Текст книги "Деньги - не проблема"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Он оторвал глаза от снимков и прислушался. Дебби тоже.

– Слышишь? Тебя вроде кто-то зовет, – проговорила она.

Он направился к двери, по пути захватив мачете. Дебби последовала за ним.

– Ты не закрыла дверь? – спросил Терри.

– Она была открыта, когда я вошла.

Из холла снова донесся голос:

– Терри, сукин сын, ты где?

Он сразу понял, кто это.

С верхней площадки лестницы, огибавшей холл, они увидели Джонни Пиджонни, который смотрел на них снизу.

– А вот и Джонни, – сказал Терри.

– Ну и где мои денежки? – спросил тот.

Дебби еще удивилась, когда Терри задержался у стола, чтобы взять мачете. Идя за ним следом, она чуть не наткнулась на него. Может быть, эта привычка осталась у него после Африки – слышишь шум и сразу хватаешь мачете?

Теперь она смотрела, как Терри спускается вниз, сжимая его в руке. Лезвие было длиной фута полтора, рукоятка деревянная, покрытая резьбой. Терри держал его лезвием вниз, вдоль ноги. Джонни это сразу заметил. Она слышала, как он сказал:

– На хрен тебе эта сабля?

Терри ответил, спускаясь:

– Это мачете. – Он ступил на мраморный пол. – Я нашел его в церкви, после того как там зарезали семьдесят человек, пока я служил мессу. На нем все еще была кровь.

– Господи Исусе, – выдохнул Джонни. Дебби смотрела, как Терри поднимает нож, держа его за лезвие, и протягивает Джонни резную рукоять. Джонни, взяв нож в руки, пробормотал: – Господи Исусе, они кромсали этим людей?

– Отрезали им головы, – уточнил Терри, – и ступни.

Дебби тоже двинулась вниз по лестнице, держась рукой за золоченые перила. Она увидела, как Джонни взглянул вверх, на нее, но только мельком, и, взвесив на руке мачете, произнес:

– Оно тяжелее, чем кажется. – И сделал быстрое рубящее движение. – Они в самом деле этим убивали?

И Терри ответил:

– На моих глазах.

Дебби остановилась на нижних ступенях лестницы, наблюдая.

Это был спектакль. Джонни явился требовать назад деньги, а Терри встретил его с мачете и рассказывает о резне в Африке.

Два бывших дружка-контрабандиста. Терри в «ливайсах» и белой рубашке навыпуск, наверное одолженной у Фрэна. Джонни в длинном пиджаке из черной кожи с поднятым воротником, поверх которого перекинуты собранные в хвост жидкие темные волосы. Он был по-своему недурен собой. Ростом пониже Терри, пять футов и восемь-десять дюймов, худощавый, но крепкий, слегка сутулый. Он сказал:

– Так ты священник? Что-то ни хрена не верится.

Но Дебби поняла это так, что он как раз верит. Она увидела, как Терри осеняет Джонни крестом и произносит: «In nomine patris, et filii, et spiritus sancti…»

Джонни замахал на него мачете:

– Заткнись, ради бога. Я хочу знать, куда ты дел мои деньги, десять кусков. И деньги Дики тоже.

– Дики пожертвовал свои сиротскому приюту.

– Вот как? – пробормотал Джонни. – Ну а я кому пожертвовал свои?

– Прокаженным.

– Вот как, прокаженным!

– Они покупали на них спиртное, чтобы облегчить свои страдания, – пояснил Терри. – Я сказал им, что все в порядке и ты не станешь возражать. Когда деньги обесценились, они перешли на банановое пиво.

– Банановое пиво! – воскликнул Джонни.

– Когда меняешь масло и видишь осадок в картере двигателя… так банановое пиво и выглядит.

– Ты, что ли, пил его?

– Не испытывал желания.

– А прокаженные небось пьют.

– Оно отвлекает их от болезни.

– Терр, насрать на прокаженных. Ты потратил мои деньги, так?

Дебби видела, как Терри беспомощным движением пожал плечами и показал пустые ладони.

– Я провел там пять лет, Джонни. На что я, как ты думаешь, там жил?

– На что живут другие миссионеры?

– На пожертвования. Не помнишь разве, как в школе мы собирали на нужды миссий? И для миссии Святого Мартина в Руанде в том числе. Можешь отнести это на счет своего подоходного налога.

