Текст книги "Именем закона"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Я могу дать вам знать, если увижу его снова, – сказала она. – У вас есть визитная карточка?

– Я сказал ей, – рассказывал Рейлан Джойс с ресторанного телефона, – что у меня нет визитной карточки, и просто назвал себя.

– Но если она получает известия о нем… – задумчиво произнесла Джойс.

– Ей нужна была моя визитка, чтобы выяснить, кто я такой и чем занимаюсь.

– А почему ты ей это не сказал?

– Потому что уверен, что Гарри приходил к ней, и не могу понять, почему она солгала.

– Откуда ты знаешь, что он был там?

– Просто чувствую.

– И это только предчувствие?

– Джойс, я задаю людям вопросы и слушаю, как они отвечают. Нельзя сказать, чтобы девушка нервничала или отвечала уклончиво. Ясно только, что она изменила тон после того, как я упомянул о Гарри. До этого были обычные психоаналитические штучки, вроде того, что она видит серого волка в комнате, где мы находились. Но она не знала, зачем я пришел, пока я не спросил о Гарри.

– Там был какой-то волк?

– Духовный гид. Достопочтенная Дон сказала, что, когда я приехал, вместе со мной в дом вошел какой-то тип в черной накидке. Еще один дух.

– Достопочтенная Дон?

– Дон Наварро. Я не спрашивал, почему она «Достопочтенная».

– Но ты считаешь, что она мошенница.

– У меня было чувство, что она немного мошенничает, болтая о духовном мире и земной поверхности, на которой мы находимся. Она говорила, что я ищу кого-то, но лишь для того, чтобы прояснить недоразумение. И еще она говорила, что я родом из Кентукки. Но она могла сделать этот вывод из моих слов.

– Возможно, – предположила Джойс, – Гарри просил ее никому не сообщать о том, что был у нее.

– А почему он решил, что это кого-то заинтересует? Думаю, она действительно знает, где он находится, но у нее есть какая-то причина не говорить. Что это может быть за причина, понятия не имею. Как насчет блокнота Гарри? Ты нашла его?

– Он у меня здесь. Все, кого он проверял, оказались теми, с кем он встречался, когда я его возила.

– Есть среди них кто-то, кто живет возле Делрей-Бич?

– В блокноте записаны только имена, номера телефонов и сумма долга. У некоторых из непроверенных индекс округа 407.

– Это здесь, округ Палм-Бич.

– Знаю. – Джойс вздохнула. – А как насчет того парня, который должен Гарри шестнадцать пятьсот? В блокноте это записано как шестнадцать точка пять. Его имя Чип Ганз и номер телефона с индексом округа 407. Я могу позвонить и спросить, забрали у него деньги или нет.

Рейлан задумался.

– Может, дашь мне его номер? Я выясню, где этот Ганз живет, и поеду к нему. Это займет всего пару дней.

– А что, если я не получу вестей от Гарри?

– Тогда скажешь мне. И я еще раз поговорю с Достопочтенной Дон.

– Какая она?

– Такая, какой были девушки лет двадцать назад. Длинные темные волосы, прямой пробор. Тоненькая…

– А возраст?

– Лет тридцать.

– Молодая.

– Симпатичная, но грызет ногти.

– Тебе хочется снова увидеть ее, правда?

– Возможно, придется.

11

Дон отправила Чипу сообщение на пейджер сразу же после того, как Рейлан покинул ее дом. Не преследуемый больше никаким волком, он, выйдя из тени деревьев на солнечный свет, надел шляпу, которая была, по-видимому, казенной, низко надвинул ее на глаза, и Дон подумала: «Он знает, что ты за ним наблюдаешь. Что ж, мистер Рейлан Гивенс, я буду и дальше наблюдать. Наверняка вы снова вернетесь через пару дней».

В ожидании ответа от Чипа она рассматривала свои ногти.

По воскресеньям его никогда не было дома. Он прогуливался по одному из пляжей либо отправлялся в парк на Встречу «Ласковых». Уклоняясь от их объятий, он выискивал беглецов. Особенно молоденьких девушек, которые сбежали из дома, презирая своих отцов и считая, что их предали матери. Они приходили на Встречи с тоской по дому, привлеченные «Ласковыми», которые говорили «Люблю вас» с полусонными улыбками, и очень скоро эти девчушки приобщались к ЛСД.

