Текст книги "Именем закона"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

16

Взявшись за это дело, Чип воображал сырой подвал, в котором кишели пауки и тараканы, капало из труб, а заложники в цепях теснились у стены. Он хотел, чтобы все было так же ужасно, как во всех тех местах в Бейруте, о которых он читал.

Он сказал об этом Луису, а Луис ответил:

– Где это мы найдем такой подвал во Флориде?

Ладно, но условия все равно должны были быть отвратительными, и чем хуже, тем лучше. Уж место, населенное жуками, огромными жуками, живущими на пальметто, они найдут без труда. Может быть, в какой-нибудь лачуге в Эверглейдсе.

Луис сказал:

– Мы что, должны находиться вместе с заложниками и жуками? И разными чертовыми болотными тварями, вроде крокодилов? У нас и так уже полно муравьев в верхней комнате.

Ладно, тогда пусть это будет какое-то место с бетонными стенами. Вбить стальные скобы и повесить цепи с двухдюймовыми звеньями, такие, какие были в Бейруте.

Луис сказал:

– Понятия не имею ни о стальных скобах, ни о том, как вбивать их в бетон. И как ты обернешь цепь такого размера вокруг лодыжки? Велосипедную цепь, вот что нужно взять. Такую, какой пристегивают велосипед, чтобы не украли.

Чип сказал, что они будут кормить своих заложников холодным рисом, бараниной и засохшим старым сыром… Специально просыпать еду, как охранники делали в Бейруте, и вынуждать заложников есть с пола. С особенным удовольствием он представлял, как на полу будут валяться бананы, чтобы до них невозможно было дотянуться, и их запах с каждым днем будет становиться все тошнотворней.

Луис подметил:

– Тошнотворней для всех, кому придется туда входить.

Еще он сказал:

– А где мы найдем тут баранину? Там же, где соломенные матрасы? Рассыпать еду… а кто будет все это убирать, я или ты?

Когда он принес печенье, картофельные чипсы и прочие вкусные вещи, Чип спросил: у них что, заложник или намечаются гости?

На что Луис возразил:

– Невозможно относиться к заложникам, как к бейрутским, если находишься в доме ценой пять миллионов долларов.

В то утро, в четверг, Луис сказал:

– Уже неделю я вожу Гарри в туалет. Я должен снять с него цепь, подождать, пока он сделает свое дело, и снова приковать.

– В Бейруте, – ответил Чип, – заложникам давали десять минут утром на то, чтобы умыться, постирать одежду, почистить зубы, если были зубные щетки, и опорожниться. Десять минут. А если не успели – терпи до следующего утра.

– Мы не в Бейруте, а я не шиит, – сказал Луис. – Я даже не пытаюсь больше быть Абу-Арабом, разве не так?

Он поднялся наверх и добавил десять футов к велосипедной цепи, прикрепленной к кольцу.

Пока он делал это, Гарри спросил:

– Это вы?

Луис повернулся спиной к видеокамере, укрепленной высоко на стене, как в каком-нибудь банке, и, наклонившись над кольцом, сказал:

– А если бы это оказался не я? Помалкивай, пока я не заговорю с тобой сам. Ладно. Я так сделал, что ты теперь сможешь ходить в ванную сам.

– Очень признателен, – сказал Гарри.

Луис взглянул на него, сидящего с завязанными глазами на койке.

– Господи, от тебя начинает нести.

– А чего вы ожидали? Я не мылся… сколько уже, неделю?

Когда Луис снова спустился в кабинет, где Чип нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, пытаясь орлиным взором окинуть свои владения, Луис спросил:

– Как они с этим справлялись в Бейруте? Гарри нужно помыться и побриться. Он не может это сделать с завязанными глазами.

Мистер Чип Ганз, специалист по заложникам, ответил не сразу. Видно, ему надо было подумать.

– Ну, были разные способы. Парню, которого держали дольше всех, обернули голову полотенцем и обвязали пластырем, как мы. Время от времени ему говорили «Смерть Америке» и наносили удар.

– Значит, они разговаривали с ним.

– Они говорили, например: «Не двигаться, не разговаривать», но он не знал их, так что не мог распознать голоса.

– Разве ты мне не рассказывал, что этот человек читал Библию, играл в шахматы?

– Он сделал шахматные фигурки из фольги, в которую была завернута еда.

