Текст книги "Правило Шестьдесят на Сорок (ЛП)"

Автор книги: Элли К. Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– В моем номере потоп. И поверь, я перебрала все варианты, прежде чем прийти сюда. Выбор был невелик: либо это, либо залезть в твою машину и спать на заднем сиденье. Не думаю, что ты обрадуешься разбитому лобовому стеклу.

Он продолжает смотреть на меня с приоткрытым ртом, пытаясь осмыслить услышанное.

– Послушай, – говорю я, опуская плечи. – Я знаю, что это странно. Обещаю, сделаю все возможное, чтобы ты даже не заметил моего присутствия.

Его глаза расширяются от удивления.

– Ты… ты просишь остаться здесь? – На его лице появляется выражение, которое я не могу расшифровать, смесь удивления, смущения и чего-то еще, неуловимого. – Это… не самая блестящая идея.

– Боже, ты заставишь меня умолять? Ладно. Просто впусти меня, пожалуйста. Я смертельно устала. Могу поспать и в кресле.

Я наблюдаю за его внутренней борьбой. На мгновение мне кажется, что он действительно оставит меня стоять в коридоре, одну, посреди ночи. Но потом челюсть Тео напрягается, по лицу пробегает тень напряжения, и он распахивает дверь. От увиденного у меня перехватывает дыхание. Передо мной стоит Тео, обмотанный лишь полотенцем, которое едва удерживается на узких бедрах.

Что ж.

Не то чтобы это было совсем неожиданно, учитывая, как обтягивают его фигуру футболки.

Но все же…

– Боже.

При тусклом свете коридора его кожа отливает теплым золотом, тени скользят по рельефным мышцам живота и бедер, обрамляя темную дорожку волос, исчезающую под кромкой полотенца. С растрепанными локонами он выглядит настолько… притягательно, что я почти жалею об этом нелепом стечении обстоятельств. В какой-то другой реальности, где я не знала бы, какой он сложный и невыносимый человек, я бы, наверное, одарила его своей самой обворожительной улыбкой и ляпнула какую-нибудь глупую, но милую фразу для знакомства, которая, возможно, сработала бы.

– Холланд, подбородок подними.

Мой рот закрывается с щелчком, словно повинуясь его приказу. Я поднимаю взгляд, чувствуя, как щеки вспыхивают, становясь цвета того самого пятна на ковре внизу.

– Прости, – бормочу я. – Понимаю, это неловко. Но мне кажется, мой гражданский долг – предупредить тебя, что разгуливать вот так не стоит. Это… практически преступление.

Брови Тео взлетают вверх, словно стая испуганных птиц. Он проводит рукой по волосам, а я быстро отвожу взгляд, чтобы не пялиться на игру мышц. Он что-то невнятно бурчит себе под нос, похожее на «ты явно преувеличиваешь». Румянец, заливающий кончики его ушей, вызывает странное, неприятное сжатие в моей груди.

– Ты серьезно? С каким языческим божеством ты заключил сделку, чтобы так выглядеть и быть шеф-поваром «Времени обедать» шесть лет подряд? Это просто несправедливо, – язвительно замечаю я, указывая на себя. – Поделись секретом, а?

– Шесть лет подряд… И о чем ты, собственно, говоришь? – Его взгляд скользит по мне, с головы до ног и обратно, с легким прищуром, словно он пытается увидеть что-то скрытое за моими словами.

Его наигранная обида вызывает у меня недоумение. На моих губах все еще ощущается фантомный привкус восхищения.

Я откашливаюсь, пытаясь проглотить внезапно образовавшийся ком в горле.

– Неважно. Так ты впустишь меня или прячешь здесь тайную армию официантов? – Я встаю на носочки и, изображая игривость, пытаюсь заглянуть ему через плечо.

– Что? Нет. – Тео тоже краснеет, словно только что понял шутку, но не нашел ее смешной. Он отступает в сторону, пропуская меня в комнату. – Я почти уснул и не в самой лучшей форме для светских бесед.

Я проскальзываю внутрь, пока он не передумал. Короткий коридор, отделяющий нас от тускло освещенной комнаты, кажется почти зловещим в своей темноте. Если бы не узкие стены, приближающие нас друг к другу, я бы с трудом разглядела его глаза.

