Текст книги "Правило Шестьдесят на Сорок (ЛП)"

Автор книги: Элли К. Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Он словно испытывал их на прочность, играя. И они провалили тест с треском.

Я закатила глаза, давая понять, что не являюсь частью этого хора единомышленников. Он лишь покачал головой и отошел. Джерри, руководитель проекта на тот момент, был уволен на следующий день. Хотя до конца проекта мы почти не общались, он неоднократно прерывал собрания, чтобы узнать мое мнение. Между нами, казалось, возникла какая-то странная, невысказанная связь.

Но все изменилось на вечеринке по случаю запуска.

Диана устроила разнос в своем неповторимом стиле – голос, как лезвие, опускался до едва слышного шепота, перечисляя все промахи и разочарования. Я люблю Диану. По-настоящему люблю. Она была прекрасным наставником, рискнула взять меня на работу, когда многие другие отказали. Но тон ее голоса в тот день до сих пор преследует меня в кошмарных снах, звучит как закадровый голос в триллере, когда за тобой гонится маньяк с топором.

Джуди Холланд спотыкается, падает, теряя драгоценные секунды, убегая от преследователя. Да, именно так. Неуклюжая, неповоротливая, глупая. Ей не хватило бы скорости, даже если бы от этого зависела ее жизнь. А это, по сути, и есть ее жизнь. Прощай, Джуди.

Я покинула ту встречу, раздавленная, опустошенная отказом в повышении и униженная до глубины души тем, что Тео Джордан донес на меня.

* * *

К девяти часам вечера, наконец, я переступаю порог дома.

В офисе не было ничего критически важного, что требовало бы немедленного решения, но я все равно задержалась, понимая, что единственное, что ожидает этой ночью – угнетающее молчание, наполненное страхом перед крахом всей карьеры. Квартира окутана темнотой, и поток холодного воздуха от работающего кондиционера пронизывает пространство ледяными струями.

– Петунья! – мой голос растворяется в пустоте.

Включаю свет и поворачиваю ручку термостата, пытаясь хоть немного спастись от пронизывающего холода.

На кухне, хрустнувший корм высыпается в миску, нарушая тягостную тишину. Как по волшебству, появляется Петунья, прокладывая изящный путь вокруг моих ног, оставляя на щиколотках следы белоснежной шерсти. С грацией королевы она взбирается на стол и, не торопясь, начинает трапезу.

– Бууп! – я весело подмигиваю кошке, легко касаясь ее лба.

В ответ – взгляд, полный презрения: «Не смей мешать, простолюдинка». Но это лишь наша игра, начавшаяся с того дня, как она пробралась в мой дом, и объявила территорию своей. Быстро лизнув мою руку, она возвращается к трапезе.

Телефон начинает вибрировать, пока я открываю кухонный шкаф и достаю почти пустую коробку «Хани Нат Чириос⁵» – привычный ужин. Сегодня я забыла купить молоко, поэтому сыплю щедрую порцию хрустящих колечек в большую миску, не отрывая взгляда от экрана, направляясь в гостиную.

Дженна: Ну что, как дела?

За весь день мне не удалось связаться с ней на работе – большую часть дня я провела в бесплодных интернет-поисках. Запрос «как заставить человека забыть, что ты его разозлил» натолкнул меня на мысль, что пора домой.

Я: Меня снова выдвинули на повышение. Но догадайся, кого нужно убедить, чтобы его получить?

Устраиваюсь на диване, включаю телевизор. На экране – «Дом с Джонсом», и я погружаюсь в уютное облако цветных подушек, пропитанное запахом старого дома. Джереми Джонс – безупречно одетый молодой человек, с зубами, белее унитаза, и идеально уложенными песочно-русыми волосами. У меня есть теория: он лишь появляется в кадре, щедро посыпает идеальную клетчатую рубашку опилками и прикрепляет одну деталь гипсокартона, пока камера не переключится на настоящую бригаду ремонтников. Но, несмотря на это, Джонс меня очаровывает. Сегодня он превращает старый сарай в арендное жилье.

Телефон снова вибрирует – это Дженна Карлинг.

На другом конце провода раздаются звуки вечеринки, но голос Дженны звучит так же четко, как и всегда.

