Текст книги "Приёмыш на заклание"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Элтон Хамфри пошел в том направлении, куда ему указал начальник полиции. Казалось, что он не только нервничает, но и озадачен.

Два детектива, сидевших в комнате дежурного, встали и неторопливо пошли вслед за ним. Хамфри исподтишка бросил на них быстрый взгляд.

– Вон в ту дверь в конце холла, – показал Перл.

В сопровождении Перла и двух детективов Хамфри пересек холл, но у двери заколебался.

– Заходите и садитесь, мистер Хамфри. Я – сейчас.

Перл отвернулся и тихо заговорил о чем-то со своими детективами.

Хамфри нерешительно вошел в кабинет Перла. Полицейский, до этого дежуривший в приемной, сейчас стоял у окна, затачивая карандаш на машинке. На стуле рядом с большим вращающимся креслом начальника полиции Таугуса лежала тетрадь для стенографирования. Полицейский взглянул на Хамфри, подошел к стулу, взял тетрадь, раскрыл ее в ожидании и сел.

В кабинете был еще один стул – явно неудобный с прямой спинкой. Миллионер заколебался, но затем опустился на него.

Вскоре в кабинете появился Перл, обошел вокруг стола и тоже сел. Хамфри искоса взглянул на дверь, на матовом стекле которой виднелись силуэты детективов, оставшихся в холле.

– Вы все обставили весьма внушительно, мистер Перл, – улыбаясь, заметил Хамфри. – Можно подумать, что вы намереваетесь меня арестовать.

Вращающееся кресло заскрипело, ибо Перл, сердито хмурясь, откинулся на спинку.

– Мне, вероятно, следовало прийти к вам с адвокатом, – все в том же шутливом тоне продолжал Хамфри.

– Сегодня адвокат вам ничем не сможет помочь. Сейчас мы вам кое-что предъявим и послушаем ваше объяснение. Затем вы можете приглашать хоть десять адвокатов.

– Предъявите мне? – спросил Хамфри. – Наволочку, мистер Перл?

Перл встал, подошел к двери, распахнул ее и сказал:

– Дик!

Хамфри привстал.

Ричард Квин вошел в кабинет со свертком в коричневой бумаге.

– Квин! – воскликнул Хамфри, переводя взгляд с лица старого инспектора на коричневый сверток и обратно.

– И вы, мисс Шервуд, – проворчал Перл.

Вошла Джесси.

– Мне следовало бы этого ожидать, – вставая, медленно проговорил Хамфри. – Мне следовало бы этого ожидать!

– Ну, а теперь, Дик, командуй ты. – Перл взглянул на стенографиста. – Гаррис, начинайте стенографировать.

Остро заточенный карандаш застыл в готовности.

– Если ты не возражаешь, Эйб, я положу это на твой стол.

Инспектор действительно положил сверток на стол, развязал бечевку, но не снял ее. Хамфри не мог оторвать глаз от коричневой бумаги. Квин выпрямился и посмотрел Хамфри в глаза.

– Это исключительно серьезное вещественное доказательство, мистер Хамфри. Вы очень не хотели, чтобы мы его нашли, и это не удивительно.

Хамфри как-то сжался и напрягся, словно готовясь к прыжку. Он все еще не сводил взгляда с коричневого свертка.

– Тут все, – продолжал Ричард Квин. – Эта улика не только полностью опровергает заключение следователя о смерти в результате несчастного случая, но и доказывает, что Майкл Стайлс Хамфри был умышленно убит, как мисс Шервуд все время настойчиво утверждала. Но и это еще не все, мистер Хамфри. Эта улика не только доказывает, что ребенок был убит, но и прямо указывает на убийцу.

Квин быстро повернулся и сорвал бумагу со стекла.

– Мисс Шервуд, – быстро сказал он, – порядка ради и для внесения в протокол, я хочу, чтобы вы опознали эту наволочку. Это та самая наволочка с подушки, которую вы видели на лице и груди Майкла Стайлса Хамфри вечером первого августа, когда обнаружили его мертвым?

Джесси подошла к столу.

– Да, та самая, – напряженно ответила она и вернулась на свое место.

Хамфри вздрогнул. Его бледность перешла в желтизну. Медленными, подпрыгивающими шагами он обошел вокруг письменного стола и уставился на закрытую стеклом наволочку.