– Думаешь, я плачу налоги?

– Твои пожертвования на прокаженных дали мне возможность прожить эти пять лет. Я мог покупать сладкий картофель и изредка мясо. В основном козлятину, но другое я не мог себе позволить. Если ты сможешь взглянуть на эти деньги как на свой дар миссии, тогда я смогу в свою очередь простить тебя за то, что ты сделал.

Дебби пришла в восхищение. Какой классный ход: свалить вину на Джонни. Неудивительно, что тот мрачно нахмурился:

– Простить меня? За что?

– За то, что втянул меня в это дело. Что сказал следователю, будто это была моя идея.

– Но ты умотал, а мы с Дики оказались в предвариловке. Там так паршиво, что только и ждешь, чтобы тебя быстрее отправили в тюрьму. Они там по полгода решают, куда тебя посадить – в федеральную или в тюрьму штата.

– Но видишь ли, Джонни, у меня неприятности. Сегодня днем мне надо идти на встречу с прокурором Джералдом Подиллой по поводу выдвинутого против меня обвинения.

– Этот ублюдок нас и упрятал!

– А теперь у него есть шанс упрятать меня – из-за того, что вы ему наговорили.

– Но ты ведь священник.

– Это не играет роли. Мне придется сказать мистеру Подилле, что ты солгал, что я всего-навсего вел грузовик.

– На здоровье!

– Тебе это не повредит?

– Рассказывай ему, что хочешь, я свое отсидел.

– Тебе пришлось нелегко? – спросил Терри.

– Где, в Джексоне? Сидеть с пятью тысячами придурков, которые орут и дерутся? Когда выходишь из камеры, только успевай смотреть по сторонам. Козел ты долбаный – нелегко пришлось! Я нанял двух самых здоровых черномазых в блоке, для охраны. И все равно получил удар пером в живот. Сам себе накладывал швы.

– А как Дики?

– У него в камере пять человек – практически одиночка. Продает свой приемник всяким маменькиным сынкам. Берет пятьдесят баксов, а приемник – шиш. Я ему твердил – как-нибудь нарвешься не на того парня, старик. Он говорит – насрать.

– Он собирается выходить оттуда?

– Хороший вопрос.

– А как Реджина?

– Она переродилась духовно. У нее на бампере автомобиля надпись: «Мой Босс – Еврейский Плотник». Вам не мешало бы с ней встретиться, спеть пару гимнов.

– А Мерси?

– Кончает школу, хочет заняться программированием.

– Никогда не угадаешь заранее, – пробормотал Терри.

– Не угадаешь – что?

Когда они ехали в город, Дебби, сидевшая за рулем, сказала:

– Вчера, когда мы говорили о Джонни, я сказала, что не хотела бы ему задолжать, а ты ответил, что не стоит беспокоиться. Ты знал, что сумеешь с ним справиться?

– Что сумею запудрить ему мозги, – уточнил Терри. – Он верит всему, что ему наплетут.

– Например, что ты священник.

– Ты видела сама: он не хочет в это верить, но верит.

– Ты когда-нибудь скажешь ему, что это не так?

– Не знаю. Может быть, когда-нибудь… А пока надо иметь его в виду. Он может нам пригодиться.

Они пообедали в греческом кафе: кальмары в оливковом масле, баранья нога, которую Терри нашел очень похожей на козью, и рисовый пудинг, который, как клялась Дебби, здесь лучший во всем городе. Многие из обедавших были присяжные заседатели из суда имени Фрэнка Мерфи, которые попали сюда впервые, и, словно туристы, широко раскрывали глаза, услышав: «Опа!» – и глядели, как официант ставит на стол охваченное огнем сырное блюдо.

Потом они прошли два квартала пешком мимо полицейского управления и нового здания тюрьмы ко Дворцу правосудия.

Терри вошел внутрь – спросить, как найти Джералда Подиллу. Потом вышел и сказал Дебби:

– Он или обедает, или у него уже началось судебное заседание. Это на четвертом этаже.

Они поднялись на четвертый этаж и миновали дожидавшихся в коридоре людей.

– Похоже, он урвал для меня минутку от своего обеденного перерыва, – заметил Терри. – Наверное, это не займет много времени. Отделается от меня по-быстрому и займется другим бедолагой, которого отправит прямиком в тюрьму.