– Не могу поверить, что твоя карьера зависит от этого ублюдка!

Как же я люблю Дженну. Она – та подруга, которая всегда рядом, готовая броситься в бой, заставляя энергию бурлить. Она смеется с тобой, плачет с тобой, а если понадобится – и колеса проколет. Ну, если дело дойдет до крайности.

Хотя однажды все едва не дошло до этого. Четыре месяца назад, вернувшись в роскошный пентхаус, оплаченный заботливым отцом, Дженна застала своего лентяя-бойфренда спящим в объятиях какой-то девицы с нижних этажей.

Меня там, конечно, не было, но ураган по имени Дженна разбушевался на полную мощность. Вещи девушки полетели через перила балкона. Затем, с той же беспощадностью, она вышвыривала его одежду из шкафа, под испуганные вопли из-за двери. Говорят, когда она, молча запустила его подаренные на день рождения «Ролексы⁶» (оплаченные из ее щедрого траста) в ночное небо, он издал вопль, достойный древнегреческой трагедии. Утром Дженна проснулась обновленная, с чувством освобождения, и тут же бросилась в водоворот встреч и мимолетных интрижек.

– Разве она не может тебя перевести на другой проект? – спрашивает Дженна, голос едва пробивается сквозь пульсирующую музыку вечеринки.

Я смотрю на Джереми Джонса на экране, как тот тщательно меряет стену, и качаю головой, хотя она меня не видит.

– Нет ничего, достойного внимания. Десять лет эксклюзивного контракта с Тео Джорданом… Именно я должна это осуществить. Нужно надеяться, что он забыл о произошедшем. Или найти способ произвести впечатление.

– Или ты могла бы отравить его кофе.

Я смеюсь.

– Холодное тело Тео Джордана ради повышения. Не уверена, что Диана одобрила бы такую схему. Не об этом она мечтала.

– Стоит попробовать. У тебя бы образовался длинный список людей, благодарных за это.

– Оставлю на крайний случай, – отвечаю я, услышав вдалеке чей-то призыв к очередной рюмке. – Это кто?

– О, ты должна увидеть этого парня, Джуди. Встретила его вчера на фермерском рынке.

Петунья обходит диван, и я ловлю, прежде чем та убежит.

– Черт возьми, что ты делала на фермерском рынке?

– Рыбачила.

Я смеюсь.

– Какой он «вид»?

– Он – Янис. Почти не говорит по-английски, но у нас, кажется, неплохая связь.

На экране Джереми Джонс в идеальной белой каске начинает снимать мерки со стены.

– Что ты планируешь на вечер? – голос Дженны, прорезая музыкальный фон вечеринки, звучит резко, почти требовательно. – Тебе нужно выйти. У него есть несколько симпатичных друзей.

Я отправляю в рот пару хрустящих «Чириос».

– Не могу. У меня свидание с…

– С Джереми Джонсом и миской «Чириос», – тяжелый вздох Дженны, на фоне веселых мелодий, звучит как приговор. – Пора положить конец этому самоизоляционному марафону.

– Это не самоизоляция.

– О, именно так, – мгновенно парирует она. – Ты почти не смотрела на мужчину с тех пор, как тот, как его там, бросил тебя три года назад.

«Как его там» – ирония Дженны задевает за живое. Мой бывший, с которым мы были вместе почти год. В спокойные времена он был неплохим, но буря отношений оказалась не под силу. Я тогда настолько погрузилась в собственную бездну, что его уход прошел мимо, как легкий ветерок, не оставив и следа.

– Не пойми меня неправильно, – голос Дженны смягчается, в нем появляется сочувствие. – Вы были совершенно неподходящей парой, и он был полным идиотом, бросив тебя в такой момент. Но разве не пора вернуться к жизни? Или хотя бы заглянуть ко мне в «землю случайных встреч». Здесь так здорово!

Я нервно смеюсь, отгоняя навязчивые мысли.

– Могу себе представить. Но это сократит время, которое я могу посвятить размышлениям о скором конце карьеры. Завтра встреча с Тео Джорданом, и сказать, что я в панике – ничего не сказать. Я написала десять вариантов речи «Пожалуйста, не ненавидь меня», каждая – под его предполагаемое настроение.

На другом конце повисает долгая пауза.

