Текст книги "Именем закона"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Элмор Леонард
Именем закона

1

Полиция Окалы остановила Дейла Кроува-младшего в два часа ночи за неровную езду, пересечение разделительной полосы и сломанные задние фары. Пока он дышал в алкогольную трубку, его фамилию и дату рождения ввели в федеральную компьютерную базу правонарушений. Выяснилось, что это скрывающийся от правосудия уголовный преступник, три года находящийся в розыске. Несколькими днями позже из округа Палм-Бич, из Службы федеральных маршалов, за ним прибыл Рейлан Гивенс, что вызвало недоумение в полиции Окалы.

Почему прислали федерального офицера, если Дейл Кроув-младший был объявлен в розыск в штате? Гивенс ответил, что является сотрудником ГЗР – группы задержания находящихся в розыске при офисе шерифа в Уэст-Палм. И это было все, что он сказал. К тому же все недоумевали, как этот полицейский, который прибыл один, сможет одновременно вести машину и не спускать глаз с задержанного. Дейл Кроув-младший был признан виновным в преступлении третьей степени тяжести – избиении офицера полиции – и приговорен к пятилетнему сроку, а теперь ему грозило еще дополнительное наказание за побег. Парень, видимо, считал, что ничем не рискует, подавшись на юг. Он был спортивным, мускулистым, гораздо более крупным, чем флегматичный маршал в темном костюме и ковбойских сапогах, не проявлявший никаких признаков волнения. По его словам, ГЗР из Уэст-Палм испытывала в данный момент недостаток в кадрах, почему он и прибыл один. Однако его самого это не смущало – он был абсолютно уверен, что справится.

Когда Рейлан Гивенс, надев шляпу, уехал с Дейлом-младшим на темно-синем конфискованном «кадиллаке», один из полицейских Окалы произнес:

– Он надеется справиться…

Другой полицейский спросил:

– Разве ты не знаешь, кто это? Это же тот малый, на которого прошлой зимой напал в Майами-Бич какой-то мафиози, когда они сидели за одним столом, и тогда он пристрелил его. Точно, Рейлан Гивенс. Об этом писали в газетах.

– Поэтому он с нами не поздоровался? И пяти слов не сказал. Задирает нос…

– Мне так не показалось, – ответил тот, который читал о Гивенсе в газетах. – По-моему, он просто деловой, из тех, что действуют по инструкции.

Гивенс сказал Дейлу Кроуву-младшему:

– Я знаю, ты считаешь, что можешь вести машину немного выпив. А насколько хорошо ты это делаешь трезвый?

Этот маршал не был похож на обычного твердолобого законника. Дейл-младший был рад этому. Он ответил:

– У меня самого был когда-то «кадиллак», пока я не загнал его на запчасти и не уехал работать в Диснейленд. Знаете, в каком отборе я участвовал? На роль Гуфи, друга Микки-Мауса. Только для этого надо было уметь кататься на водных лыжах, а я видеть их не могу. Хочу заметить, сэр, что те три года, которые я провел в бегах, я был чист. Ни разу даже не покинул Флориду, потому что не хотел уезжать далеко от своих стариков, матери и отца, да только мне так и не удалось их повидать.

– Будешь болтать, засуну тебя в багажник и поведу машину сам, – отрезал маршал.

Больше они не произнесли ни слова, пока не выехали на платную автодорогу и не оказались южнее Орландо, в ста шестидесяти милях от Уэст-Палм. Дейл-младший, строго глядя перед собой на ленту скоростного шоссе, прямую и ровную среди флоридских зарослей кустарника, вел машину на скорости около шестидесяти миль в час. Он старался выиграть время, чтобы придумать, что делать с этим мужиком. Справиться с ним было, похоже, не так уж трудно. Худощавый, внешностью да и манерой говорить напоминает фермера. Лет сорока. Сидит, пристегнутый ремнем, прижавшись к двери и слегка повернувшись в его сторону, в ковбойской шляпе, немного потрепанной, низко надвинутой на глаза, что ему, безусловно, шло.

