Текст книги "Две возможности"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Наконец Кен бросил на стол салфетку:

– Я должен идти по вызовам.

– Тебе не кажется, Кен, что ты должен что-нибудь сделать для доктора Додда? – не выдержала Рима.

– Что, дорогая? Измерить ему давление? – сердито отозвался доктор Уиншип. Он поцеловал Риму, извинился, и вскоре они услышали, как отъезжает его автомобиль.

– Рима… – начал Эллери.

– Я не стану ничего слушать, – прервала Рима. – Мне нужно выписать счета Кена и доктора Додда, так что, если не возражаете, Эллери, я займусь этим прямо сейчас.

Казалось, никто не хотел разговаривать, кроме миссис Фаулер, но именно ее болтовня вынудила Эллери подняться к себе.

Из своей комнаты он слышал нарушающее тишину стрекотание пишущей машинки Римы и недовольное бряцание посудой миссис Фаулер. Спальня Эллери была угловой в маленьком флигеле, и он из своего окна мог наблюдать за окнами комнаты доктора Додда. Там весь вечер горел свет. Иногда Эллери видел массивную фигуру доктора, движущуюся взад-вперед, как амеба под микроскопом.

Обследовать запертую комнату в мансарде было невозможно, пока Додд не спит. Она находилась прямо над его спальней, а пол, ссохшийся от времени, стонал и дрожал при каждом шаге.

В половине десятого Эллери услышал тяжелые шаги миссис Фаулер в коридоре, ее стук в дверь комнаты Эсси Пингарн и хнычущий ответ служанки. Вскоре в комнате миссис Фаулер зажегся свет и послышался шум льющейся из крана воды. Эллери застонал. Вчерашний вечерний прием ванны миссис Фаулер продолжался час десять минут.

Он вышел из комнаты и двинулся по коридору. Под дверью доктора Додда виднелась полоска света. Поднос исчез – должно быть, его забрала миссис Фаулер.

Эллери постучал в дверь.

– Да? Кто там?

– Квин.

– В чем дело? – Голос доктора звучал хрипло, как будто он устал после лекции.

– Я увидел, что у вас горит свет, доктор. Вы позволите мне войти?

– Вообще-то я как раз собирался спать… – Полоска света исчезла. Эллери услышал скрип пружин.

– Как вы себя чувствуете, доктор?

– Прекрасно. Этим вечером я чудесно отдохнул. Вам здесь удобно, мистер Квин? Как пообедали? Что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо. Спокойной ночи. Спите хорошо.

– Благодарю вас.

Эллери пошел дальше, стараясь ступать погромче. У лестницы он остановился.

Подождав ровно час, Эллери двинулся в обратном направлении. Ему понадобилось десять минут, чтобы пройти пятнадцать футов до двери доктора Додда и осторожно приложить ухо к панели.

Дыхание доктора было глубоким и ровным и лишь иногда прерывалось храпом.

Эллери выпрямился. Пишущая машинка Римы продолжала стучать внизу. Кен еще не вернулся. Фрамуга над дверью миссис Фаулер в конце коридора была темной.

Вернувшись к лестнице, Эллери начал подниматься в мансарду.

На сей раз он использовал миниатюрный фонарик.

Ключ был смазан машинным маслом, и Эллери вставил его в замочную скважину святилища доктора Додда без единого звука.

После этого он сжал фонарик зубами, словно сигару, вцепился в ручку левой рукой, а правой попытался повернуть ключ.

Но ключ не поворачивался.

Эллери оставалось только в отчаянии сесть на пол.

И тут его охватил неописуемый гнев. Это было самое нелепое дело, в какое он когда-либо совал нос. Оно состояло из каких-то нематериальных субстанций, ухватиться за которые не представлялось возможным.

Вернувшись на второй этаж, Эллери снова порылся в своем чемодане, потом поднялся в мансарду и, стиснув зубы, сделал еще один восковой отпечаток замка.

Закончив, Эллери услышал, как подъезжает автомобиль, а спустившись вниз со шляпой в руке, обнаружил в приемной Риму, которая сидела на коленях у Кена, обнимая его за шею.

– Не вставайте, – улыбнулся Эллери. – Я просто прохожу мимо. Вы выглядите усталым, Кен.