Я взрослая девушка. Я не должна терять дар речи при виде полуобнаженного мужчины, даже если это он. Во-первых, он мой клиент. Во-вторых, я не испытываю к нему никаких… теплых чувств. Кроме того…

– Ты в порядке?

Неужели его голос всегда был таким низким и хриплым?

– Ага.

Неужели мой голос всегда был таким писклявым и с придыханием?

Я сглатываю, пытаясь справиться с внезапно наступившей сухостью во рту.

– Думаю, тебе стоит… – я указываю на его полотенце.

Боже, почему я продолжаю смотреть на него?

– Точно.

Тео проходит мимо, подхватывая с кресла футболку с нелепой, до боли банальной надписью «Живи, смейся, люби» и боксеры. Я следую за ним в комнату и, словно по инерции, сажусь на край кровати. Он замирает на полушаге, оборачиваясь с таким выражением недоумения, словно увидел привидение.

– Извини, – бормочу я, чувствуя себя полной идиоткой. – Клянусь, я пыталась найти другой номер.

Он отступает к ванной.

– Я тебе верю. Просто… располагайся… Не знаю. Черт, – бормочет он, прежде чем скрыться за дверью.

Я натягиваю слишком большую футболку на бедра, пытаясь заглушить шуршание ткани, доносящееся из ванной. Полуобнаженная в комнате клиента. В рейтинге моих самых сомнительных поступков это определенно занимает первое место.

Дверь тихо скрипит, и Тео высовывает голову из ванной, оглядывая комнату, словно надеясь, что все это ему приснилось.

– Все еще здесь, – произношу я с легкой усмешкой.

Его губы сжимаются в тонкую линию. Он выходит из ванной и направляется к кровати, словно собираясь сесть рядом, но, заметив меня, меняет курс и прислоняется к комоду напротив, скрестив руки на груди. Я отвожу взгляд от его крепких ног, мышцы которых молчаливо подтверждают его слова о том, что он бегун.

– Тебе не обязательно спать в кресле, – произносит он после секундного колебания.

Я бросаю взгляд на крошечный стул в углу и выдыхаю с облегчением.

– Ладно. Спасибо, – отвечаю я с улыбкой, тут же жалея об этом проявлении слабости. Зачем я улыбаюсь ему, сидя здесь в его футболке, практически раздетая? Улыбка гаснет, сменяясь чем-то похожим на гримасу. – Думаю, нам стоит установить некоторые правила.

– Правила? – переспрашивает он, и бицепсы напрягаются под рукавами футболки. – Например?

Я складываю руки на коленях, пытаясь принять уверенный вид.

– Ну, например, мы спим на совершенно противоположных краях кровати. И когда я говорю «краях», я имею в виду, что стоит нам хоть немного пошевелиться – и мы полетим на пол.

– Без проблем, – быстро кивает он. – Что еще?

– Я беру правую сторону.

– Ты в курсе, что я спал именно там?

Я оборачиваюсь через плечо. Конечно, в курсе. Именно поэтому одеяло с правой стороны откинуто. С того момента, как он встал. Голый.

– Поняла, – нервно облизываю губы. – Принято. Я официально уступаю правую сторону кровати.

Я снова смотрю на него и успеваю заметить, как его взгляд на мгновение задерживается на моих губах.

– Спасибо. Что еще?

– У тебя нет никаких правил?

– Хм?

– Правил. Которые ты хотел бы добавить.

Его взгляд мгновенно фокусируется на моем, словно магнитом притянутый.

– Сыграем по твоим.

Мне стоило бы задуматься над смыслом этой фразы, попытаться понять, почему от нее у меня потеплело внизу живота и перехватило дыхание. Но в следующий момент Тео проводит рукой по волосам, и все мои мысли занимают широта его ладони и длина пальцев. Я кусаю губы.

– Хорошо, – я произношу это скорее для себя, готовясь к следующему шагу. – Никаких прикосновений. В любом… сексуальном контексте.

Неужели я только что произнесла слово «секс» в его присутствии? Боже, какой стыд.

– Сексуальном контексте? В отличие от…?