Дейл-младший чувствовал на себе пристальный взгляд маршала, но, когда поглядывал в его сторону, тот, как правило, спокойно смотрел на дорогу или разглядывал окрестности. Дейл-младший решил потихоньку разговорить его:

– Могу я кое-что сказать?

Маршал посмотрел на него:

– Что?

– Сейчас будет зона обслуживания. Хорошо бы остановиться и перекусить.

Маршал покачал головой, и Дейл-младший изобразил на лице страдание.

– Я не могу есть тюремную баланду. Эту их картошку и так называемую яичницу. Холодная как лед. – Он выждал почти минуту, стараясь потянуть паузу, и добавил: – Не понимаю, почему бы нам не поговорить немного. Убить время.

– Не желаю слышать всякие душещипательные истории о том, как жестока и несправедлива жизнь, – ответил маршал.

Дейл-младший хмуро посмотрел на него:

– Разве то, что на меня не было заведено никакого полицейского протокола и я был чист все эти три года, ни о чем не говорит?

– Мне нет. Сынок, мне нет до тебя никакого дела.

Дейл-младший устало покачал головой, на этот раз с безнадежным видом.

– Знаете, я несколько раз собирался сдаться. Сказать, почему?

Маршал молча ждал.

– Чтобы увидеть своих стариков. Убедиться, что они в порядке. Я не решался писать, потому что знал, что письма читают. – Не услышав ничего в ответ, Дейл-младший спросил: – Ведь они это делают?

– Что?

– Смотрят переписку?

– Сомневаюсь.

– Ладно. – Дейл-младший немного помолчал и продолжил: – Мой старик потерял ногу. Крокодил откусил ее, когда он ловил рыбу на обводном канале возле озера Окичоби. Я хотел бы повидать его перед тем, как мы приедем в Ган-Клаб. Ведь мы туда едем, в тюрьму Ган-Клаб?

– Ты едешь в окружную камеру предварительного заключения, будешь там дожидаться решения.

– Да, кажется, это так у них там называется. А вы сами не из Уэст-Палм будете?

Маршал не ответил. Похоже, его больше интересовали небо и облака, плывущие откуда-то из-за океана.

– Так вы откуда все-таки?

– Я живу в Майами.

– Я бывал там раза два. Столько латиносов! А вот мой старик никогда не был в Палм-Бич и не видел океана. Дальше чем за двадцать миль никуда не уезжал. Верите? Всю жизнь провел возле Белл-Глейда, Кэнал-Пойнта, Пэхоки… – Дейл-младший опять помолчал, устремив взгляд на дорогу. – Знаете, если мы будем проезжать около Стюарта, можно было бы свернуть по семьдесят шестой дороге к озеру и заехать в Белл-Глейд. Крюк небольшой, всего-то несколько миль, а я бы повидался со своими стариками. Просто остановиться, поздороваться, поцеловать старушку мать… – Дейл-младший повернулся, чтобы взглянуть на маршала. – Что вы на это скажете? Ничего, да?

– Твой отец никогда не был в Палм-Бич и не видел океана, – последовал ответ. – Однако он бывал в Старки, так? Видел тюрьму штата Флорида. И твой дядя Элвин Кроув вышел оттуда, и другой отсидел в Лейк-Батлер. Думаю, мы воздержимся от того, чтобы навещать сейчас твоих родственников.

Дейл-младший сказал:

– Дядья оба умерли.

А маршал заметил:

– Застрелены, да? Видишь, как много мне известно о твоей родне.

– Можешь ехать побыстрее, – сказал маршал.

Дейл-младший взглянул на него:

– Хотите, чтобы я нарушил закон?

Рейлан не ответил, пристально вглядываясь в плоский ландшафт, простирающийся к востоку. Он подумал, что так, возможно, выглядят равнинные земли Африки.

– Надо бы заправиться.

– Хорошо, – сказал Рейлан.

– Сейчас будет зона обслуживания Форт-Драм.

Рейлан промолчал.

– А вы-то сами не проголодались?