– Как он умудрился сделать это, если был все время с завязанными глазами?

– Если бы они увидели, что парень выглядывает из-под повязки, они бы зверски избили его.

– Значит, заложники могли снимать повязки, когда шиита не было рядом.

– Иногда. Там было другое дело. Гарри надо держать с завязанными глазами, потому что он знает нас.

Луис предложил:

– Нужно, чтобы Гарри надевал что-нибудь себе на голову, когда мы входим, и снимал, когда ему нужно помыться.

– Что значит – надевал и снимал?

– Например, маску с заклеенными прорезями для глаз.

– Это идея Бобби?

– Успокойся. – Луис повернулся, чтобы уйти.

– Подожди. Где он?

– Бобби? Одевается. Мы хотим проверить, как там мистер Бен Кинг.

– Ты это серьезно? Вы собираетесь захватить его средь бела дня?

– Я говорил тебе об этом. – Луис снова повернулся к двери.

– Подожди!

Луис остановился.

– Вчера вечером ты сказал, что знаешь кое-кого в банке во Фрипорте, где у Гарри счет.

– Я сказал, что я оттуда, поэтому, возможно, знаю кое-кого.

– Ты сказал, что уже говорил мне об этом.

– А разве нет?

– Луис, откуда у меня такое чувство, что вы с Бобби хотите меня обдурить?

«Опять накурился марихуаны, – подумал Луис, – надо бы его успокоить».

– Послушай, я тебе что-то говорю, а ты забываешь.

– Вы вносите изменения в план по собственной воле.

– Ты имеешь в виду повязку? Господи, мы же новички в этом деле с заложниками. Должны посмотреть, что работает, а что нет.

– Что, в конце концов, происходит?!

Накурившись травки, Чип чувствовал себя спокойным и всезнающим.

– Не происходит ничего такого, чего бы ты не знал, – ответил Луис. – Пока.

– Ты хочешь, чтобы Гарри мог снимать и надевать повязку… Луис? Знаешь, рано или поздно…

Но Луис уже был за дверью.

Он поднялся наверх, в комнату, в которой расположился Бобби и которая когда-то принадлежала матери Чипа. Комната была темной, с темной мебелью и тяжелыми розовыми драпировками, почти наглухо задернутыми. Солнечный свет падал сквозь узкую щель на розовое покрывало и розовый ковер. Бобби стоял возле туалетного столика и смотрел на себя в зеркало. Он был в черных шелковых брюках, туфлях из кожи ящерицы и без рубашки. Он смотрел на себя, подняв руки с рельефно выступающими мышцами, и закручивал хвостик в узел.

Луис спросил:

– Ты готов?

– У нас еще есть время, – ответил Бобби своему отражению в зеркале. – Что происходит?

– Чип думает, что мы затеяли что-то против него.

Бобби сказал:

– Как знать, да?

Он наблюдал в зеркало, как Луис открыл дверь шкафа и начал перебирать дамские вещи.

– Ты хочешь переодеться?

– Только не знаю во что, – ответил Луис.

Зазвонил телефон.

Он стоял на столике возле софы, где сидел Чип. На телевизионном экране была дорога перед домом – скрытая от чужих глаз подъездная аллея. Чип решил выйти, передать пульт Луису и отъехать на какое-то время. Он подумал о Палм-Бич, где часто бывал в те времена, когда его кредитные карточки еще чего-то стоили.

Телефон звонил.

Они просаживали деньги, которые Гарри дал на еду. Все, что у него было, – сто семьдесят шесть баксов в кошельке. А кредитные карточки… Как это он не подумал об этом раньше? Гарри они были ни к чему. Кредитные карточки могли бы пригодиться.

Телефон звонил.

Чип нажал кнопку на пульте и взглянул на внутренний дворик, на бассейн и заросли на месте прежней лужайки, простиравшейся до пальм и ясного синего неба. Тропинка под деревьями вела сквозь кусты к пляжу. Когда-то он считал эту часть океана своей собственностью.

Телефон звонил.

Ему необходимо было уйти отсюда хоть на какое-то время. Не в бар. Просто сбросить одежду и выйти на пляж, посмотреть на океан, выкурить сигарету с марихуаной, чтобы в голове просветлело, увидеть картину в увеличенном виде…

Он не отвечал на звонки, потому что не должен был находиться здесь, но вдруг, неосознанно, когда телефон зазвонил снова, снял трубку.