– Я уже в пути.

– Нет, не надо, – я спешу остановить ее. – Я же шучу!

– Значит, десяти вариантов речи у тебя нет?

– Честно говоря, я еще работаю над десятой, – отвечаю я, смеясь. – Не смогу закончить, если ты будешь меня отвлекать.

– Слишком поздно. Выезжаю, буду через двадцать минут!

И, как всегда, Дженна появляется точно через двадцать минут: мини-юбка, невероятно высокие каблуки, с сумками, полными пиццей и бутылками вина.

Глава 3

Тео

– Настоятельно советую отказаться от этой затеи, Тео.

Конечно, ты же видишь, как улетают деньги.

Волна раздражения накатывает на меня, вызванная как предостережением, так и циничным тоном. Больше всего меня бесит Херли, названивающий именно в тот момент, когда я собираюсь на утреннюю пробежку. Сама мысль о том, чтобы провести день, выслушивая финансовых консультантов, навязывающих свои планы, кажется кошмаром. И я совершаю еще большую ошибку, позволяя сопровождать меня даже во время пробежки.

Я вставляю наушники и ускоряю шаг, приближаясь к крутому подъему.

– Придется согласиться с Херли, Тео. Расширение на Восточном побережье – бессмысленная трата средств, как бы этого ни хотелось. Поверь, я пыталась найти выход, – вмешивается второй голос – Брэнды, до этого момента вызывавшая у меня уважение, а теперь же предстающая воплощением недалекости.

Хаббарт-Ривер несет меня вперед, стальные опоры моста словно защищают, понимая, что я предпочел бы оказаться на дне реки, чем выслушивать их. Брэнда и Херли, два человека, которым я плачу за поддержку, теперь действуют заодно, загоняя меня в угол. Несмотря на медлительность и притворную осторожность, я не глупец. Я прекрасно понимаю, что Западное побережье переполнено возможностями, о чем свидетельствуют два ресторана, недавно принесшие значительную прибыль. У них, конечно, есть и другие клиенты, но даже они не смогут отрицать, что успех «Коув» и «Энглер» оплатил Херли двухмесячный отдых в Ницце, а Брэнде – раскрученную «МакМансию», в которую она постоянно пытается меня пригласить на ужин.

Поддержка Брэнды придает Херли новую уверенность. Я чувствую, что они готовились к этому разговору, и раздражение с каждым словом нарастает.

– Мы поддерживаем тебя, если хочешь отдохнуть дома…

В голове проносится вопрос: как я вообще смог нанять бизнес-менеджера по имени Херли?

– Мне не нужен отдых, – стараясь поддерживать ровное дыхание, я отталкиваюсь от асфальта. – Нужно, чтобы вы меня услышали. Три года на Западном побережье – хватит. Я хочу вернуться домой навсегда. И вы не можете вдруг заявлять, что нет денег, когда «Ниволи» с момента открытия приносит такую прибыль.

– Хорошо, – наконец произносит Брэнда, прерывая молчание, возникшее после моей реплики. Я ловко обхожу пару с собакой и продолжаю подъем. – Мы имеем в виду, что ты можешь заниматься и тем, и другим. Расширение на Западе не помешает. Более того, я настоятельно рекомендую заключить контракт с какой-нибудь местной дизайн-студией. Я только что отправила список…

Ее слова начинают сливаться в один длинный шум, пока я погружаюсь в физическую нагрузку, ощущая, как жара душит меня. Холм, который я пытаюсь преодолеть, становится настоящим испытанием, и я вынужден сбавить темп до легкого бега, пытаясь отогнать темные края зрения.

– К партнеру по «Коуву» поступают жалобы на твое игнорирование, – внезапно прерывает затянувшуюся паузу Херли.

– Ты забронировал обратный билет? – спрашивает Брэнда, продолжая прежнюю мысль. – Тебе ведь нужно бывать там раз в месяц. Мы понимаем, что у тебя много дел…

Черт возьми, они никогда не упускают случая что-нибудь попросить.

– А где намек на то, что я способен на расширение на Западе? – выдыхаю я, прерываясь от одышки. – Слушайте, мне это больше не нужно. Если не собираетесь меня поддерживать, я найду тех, кто сможет это сделать.