– Он сейчас ляжет спать. Я думала, что вы это уже сделали, Эллери, – сказала Рима.

– Мне не спится. А вот доктор Додд спит.

– Я хотел заглянуть к нему, – виновато промолвил Кен. – Но если он заснул… А вы куда собрались?

– Думаю прогуляться перед сном. Кстати, о сне – ваша невеста весь вечер провозилась с вашими чертовыми счетами.

– Знаю, я уже отругал ее.

Эллери вышел из дома. Вечер был сырой, и он ежился, сворачивая за угол на Райт-стрит. Пары алкоголя, распространяющиеся от гриль-бара Джека, казались почти заманчивыми. Эллери вошел в бар и заказал пиво. Он потягивал его достаточно долго, чтобы погасить интерес к своему появлению, и затем скользнул в телефонную будку.

– Дейкин? Вы когда-нибудь уходите домой?

– После смерти жены мне туда незачем особенно торопиться. Но я уже собирался уходить. В чем дело?

– Ключ, изготовленный Пигом, не подходит. Я снял еще один отпечаток.

– Где вы находитесь?

– Не имеет значения. Я сейчас приду.

Дейкин поджидал его на ступеньках между зелеными фонарями.

– Незачем попадаться на глаза Гоббину, – сказал шеф полиции. – Он все выболтает Мальвине Прентис. Где отпечаток?

Эллери передал слепок Дейкину, который спрятал его в сумку. Они зашагали по Стейт-стрит в восточном направлении мимо окружного суда.

– Сейчас уже поздно что-либо предпринимать, мистер Квин.

– Когда вы передадите отпечаток Пигу?

– Завтра с утра. К полудню вы получите ключ. Есть новости для меня?

– Нет. А у вас для меня?

– Тоже нет.

Они молча расстались на углу Стейт-стрит и Аппер-Уистлинг.

Вторник, 25 апреля

Ник Жакар стоял на четвереньках на выступе скалы, глядя в водоем, казавшийся сделанным из коричневого сахара и сверкавший под луной, как миллион светляков. Эллери склонился над спиной Жакара, чтобы разглядеть лицо в водоеме, но сахар внезапно превратился в кипящую лаву, не позволяющую идентифицировать лицо, которое словно молило о том, чтобы его узнали. В этот момент луна сделалась алой, и Ник Жакар, откинув косматую голову, завыл на нее, как собака. Вой был таким горестным и пронзительным, что Эллери с криком заткнул уши. Звуки стали приглушенными, и Эллери проснулся, обнаружив, что прижимает к ушам края мокрой от пота подушки. Собака продолжала скулить.

Эллери сел в кровати и посмотрел на часы. Начало четвертого. Он был весь в испарине, поэтому встал и направился к окну, намереваясь проветриться.

Собака продолжала выть в саду или где-то поблизости. Луны не было. Единственным источником света было окно в другом конце дома.

Окно спальни Додда…

Сам доктор стоял у окна, подняв руки, как будто цеплялся за портьеры. Его крупный силуэт, казалось, взывал о помощи.

Вой продолжался, и мысли Эллери внезапно прояснились, а в затылке началось покалывание.

Он не сводил глаз с человека у окна.

Собака, воющая ночью… А недавно дважды выпавший туз пик…

Эллери интересовало, почему вой не разбудил остальных. Додд у окна не двигался с места.

Лишь перед рассветом вой прекратился, и только тогда доктор Додд ожил. Черные руки опустились, и силуэт исчез. Вскоре свет в окне погас.

Эллери вернулся в постель, надеясь заснуть. Но собачий вой напрочь прогнал сон. К тому же в голове вертелась проклятая считалка. «Богач, бедняк, нищий, вор, доктор…» Она напоминала камень, который Сизиф[61]61
  Сизиф – в греческой мифологии царь Коринфа, дважды обманом избежавший смерти и за это приговоренный богами вечно поднимать на гору камень в подземном царстве.


[Закрыть] постоянно катил в гору и который каждый раз скатывался вниз.

* * *

Утром произошла очередная неприятность.