– Я не знаю. Держаться за руки, например. И все такое.

– Все такое, – кивает он, наклоняя голову и одаривая меня своей фирменной усмешкой. – Ты хочешь подержаться за мою руку, Холланд?

Я вздергиваю подбородок.

– Нет. Просто не думаю, что кто-то когда-либо считал нужным устанавливать правило о запрете держания за руки. И уж точно никто не краснел от похлопывания по колену с семнадцатого века.

– Похлопывание по колену, – тихо, почти задумчиво, повторяет он.

Я закатываю глаза.

– Это тот самый момент, когда ты прожигаешь меня взглядом и заявляешь, что одним похлопыванием по… колену сводил девушек с ума?

Следующая секунда растягивается в вечность.

Вечность, потому что я каким-то образом умудряюсь проглотить предательский ком в горле, потянуться за простынями и наблюдать, как он, расправив плечи, делает два шага вперед, сокращая расстояние между нами до одного шага. Все это происходит за одну бесконечно долгую секунду.

Неужели он не слышит, как мое сердце бьется где-то в горле, готовое вырваться наружу?

Он прикусывает щеку, словно тщательно подбирая слова, глядя на меня из-под густых ресниц темным, проницательным взглядом. Но что-то его останавливает, и вместо слов он просто протягивает руку.

Мои пальцы, словно предатели, дрожат на простынях. Я крепко сжимаю их, ногти впиваются в мягкий хлопок.

– Зачем? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

– Проверяю твою теорию. Если не возражаешь, – отвечает он, и его низкий, хриплый голос проникает мне под кожу.

Я собираюсь ответить, но поднимаю руку с кровати раньше, чем слова успевают оформиться в голове. Через мгновение, которое кажется целой вечностью, моя ладонь ложится в его, и на его лице на долю секунды мелькает удивление, прежде чем скрыться за привычной маской невозмутимости. Легкая дрожь пробегает по моим пальцам от тепла его кожи.

– Почему это важно? – шепчу я, едва слыша собственный голос.

Он словно не слышит вопроса или не решается ответить. Его взгляд медленно опускается на наши руки – соприкосновение ладоней, длинные пальцы, нежно обхватывающие мое запястье, где пульс бьется, как бешеная птица в клетке. Я жду, что он переплетет наши пальцы.

Но вместо этого Тео, словно исследователь, изучающий незнакомый артефакт, медленно проводит большим пальцем по внутренней стороне моего предплечья. Прикосновение легкое, невесомое, щекочущее кожу, но оно мгновенно превращается во что-то тяжелое, обжигающее, оседающее где-то в глубине груди. Его рука поднимается выше, поворачивается, и большой палец ложится в сгиб моего локтя. Уверенное, почти властное движение вызывает волну мурашек, пробегающих по коже от кончиков пальцев до самого плеча.

– Как…

Мое тело предает меня, игнорируя все доводы разума, обнажая перед ним всю силу его прикосновений. Оно выдает мою уязвимость, то удовольствие, которое я, несомненно, испытываю, и которое Тео, без сомнения, чувствует.

Он стоит надо мной, внимательно изучая мое лицо.

– Все в порядке? – спрашивает он, и я просто киваю в ответ.

На его губах появляется едва заметная улыбка.

– Ты мне все еще не нравишься, – произношу я, пытаясь вложить в эти слова больше уверенности, чем чувствую на самом деле.

Его улыбка становится чуть шире.

– Ладно.

Он снова проводит рукой по моему предплечью – так мягко, так умело, что у меня перехватывает дыхание. Это просто… сенсорная депривация³⁷, да? Наверное, поэтому мои бедра непроизвольно сжимаются, когда наши ладони снова соприкасаются. Он поднимает мою руку, наши пальцы встречаются, и он нежно переплетает их со своими.

На его лице больше нет и следа ухмылки, когда он снова встречается со мной взглядом. Тео опускается на одно колено.

Мой рот приоткрывается от удивления, когда Тео приближается, и на мгновение меня охватывает пьянящее желание протянуть руку и коснуться его волос, ощутить их текстуру под пальцами.