– Ты нервничаешь?

– С чего бы? Фрэн говорит, что он смахивает на швейцара.

– Ему тебя не расколоть. Можно пойти с тобой?

– Почему нет?

– Отлично, – обрадовалась Дебби. – Мне хочется полюбоваться на тебя.

Спектакль номер два.

Терри с черной паркой в руках, с лицом аскета, с бородкой, в темно-синем костюме. Стоило Терри заговорить, окружной прокурор, аккуратного вида мужчина, обернулся и сдвинул на лоб очки.

– Мистер Подилла? Я отец Данн, приехал из Руанды. Как я понимаю, вы хотели меня видеть, сэр?

Из Руанды! Словно он проделал весь путь ради этой встречи. Голос Терри звучал приглушенно, но ровно, с ноткой смирения. Он был весь к услугам прокурора. Дебби остановилась поодаль. Она смотрела, как прокурор кладет бумаги на стол и выходит к ним из-за барьера, – к рядам скамеек, напоминающих церковные скамьи.

– Я очень рад, святой отец, что вы нашли возможным прийти. Я не слишком вас задержу. – Он указал жестом на скамьи. – Давайте присядем где-нибудь и покончим наконец с этим делом.

Терри прошел во второй ряд скамеек, потом обернулся и протянул руку.

– Сэр, это мисс Дьюи, коллега моего брата Фрэнсиса, представляет мои интересы.

Одним махом он возвел Дебби в адвокатский ранг.

Подилла кивнул, пристально посмотрел на нее и мило улыбнулся:

– Рад знакомству, мисс Дьюи. Джерри Подилла. Присаживайтесь к нам, хотя вряд ли доктор Данн нуждается в официальных представителях.

– Радостно это слышать, – улыбнулась Дебби, – но в данный момент я скорее исполняю обязанности личного шофера отца Данна. Доктор Данн был так погружен в дела миссии, что не успел обновить водительские права.

– Не сомневайтесь, Джерри, – сказал Терри, – с этой леди я в надежных руках. – Как легко он ухватился за позволение обращаться к прокурору по имени! – Хотел бы я взять ее с собой в Руанду, – произнес он вдруг.

– Святой отец, прошу вас, – смущенно проговорила Дебби и улыбнулась, чтобы показать, что он шутит и она это понимает.

– И я вас не упрекаю, святой отец, – сказал Подилла. И Дебби пришлось снова улыбнуться, на этот раз Подилле, который подмигнул ей – проказник!

Дебби уселась в том же ряду, но на некотором расстоянии, чтобы показать, что не собирается вмешиваться. Терри сел вполоборота, спиной к ней, так, чтобы Подилла мог видеть ее через плечо Терри. Дебби устремила взгляд на скамью прокурора, прямо вперед, и прокурор мог хорошо разглядеть ее профиль, ее очаровательный носик, слегка приоткрытые губы и то, как она дерзко встряхивает головой, обводя глазами зал. Ей было прекрасно их слышно.

Сначала разговор зашел о Руанде.

Подилла сказал, что читал о геноциде в потрясающей книге под жутким названием «Мы хотим сообщить вам, что завтра пробьет наш час». Читал ли ее Терри? Терри ответил: нет, Джерри, ему достаточно уже того, что он был там и видел, как убивали его прихожан. Подилла деликатно помолчал и поинтересовался, почему жертвы так покорно принимали смерть. Терри ответил, что они по природе законопослушны и привыкли принимать то, что с ними происходит. Терри тем не менее считал их мучениками, которых Господь в тот же день принял в раю.

Тем не менее?

Подилла быстро взглянул в ее сторону, и Дебби ответила ему серьезным взглядом, в меру скорбным. Прокурор стал расспрашивать о том, как судебные власти Руанды справляются с более чем сотней тысяч преступников, заключенных в тюрьмы. Он что-то читал о системе трибуналов, учреждаемых в деревнях ради ускорения процесса. Кажется, это называют словом «гакака». Терри подтвердил, что такой вариант рассматривался.

– Но простите, что поправляю вас, Джерри, на их языке, киньяруанда, это произносится не «ка-ка», а «ча-ча». Гачача.

Джерри Подилла с улыбкой покачал головой. Дебби, улыбнувшись ему в ответ, подумала: «Пора отсюда сваливать».