Эллери, с трудом волочивший ноги вниз по лестнице, застыл на площадке над передним коридором. Утреннюю тишину внезапно разорвало нечто среднее между визгом и воем. Сразу же послышался звук шагов, сначала бегущих, потом шаркающих, затем стук и грохот, после чего голос вновь взревел в бешеной ярости.

Эллери быстро огляделся вокруг.

– Миссис Фаулер! Эсси! Откуда эти звуки?

– Из кабинета доктора! – взвизгнула миссис Фаулер. – Его убивают, мистер Квин!

Судя по шуму, это походило на правду. Эллери налетел на дверь кабинета, едва не сломав шею. Она сразу же распахнулась.

Доктор Додд носился по комнате, размахивая свернутым в трубку «Райтсвиллским архивом», натыкаясь на стены, стол, книжные шкафы в дикой пляске. При этом он аккомпанировал себе не то молитвой, не то проклятиями, добавляя к хореографии аккомпанемент. В одном из окон, выходящих в задний сад, виднелась мрачная физиономия старого Тойфела.

Внезапно Эллери разгадал загадку. Додд не исполнял ритуальный танец, а пытался убить птицу. Это была невзрачная пташка, воробей или овсянка, которая, по-видимому, случайно влетела в кабинет через открытое окно, и доктор наткнулся на нее, спустившись из спальни. Почему зрелище испуганного маленького существа, отчаянно мечущегося среди невидимых парабол, описываемых газетой, так расстроило Додда, в данный момент было недоступно пониманию Эллери.

– Доктор Додд…

– Уберите отсюда эту гадость! – орал доктор.

– Эллери… – Рима прибежала в старом халате миссис Фаулер.

– Зачем вы гоняетесь за мистером Воробьем? Возможно, он ваш старый друг… Доктор Додд! Прекратите немедленно!

Эллери смог усадить старика в кресло. Рима стояла посреди кабинета, издавая чирикающие звуки. Птица, сидевшая на книжном шкафу, взволнованно отвечала. Вскоре, успокоенная щебетанием Римы, она слетела к ней на плечо, затем выпорхнула в открытое окно, промчалась пулей мимо головы Гарри Тойфела и была такова.

– Вы пытались убить птицу, доктор! – Рима казалась потрясенной.

Доктор Додд съежился в кресле.

– Выпейте это. – Эллери поднес стакан к пожелтевшим губам старика. – Рима, где Кен?

– Он должен был рано утром явиться в больницу для консультации. Доктор Додд, в чем дело?

Старик, не отвечая, оттолкнул стакан.

– Лучше поскорее вызвать Кена или другого врача, – вполголоса сказала Рима.

В окне Гарри Тойфела все еще маячила его угрюмая физиономия. Миссис Фаулер и Эсси боязливо жались в дверях.

– Не надо никакого врача. – Додд с трудом шевелил языком. – Со мной все в порядке. Только помогите мне лечь на кушетку.

Они оставили его лежащим лицом к стене.

– Доктор всегда был нервным, – громко зашептала в коридоре миссис Фаулер, – но в последнее время он совсем сдал. Надолго его не хватит.

– Испугаться маленькой птички! – фыркнула Эсси Пингарн. – Если вы спросите меня, миссис Фаулер, то все дело в его мамаше.

– Эсси! – зашипела экономка, и горничная тут же убежала.

– Что Эсси имела в виду, говоря о «его мамаше»?

Миссис Фаулер воспользовалась слуховым аппаратом.

– Что-что?

Эллери повторил вопрос.

– Не слышу, мистер Квин. Я должна приготовить вам завтрак…

– К черту завтрак, тем более что вы отлично слышали Эсси. Если она об этом знает, то никаких секретов быть не может. При чем тут мать доктора Додда, миссис Фаулер?

– Спросите доктора Уиншипа. Мне нужно разобрать белье из прачечной и…

– Его нет, а вы здесь. Так что рассказывайте.

Экономка бросила испуганный взгляд на дверь кабинета.

– Его мать умерла в слоукемском сумасшедшем доме, – шепнула она и тотчас же удалилась.

Это объясняло многое. Но не все.

Эллери заглянул в приемную. Рима пыталась дозвониться доктору Уиншипу.

Помахав ей рукой, Эллери направился по коридору в столовую.