– А вы были убеждены, что мы ни за что не найдем ее, правда? – мягко спросил Квин. – На ней есть отпечаток руки – в свое время его видела мисс Шервуд. Как вы можете убедиться, мистер Хамфри, это не просто отпечаток правой руки. Это отпечаток грязной правой руки, на которой нет первой фаланги мизинца!

Перл внезапно протянул свою огромную лапищу и схватил правую руку Хамфри. Он легко, словно у ребенка, разогнул мизинец, на котором не было фаланги.

– Вы – мерзавец, убивший двухмесячного ребенка, которому сами дали свое имя! – воскликнул Эйб Перл. – Уж теперь вам не удастся откупиться, Хамфри. Ваша песенка спета. С этой наволочкой в качестве вещественного доказательства вам не откупиться. Самый лучший и единственный выход для вас – сесть вот сюда и начать давать показания. Отпираться бессмысленно.

Он с отвращением отбросил руку Хамфри, показал на неудобный стул и отвернулся.

– Поздравляю, господин начальник. Вы сыграли свою роль превосходно!

Эйб Перл тут же снова повернулся к Элтону Хамфри, который стоял, улыбаясь. Никакой нерешительности в его улыбке теперь уже не оставалось, теперь это была злобная и ехидная усмешка.

– Что вы сказали? – переспросил Перл.

– Мне следовало бы заблаговременно предупредить вас о Квине, мистер Перл. Совершенно очевидно, его сумасшествие – заразное. – Хамфри принялся расхаживать по кабинету, с отвращением посматривая вокруг себя, как если бы он находился в какой-то трущобе. На Квина и Джесси Хамфри не обращал никакого внимания. – Должен признать, что разыграно все, как в кинофильме. Бессмысленный обыск моего особняка. Неоднократные звонки по телефону. Вызов сюда – со скрытыми угрозами. Сыщики, готовые наброситься на злого серого волка, схватить его и запереть куда полагается. И наконец... – Миллионер презрительно взглянул на Квина и Джесси и на прикрытую стеклом наволочку. – И наконец, эти двое шарлатанов с их «произведением искусства». Это вы состряпали, Перл? Или это Квин? Наверное, Квин – с помощью своих добровольцев из бывших полицейских. Без умелых полицейских рук тут не обошлось. К сожалению, вы сделали ошибку. С первого же взгляда на ваше «доказательство» я понял, что это подделка. Но вы-то этого никак знать не могли, правда? И это все впустую. Весь труд, подготовка и расстановка декораций, превосходная игра, статисты за кулисами...

Элтон Хамфри подошел к двери в холл и распахнул ее настежь. От двери отскочили два детектива и, ничего не понимая, уставились на него. Хамфри рассмеялся.

– Можно брать его, начальник? – спросил один.

– Прочь с дороги, дурак! – крикнул Хамфри и быстро вышел.

– Ничего не понимаю, – сказал Квин.

Эйб Перл молчал. Стенографист Гаррис ушел еще раньше, и сейчас они были в кабинете втроем.

– Мне вообще не следовало впутывать тебя в это дело, Эйб. И вас, Джесси.

– Не говорите, пожалуйста, так, Ричард.

– До определенного момента он был у нас полностью в руках, – пробормотал Квин, обращая взор к наволочке на столе. – Мы поймали его, как рыбу на крючок, под самые жабры. Но только взглянув на наволочку, он сразу же сообразил, что все это инсценировка. В чем мы допустили ошибку? Может быть, что-то не так с наволочкой, Джесси? Не та ткань, не те кружева, не тот размер?

– Нет, Ричард, дело не в этом. Наша наволочка – точная копия исчезнувшей. Я видела ее много раз и неоднократно говорила миссис Хамфри, какая это красивая вещь.

– Может быть, мы что-то не так с нею сделали? Возможно, отпечаток помещен не там, где следовало бы...

– Насколько я помню, отпечаток находился именно там, где я просила мистера Кунцтмена поместить его.

– В таком случае мы что-то недоделали с наволочкой. В конце концов, вы видели ее всего в течение нескольких секунд и при плохом освещении. Предположим, на ней было нечто такое, на что вы просто не обратили внимание?