Она спустилась на лифте на первый этаж и, выйдя на крыльцо, закурила. На улице было холодно, пасмурно, еще два курильщика торопливо докуривали свои сигареты. Присяжные стягивались к зданию после обеденного перерыва. Она невольно задумалась и словно услышала собственный голос: «Однажды мне пришлось быть присяжной. Судили за убийство. Это напоминало „Двенадцать разгневанных мужчин“, только в моем случае это были одиннадцать разъяренных парней и я. Они все хотели осудить обвиняемого, одна я была против. Они говорили: „Этого типа поймали с гребаным пистолетом в руке. Тебе что, мало?“ Я отвечала: „Но он не мог этого сделать. Он такой душка“».

В таком роде… Ты не стала голосовать за осуждение. Ты даже не можешь убить мухи. Почему? Да потому, что ты сама муха. Муха на стене. Жужжишь себе и смотришь своими огромными, во всю голову, глазами. «Сегодня я славно прогулялась по собачьему дерьму во дворе. А почему бы мне теперь не посидеть на том вкусненьком лимонном пироге? Моя цель в жизни – досаждать, заставлять людей отмахиваться и чертыхаться. Вот в постели парочка. Почему бы мне не приземлиться на… – тут зазвонил ее телефон, – эту большую белую ягодицу?»

Сотовый в сумке глухо дребезжал. Дебби достала его и несколько последующих минут слушала, как адвокат, ее приятель, отвечает на вопрос, который она два дня назад задала его ассистенту. Она все повторяла: «Да? Да?» Или: «Неужели?» А про себя думала: «Только бы не это». Потом повторила «Неужели?» еще пару раз. Послушала и сказала:

– Нет, я снаружи, на ступеньках Фрэнка Мерфи. – И взглянула вверх на уходившее в мертвенно-бледное небо здание. – Я тут с одним приятелем, контрабандистом. – Рассказала подробности, послушала еще минуту и сказала: – В самом деле? Ты думаешь, его могут вызвать? – И немного погодя: – Эд, я чрезвычайно тебе благодарна. Обещаю подумать над твоими словами. Да. В любое время. Звони.

Через несколько минут из здания вышел Терри в своей парке, похожий на благостного Франциска Ассизского, улыбаясь ей во весь рот.

– Меня отпустили с миром.

– Вы хотя бы говорили о предъявленном тебе обвинении?

Терри обнял ее.

– У нас не хватило времени. Он сказал, чтобы я не беспокоился об этом, а то у меня и без того хватает хлопот – столько душ кругом нуждается в спасении.

– Не душ, а задниц, – сказала Дебби. – Ты хотя бы изредка называл его «сын мой»? – Она дурачилась, а в голове ее крутился разговор с Эдом Бернацки, адвокатом, который, хотя и не без некоторого колебания, выдал ей по секрету информацию, не подлежащую разглашению. Ей не терпелось поделиться этой информацией с Терри и посмотреть на его реакцию. Но говорить об этом лучше было в другом месте.

Терри рассказывал, что его дорогой друг Джерри Подилла оказался славным парнягой.

– Он даже дал мне сто баксов на сирот. Чеком.

– На твое имя?

– Нет, я попросил, чтобы он отписал его в Фонд маленьких сирот Руанды. Я уже открыл счет. С помощью Фрэна.

– Ты собираешься положить деньги туда?

– Да, и выпить.

Она увидела, что он смотрит в сторону Греческого квартала, и сказала:

– Здесь нет ничего стоящего. Почему бы не вернуться домой к твоему брату? Там можно устроиться с комфортом, если ты понимаешь, о чем я.

Он улыбнулся в свою бородку а-ля святой Франциск.

– Как скажешь.

Именно это она и хотела услышать.

14

Библиотека Фрэна напомнила Дебби о доме, где прошло ее детство: ветхие панели и ряды книг в кожаных переплетах, которые никто не читает. Она сказала об этом Терри и коротко рассказала о себе.

