Текст книги "Приёмыш на заклание"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Убита Конни Кой. Джесси осталась жива.

Конни Кой...

Джесси подползла к окну, дотянулась до шнура и сильно дернула. Прежде чем встать, она пощупала занавеси, убеждаясь, что они задернуты. Потом так же ощупью нашла лампу на пианино и попробовала включить ее, однако безуспешно. Видимо, настенный выключатель был общим для всех ламп в комнате.

Джесси пробралась к стене, куда бросился Ричард Квин после первого выстрела, нашла выключатель и зажгла свет.

Конни Кой лежала на спине между пианино и отодвинутым от него стулом. Халат при падении завернулся и открыл ее обнаженные ноги. Ее глаза пристально смотрели на потолок, словно там было написано нечто такое, чего она не могла понять.

Глава четвертая
ПОЧТИ ДУЭЛЬ

– Ни до чего не дотрагивайтесь, Джесси.

Джесси не слыхала, как он вошел и, тяжело дыша, остановился на пороге кухни. Его лицо покрывал обильный пот.

– Она мертва, Ричард.

– Знаю.

Правая рука у него вновь была обвернута носовым платком. Он вошел в спальню и вытер ручку двери в ванную. Поднял зажигалку, вытер ее и поставил на стол. Так же тщательно Квин обтер стул, на котором до этого сидел. Потом он посмотрел на стакан воды, принесенный Джесси из кухни для Кой, и на ее руки.

– Вы все еще в перчатках. Это хорошо. – Он подошел к софе, поднял сумочку Джесси и обвел взглядом гостиную. – Вы задёрнули занавеси. – Сказал он это без гнева, а просто, как человек, составляющий какой-то список. Потом Квин подвел Джесси к двери в кухню. – Побудьте здесь. – После этого он подошел к выключателю на стене и тоже обтер его носовым платком, а затем выключил. В комнате опять стало темно.

Джесси слышала, как он пробрался к окну. До нее донесся шорох открываемых занавесей.

– Пошли, Джесси. – Он уже был рядом с нею.

– Нет.

– Что?! – удивился Квин.

– Мне нужна еще минутка, – сказала Джесси, пытаясь освободиться.

Однако Квин не выпускал ее и несильно, но настойчиво тянул за собой.

– Вы больше ничего не можете для нее сделать, Джесси. Разве вы не понимаете, что нам нужно убраться отсюда? Пошли скорей.

– Но я не могу оставить ее в таком виде, – упрямо ответила Джесси. – Так же нельзя. Я всего лишь хочу поправить на ней халат. Пустите меня, Ричард.

– Но нам нельзя ни до чего прикасаться здесь, – возразил Квин.

– Да, но тогда все будут глазеть на ее наготу!

– Она мертва, Джесси.

Улица казалась все такой же. Хотя нет, не совсем.

Машины Крипса на ней уже не было, и в ряду машин, там, где Квин останавливался закурить и переброситься несколькими фразами с бывшим полицейским, зияла пустота. Крипс или скрылся, или бросился за кем-то в погоню.

Джесси шла с трудом, опираясь на руку Квина. Вскоре они вышли на Бродвей, пересекли его и направились в Даунтаун.

Джесси механически переставляла ноги. Время от времени ей в голову приходила мысль, что это не она, медсестра и няня по имени Джесси Шервуд, только что вышла из комнаты, где около концертного пианино в неприлично распахнутом халате лежит мертвая блондинка, и что всего этого не было.

Квин тоже шел молча. Держа ее под руку, он с озабоченным видом двигался рядом, останавливался на углах перед светофорами, потом, подталкивая ее перед собою через улицу, заглядывал в витрины магазинов, закуривал, вытирал лицо, бросал потухшую сигарету и закуривал новую. Так он испортил много сигарет.

От 72-й улицы он как-то сразу пошел значительно быстрее и вскоре с деловитым видом ввел ее в кафетерий, где было много народу. Здесь Квин взял поднос, две ложки и две бумажные салфетки, а потом попросил Джесси постоять с ним в очереди. Он налил две чашки кофе, расплатился в кассе, некоторое время стоял, осматриваясь, словно в поисках незанятого столика, а затем прошел к тому, где над чашками кофе сидели двое пожилых мужчин. Один был со шрамом на лице, а другой в очках в массивной оправе. У столика стояли еще два прислоненных к нему стула, как если бы они были кем-то заняты.

