Текст книги "Деньги - не проблема"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Святилище неприкосновенно. Дебби читала о таком в «Соборе Парижской Богоматери».

– Мы собрались в церкви. Люди были напуганы до смерти и попросили меня отслужить мессу. Я решил, что мы можем просто помолиться. Но они хотели настоящую мессу и причастие. «Потому что мы все равно все умрем». Так они говорили. Они уже смирились, и никакие мои слова не имели значения. Я надел облачение и выглядел в нем как настоящий священник. Я знал, как служить мессу, и приступил к ней. Когда я добрался до освящения Даров, в церковь ворвались хуту. Началась стрельба, они размахивали мачете… Я стоял и смотрел, как они убивают всех подряд, даже детей. Младенцев они хватали за ноги и били головой о стену. Матери пронзительно кричали…

– Они не защищались? – проговорила Дебби.

– Им было нечем. И они знали, что все равно умрут, и приготовились.

Они молча стояли рядом у стойки. Дебби смотрела, как он допивает содержимое своего бокала. Она взяла сигарету и предложила ему тоже. Но Терри покачал головой. Дебби долила ему виски и бросила кубик льда. Он не сразу взял бокал. Она закурила сигарету. Тогда и он достал одну сигарету из пачки, и Дебби снова щелкнула зажигалкой, которую купила в лавочке у араба. Терри затянулся и положил сигарету на край пепельницы.

– Я ничего не сделал. Просто смотрел.

– Разве ты мог что-то сделать? – Он не ответил. – И теперь ты все время об этом вспоминаешь?

– Да, я об этом думаю.

– Поэтому ты там и остался? Ты ничем не помог им и это тебя угнетало? Ты чувствовал себя виноватым?

Эти слова, кажется, несколько его удивили, словно он не думал ни о чем подобном.

– Зачем надо было торчать там целых пять лет?

– Я уже сказал.

– Тебе казалось, что если ты уедешь…

– И что?

– То это будет бегством?

Он покачал головой:

– Нет… не могу сказать, что вынашивал планы мести. Но я все никак не мог осознать, что видел, как убивали всех этих людей. Большинство из них были зарублены собственными соседями, друзьями, даже родственниками. Хуту получили приказ убивать тутси, они послушались и старались, как могли. Как это все понять и на чью сторону встать, если сам ты не принадлежишь ни к тем, ни к этим? Даже когда мне представился шанс что-то сделать, это не было спланировано или обдумано заранее.

– Что же ты сделал?

Он отпил из бокала и поставил его на стол.

– В день отъезда я убил четырех молодых ребят, хуту. Тогда, пять лет назад, они были в церкви. Убил я их потому, что один из них хвастался этим и обещал, что скоро все повторится. Они сидели за столом в пивной и пили банановое пиво. И я застрелил их из пистолета моей экономки.

В комнате повисла тишина. Дебби выжидающе затянулась сигаретой.

– Это правда?

– Да, я в самом деле убил их.

– И это помогло?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты удовлетворен, что сделал что-то? Ответил ударом на удар?

– Это как бы не имело никакого отношения к тому, что случилось в церкви… – сказал он, чуть помедлив.

– Как же тебя не арестовали?

– У власти там сейчас тутси. Один из них помог мне уехать.

Он говорил очень серьезно, но казалось, что сделанное не слишком его тяготит. Дебби придвинулась к нему и коснулась его щеки.

– Считай это своей исповедью. – Она легонько провела пальцами по его щеке и снова взяла свой бокал.

– Есть идея, – сказал Терри, – объехать приходы, получить разрешение обратиться с воззванием на воскресной мессе. Фрэн достал мне епархиальный справочник, и я выписал приходы, которые хотел бы посетить, и имена пасторов. Начну с восточного округа, там я кое с кем знаком.

– Твои труды ни к чему не приведут, – заявила Дебби. – Соберешь сущие пустяки.

– У меня есть фотографии маленьких детей-сирот.

– Должно быть, душещипательные?

– Эти малыши совсем одни на свете, и они голодают. У меня есть снимки, на которых они роются в отбросах…

– Единственный способ добиться успеха, – сказала Дебби, – это достать список адресов католиков. Начини с округа в несколько тысяч. Разошли брошюру с описанием своей истории, поясни свою цель, приложи снимки голодных детишек, где по их личикам ползают мухи…

– Не уверен, что у меня есть снимки с мухами.