Я балансирую на грани обморока. Мой разум пытается сформулировать какое-нибудь язвительное замечание, но тело тянется к нему, как мотылек к огню. Тео так близко, что я ощущаю запах леса, смешанный со сладковатым ароматом лаванды – его шампунь, несомненно. Дыхание сбивается, и я замираю в ожидании его следующего движения.

Он поднимает подбородок, его взгляд устремлен на меня. Тело дрожит от близости этого мужчины, стоящего передо мной на коленях, всего в нескольких сантиметрах.

– Ты говорила о похлопывании по колену?

Я фокусирую взгляд, и в его темных, расширенных зрачках вижу тихую жажду. Кажется, она направлена на меня, но, возможно, это всего лишь игра, часть его эксперимента с «теорией». Но он выглядит как человек, готовый утолить голод.

Мое бедро непроизвольно подается вперед. Я пытаюсь удержать икры на месте, чтобы он не заметил, как они дрожат. Воздуха в комнате становится катастрофически мало, я дышу только им, этим ароматом леса и лаванды.

– С семнадцатого века этого не было, – выдыхаю я, с трудом преодолевая неловкость.

Его челюсть напрягается.

– Это вызов или приглашение? – в его голосе слышится азарт охотника.

Тео качает головой.

– Мне нужно услышать это от тебя, Холланд. Ты хочешь, чтобы мои руки были на тебе?

– Где? – едва шепчу я, чувствуя, как сердце замирает.

Он не отводит взгляда, все еще стоя на коленях.

– Где угодно. Где ты захочешь.

Он сдерживает стон, хотя его губы не шевелятся. Мне кажется, это еще один акт саморазрушения с моей стороны. Я опускаю взгляд на наши руки, застывшие в нескольких сантиметрах от моего бедра. Неизменная истина снова вертится на языке, и я знаю: стоит мне произнести ее вслух – и он встретит меня самодовольной ухмылкой. Но густое, медленное биение между ног заглушает все остальные мысли, подавляет желание возразить.

Завтра я буду ненавидеть себя.

Я ловлю его взгляд.

– Да. Хочу.

Он замирает на мгновение, словно ища во мне какой-то подвох. Затем опускает наши переплетенные руки на мое бедро и скользит вниз, к краю кровати, прежде чем разжать пальцы. Его взгляд не отрывается от моего лица, ладони ложатся на мои бедра, уверенно, крепко. Пальцы пульсируют, прежде чем медленно скользнуть по коже, вниз, по изгибу ног, до самых колен.

И он резко притягивает меня к себе.

Мои бедра подаются вперед, из груди вырывается судорожный вздох. Это движение словно запускает цепную реакцию, огненный поток разливается по телу, концентрируясь где-то внизу живота. Я практически сижу на нем, и в этот момент делаю невообразимое – наклоняюсь вперед и кладу руки ему на плечи, пытаясь сдержать стон, вырывающимся из горла при соприкосновении с твердыми мышцами. Я ненавижу каждую ниточку его футболки за то, что она мешает мне коснуться его кожи, когда мои руки скользят по его предплечьям, вниз и обратно.

Боже, как давно это было. Так давно, что я почти забыла, каково это – чувствовать. И он так… чертовски хорош.

– Все еще не нравлюсь?

Его лицо непроницаемо, но учащенное дыхание выдает напряжение.

– По-прежнему не нравишься.

Его взгляд опускается вниз, когда я нервно ерзаю на кровати, и футболка задирается, почти не прикрывая верхнюю часть бедер. Крошечные красные шортики затянуты так высоко, что мне становится страшно от мысли о том, что он может видеть. Он медленно проводит руками по моим бедрам, словно стараясь запомнить каждую линию, каждый изгиб.

Когда его пальцы достигают края футболки, я едва заметно киваю, давая ему молчаливое разрешение. Его руки скользят под ткань, ложатся на мои бедра. Он удерживает меня на месте, а я смотрю вниз, на то, как край футболки свободно лежит на его запястьях. Большие пальцы нежно касаются кожи, чуть выше резинки шортиков, скользят вверх и вниз по тонкой ткани.

– Холланд.