В те времена, когда Чип устраивал Встречу у себя дома, Дон заходила посмотреть, что там происходит. Там были «Ласковые», которые занимали весь внутренний дворик и бывшую лужайку, простирающуюся до пляжа; приятели Чипа из «Новой эры» и их подружки, всего человек сорок, в основном волосатые, крашеные, с пирсингом и татуировками, а также байкеры. Все они приезжали в проржавленных фургонах и пикапах со своим пивом и наркотиками и одуревали от наркотиков, пока копы разъезжали по Оушен-Бульвар, минуя знак «ЧАСТНАЯ ДОРОГА. ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН», и пока Чип с улыбкой ходил среди собравшихся, демонстрируя свои зубы – как у кинозвезды, – сделанные в другие времена, до того, как его жизнь покатилась под откос.

Дон с вожделением впилась зубами в ноготь большого пальца левой руки, как вдруг снова подумала о Рейлане, этом ковбое в спортивной рубашке, уехавшем на зеленом «ягуаре», который, она была уверена в этом, ему не принадлежал.

Зазвонил телефон.

– Что-то важное, да? – произнес Чип невыразительным тоном, который казался самому ему сдержанным. – Что ты отрываешь меня от дел?

– Ты где?

– В Дрейер-парке. На пикнике.

– Посмотрим, – сказала Дон, закрывая глаза. – У той девушки, которая с тобой, длинные светлые волосы, обрезанные джинсы. Она из Огайо и целую неделю не мылась.

– Из Индианы, – подкорректировал Чип. – Скверная девчонка, ненавидит своих родителей. Я дал ей попробовать ЛСД, и она немного освежилась.

– Ей лет шестнадцать?

– Идет тридцатый, но полная дура.

– Ее родители даже не скучают по ней, – сказала Дон.

– Ты что, читаешь мои мысли? Я сообщил ее отцу, который в Кокомо, дал ему понять, где найти его доченьку за пять штук. А он: «Она столько не стоит», – и повесил трубку. Так мы, как ты понимаешь, ведем переговоры. Я ему снова звоню. «Ладно, двадцать пять сотен, и я позабочусь, чтобы с твоей дочуркой ничего не случилось. Тебе надо только перевести деньги». Называю ему свое имя, а он снова вешает трубку. Я думаю: что же он за отец, этот мужик? Когда я снова позвоню, то поговорю с мамашей. Боже, ну и родители пошли…

– Попробуй уговорить мамашу на пятнадцать сотен, – посоветовала Дон, – чтобы расплатиться со мной. Твой новый парень, Бобби, сказал, что принесет деньги на следующей неделе, и я уверена, что он явится, но не затем, чтобы заплатить мне.

Чип спросил:

– Ты звонишь потрепаться или что?

– Какой-то парень приходил погадать, – ответила Дон. – Он федеральный агент. Догадайся, кого ищет?

– Что значит федеральный агент? – переспросил Чип. – Он предъявлял тебе удостоверение?

– Этого не потребовалось, хотя он совсем не похож на агента. Сорок три года. В молодости был шахтером.

– Ты что, проверяла его ногти?

– Когда он вошел, я подумала, что он фермер или, может быть, хозяин ранчо. Он похож на ковбоя, такой худощавый, загорелый. Носит ковбойские сапоги и шляпу с загнутыми полями.

– Прямо с рекламы «Мальборо», – сказал Чип.

– Да, если не считать того, что он настоящий.

– И он ищет меня?

– На самом деле твое имя даже не упоминалось. Он ищет Гарри Арно.

Чип ненадолго умолк, затем в трубке снова раздался голос:

– А он сказал, по какой причине?

– Ты что, смеешься? Этот человек был здесь в пятницу, и с тех пор его никто не видел.

– Но почему этот парень его ищет?

– Я только что тебе сказала.