Квин поставил на столик свой поднос, усадил Джесси, уселся сам и только после этого спросил:

– Джифин, Крипс, что произошло?

– Мы потеряли его, инспектор.

– Джифин, доложи вначале ты.

Пожилой человек со шрамом помешал в чашке и заговорил, не поднимая головы:

– Я выскочил на крышу и осветил фонарем дом на другой стороне двора, но там никого не оказалось. Я быстро спустился по лестнице в подвал и через черный ход и двор выбежал на соседнюю улицу, на которой было много людей, играли ребятишки и в обоих направлениях двигались машины. Никто не бежал, никто не отъезжал поспешно от тротуара – словом, никто не вел себя подозрительно. Насколько я мог рассмотреть, нигде не было пустого места, откуда бы только что отошла машина. Я поговорил с игравшими детьми, но они не заметили, чтобы кто-нибудь выходил из дома. Понимая, что впустую трачу время, я все же обследовал лестницы, лифты, подвалы и крышу дома напротив. На ней никого не оказалось. Мне кажется, что преступник пробрался по крышам соседних домов и спустился на землю на углу Вест-Энда, где он, возможно, оставлял свою машину. Во всяком случае, я пришел сюда с пустыми руками.

– Ну а ты, Джонни? – спросил инспектор.

Джесси подумала, что второй детектив с его очками в черной оправе и снежно-белыми волосами выглядит скорее, как учитель или библиотекарь.

– Узнав от вас новости, инспектор, я приехал на 88-ю улицу, но даже не знаю, оказался ли я там слишком рано или слишком поздно. Несколько минут я торчал там в нерешительности, пока не заметил, что от тротуара быстро отъехала машина. Я взял ее под наблюдение. Выяснилось, что это какой-то студентик, спешащий на свидание.

– А все ноги, – мрачно изрек Джифин, обращаясь к своей чашке кофе. – Приходится признать, что мы не так проворны теперь, как когда-то...

– Нам нужно побольше людей, вот и все, – заявил Крипс, подышав на очки и протирая их. – Черт возьми, а у меня даже нет револьвера.

– Но кто это мог быть? – подумала Джесси, как ей казалось – про себя, а на самом деле вслух.

Детективы с любопытством посмотрели на нее.

– Спокойно, Джесси, – сказал Квин. – Так вот, ребята, я не хочу втягивать вас еще дальше в это дело... – Он отпил кофе и взглянул на своих друзей. – Отправляйтесь-ка по домам и забудьте про все.

Его бывшие сослуживцы только рассмеялись.

– Инспектор, вы не представили нас своей даме, – заметил Джифин.

– Прошу прощения. Мисс Шервуд. Джон Крипс, Хьюз Джифин.

– Рада познакомиться... Нет, но вы только подумайте – он попал ей между глаз, словно стрелял в тире, а затем выстрелил еще дважды причем не в нее, ибо она уже лежала на полу, а в нас, Ричард.

– Я знаю это, Джесси, – мягко ответил Квин и под столом пожал ей руку. – Я хочу, ребята, чтобы вы отправились по домам и чтобы один из вас позвонил по телефону Питу Анжело и Элу Мэрфи и передал им мою просьбу забыть про это дело.

– Мисс Шервуд, как вы смотрите на то, чтобы нам не ограничивать себя только кофе? – спросил Хьюз Джифин.

– Может быть, вы хотите попробовать чудесный датский сыр? – предложил Джонни Крипс. – Здесь он очень вкусен.

– Так вот об этом самом деле, – настойчиво продолжал инспектор. – Мне очень приятно, ребята, как вы быстро откликнулись на мою просьбу. Но теперь совершенно ясно, что речь идет об убийстве. Я не имею права позволять вам рисковать пенсией, а может быть, и свободой. Мы с Джесси, – Квин еще сильнее сжал ей руку, – так глубоко завязли в этом деле, что нам сейчас при всем нашем желании никак не выпутаться из него. Но вы...

– Вы совершенно напрасно тратите время, – перебил его Джифин. – Я заявляю это вам также от имени Пита и Мэрфи. Кто из нас должен будет «стукнуть»?

– Я! – заявил Квин.

