чек?

– Нет, чека у меня нет.

– Что же тогда?

Тут священник взглянул куда-то мимо него, и Дуб, оглянувшись, увидел в дверях упитанного братца.

– Тебя к телефону, – сообщил тот.

– Дебби?

– Твой приятель. Похоже, он сильно запыхался. Говорит, что долго пытался дозвониться, но телефон был занят.

Приятель? Дуб сразу просек, кто это может быть.

– Это Джонни? – спросил он.

– Да, – ответил упитанный братец. – Вы тоже с ним знакомы?

– Встречались… пару раз.

Братец ушел, и Дуб смотрел, как священник подходит к висевшему на кухонной стене телефону и, сняв трубку, слушает, что ему говорят. Лицом он повернулся к шкафчикам, будто боялся смотреть в его сторону. Ничего удивительного! Сейчас этот сукин сын Джонни все ему выложит! Но священник вел себя так, будто это самый заурядный звонок от друга. Он говорил то «угу», то «не-а», словом, притворялся. Дуб сунул руку в карман кожаного пиджака и нащупал «глок». Интересно, наделает священник в штаны, когда его увидит? Дуб взглянул на фотографии, которые разглядывали девочки. На них черномазые пацаны играли на мостовой. Другие копали что-то похожее на бататы. Наверное, это и есть сироты, на которых должны были пойти деньги.

Священник тем временем повесил трубку и, наконец, взглянул на Дуба.

– Мне кое-что непонятно, – сказал Дуб. – На всех фотках, где сняты голодные негритосики, они всегда облеплены мухами. На этих их еще не так много. Но что там делать мухам, если им нечем поживиться?

– Мертвецы, – произнес священник. – Это на них слетаются мухи.

Он подошел к стойке.

– Давайте я вам покажу. – Сказав это, он сунул руку в холщовую сумку.

Дуб напрягся, готовясь выхватить пистолет. Но рука священника появилась из сумки с пачкой фотографий, перевязанных зеленой лентой. Он развязал ее и выложил снимки на стол рядом с остальными.

– Почти полмиллиона человек были убиты, когда я там был.

Дуб взглянул и увидел мертвые тела, скелеты, обтянутые сморщенной высохшей кожей с присохшими к костям обрывками одежды. Они лежали в ряд на цементном полу. Он в жизни не видел ничего подобного, но по какой-то непонятной причине это напомнило ему тюрьму в Южном Огайо. Он услышал голос священника:

– Я был там и видел в тот день всех этих и еще примерно тридцать человек. Видел, как их убивают. Большинство были зарублены мачете, такими, как вот это.

Дуб поднял глаза и увидел, что священник успел почти вплотную приблизиться к нему, держа в руках острием вниз огромное, зловещего вида мачете. Он поднял его со словами:

– Вот этим убили кого-то из тех людей. – И слегка отвел мачете вбок, как будто готовясь нанести удар, и Дуб усомнился, что успеет выхватить свой пистолет. Так вот рассчитываешь застрелить кого-то, а тебе вместо этого отрезают голову. И это называется священник!

А священник тем временем говорил:

– Скажите мне кое-что. Вот вы, по-видимому, наемный убийца. Скольких человек вы убили?

Дуб, судорожно сжимая в кармане пиджака пистолет, ответил:

– Я застрелил троих… нет, четверых. А одного заколол.

– Это, наверное, в тюрьме.

– Да.

– Ну а я застрелил четверых хуту из русского пистолета, – сказал священник. – Подряд, одного за другим, как уток в тире.

– Хуту – это кто?

– Плохие парни, – пояснил священник. – Интересно, смог бы я разделаться с ними вот этим мачете, зарубить их, как они зарубили тех несчастных в церкви? До сих пор слышу их крики…

– Еще бы.

Священник приподнял мачете, словно прикидывая вес, покачал на руке, готовый взмахнуть им. Дуб невольно втянул голову в плечи. А священник продолжал:

– А знаете что? Пожалуй, я смог бы им воспользоваться, если бы пришлось.

– Мне, чтобы порубать человека, словно как дерево, нужно было бы порядком выпить, до одурения, – сказал Дуб. – За что они их мочили?

– Старая как мир история, – ответил священник, – бедные убивали тех, кто их хоть малость богаче. Зарядились банановым пивом и тронулись умом.