Голос Дон произнес:

– Чип?

– Ой, я как раз собирался тебе звонить.

– Сомневаюсь.

– Правда, у меня твои деньги.

– Поверю, когда увижу их.

– Не дуйся на меня. Встретимся в Делрей?

– Почему бы мне не заехать к тебе?

– Дорогая, тебе незачем приезжать сюда… пока. Если понимаешь, о чем я. – Ему понравились собственные слова. И понравилось молчание на линии. Дон сдерживала себя, размышляла, понимала, что ей лучше не злиться. Он сказал: – Я хочу выбраться отсюда. Почему бы нам не пойти в «Чак энд Гаролд» пообедать? В двенадцать тридцать?

Она ответила:

– Лучше оставайся там.

Угрожает.

Чип решил, что ему следует быть учтивым, и сказал:

– Буду считать минуты, – и повесил трубку.

Послать, что ли, к ней Бобби?.. В субботу надо бы сходить на Встречу «Ласковых» и попытаться добыть пятнадцать сотен. Найти какую-нибудь сбежавшую девчонку, по которой тоскует папаша.

Ему следовало расспросить Дон о том пижоне в шляпе. Как он выглядел, о чем они говорили.

Чип нажал кнопку пульта и снова взглянул на дорогу перед домом. Господи, стоило только подумать о нем, и он тут как тут, в своем костюме и шляпе, идет среди деревьев.

Ганз поспешно вышел из кабинета в холл, поднялся по лестнице и закричал во весь голос:

– Он вернулся! Этот парень вернулся!

17

Рейлан увидел их, как только обогнул дом и миновал гараж: Бобби-Садовник и чернокожий парень. Сидят во внутреннем дворике за столом, скинув рубашки, и читают газету.

Рейлан тут же понял: они знали, что он вернется, и устроили это шоу специально для него.

На стеклянном столе лежали газеты, но под ними находилось кое-что еще. Может быть, садовые ножницы или мачете, которое было в руках садовника в тот день.

– Я вижу, у тебя появился помощник, – обратился Рейлан к Бобби Део. – Для такой работенки тебе нужна целая команда.

Парни подняли головы и наблюдали за тем, как он пересекает дворик.

– Я заметил твою машину в гараже и понял, что ты где-то здесь. У тебя перерыв?

Бобби Део снова был в своих выходных брюках и туфлях из кожи рептилии, начищенных до блеска. На другом парне были кремовые брюки и сандалии.

Бобби Део ответил:

– Да, мы отдыхаем.

– Да я не в осуждение. – Рейлан посмотрел, прищурившись, на небо и снова надвинул шляпу на глаза. Взглянув на чахлые пальмы и дикий виноград, который оплел все вокруг, сказал: – Я только одного не понимаю: почему ты занимаешься этим делом, а не собираешь, как обычно, долги. – Теперь Рейлан повернулся к ним лицом. – Можно заработать гораздо больше, выбивая долги, разве не так?

Бобби не ответил.

Рейлан спросил:

– Ты бы хотел, чтобы я перешел к делу, да?

Бобби продолжал молчать.

– Ладно, может быть, ты мне поможешь. Насколько я понимаю, ты собирал деньги для одного моего друга, Гарри Арно. Так?

Рейлан ждал, наблюдая за тем, как парень собирается с мыслями.

Наконец Бобби сказал:

– Иногда.

– Мне говорили, что ты работал на него на прошлой неделе.

– Откуда вы это узнали?

– От еще одного друга Гарри. Гарри сказал ему, что ты собрал для него деньги и что он должен был встретиться с тобой в Делрей-Бич. Гарри ждал, а потом позвонил тому другу, когда ты не появился.

– Кто вам сказал, что я здесь?

– Твой приятель Санто.

– Да? А откуда вы узнали, что надо спросить у него?

Пришло время назвать себя.

Рейлан протянул раскрытую кожаную корочку и жетон.

– Это то, чем я занимаюсь. Разыскиваю людей, сбежавших уголовников. Я помощник начальника полиции, Рейлан Гивенс. И занимаюсь тем же, чем когда-то занимался ты, да только, уверен, за значительно меньшие деньги.

Рейлан слегка улыбнулся, но Бобби не стал улыбаться в ответ.