Его осенило, когда он разбил первое яйцо. Птица, влетающая в дом, была старейшей из дурных примет. Как и собака, воющая ночью. И туз пик.

Все они возвещали о приближении смерти.

* * *

Эллери вернулся из офиса Дейкина вскоре после полудня со вторым дубликатом ключа в кармане и застал приемную переполненной, а Риму и доктора Уиншипа бегающими взад-вперед, как продавцы универмага во время дешевой распродажи. Ему с трудом удалось перекинуться несколькими словами с Уиншипом.

– Все из-за гибели Жакара, – с отчаянием в голосе сказал Кен. – У большинства этих людей нет ничего, кроме острого приступа любопытства. Жителей Райтсвилла больше всего интересуют местная политика и чужие неприятности.

– Где Додд, Кен? Его нет в кабинете.

– Он вышел перед началом приема и сказал, что хочет подышать воздухом. Я разрешил. В таком состоянии ему лучше здесь не торчать.

– Кен, что происходит с Доддом?

– Хотел бы я знать. У него вконец расшатались нервы – он на грани истерии.

– Рима рассказала вам, что случилось этим утром?

– Конечно. Если это будет продолжаться, мне придется обратиться к психиатру. Хорошо бы у меня было побольше времени для него. Но теперь, когда я должен вести обе практики…

Рима быстро вошла и сообщила:

– Я уложила миссис Бродбек на стол для обследований, Кен. Она уверяет, что у нее опухоль.

– Какая еще опухоль! Я месяц назад сказал ей, что она беременна. Разве я не говорил ей это сегодня?

– Нет, дорогой.

– Я люблю тебя. Кто следующий после Бродбек?

Эллери вышел. Гарри Тойфел на передней лужайке окучивал кусты роз. Пылесос Эсси Пингарн завывал в столовой. Он просунул голову в кухню – миссис Фаулер заказывала по телефону продукты в лавке Логана.

Эллери стал подниматься по лестнице, нащупывая в кармане ключ.

Войдя наконец в таинственную комнату в мансарде и заперев за собой дверь, Эллери испытал разочарование. Он и сам не знал, что именно ожидал обнаружить в той части комнаты, которая оставалась невидимой для него с крыши, но, во всяком случае, не такие прозаические предметы, как ржавую железную раковину и маленькую электрическую плитку.

Все остальное выглядело так же, как в прошлый раз. Две колоды карт на столе, ряд предметов на полочке, древний стул.

Комната была тесной и затхлой. Стены покрывали рваные, выцветшие обои.

Эллери пробежал глазами обе колоды. Обычные карты. Он положил их на прежнее место.

Присев на корточки, Эллери посмотрел на полочку, тянущуюся вдоль стола. На ней лежали вещи, абсолютно не связанные друг с другом, словно содержимое карманов мальчишки. Кучка камешков. Коробочка соли. Маленькая шкатулка с кольцами – старинными и современными, но явно не имеющими никакой ценности. Пара красных фишек. Ржавый утюг, выглядевший таким же старым, как весь дом. Неизвестно откуда взявшийся колчан с семью индейскими стрелами – впрочем, в лавке Кригера по дороге в Конхейвен можно приобрести все, что угодно: от нижней юбки сейлемской ведьмы[62]62
  В 1692 г. в городе Сейлем в Массачусетсе (тогда английской колонии) казнили несколько женщин, обвиненных в колдовстве.


[Закрыть] до пряжки от ботинка Инкриза Мэзера.[63]63
  Мэзер, Инкриз (1639–1723) – пуританский пастор, участник процесса над «сейлемскими ведьмами», остановивший казни.


[Закрыть] В этой индейской стране мальчишки постоянно притаскивали наконечники стрел, ступки для маиса и прочий хлам.

Все эти странные сокровища доктора Додда – камешки, соль, кольца, фишки, утюг, стрелы и прочие – лежали на полочке, словно инструменты оркестра, изготовленные из различного материала, имеющие разные размеры и форму, но объединенные общей функцией во имя общей цели.

Эллери слышал музыку причудливого оркестра доктора Додда, однако понимание еще не пришло к нему, ибо его здравый рассудок был не в состоянии воспринимать некоторые явления.