В трубке повисает тягостная тишина, и я представляю, как они обмениваются взволнованными сообщениями.

Он, несомненно, напишет что-то вроде: «Упрямый идиот». Она, вероятно, ответит, недоумевая, зачем они вообще стараются. Типичный финал любого делового разговора, когда я не соглашаюсь сразу. А это происходит всегда – такова моя натура. Если они не могут обосновать свою позицию, я точно не стану этого делать. Я не добился бы всего этого, слепо следуя чьим-то желаниям.

Брэнда оказывается единственной, кто осмеливается прервать молчание.

– Тебе не стоит так говорить, Тео, – ее голос звучит напряженно. – Мы пересчитаем цифры. Посмотрим, можно ли расширить бизнес здесь и получить такую же прибыль, как там.

– Вот это уже похоже на дело!

Я достигаю конца тропинки и останавливаюсь у дерева с увядающими листьями.

Сняв бейсболку и вытирая пот краем футболки, я задумываюсь. Эти двое, возможно, и жадные до денег пиявки, но их слова о партнере вызывают тревогу. Я старался быть в курсе всех событий в «Коуве» и «Энглере» с момента возвращения домой. Но разница между почти круглосуточным контролем и телефонными звонками за тысячи миль ощутима даже для слепого.

Невозможно описать, как часто я мучаюсь вопросом: не ошибся ли я, вернувшись? Когда-то казалось, что я все смогу. Неделя после открытия «Ниволи», и все шло идеально. Но теперь, понимая, что партнер, возможно, собирается продать свою долю, лишь потому что считает меня недостаточно преданным…

Сердце бешено колотится.

Херли пытается что-то сказать, но я прерываю его, осознавая, что исчерпал все силы. Мне нужно срочно домой, нужно что-то предпринимать.

– Отличная встреча, – говорю я, стараясь придать голосу уверенности, которой на самом деле нет. – Продолжайте в том же духе, я все контролирую.

Я сам не понимаю, что имею в виду под «все» и «контролирую», но звучит убедительно. Они оба бормочут «спасибо» и «до свидания», пока я сбрасываю вызов. Включаю на полную громкость «Guns N' Roses⁷» и направляюсь вниз по тропинке, погружаясь в раздумья.

* * *

К тому времени, как достигаю строительной площадки «Закатной Гавани», настроение окончательно портится. Проект находится на той стадии, когда до финиша так далеко, что возникают сомнения: что вообще заставило снова в это ввязаться.

На кухне все было проще. Это как откинуться в кресле в конце долгого дня. Кулинарная школа давалась легко: я не оставлял себе права на ошибку. Ошибки – не для тех, кто выкарабкался из бездны. Особенно, когда ты отвечаешь за мать и сестру. Они бы меня не простили, если бы знали, насколько нужды определяли каждый мой выбор.

Если бы у десятилетнего меня, готовившего первый обед и впервые испортившего мясо, доставленное матерью за недели, было хоть немного предвидения, я бы сказал, что это всегда было мечтой. «Ниволи», последующие рестораны на Западе, подготовка к открытию четвертого – все это, несмотря на годы работы в этой сфере, кажется невероятной мечтой.

Проходя через пустой холл ресторана, я попадаю в то пространство, которое должно стать лаунжем. Ремонт закончился несколько дней назад, но сейчас здесь только голый гипсокартон и фанера. Это не просто заброшенное здание, в котором я устроил себе дом.

Вспоминаю, как впервые привел сюда Джона, своего инвестора. Он чуть в обморок не упал. Но, честно говоря, это его проблема, что тот поверил в мою «хорошую репутацию», не удосужившись проверить, не планирую ли я потратить деньги на личную боулинг-площадку.

Вот она, моя надежда среди хаоса и неопределенности – кухня. Первое, что я распорядился установить, понимая, что ее присутствие станет единственным островком спокойствия в предстоящие месяцы, когда все вокруг будет рушиться.

Просторное, залитое светом помещение, почти полностью облаченное в сверкающую нержавеющую сталь. Столы и встроенные полки, рассчитанные на максимальную функциональность, окружают меня, а в центре – две внушительные рабочие станции с мощными плитами и раковинами, готовые к кулинарным подвигам. Ничего лишнего – идеальное место для сосредоточенной работы. Я чувствую, как важно просто быть здесь, в новой реальности, под холодным светом флуоресцентных ламп.