– Черта с два! – с негодованием воскликнул Джифин. – Ваш голос слишком хорошо известен, инспектор. Это сделает Джонни или я.

– Кого вы хотите стукнуть? – удивилась Джесси.

– Да мы говорим, мисс Шервуд, кто из нас поставит в известность полицию, – пояснил Крипс. Он действительно выглядел сейчас, как ученый. – Мы не можем допустить, чтобы она там лежала неизвестно сколько времени.

– Вы, видимо, хотите это сделать анонимно? – поинтересовалась Джесси.

Все трое ее собеседников покраснели и взялись за свои чашки.

Джесси сделала то же самое, так как только сейчас вспомнила, что еще не прикоснулась к кофе.

Квин взял ключ из холодных пальцев Джесси. Он отпер дверь, распахнул ее, вошел в квартиру и зажег свет. Некоторое время он стоял у порога, а затем прошел в спальню Джесси, откуда тут же возвратился.

– Все в порядке, – сообщил он и закрыл наружную дверь на задвижку.

– Почему мне так холодно, – дрожа, спросила Джесси. – Может быть, на улице упала температура?

Квин дотронулся до ее лба, а затем до руки.

– Это нервная реакция, – сказал он. – Я, например, после таких дел даже в разгар зимы обливался потом. Вы сейчас же, моя молодая особа, должны лечь в постель.

– Я вовсе не молодая особа, а старуха, – заявила Джесси, с трудом сдерживаясь, чтобы не стучать зубами. – И, кроме того, я очень напугана.

– Я готов казнить себя за то, что втянул вас в эту историю. – Он взял у нее сумочку и перчатки и неловко снял шляпку. – Я бы завтра же отправил вас обратно в Коннектикут...

– Так я и уехала!

–... если бы вы не были нужны мне здесь, чтобы я мог не спускать с вас глаз. Преступник, видимо, считает, что мисс Кой сообщила нам, кто он.

– Да, и он стрелял в нас, – согласилась Джесси. – Пуля разбила что-то рядом со мной. Он явно решил не подвергать себя риску, правда?

– И тем не менее он очень рискует, – мягко ответил Квин. – Однако мы об этом переговорим завтра. Отправляйтесь в свою спальню и ложитесь спать. У вас есть тут люминал?

– А вы что намерены делать, Ричард? – Зубы у нее громко застучали.

– Буду вас сторожить.

Джесси понимала, что ей следовало бы начать возражать, отправить его домой или хотя бы постелить ему в гостиной, но не могла себя заставить произнести и слово. Она вспомнила мертвую Конни Кой на полу и тут же подумала, что, пока он здесь, уж с ней-то этого не произойдет. Она почувствовала, как ее все сильнее и сильнее охватывает расслабленность и сонливость. «Боже мой, – лениво подумала Джесси, – да я веду себя совсем как разнеженная девчонка».

– Вы в состоянии все сами сделать? – озабоченно спросил Квин.

– А почему вы спрашиваете?

Джесси даже улыбнулась при виде той растерянности, какая выразилась у него на лице. Его было так легко смутить...

Несколько позднее, когда Джесси уже была в постели, Квин постучался. Она сказала: «Можно», он вошел о чашкой горячего молока и таблеткой люминала.

– Вот, примите.

– Слушаюсь, сэр, – покорно ответила она.

Джесси трудно было оторвать голову от подушки. Квин заколебался, но потом просунул руку ей под плечи и помог сесть. Одеяло чуточку спустилось, и у нее мелькнула мысль: «Джесси, как ты себя ведешь!» Но она чувствовала себя бессильной даже подтянуть его обратно, хотя и боялась, как бы Квин не подумал, что она кокетничает с ним...

Джесси медленно пила молоко.

– Какое оно горячее.

– Пейте не торопясь, – сказал Квин.

Как только Джесси устало опустилась на подушку, он тут же отдернул руку.

– Спасибо, Ричард, – поблагодарила Джесси и удивилась про себя: она ли это сказала?

– Теперь вы себя лучше чувствуете? – спросил Квин, обращаясь к дешевенькой репродукции Ван Гога, висевшей над кроватью Глории Сарделла.

– Никакого сравнения...

«Нет, но и в самом деле, как хорошо...» – подумала Джесси.

Квин подошел к окну и выглянул. Заметив, что рядом проходит пожарная лестница, он, видимо, забеспокоился, тщательно закрыл окно и опустил штору, а потом прошел в ванную.