– Так виновато банановое пиво? Мы в тюрьме Огайо делали самогон, от которого голова болела так, что себя не помнишь. Там начался бунт, еще при мне. Вы вот рассказали и мне напомнили. В блоке «Д» забили насмерть шестерых зэков и охранника. Они поджигали все, что горит, а что не горит, то ломали в щепки. Иногда трудно понять, что находит на людей, да?

– Они и детей убивали, – продолжал свой рассказ священник. – Эти сироты – немногие, кто уцелел. – Он положил мачете на стол и сказал: – Я вам расскажу, что произошло, Дуб. Вас ведь так зовут?

– Да.

– Я спросил Тони Амилью, не поможет ли он мне накормить этих голодных детишек… Посмотри на этого, который роется в мусорной куче. Тони пообещал взять деньги у Рэнди. Вам, наверное, об этом известно?

– Угадали, – подтвердил Дуб. – А Рэнди не хотел отдавать ему деньги…

– Но Тони его заставил. Рэнди передал ему двести пятьдесят тысяч долларов, как предполагалось, для этих детей. Но Тони оставил чек у себя. Я из этих денег не получил ни цента. – При этих словах Дуб сосредоточенно сморщился. – Вы понимаете, о чем я?

– Да… но мне уже заплачено.

– Чтобы избавиться от Винсента Морако, так? Джонни рассказал мне по телефону.

– Нет, за Морако мне дали вперед половину. Но сам Морако заплатил мне все сразу, чтобы я убил вас.

Священник на секунду словно бы пришел в замешательство, но тут же смекнул:

– Чтобы мне не достались деньги Рэнди, да?

– Ну…

– Мне они и не достались! Их забрал Тони. Если вам непременно нужно кого-то убить, идите и убейте Тони. Ко мне у вас нет больше дел. – Священник снова повернулся к своим фотографиям. – Разве что… вы захотите дать что-нибудь на пропитание для этих сирот. Вы только посмотрите на этих ребятишек. Посмотрите на их глаза.

Фрэн и Мэри Пэт, сидя на кушетке в библиотеке, смотрели телевизор. Когда вошел Терри, они одновременно взглянули на него. Терри успел переодеться в джинсы и рубашку.

– Что, он ушел? – спросил Фрэн.

– Да, ушел.

– Типичный гангстер самого жуткого вида из всех, кого мне только доводилось видеть, – сказал Фрэн. – Чего он хотел?

– Он прослышал о фонде сирот, – сказал Терри, – и заехал, чтобы сделать пожертвование. – Он показал пачку долларов и перехватил холодный недоверчивый взгляд Мэри Пэт. – Пять тысяч наличными.

– Он носит в кармане такую сумму?

– Ему, наверное, только что заплатили. Никогда не знаешь заранее, откуда могут прийти деньги. Ведь так?

Мэри Пэт все не сводила с него глаз, но продолжала молчать. Фрэн сказал:

– Садись, посиди с нами. Поговорим?

– Когда я вернусь, – сказал Терри, подошел и поцеловал Мэри Пэт в щеку. – Мне надо повидать Дебби.

27

Он нажал кнопку звонка рядом с фамилией ДЬЮИ и при свете лампочки над дверью ждал, что в репродукторе раздастся ее голос или она сразу откроет дверь. Она, конечно, должна догадаться, кто это пришел. Терри еще раз нажал кнопку, подождал, потом отошел на тротуар и взглянул вверх на окна. Но тут вспомнил, что ее окна выходят на поле для гольфа. Тогда у нее он вышел на балкон и смотрел на пустое пространство, которое в той стране, откуда он приехал, все сплошь засеяли бы кукурузой. Ему еще подумалось, сколько земли пропадает даром. Он обошел кругом трехэтажное здание и увидел ее балкон. В квартире горел свет. Запрокинув голову, он крикнул: «Дебби!» В окне этажом ниже тоже загорелся свет. Он снова позвал ее и увидел силуэт за балконной дверью. «Это я!» Она увидела его наконец. Терри помахал рукой и побежал к подъезду, чтобы нажать кнопку. И все равно дверь открылась не сразу. Что она там делает? Дверь с жужжанием закрылась за ним, и он пошел пешком по лестнице к квартире 202.