– Разреши мне спросить у тебя кое-что, – продолжал Рейлан. – Если тебе удавалось разыскать какого-то парня, который сбежал, он предлагал тебе деньги, чтобы ты от него отстал?

– Вы этого хотите?

– Постой, – сказал Рейлан. – Ты думаешь, что я жду взятки?

– Похоже на то.

– За что? Чтобы я не задавал тебе вопросов?

– Забудьте.

– Я всего-навсего спросил, предлагал ли тебе какой-нибудь беглый уголовник деньги.

– Иногда.

– Больше, чем ты получил бы, вернув его.

– Всегда.

– Ты брал их?

Бобби помотал головой.

– Почему?

– Я бы не стал этого делать.

– Ты имеешь в виду, что, если бы это выяснилось, ты бы потерял работу, – сказал Рейлан, – что и случилось тем не менее. Больше ты не занимаешься розыском сбежавших должников, после того как оступился. Или ты имеешь в виду, что не стал бы этого делать ни при каких обстоятельствах? Верю. Так что объясни мне, как получилось, что ты не встретился с Гарри в Делрей в прошлую пятницу, в час дня?

– Так уж вышло.

– Но ты получил деньги.

– Нет, я сказал Гарри, что этот парень не сможет ему заплатить.

– Этот парень, – повторил Рейлан. – Ты имеешь в виду Уоррена Ганза.

Бобби пожал плечами, и тут вмешался Луис:

– Вы видели, когда въезжали сюда, знак «Въезд запрещен»? Это относится и к вам. Это частная собственность, так что уезжайте.

Рейлан повернулся к нему:

– С кем я говорю?

– Вы говорите со мной. С кем же еще, по-вашему?

– Решил вмешаться? Скажи лучше, кто ты такой и что делаешь здесь? Хороши садовники – вырядились в выходную одежду, чтобы расчищать кустарник. Изображаете, что у вас перекур? Если вы здесь не работаете, тогда, значит, вторглись в чужое владение. Так что я надену на вас наручники и заберу.

– Я живу здесь, – сказал Луис.

– Может, и так, только я все равно тебя заберу.

– За что? – удивился Луис. – Я же сторож. А он живет здесь, потому что работает, и я ему иногда помогаю.

– Как тебя зовут?

– Луис Льюис.

– Разыгрываешь меня?

– Это мое имя. Хотите, чтобы я произнес по буквам?

– Где Уоррен Ганз?

– Где-то на юге. Уже неделя, как уехал.

– Когда вернется?

– Он мне не сообщил.

Теперь заговорил Бобби:

– Когда я приехал сюда за долгом, он уезжал. Сказал, чтобы я поехал к его матери, и она мне заплатит. Поэтому я поехал к ней в тот дом…

– Когда они разговаривали, – перебил Луис, – Бобби предупредил меня, что он садовник, и она наняла его, чтобы он расчистил участок.

– Да, но сначала, – сказал Бобби, – она предупредила меня, что не станет платить никакие долги, даже за собственного сына.

Похоже, парни говорили искренне.

Рейлан спросил:

– Ты сказал Гарри насчет матери Ганза?

– Сказал. Сказал, что трудно понять, о чем она говорит. Например, я не понял, когда я должен приехать, чтобы получить деньги за работу.

Бобби грустно вздохнул.

– Вы ездили к ней на днях, так ведь?

– Я поговорил с ней, – ответил Рейлан.

– Да? И как она?

– Выглядит моложе своих лет. Мы побеседовали.

– О чем? О ее фортепиано? А потом медсестра вам сказала, что у старухи никогда его не было? А когда спросили о сыне, сестра сказала, что он никогда не навещает ее? Тогда вы вернулись сюда и украдкой обошли дом, заглядывая в окна?

– И разбудили меня, – вставил Луис. – Я чуть было не позвонил в полицию, чтобы сообщить, что тут рыщет какой-то тип. Он может быть вооружен и опасен, так что застрелите этого сукина сына на месте. Вы хотите сказать, что это были вы?

Рейлан развернулся и ушел. Луис подождал немного и, посмотрев на Бобби, сказал:

– Подними руку.

– Что?

– Господи, подними руку.

Бобби поднял правую руку, и Луис встал со стула и шлепнул его по ладони со словами:

– Да-а-а. Мы сделали это, приятель! Этот пижон отправился восвояси, так и не поняв, что с ним случилось.

Бобби слегка улыбнулся.