Доктор Додд, собравший эту коллекцию, не мог быть спасен обычным человеком. Такая работа требовала эксперта.

Когда Эллери запирал снаружи маленькую дверь, он испытывал чувство вины. В воскресенье он процитировал Додду считалку, предсказывающую судьбу. Неудивительно, что Кен Уиншип так рассердился. Это было все равно что выключить свет в комнате ребенка, визжащего от страха перед темнотой.

При виде Эллери Рима вскочила из-за стола и потащила его в коридор.

– Доктор Додд пришел домой, и как вы думаете, что он делает?

– Что? – быстро спросил Эллери.

– Принимает пациентов!

– Странно, – пробормотал Эллери.

– Кен тоже сказал, что это неестественно.

– Так оно и есть. – Рима вернулась в приемную.

Эллери увидел Додда, когда ушел последний пациент. Доктор выглядел усталым, но спокойным.

– Утром я вел себя глупо, мистер Квин…

– Рад, что вы вернулись к работе.

– Я должен был с этим справиться. В мои годы такое подкрадывается незаметно. – Додд даже смеялся. – Могу себе представить, что вы подумали… Надеюсь, миссис Фаулер хорошо вас обслуживает? – Он дружески положил Эллери руку на плечо.

Но Эллери почувствовал, что эта рука дрожит.

Четверг, 27 апреля

Атмосфера в доме быстро прояснилась. Какое-то время все сосредоточились на докторе Додде, наблюдая за малейшим подергиванием его челюстей. Но доктору вроде бы стало значительно лучше. Он днем и ночью ходил по вызовам, принимал пациентов, вернулся к своим обязанностям в больнице, даже подшучивал над «миссис Кеннет Уиншип» и влюбленным «молодым доктором Килдером».[64]64
  Килдер – молодой врач, персонаж рассказов американского писателя Макса Брэнда (1892–1944) и поставленного на их основе популярного телесериала.


[Закрыть] Рима работала, чирикала и смешила всех рассказами об отчаянных попытках Кена научить ее водить автомобиль в те часы, когда им удавалось побыть вдвоем. Миссис Фаулер носилась взад-вперед со стряпней и пирогами. Эсси Пингарн распаковала свой чемодан. Даже Гарри Тойфел выглядел милее, сидя на корточках и сажая цветы, – в среду Эллери слышал, как он что-то насвистывал.

Если Кен и оставался встревоженным, то старательно это скрывал.

Все же в веселье доктора и их радостных откликах было нечто искусственное. Они напоминали актеров, изображающих на сцене хорошо отрепетированные эмоции.

Эллери слонялся по дому. Ему оставалось только заново ступать по той же зыбкой почве, тщательно проверяя каждый шаг, но нигде не находя устойчивости. Между прошедшими событиями и считалкой лежали таинственные зыбучие пески. Дейкин ничего не знал. Ничего не происходило и не менялось. Богач был мертв, бедняк – тоже, нищий – мертв предположительно, а вор – наверняка. Оставался доктор, исполняющий скерцо из сочиненной неизвестно кем трагической симфонии.

Ложась спать в среду вечером, Эллери подумал, что ему следует все бросить и вернуться домой.

Однако в четверг симфония завершилась сокрушительным фортиссимо.

Эллери завтракал с Уиншипом, когда Рима быстро спустилась, зевая с виноватым видом.

– Доброе утро, Эллери. Извини, Кен, я проспала…

Кен поцеловал ее.

– Ты и док. Я бы подождал с завтраком, но мне нужно в больницу. Доктор Флэкер назначил трахеотомию, а он очень чувствителен в вопросах времени.

– Вы сказали «ты и док»? – спросил Эллери.

– Что-что?

– Доктор Додд тоже проспал?

– Да. Он еще не спускался.

– Нет, спускался. Я заглядывал к нему в комнату по пути сюда, и там никого не было.

– Но миссис Фаулер сказала… – Кен не договорил.

Последовала напряженная пауза.

– Не валяйте дурака, – весело заговорила Рима. – Возможно, это ночной вызов. У него возле кровати телефон, и мне ночью показалось, будто я слышу звонок. – Она сердито добавила: – Так что спрячьте подальше ваши тревожные взгляды.