– Вероятно, да, – безжизненно ответила Джесси. – Теперь видите, как вы ошиблись, полагаясь на меня. Сейчас вы отдаете себе отчет, в какую историю я вас втянула?

– Давайте не будем разбирать, кто кого и куда именно втянул, – поморщился Ричард Квин. – Вот Эйб, кажется, готов задушить меня...

– Ну, ты не приставлял мне нож к горлу и не заставлял силой что-то делать, – мрачно возразил Перл. – Я просто пытаюсь сейчас определить, что будет дальше. Как, по-твоему, скандал он нам устроит?

– Ни за что!

– А ведь он может основательно попортить нам жизнь.

– Хамфри не в состоянии позволить себе подобное удовольствие. Результатом может быть возобновление следствия по делу во всем объеме, а он всячески стремится этого не допустить. – Инспектор поднял голову. – Все, что произошло сегодня, еще нельзя назвать полной неудачей. Нам удалось подтвердить два важных обстоятельства. Во-первых, в тот вечер он действительно заменил грязную наволочку на чистую, ибо иначе ни за что не заметил бы какой-то разницы. Во-вторых, грязную наволочку он не уничтожил, так как уже был готов поверить, что мы ее нашли. Нет, нет, еще не все потеряно!

– Ричард, вы так говорите, словно намерены продолжать, – удивленно сказала Джесси.

– А как же иначе?! – изумился Квин. – Конечно, продолжать. Да и как сейчас можно остановиться? Мы заставили его перейти к обороне.

Джесси внезапно расхохоталась. Ее смех показался Квину странным, и он подошел к ней, но она умолкла так же внезапно, как и начала смеяться.

– Извините, Ричард. Это становится смешным.

– Ничего смешного я тут не нахожу.

– Простите, пожалуйста. – Джесси прикоснулась к руке инспектора.

– А вы продолжать не желаете? – сердито поинтересовался он.

Она бессильно опустила руку.

– Не знаю, Ричард. Я так устала, так устала...

... Возвращение в Нью-Йорк было тяжелым. Квин казался одновременно чем-то угнетенным, возмущенным и разочарованным, а Джесси, у которой от боли раскалывалась голова, даже не пыталась разобраться в его состоянии. На 71-й улице она вышла. Квин пообещал поставить в гараж ее машину и, не говоря больше ни слова, уехал.

Джесси долго металась в постели. На этот раз аспирин ей не помог, и от нервного напряжения у нее начала сильно чесаться кожа. Под утро она приняла таблетку сильного снотворного и погрузилась в тяжелое забытье.

Она проснулась от звуков каких-то падений и бросков. В гостиной Глория Сарделла швыряла на пол сумки, чемоданы и свертки.

«Боже мой! – подумала Джесси. – Ведь сегодня уже тридцатое».

И она тут же приняла решение.

– Ричард, я решила поехать домой, – сообщила она ему по телефону.

– Твердо решили? – спросил он.

– Да получилось как-то так, что, по существу, вопрос решился без меня, – с деланной непринужденностью ответила Джесси. – Я совсем забыла, что Глория должна возвратиться тридцатого. Видно, я так была занята, что потеряла всякое представление о времени... Ричард, вы слушаете?

– Слушаю.

– Я чувствовала себя прямо какой-то дурой, когда Глория сегодня утром вошла в квартиру. Уж встретить-то ее в порту я могла бы! Конечно, Глория была очень мила и сказала, что я могу жить у нее сколько мне хочется...

– Ну и почему бы вам не пожить еще... – Квин откашлялся.

– Я очень стесню Глорию. Вы же знаете, какая у нее маленькая квартира. Да и, кроме того, какой смысл? Напрасно, Ричард, мы все затеяли. – Джесси умолкла в ожидании, что Квин что-то скажет, но он молчал. – Пожалуй, будет лучше, если я вернусь к себе домой...

– Джесси...

– Да, Ричард?

– Почему мы об этом должны говорить по телефону? Разумеется, если вы не хотите больше встречаться со мной...

– Какая глупость!

– Тогда можно мне отвезти вас в Роуэйтон?

– Пожалуйста, раз вам хочется.

... Всю дорогу до Коннектикута Квин вел машину так медленно, что им, не переставая, сигналили.

Некоторое время он говорил о расследовании, которым они занимались.