– Не важно, главное, чтобы они были душещипательными. И обязательно приложи конверт.

– Одни эти конверты обойдутся мне… – пробормотал Терри, но замолчал, потому что Дебби энергично замотала головой.

– На конверте будет надпись: «Ваша марка тоже поможет».

– Сколько все это стоит?

– Много. Но это сработает. Подожди. – Она потушила сигарету. – Надо сделать сайт в Интернете: «Дети-язычники. Точка. Ком».

– Язычников осталось не так много. Большинство так или иначе обратилось. Очень много адвентистов седьмого дня.

– «Сироты. Точка. Ком», «Миссии и миссионеры. Точка. Ком». – Дебби остановилась. – Сделать предстоит многое. Ты понимаешь? Много черновой неинтересной работы. Можно разузнать, какие сайты уже задействованы. Я, впрочем, не слишком люблю компьютеры, они какие-то… очень уж бездушные. – Она залезла в холодильник за новой порцией льда, повернулась к Терри и, снова подумав, что его лицо напоминает лицо святого, сказала: – Впрочем, о чем я? Ты же не для сирот собираешь деньги.

– Ты так думаешь? – спросил он.

– Ты их просто используешь, этих сирот.

– Мне не особенно по душе эта идея, но ты полагаешь, им не все равно?

Дебби высыпала лед из ячеек.

– Если тебе просто нужны деньги, чтобы встать на ноги…

– Я думал, – сказал он, – ты это понимаешь, коль уж лишила меня духовного сана.

Она насыпала лед в бокалы и проговорила:

– Это навело меня на одну мысль. – И снова замолчала, как будто мысль эта только сию минуту забрезжила в ее голове. – Вот если бы ты помог мне…

– Да?

– Ты выгадал бы намного больше, чем всеми своими проповедями.

– Помочь тебе добраться до Рэнди?

– А ты бы согласился? – ответила она вопросом. И увидела, как он улыбнулся и сочувственно покивал. Временами он казался совсем простодушным.

– Сделать так, чтобы на этот раз он сбил тебя? Я это уже предлагал.

– Да, но я не хочу пострадать серьезно и стать обеспеченным инвалидом. Несчастные случаи так непредсказуемы.

– Но ты в них настоящий спец. Ты, наверное, знаешь тысячу способов, как их устроить, чертенок.

Дебби никак на это не отреагировала. Она снова наполнила их бокалы и повернулась к Терри.

– Ты сказал: «Они сидели за столом в пивной и пили банановое пиво, и я застрелил их из пистолета своей экономки». Это твои точные слова. Вряд ли я их забуду.

Он отпил глоток из своего бокала.

– Тебе было страшно?

Он покачал головой.

– В воображении я сделал это еще до того, как вошел в пивную.

– Они… сопротивлялись?

– Я не дал им такой возможности.

– Ты вошел и сразу начал стрелять?

– Сначала мы обменялись парой слов. Я предложил им пойти и сдаться. Но я знал, что они не пойдут. Так что можно сказать, когда я входил туда, то уже знал, что убью их.

12

Терри стоял и смотрел, как Дебби уезжает на своем автомобиле по дороге, вдоль которой тянулась живая изгородь и стояли старые тенистые деревья. Никаких пальм и эвкалиптов, никаких гор, выступающих из утреннего тумана, только ухоженные газоны, окружавшие загородные особняки. Дебби посигналила, и он махнул ей ленивым движением руки, которой тут же позволил вяло повиснуть. Затем повернулся и взглянул на стоявшего в двустворчатых дверях – открыта была только одна створка – Фрэна. Потом перевел взгляд на стену дома, сложенную из светлого известняка. Оконные рамы и колонны портика были выкрашены в белый цвет. «Стиль эпохи Регентства», – пояснил ему Фрэн. – Мэри Пэт взяла этот дизайн из журнала «Новости архитектуры».

– Еще пять минут – и я бы уехал, – сказал Фрэн. – И ты не смог бы попасть в дом.

На нем была куртка из белого поплина, которая делала его похожим на снеговика.

– Я думал, ты собрался во Флориду.

– Я и еду туда, до аэропорта меня довезет такси.

Предстоящая поездка, судя по всему, не слишком его радовала. Но возможно, его тревожило что-то еще.