Я жду ребят из «Дайма» – Валерию и еще кого-то, кто, похоже, теперь пристраивается ко мне после ее ухода. И еще ту блондинку, имя которой, признаюсь, забыл, но которая всегда держится на расстоянии, опасаясь моей резкости.

Я опускаюсь на край стола, свесив ноги, которые непроизвольно подрагивают, а шнурки кроссовок барабанят по джинсам.

«Мой мальчик, словно муравьи в штанах», – вспоминаю я мамин голос из детства.

Она говорила это с любовью и нежностью, но она хотела, чтобы я успокоился, сбавил темп, научился терпению.

Опаздывают на семь минут. И на шесть минут больше, чем я мог бы позволить себе даже в самый лучший день. Я отложил важный звонок ради этой встречи.

Наконец-то.

Распахивается входная дверь, и я, соскальзывая со стола, направляюсь к кухонным дверям, прислушиваясь к приближающимся голосам.

– Надеюсь, мы быстро управимся, – произносит блондинка, та самая, имя которой я никак не могу вспомнить. – Джим, мой бойфренд, пригласил меня на ужин на крышу «Кинг Джорджа». Бывала там? Вряд ли. Столики расписаны на месяцы вперед.

Ответ до меня доносится, но настолько тих, что я не могу разобрать ни слова. А блондинка продолжает, голос ее крепчает по мере того, как они приближаются к лаунжу. Я прижимаюсь к кухонным дверям, стараясь остаться незамеченным.

– На днях я разбирала его вещи и нашла в ящике коробочку от «Тиффани⁸». Коробочку от «Тиффани»!

– Замечательно, – отвечает кто-то другим, сухим и безразличным тоном.

Я понимаю, что и ему, как и мне, этот банкир с драгоценностями глубоко безразличен.

Но блондинка не унимается.

– Ты все еще одинока, да? Долго будешь искать вторую половинку?

Вопрос звучит как удар хлыстом.

Его резкость заставляет вздрогнуть. И ответ, вырвавшийся из бездны молчания, все меняет:

– Не беспокойся обо мне.

Черт. Черт.

Этот голос я узнаю среди миллионов. Его последние слова звучат в голове три года, всплывая всякий раз, когда нужно развеяться или когда тоска по дому становится невыносимой. Они ударяют в солнечное сплетение с такой силой, что я едва не сгибаюсь, но удерживаюсь, не желая выглядеть жалким.

Потому что это была она.

Их разговор продолжается, не замечая бури, разразившейся внутри меня за тонкой стеной. Последний раз я видел ее в глубоких тенях коридора на открытии «Ниволи». Тогда она стремительно направилась к нам, ко мне и инвестору – тому мерзавцу, о сделке с которым я жалел каждую минуту, – и обрушила град ледяных слов, оставив после себя ощущение абсолютной, сокрушительной силы.

После того, как он ушел, я ощутил дикое желание прикоснуться к ней, почувствовать кожу, прижать к стене и сделать то, что нам никогда не следовало бы делать в зале, полном незнакомцев. Но, разумеется, я ничего не сделал. Она исчезла, словно читая мысли. Как будто боялась, что, задержись еще на мгновение, все эти запретные желания материализуются в реальность.

Образ Джуди Холланд преследует меня уже три года. И вот она здесь. Здесь. Почему, черт возьми?

– Тебе почти тридцать, да? – спрашивает ее блондинка, чье имя вылетело у меня из головы.

Сердце колотится, готовое вырваться из груди.

– Тебе какое дело? – отвечает Джуди с едва заметным раздражением.

Соберись, напоминаю я себе. Черт, соберись.

– Я просто беспокоюсь о тебе. Ты тратишь время, словно его целая вечность, – продолжает блондинка, тон приобретает высокомерные нотки.

Выйди и сделай свою работу. Сейчас же.

Я грубо распахиваю дверь, врываясь в зал.

– Как бы ни была увлекательна эта беседа, – громко говорю я, – разве не пора перейти к чему-то более продуктивному?

Она резко оборачивается, и я оказываюсь лицом к лицу с Джуди.