– Ты говоришь, он федеральный агент. Он что, расследует исчезновение Гарри, или он его друг?

Дон точно не знала, а поэтому ответила:

– Какая разница? Он думает, что Гарри был здесь.

– Почему?

– Наверное, кто-то вспомнил, что видел нас вместе в том ресторане.

– Что ты ему сказала?

– Что его тут не было.

– Он поверил?

– Он размышляет. Надеюсь, что получу свои деньги до его возвращения.

– А это что значит?

– Если меня арестуют за твои глупые фокусы, хочу иметь возможность внести залог.

– Этот парень никак не сможет выйти на нас, так что успокойся, – сказал Чип. – Так ты подумала, что он фермер?

– Я уже сказала, у него вид цветущего доброго парня. Даже морщинки в уголках глаз, когда щурится.

– Но он был в модной рубашке и в шляпе? Ты так его описала, да? Я хочу понять, почему ты решила, что он федерал, а не местный коп.

– Потому что это так, – отрезала Дон. – Кстати, не так давно он убил человека, и сделал это умышленно.

Чип недоверчиво покачал головой:

– Да ладно, он сам тебе это сказал.

– Об этом мне сказала его рука, – ответила Дон. – Рука, которая сжимала тот револьвер.

12

Во вторник вечером Луис отдыхал в кабинете. Положив ноги на столик, он устремил взгляд на большой экран, где зрелая красотка молола всякую чушь, представляя аудитории очередных гостей своего шоу. В углу экрана была видна подъездная дорога к дому. На экране в данный момент ничего интересного не происходило, поэтому Луис нажал кнопку на пульте дистанционного управления, чтобы увидеть картинку участка позади дома. Во внутреннем дворике Бобби Део, сняв яркую латиноамериканскую рубашку, подрезал кустарник. Луис понаблюдал за ним, размышляя, зачем человек работает, если его никто не заставляет, потом нажал другую кнопку и увидел теперь комнату заложника. Гарри Арно сидел на койке с обмотанной головой. Он всегда сидел и никогда не лежал, и это в его-то возрасте! Чип обещался зайти к нему. Вместо этого он вошел в кабинет и, бросив взгляд на экран, опустился на софу рядом с Луисом.

– Как там наш гость? – спросил он. – Выключи это, ладно? – В его тоне сквозило раздражение, как у человека, который снимает ворсинки со своей одежды, потому что они ему мешают. Когда Луис смотрел что-нибудь увлекательное на видео, Чип входил со словами: «Убери этот проклятый шум. Господи Иисусе!» Он обожал старые диски, а современные считал барахлом.

– Гарри улавливает самые тихие звуки, – заметил Чип. – Он сразу спрашивает: «Тут кто-то есть?»

Похоже, сейчас Чип был не особенно раздражен, просто он не любил шоу.

– Я понимаю, к чему ты клонишь. Четыре дня этот человек повторяет одно и то же. «Тут кто-то есть?» От его голоса начинает крутить кишки, – сказал Луис.

– В этом-то и идея, – откликнулся Чип. – Довести его до такого состояния, когда ему смертельно захочется услышать человеческий голос. – Чип помолчал немного, устремив взгляд на телевизионный экран, на гостей шоу – расстроенных белых женщин. – О чем это?

– По-моему, они собираются рассказывать, как имплантация груди испортила им жизнь.

Чип, которого эта тема не слишком интересовала, продолжил:

– Когда придет время и я вступлю с Гарри в контакт, он станет более податливым.

– Ему ничего другого не останется, как согласиться, – кивнул Луис, наблюдая за тем, как зрелая красотка ведущая с участливым видом слушает рассказ одной из женщин об ее имплантированной груди. – Он согласится со всем, что ты ему скажешь, и раскошелится.

– Это меня не беспокоит, – отмахнулся Чип. – Гарри – махинатор, и это одна из причин, по которой мы его выбрали. Человек, который способен обдурить «умников» и выйти сухим из воды… То же самое можно сказать и о других людях, которые нам нужны. Они живут в каком-то смысле за счет своей изворотливости. Кто-то однажды сказал то же самое обо мне – что я живу за счет своей изворотливости…

Луис дал Чипу выговориться. Звук его голоса терялся в телевизионных голосах, пока Луис не уловил что-то знакомое и не переспросил Чипа.