Ее детство кончилось, когда ее отправили в школу Анны Арбор, откуда она приезжала домой лишь на каникулы, а лето, когда развелись ее родители, положило конец ее намерению пойти по стопам отца и приобрести самую что ни на есть идиотскую и скучнейшую в мире профессию. По правде сказать, она никогда особенно не хотела быть юристом. И вот она переключилась на психологию, но, возненавидев ее всей душой, занялась английской литературой, потому что любила читать и могла, по крайней мере, получить от нее удовольствие. Комедии эпохи Реставрации, эксцентричные пьесы типа «Любовь в ванне». Потом ей пришло в голову, что она могла бы играть на сцене. Нет, лучше танцевать. Пусть даже в кордебалете. Или сочинять юморески. Иди самой выступать с ними, потому что друзья считали ее забавной. Ее кумиром стал Голди Хон. И вот, наконец, ее цель определилась – непритязательные эстрадные номера. Шутки. Фарс. Водевиль. Со стриптизом. Можно было сделать неплохие деньги и на эротических танцах. Порочные мальчики суют в подвязки долларовые купюры… Но это было слишком рискованно, чревато неожиданными проблемами.

На похоронах отца она встретила его вторую жену, помощника адвоката, оказавшуюся довольно приятной женщиной. Они договорились перезваниваться. А мама, к которой уже тихими шагами подкрадывался старик Альцгеймер,[1] переехала во Флориду. После этого Дебби распрощалась с танцами, отдала маме туфельки с набойками, послушалась совета второй жены отца и начала блуждать в темных закоулках закона, проводя расследования, отложив на время свои выступления.

– Тут как раз в мою жизнь и вползла эта змея, что стоило мне трех потерянных лет и всех моих денег, – завершила свое повествование Дебби.

– Ты много чем занималась, и все же у тебя не было настоящего занятия, – заметил Терри.

– Теперь я хочу просто нормальной жизни, – сказала она.

Он сходил на кухню и вернулся в библиотеку, неся на серебряном подносе бутылку пива, двойной неразбавленный виски и ее обычную водку. Они сели на диван.

– Мне нужно кое-что тебе объяснить, – начала Дебби.

– Ты замужем, – сказал Терри.

– Нет.

– А раньше была? Поскольку ты уж выкладываешь мне все о себе…

– Едва не вышла однажды, но вовремя поняла, что мой парень намерен контролировать каждый мой шаг. Он учил меня, как одеваться, как причесываться, сколько косметики накладывать. Он покупал мне строгие деловые костюмы и пальто с хлястиками на спине. Он был врач, мама его обожала. За все время, пока я встречалась с Майклом, он засмеялся всего два раза, и мы посмотрели только один фильм.

– Какой?

– «Человек дождя». Ты такой жизнерадостный, потому что тебя отпустили с миром? Может, помолчишь минуту и займешься своим виски? – На этот раз он не стал ее перебивать, и она продолжила: – Я разговаривала с одним знакомым адвокатом, Эдом Бернацки. Я спросила, что ему известно о Рэнди.

– А почему ему должно быть известно?

– Эд очень популярен, он в курсе, что творится в деловых кругах, и не прочь посплетничать, только, конечно, не о своих клиентах. Его адвокатская контора защищает сейчас двух отцов детройтской мафии. Так называемой детройтской мафии. Когда Эд Бернацки употребляет этот термин, он всегда добавляет: «Если, конечно, подобная организация существует». Он позвонил, когда я ждала тебя на крыльце суда.

– Почему ты сразу не сказала?

– Не хотелось говорить об этом на улице или в баре, и за рулем тоже. Тут есть что обсудить. А потом уж ты решишь, все ли еще хочешь мне помогать.

– Рэнди состоит в мафии? – спросил Терри. – Если такая организация еще существует в чьем-то больном воображении.

– Это в Африке ты пристрастился к «Джонни Уолкеру» и заодно научился относиться ко всему так беззаботно? Словно ничто в мире тебя не колышет, – сказала она. – Нет, Рэнди не в мафии. Но у него есть негласный компаньон, который действительно очень близок к ее верхушке. Рэнди только играет в бандита. Это его новое амплуа. У него даже есть телохранитель, чистый гангстер, Эд назвал его Дуб. И знаешь, у кого он раздобыл этого парня? У Винсента Морако.

– Вот как? – произнес Терри.

– Именно так! Когда ты занимался сигаретами, разве не миссис Морако расплачивалась с вами?

– Да, но я как-то не думал, что она жена того самого Морако. Он старик, а она была совсем еще юной.

– Ты знаешь Винсента?

– Слышал о нем от Джонни. У него были связи.