Вернее, не совсем лицом к лицу – я примерно на тридцать сантиметров выше. Но она выглядит точно так же, как в памяти. Миндалевидные карие глаза, полные выразительности, которые всегда выдавали ее эмоции во время последней совместной работы. Темно-шоколадные волосы до талии, густые и прямые, заправленные за ухо. На ухе – маленькие сережки, которых, кажется, не было три года назад. Выглядит чертовски привлекательно. Я заставляю себя смотреть ей в лицо, подавляя искушение изучить фигуру, не желая знать, сохранился ли тот изгиб талии, что врезался в память.

– Привет, я Джуди, – говорит она с искренней улыбкой, приближаясь ко мне. – Я работала над запуском «Ниволи». Ты, наверное, меня не помнишь.

В этот момент хочется рассмеяться, но я слишком занят, пытаясь понять, что происходит – это сон или кошмар.

Она протягивает руку, а я смотрю на нее, как полный идиот, не делая попытки пожать. Я не уверен, что смогу прикоснуться к ней, не испытав при этом сердечного приступа.

– Где Валерия? – спрашиваю я, звуча глупо.

Я ее обидел. Она прячет руку в карман, и я чувствую, как краска заливает шею. Теперь сомнений нет: все, что обо мне говорят, правда – я просто мудак.

– Я здесь, я здесь! – словно по волшебству появляется Валерия. – Извините за опоздание. Застряла на переезде. Тео, помнишь Джуди? Рада сообщить, что она заменит меня. Проект будет в надежных руках.

И тут я понимаю: я попал в настоящий кошмар.

– С нетерпением жду нашей совместной работы, – говорит Джуди, уверенность возвращается к ней после слов Валерии.

Скажи что-нибудь. Черт, скажи хоть что-то!

Но слова застревают в горле – я словно окаменел. Стою, уставившись на нее, как на призрака. Она снова улыбается, улыбка становится шире, носик слегка приподнимается, и это выглядит так чертовски мило, что сердце сжимается в болезненном комок.

Скажи что-нибудь. Черт. Что угодно.

Наконец, собравшись с силами, я киваю в сторону Валерии.

– Давайте начнем.

Отлично. Замечательный старт.

Следующие двадцать минут я вожу их по залу с голыми гипсокартонными стенами, показываю кухню, провожаю обратно и через широкий арочный проем в обеденный зал, стараясь говорить как можно меньше. Кажется, я вот-вот надену берет и начну все это пантомимировать.

Основную часть разговора ведет Валерия, объясняя Джуди и блондинке (Карли, как я выяснил) задумку индустриального стиля. Они высказывают идеи, обсуждают размеры, выглядывают в окна, любуясь рекой.

Я бы соврал, сказав, что не представлял, как будет выглядеть встреча с Джуди после столь долгого перерыва. Но ни один из безумных сценариев не включал в себя ситуацию, когда ее голос, доносящийся словно из эфира, лишает меня дара речи. Вернувшись, я твердо решил случайно столкнуться с ней, проверить, не создал ли в своем воображении ложного кумира после последней встречи. Я никогда не предполагал, что она найдет меня первой и заставит язык полностью отказаться от службы.

Теперь она стоит посреди обеденного зала, неподвижная. Но голова медленно поворачивается, изучая пространство, замечая невидимое, погрузившись в какое-то полудремотное состояние.

Возможно, она так же безумна, как и я.

Я приближаюсь к ней, напрягая все силы, чтобы произнести хотя бы фразу, прежде чем она уйдет, и я буду вечно себя ненавидеть. Но невидимая преграда останавливает меня, едва я оказываюсь рядом. Черт, как же чудесно она пахнет! Что это? Мандарин и лайм? Шампунь или что-то еще…

Она бросает на меня взгляд, ожидая, что я заговорю. Но я молчу, и ее лицо немного теряет выражение. Она откашливается.

– Слушай, – мягко говорит она, и, собравшись с духом, я заставляю себя встретиться с ней взглядом. Черт, тело меня изводит: во рту пересохло. – Я знаю, что прошло много времени, но хочу извиниться за последнюю встречу. Я просто… не смогла проигнорировать то, что тот человек говорил о «Ниволи» и о тебе. Я хотела что-то сказать, но перегнула палку. Уверяю, такого больше не повторится. Думаю, мы отлично поработаем вместе над этим проектом.