Голос Тео становится таким низким, хриплым, что кажется, будто ткань моей одежды вот-вот растает под его напором. В его глазах – ожидание, вопрос, обращенный ко мне: разрешение или отказ. Я всматриваюсь в его взгляд, пытаясь понять, что этот мужчина делает со мной, что вызывает во мне этот ураган эмоций. Но ответа нет, только тягучее, сладкое томление внизу живота. Мне нужно знать, что будет дальше.

– Дотронься до меня, – мой голос едва слышен, но он вибрирует в воздухе между нами.

В его горле раздается низкий, гортанный звук, взгляд прожигает меня насквозь, обещая то, чего я вдруг отчаянно желаю.

Каждая мышца ниже талии сжимается, когда его правая рука ложится на внутреннюю сторону моего бедра, скользит по мягкой коже, медленно опускаясь вниз и поднимаясь обратно. Мои ноги дрожат от предвкушения, от тоски по прикосновениям. Я задыхаюсь, впиваюсь ногтями в его плечи, когда его палец проводит вдоль шва моих шортиков, вверх и вниз. Сначала едва касаясь, но этого достаточно, чтобы вырвать из моей груди судорожный вздох. Давление нарастает с каждым движением.

– Черт возьми, – бормочет он, его взгляд прикован к ложбинке между моих ног.

Его большой палец надавливает, и я кусаю губы, чтобы сдержать стон. Пальцы другой руки обхватывают резинку моих шортиков.

– Хочешь, чтобы я снял их?

Я должна сказать «нет». Должна оттолкнуть его руку и поблагодарить за этот момент – самый близкий к интимной близости за последние пару лет, после того как моя жизнь рухнула, а мой парень бросил меня в полном смятении. Должна прекратить говорить о себе в третьем лице. Но его пальцы надавливают все сильнее, и я теряю контроль над собой. Я упираюсь в его плечи и приподнимаю бедра.

Тео издает протяжный вздох, похожий на «черт». Одним плавным движением он стягивает с меня шортики, они падают на пол. Мои влажные трусики остались в сумке, а его футболка задралась почти до бедер. Его глаза жадно скользят по моему телу, руки сжимаются в кулаки.

– Правила, – произносит он хрипло. – Мне нужны правила. Немедленно.

Мое тело дрожит в предвкушении, готовое к тому моменту, когда он снова прижмет меня к кровати и начнет двигаться. Но мне удается сохранить остатки здравого смысла. Мы переступаем черту. И если уж это происходит, лучше держаться как можно ближе к краю пропасти.

– Только руки, – говорю я, и мой голос звучит твердо и уверенно, словно это не просто слова, а священный завет. Я провожу ладонью по его челюсти и чувствую, как дрожат его пальцы.

– Можно мне…

Я понимаю, о чем он просит, только когда его рука скользит под край моей футболки. Боже, неужели я действительно это делаю? Неужели мы действительно это делаем? Внезапно меня охватывает безумное желание увидеть, что скрывается под тканью его боксеров. В голове мелькает мысль: не может быть, чтобы у кого-то было все идеально – внешность, успех, и еще… это.

Я киваю, но вместо ответа шепчу:

– И ты все равно мне не нравишься.

– Говори что хочешь, Холланд, – отвечает он с легкой усмешкой.

Тео стягивает с себя боксеры, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать всхлип. Каждый удар моего пульса – это наказание за это глупое правило, за попытку удержаться на расстоянии, когда передо мной такое искушение. Это настоящая пытка.

И вот он начинает двигаться. Одновременно для меня и для себя. Мои зубы все глубже впиваются в губу с каждым его движением, дыхание вырывается рваными порывами, стоны застревают в горле. Я не могу игнорировать этот тонкий барьер ткани между его пальцами и моей кожей, его прикосновения исследуют каждый сантиметр моей сущности. Его глаза не отрываются от моего лица, словно он запоминает каждую мою реакцию, подстраиваясь под мои желания. Он уже понимает, что мне нравится сильно и быстро. Мои ногти впиваются в его плечи, но если ему больно, он не подает виду. Я сдерживаю стоны, все еще отказываясь признать, что только что просила его раздеться. Словно он не стоит сейчас на коленях между моих бедер, а наши лица не находятся в нескольких сантиметрах друг от друга.