– Я позабочусь, чтобы в тюрьме тебя покормили.

– Я толком не ел, – сказал Дейл-младший, – с того дня, как меня арестовали. А знаете, что я тогда съел на обед? Гамбургер с жареной картошкой и луком. В тот вечер на ужин у меня были только картофельные чипсы. Знаете, я весь день искал работу. Вообще-то у меня была тогда работа – договорился с одним парнем покрасить ему дом. Я отчистил и отшлифовал песком весь этот проклятый двухэтажный дом, а парень взял и прогнал меня. Вот так они всегда, только используют тебя. Раньше я перевозил сахарный тростник на здоровенном грузовике с поля на сахарный завод… это до того, как со мной произошла неприятность и мне пришлось уйти. И это называется система свободного предпринимательства. Они свободны, чтобы использовать человека на какой-нибудь грязной работе, за которую никто не берется, а когда он ее сделает, его выкидывают. Четыре доллара в час – вот и вся хваленая система.

Рейлан наблюдал за парнем во время тирады. Взгляд устремлен вперед, руки вытянуты, ладони сжимают верхнюю дугу рулевого колеса. Большие руки с побелевшими костяшками пальцев. Рейлан немного повернулся в его сторону и слегка поднял левую ногу, сделав упор на край сиденья. Он почувствовал, как кобура служебной «беретты» на правом бедре уперлась в дверцу. На поясе висели наручники. Дробовик «ремингтон», автоматический пистолет МП-5, бронежилет и несколько резервных наручников лежали в багажнике. Он выехал в этот день из офиса шерифа около девяти утра. Проехав больше пяти часов до Окалы, вынужден был ждать около часа, пока шло оформление бумаг, и только потом получил на руки своего арестованного. К тому времени шел четвертый час. Когда они проехали более чем половину обратного пути, начало темнеть.

– В ту ночь, когда меня остановили, – продолжал Дейл-младший, – я выпил банки четыре пива и съел чипсы, пока играл на бильярде, – и это все. Ехал к себе домой, где жил у одного друга, и не делал ничего плохого. Меня прижали к обочине. Только послушайте: за то, что одна из задних фар не работала. Копы вытащили меня из машины, заставили пройти по прямой, потрогать нос и подышать в трубку. Разве это честно? Я чист три года, работал, когда только мог найти работу, а теперь меня собираются отправить в тюрьму? Дать пять лет или даже больше только за сломанную заднюю фару?

Рейлан насторожился.

Дейл-младший чертыхнулся и, натянув ремень безопасности, откачнулся, чтобы нанести Рейлану удар слева кулаком. Рейлан подставил ногу и с силой стукнул каблуком ковбойского сапога парня по лицу. Машина вильнула влево, уткнулась в траву и снова въехала на дорогу. Дейл-младший согнулся, не выпуская руль. К этому моменту Рейлан, освободившись от ремня безопасности, прицелился из «беретты» в лицо Дейла-младшего, дожидаясь, когда тот поднимет глаза.

Затем Рейлан велел парню съехать на обочину, достал наручники и приказал:

– Надевай один на левое запястье, а второй пристегни к рулю.

Дейл-младший возмутился:

– Я не могу вести машину в таком положении.

Рейлан поднес свободную руку к его глазам, потер друг о друга большой и указательный пальцы и сказал:

– Знаешь, что это значит? Один малый сделал так в фильме, в котором шестеро типов в черных костюмах ограбили ювелирный магазин. И все они были убиты. Ясно?

Они ехали в сторону Уэст-Палм в надвигающейся темноте. Дейл-младший, приспособившийся вести машину в наручниках, поднял голову, когда маршал попросил включить фары, а потом добавил:

– У всех есть проблемы. У каждого свои. Ты считаешь себя крутым, вот и отправляйся в окружную тюрьму, где тебе придется доказать это.

Дейл-младший спросил:

– Вы собираетесь сообщить, что я сделал, и добавить мне еще пару лет?

Ему пришлось подождать.