– Прошлой ночью я никак не мог уснуть и принялся вновь читать сообщения моих ребят за то время, когда они вели слежку за Хамфри. Мне бросилось в глаза одно обстоятельство, которое никакого значения не имело для нас прежде. В сообщении за ту пятницу, когда Хамфри куда-то перевел жену из санатория Дуэйна, говорится, что рано утром шофер выехал из города на большой крытой машине. А вы помните, что, по словам Элизабет Кэрри, миссис Хамфри увезли именно на большой крытой машине. Мне теперь кажется, что Хамфри послал Каллэма в Нью-Хейвен, а сам, чтобы отвлечь нас, остался а Нью-Йорке. Видимо, где-то по пути Каллэм взял в машину двух санитарок. По крайней мере такую возможность нельзя отбрасывать, и я сегодня же намерен все это тщательно проверить.

– Что же вы мне раньше не сказали, Ричард?! Я ни за что не разрешила бы вам тратить время на то, чтобы везти меня домой.

– Это дело вполне можно отложить до моего возвращения в город, – быстро ответил Квин.

– И теперь вы намерены взять в работу Генри Каллэма?

– Да, чтобы добиться от него, где сейчас Сара Хамфри...

Однако большую часть пути они молчали.

В Роуэйтоне Квин внес чемоданы Джесси в дом. Он отрегулировал плохо закрывавшийся кран на кухне, восхищенно отозвался о цинниях, выращенных Джесси, выпил предложенного ею кофе, но все это время держался как-то отчужденно, и у Джесси снова начала болеть голова.

«Нет, я ему помогать не буду, – с яростью подумала она. – Не буду, не буду!..»

Квин отклонил предложение отвезти его на вокзал и тут же вызвал по телефону такси.

Уже в самый последней момент, когда машина ожидала у крыльца, он вдруг сказал:

– Джесси, я не могу уехать без того...

– Да-да?

– Без того... ну, без того, чтобы не поблагодарить вас...

– Поблагодарить меня?! – «Милая моя, – подумала она, – да ты уже перестаралась! Но как же другим-то удается выходить из подобных положений? » – Боже мой, но за что?

Носком ботинка Квин бесцельно водил по ковру.

– За два самых чудесных месяца в моей жизни.

– Это я должна поблагодарить вас, мистер Квин. Мягко выражаясь, я тоже не скучала. – «Ну и ответ! ».

– Я не имею в виду дело Хамфри. – Квин дважды откашлялся, причем второй раз с раздражением. – Вы стали значить для меня очень много, Джесси.

– Серьезно? – «О, боже! »

– Да, очень много. – Он с гневом уставился на ковер. – Я понимаю, что не имею права...

– Ричард!

– Я хочу сказать, что человеку моего возраста...

– Опять вы об этом!

– А вы такая моложавая и красивая...

«Не хватает только, – подумала Джесси, – чтобы у меня, как всегда бывает в таких случаях, заурчал желудок... Вот, начинается».

– Да, Ричард? – нарочито громко поспешила спросить она.

В это мгновение таксист принялся отчаянно сигналить. Ричард Квин густо покраснел, схватил руку Джесси, потряс ее, словно пытался удержать вырывавшуюся рыбу, пробормотал: «Я вам потом позвоню» – и выбежал.

Джесси опустилась прямо на пол и разревелась.

«Никогда он больше не позвонит, – решила она. – Зачем это ему нужно? Я все время кокетничала с ним, а потом отвернулась от него. Не вернется он! »

Она приняла две таблетки аспирина и, чтобы наказать себя, не стала запивать их водой. Потом она занялась развешиванием своих платьев.

«Убитые младенцы... Мое справедливое негодование... А знаешь, Джесси Шервуд, – безжалостно сказала она себе, свирепо заталкивая в шкаф плечики с платьями, – правда заключается в том, что ты противная старая дева. Да, да, сварливая старая дева. Сама во всем виновата, и нечего теперь сваливать вину на кого-то. Дело не только в том, что ты поощряла беднягу и довела его до того, что он снова почувствовал себя молодым, а потом повернулась к нему спиной... »

Однако мысли Джесси упорно возвращались к наволочке. Она пыталась не думать о ней, но ничего не могла с собой поделать. Как она была уверена, что им удалось сделать точную копию той, которую она видела, а ведь оказалось, что это не так! Хамфри с одного взгляда определил подделку. Но – каким образом? Что именно она не заметила или забыла? Может быть, ей удастся припомнить это сейчас?