– Вы уверены, Рима, что слышали ночью, как звонит телефон Додда?

– Конечно нет. Возможно, мне это приснилось. Может быть, доктор рано встал и пошел прогуляться перед завтраком. Он дважды так поступал с тех пор, как я здесь живу… А вот и он! Слышите – звонят в дверь. Наверное, забыл ключ. Эсси, это доктор Додд?

– Это полисмен, – ответила Эсси своим гнусавым голосом. – Вы, часом, не Доди – сынишка миссис Готч, который служил во флоте? Господи, как же вы выросли!

Они выбежали в коридор. Голова миссис Фаулер высунулась из двери в кухню. Гарри Тойфел с куском яичницы на подбородке открыл дверь пошире.

– Мистер Квин? Доктор Уиншип? – Высокий и серьезный молодой полицейский был незнаком Эллери. – Шеф Дейкин прислал меня за вами.

– Что-то случилось с доком? – быстро спросил Кен.

– Да, сэр, – вежливо ответил «сынишка миссис Готч». – Мы нашли его автомобиль на 478-м шоссе, в кювете за железнодорожным переездом. Он врезался на повороте в бетонную стену. Машина разбита вдребезги.

– А доктор Додд? – воскликнул Кен.

– К сожалению, док, – смущенно отозвался молодой полисмен, – он мертв.

* * *

Доктор Додд был мертв в высшей степени. При столкновении с бетонной стеной он перелетел в кювет через ветровое стекло открытой машины, которая последовала за ним и приземлилась прямо на него. Тело пришлось извлекать целый час, а молодого полисмена Доди Готча отправили в дом доктора.

На месте происшествия уже были коронер Грапп, прокурор Шалански, Мальвина Прентис, Фрэнсис О'Бэннон и фотограф из «Райтсвиллского архива». Вскоре замелькала испуганная круглая физиономия адвоката Отиса Холдерфилда, но, поговорив с Дейкином и Шалански, он быстро исчез. Автомобили, в том числе два фургона «Скорой помощи» – один из райтсвиллской, другой из слоукемской окружной больниц – выстроились по обе стороны переезда; у края кювета толпились люди. Неподалеку фермер кричал на мальчишек, которые бегали через его грядки редиски и салата. На голубом небе ярко светило солнце.

– Нет, док, – заявил Дейкин Кеннету Уиншипу, стоя на дне кювета. – Сейчас я не позволю вам смотреть на него.

– Я врач! – рявкнул Кен. – Прочь с дороги!

– Нет, сэр, мне это не кажется удачной идеей, – сказал Дейкин.

Рима взяла Кена за руку и отвела его к камню, на который они присели.

Дейкин кивнул Эллери.

То, что Эллери увидел, несомненно, было доктором Доддом, однако его желудок с трудом выдержал это зрелище. Сделав над собой усилие, он попросил перевернуть тело, посмотрел на то, что ранее было затылком Додда, и побрел туда, где коронер и прокурор разговаривали с Мальвиной Прентис. Фрэнсис О'Бэннон стоял рядом с ней, держа наготове блокнот.

– Его затылок, Грапп… – начал Эллери, судорожно глотнув.

– Я все знаю о его затылке, – ворчливо отозвался Грапп. – Как может выглядеть затылок человека, выброшенного через ветровое стекло, упавшего на острые камни и придавленного автомобилем?

– Вы на жалованье у мисс Прентис, мистер Квин? – с усмешкой спросил прокурор Шалански. – Она тоже интересовалась его затылком.

– А почему бы и вам им не заинтересоваться, Шалански? – осведомилась Мальвина. Она тряхнула головой, и солнечный блеск на ее серебряных очках заставил прокурора прищуриться. – Мне кажется, ребята, вы очень торопитесь списать все это на обычное дорожно-транспортное происшествие.

– Что вы имеете в виду? – Шалански перестал улыбаться.

– Коронер, разве вы не говорили, что вам кажется, будто он умер около пяти утра?

– Это сугубо неофициальное мнение.

– Что делал Додд на дороге в пять утра?