На ней было розовое кимоно, которого он прежде не видел. Она улыбнулась ему, но как-то устало. А глаза не выразили ровным счетом ничего.

– Разве ты не самая счастливая девушка во всем городе?

– Я была в ванной, – сказала она и повернулась к нему спиной со словами: – Я думала, ты сначала позвонишь.

– Что случилось? Он приставал к тебе?

– Ничего похожего. Выпить хочешь?

Он прошел следом за ней на кухню.

– Так мы празднуем или как? Зачем он велел тебе остаться?

Дебби достала из холодильника поднос со льдом и с хрустом отколола кубики. На столе стояли ее бутылка водки и «Джонни Уолкер», с тех самых пор, как он впервые остался у нее на ночь. Рядом лежала ее сумка.

– Он о многом меня расспрашивал, – сказала она. – Он считает, что может мне помочь.

– Помочь в чем?

– Утвердиться на эстраде. Он даже мог бы устроить меня к Лено.

– Ну да, они же оба итальянцы.

– Он сказал, что у него есть связи.

– С тобой все в порядке?

– Я просто очень устала, – ответила Дебби и через стол подтолкнула к нему его бокал.

– Расскажи, что все-таки случилось.

– Он разорвал чек.

Вот так так! Терри взял бокал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То и хочу сказать. Взял и разорвал его пополам.

– Шутишь?

– А потом еще раз пополам. Вот это я и хочу сказать, когда говорю, что он разорвал чек.

– Тот самый, который он протягивает мне на фотографии?

– Тот самый.

– Но он сказал: все в порядке. Он дал нам слово.

– Терри, этот тип – грязный гангстер.

– Может быть, ты чем-то его разозлила?

– Он спросил, кто мой любимый комик, и я сказала – Ричард Прайер. А его любимый комик – Ред Скелтон.

– Значит, вы с ним не слишком поладили?

– А когда он сказал, что может мне помочь, я ответила: «Чем? Напишете за меня монолог?»

– Правда? Ты так прямо и сказала могучему мафиозному боссу? «Чем? Напишете за меня монолог?» – Терри замолчал, ему вспомнился один комический монолог, он мысленно его перефразировал: «Ты знаешь, как это делается, Тони. Берешь в руки ручку и…»

– Мысль, может, и неплохая – насчет монолога, – только несвоевременная. Что он ответил? – спросил Терри.

Подражая низкому и глухому голосу Тони, Дебби ответила:

– «Ты любишь рисковать, да, куколка?» Впрочем, «куколка» он не говорил, сказал только про риск.

– И вот ты рискнула, но риск не оправдался.

– Мне показалось, что ему это как раз понравилось.

– Тогда почему он порвал чек?

– Видимо, он с самого начала не думал отдавать его нам. Он очень практичный. Спросил, хочу ли я что-нибудь выпить. Я ответила: только если вы тоже будете. И он сказал: я не буду, значит, и вы ничего не получите. Он грубоват, но, в общем, интересный человек..

– Ты снова с ним увидишься?

– Нет! Конечно же нет. С чего ты взял?

– Ты назвала его интересным.

– Я имела в виду его манеру говорить. Я сразу подумала, что могла бы использовать для себя кое-что.

Тони взял бокал, взглянул на его содержимое и залпом выпил большую часть.

– Что ты сказала, когда он разорвал чек?

– Что этого следовало ожидать.

– Разве ты не удивилась?

– Удивилась! Но сказала так.

– А он что ответил?

Она закрыла глаза и снова их открыла.

– Терри, я страшно устала, я хотела бы лечь.

– Хочешь, чтобы я остался?

Она глотнула своей водки.

– Если ты сам хочешь.

– Скажи, что он ответил?

– Он переспросил: следовало ожидать? Я сказала что-то о том, как он делает деньги, не прямо, конечно, я не назвала его в глаза мошенником, а он ответил… – Она запнулась. – Он ответил: «Вы ничего не знаете о моих делах. И никто не знает». Потому что он предпочитает оставаться в тени, он, мол, не показушник. Он сравнил себя с тем парнем, который раньше играл за «Дельфинов», с Ларри Чонка, который сказал, веди он себя так – я решила, что мне это может пригодиться: как ведут себя профессиональные благодетели… – веди он себя так, тот, другой парень дал бы ему по мозгам.