Джесси зажмурилась и, все еще стоя около шкафа, представила себе детскую, себя в ней, склонившуюся над кроваткой при слабом свете ночника, подушку на ребенке... и наволочку... наволочку... Однако ничего нового о ней вспомнить не могла и, бросив платье на пол, опустилась в кресло у окна, откуда могла видеть свой крохотный садик. Здесь все еще цвели ипомеи и петуньи; на кизиле краснели немногие, не склеванные птицами ягоды. Мысленно Джесси продолжала твердить: «Я помогу ему! Помогу! » Как это чудовище могло избавиться от наволочки? Он ее не сжег и не изрезал... В этот момент он бесспорно испытывал давление со всех сторон: на него давили сознание собственной вины, истерика жены, тот факт, что здесь находился доктор Викс и с минуты на минуту должна была появиться полиция... Ведь в таком положении люди вынуждены действовать поспешно и не очень обдумывают свои шаги. И Ричард заметил в среду вечером, что Хамфри тогда был всецело поглощен мыслью о том, как скорее и проще отделаться от наволочки.

«Предположим, что я бы оказалась на его месте, – лродолжала размышлять Джесси и даже вздрогнула от этой мысли. – Предположим, что пронырливая няня обнаружила, что ребенок мертв, весь дом в смятении, тут уже находится доктор Викс, скоро должны приехать полицейские – и в этот момент, к своему ужасу, я заметила бы, что на наволочке виден отпечаток моей руки. Разумеется, полицейские ни в коем случае не должны найти эту наволочку, ибо иначе они немедленно поймут, что произошло убийство... Нужно отделаться от этой наволочки... живо... живо... Кто-то идет сюда! Чей это голос?

Меня не должны застать здесь, в детской... Я должна немедленно отделаться от наволочки... должна спрятать ее, но где, где?.. А что если бросить ее в спускной люк для грязного белья? Одну минуточку, – попыталась успокоить себя Джесси, чувствуя, как у нее заколотилось сердце, – одну минуточку... Уж слишком это просто... Просто? Это и хорошо! Шаг к дверце люка, движение руки, толчок, другое движение руки... и наволочки нет. Теперь она уже находится в подвале вместе с другим грязным бельем. Это же действительно самый простой и самый быстрый способ отделаться от наволочки, хотя бы на время. Ну, а позднее... позднее я могу найти ее и уничтожить без следа... Как только мне такая возможность представится... Как только я смогу под каким-то удобным и безопасным предлогом побывать в подвале... »

Ну, а предположим, что как раз в это время появились бы полицейские? Не могла же бы я куда-то исчезнуть, так как этим самым привлекла бы к себе внимание. Ведь миссис Хамфри в истерике и ее нельзя оставить, на вопросы полицейских нужно отвечать, внизу в своих комнатах торчат горничные и другой обслуживающий персонал, и они сразу же заметят, если я попытаюсь спуститься в прачечную. Чувствуя свою вину, я должна была бы постоянно прислушиваться ко всякому шепоту, тщательно следить за любым изменением выражения на лицах, за всеми, кто приходит и уходит, систематически убеждаться, что меня еще не заподозрили.

Джесси нахмурилась. Все получилось хорошо, но ведь полицейские произвели в доме самый тщательный обыск. «Прачечную в подвале, корзины!..» – приказал Перл – и тем не менее наволочки не нашли. Возможно…

Возможно, они ее просмотрели!

«Наверное, так и случилось! – волнуясь, подумала Джесси. – Элтон Хамфри не один раз, должно быть, умирал от страха, пока полицейские искали и не могли найти наволочку; он все ждал и ждал их ухода, чтобы пробраться в подвал и порыться в корзине с бельем. Наступил рассвет, а затем и день, а люди Эйба Перла все еще искали, и Хамфри не мог рисковать появлением в подвале.

Ну, а затем, конечно, приехала Сэди Смит – Сэди Смит из Норуока в своем старом автомобиле, появлявшемся здесь с таким грохотом по утрам в четверг и в пятницу... »

Джесси еще глубже опустилась в кресло и с удивлением обнаружила, что дрожит.