Раньше Луис ни разу не видел, как он улыбается. Луис тоже улыбнулся и опять уселся на стул.

– Этот пижон не знает ничего, кроме того, что услышал от нас. Чувствуешь? – Он смахнул со стола газеты и взял револьвер, который лежал под ними рядом с мачете. – Чувствуешь?

– Чувствую что?

– Он поверил всему, что мы ему наговорили.

– Не знаю, чему он поверил, – сказал Бобби. – Я должен поразмышлять над этим. В первый раз он пытался быть свойским парнем. Теперь мы знаем, что он коп, поэтому ему не надо притворяться свойским. Пришел сюда разыскивать Гарри… Зачем им посылать федерального копа?

– Никто его не посылал, – возразил Луис. – Разве ты не слышал, как он сказал, что Гарри его друг? Он не видел его несколько дней, поэтому всех расспрашивает, ищет ниточки, решает проверить всех, кто задолжал Гарри. Вот и все. – Луис посмотрел в сторону дома и крикнул: – Эй, предполагается, что ты на юге.

Чип стоял на застекленной террасе и смотрел на них сквозь стекло.

– Боится выйти, – сказал Луис. – Посмотри на него. – И добавил: – Выходи, дружище, все чисто.

– Пусть остается там, – разозлился Бобби. – Нам надо подумать об этом парне… как его?

– Рейлан и как-то там еще, – ответил Луис. – Воображает себя ковбоем. Напялил шляпу, сапоги. Я бы не возражал иметь такие, черные, со светлыми носами.

– Куртка распахнута, большие пальцы – на ремне, – сказал Бобби. – Ты видел? Готов был выхватить револьвер. Мне всегда интересно, как это бывает, когда сойдутся два парня с револьверами.

– Как в кино, – ухмыльнулся Луис.

– Да, но это могло случиться. Этот парень не собирается отступать.

18

Рейлан вспоминал о Достопочтенной Дон. Он мысленно видел, как она сидит за столом напротив него, с закрытыми глазами и длинными волосами, разделенными прямым пробором. Видел, как она открывает глаза и смотрит на него. Взгляд бесстрастный. Когда она подняла руку, чтобы легким движением пальцев отвести волосы от лица, он заметил, что у нее привычка грызть ногти.

Рейлану не терпелось снова услышать предсказание своей судьбы, и он уже был на пути от дома Уоррена Ганза к Дон, когда зазвонил мобильный телефон. Сотрудница службы шерифа попросила его встретиться с сержантом Лу Фэлко на парковке ритуального зала, который находился на федеральной скоростной дороге в Палм-Бич. И как можно быстрее.

Черт. Он знал Фэлко, тут проблем нет, но сколько времени это займет? Похоже, речь шла о полицейской засаде.

Рейлан нашел ритуальный зал.

Сооружение сороковых годов в стиле модерн, с белыми стенами, скругленными углами и фрагментами из стекла и кирпича. Рейлан вышел из «ягуара» и пересел в неприметный серый «краун вик» со словами:

– Как ты можешь вести слежку, когда все знают, что это полицейская машина?

– Я жду одного парня, – сказал Фэлко, – который придет посмотреть, как выглядит его брат в забальзамированном виде. Этот самый брат сидел на ступеньках своего крыльца, когда какой-то малый вышел из машины, трижды пальнул в него, снова сел в машину и укатил. Морис должен узнать, кто это сделал. Хотя, возможно, когда он увидит брата, лежащего там…

– Морис, – сказал Рейлан. – Так ведь звали одного из парней, которые пытались угнать мою машину.

Фэлко кивнул.

– Морис Вууди. Один раз такого увидишь и поймешь, что непременно увидишь снова. Из-за этого Мориса я и попросил тебя приехать. Другой – Фэрон. Тот, который убитый.

– Который с косичками?

– Фэрон.

– Должно быть, они подписали долговое обязательство.

– На десять тысяч каждый. Обещали своей бабушке, что никогда не впутаются больше ни во что, и она предоставила свой дом под обеспечение ссуды.

– Морис жил там?

– Он и сейчас там.

Сквозь затененное ветровое стекло автомобиля они увидели, как по федеральному скоростному шоссе в сторону ритуального зала едет машина. Когда она проехала мимо, Фэлко сказал:

– Ты знаешь Мориса. Я подумал, что когда он придет сюда, а ты войдешь со мной вместе… Ты услышал о Фэроне, а потому заехал…

– Выразить Морису соболезнования?