– Хови Лонг?

– Да, этот самый. Я представила парня в форме, который лупит другого, в шлеме, по голове и вскрикивает: «Черт, моя бедная рука!»

– Мне тоже что-то такое представилось, – заметил Терри. – Значит, все было устроено только ради того, чтобы он смог с тобой поговорить?

– В общем, ничего не вышло. Если ты остаешься, Терри, давай уже ляжем.

– Но ему пришлось взять на себя труд…

– Я больше ничего не знаю. Пойдем, Терри, займемся делом. – Дебби вышла из кухни. Она словно хотела сказать – давай побыстрее с этим покончим. Наверное, она действительно имела это в виду. Он вспомнил их утренний разговор в спальне Фрэна и Мэри Пэт о том, надо ли поменять простыни, Дебби тогда сказала: нет, они только поспят в постели, а трахаться могут в любом другом месте. Он вспомнил это сейчас, и не потому, что его шокировала ее грубость, но… Эта реплика показывала, что она думает о занятиях любовью – мол, заниматься этим можно где угодно, все равно как ночной бабочке ублажить клиента…

Терри налил себе еще бокал, сделал глоток и пошел с ним в спальню. Там Дебби сняла кимоно, которого он раньше не видел, и посмотрела на часы, стоявшие на тумбочке. На ней были белые трусики с маленьким розовым бантиком сбоку. Потом она стянула их с себя, и Терри увидел, что ему лучше приготовиться. Она прошла через прихожую в ванную, и он проводил ее взглядом. Она пробыла там всего несколько минут и, выйдя из ванной и выключив свет, застала его уже лежащим в кровати.

– Я приняла секонал. Мне хочется поскорее обо всем забыть и выспаться. – Она погасила лампу и легла.

– Тогда, может быть, отложим на потом?

– Не беспокойся, я готова, если ты тоже готов. – Она потянулась к нему, коснулась его руками. – Да и ты готов. – И они приступили к поцелуям, прикосновениям и поиску подходящих поз. Потом двинулись по проторенному пути, и перед глазами Терри вдруг поплыли картины Африки: подернутые дымкой холмы и чайные плантации, глинобитные хижины, летучие мыши, пикирующие в сумерках с эвкалиптов. Все это имело целью помочь ему не сбиться с проторенного пути. Но стоило ему увидеть Африку и дымчатое небо, как у него в голове сформировался вопрос: «Если Тони разорвал чек, зачем ему нужно, чтобы я вернулся назад?»

Дебби спросила:

– Что-то не так?

– Ничего. Все хорошо. Все замечательно.

Так и было. Когда они кончили, Дебби потянулась за клинексом и заснула, а Терри лежал и смотрел в потолок.

Почему Тони не хочет, чтобы он остался?

Терри ничем не мог ему навредить. Он не собирался разоблачать его, доказывать, что снимок – фальшивка. Нет, Тони делает это для нее. Убирает его с ее пути, а не со своего.

Ведь это были даже не его деньги. Почему не позволить себе широкий жест? Разорвать один чек и тут же выписать второй и помахать им перед малышкой Дебби. Он потянулся за бокалом, допил его и взглянул на спящую Дебби. Она мерно дышала. Ее носик тихо посвистывал. Он разорвал чек на ее глазах. Она сказала, что должна была догадаться. И что он не любитель демонстраций. Но разорвать чек – разве это не демонстрация? Это часть спектакля. Зачем нужно было утруждать себя с самого начала? Она понравилась ему, и он решил произвести на нее впечатление. И сделал ей предложение, как это бывает в кино, и она его приняла. И это предложение сделано только ей одной, и она не хотела больше встречаться с ним, с Терри, хотела поскорее лечь в постель и спрятаться там.

«Хочешь, чтобы я остался?» – «Если только ты сам хочешь». Что еще она могла сказать? Что у нее разболелась голова? Она думала, что он сперва позвонит. Она едва скрывала досаду. И она не хотела ничего ему рассказывать, но потом, желая, чтобы он поверил в ее искренность и честность, сказала больше, чем собиралась.

И она ничего не спросила о его отъезде.

Они разговаривали об этом как раз перед тем, как войти к Тони. Он сказал: они хотят убедиться, что он уедет назад. Но теперь она и думать об этом забыла. А если не забыла, то не собиралась об этом заговаривать. Он так и так уедет и никогда не узнает, что она получила от Тони.