Конечно, потом уже Элтон Хамфри решил, что теперь ему ничего не грозит, ибо прошел день, неделя, месяц, а наволочка не находилась, словно канула в неизвестность. Сэди Смит, или не обратив внимания на отпечаток грязной руки, или не придавая этому какого-либо значения, выстирала наволочку вместе с другим бельем, тем дело и кончилось.

Да, кончилось.

Джесси тяжело вздохнула. Вот она и помогла Ричарду!

Хотя нет, позвольте!

Конечно, Сэди не могла не заметить, что творилось в доме в ту пятницу. Конечно, миссис Ленихэн, или миссис Шарбедо, или одна из горничных сказали ей, что из-за какой-то наволочки полицейские переворачивают все в доме вверх тормашками. Даже если полицейские и не нашли ее, разве Сэди не стала бы тоже ее искать?

Безусловно, да!

Но почему в таком случае она ее не нашла?

Было еще светло, когда Джесси вышла из машины перед аккуратным двухэтажным домом в Норуоке.

Сэди Смит как раз переодевалась в домашнее платье. Это была полная, очень смуглая женщина с сильно загоревшими руками и с добродушными, но проницательными глазами.

– Мисс Шервуд! – воскликнула она. – Вот уж кого никак не ожидала. Заходите, заходите. Я только что вернулась с работы и...

– Боже мой, но мне, наверное, следовало заехать к вам как-нибудь в другой раз, миссис Смит. Я так необдуманно поступила, что явилась к вам перед самым обедом и даже не позвонила предварительно.

– Да мы никогда не садимся обедать раньше восьми – девяти: муж приходит домой поздно. Пройдемте в комнату, мисс Шервуд. Я сейчас приготовлю чай.

– Спасибо. Почему бы нам не посидеть здесь же, в кухне? У вас тут так мило, а я очень редко бываю в своей кухне.

– Вы относительно Хамфри, мисс Шервуд, правда? – спокойно спросила Сэди, ставя чайник на плиту.

– Да.

– Я так и знала. – Сэди уселась у другого конца стола. – Вижу, вас по-прежнему беспокоит, что произошло с ребенком и как он оказался мертвым. Это ужасно, мисс Шервуд, но он мертв, и его не вернуть. Почему бы вам не забыть о Хамфри? Это плохие люди, и нам с ними совсем не по пути.

– Мне очень хотелось бы позабыть о них, но по некоторым причинам я не могу этого сделать. Вы не возражаете, если я буду называть вас Сэди?

– Пожалуйста.

– Помните, Сэди, ту пятницу, когда вы приехали для очередной стирки?

– Конечно, помню.

– Не обратили ли вы внимания в тот день на одну из наволочек – с тонкими кружевами? Наволочку с отпечатком грязной мужской руки на ней?

Сэди Смит, прищурившись, взглянула на нее.

– В тот день меня о ней неоднократно расспрашивали детективы.

– Да? А еще кто? Я хочу сказать – кто из дома?

– Миссис Ленихэн спросила меня сразу же, как только я появилась. Она мне рассказала о ребенке и сообщила, что полицейские в поисках этой наволочки все перевернули в доме. Миссис Ленихэн попросила меня внимательно следить, не найдется ли она где-нибудь.

– А кроме миссис Ленихэн и детективов, кто-нибудь еще говорил вам об этой наволочке?

– Нет.

– Вы ее так и не нашли?

– Нет. Я много раз перебирала всю партию белья, но этой наволочки не нашла... Чайник! – Миссис Смит вскочила и захлопотала.

– Скажите, а вообще были наволочки в белье в тот день?

– Ни одной.

– Ни одной?! – нахмурилась Джесси. – Странно.

– Я тоже так подумала... Вам со сливками, мисс Шервуд?

– Спасибо, – рассеянно ответила Джесси. – Вообще ни одной наволочки...

– Обязательно попробуйте вот эти сладкие булочки, а иначе я обижусь... Так вот, о наволочках. Вначале я подумала, что эта вертушка горничная из хозяйских комнат затолкала в один из спускных желобов, ведущих в прачечную, слишком большой сверток. У нее так уже получалось раза два, белье застревало в желобе, и нам приходилось прочищать его гибкой спиралью, какой обычно пользуется водопроводчик.