– Ты оделся так для самолета?

– Для комфорта, – сказал Фрэн. – Лететь-то четыре часа. Ты завтракал?

– От чашки кофе я бы не отказался. У Дебби дома только растворимый.

– Она как ребенок, – сказал Фрэн. – Кофе для нее – это капучино в ресторане.

– Сколько, ты говорил, ей лет?

– Ей тридцать три, это я точно знаю. И все равно она ребенок.

– Ты хочешь сказать, – произнес Терри, проникая в мысли брата, – что она все равно слишком молода для меня? Даже не будь я священником?

Фрэн, не отвечая, повел его через холл мимо винтовой лестницы на второй этаж и через чинную столовую и буфетную на кухню. Они встали по разные стороны большого разделочного стола.

– Если кто-то видел, как ты выходил от нее в семь утра, что он может подумать?

– Мы ночью жарили хот-доги, – проговорил Терри. – А потом сидели и разговаривали. Было поздно, и я видел, что она устала…

– Я сказал ей по телефону, что могу заехать за тобой.

Он ждал, что Фрэн спросит его, где он спал. У Дебби в квартире была только одна кровать. Но тот, по-видимому, не желал касаться этого вопроса. Тогда Терри спросил:

– Ты боялся, что я поддамся искушению?

Фрэн ответил без тени улыбки:

– Я говорю всего лишь о приличиях.

Это вряд ли. Терри заговорил снова:

– Если меня и видели в семь утра, кому известно, кто я такой? Разве я похож в этой одежде на священника?

– Ты мне сказал, что купил костюм.

– Купил. – Фрэн дал ему свою кредитку, и он съездил в торговый центр в «кадиллаке» Мэри Пэт. Когда Фрэн узнал об этом, его чуть удар не хватил. – Сегодня после пяти я его заберу.

– Тут такое дерьмо, – проговорил Фрэн несколько устало. – В час тебя будет ждать прокурор.

– Я приду.

– Ровно в час, минута в минуту, у Фрэнка Мерфи. Но я тебе уже говорил.

– Да, только придется идти без костюма. У меня остался пасторский воротничок дяди Тибора и его рубашка. Главное, чтобы был виден воротничок. Я пытался примерить его костюм, но он так залоснился – в него можно глядеться как в зеркало.

И он улыбнулся, надеясь, что Фрэн улыбнется в ответ. Но Фрэн не улыбнулся.

– Фрэн, надень я хоть женское платье, я все равно останусь священником.

– Ты меня иногда пугаешь. Тебе это известно, мистер Бродяга?

– Отец Бродяга. Я заговорю с ним на латыни.

– Не смешно. – Фрэнсис хотел добавить что-то еще, но взглянул на часы и бросился из кухни. Терри успел заметить на столе кофеварку. В ближайшем шкафчике он нашел пачку кофе и пустил воду, ожидая, когда пойдет холодная. Фрэн появился снова.

– За мной пришла машина.

– Откуда ты знаешь?

– Она должна быть в семь пятнадцать, сейчас как раз ровно столько. Слушай, Терри, не сваляй там дурака, ладно?

– Хорошо.

– Неблагоприятное впечатление может оставить обвинение в силе. – Фрэн помолчал. – Я из кожи лез ради тебя. Я сказал, что Пиджонни наняли тебя вести грузовик, за десять долларов в час. Ты отправлялся в Африку и нуждался в наличных. Я предлагал тебе денег, но ты хотел их заработать сам, потому что ты такой принципиальный. Да, ты знал, что везешь сигареты, но не подозревал, что дело нечисто, иначе ни за что бы не согласился. Ты не знаешь, кто покупал сигареты и что с ними потом делали. Вот твоя история, и стой на ней твердо. Ты волнуешься?

– Почему? Мне нечего скрывать.

– Это хорошо, – сказал Фрэн. – Правильная установка. Есть вопросы?

– Ничего не приходит в голову.

– Ты меня проводишь?

– Естественно. – Терри повернулся, чтобы закрыть кран. Фрэн не двинулся с места.

– Еще забыл тебе сказать. Звонил Джонни. Его телефон лежит на столе в библиотеке. Позвони ему – ни к чему его злить. Но продолжай твердо стоять на своем. Ты ничего ему не должен, ни цента. Нельзя признаваться, что ты получил тогда деньги. Джонни пытается изобразить из себя крутого, мол, школьные годы давно позади. Грозится, собирается обратиться к прокурору. Зачем тебе такой геморрой?