– Вот слушай еще, – сказала Дебби. – Я хотела, чтобы Бернацки представлял меня в суде. Он сумел бы меня отмазать. Свести к условному сроку или трем месяцам отсидки. Да только он тогда занимался рэкетирами. Это было три года назад, и сейчас они наконец должны предстать перед федеральным судом: Тони Твинз, Тони Амилья и их босс Тони Верона. Им светит от двадцати пяти до пожизненного. В случае, если обвинение будет доказано.

– Эти парни, кажется, вечные.

– Первым двум за семьдесят. Всего было шесть обвиняемых по делу, эти три Тони и другие, о которых я прежде не слышала. Но у Вероны обострилась болезнь сердца, и он не смог предстать перед судом.

– Кажется, я начинаю догадываться, куда ты клонишь, – усмехнулся Терри.

– Я так и подумала, – сказала Дебби. – Оказывается, сигаретное дело связано с этим делом пятилетней давности. – Она отхлебнула водки, позволяя себе короткую передышку, прежде чем подвести жирную черту под сказанным: – Я поинтересовалась, могут ли тебя вызвать как свидетеля.

– Свидетельствовать против бандитов в федеральном суде? – спросил Терри, спокойно глядя на нее.

Ей захотелось расцеловать его.

– У тебя невероятная выдержка, Терр, даже если ты заранее догадался, к чему я клоню.

– «Свидетель обвинения», был такой неплохой фильм, – проговорил он. – С Чарлзом Лотоном и Марлен Дитрих… Но сейчас все звучит несколько иначе. Это ты сказала Бернацки, что я был замешан в сигаретном деле?

– Он спросил, что я делаю около суда. Я ответила, и тогда он сказал, что это дело еще не закончено.

– Он предположил, что меня могут вызвать?

– Ну, вообще-то я первая об этом заговорила, – сказала Дебби. – Я спросила Эда, существует ли такая вероятность, и он ответил, что если тебе до сих пор не пришла повестка, то есть шанс, что и не придет. Эд сказал, что государственный адвокат отказался показать ему список свидетелей, боясь, как бы клиенты Эда не добрались до них. Если хочешь, он попробует узнать, есть ли там ты.

– Ты назвала ему мое имя?

– Нет. Хотела сначала посоветоваться с тобой.

– Посмотреть, не ударюсь ли я в панику.

– Я знаю, ты не такой.

– Но ты все же немного сомневалась. Как, ты полагаешь, я поступил бы, получив повестку в суд? Спешно покинул город?

– Не знаю. Ты покинул бы?

Он не сводил с нее своего спокойного взгляда и не произносил ни слова. И она не могла понять, о чем он думает.

– Я просто рассказала тебе, чтобы ты был в курсе, если тебя все-таки вызовут, вот и все, – проговорила она. – Но вполне вероятно, что этого не случится, поэтому мы можем просто об этом забыть, и дело с концом. Нам надо обсудить ситуацию с Рэнди. Если он на короткой ноге с гангстерами, – а Эд говорит, что он начинает вести себя как один из них, – может быть, тебе захочется поскорее о нем забыть? Я не стала бы тебя за это осуждать.

– Ты не рассказала Бернацки о своих планах?

– Сказала только, что хочу вернуть назад деньги.

– И что он тебе ответил?

– Посоветовал забыть. И считать это житейским опытом.

– А что ты?

– Ты прекрасно знаешь, что я не отступлю, – сказала Дебби. – Со мной ты в этом деле или нет. – Она смотрела, как Терри допивает виски и вытирает губы тыльной стороной ладони.

– Если я решу отойти в сторону, ты сама поскользнешься и упадешь в его ресторане?

– Я не уверена, что это лучший вариант.

– Как насчет пообедать там и получить пищевое отравление?

– Неплохо.

– Чтобы вытошнило прямо на скатерть!

Они снова включились в игру.

– Лучше регулярно делать это в дверях ресторана, – подхватила Дебби. – Тогда к нему никто не пойдет, и его бизнес вылетит в трубу. Ресторанный бизнес.

– Или можно пойти прямым путем, – продолжал Терри. – Предложить Рэнди вернуть то, что он тебе должен.

– Как это мне самой такое в голову не пришло? – удивилась Дебби.

– Сколько ты зарабатываешь за год?

– А что?

– Просто ответь.

– Не меньше пятидесяти тысяч.