Маршал подумал немного, прежде чем ответил:

– В прошлом месяце я ездил в Брансуик, штат Джорджия, чтобы навестить своих сынишек. Одному десять лет, другому четыре с половиной. Они живут там со своей матерью и агентом по продаже недвижимости, за которого она вышла замуж. Его зовут Гэри, и у него маленькие усики. Вайнона называет мальчишек соплюшками, всегда так называла. А этот Гэри называет их сопляками. Я сказал ему, чтобы он так не делал, мои сыновья не сопляки. Если бы я знал тебя тогда, я бы рассказал Гэри твою историю и объяснил: «Вот что такое сопляк. Это человек, который отказывается взрослеть».

– Я спрашивал вас, – отчетливо произнес Дейл-младший, – собираетесь ли вы предъявлять мне обвинение?

– Слышишь, каким тоном ты разговариваешь? – прервал его маршал из темноты. – Твоя проблема не во мне.

В машине, движущейся по платной автодороге, стало тихо. Они доехали до будки сборщика налога. Маршал заплатил дорожный сбор, и они свернули на Окичоби-Бульвар в Уэст-Палм, потом повернули направо. Дейл-младший прекрасно знал дорогу в Ган-Клаб.

Вокруг горели светофоры, светились дорожные знаки и витрины магазинов: они вернулись в цивилизацию.

– Твоя проблема в том, – сказал маршал, – что ты не терпишь ничьих советов.

Дейл-младший только хмыкнул в ожидании очередной проповеди.

Маршал продолжил:

– Если не можешь мириться с этим, тогда не нарушай правопорядок.

– Если я не могу мириться с чем?

– С тем, чтобы тебе говорили, что делать. С тем, чтобы над тобой были начальники.

– А! – протянул Дейл-младший.

Он притормозил на желтый свет в ожидании красного и подумал: «Господи, всю жизнь только и мечтал о том, чтобы нарушить правопорядок».

Именно в этот момент раздался сильный удар сзади.

Рейлан почувствовал, как его стянул ремень безопасности. Голова резко откинулась назад и снова качнулась вперед. Он услышал, как Дейл-младший воскликнул: «Проклятье!» – и увидел, как тот, вцепившись в руль, посмотрел в зеркало заднего вида. Рейлан отстегнул ремень и, оглянувшись, увидел в непосредственной близости от заднего бампера «кадиллака» фары пикапа. Пикап дернулся, чтобы расцепить бамперы.

– Что за идиотские шутки! – завопил Дейл-младший.

Из пикапа навстречу Рейлану вылезли два молодых чернокожих парня. Один, появившийся с водительской стороны, был в вязаной шапочке, второй, с волосами, заплетенными в тугие косички, держал что-то в правой руке – как предположил Рейлан, пистолет. Он держал его в опущенной руке, пряча от проезжавших в этот момент мимо редких машин. Место было пустынное. Магазины на противоположной стороне улицы, похоже, уже закрылись, работал только «Макдоналдс».

Бампер пикапа, который был выше, чем бампер «кадиллака», оставил глубокий след на листовом металле и разбил левую фару. От удара крышка багажника открылась и поднялась на несколько дюймов.

Рейлан узнал револьвер. Это был «маг-357». Точно такой же был у него дома, системы «смит-и-вессон». Рейлан ничего не сказал, чтобы не провоцировать парней. Это был угон автомобиля, парни были, без сомнения, возбуждены и могли пустить в ход свой «маг-357» без всяких на то причин. Рейлан снова взглянул на поврежденный бампер, делая вид, что внимательно изучает его.

Парень с косичками и револьвером спросил:

– Видишь, что у меня есть?

Рейлан впервые посмотрел ему прямо в глаза и кивнул.

Его дружок в вязаной шапочке стоял рядом. Парень с косичками предложил Рейлану:

– Давай махнемся. Наш пикап за твою. Идет?

Рейлан покачал головой.

Парень в шапочке кивнул назад:

– Пойди-ка посмотри.