Засорившийся спусковой желоб в прачечную!

– А вы не думаете, что так могло произойти и с наволочкой, которую все искали, Сэди? – спросила с волнением Джесси. – Ведь желоб мог быть уже засорен, и наволочка вниз не прошла?

Миссис Смит покачала головой.

– Утром в тот день я бросала в каждый из спусковых желобов по бельевому зажиму, и все они проходили нормально... Потом я еще вспомнила вот что. По пятницам горничная наверху меняет постельное белье, но в тот день она этого не делала из-за суматохи в доме... Съешьте еще булочку, мисс Шервуд.

– Очень вкусные, – похвалила Джесси, поспешно жуя. – Скажите, Сэди, вы все спускные желоба тогда проверили? И в детской тоже?

– Нет, в детской я не проверяла. Во-первых, меня туда не пустили. Во-вторых, спускной желоб в детской всегда действовал безотказно.

«И все же я, возможно, на правильном пути», – лихорадочно думала Джесси.

Люком из детской в прачечную пользовалась только она одна. Она сама всегда убирала кроватку ребенка и по привычке бросала в люк только по одной вещи, хотя даже простыни были крохотными.

С вновь появившейся надеждой Джесси продолжала отпивать из чашки.

– Хотя, подождите, я совсем забыла! – воскликнула прачка. – Ведь при установке спускного желоба в детской не обошлось без неприятностей. Потом, правда, он всегда действовал хорошо.

– Что-что? – встрепенулась Джесси. – Что вы сказали, Сэди?

– Я говорю о том, что произошло при установке этого спуска, – еще раньше, чем вы начали там работать. До того как мистер Хамфри усыновил ребенка, в доме не было ни детской, ни комнаты при ней, в которой вы спали. Раньше там была верхняя гостиная, но потом из нее сделали две комнаты и установили желоб в прачечную. До этого его не было.

– Вы сказали, что во время его установки произошли какие-то неприятности...

– Да, и я сейчас только об этом вспомнила, – подтвердила миссис Смит. – Мистер Хамфри очень рассердился. Рабочий после установки начал бросать в желоб что-то для проверки и обнаружил, что посредине желоба что-то торчит, и вещи цепляются, вместо того чтобы падать в прачечную. Это оказался кусок проволоки, и рабочий спилил его или отогнул, так как потом в этом спуске у вас никогда ничего не застревало. Правда, мисс Шервуд?

«Правда, – подумала Джесси. – У меня – нет».

А что если предположить, что в тот вечер Элтон Хамфри сбросил в люк уличавшую его наволочку, и она все же застряла в спуске?

Сэди Смит не нашла наволочку, и Элтон Хамфри решил, что она выстирала ее вместе с другим бельем. Не исключено, что наволочка, если она действительно зацепилась за что-то в спускном желобе, все еще находится там.

Джесси повесила трубку, собрала с полочки телефона-автомата приготовленные ею монеты – и тут же села. На ее звонки Ричарду в Нью-Йорк никто не ответил: видимо, Квин занимался Генри Каллэмом. Дежурный полиции в Таугусе сообщил, что начальника уже нет; домашний телефон Перлов молчал – должно быть, они уехали в гости или в кино.

Джесси сидела совершенно расстроенная.

«Я обязана проверить свое предположение, – думала она, – и не завтра, а сегодня же... И я могу сделать это сама! »

Она немедленно согласилась с этой мыслью, даже не вникая в трудности. «Если я начну размышлять об этом, – сказала она себе, – у меня ничего не получится. Лучше уж я не буду думать».

Джесси вышла из телефонной будки, села в свою машину и отправилась в Таугус.

... Электрическая лампочка в виде корабельного фонаря, висевшая над сторожкой у ворот в конце дамбы, на фоне темневшего вдали острова Нэр казалась какой-то затерянной.

Джесси медленно ехала по дамбе. Интересно, дежурит ли сейчас у ворот охранник, – ведь летний сезон закончился? Если да – ее дело безнадежно. Чем ближе Джесси подъезжала к воротам, тем более нелепой казалась ей вся затея.

Из сторожки вышел коренастый человек в униформе и поднял руку.

Ворота были закрыты.