– Поговори с ним и как бы невзначай вспомни о том деле.

– Предложить договориться об оправдании за угон автомобиля?

– Упомяни об этом. Посмотри, не захочет ли он поторговаться, сказать, кто убил его брата.

– Во Флориде не найдется такого прокурора, – сказал Рейлан, – который стал бы заниматься угоном автомобиля. Тебе это известно.

– Мне, но не Морису.

– Он, должно быть, страшно глуп, потому и попадает то и дело в переплет.

– Мы не знаем его коэффициент умственного развития. Он может клюнуть на это. Мы надеялись, – сказал Фэлко, – привлечь их по горячим следам за ограбление в Делрей одной семейной бакалейной лавки. Использовать это, чтобы заставить Мориса быть посговорчивее. Мы предъявили их фотографии, но пострадавшая женщина сказала, что это не они, так что… – Фэлко помолчал немного, наблюдая за улицей. – Похоже, мысль об ограблении лавки пришла тем парням внезапно. Они ходили по магазину, выбирая то, что хотели, и складывали все на контрольный прилавок: пакетики с солеными крендельками, картофельные чипсы, пару блоков пива, клубничное желе.

Рейлан переспросил:

– Клубничное желе?

– Да, все, что нужно для вечеринки, в том числе желе. Хозяин лавки вытащил револьвер, и от него же и пострадал: тридцать швов на голове. Один из парней захотел отобрать кольцо, которое было у женщины на пальце, но не смог снять. Так он – только послушай – взял садовые ножницы и собирался отрезать палец. Женщина начала его умолять, просить, чтобы он дал ей возможность попробовать самой снять кольцо, и, к счастью, ей это удалось. Парень внимательно рассмотрел кольцо, словно оценивая, и отдал ей обратно. Не понравилось. А если бы она не сняла его… Они ушли со своими покупками, прихватив около восьмидесяти баксов. Это было утром в субботу, до полудня.

– У этого парня были с собой ножницы? Вроде тех, которыми режут жесть?

– Скорее такие, которые используют для садовых работ.

Садовые ножницы.

– Да, для обрезки кустов.

– Оба чернокожие?

– Женщине так показалось, но она не уверена. Они ливанцы, эти двое, живут здесь всего три года.

Полицейские сидели какое-то время молча, наблюдая за машинами, проносящимися по федеральному шоссе. Рейлан вспомнил Бобби Део с садовыми ножницами на поясе, когда увидел его в тот первый раз, во дворе перед домом, с мачете. Бобби-Садовник. Его не назовешь черным, хотя можно было бы, и женщина не уверена. Но если это был Бобби, а тот, другой, Луис, зачем им было грабить бакалейную лавку ради закуски, пары блоков пива и желе? Рейлан попытался вспомнить, когда в последний раз пробовал клубничное желе. Во время ленча в Майами-Бич. С Гарри?.. Он вспомнил о Гарри и тут же снова начал думать о Дон, как она открывает глаза, смотрит на него. Он сказал:

– Я хотел поспрашивать тут вокруг, выяснить, не знает ли кто-нибудь из тех, кто числится в списке преступников, Дон Наварро. Она медиум, что-то вроде предсказательницы.

– Достопочтенная Дон, экстрасенс, – улыбнулся Фэлко. – Ну конечно, что тебе от нее надо?

– Пытаюсь выяснить, не известно ли ей чего об одном пропавшем человеке.

– Это как раз по ее части.

– Как ты о ней узнал?

– В связи с расследованием одного убийства пару лет назад. Я был тогда в оперативной группе. Ей могла потребоваться защита.

– Если бы она дала показания по делу?