А я уверен, что рассыплюсь в прах, если проведу рядом с тобой еще хоть секунду.

Она умоляюще смотрит на меня. При таком взгляде я бы прыгнул с моста, если бы она попросила.

Поэтому я пытаюсь. Рот открывается, готовый наконец заговорить, но прежде чем успеваю что-то сказать, Валерия зовет ее, указывая на окна.

* * *

Несколько минут я смотрю на электронное письмо, не в силах уловить смысл ни одного слова. Пальцы невольно тянутся к другому сообщению, в надежде на прояснение, но вместо ясных фраз я натыкаюсь на бессвязный поток слов, не складывающихся в осмысленное целое. Мозг застыл в немом хаосе, неспособный переварить даже простую фразу: «Привет, Тео».

Ты смешная, бормочу себе под нос, с глухим щелчком закрывая ноутбук. Что бы мне такого сделать, чтобы отвлечься от нее?

Я нахожусь в огромной квартире, которую, казалось бы, ни один холостяк не заслуживает. Сегодня здесь особенно холодно и сыро, или, может быть, просто холоднее обычного. Я думаю о том, чтобы уменьшить обдув кондиционера, но вместо этого с усилием поднимаюсь с низкого дивана, бросаю полено в камин и разжигаю огонь.

Разводить камин в разгар лета – чистейшее безумие, но я делаю это ради тепла, привычки, уходящей корнями в детство. С тех пор, как мы с мамой и Пенни дополняли работу слабых радиаторов в старом доме холодными зимними вечерами. Запах горящей древесины занимает почетное место среди моих любимых ароматов, после запаха блинчиков с маслом и влажной весенней травы.

Нога снова начинает дрожать. В памяти всплывают сцены тридцатиминутной встречи в «Сансет Лэндинг». Я отгоняю их, прежде чем меня накроет волна унижения.

Я не выдерживаю и полчаса, превращаясь в невнятного идиота. Я не могу позволить себе снова потерять контроль – до завершения проекта осталось всего два месяца. Я должен сдержаться. Сделать все на высшем уровне, ради каждого, кто зависит от этого проекта, ради мамы и Пен.

Я встаю и начинаю ходить вокруг журнального столика, делаю большой круг по гостиной и кухне. Расширяю маршрут, включая обеденный стол. На четвертом круге я отклоняюсь от траектории, прохожу мимо лестницы и спускаюсь в третью спальню, которую превратил в спортзал, думая о том, что неплохо было бы сжечь лишнюю энергию на беговой дорожке. Но тут я вспоминаю, что на мне джинсы, и отказываюсь от этой затеи.

Я достаю телефон и, глубоко вздохнув, набираю номер.

Гудки режут слух, сомнения накатывают волнами. Я прошу себя не колебаться, не тянуть время. Позволяю себе несколько долгих секунд на раздумья. Убедить себя, что ее присутствие не так уж страшно, что я смогу сконцентрироваться, игнорируя желание провести пальцами по волосам или хотя бы попросить о встрече.

На пятом гудке я уже готов сдаться, отказаться от этого импульса. Но вдруг звук прерывается, и в трубке раздается голос Дианы:

– Вы дозвонились в «Дайм Дизайн». Пожалуйста, оставьте сообщение, и я перезвоню Вам как можно скорее.

Я колеблюсь. Действительно ли собираюсь это сделать? Но я обдумываю слова и… все же произношу их.

Глава 4

Джуди

Черт. Просто черт.

Диана снова проигрывает сообщение на автоответчике, и офис заполняется сухим, бесцветным голосом Тео.

«Привет, Диана, это Тео Джордан. Понимаю, что ситуация с уходом Валерии непростая, но думаю, лучше, если вы найдете другого руководителя проекта. Не уверен, что смогу работать с ее заменой. Перезвоните, если хотите обсудить это подробнее».

Щелчок.

Он отвратителен. Он чудовище. Ужасный, ужасный монстр.