– Неплохо. Пускай это будет шестьдесят одна тысяча. Умножим на три, и тогда получится сто восемьдесят три тысячи, которые ты не заработала потому, что сидела на зоне. Добавь сюда те шестьдесят семь, на которые он тебя обобрал, и получается, что он должен тебе… да, двести пятьдесят тысяч. Можно поскользнуться, упасть и получить такую компенсацию?

– Ты это сам придумал?

– Слушай меня. Можно отсудить это законным путем?

– Если только сломать позвоночник и потерять навсегда способность ходить. Тогда можно получить и более того.

– Но двести пятьдесят – насколько это реалистично звучит? Сумеет он уплатить такую сумму без особого напряга? Когда мы поделим ее, у тебя все равно останется больше, чем он украл, почти в два раза.

– Но если мы пойдем этим прямым путем и нас вышвырнут пинком на улицу…

– Ну хорошо. Скажем, я поскальзываюсь и падаю в его ресторане, травмирую спину. Мы грозим обратиться в суд. Он говорит «нет» на двести пятьдесят, и тут мы объясняем ему, как можно списать всю сумму на его подоходный налог.

– Постой! Каким образом?

– Если он выпишет чек на счет Фонда маленьких сирот Руанды. Списание актива на благотворительность. – И Терри отхлебнул пива прямо из бутылки.

– Ты долго над этим думал?

– Священники главным образом и занимаются такими вещами: изобретают способы добывания денег. Надо и новый орга́н купить, и починить церковную крышу…

– Он все равно откажется платить.

– Не факт.

– Я знаю, что откажется.

– Давай все же поговорим с ним и посмотрим, что получится.

– Он напустит на нас этого своего Дуба, бандита, который у него служит.

– Ну, в этом я тоже кое-что смыслю, – ответил Терри, и от его тона Дебби сделалось не по себе.

Некоторое время спустя Терри уехал в автомобиле Фрэна за костюмом. Дебби предложила его подвезти, но он ответил, что хочет опробовать «лексус». «Кадиллаком» Мэри Пэт было решено воспользоваться завтра, когда они поедут повидаться с Рэнди. Терри сказал, что с удовольствием садится за руль. Отсутствие прав и незнание дорог его не особенно смущало. Не стоит беспокоиться, сказал Терри, он не заблудится, большой торговый центр по обе стороны Биг-Бивер, так ведь? Дебби сказала: он называется «Сомерсет», весьма претенциозно, там представлены «Тиффани», «Сакс», «Ниман-Маркус»,[2] и никаких «Сирс» или «Джей-Си Пенни».[3] Он согласился и тронулся с места. Очень уверенно.

Теперь Терри больше не играл в простодушие. Уверенность его была несколько зловещая, он не пытался изображать спокойствие – он был на самом деле спокоен.

Дебби отправилась на кухню, достала из морозильника одну из кастрюлек Мэри Пэт в затвердевшем целлофане, на котором было аккуратно написано фломастером «Цыплячья радость». Сейчас поглядим! Дебби повернулась к стойке, чтобы поставить кастрюльку, и ее взгляд упал на мачете. Тем утром они повели Джонни на кухню угощать кофе. Он все еще не выпускал из руки мачете, играл им, рассекая острием воздух. Терри сказал, что так недолго и порезаться, и Джонни положил нож на стойку. Они стояли, разговаривали, пили кофе. Терри рассказывал, что видел целые груды конфискованных мачете. Этот разговор напомнил ей вчерашний разговор с Терри, тоже на кухне. Он тогда рассказывал о головорезах хуту, которые пили банановое пиво. Она еще сказала, что не сможет забыть его слова. Так, надо вспомнить точно…

«Они сидели за столиком в пивной и пили банановое пиво, и я застрелил их из пистолета моей экономки».

Сидели и пили. Он не дал им шанса даже двинуться с места. «Вошел и сразу начал стрелять?» Нет, ответил он, сначала перекинулся с ними парой слов.

Но уже знал, что так или иначе убьет их.

Он говорил об этом так же спокойно, как сказал только что: «В этом я тоже кое-что смыслю».

Дебби припомнила его слова, готовя себе коктейль, после того как поставила кастрюльку в целлофане в раковину под горячую воду. Они испугали ее. Пусть даже не было никаких оснований полагать, что он захочет это повторить. Или что ему понравилось то, что он сделал. Или что рано или поздно ему придется снова на это пойти. Больше всего, пожалуй, ее беспокоило то, что он несколько лет прожил бок о бок с людьми, которые убивали своих соседей, потому что так им было сказано, а жертвы безропотно принимали свою смерть.