В тот момент, когда парень с косичками повернулся и пошел, Рейлан поднял крышку багажника, вытащил «ремингтон» двенадцатого калибра, подождал, пока проедет какая-то машина, и отошел от багажника. Он наставил дробовик на парней, уставившихся на прикованного наручниками к рулю Дейла-младшего, и сделал то, что, как известно, гарантирует внимание и уважение – передернул затвор. Сильный металлический звук лучше всякого свистка заставил парней обернуться и понять, что их песенка спета.

– Бросай оружие, – приказал Рейлан, – если не хочешь получить пулю в лоб.

Он достал из багажника две пары наручников, сковал угонщиков друг с другом и заставил сесть на переднее сиденье рядом с Дейлом-младшим.

«Интересно, он бы застрелил их?» – подумал Дейл-младший. Один полицейский в Окале говорил ему, что с Рейланом лучше не шутить, но он не придал этим словам значения. Он чувствовал рядом плечо одного из угонщиков, того, что с косичками. Рейлан, сидевший сзади со своим дробовиком, сказал:

– Парни, вот это Дейл Кроув-младший, один из тех, кто считает, что во всех его бедах виновато общество, а поэтому он может доставлять людям неприятности.

Через минуту он добавил:

– Я знаю одного шестидесятисемилетнего человека, который разбогател при нашей экономической системе. Он держит спортивный тотализатор. У него столько денег, что он не знает, куда их девать. И этот человек, имея все возможности, не знает, чем себя занять. Хандрит, напивается. Все ему сочувствуют и его жалеют.

Угонщик, сидящий рядом с Дейлом, предложил:

– Если отпустите меня, я сделаю так, чтобы он вас больше не беспокоил.

Дейл-младший обмер – сейчас маршал велит ему заткнуться, может быть, даже наподдаст ему дробовиком. Но ничего такого не случилось. Ни звука не донеслось из темноты. Через некоторое время маршал произнес:

– Ты не понял. Мой друг Гарри нисколько не беспокоит меня, у него свои проблемы. Как и у вас, парни. Мне безразлично, что вы сделали. Понятно? Я не собираюсь давить на вас. Или желать вам отсидеть дольше, чем вы заслуживаете. Просто вам следует, как говорится, положиться на судьбу. Как и вообще всем людям.

2

Гарри нанял одного пуэрториканца, выбивавшего за вознаграждение долги, чтобы тот получил шестнадцать с половиной тысяч, которые ему должен был Уоррен Чип Ганз – Уоррен Ганз III, живущий в Маналапане, округ Палм-Бич.

– Это те дома на океане, – сказал Гарри сборщику долгов, – которые через дорогу от лодочной пристани в бухте. Они стоят не меньше пары миллионов, так что денежки у него найдутся. Этот парень делает ставки по телефону. Он заключал пари весь сезон национальной футбольной лиги на некоторые игры университетских баскетбольных команд и на решающие встречи национальной баскетбольной ассоциации… Понимаешь, я закрыл свое дело, поэтому мои помощники проверяют записи заключенных пари, выявляют просроченные платежи. Выяснилось, что этот Уоррен Ганз использует три разных имени. То он звонит, чтобы сделать ставку, и говорит: «Это Уоррен». Иногда представляется как Кэл, но чаще всего – Чип. Звонит и говорит: «Это Чип». Одно из моих правил – а я сорок лет занимаюсь этим бизнесом, начинал еще во времена гангстеров, двадцать лет держал собственный тотализатор – всегда знать, с кем имеешь дело. Хотя в последнее время стал бояться – ты, наверное, слышал об этом – людей, которые пытаются убить меня. Такое может потрясти кого угодно, поверь моему слову. Я хочу отойти от дел и сделать это наилучшим образом. Как ты насчет пятнадцати сотен? – Такова была бы прибыль, которую получил бы Гарри, если бы Чип Ганз выплатил свое пари, как и все остальные. – Ты же профессионал в деле выбивания долгов, черт возьми! У тебя не должно быть никаких проблем.