– Даже раньше, если бы она слишком приблизилась к нашему подозреваемому, парню, который, как мы считали, убил женщину в Бока. Забил до смерти, а потом сбросил с балкона десятиэтажного дома. Мы выяснили, что эта женщина была одной из постоянных клиенток Дон – Мэри Энн Димери. Вдова, довольно состоятельная, по меньшей мере раз в неделю приходила к Дон погадать. Тогда мы побеседовали с Дон о разных знакомых Мэри Энн, с которыми та встречалась… Один парень привлек наше внимание. – Фэлко помолчал. – Ты должен понять, что все это выглядело как самоубийство. Только мы знали, что это не так, и, хотя мы ничего не говорили Дон, даже не сделали никакого намека, она тоже это знала. Сама по себе, без нашей помощи. Мы привели ее в квартиру Мэри Энн, и она воссоздала сцену того, как этот парень ударил Мэри Энн латунной подставкой для книг. Эта подставка была сделана в виде быка, золотистого цвета. Понимаешь, мы уже установили, что орудием убийства была эта подставка, и изъяли ее в качестве вещественного доказательства, на котором были следы крови Мэри Энн. Дон сказала нам, что парень ударил Мэри Энн подставкой прежде, чем сбросил с балкона, и это было точно так, как мы и думали.

– Откуда она это узнала?

– Что значит откуда? Она же экстрасенс. Она видит вещи, не видя их на самом деле.

– Она определила личность подозреваемого?

– Она была настроена на эту женщину и увидела, что случилось с ней, но не парня, который это сделал. Она чувствовала его присутствие, сказала, что он курил марихуану.

– Возможно, она сделала этот вывод на основе каких-то ваших слов.

– Послушай, она говорила нам такие вещи, о которых никак не могла знать.

– Почему она называет себя «Достопочтенная»?

– Так принято в одной спиритической группе, к которой она принадлежит. Мы проверяли.

– Она никогда тебе не гадала?

Фэлко не ответил, следя за белой машиной, которая развернулась и подъехала к ритуальному залу.

– А вот и Морис. Не встал на парковку. Вероятно, угнал эту чертову машину.

Морис вышел из машины. На нем была вязаная шапочка, которую Рейлан сразу узнал. Фэлко сказал:

– Дадим ему побыть несколько минут с семьей, с матерью, бабушкой и тетками.

Они подошли к Морису, стоявшему возле гроба из светлого дерева. Женщины в темных платьях и шляпах молча смотрели на них. Рейлан взглянул на закрытые глаза Фэрона, на его косички, сложенные руки, покоившиеся на галстуке с цветочным рисунком, белую рубашку.

– Я понял, – сказал Фэлко приглушенным голосом, – что его убили из револьвера тридцать восьмого калибра. Тебе повезло, Морис, ты знаешь это? Тут мог бы лежать ты. – Фэлко помолчал. – Не так ли закончил и твой отец? Его застрелили, когда ты был маленьким ребенком. – Фэлко снова помолчал. – Не похоже ли это на семейную традицию? Если так, думаю, тебе надо положить ей конец.

Молчание.

Рейлан ждал.

Морис не шелохнулся, стоял с опущенной головой и держал обеими руками вязаную шапочку.

– Ты помнишь человека, который стоит рядом с тобой? – спросил Фэлко.

Морис не ответил и не поднял глаз.

– Ты попытался угнать его машину, не поняв, что выбрал не того парня.

Фэлко наклонился и посмотрел мимо Мориса на Рейлана.

Тогда Рейлан произнес:

– Как ты, Морис? – чувствуя, что больше ему нечего сказать. Он ждал, не надеясь на ответ.

– Этот человек, возможно, сможет тебе помочь, – продолжал Фэлко. – Скажи нужное слово, когда будешь в состоянии говорить. Ты понимаешь, о чем я, Морис? Если увидишь, что сможешь помочь, скажи нам, кто это сделал. – Фэлко помолчал. – У меня есть свидетель, который видел тебя. Видел, как ты выходил из дома… Только назови мне имя. – Фэлко снова помолчал. – Что ты скажешь?

Тут Морис, не поднимая головы и не взглянув ни на одного из них, произнес:

– Почему бы вам не заткнуться и не дать мне помолиться за моего брата?

Выходя из ритуального зала, Фэлко сказал:

– Мерзкая личность. Пытаешься помочь и вот что получаешь взамен.

– Он хочет сделать это сам, – сказал Рейлан.

– Правильно, и, когда в следующий раз мы придем сюда, в ящике будет лежать Морис.

Они пересекли парковку, направляясь к своим машинам. Рейлан задумался, не решаясь задать Фэлко вопрос, но все же спросил:

– Лу, тебе никогда не приходилось кого-нибудь убивать?

– Однажды. На самом деле я убил двоих парней. Мы их преследовали и в конце застрелили.

– И какие чувства ты испытывал по этому поводу?