Он спросил: «Ты способна это понять?..» Словно подразумевал, что рассудком этого не постичь. Зачем он привез с собой мачете? Терри сказал, что на память… Дебби приказала себе не делать преждевременных выводов. Она даже не знает, что он точно имел в виду, говоря: «В этом я тоже кое-что смыслю».

Может, он просто имел в виду свое умение выпутываться из опасных ситуаций, вроде того как он справился с Джонни Пиджонни? Взял и вывернул ситуацию наизнанку. Если Рэнди начнет грозить, Терри сумеет его утихомирить.

Вот только Джонни далеко до Рэнди.

А Терри…

Она услышала, как открываются автоматические двери гаража, затем снова закрываются. Распахнулась кухонная дверь, и вошел Терри, на ходу доставая из пакета с надписью «Брукс Бразерз» новенький черный костюм. Он явно гордился своим приобретением – это Дебби увидела сразу. Держа костюм на весу, он нетерпеливо спросил, как ей нравится его обнова?

…Такого, как Терри, ей еще не приходилось встречать.

– Признай, что Мэри Пэт умеет готовить.

– Запеканки делать несложно. Бросаешь в кастрюльку всякой всячины и ставишь в духовку, – сказала Дебби.

– Чем вас кормили в тюрьме?

– На обед изо дня в день одно и то же: макароны с сыром, капустный салат, рисовый пудинг и три ломтика хлеба грубого помола, – ответила она. – А ты ведь не ешь насекомых или какой-то такой экзотики?

– Разве только они сами случайно залетят в рот. Я собираюсь позвонить Джонни, спросить, не захочет ли он завтра присоединиться к нам.

– Зачем? – спросила Дебби, которая не видела никаких оснований для этого.

– По-моему, ему это доставит удовольствие, – только и ответил Терри.

15

Рэнди стал гангстером примерно спустя два месяца после того, как открыл ресторан. Он по-прежнему пребывал в образе Пирса Броснана, одевался в сшитые на заказ темные костюмы, а речь его отличала легкая британская нечленораздельность. На проблемы, вроде слабого огня на кухне, он реагировал следующим образом:

– Неужели? Почему бы вам не обратиться с этим к Карло? – Карло, его метрдотель, имел за плечами тридцать лет в ресторанном бизнесе и скромный поощрительный процент от ресторанных доходов в настоящее время.

Рэнди любил чувствовать себя хозяином, всегда был готов поговорить со своими клиентами об автомобилях, о новейших течениях в мире автобизнеса, информацию о которых черпал из «Автоновостей», а всякие цифры – из «Вашего автомобиля». Роль для такого опытного интригана – несложная. Труднее проводить весь день на ногах, но дело того стоило. «У Рэнди» развернулся что надо и становился популярен.

Журнал «Детройтский час» писал:

«Ресторан „У Рэнди“ заполнил пустоту, оставленную незабвенной „Лондонской отбивной“, до сих пор оплакиваемой теми, кто считает, что хороший обед должен позволить его ценителям предстать в самом выигрышном свете. „У Рэнди“ – это блестящее клубное заведение, и интерьер его неудержимо влечет нашу элиту. Снова Ресторан Номер Один возник в деловом центре, и не случайно: здесь вас ждет сказочная еда, сногсшибательная выпивка и карта вин толщиной с „Желтые страницы“».

Рэнди велел вырезать эту заметку и повесить ее в рамочке у входа. Другие стены пестрели карикатурами на детройтских знаменитостей, большинство из которых успели умереть или уехали из города: Джо Луис, Горди Хоув, Лили Томлин, Том Селлек, Генри Форд Второй, Джефф Дэниелс, Игги Поп… Карло отвечал за изысканность. В курительной комнате имелся бар. Персональные шкафчики с табличками для коньяка и дорогого виски. На блюде у входа мятные пастилки, лед в писсуарах в мужском туалете, а над каждым, на стене – газетные листы с новостями бизнеса и спорта. «Чтобы они могли быть в курсе, даже когда облегчаются, – сказал Карло. – Здесь обедают деловые люди, которые привыкли дорожить временем».