– Джесси, я открыл окно в ванной, а дверь в гостиную закрывать не буду для того, чтобы продувало. Вас свет не беспокоит?

– Пожалуйста, не уходите, – попросила Джесси, чувствуя, что ее вновь начинает трясти.

– Я не уйду. Я буду в комнате рядом. При малейшей необходимости – сейчас же позовите меня.

– Хорошо... Постельное белье в шкафу около кухни... Ричард, но она же мертва...

– Спите, Джесси.

– Я не понимаю, что со мной. У меня такое ощущение, что я не могу и пальцем пошевелить.

– Вечер был очень трудным. Если утром вам лучше не будет, я вызову врача.

– О нет!

– О да!

Щелкнул выключатель, в комнате стало темно, но Джесси не слыхала, чтобы Квин ушел.

– Спокойной ночи, – сквозь сон сказала она.

– Спите спокойно, Джесси.

Квин вышел из комнаты, споткнувшись о что-то по пути.

«А ведь он посмотрел на меня не так, как взглянул бы на любую женщину вообще. Он посмотрел на меня, как если бы...»

Последнее, что слышала Джесси засыпая, был вой полицейских машин, мчавшихся в центр города.

... Эйб Перл на другом конце телефонной линии говорил так громко, что Квин даже опасливо взглянул на дверь спальни.

– Перестань кричать, Эйб, – проворчал он. – Я еще не оглох.

– Куда ты пропал, черт тебя возьми? – сердито спрашивал Перл. – Я ищу тебя весь вечер. Откуда ты звонишь?

– Из квартиры Джесси Шервуд в Нью-Йорке.

– Знаешь, Дик, если тебе захотелось крутить любовь, крути на здоровье, но уж номер телефона-то ты мог бы мне оставить. Не я же затеял эту канитель, а ты!

– Довольно, довольно, Эйб, – остановил его Квин. – Никакой любви я не кручу и...

– Понятно, следовательно, она там разыгрывает недотрогу... Бекки, помолчи... Дик, ты можешь уделить мне пять минут?

– Говори.

– Сегодня вечером мне позвонил этот доктор Дуэйн из Нью-Хейвена. Он до этого названивал во все места, пытаясь связаться с Хамфри, но, ничего не добившись, обратился ко мне с просьбой побывать на острове Нэр и узнать, не возвратился ли туда Хамфри (он пытался поговорить хотя бы со Столлингсом, но безуспешно). Потом я узнал, что Столлингс в это время был в кино, да и, кроме того, он все равно не видел Хамфри, и тот ему ничего о себе не сообщил. Дело в том, что с миссис Хамфри опять плохо, и мне кажется, что Дуэйну стало известно что-то важное, и он хотел бы об этом сообщить. Дик, а ты не знаешь, где Хамфри? Я решил вначале выяснить у тебя, а потом уже позвонить Дуэйну.

– Нет, Хамфри я не видел, – медленно ответил Квин. – Эйб, послушай...

– Да?

– В какое время сегодня Хамфри вышел из своей квартиры на Парк-авеню? Дуэйн разговаривал с миссис Ленихэн?

– Она ему ответила, что Хамфри уехал сегодня рано утром и не сказал куда. Ко времени звонка Дуэйна мне, а это было около девяти часов вечера, он еще не возвратился.

– Его повез Каллэм или он уехал один?

– Не знаю. – Перл помолчал, а потом спросил: – Дик, что произошло? Сегодня вечером что-то произошло?

– Да, убрали Конни Кой.

– Мать?

Выслушав рассказ, Эйб попросил:

– Минуточку, Дик. Подожди у телефона.

Он долго молчал, а потом заметил:

– Я все пытаюсь связать концы с концами...

– Это не так просто, – сухо согласился Квин.

– Дик, а почему ты спрашиваешь, в какое время Хамфри ушел сегодня из своей квартиры в Нью-Йорке?.. Дик, ты слушаешь?

– Да, слушаю, Эйб, а тебе не кажется странным, – быстро заговорил Квин, – что мы не можем выяснить, чем занимался Хамфри как раз в дни убийства Финнера и Конни Кой?

– Что-что?

– Ты слышал, что я сказал.

Наступило молчание.