– Ты о Джонни или о прокуроре?

– Я понимаю, у тебя это невольно получается, – фыркнул Фрэн. – Все хочешь выглядеть остроумным идиотом. Мне казалось, что, вернувшись из Африки, после всего, что ты там видел, ты должен был измениться, стать серьезнее…

Терри кивнул, демонстрируя внимание.

– …ответственнее, да и благодарнее. Ты же помнишь, сколько всего я тебе туда отослал, знаешь, сколько потратил на одни эти майки? Двадцать тысяч долларов, а то и больше. А ты писал об одной погоде, а в конце так, мимоходом: «Да, спасибо за деньги».

– Ты списывал все на убытки, разве нет?

– Разве это главное? А сигаретные деньги? За три поездки ты должен был получить пятьдесят тысяч, считая долю Пиджонни за последнюю поездку. Неужели ты все потратил?

Пытается выяснить, есть ли у него деньги! Терри ответил:

– Фрэн, я провел там пять лет. – Больше ему нечего было добавить.

– Я прочел одно твое письмо Мэри Пэт, то, где ты был несколько откровеннее, чем обычно. В котором перечислялись запахи. Я сказал ей тогда, что ты снова напоминаешь мне себя прежнего. Знаешь, что ответила Мэри Пэт? «Это хорошо или плохо?» Ты понимаешь, что я хочу сказать? – спросил Фрэн.

Терри не был уверен, что понимает, но снова кивнул и слегка прищурился, давая понять Фрэну, что серьезно обдумывает его слова. Фрэн посмотрел на него долгим взглядом – сколько мог выдержать не моргая – и снова взглянул на часы.

– Мне пора.

Терри постоял на крыльце, пока такси не исчезло за поворотом. Затем он прошел в библиотеку, увидел в перекидном календаре два телефонных номера Джонни: домашний и похожий на сотовый. И набрал телефон Дебби. А когда она взяла трубку, произнес:

– Он уехал.

Прошлая ночь определила его будущее. Оно все равно определилось бы, но сейчас казалось таким необыкновенно многообещающим.

Они просто разговаривали. Дебби рассказывала всякие случаи… Потом предложила сигарету с марихуаной, если он хочет.

– Юби? Конечно, почему бы и нет?

Ей понравилось это название, и она сказала, что отныне так и станет называть косячки – юби. Это объединило их. Они сели на ее потертую софу, затянулись и улыбнулись друг другу. Пили. Блаженствовали. И обсуждали, как уроют Рэнди. Который теперь при деньгах. Она впервые об этом упомянула. Он женился на богачке, развелся, но остался с парочкой миллионов и рестораном в придачу.

– Мы до него доберемся, – сказала Дебби. – Я тебе говорила, что когда он впервые попросил у меня денег, то показал фотографию яхты?

– Которой у него на самом деле не было, – уточнил Терри.

– Да, но я не упомянула, что на ее корме было мое имя, «ДЕББИ», а под ним – «Палм-Бич». Он сказал, что переименовал ее потому, что без ума от меня. И кстати, не одолжу ли я ему парочку тысяч?

– Как же он это сделал?