– Я сказал, что пора нам браться за Бена Кинга, – ответил тот. – Сидит себе, понимаешь, и ждет у моря погоды.

– Вот именно, – согласился Луис, – с его-то долгами.

– А все должно выглядеть так, как будто он сорвался с места, – сказал Чип.

– Как и предполагалось.

– А не так, будто его похитили.

– Не бери это в голову.

– Так когда ты собираешься сделать это?

– Теперь уже скоро.

– Когда его привлекут к суду, он уплывет. Будет слишком поздно.

– Этот человек такое сделал с деньгами, которые не принадлежат ему, – заметил Луис, – что они в суде будут целый месяц перетасовывать бумаги.

– Почему ты не скажешь, когда собираешься сделать это?

– Разве я не сказал, что скоро?

Луису пришлось заставить себя успокоиться, чтобы не свернуть Чипу шею. Он продолжил:

– У нас с Бобби есть все шансы. Мы близко подобрались, так что не спрашивай когда. Мы следим за его домом, за тем, как он приходит и уходит, как играет в гольф… В нужный момент это произойдет. Если я потороплю Бобби, мы пропали. Тебе известно, что мистеру Бену Кингу приходится играть в гольф одному? Никто не хочет иметь с ним дело.

Луис следил за тем, как ведущая шоу обходит аудиторию, высматривая дам с имплантированной грудью и испорченной жизнью. Самой ей не требовалось ничего имплантировать. Даже Чип замолк, так увлекся.

Но замолк он только на минуту.

– Почему ты не помогаешь Бобби?

Вы только послушайте этого паразита!

– Это твой дом. Почему бы тебе самому не пойти? Я веду наблюдение за твоими владениями.

Луис переключил изображение с Гарри на Бобби, который продолжал стричь кустарник, отходя все дальше к дороге. Луис подумал, что, если бы он не был нужен Чипу и у того не хватило бы выдержки, он бы не сказал «почему ты не помогаешь Бобби», а просто прогнал бы его отсюда. Бобби был прав, когда спросил, нужен ли им этот человек. Им больше был нужен дом этого человека, чем сам человек. Вчера он уходил искать сбежавших детей, чтобы вымогать деньги у родителей, а вернулся с марихуаной. Он как раз курил ее, когда навещал гостя, который все спрашивал, есть ли рядом с ним кто-нибудь.

Луис заметил машину одновременно с Чипом.

– Господи Иисусе! – воскликнул Чип.

Машина появилась на дороге среди кустарника. Чип распорядился:

– Зови Бобби, – и Луис встрепенулся. Нажал на кнопку, чтобы убрать шоу и показать машину во весь экран. Похоже, это был «ягуар». Чип выдвинул ящик и вытащил дробовик.

Луис нарочно не двигался, пристально глядя на Чипа. Он сказал:

– Успокойся, – и его реплика, похоже, немного охладила пыл Чипа. Тогда Луис повернулся и вышел из кабинета.

Рейлан едва не проскочил мимо, отвлеченный надписью: «ЧАСТНАЯ ДОРОГА. ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН», выведенной краской на доске. Вовремя заметив номер дома на почтовом ящике, он резко затормозил и повернул.

Место показалось ему заброшенным. Разбитый тротуар, усыпанный семенами, в глубине видна крыша дома – красная черепица на фоне неба. Дикий виноград задевал машину с обеих сторон. Вокруг росло множество пальм, названий которых Рейлан не знал. До приезда во Флориду он полагал, что разбирается в растениях, но тропическая флора была совсем другой, и здесь ее было очень много. Рейлан затормозил возле «кадиллака», припаркованного на дороге, и поначалу принял его за «кадиллак» Гарри, но эта машина была черной.

Рейлан направился мимо «кадиллака» к дому, очертания которого виднелись сквозь деревья, и тут прямо перед ним из кустов появился парень. Парень был без рубашки, в руках он держал мачете.