Пуэрториканец, стройный симпатичный паренек с мечтательными глазами и завязанными в хвостик волосами, сказал, что больше не занимается выбиванием долгов за вознаграждение, но еще помнит, как это делается. Его имя было Роберто Деограсиас, но все звали его Бобби Део или Бобби-Садовник.

Бобби спросил:

– Этого парня зовут Чип?

– Ты правильно понял, – сказал Гарри. – Чип Ганз.

Ему нравились такие парни, как Бобби Део. Они готовы сделать за деньги все, что угодно.

Через пару дней Бобби позвонил Гарри в отель «Делла Роббиа» на Оушен-Драйв, Майами-Бич.

– Мать этого Чипа Ганза – владелица дома, в котором он живет. Его отец, Уоррен Ганз-младший, купил этот дом за двести тысяч в шестьдесят пятом, а после смерти завещал его жене. Теперь эти почти два с половиной акра земли на берегу океана стоят от четырех до пяти миллионов долларов. Если судить по тому, за сколько продавались соседние участки в последние несколько лет.

– Как ты это узнал?

– Позвонил в информационную службу компании, занимающейся земельной собственностью.

– И они тебе все это сказали?

– Они обязаны, Гарри. Это не секрет.

– Значит, он живет со своей матерью?

– Мать находится в частной лечебнице в Уэст-Палм, но почему, не знаю. То ли она больна, то ли просто стала старая, то ли еще что-то. Надо будет проверить, а возможно, и увидеться с ней. Так что мистер Чип Ганз сейчас в доме один. Девять тысяч квадратных футов! Бассейн, внутренний дворик, белый особняк с красной черепичной крышей. Считается, что это как на Средиземноморье, Гарри. Это место могло бы быть красивым, если бы не было в таком плачевном состоянии, – сказал Бобби-Садовник. – Там все заросло, надо приводить в порядок. Въехать туда можно с большим трудом.

– Может быть, этот дом продают? – спросил Гарри.

– Может быть, но он не значится в каталоге. Когда я туда приехал, Чипа не было, так что я обошел вокруг, заглянул в окна гостиной, столовой. На нижнем этаже почти нет мебели. Похоже, он ее распродает, возможно частями, о чем его мамочка и не ведает. В большом гараже на три машины стоит только десятилетний «мерседес-бенц», который нуждается в ремонте.

Голос Гарри в телефонной трубке возвысился:

– Черт! Не похоже, что он заплатит мне мои шестнадцать пятьсот, правда?!

Бобби Део ответил:

– Посмотрим, что мне удастся сделать, – и поехал во владения Ганза – вдоль Оушен-Бульвар, мимо стены цветущего олеандра и овеваемых ветрами австралийских сосен к виднеющемуся в зарослях знаку, написанному краской с помощью пульверизатора: «ЧАСТНАЯ ДОРОГА» и ниже: «ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН».

Бобби въехал задним ходом на дорогу, стал осторожно подавать назад и остановился, когда услышал, как ветки царапают машину. Он вышел из нее и пошел вдоль дороги, прокладывая себе путь через дикий виноград, пальметто и заросли окры. Пройдя сквозь эти джунгли к дому, в котором не было мебели, Бобби снова заглянул через окна в пустые комнаты, потом завернул за угол и наткнулся на мистера Чипа Ганза.

Тот сидел в шезлонге во внутреннем дворике, вымощенном красной плиткой, читал газету и курил сигарету с марихуаной. И это в десять тридцать утра!

Чип Ганз, худой человек лет пятидесяти, старался, как показалось Бобби, выглядеть модным: марихуана, густые растрепанные волосы с проседью, загар. Бобби никогда не видел таких загорелых белых американцев и сначала подумал, что на Чипе Ганзе нет ничего, кроме солнцезащитных очков. Однако мужчина был в маленьких черных плавках. А может быть, это были трусы. У Бобби были такие разных цветов: красные, синие, зеленые. Чип Ганз опустил газету и без всякого удивления принялся разглядывать незнакомого человека.

Бобби спросил, как дела, и неспешно оглядел все вокруг, в том числе дикий виноград, который оплел фасад дома, обращенный к океану.