– Он был врачом, – сухо промолвил шеф Дейкин, – и никогда не отказывался от вызова к больному. При нем был медицинский саквояж, мисс Прентис.

– Тогда кто его вызвал? Вы нашли этого гипотетического пациента? Я думаю, это не слишком сложно даже для райтсвиллского полисмена.

Бесцветные глаза Дейкина сверкнули, но он спокойно ответил:

– Дайте нам время, мисс Прентис. Это ведь только что случилось.

– Даже если вы кого-то найдете, предположим, что Додда преследовали, вынудили остановиться, ударили по голове, он потерял сознание и его машину направили в сторону стены.

– Тогда я сказал бы, что мы имеем дело с идеальным преступлением, – снова улыбнулся Шалански. – Для подобных предположений, мисс Прентис, нужен какой-то факт. На дороге нет никаких признаков того, что кто-то остановил машину Додда. Если его ударили по голове – коронер Грапп признает, что это возможно, хотя и недоказуемо, – то мы не нашли орудие; разве только оно в куче этого металлолома и не поддается идентификации. Мы не можем утверждать, что автомобиль Додда направили в стену на большой скорости, поскольку видимые следы шин таковы, какими они должны быть, если Додд съехал с дороги в результате обычного несчастного случая. Иными словами, мисс Прентис, факты, которыми мы располагаем в данный момент, указывают на несчастный случай, подобные ежегодно происходят тысячами на наших дорогах. Если мы обнаружим что-либо, указывающее на иное направление, даю вам слово, что вас уведомят об этом в первую очередь.

– Пошли, Шалански, – позвал Грапп.

Прокурор быстро последовал за коронером, а шеф Дейкин – за ними обоими.

«Снова отсутствие фактов, – подумал Эллери. – И следовательно, снова две возможности. Несчастный случай или убийство. Аверс или реверс. Богач, бедняк, нищий и вор мертвы, а теперь умер и доктор».

– Что-что? – переспросил он. – Прошу прощения, мисс Прентис. Боюсь, я не слушал.

– Я спросила, – повторила издательница, холодно глядя на него, – чего вы ждете, мистер Квин, небесного знамения? Они ожидают фургон Чарли Данкана, чтобы погрузить тело, но вы же не гробовщик?

– Боюсь… – снова начал Эллери.

– Нас тоже беспокоят эти смерти, мистер Квин, – пояснил Фрэнсис О'Бэннон. – Мак-Кэби, Харт, Эндерсон, Жакар, а теперь Додд…

– Беспокоят, но несколько по-другому, Спек, – быстро вмешалась Мальвина Прентис. – Чем дольше великий сыщик остается в нашем городе, тем больше умирает людей. Когда же, мистер Квин, вы сообщите нам о каком-нибудь историческом выводе?

«Могу сообщить прямо сейчас, пока останки Додда и его машины еще не остыли, – подумал Эллери. – Хотите знать, мисс Прентис, кто будет следующим? Могу вам это сказать, хотя вы засмеетесь и я вместе с вами. Дело в том, что мы знаем и одновременно не знаем, видим и в то же время слепы, действуем, но движемся по замкнутому кругу».

– Коль скоро вы не желаете отвечать на фундаментальные вопросы, мистер Квин, – продолжала мисс Прентис, – скажите хотя бы одно. По-вашему, это несчастный случай?

– Не знаю, – ответил Эллери.

Мальвина улыбнулась своей радиоактивной улыбкой, и Эллери подумал: «Ох уж эти дамочки в стиле Розалинд Расселл!» Мисс Прентис повернулась к Фрэнсису, сверкая серебром.

– Пусть это будет убийство под знаком вопроса, Спек. Свяжите Додда с Мак-Кэби, Хартом, Эндерсоном и Жакаром. Что за этим кроется? Кто и почему уменьшает население Райтсвилла? И кто следующий? Это самое главное. Прэтт! – крикнула она фотографу. – Вы сфотографировали Квина? Почему нет? Быстро займитесь этим! «Знаменитый сыщик на месте преступления?» – с вопросительным знаком. – Мальвина угрожающе улыбнулась Эллери. – Мы еще втянем вас в это.

Рыжеволосый Фрэнсис О'Бэннон продолжал сосредоточенно записывать.