На ней было кимоно, которое он никогда не видел, и в нем она выглядела как-то по-другому. Или она и правда изменилась, и розовое кимоно с малиновой отделкой тут ни при чем. Ему не верилось, что она была в ванной, когда он звонил в дверь. Не верилось именно потому, что она сказала, что была в ванной. Стоит только представить… Вот ей звонят в дверь, хотя она никого не ждет. Звонок повторяется. Она хочет затаиться. Но тут слышит, как он зовет ее, и выглядывает в окно – это ошибка, но она спохватывается слишком поздно. Она понимает, что он увидел ее, и, если он сейчас зайдет, ей надо спрятать то, что дал Тони, подальше с глаз. Если только это уже не спрятано. Он снова звонит и ждет, чтобы она его впустила. За это время она прячет то, что получила от Тони. «Я думала, ты сначала позвонишь…» Она не слишком обрадовалась ему! Это было совсем не похоже на его возлюбленную, маленькую интриганку, бывшую заключенную и артистку, его подружку последних… да, пяти дней.

Разве любовь не восхитительна?

Она уснула, чтобы все поскорее кончилось, чтобы то, как она поступила с ним, не тяготило ее. Он нравился ей. Терри верил в это. Но нравится ли он ей настолько, чтобы она могла ему доверять?

Она сказала, что была в ванной, когда он позвонил…

Может быть, она пошла туда после того, как он позвонил?

Она пошла в ванную за секоналом и когда вышла, то погасила свет. В их первую ночь здесь она оставила свет включенным, так что, занимаясь любовью, они хорошо видели друг друга.

Терри пристально смотрел в потолок.

Значит, она спрятала там…

Она считает вас, доктор Данн, достаточно наивным, чтобы ей поверить.

Куда она обычно прячет то, что хочет спрятать?

Когда-то она сказала тебе что-то такое…

Терри еще посмотрел в потолок.

Послушал ее ровное дыхание.

И выскользнул из кровати…

Дебби проснулась с тяжелой головой, но сразу же все вспомнила и повернула голову на подушке, чтобы посмотреть, здесь ли еще Терри. Его не было. Она села и взглянула на часы. Двадцать пять минут десятого. Ей захотелось почистить зубы, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту. Но сначала она решила позвонить. Как и следовало ожидать, трубку сняла Мэри Пэт.

– Привет, это Дебби. Как Терри, благополучно улетел?

– За ним заехали, если вы об этом. Их было двое.

– Они неопасны, – проговорила Дебби. – Я хочу сказать, что волноваться в самом деле не о чем. Я не знаю, что он вам рассказал… – И она замолчала, ожидая, что скажет Мэри Пэт.

Мэри Пэт ответила:

– Терри был спокоен, поэтому мы тоже не беспокоимся.

– Да? – переспросила Дебби. – Ну тогда хорошо. Приятно было побеседовать с вами.

По пути в ванную она пыталась представить, в каком состоянии духа Терри улетел в Африку. Когда она вошла в ванную, первое, что ей бросилось в глаза, были рулоны туалетной бумаги: девять штук, составленные в ряд на полочке для косметики. Пакет, в котором они лежали, валялся на полу. Это зрелище потрясло ее так, что чистка зубов сразу отодвинулась на второй план.

Значит, он ей не поверил! Ее дружок и деловой партнер не поверил ей ни на грош. Он обыскивал ванную, сам точно не зная, что ищет. А искал он здесь потому, что она рассказала ему, как то же самое делал когда-то Рэнди!

Но она ничего не прятала в ванной. Она вообще нигде ничего не прятала. Когда раздался звонок в дверь, она только подумала об этом в панике. Но тут же пришла мысль: зачем? Ведь это же Терри. С какой стати он будет шарить по ее квартире?

И она оставила чек в сумочке, на кухне. Дебби прошла на кухню. На стойке все так же лежала сумочка, куда вчера она убрала чек, вложенный в простой белый конверт…

Только сейчас его там не было.

28

Как только трио закончило свое выступление, пианист сказал в микрофон:

– А теперь, чтобы пощекотать ваше чувство юмора, здесь с нами восходящая звезда комического шоу Дебби Дьюи из Детройта!