– Привет! – послышался знакомый голос. – Мисс Шервуд!

Чарли Питерсон!

– А, мистер Питерсон, – обрадовалась Джесси. – Что вы тут делаете? Вы же хотели уволиться?

– Да ведь знаете... – замялся толстый охранник. – Работа здесь нетрудная, особенно теперь.

– И еще когда к вам не пристают полицейские, – улыбнулась Джесси. «Как я могу ему объяснить свое появление здесь?» – подумала она.

– Это верно. – Охранник облокотился на дверцу машины. – Как поживаете, мисс Шервуд?

– Превосходно. А вы? – «Я обязательно должна придумать что-то правдоподобное. Но что?»

– Не жалуюсь. Знаете, я никак не ожидал увидеть вас.

Питерсон как-то очень странно взглянул на Джесси, и у нее тут же мелькнула мысль: «Вот оно, начинается! »

– Каким ветром вас принесло сюда, на остров?

Джесси почувствовала, что у нее начали сохнуть губы.

– Видите ли...

Питерсон очень близко наклонился к Джесси; от него пахло вином.

– Может быть, вы приехали повидаться со мною, а?

Джесси с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.

Вот и выход из положения!

– Мистер Питерсон, что вы! – кокетливо воскликнула она. – Вы же семейный человек!

Питерсон загоготал.

– Уж с вами и пошутить немножко нельзя! А если я парень с горячей кровью?.. Вы хотели зайти к Хамфри? Но там никого нет.

«Кажется, мне все еще везет!» – с радостью подумала Джесси.

– Никого, мистер Питерсон? А где же сторож?

– Хамфри велел ему отвезти в Конкорд какие-то луковицы для пересадки, что ли. Там же у него зимняя дача.

– Я прямо не знаю, что мне теперь делать, – жалобно сказала Джесси. – Столлинг вернется сегодня?

– Наверное, только завтра.

– Вообще-то говоря, можно было бы приехать и завтра, но раз я уже здесь... – Она посмотрела на Питерсона, надеясь, что он еще не совсем протрезвел. – Как, по-вашему, никто не будет возражать, если я зайду в дом на несколько минут? Я оставила там кое-что из вещей.

– Да как вам сказать... – Питерсон нерешительно поскреб подбородок.

«Ах ты, увалень этакий! – подумала Джесси. – Все равно я добьюсь своего!»

– Только для вас, мисс Шервуд...

Но уже начав открывать ворота, он вдруг остановился.

– Одну минуту.

– Что еще?..

– Как же вы в дом-то войдете?

– Да уж как-нибудь, – поспешно ответила Джесси, хотя, по правде говоря, она это себе совершенно не представляла.

– Сейчас, обождите. – Питерсон зашел в сторожку и тут же возвратился, размахивая ключом. – Столлингс всегда оставляет мне ключ на тот случай, если в его отсутствие тут появится мистер Хамфри... Вам нужна моя помощь, мисс Шервуд? – галантно крикнул он ей вслед.

– Нет, спасибо, – ответила Джесси, сжимая ключ.

Чувствовала она себя не очень хорошо.

Над служебным входом светилась лампочка, зажженная, видимо, Столлингсом. Джесси поставила машину, выключила зажигание и свет и выбралась наружу.

Под ногами у нее заскрипел гравий. Джесси заколебалась, по коже забегали мурашки. «Почему я так нервничаю? – подумала она. – Здесь же никого нет».

Она пошла по дорожке и тут же обнаружила, что ступает так, словно попала в болото.

Открыв служебный вход, Джесси с облегчением вошла, но как только она закрыла за собой дверь, это облегчение немедленно исчезло. Она еще никогда не была в такой темноте. Не только в доме, но и на всем острове нет никого, за исключением Питерсона, который разрешил ей идти сюда, и все же... Джесси казалось, что дом переполняют какие-то таинственные звуки, а стены словно дышат.

«Помни Майкла! Помни Майкла!» – приказала она себе и умышленно медленно и глубоко вздохнула. Дом стал домом, а темнота показалась уже какой-то дружественной.

Джесси отошла от двери и уверенно двинулась дальше. Ее рука нащупала дверь в подвал, она открыла ее, нашла выключатель. Зажегся свет. Весь подвал лежал перед нею.