– У меня теперь есть правило, – говорю я с усмешкой, хотя внутри меня бушует настоящий ураган.

– Не всегда можно получить то, чего хочешь, – произносит он с оттенком разочарования в голосе, и я чувствую, как напрягается его челюсть. Его прикосновение обжигает кожу, но тут же исчезает, оставляя после себя лишь фантомное тепло. Из моей груди вырывается тихий, жалобный всхлип – тело протестует против этой внезапной потери контакта.

– Лучше, – добавляет он, и его голос звучит глухо.

Один палец проникает внутрь, затем второй. Он выходит и снова входит, ритмично, настойчиво. Он заставляет меня становиться такой влажной, что я с замиранием сердца наблюдаю, как его пальцы блестят все ярче с каждым движением. Боже, как же трудно это выносить. Мои руки соскальзывают с его плеч и упираются в кровать, сдерживая глухой стон, рвущийся наружу.

Уголок его губ приподнимается.

После этого он уже не сдерживается. Я не могу понять, как могла обходиться без этого так долго, когда так сильно любила это. То, как его пальцы входят в меня, давление, которое он создает, как мои бедра начинают жить своей собственной жизнью, наклоняясь, чтобы впустить его глубже, двигаясь в такт его движениям. Наконец, я хватаю его за запястье, останавливая.

– Черт возьми, – его голос низкий, хриплый, слова растянуты, словно он сам не верит в происходящее.

Его челюсть отвисает, он смотрит, как я двигаюсь на его пальцах. Если бы я могла говорить, я бы поддразнила его. Малыш, я не ангел. Давай, используй эту челюсть по назначению.

Кажется, я все-таки могу говорить, потому что слышу собственный голос, приказывающий ему продолжать, не останавливаться. Он смотрит на меня, ошеломленный, словно только сейчас понимает, что я имею в виду. Я хочу видеть, как он касается себя так же сильно, как он хочет видеть меня. Он делает это сбивчиво, хаотично, тяжело дыша. Облизывает губы, наклоняясь ко мне и тут же отстраняясь, словно напоминая о границах, о том, что это наш предел. В его взгляде – смесь удивления и страсти. Я думаю об этом. Думаю о том, чтобы протянуть руку, схватить его за волосы и притянуть к себе. Боже, его губы были бы настоящим раем.

Но прошло так много времени, я уже на грани, и последнее, что я вижу, прежде чем моя голова откидывается назад, – это его измученный, жаждущий взгляд. И тогда я отдаюсь этому ощущению. Сломанный крик разносится по комнате, прерываемый его хриплым «черт». Он берет инициативу на себя, мои бедра сдаются под натиском его рук. Его пальцы сгибаются внутри меня, вызывая дрожь, которая пробегает по всему телу, – он не отрывает от меня взгляда ни на секунду, пока мой восторг не утихает. С отчаянным стоном он зарывается лицом в мое бедро, его волосы щекочут кожу. Его пальцы замедляют движение внутри меня, когда он переключает внимание на себя.

– У-у-у. Хорошая попытка, – мой голос звучит глубоко и игриво, почти как мурлыканье.

Я крепко держусь за его плечи, мои руки дрожат от послевкусия оргазма, но мне нужно донести свою мысль. Я отодвигаю его лицо от своего бедра.

Он поднимает на меня дикие, расширенные глаза, и в тот момент, когда наши взгляды встречаются, его лицо искажается от такой неукротимой нужды и желания, что я почти готова умолять его начать все сначала. В его привычной маске самообладания появляется такая трещина, что я не могу отвести взгляд. Он издает резкий, рваный стон, от которого его плечи вздрагивают под моими пальцами.

Я держу Тео, пока он не успокаивается, наблюдая, как он возвращается в реальность, тяжело дыша. Повинуясь какому-то импульсу, я подношу пальцы к его губам, провожу по ним, чувствуя его дыхание на своей коже.

Мы сидим в оцепеневшей тишине, нарушаемой только нашим тяжелым дыханием. Я не могу разорвать зрительный контакт, пока мое тело окончательно не расслабляется, и я не падаю обратно на кровать, закрывая глаза рукой. Его голова снова оказывается на моей ноге, его дыхание щекочет внутреннюю сторону бедра.