– Над вашим владением нужно здорово потрудиться. Вы знаете об этом?

Отложив газету и облокотившись на ручку шезлонга, Чип Ганз заинтересованно спросил:

– Правда?

– Я работал когда-то садовником, – ответил Бобби.

– А теперь что делаете?

– Гарри Арно попросил меня заехать. Догадываетесь, о чем идет речь? Если хотите проверить, позвоните Гарри. Спросите, зачем к вам приехал Бобби Део.

Чип оглядел смазливого парня, помолчал и сказал:

– Чемпионат НБА. Не помню точно, кажется, я выбрал «Никс» и поставил пять против «Рокетс».

– Вы поставили по пять три раза под разными именами, – возразил Бобби. – Вы должны пятнадцать тысяч плюс пятнадцать сотен за бензин и еще пятнадцать сотен – расходы на поездку сюда из Майами.

– Всего выходит восемнадцать тысяч. – Чип задумчиво посмотрел на парня. – Такой суммы у меня нет в настоящее время. Нет даже тех шестнадцати тысяч пятисот, которые я на самом деле должен, если вы посмотрите на это реально.

– Смотрите на это как хотите, – возразил Бобби, – а я знаю, что вы можете достать их.

Чип удивленно взглянул на парня:

– Я могу достать? Где?

– У своей мамочки.

Бобби спокойно наблюдал за тем, как Чип Ганз затянулся сигаретой и спустил ноги, чтобы сесть. Но когда он попытался встать, Бобби подошел поближе. Теперь Чипу пришлось опереться на руку, чтобы смотреть вверх. Он предложил Бобби сигарету, и тот взял ее, затянулся, выдохнул облачко дыма и отдал назад.

Чип снова попытался подняться, но Бобби стоял не шелохнувшись.

– Я хочу показать вам кое-что.

– Я уже видел, – сказал Бобби. – У вас нет мебели. Что случилось? Вы потеряли все деньги, а мамочка не хочет вам ничего давать?

– Она позволяет мне жить здесь, и этого достаточно.

– Она вас больше не любит?

– Она зла на меня. У нее что-то вроде болезни Альцгеймера. Она в клинике.

– Знаю, недавно я был у нее, – сказал Бобби, – хотел выяснить, не нужно ли ей выполнить работу по декоративному садоводству. Она не очень толково разговаривает, да?

Бобби пришлось подождать, пока Чип снова затянулся сигаретой с марихуаной. Несмотря на старания не отставать от моды, загар и длинные волосы, он выглядел на свои пятьдесят. Выдохнув дым и пожав плечами, он попросил:

– Раз вы знаете мою проблему, про отсутствие денег и мамочку, которая не даст мне ничего, объясните Гарри. Я заплачу ему, как только смогу.

– Ты неправильно понял! – Бобби перешел в нападение. – Твоя проблема во мне. – Он схватил Чипа за волосы и потянул вверх. Чип напряг шею и сгорбился. – Достанешь деньги и заплатишь мне послезавтра, через сорок восемь часов. Годится?

Бобби не ждал ответа на свой вопрос и поэтому удивился, когда Чип спросил:

– Иначе что?

Бобби несколько мгновений вглядывался в лицо человека, смотрящего на него снизу вверх.

– Ты думаешь, что я шучу?

На этот вопрос Чип мог бы ответить, если бы захотел, но на этот раз решил промолчать.

– Я, – сказал Бобби, – уже говорил, что был раньше садовником. Я большой специалист по подрезанию разных кустарников, чтобы они выглядели красиво. Для здешних зарослей это как раз то, что нужно. – Бобби засунул руку под рубашку, извлек из кожаного футляра, висевшего у него на боку, садовые ножницы, сунул острые изогнутые лезвия под нос Чипу и ловким жестом сжал красные рукоятки. – Вот этим я стригу. Не заплатишь послезавтра – отстригу кое-что и у тебя. Например, вот эту часть уха. Зачем она тебе? Ты же не носишь серьги. Не заплатишь еще через два дня – отрежу другое ухо. Не заплатишь еще позже – отстригу что-нибудь покруче. Дай-ка подумаю, чего тебе больше всего жалко. Что бы это могло быть?