– Подожди. Потом уже, когда он обобрал меня и смылся, я навещала маму во Флориде. Я остановилась у пристани, о которой упоминал Рэнди, осмотрелась и увидела ее. Сорокашестифутовая лодка с названием «ДЕББИ», и внизу надпись – «Палм-Бич». В баре на той же пристани я спросила: не знает ли кто парня по имени Рэнди Эгли? Бармен переспросил: «Вы имеете в виду Эглиони?» А один просоленный такой старичок сказал: «Это тот козел, что шнырял здесь и фотографировал лодки? Мы его живо послали». Я спросила – не знают ли они, где его найти. Бармен посоветовал заглянуть в «Брейкер», где тусуются такие, как он, ловят богатых бабенок. А старичок направил меня в «О Бар», где несколько раз видел его. В «Брейкере» я узнала, что мистер Эгли сюда не вхож, а «О Бар» уже прикрылся. Я была готова зареветь от досады. Но потом я повезла маму обедать в «Чак и Гаральд», и мы уже заканчивали, когда туда явился мистер Великолепие собственной персоной. В руке он держал бокал и явно положил глаз на двух дам за столиком, неброско так одетых, но смело можно было утверждать, что они настоящие, с Палм-Бич – стрижки, знаешь ли, украшения, простые на вид, но очень дорогие. Рэнди подождал, пока они закажут напитки, а потом подошел, грязный халявщик. Я наблюдала – было ясно, что они незнакомы. Пару минут он вешал им лапшу на уши, типа: «Не мог ли я видеть таких очаровательных дам на прошлой неделе у „Дональда“? Нет? Ну, тогда это наверняка было в…» Он подсел к ним. Скоро женщины уже смеялись, подумать только, хотя у него совсем нет чувства юмора. Я иногда шутила, вроде того: «Мой бойфренд такой милашка, ему приходится переодеваться в женское платье, а то девочки ему проходу не дают». Рэнди пару минут сосредоточенно молчал, а потом фальшиво так смеялся: ха! ха! ха! Он не был хоть сколечко забавным. Шутить не умел совсем…

– Значит, подсел он к этим дамам…

– А я сижу с мамой. Что делать – предупредить дурочек? Выплеснуть ему на голову коктейль и устроить скандал? Но только не в присутствии мамы. Я говорила, что она считает себя Энн Миллер? Пока я слежу за Рэнди, мама рассказывает, как ей нравится «В Городке», особенно Джен и Франк.

– Хотел бы я с ней познакомиться, – пробормотал Терри.

– Она до сих пор там. В конце концов я сделала так: подвела маму к столику и сказала: «Мам, познакомься, это Рэнди, известный трепач, который украл все мои деньги». Мама сказала ему: «Как поживаете, Энди, рада с вами познакомиться». Она решила, что он – Энди Гарсия. Я увела ее, отвезла назад в клинику – это рядом, на Флаглер – и вернулась к «Чаку и Гаральду». Я не сомневалась, что он еще там, потому что должен же он был обелить себя перед дамочками, сочинить длинную трогательную историю. Ты видел «Мой обед у Андрэ»? Помнишь сноба, который все полтора часа надоедает Уоллис Шон? Рэнди как раз такой.

– Значит, он еще сидел там…

– Я заглянула внутрь, чтобы убедиться, потом договорилась с дежурным на стоянке, и он позволил мне посидеть в машине и подождать. Наконец, Рэнди выходит со своими дамами и стоит с ними, дожидаясь, пока приедет их автомобиль. Я была уверена, что сам он припарковался дальше на улице – он никогда не тратит свои деньги, если только можно. Не переставая болтать, он усаживает дам в машину. Они уезжают, а он идет вдоль тротуара. Я следую за ним с опущенным стеклом и окликаю: «Эй, ты, задница!» – чтобы привлечь внимание. И говорю, что не оставлю его в покое, что превращу его жалкую жизнь в ад, пока он не вернет мне все мои денежки до цента. Хотя и не представляю, как я этого добьюсь. Он подходит к моей машине, «форду-эскорт», наклоняется и говорит мне в лицо: «Не нарывайся, куколка, ты не из моей песочницы».

– То, что он назвал тебя куколкой, и решило дело? – уточнил Терри.

– И его тон тоже. Мистер Превосходство долбаный! Он пошел дальше, по переходу к Ройял-Пойнсиана, туда, где под пальмами стояла его машина. Я поехала за ним… И сбила его. Перед тем как я его протаранила, он обернулся, и я увидела близко его лицо. Он отлетел в сторону, а я уехала.

– Скрылась с места преступления.

– Это было ошибкой. Преднамеренный наезд при свидетелях, множество которых стояло у ресторана, и бегство.

– Как не стыдно было этим людям смотреть на то, что их не касается? Ты сильно его зацепила?

– Ему пришлось ставить искусственный тазобедренный сустав.

– Я слышал, что теперь это вполне заурядная операция.

– Вторая нога была сломана, легкое повреждено. На голову наложили тридцать пять швов. Государственный обвинитель хотел осудить меня по статье «Попытка убийства». Мой адвокат, которого мне предоставили в суде, сделал все, что мог. Он постарался доказать, что я была в состоянии аффекта, а это всего год. Сошлись на «нападении при отягчающих» – от трех до пяти.