– Черт. Это было… – произносит он, с трудом сглатывая.

Через мгновение он отстраняется. Я слышу, как он копошится в ванной, бормоча что-то себе под нос, похожее на поток проклятий, хотя я не могу разобрать слов. И тут начинаются они. Сигналы тревоги в моей голове.

– Ты что, с ума сошла? – , кричит мой мозг. – Это же Тео, чертов Джордан, только что стоял на коленях перед тобой. Он тебе не нравится. Он – клиент. Что ты только что сделала?

Боже мой. Боже мой. Я собираю подол футболки в кулак и прижимаю к бедрам.

– Ты… Ты в панике, – слышу я его голос с другой стороны комнаты.

Я медленно сажусь, соединяя колени, словно ничего не видела и не чувствовала. Он стоит у двери ванной.

– Извини, – говорит он, и его лицо искажается от сожаления. Он качает головой. – Я не хотел, чтобы все зашло так далеко. Я… Я не знаю, о чем думал.

От его слов тяжелеет в груди. Потому что, несмотря на панику, во мне растет неловкое, пугающее понимание того, что между нами есть что-то… большее. И, боже, как же я этого хочу. Как сильно хочу чувствовать его руки на себе.

Я чувствую, как щеки пылают. Глупо было думать, что он чувствует то же самое. Глупо и самонадеянно, особенно учитывая, что Тео просто пытался что-то доказать.

Я встаю так резко, что Тео едва заметно вздрагивает.

– Ну да. Ты победил.

– Победил? – его брови сходятся на переносице.

Я одергиваю футболку, тщетно пытаясь увеличить ее длину хотя бы на пару десятков сантиметров.

– Ты поймал меня, – стараюсь я говорить спокойно, но голос предательски дрожит. Он поднимает с пола шортики и протягивает мне. – Точка зрения доказана, теория опровергнута и все такое. Я увлеклась, держа тебя за руку. Пожалуй, начну строить стену из подушек.

Я слегка отодвигаю покрывало на левой стороне кровати, стараясь не смотреть на него – Тео стоит, приоткрыв рот и нахмурившись.

– Это не… Черт, – его голос низкий, почти неслышный, и я начинаю сомневаться, обращается ли он вообще ко мне. – Холланд…

– Все в порядке. Это просто глупая ошибка, – отвечаю я, надеясь, что Тео не заметит, как дрожат пальцы, когда забираюсь под одеяло. – Все дело в алкоголе. Стоит просто выспаться.

Он не двигается с места.

– Я не пьян. А ты?

Я смотрю в потолок достаточно долго, чтобы увидеть ужас на его лице.

– Нет, не пьяна, – произношу я в пустоту. – Хотя отдала бы многое, чтобы это было не так.

После долгой, тягостной паузы Тео обходит кровать и снова садится на то место, которое освободил до моего неожиданного появления. Я лежу так близко к краю, что приходится подсунуть правую руку под бедро, чтобы она не свисала. Краем глаза наблюдаю за ним. Тео гримасничает, глядя в потолок.

Вот это я молодец.

Как будто следующий месяц не будет достаточно сложным, учитывая работу над проектом для клиента, который ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Мне действительно не нужно было влюбляться, как какой-то глупой школьнице. Не нужно было издавать звуки, когда он касался меня, или предоставлять прямой доступ к тому, как каждый сантиметр тела требует прикосновений. И уж точно не нужно было молчаливо верить во все более фантастические сценарии, где каким-то образом уговариваю его прикоснуться ко мне снова, даже после того, как сегодня вела себя как полная идиотка.

Какая же я глупая. Я вздыхаю громче, чем собиралась. Тео смотрит на меня.

– Эй. Мне очень жаль.

Я качаю головой.

– Не за что извиняться. Ничего не было. Давай просто забудем.

Мне кажется, он на мгновение теряется, прежде чем снова устремить взгляд в потолок.

– Да. Да, хорошо. Спокойной ночи?

Не знаю, действительно ли в его голосе звучит вопрос, или это что-то, что я придумываю сама. Но от этого вопроса у меня почему-то щемит в груди.