– Ты совсем сошел с ума! – наконец воскликнул Перл. – Можно же придумать хоть десяток объяснений...

– Вот именно.

– Это просто совпадение...

– Пока я не могу доказать, что это не так.

– Это совершенно абсурдная мысль. Да почему... – Эйб было замолчал, но потом продолжал: – Нет, ты шутишь!

– Я говорю вполне серьезно.

Снова наступило молчание.

– С каких пор эта идея не дает тебе покоя? – наконец спросил Перл.

Инспектор Квин промолчал.

– Разве ты не понимаешь, что у тебя нет никаких доказательств? Ну предположим, что мы не можем установить, чем был занят Хамфри во время каждого из убийств. Так что? Да, может быть, сейчас, упрятав жену в Нью-Хейвене, он подцепил какую-нибудь аппетитную блондиночку и...

– Сейчас? – мрачно спросил Квин. – Это могло произойти еще год назад.

– Дик, ты совсем спятил. Элтон Хамфри?! Надо обладать хоть какой-то человечностью, чтобы начать гоняться за девочками. Если бы у Хамфри и появилась охота этим заняться, он никогда не поставит себя в подобное положение, ибо чертовски много думает о себе и о своем драгоценном имени.

– Будь же последовательным, Эйб. Ты сам сказал, что странные отлучки Хамфри могут объясняться его романом с какой-нибудь женщиной, а когда я высказываю предположение, что такой женщиной могла быть Конни Кой и что в прошлом году у них был роман, ты начинаешь утверждать, что он – человек совсем другого типа. Конечно, он – человек того самого типа, ибо при соответствующих обстоятельствах под этот тип может подойти любой мужчина, а особенно – миллионер.

– Да, но Хамфри...

Квин живо представил как Эйб Перл покачивает головой.

– Я понимаю, что основываю все свои рассуждения лишь на интуиции, но каких-либо бесспорных доказательств у меня пока нет. Все остальные версии одна за другой оказались несостоятельными. Во-первых, у Фроста, племянника Хамфри, совершенно бесспорное алиби на то время, когда был убит ребенок. Потом убийца похищает папку из дел Финнера и тем уничтожает всякие следы, ведущие к настоящей матери ребенка. А как только мы косвенным и сложным путем добрались до Кой, и она уже намеревалась назвать нам имя отца ребенка, пуля заставила ее навеки умолкнуть. Я не могу ждать, Эйб, чтобы еще одна полицейская версия оказалась несостоятельной, и считаю своей обязанностью проявить необходимую инициативу.

– Да, но ты напрашиваешься на крупные неприятности, – пробормотал Перл. – Людей вроде Хамфри ничем не испугаешь.

– А я и не собираюсь. Я не предприму каких-либо активных действий, пока не обзаведусь солидным оружием. Мне кажется, я знаю, где его можно достать.

– Где?

– Я скажу тебе, как только достану. Передай мой привет Бекки.

Квин положил трубку и хмурясь опустился в кресло. Он долго так просидел, а потом достал телефонный справочник по Манхаттену и начал что-то искать в разделе под названием «Детективные агентства».

Человек с серым лицом вышел из лифта и, не отрывая глаз от третьей страницы газеты «Дейли ньюс», неровной, прыгающей походкой пошел по коридору. Это был высокий, крупный мужчина лет сорока в светло-сером костюме и в тирольской шляпе с пером.

Человек остановился перед дверью из матового стекла и, все еще не отрывая глаз от газеты, достал из кармана брюк ключи. На двери была дощечка:

ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО Д. В.

Гражданские, уголовные и персональные дела.

Наша специальность – семейные неприятности.

                    Фотографирование.

                    ЗАХОДИТЕ!!!

Продолжая читать, человек открыл ключом дверь и вошел в прихожую, служившую приемной. На столике секретарши стояла пишущая машинка в чехле. Окон в комнате не было.

Левой рукой человек пошарил около двери, нащупал выключатель и зажег свет. Поглощенный чтением, он прошел через комнату в кабинет, направился к окну, отдернул штору и погрузился в кресло около письменного стола. По-прежнему не отрывая глаз от газеты и покусывая губы, он откинулся на спинку.

– Интересно, правда?

Человек опустил газету. У стенки, отделявшей его кабинет от передней, сидел Ричард Квин.