Рейлан направился прямо к нему и, выйдя на солнце, надвинул шляпу низко на глаза. Он сказал, обводя взглядом заросли:

– Тут непочатый край работы для вас. Вы расчищаете эту территорию?

Парень с мачете не шелохнулся, только процедил сквозь зубы:

– Тут не успеешь закончить, как пора начинать все сначала.

Акцент кубинский или пуэрториканский. И хоть парень без рубашки, но похоже, что на нем выходные брюки и на работу он явился на «кадиллаке». Рейлан немного сдвинул шляпу на затылок, потом снова надвинул на глаза.

– Тут такие растения, которые мне не слишком знакомы. Это пальметто?

– Юкка. Пальметто вон там.

И ботинки надел хорошие. Змеиная кожа.

– Я узнаю олеандр и гибискус. А это барвинок?

– Да, они тут так его называют.

– А что это за деревья?

– Это бамия. Ее надо будет убрать.

– У вас много дел. Я не хочу вас задерживать, – сказал Рейлан. – Я ищу мистера Ганза. Он в доме?

– Мистер Ганз? – Парень нахмурился и покачал головой. – Я не знаю никакого мистера Ганза.

– Он здесь не живет?

– Я никогда не видел его. – Он снова покачал головой.

– Его имя значится на почтовом ящике у въезда. Разве это не дом Ганзов?

– Да, Ганзов, конечно. Я работаю у миссис Ганз.

– Это его жена?

Парень покачал головой:

– Его мать.

– Ну а она дома?

– Она здесь не живет. Она находится в Уэст-Палм, там, где за ней могут ухаживать.

– Она в частной лечебнице?

– Да, для престарелых. Я приезжаю к ней, чтобы она мне заплатила, но она не знает, кто я. Понимаете? Она старая, и с головой у нее не все ладно. Так что, когда она меня не узнает, она мне не платит, и мне приходится возвращаться обратно.

– Вы часто видите ее?

– Только два раза. Я недавно тут работаю. Вы хотите купить этот дом?

– А разве он продается?

– Понятия не имею.

– Как называется лечебница?

– Забыл.

– Но вы же ездите туда.

– Да, это возле больницы, на той же улице.

– Флэглер?

– Да, кажется. Послушайте, у меня много работы.

Парень повернулся и пошел. За поясом у него была пара садовых ножниц – там, где Рейлан носил свой револьвер.

Чип спросил:

– Что он делает?

– Ничего, – ответил Луис. – Просто стоит там.

– Чего же он не уходит?

– Осматривается.

Луис оставил Бобби и стал наблюдать за Чипом, как тот ведет себя в ситуации, когда в доме чужой. Взгляд Чипа был прикован к экрану телевизора, к дороге перед домом. Бобби теперь не было видно, он ушел, но пижон в костюме все еще был там.

– Я думаю, это агент по продаже недвижимости, – сказал Луис. – Пришел узнать, не продаешь ли ты дом. Вырядился в свой костюм, свою пижонскую шляпу, надел ее, как будто уверен в себе или хочет, чтобы ты подумал, что он уверен в себе.

Чип воскликнул:

– Шляпа! – да так взволнованно, словно что-то вспомнил.

Луис взглянул на него:

– И что?

Пижон отчалил. Прошел мимо «кадиллака» Бобби к своей машине. Естественно, пижон ездит на «я-гу-аре».

– Он свалил. – Луис проследил за тем, как машина выехала с дороги и исчезла из вида. Потом взглянул на Чипа. Тот все не отводил глаз от экрана. – Он смылся, Чип. Спектакль окончен.

Чип очнулся со словами:

– Но это едва не произошло!

– Что едва не произошло? Ты видел, как Бобби разговаривал с ним, показал ему дорогу?

– Я подумал, что он войдет в дом. – От волнения Чип тер руки.

– Зачем ему было входить в дом? Ему здесь нечего делать. Бобби сказал, что хозяев нет. Он сказал бы так любому. Он расчищает заросли – и только. С помощью ножа. Ты думаешь, этот пижон решился бы с ним спорить?

В кабинет вошел Бобби, весь взмокший, в руке мачете.