– Спокойной ночи, – тихо отвечаю я.

Тео выключает свет, погружая нас в тишину ночи.

Глава 12

Тео

Веки резко распахиваются, и я упираюсь взглядом в незнакомую стену.

Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, где нахожусь и как сюда попал. Чувствую себя так, будто проснулся после бурной ночи, пропитанной алкоголем, и лихорадочно пытаюсь вспомнить, не сказал или не сделал ли чего-то такого, о чем буду горько сожалеть, когда обрывки воспоминаний начнут всплывать в памяти.

И тут, словно по команде, из глубин подсознания хлынет поток образов: Джуди на кровати, мои руки на ее теле, выражение лица, когда смотрит на меня, звуки, вырывающиеся из горла, движения в ответ на прикосновения. А затем – горькое, тошнотворное чувство вины. Удар под дых – ее паника, почти мгновенное сожаление в глазах.

Я переворачиваюсь на спину и вижу, как она спит, отвернувшись от меня, а длинные волосы разбросаны по подушке.

Что я натворил? Что же, черт возьми, наделал?

В тот вечер в ресторане, в тот краткий миг перемирия, показалось, что я начал завоевывать ее доверие. Что удалось, пусть и ненадолго, вырвать из той искаженной реальности, где я – злодей ее истории. Я надеялся, что смогу заставить Джуди увидеть во мне что-то большее, чем просто объект ненависти, несмотря на всю ту глупость с голосовым сообщением. Что, может быть, однажды она тоже сможет… заинтересоваться мной.

Но вместо этого поддался самым низменным инстинктам. Завел все так далеко, что ей пришлось поставить жирную точку, четко и ясно дать понять – она не заинтересована.

Это было ничего. Просто мимолетный эпизод, случайное соприкосновение.

Так почему же тогда, стоя на коленях перед ней, я чувствовал, будто это было всем?

До прошлой ночи часть меня все еще цеплялась за мысль, что все это – просто физическое влечение. Я думал о ней так много и так часто, что не раз приходило в голову, что, возможно, это просто способ избавиться от нее раз и навсегда.

Но вот что я узнал: каждое прикосновение к ней – будь то рука, локоть или колено – ощущалось так, словно я касался самого солнца. Оно обжигало до самых костей, перенастраивая каждую клетку тела на единственную цель: чувствовать ее снова и снова. Узнать каждую мелочь, которая заставляет Джуди смеяться, и делать это снова и снова, пока не останется ничего, что мог бы ей предложить.

Ничего не было. Давай просто забудем.

Ее слова стали ударом под дых. Как можно забыть что-то подобное? Это было одно из самых… захватывающих зрелищ в жизни. Я думал, что представляю, какая она, но это было так далеко от истины. Стеснительная, возможно. Сексуальная – безусловно. Но чтобы так… взяла все в свои руки? Глядя на Джуди, наблюдая, как рушит все преграды, я видел в ее глазах жгучую, отчаянную потребность. Она была похожа на богиню, перед которой готов был склониться. И не уверен, что переживу полный опыт, если когда-нибудь она благословит им.

Глупая ошибка.

Я устремляю взгляд в потолок, пытаясь отогнать эти мысли. Может, все не так уж и плохо? Ну и что, что я немного оступился прошлой ночью? Всего лишь легкие прикосновения. Могло быть и хуже. Возможно, я смогу все исправить, как-то вернуть все на круги своя.

Джуди тихо вздыхает во сне. Мне нужно выбираться из кровати.

Я осторожно поднимаюсь, стараясь не разбудить ее, одновременно пытаясь утихомирить предательское возбуждение. Тело словно издевается надо мной, наказывая за… неоправданную влюбленность. Так и есть, да?

Семь утра, а ноги просят пробежки – эквивалента кофеиновой зависимости. Вместо этого я иду в ванную и включаю душ. Мысли о ней уносят далеко, я представляю, каково было бы, если бы Джуди была здесь… Но заставляю себя остановиться, чтобы позже хотя бы попытаться посмотреть ей в глаза.

Когда я выхожу из ванной, Джуди сидит на краю кровати, спиной ко мне. Ее волосы собраны в небрежный пучок.