– Ты говоришь прямо как психолог, к которой я ходил. Я сказал ей, что почувствовал необыкновенное облегчение.

– Тебя стошнило?

– Вырвало, да. С каждым копом, которому, как я знаю, приходилось убивать, бывает такое.

– У тебя не было выбора.

– Никакого, – сказал Фэлко. – Раз носишь оружие, значит, должен применить его. Вот что я тебе скажу: это слишком, черт возьми, когда от тебя такого ждут. А ты когда-нибудь пускал в ход оружие?

Рейлан взглянул на Фэлко поверх автомобиля:

– Дважды. В двух случаях.

– Ну и уложил их?

– Да.

– Тогда о чем мы рассуждаем? Ты сам знаешь, когда должен выстрелить, и ты единственный, кто это знает. Так что не позволяй никому молоть об этом всякую чушь.

Фэлко повернулся, чтобы открыть дверцу.

– Увидимся.

Рейлан открыл свою машину.

– Ты не сказал мне – за то убийство кого-то осудили?

Фэлко, стоявший с другой стороны «ягуара», ответил:

– Мы даже не смогли предъявить обвинение. Я до сих пор считаю, что это сделал подозреваемый. Знаешь, как это бывает, когда парень ведет себя так, словно невиновен, но ты знаешь, что дело нечисто. Он здорово замешан в банковских аферах и азартных играх…

– Значит, Достопочтенная Дон не слишком помогла.

– Она пыталась. Она была убеждена, что если бы дотронулась до него… Она говорила: «Дайте мне дотронуться до него, и я скажу, он это сделал или нет». Мы не поняли, о чем она говорит. Дотронуться – до какого места? Но она была права насчет того, как была убита та женщина, так что мы пошли на это. Предупредили ее и организовали их встречу в службе шерифа.

– И что произошло?

– Не слишком много. Дон дотронулась до него, взяла за руку… Думаю, она не почувствовала нужных вибраций. Она сказала, что, по ее мнению, он этого не делал. Но у них получился очень интересный разговор. Если захочешь, можешь послушать запись.

– И ты позволил ему уйти только на основании того, что сказала Дон?

– У нас не было достаточных улик, к тому же его мать подтвердила его алиби. Этого парня зовут Уоррен Ганз.

Фэлко сел в машину.

– Лу!

– Что?

– Я знаю его мать.

Все то время, пока Рейлан ехал в Делрей-Бич по забитой, как всегда в середине дня, девяносто пятой дороге, он анализировал известные ему факты, надеясь обнаружить нечто такое, что еще не приходило ему в голову.

Итак, Ганз должен Гарри кучу денег. Гарри посылает Бобби Део их забрать. Бобби предлагает Гарри встретиться с ним, говорит, что эти деньги у него, но не появляется. Вместо этого Гарри вдруг едет к Дон Наварро, которая, как выясняется, знакома с Уорреном Ганзом – с тех пор, как его подозревали в убийстве и она дотрагивалась до него. Гарри исчезает. И теперь Бобби Део, бывший заключенный, когда-то разыскивавший за вознаграждение беглых преступников, околачивается в доме Ганза вместе с парнем, которого зовут Луис Льюис (надо бы его проверить!), в то время как Ганз предположительно находится где-то на юге.

О чем все это говорит?

Что Гарри может не быть в живых.

Эта мысль внезапно пришла в голову Рейлану, и с этим ничего нельзя было поделать. Идея такая: Ганз нанимает Бобби, чтобы убить Гарри, и уезжает, чтобы не отвечать на вопросы.

Но если у Ганза были настолько плохи дела, что он распродавал мебель, как же он расплатился с Бобби? Такой парень, как Бобби, должен стоить Ганзу не меньше нескольких тысяч долларов. Как он может себе позволить поездку на юг?

Предположим, что не может. Что он прячется дома. И поэтому Бобби и Луис торчат там, чтобы открывать дверь, отвечать на телефонные звонки…

Логично.

Теперь следовало обдумать то, что выглядело не столь логично. Если Гарри не умер и никуда не уехал, но его нигде нет, значит, он мог находиться в том доме. А если это так, то Бобби и Луис жили там, чтобы следить за ним.

У Рейлана возникла уверенность в этом, хотя беспочвенная. По крайней мере, на данный момент.

Это было просто предчувствие. Но оно не давало покоя. Может быть, слова Фэлко навели его на мысли о Бобби Део.