– Бедняжка, – сказал Терри, обнимая ее за плечи. – Сидеть вместе с уголовницами. Наверное, это ужасно.

Она грустно взглянула на него, отведя в сторону руку с юби, и он поцеловал ее первый раз, очень нежно. Отмечая ее реакцию, Терри вложил в следующий поцелуй немного больше страсти, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, и обрадовался, когда почувствовал, что и Дебби тоже увлеклась. Когда они оторвались друг от друга, он взял у нее юби и положил в пепельницу. Но когда повернулся к ней снова, выражение ее глаз изменилось. В них промелькнуло сомнение.

– Я в самом деле не ВИЧ-инфицирован.

– Ты клянешься?

– Слово скаута. – Он поднял вверх правую ладонь.

– А как насчет всяких жутких африканских болезней?

– Нет даже малярии.

Она продолжала смотреть на него, и вскоре ее взгляд смягчился. Она улыбнулась, и он почувствовал себя желанным гостем.

По пути в спальню они не переставая целовались. Она откинула покрывало, и Терри обнял ее сзади. Они погасили лампу, но все равно видели друг друга, потому что в холле свет остался включенным. Она сказала:

– У меня давно ничего такого не было. – И добавила: – Но это все равно как езда на велосипеде.

Только намного лучше. Но Терри не стал говорить ей об этом. В постели он предпочитал молчать.

Потом, когда они лежали в объятиях друг друга, он сказал:

– Мы все пытались вспомнить, что пели эти распятые ребята…

– «Жизнь Брайана», – отозвалась Дебби. – Да, и что это было?

– «Ищи в жизни всегда одну только радость».

– Точно. А другие распятые затем насвистывали припев… – Она замолчала, должно быть придумывая, что бы сказать смешное. Терри подождал, потом повернул голову и увидел, что она разглядывает себя, уткнув в грудь подбородок.

– Когда лежишь, то трудно судить, но мне кажется, они начали обвисать.

– На мой взгляд, они в полном порядке.

– Это если только смотришь сверху. Ты понял, что они накладные?

– Неужели?

– Ты иногда играешь роль, да, Терри?

– Какую же?

– Святой простоты.

– Я, наверное, и в самом деле такой.

– Вот-вот. Ты есть хочешь? – спросила она.

– А не скрутить ли нам еще по одной? И пойдем по второму кругу.

– Ну и ну, – пробормотала Дебби. – В самом деле?

Таким образом, снова о Рэнди они заговорили еще не скоро. Во время следующей передышки Дебби рассказала, как ходила к бывшей жене Рэнди – Мэри Лу Мартс.

– Она не стала менять фамилию, когда вышла за него. В Детройте ее все знают как миссис Вильям Мартс. Она покровительствует всему, что имеет хотя бы мало-мальское отношение к искусству: симфоническому оркестру, оперному театру, художественной школе. Весьма энергичная и популярная в обществе дама. Друзья зовут ее Лулу.

– Ты тоже ее так называла?

– Я никак ее не называла. Я по телефону поделилась с ней своим опытом совместной жизни с Рэнди, и она пригласила меня к себе домой, в Гросс-Пойнт. Вот красота! Точь-в-точь французское шато на озере Сент-Клэр. Меня немного удивило, что она с такой охотой заговорила о нем. Тридцать лет назад она завоевала приз «Мисс Мичиган», хорошо выглядит, стройная, делала всего пару подтяжек…

– Она сама тебе сказала?

– Это было заметно. Я спросила, не предлагал ли ей Рэнди прокатиться с ним вокруг света? Она ответила, это было первое, что он вообще сказал. На какой-то презентации.

– Мальчик зря времени не терял.

– Да. Но знаешь, что она ему ответила? «На вашей яхте или на моей?» Подходяще? Она вовсе не дура, и все же поверила ему. Он сказал ей, что пишет книгу о конфликте на Среднем Востоке, десять лет собирает материал для «Джералд трибюн» и большую часть времени живет в Париже. А яхту свою держит в Израиле, на Хайфе. Через четыре месяца после их знакомства, в течение которых он вроде бы то и дело мотался на Средний Восток, они поженились.

– Как она все же его раскусила?