Он произнес это тем же скучающим голосом, каким обычно по телевизору возвещают о предстоящем показе вечернего фильма и пересказывают его краткое содержание. Когда Карлайл объявил ее первый раз, она сказала: «Я не щекочу чувство юмора».

Карлайл ответил:

– А я знаю. Но ведь не мы с тобой здесь заправляем, смекаешь? Мне велел так говорить босс, и я говорю.

Этот козел Рэнди!

– Ты мог бы говорить хотя бы не так тоскливо? – сказала она.

– Он велел сохранять джентльменский стиль, что для него означает сдержанно. А для тебя означает – правильно! – тоскливо.

Разговор, который сделал возможным такую ситуацию, – между Рэнди и Вито Геноа, – напомнил Дебби вынесение приговора в суде:

– Тони хочет, чтобы она выступала здесь три раза в неделю.

Рэнди сказал в своей характерной манере:

– У меня здесь не театр комедии. Это четырехзвездочный ресторан.

Вито будто не слышал его:

– Платить ей станете пять штук в неделю, и так десять недель. Потом поступайте как хотите.

– Заплатить ей пятьдесят тысяч! – проговорил Рэнди. – Помимо того, что я ей уже дал?

– Пять тысяч в неделю, – повторил Вито. – Можете списать их на убытки. Кроме того, эти десять недель вам не нужно будет платить комиссионные. Тони дает вам передышку.

– Интересно знать, что она дает Тони? – съехидничал Рэнди.

– Что, если я уже не хочу выступать? – спросила Дебби, сидевшая на стуле под Супи Сэйлс.

Вито взглянул на нее.

– Надеюсь, у вас хватит ума держать рот на замке, пока не приведется сказать что-то смешное. – Он снова повернулся к Рэнди: – А где Дуб?

– Я его не видел. Наверное, он уехал.

– А машину вашу отыскали?

– Нет еще.

– Думаю, это он застрелил Винсента и угнал ваш «кадиллак». А вы как думаете?

– Я понял, что насчет Дуба строить предположения бесполезно, – отозвался Рэнди. – Там, где дело касается Дуба, возможно все.

Дуб позвонил Рэнди из Огайо.

– Узнаете, кто это? Это я. Не хочу много говорить по телефону. Одного я сделал, а другого нет, потому что деньги ваши он не получил. А к вам я не зашел вы сами знаете почему – решил вместо этого оставить у себя вашу машину.

– Но она стоит в три раза больше, чем я тебе должен! – взревел Рэнди.

– Но ведь машина застрахована, да? Значит, все о'кей. Мне нужен только документ, чтобы я мог ее продать, если понадобится. Перешлите его на адрес парка Аттракционов на Сидер-Пойнт, где я сейчас работаю. Тут у них есть такие классные каталки – «Раптор», «Богомол», «Удар молнии», а еще «Железный дракон», «Ущелье дьявола»…

Когда Дебби позвонила Тони и, шмыгая носом, рассказала ему о случившемся, воскликнув: «Я держала в руках шанс всей моей жизни, а он обокрал меня! И это называется священник!» – Тони ответил: «Вы имеете в виду, что хотели обмануть его, только этот поп знал вас лучше, чем вы его, и преподал вам урок. Вы были невнимательны».

– Вы что-нибудь предпримете?

– Что, например? Пошлю своего человека в Африку? Это были ваши деньги, детка, а не мои.

– Тони, он конечно же ни в какой не в Африке! Что из того, что вы купили ему билет… Это последнее место, куда он отправится. Я не удивлюсь, если мне позвонят из Парижа или с юга Франции, и я услышу в трубке знакомый голос…

– Только не говорите, что вы убедили его покинуть церковь или что он вообще никогда не был священником, – сказал Тони. Дебби промолчала. – Я не желаю об этом слышать, вы поняли? Я не хочу больше слышать от вас подобных жалоб.

Дебби взяла себя в руки и проговорила спокойным, полным раскаяния голосом:

– Я просто так сказала. Я утаила от него чек, он его нашел, и я получила по заслугам. – И она заставила себя добавить: – По крайней мере, он потратит его на сирот.

– Значит, вы оговорили его со зла, потому что ненавидите проигрывать. Так?

– Да, и мне очень жаль.