– Я сказал, что вы читаете интересную заметку о вчерашнем убийстве, – пояснил Квин. – Вы явно согласны со мною, Вирхаузер, если судить по тому, как вы погрузились в чтение.

Детектив осторожно положил газету на письменный стол.

– Предполагается, что я знаю вас, папаша? – У него был грубый и очень неприятный голос. – Или вы здесь с целью грабежа?

– Перестаньте паясничать, Джордж, – спокойно сказал Квин. – Я полагал, что нам лучше переговорить до прихода вашей секретарши, и мне не хотелось в ожидании вас торчать в коридоре. – Он встал, положил шляпу на стул и подошел к письменному столу. – Мне нужно кое-что узнать у вас. Кто нанял вас вести за мной слежку?

– Разве я веду за вами слежку? – с недоуменным видом спросил Вирхаузер.

– Начиная с воскресенья – не знаю, на время или совсем – вы ее прекратили, – терпеливо ответил инспектор. – Но я жду ответа на свой вопрос.

– А вы видите вон там слово «конфиденциально»? – спросил Вирхаузер. – Теперь продолжайте.

– Вы совсем не изменились, Вирхаузер, все подражаете Джорджу Рэфту[1]1
  Джордж Рэфт. – Известный американский киноактёр, исполняющий преимущественно роли гангстеров.


[Закрыть], – засмеялся инспектор.

Вирхаузер встал.

– Вы сами уйдете или я должен вас выбросить?

Квин пристально посмотрел на него.

– Но понимаете ли вы, во что впутались? Или вы даже глупее, чем кажетесь?

Серый цвет на лице Вирхаузера сменился багровым румянцем, и он стукнул кулаком по столу.

– Вы с кем это так разговариваете?

Инспектор Квин взглянул на часы.

– Вирхаузер, у меня очень мало времени. Ну, давайте – выкладывайте!

– Вы разговариваете со мной, словно все еще являетесь важной персоной, – сказал Вирхаузер, и хотя он произнес это с издевкой, но в голосе у него послышались нерешительные нотки.

– Вам прекрасно известно, кто я.

– Мне известно, кем вы были. Беда с бывшими начальниками, – не знают, когда следует остановиться. Вы помните, что больше не являетесь инспектором полиции?

– Подвиньте-ка мне ваш телефон.

Лицо Вирхаузера вновь приобрело обычный сероватый цвет.

– И что вы намерены делать?

– Позвоню в полицию, чтобы доказать вам, кто я – бывший или настоящий.

– Подождите.

– Да?

– Вам же известно, инспектор, что я не могу разглашать такие сведения. – Вирхаузер напустил на себя расстроенный и сожалеющий вид. – Вся работа детективного агентства носит конфиденциальный характер...

– Вам следовало бы продолжать заниматься сбором всякого рода грязных сведений по бракоразводным делам, – презрительно перебил его инспектор. – Или вам хочется оказаться впутанным в дело об убийстве?

– Кто впутан в дело об убийстве? – поспешно спросил Вирхаузер. – Мне поручили лишь вести слежку за вами и за этой женщиной и о результатах наблюдения докладывать моему клиенту, что я и делал.

– Вы следили за мною от одного роддома до другого. Потом выследили, как я зашел в жилой дом на 88-й улице, около Вест-Энда, и спросил там девушку по имени Конни Кой, которая скоро должна была вернуться в город; после этого в воскресенье вечером вы сообщили обо всем этом своему клиенту. Сегодня, открыв утром газету, вы узнали, что девушка по имени Конни Кой вчера вечером возвратилась из Чикаго и час спустя была убита выстрелом через окно с крыши дома напротив. И вы серьезно хотите убедить меня, что непричастны ко всему этому?

– Послушайте, инспектор... – заговорил Вирхаузер.

– А что если мы отправимся сейчас в уголовную полицию и доложим там кому-нибудь из начальства, что вы, Джордж Вирхаузер, имеющий разрешение соответствующих властей на производство расследований по частным поручениям, навели на Конни Кой своего клиента, имя которого вы отказываетесь назвать? Как долго после этого вы еще будете обладать этим разрешением? Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде чем вы начнете искать человека, который взял бы вас из следственной тюрьмы под денежный залог на поруки?

– Послушайте, инспектор, – облизнул губы Вирхаузер – Вы не правы. Мой клиент не может иметь какого-либо отношения к...