– С помощью всяких мелочей. Если он много лет жил в Париже, то почему совсем не знает французского? Он сказал ей, что в этом не было необходимости – там все говорят по-английски. Но Лулу сама достаточно часто наезжает в Париж и знает, что это чушь. Как-то она захотела прокатиться с ним в Израиль, взять его яхту и проехать вокруг греческих островов. Рэнди вроде согласился. Потом уехал на неделю. А после этого вернулся и сказал, что его яхту взорвали палестинцы. Они его ненавидят, и он у них в черном списке. Наплел с три короба, чтобы выкрутиться. И теперь у него много расходов, покупает новый «ягуар»… Лулу поинтересовалась, что же случилось с его деньгами. Он сказал, что издательство заплатило ему аванс в двести тысяч долларов, но деньги в ходе работы над книгой потрачены. «Что за книга? – спросила Лулу. – Я ни разу не видела, чтобы ты писал хоть какое-то дерьмо».

– Так прямо и сказала?

– В таком роде. Он ответил, что весь год у него был творческий кризис, но он вот-вот с ним справится и снова начнет писать. Тогда Лулу напустила на него детективов. И все прояснилось. Хотя тоже не так скоро. Их совместная жизнь длилась больше года, поэтому по брачному контракту Рэнди получил несколько миллионов и ресторан.

– Ты видела этот ресторан?

– Только снаружи. Пусть пока не догадывается, что я поблизости. Лулу тоже туда не ходит. Она сказала, что если бы умела делать бомбы, то взорвала бы это место к черту. Вместе с Рэнди.

– Дорого ей обошелся муженек, – заметил Терри.

– Она просто хотела встретить хорошего парня, и только. И еще развлечься.

– А ее прежний муж какими владел компаниями?

– «Тимко индастриз». Блоки питания, сборка, монтаж автоматических линий.

– Гм…

– Ты понял, что я сказала?

– В самых общих чертах.

– Соединители. С их помощью монтируют конвейеры. Всякие двигатели, трансмиссии, топливные резервуары, их надо соединить вместе, чтобы привести в действие линию, с которой каждую минуту сходит автомобиль. Гаечным ключом здесь не обойтись, это замедлит ход линии. И муж Лулу, Билл, изобрел способ сцеплять детали пластиковым фитингом. И скрепляется все кольцом. Я запомнила на всякий случай.

– И он разбогател на этом пластиковом фитинге?

– И на кольце. Терри, в год с линии сходит десять миллионов машин со схемой сборки, изобретенной ее мужем. Он продал патент компании, после чего мог спокойно отдыхать и играть в гольф.

– Он умер вскоре после этого?

– В канун Крещения. О его смерти сообщалось в газетах.

– Компания называется «Тимко»?

– Монтаж автоматических линий. У них у всех такие названия – «Тимко», «Рэнко», и не поймешь, чем они занимаются. Я выступала на званых обедах, которые устраивают такие компании, все ребята там, как на подбор, миллионеры.

– И тебе захотелось немного заработать? – спросил Терри.

Они встали, чтобы поджарить хот-доги, и через час снова легли в постель, и на этот раз погасили свет во всей квартире. Терри сказал в темноте:

– Ты собираешься войти в его ресторан, поскользнуться и упасть?

– Не я, – ответила Дебби. – А ты. Отец Терри Данн, героический миссионер из Руанды, единственная надежда сотен голодающих малюток.

13

Прошлой ночью в постели они не обсуждали это. Он сказал только: «Я вхожу в ресторан, спотыкаюсь и падаю. На что?» И Дебби ответила: «Мы придумаем». Утром за чашкой растворимого кофе он спросил: «Что же мы придумаем?» И она удивилась: «Ты о чем?»

И вот она здесь, рассматривает, запрокинув голову, высокий сводчатый потолок холла. Терри глядел на нее с верхней площадки винтовой лестницы: из-под ее распахнутого плаща виднелись темная юбка и водолазка. Она зацокала каблучками по мраморному полу.

– Знаешь, кем я хотела стать больше всего? Танцовщицей в кордебалете!

– Почему же не стала?

– Узнала, какой это тяжкий труд. Чтобы как-то выделиться и попасть в шоу. Я одно время исполняла в баре эротические танцы, недолго, несколько недель.

– Хотел бы я посмотреть.

– Для звезды у меня сиськи были маловаты. Чтобы зарабатывать этим на жизнь, требуется быть знаменитостью.