Луис сказал:

– Ты объяснил этому пижону, что ты тут только помогаешь и ни черта не знаешь, а?

– Кто это был? – спросил Чип. – Чего он хотел?

– Я задал этот вопрос, – сказал Бобби. – Он не ответил.

– Но что ему все-таки было нужно?

– Ты, – ответил Бобби. – Я предупредил его, что тебя нет дома. Поэтому он собирается навестить твою мамочку, а потом, может быть, вернется снова. – Он посмотрел на Чипа в упор. – Ты видел когда-нибудь этого парня?

– Нет, – сказал Чип и покачал головой.

Но он сказал это не слишком уверенно. То ли был взволнован, то ли думал о чем-то еще. Затем он вышел из кабинета. Даже не объяснив, куда идет.

– И что ты думаешь? – спросил Луис.

– Что мы должны следить и за ним тоже, – ответил Бобби. – Работы прибавляется.

– Знаю, что ты имеешь в виду. Мы должны убрать этого недоумка с глаз долой.

– Запрем его, если понадобится, – сказал Бобби.

– Почему ты говорил, что этот пижон может вернуться?

– Я думаю, это полицейский.

– Он же ничего тебе не предъявлял.

– Нет. Но я сужу по тому, как он меня расспрашивал, – объяснил Бобби. – Как полицейский, который старается выглядеть хорошим парнем.

– Что, если он вернется?

– Подождем и посмотрим.

Чип позвонил Дон из спальни.

– Ты говорила, что тот тип был в шляпе?

Она прошептала:

– У меня сейчас клиент.

– Только скажи, как она выглядела.

– Похожа на ковбойскую. У нее загнутые поля. Но она не такая большая, как у музыкантов в стиле кантри.

Чип сидел за столом в спальне, пристально глядя в темное окно. Солнце больше не освещало двор. Он услышал, как Дон сказала:

– Включи свет, чтобы я могла тебя увидеть, – и вздрогнул. Она продолжила: – Ты назвал его человеком с рекламы «Мальборо», и я ответила: «Да, но он настоящий». Только не говори, что он приходил к тебе… пожалуйста.

– Бобби разговаривал с ним.

– Чип, если ты впутаешь меня…

– Это не тот парень. Я просто хотел убедиться.

13

Когда Рейлан представился миссис Ганз, она взглянула на его удостоверение и жетон и сказала:

– Слава богу. Я звоню в полицию каждый день, но вы первый, кто пришел.

Старушка сидела в инвалидном кресле, опоясанная матерчатыми лентами, которые, словно ремни безопасности, удерживали ее. Одна из медсестер сказала Рейлану, что миссис Ганз восемьдесят пять лет. Она и выглядела на свой возраст. Исключение составляли светлые волосы цвета белого вина. Вероятно, на ней был парик. Если бы не инвалидное кресло и не кислородный прибор возле кровати, эта комната с видом на озеро была бы, по мнению Рейлана, похожа на номер в одном отеле, куда он приходил как-то раз, чтобы произвести арест.

Он спросил:

– Миссис Ганз, вы вызывали полицию?

Старушка взглянула на медсестру, крупную чернокожую женщину, которая вошла в этот момент в комнату с букетом в руках. Она поставила вазу с дюжиной белых роз на обеденный стол, заваленный журналами и заставленный фотографиями в серебряных рамках, и взяла уже стоявшую там вазу с начавшими увядать розами, чтобы вынести ее.

Миссис Ганз спросила:

– Виктория, это розы от Уоррена?

Виктория подтвердила это и вышла.

– Виктория родом с Ямайки. – Старушка улыбнулась, взглянув на цветы. – От Уоррена.

Так звали ее мужа. Эта женщина жила прошлым.

– Каждую неделю он присылает мне четыре дюжины роз.