Даже переслушав запись, я не понимаю, что происходит. Я мысленно перебираю каждую секунду встречи в «Закатной Гавани», от резкого появления из кухни до момента, когда я исчезла из обеденного зала по приглашению Валерии. В голову не приходит, чем я могла его обидеть. Как? Мы обменялись всего парой ничего не значащих фраз. Нет, я пришла с четкой целью: извиниться за ту роковую ночь и дать понять, как сильно хочу возглавить его новый проект. Ничто из того, что я делала, не противоречило этой цели.

– Ну? – брови Дианы взлетают так высоко, что почти исчезают под челкой. Единственное, что меня немного успокаивает, – это спокойный тон ее голоса. – Объяснишь?

Мои руки дрожат. Какое объяснение я могу придумать?

Простите, Диана, Тео Джордан – это просто самодовольный, отвратительный, несчастный человек, который, вероятно, никогда не испытывал радости в жизни. Его в детстве бросили в лесу, где воспитали дикие волки, вот почему он такой.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Но это не помогает. Внутри бушует шторм страха и ярости. Если меня уволят из-за этого…

Диана снимает очки и прижимает пальцы к переносице.

– Джуди, разве я была недостаточно ясна в тот день? Нужно объяснять, насколько важен этот проект для будущего компании? Насколько серьезно я отношусь к этому контракту?

Я вытираю влажные ладони о брюки.

– Обещаю, я воспринимаю это очень серьезно…

– Мне пятьдесят шесть лет, Джуди. Пятьдесят шесть. Скоро я хочу выйти на пенсию и наконец-то проводить время со своим мужем, прежде чем он сбежит к какой-нибудь юной ослепительной блондинке с силиконовыми сиськами и без карьеры. Новый контракт Тео Джордана – это пенсионный план. Если я проснусь и увижу записку от мужа о том, что он уехал на остров с какой-то охотницей за деньгами, я сделаю тебя лично за это ответственной. Мы поняли друг друга?

Я выдавливаю из себя нервный смешок.

– Что ж, если вас так беспокоит, я сама его приручу.

Ее взгляд прожигает меня насквозь, и смех застревает в горле.

– Простите, Диана. Клянусь, я не знаю, почему он оставил такое сообщение. Наверняка, ошибка. Уверяю, я справлюсь с Тео Джорданом.

– Кажется, вы уже неплохо справляетесь. Поверьте, я знала, что ставлю перед вами непростую задачу. Я не настолько наивна, чтобы считать его легким клиентом. Но предложила эту работу, потому что уверена в ваших силах.

Она сжимает губы, пристально изучая меня через стол. Голова слегка покачивается.

– Джуди…

Сердце колотится, готовое вырваться из груди. Нет. Только не это. Снова.

– Диана, пожалуйста, – быстро говорю я, пряча дрожащие руки под стол и натянув на лицо самую убедительную улыбку. – Доверьтесь мне, я справлюсь. Перезвоните ему и скажите, что никто другой не подойдет. Я смогу с ним работать. Я профессионал.

* * *

Но о каком профессионализме может идти речь, когда я сижу напротив Дженны в кафе напротив офиса? Уютное местечко, которое, к моему облегчению, начинает подавать алкоголь ровно в пять. Словно подзывает нас, уставших работников, готовых утопить горе в рюмке.

Дженна узнала об этом раньше меня, отправив торопливое сообщение о встрече после работы. Лучше избежать встречи в офисе, где Карли могла бы подслушать мои неудачи.

Когда я села за столик, официантка взглянула на меня с легким шоком. Я тут же заказала самую дешевую бутылку белого вина к пяти часам. Сейчас я уже выпила три бокала мерло.

– По крайней мере, Диана дает еще один шанс, – говорит Дженна успокаивающим тоном, поглаживая мою руку.

– Едва ли. Она вышвырнула меня из кабинета, заявив, что я должна предоставлять ежедневные отчеты. Ни один другой дизайнер не отчитывается ежедневно, – бурчу я между глотками. – А как ты узнала? Все в курсе?

Дженна всегда была самой осведомленной в «Дайм». Люди делятся всем с секретарями, как с парикмахерами, как она сказала однажды, когда я с удивлением спрашивала, как она узнала об интрижке, которую кто-то из отдела бизнес-развития затевает каждую среду. Она призналась, что услышала это от кого-то из бухгалтерии, кто, в свою очередь, узнал это от кого-то из IT-отдела, заметившего встречу на парковке напротив.