– Поднимайся сюда.

Но она сказала:

– Подожди. – И, процокав через холл, заглянула в гостиную. Поднявшись по лестнице, Дебби высказала мнение: – Неплохо. В духе четырехзвездочного отеля. Мэри Пэт свое дело знает.

– Ничего тайваньского или индийского, – заметил Терри.

– Это ты издеваешься над моей обстановкой? Сплошной китч и подержанная дешевка? – Она подошла к нему и поцеловала в губы. – Какие у тебя планы: уложить меня в постель?

– Я думал, ты захочешь посмотреть дом.

– Хочу. И больше не буду говорить пошлостей.

Они прошли в хозяйскую спальню с золотистыми портьерами и стеганым золотистым покрывалом на кровати королевских размеров. Дебби обвела ее внимательным взглядом:

– Вот где Фрэн и Мэри Пэт занимаются этим.

– По меньшей мере два раза это случалось, – сказал Терри и тут же пожалел об этом: прозвучало слишком самодовольно, без видимых к тому причин.

Он провел Дебби к спальням девочек. Она заглянула в каждую и произнесла:

– Очень симпатично.

Куклы и мягкие игрушки не вызвали у нее, однако, особых эмоций.

– Это напоминает тебе твое детство?

– Меня больше занимали танцы и игра в доктора.

Чуть помедлив, думая о брате, который любил свой дом и гордился им, Терри произнес:

– И все-таки здесь уютно, да?

– В доме? – переспросила Дебби. – Да, дом чудесный. А что там, наверху?

– Комната для гостей, где поселили меня.

Он повел ее туда, и она оглядела две кровати под белыми покрывалами, уютное кресло, парку с капюшоном и спортивную сумку на столе. И никакой разбросанной одежды.

– Ты держишь комнату в порядке. Хороший мальчик.

– Просто у меня не так много вещей, нечего особенно разбрасывать.

– А это что такое?

На столе рядом с курткой лежало мачете.

– Этим вскрывают кокосы.

Дебби прошла по комнате, взяла мачете в руки, подержала и положила на место. Затем молча отошла к окну.

– Вот снимки, которые я там сделал, – сказал Терри.

Он взял сумку и подошел к стоявшей у окна Дебби. Они посмотрели на бассейн, закрытый темно-зеленым пластиком, на двор, на облетевшие деревья и кусты. Безжизненный зимний пейзаж.

– Летом Фрэн вешает на клен качели.

Терри отошел от окна и остановился со своей сумкой в проходе между кроватями. Дебби, не отрываясь от окна, сказала:

– Этой зимой здесь, в Детройте, я смогу договориться только о коротких выступлениях. Весной у меня была бы целая программа.

Терри молча доставал из сумки цветные фотографии. Она продолжала:

– Жаль, что Рэнди живет не во Флориде. Я перееду туда, после того как мы разбогатеем. Как тебе этот план?

Терри не ответил, он был занят раскладыванием снимков на покрывале. К тому же он не очень понял, что она имеет в виду. Поехать во Флориду вместе с ней или как? Дебби подошла к нему и взглянула на снимки.

– Сколько же их всего? – поинтересовалась она.

– Сотни две, – ответил он. – Эти самые лучшие.

– Тут всё мальчики?

– Думаю, нет. В таком возрасте их трудно различить. Некоторые дети из сиротского приюта, но там им немногим лучше, чем на улице. Они сбиваются в группы, девочки лет пятнадцати заботятся о маленьких. Дети предоставлены сами себе. Сами заботятся об одежде, о еде… Вот этот роется в угольной яме. Он собирает недогоревшие угольки и потом продаст их. – Он протянул Дебби фотографию. – А здесь дети копаются в отбросах, ищут что-нибудь съестное.

– Господи, Терри… – пробормотала она и села на кровать. – Но на некоторых снимках местность выглядит такой зеленой и цветущей, повсюду что-то посеяно…

– Но они же дети, – напомнил Терри, – дети, а не фермеры, у них нет земли. Маленькие тутси, никому не нужные. Вот десятилетние ребята курят папиросы. Они сами их скручивают. Этот мальчик, сейчас ему тринадцать, во времена геноцида убил своего приятеля. Зарезал мачете. Тогда им было по восемь. Что прикажешь с ним делать?