Рейлан сказал, что это очень мило, цветы делают комнату… они делали эту комнату веселой. Миссис Ганз сказала, что цветы приносят каждую неделю все то время, что она находится здесь. Рейлан не спросил, как это удавалось делать Уоррену Ганзу, давно уже покойному. Он подошел, чтобы понюхать розы, продемонстрировать хоть какой-то интерес, и бросил взгляд на фотографии в рамках. На всех была изображена одна и та же женщина: миссис Ганз в разные годы в больших шляпах. Миссис Ганз в большой шляпе возле «роллс-ройса» старой модели с каким-то мужчиной и маленьким мальчиком. В большой летней соломенной шляпе с цветами в руках. Рейлан сразу вспомнил о ее заросших владениях и хотел спросить, не наняла ли она садовника, но тут старушка спросила:

– Не будете ли вы любезны поговорить с ними?

Он повернулся:

– Поговорить с кем?

– Я больше не выдерживаю. Не скажете ли вы им, чтобы они прекратили это?

Он не мог не чувствовать жалости к связанной несчастной старой женщине в кудрявом парике.

– Вы говорите, что звонили в полицию?

– Ежедневно. Сначала дело было в моем нижнем белье. Я спрашивала Викторию, спрашивала Луизу, спрашивала Аду: «Что произошло с моим нижним бельем?» А они утверждали, что я все выдумываю. Я спрятала нижнее белье под кровать, завернула его в газету. Они его нашли. Они украли мое белье, мои хорошие туфли, красивую брошь, которую мне подарила моя бабушка, когда я была маленькой, все полотенца, которые я привезла из дома, мое фортепиано…

– Ваше фортепиано, – сказал Рейлан. – Оно было здесь?

– Вот здесь, у окна. Через окно они его и вытащили. Мои здешние друзья приходили ко мне обычно каждый день и просили поиграть. Больше всего они любили «Зов индейской любви» и «Роз-Мари». У меня и пластинки есть. «О, Роз-Мари, люблю вас…» Я задремала, а когда проснулась, не могла поверить. Двое цветных мужчин, как я понимаю, с Ямайки, пихали фортепиано в окно. Я сказала: «Немедленно поставьте его на место». Они не обратили никакого внимания. О, я была в ярости. Я возмутилась. Я сказала: «Неужели никто не видит их? Мой бог, они шествовали с моим фортепиано по Флэглер-авеню средь бела дня». Ни один человек здесь ничего мне не ответил, но ясно, что они знали об этом.

Рейлан кивнул:

– Кстати, миссис Ганз, вы действительно наняли человека, чтобы он занимался садовыми работами?

– Что-то происходит, – прошептала старушка, – и я думаю, что за всем этим стоит Виктория. Это еще одна с Ямайки.

– Я поговорю с ней, – пообещал Рейлан.

– Правда? Я буду вам очень признательна. – Глаза миссис Ганз светились надеждой. – Если она будет отпираться, скажите ей, что она чертова лживая негритянка.

Рейлан спросил Викторию насчет садовника, то ли кубинца, то ли пуэрториканца, который якобы приходил к миссис Ганз за деньгами.

– Это она вам сказала?

– Садовник сказал.

– Я видела похожего человека, который приходил к ней на прошлой неделе, но сама с ним не разговаривала. Когда-то сюда действительно приходили люди, с которыми она рассчитывалась. Водопроводчик, еще один, который занимался кондиционером. Больше никто.

– Она когда-нибудь ездит домой?

– Раньше ездила, когда только поступила. Уезжала на несколько дней.

– Она утверждает, что какие-то парни украли ее фортепиано.

– Да, а еще нижнее белье и обувь. Она впадает в ярость, если ей не верят. Когда я к ней вхожу, она иногда пытается ударить меня палкой, обзывает такими словами, которые я не могу повторить. Понимаете, у нее никогда не было здесь никакого фортепиано. Розы? Она присылает их себе сама, две сотни долларов, постоянный заказ. Они должны писать на открытке: «С любовью от Уоррена».

– Как будто бы от мужа, – кивнул Рейлан. – Я так и думал.

– Не мужа, – возразила Виктория. – Речь идет о ее сыне, Чипе. Но в это так же трудно поверить, как и в то, что розы ей присылает покойный муж. Чип не потратил и десяти центов на свою мать. Вы знакомы с Чипом?

– Еще нет, – ответил Рейлан. – Расскажите мне о нем.