– Это откуда же вам известно?

– Видите ли, он...

– Что – он? Ну предположим, что ко всей этой истории он отношения не имеет. Но вам известно, где он провел вчера весь день? Вы знаете, что у него есть алиби на то время, когда была убита Конни Кой?

– Да вчера я и близко к нему не подходил! – крикнул Вирхаузер. – Я даже по телефону с ним не разговаривал! Во время нашего разговора в воскресенье вечером мой клиент сказал, что сообщаемая мной информация – это не то, что ему нужно, и он аннулирует свое поручение. Это все, что мне известно.

– Придумайте что-нибудь поубедительней, Вирхаузер, – покачал головой Квин.

– Я сообщил вам все, что знаю!

– Нет не все. Кое о чем вы умолчали.

– О чем именно?

– Вы не назвали фамилии вашего клиента.

Вирхаузер поднялся, подошел к окну и стал там, пощипывая губу. Затем он вернулся к столу и сел, причем в его острых глазах появилось хитрое выражение.

– А на чьей, собственно, стороне вы... инспектор?

– Не ваше дело! – резко ответил Квин.

– Мне только что пришла в голову мысль, – продолжал детектив, ухмыляясь, – что вы сами завязли по уши – и вы и эта ваша дама.

– Я – да! Я ищу вашего клиента и во что бы то ни стало найду его. И вы, Вирхаузер, чем меньше будете знать об этом, тем лучше для вас... Ну, я потратил на вас достаточно времени. Кто он?

– Хорошо, хорошо, но вы обещаете оставить меня в стороне? Ей-богу, если бы я знал, что вся эта история кончится убийством, я бы наплевал на его аванс и убежал, как черт от ладана.

– Кто же он? – настойчиво повторил старый инспектор, с трудом сдерживаясь.

– Но мы договорились, что я остаюсь в стороне?

– Мне до вас нет никакого дела, и, с моей точки зрения, вы уже в стороне. Я еще раз спрашиваю, Вирхаузер: кто он?

Вирхаузер снова встал и закрыл дверь в приемную.

– Это один денежный туз с Парк-авеню... – Даже сейчас детектив говорил нехотя, запинаясь, словно продавал облигацию золотого займа по цене значительно ниже номинала.

– Его имя!

Вирхаузер выругался.

– Элтон К. Хамфри.

– Джесси, как вы себя чувствуете?

– Превосходно.

Лифт только что бесшумно ушел вниз. Стена напротив лифта была выкрашена зеленовато-бежевой краской, а в верхней части ее на белом известковом фоне витали купидоны с гирляндами.

– Вы ничего не бойтесь, – посоветовал Квин. – Уж во всяком случае здесь-то он ничего не попытается сделать. Я и не пригласил бы вас с собой, если бы думал, что тут может возникнуть какая-то опасность.

– Да я не боюсь, – слабо улыбаясь, ответила Джесси.

– Может быть, вам лучше подождать меня здесь?

– Я чувствую себя превосходно, – повторила Джесси.

– Мы должны, Джесси, как следует взять его в работу. Посмотрим, что он за орешек. Пока все получалось так, как ему нужно. Вы ведь это понимаете, правда?

– Беда в том, что я не могу заставить себя поверить во все это. – Джесси кусала губы, пытаясь удержать их от дрожи. – Я хочу посмотреть ему прямо в лицо, посмотреть по-настоящему. Должно же было убийство оставить на нем какой-то след!

Инспектор нажал на звонок. Швейцару в вестибюле внизу он сообщил свою и Джесси фамилии, причем сделал это с самоуверенностью, которой Джесси могла только восхищаться. Никаких осложнений не последовало. Мистер Хамфри по внутреннему телефону сказал, что примет их.

После визита инспектора к Джорджу Вирхаузеру прошло три дня. В тот же вечер Квин созвал своих верных помощников на военный совет. Джесси подумала, что это было самое странное совещание, на котором она когда-либо присутствовала...

Совещание стариков на скамейке в уединенном уголке центрального парка. Здесь собрались все: бывший лейтенант уголовной полиции Джонни Крипс; стройный, все еще красивый, со шрамом на лице, Хьюз Джифин; самый молодой из всех, рыжий, коренастый, с лицом кирпичного цвета, бывший сержант 16-го полицейского участка Эл Мэрфи; высокий и полный Гэс Полонский, с трясущимися руками; напарник Полонского в былые времена Пит Анжело – изящный, спортивного вида, смуглый человек, лицо которого покрывала густая паутина морщин, словно подробная карта всех его семидесяти лет.