Чип удивил его, сказав:

– Мысль понятна, – и сказав это довольно спокойно.

Может быть, благодаря травке он разговаривал так.

Бобби заметил:

– Это не просто мысль, друг, это обещание.

– Я это и имел в виду, Бобби. Я верю тебе.

Он называл его теперь по имени, как своего знакомого.

Бобби выпустил волосы Чипа, и тот снова уселся. Покрутил головой, снимая напряжение с шеи, затем, взглянув на Бобби, спросил:

– Ты настаиваешь на трех тысячах, так? Пятнадцать сотен – это навар для Гарри, а еще пятнадцать ты добавил сам, и о них Гарри ничего не знает. За то, что ты приехал сюда, ты сказал. Сколько времени ты ехал, часа полтора?

Бобби ничего не ответил, потому что этот парень все понял правильно.

– Разреши тебя кое о чем спросить, – продолжал Чип. – Когда ты не работаешь на Гарри, ты чем занимаешься – собираешь долги?

– Тебе зачем?

– Думаю, не могу ли я тебя использовать.

Этот человек продолжал удивлять Бобби. Теперь он разговаривал так, как будто сам управлял ситуацией.

– А как будешь расплачиваться? Опять распродавать мебель? – съехидничал Бобби.

– Предоставь это мне, ладно? Я хочу знать, на что ты живешь, как сходишься с людьми. У меня есть кое-что такое, что могло бы тебя заинтересовать.

Бобби заколебался, потому что ему стало интересно.

– Я иногда собираю долги для Гарри, – объяснил он. – Жадные ростовщики вроде него просят, чтобы я нажал на какого-нибудь парня. Еще я увожу и перепродаю автомобили. Бывало также, работал на поручителей, внесших залог за подсудимых. Разыскивал тех, кто не являлся в суд в назначенный срок.

– Подсудимых, которые удрали, – вставил Чип.

– Да, я возвращал их, и тогда поручитель не терял своих денег. Они в основном делают это сами, но случается, что должники уезжают из страны, говорят, что возвращаются на Гаити или Ямайку. Вот этих я и разыскивал.

– А если ты по каким-то причинам не мог их найти или доставить обратно?

– Когда я принимался за какого-нибудь парня, – усмехнулся Бобби, – он становился моим. Не могло быть такого, чтобы он не вернулся со мной.

– Не возражаешь, если я встану? – Чип поднял руку. – Держи.

Бобби подхватил его под локоть и поднял из шезлонга. Он не усмотрел в этом ничего особенного, это не означало, что Чип командовал им. Бобби заметил, что они были примерно одного роста, хотя Чип Ганз казался выше из-за своей худобы. Чип взглянул на окурок сигареты, бросил его на пол, но не раздавил. Бобби наблюдал за ним. Теперь он направился через внутренний дворик к распахнутым стеклянным дверям, ведущим в дом. Бобби пошел за ним. Дойдя до дверей, Чип остановился:

– Если ты такой выдающийся специалист по возвращению сбежавших уголовников, почему ты больше этим не занимаешься? – Он оглянулся через плечо на Бобби.

– Теперь приняли закон, по которому бывший заключенный не имеет права заниматься такой работой.

– Ты серьезный человек, – Чип кивнул Бобби, – как я и думал. – Он повернулся и вошел в дом, пересек застекленную террасу и открыл дверь в комнату, которая, видимо, служила кабинетом. Бобби краем глаза заметил темные деревянные панели, большой телевизионный экран с мелькнувшим на нем лицом Фила Донахью. Чип вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Бобби стоял и глядел на эту дверь. Все в порядке. Чип сказал, что сейчас вернется, и Бобби поверил ему.

Что он мог сделать – удрать? Выскользнуть через переднюю дверь? Этот тощий человек средних лет, живущий на иждивении у своей мамочки, – что он мог сделать?