– Вы станете его преследовать? Поедете в Африку, чтобы подцепить там какую-нибудь неизвестную болезнь?

– Нет, пожалуй, нет. Я справлюсь и так.

– Может быть, вас в какой-то мере утешит десятинедельный ангажемент с оплатой, скажем, пять тысяч в неделю? Вы хотя бы вернете часть денег.

– У меня не такое громкое имя, чтобы на это рассчитывать.

– Зато у меня такое, – сказал Тони.

Она перестала шмыгать носом.

– Вы сможете это устроить?

– Зачем бы тогда я об этом заговорил?

Она не стала спрашивать, нет ли тут подвоха.

Пианист из трио сказал в микрофон:

– А теперь, чтобы пощекотать ваше чувство юмора и потешить воображение… – Тут он несколько повысил голос: – С нами восходящая звезда крутой комедии Дебби Дьюи из Детройта!

Она вышла из глубины зала и поднялась на маленькую эстраду, одетая в свое сшитое на вырост тюремное платье и ботинки, окинула взглядом белые скатерти и посетителей, которым по карману было заведение Рэнди и которые приготовились слушать ее со снисходительной вежливостью.

Итак, вперед.

– Я хочу предложить вам вопрос. Поднимите, пожалуйста, руки, кто из сидящих здесь отбывал наказание в тюрьме? Я имею в виду не одну ночь в полицейском участке, я говорю о длительном тюремном заключении. – Дебби поднесла ладонь к глазам и оглядела зал. – Неужели же никого из вас не поймали в аэропорту с наркотиками? Когда прилетаешь из отдаленных мест и видишь на таможне маленькую такую собачку, скорее всего ее зовут Снупи, которая обнюхивает ваш багаж, и вы молитесь, чтобы эта маленькая стукачка вас не сдала…

Кажется, им понравилась, что она сочла их такими крутыми.

– Как видно, изо всех присутствующих сидела я одна. Я провела три года в колонии за вооруженное нападение при отягчающих обстоятельствах.

Дебби взглянула на Рэнди, который стоял у стойки бара, и посвятила следующую строчку ему.

– Я навещала маму во Флориде и нечаянно натолкнулась на бывшего бойфренда… «фордом-эскорт». Это не совсем то, что принято называть оружием, но «форд» свое дело сделал. Мой приятель несколько месяцев лежал на растяжке.

Она снова повернулась к почтенной публике, к белым скатертям и лицам, некоторые из которых даже улыбались.

– Когда я расскажу вам, какой змей был этот парень, вы поймете, почему я пожалела, что не сидела за рулем многоколесной фуры, груженной металлоломом. Приготовьтесь послушать, особенно леди. Если у парня дома живет ручная летучая мышь, а сам он иногда выдает себя за священника и хочет назначить вам свидание, отвечайте ему, что заняты. Знаете, первое, что он мне сказал, когда мы познакомились с ним на одной свадьбе, на которую, как я узнала позже, его никто не приглашал…

Шанталь наблюдала через раздвижную дверь: Лорент, офицер ПАР, с беретом под мышкой, и Терри, державший руки в карманах шорт цвета хаки, беседовали, стоя во дворе, переступая с ноги на ногу. Иногда они взглядывали то в сторону пустующей церкви, то на чайные плантации на дальнем холме. Зеленый склон в это время суток казался совсем темным – близилось время «Джонни Уолкера». Но они никак не могли закончить разговор. Терри не звал ее и не просил принести виски, чтобы угостить гостя. Они беседовали как два джентльмена, каждый из которых хотел бы знать, что тут делает другой. Это было все равно что смотреть немое кино. Но она догадывалась, что́ они говорят друг другу. Приятно увидеться вновь. Нет, ничего нового не случилось. Да, тех из церкви похоронили… Она подождала, пока Лорент снова пожал Терри руку, натянул берет, подошел к своему джипу, помахал рукой и уехал. Тогда она раздвинула двери ногой и вышла во двор с подносом, на котором стояли бокалы и миска со льдом, а бутылку «Джонни Уолкера» она прижимала локтем искалеченной руки к боку. Она считала, что это тренирует мышцу – придерживать бутылку, – и думала, что будет делать это вновь, и вновь, и вновь. Женщины часто знают то, о чем мужчины еще не догадываются.