Счастливые и довольные, они молча слушали Ричарда Квина, раздававшего этим изнывающим от безделья и одиночества людям соломинки, за которые они с благодарностью хватались. И после того как каждый из них получил задание и скрылся в вечерних сумерках, Джесси заметила:

– Ну, теперь мне его в известной степени жаль.

– Это кого же?

– Элтона Хамфри.

– Поберегите свою жалость для кого-нибудь другого, – проворчал Квин.

– Добрый вечер, – поздоровался миллионер.

Он сам открыл им дверь и остановился у порога, словно джентльмен с рекламной картинки среди пурпурных и зеленых драпировок и обитых коричневой кожей кресел своего охотничьего клуба. На нем была атласная домашняя куртка; он стоял со скучающим, безразличным видом – то ли генерал в штатском, то ли чванный, но благовоспитанный аристократ.

«Нет, нет, это невозможно! » – мелькнула мысль у Джесси.

– Вы прекрасно выглядите, мисс Шервуд.

– Спасибо.

– Жаль, что я не могу сказать то же самое о вас, мистер Квин. Может быть, вы пройдете? Прошу извинить, что здесь нет никого из слуг. Я всем им дал выходной вечер.

– И вы сделали это, пока мы поднимались? – поинтересовался Ричард Квин.

– Вы чрезвычайно подозрительный человек, мистер Квин. – Элтон Хамфри с улыбкой покачал головой.

– Да, – мрачно согласился Квин. – Вы вполне можете так сказать.

Апартаменты Хамфри – с панелями из драгоценных пород дерева, сверкающими люстрами, старинными вещами, хрусталем, картинами, гобеленами, дорогими мягкими коврами – показались Джесси просто какой-то неизведанной страной. В комнатах, в несколько раз больше тех, в которых она когда-либо бывала, все содержалось в идеальном порядке – ни одна подушка на кушетках не была смята, ковры нигде не морщились, ни в одной пепельнице нельзя было найти хотя бы признак пепла. Кабинет походил на гостиную; он был обставлен с такой же роскошью и столь же массивной мебелью, а немыслимо высокие стеллажи с книгами, казалось, готовы обрушиться.

– Прошу вас, садитесь, мисс Шервуд. Могу я предложить вам немного хереса?

– Нет, спасибо, – ответила Джесси. – Как здоровье миссис Хамфри?

– К сожалению, неважно... Вам – виски, мистер Квин?

– Мне ничего не нужно.

– Вы, может быть, присядете?

– Нет.

– Какие строгости! – заметил Хамфри, слегка улыбаясь. – Вы говорите прямо-таки как какой-нибудь инспектор полиции.

– Могу я начать? – спросил Квин все с тем же выражением лица.

– Пожалуйста. – Хамфри уселся у письменного стола в старинное кресло из дуба, украшенное резьбой ручной работы. – Ах да, минуточку. – Его выпученные глаза на мгновение остановились на Джесси, и она заметила под ними мешки, которых раньше не было. – Из того, что вы, мисс Шервуд, сегодня вечером находитесь здесь вместе с мистером Квином, я заключаю, что вы все еще не отказались от своего заблуждения о причинах смерти бедного Майкла. Верно?

– Да, я по-прежнему верю, что Майкл был убит. – Джесси показалось что она сказала это излишне громко.

– Ну, что же, в таком случае позвольте мне поблагодарить вас хотя бы за то, что вы не придаете этому ненужной огласки.

– Вы закончили? – сухо поинтересовался Квин.

– Прошу прощения, мистер Квин. – Миллионер откинулся на спинку кресла. – Так что вы хотели сказать?

– Двадцатого августа в своей конторе на Восточной 49-й улице был убит занимавшийся всякого рода нечистоплотными комбинациями адвокат Финнер.

– Да?

– Тот самый Финнер, который передал вам ребенка в июне этого года.

– Что вы говорите!

– Перестаньте, мистер Хамфри, вы вряд ли сможете это отрицать. С вами и миссис Хамфри ездила мисс Шервуд. И она и ваш шофер Каллэм видели тогда Финнера.