Текст книги "Игрок на другой стороне"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3
РАЗМЕНЫ

Еще одно!

Крепко сжимая в руках письмо (на сей раз в конверте было больше листов и… и карточка), Уолт поспешил к Роберту Йорку передать сообщение Тома Арчера. С величайшей неохотой освободив одну руку, он вытащил из кармана ключи (двери у мистера Роберта всегда были заперты, так же как и у мисс Эмили, а вот у мистера Персивала и мисс Майры – никогда). Войдя внутрь, он прошел к библиотеке и постучал.

– Арчер? Входите же, черт возьми!

При этих странных словах, произнесенных невероятным тоном (ибо Роберт Йорк, хотя и нередко злился, никогда не кричал и не ругался), Уолт открыл дверь.

– Нет, мистер Роберт, это я. Мистер Арчер сказал, что он сейчас придет.

– Надеюсь, – проворчал Йорк.

Затем Уолт молча двинулся по дому: через вторую из задних кухонных дверей, через проход к гаражу, между старым «бьюиком» и полуразвалившимся «райаном» Персивала (гараж последнего сгорел по небрежности, а починить его у Персивала никогда не хватало свободных денег) и вверх по черной лестнице. Отперев дверь собственной комнаты, он вошел и зажег свет, после чего раздалось жужжание сигнализатора, походившее на звук, который издает гремучая змея.

Уолт устремил на него взгляд круглых глаз; его лицо не отразило испытываемое им негодование. Сейчас ему хотелось только одного – прочитать драгоценное новое письмо, но Персивал Йорк вызывал его в свой замок, куда следовало добираться через весь Йорк-Сквер по диагонали. Если Уолт и подумал о том, чтобы не обратить внимания на вызов, то эта мысль продержалась в его голове ничтожную долю секунды. Пробормотав: «Я знаю, чего стоит твое послушание», он подошел к письменному столу, вытащил ключи, отпер средний ящик, спрятал письмо поглубже и снова запер ящик. Затем Уолт направился к двери, отключил сигнализатор, вышел из комнаты, запер за собой дверь, спустился по лестнице, вышел через заднюю дверь гаража (которую он также запер за собой), обогнул замок Роберта Йорка по подъездной дороге и двинулся через парк к замку Персивала Йорка.

Войдя через черный ход, Уолт очутился на кухне. Дверца холодильника была открыта, пустая ванночка из-под льда лежала на полу в грязной луже, поломанная решетка для кубиков льда валялась у двери, куда ее, очевидно, отшвырнули ногой. Уолт подобрал ванночку и решетку, положил их на стол и прошел через холл в комнату, которая в этом замке являлась гостиной, в доме Роберта – библиотекой, у Эмили – пустой пещерой, а у Майры – чем-то вроде «лавки древностей».

Когда Уолт взялся за дверную ручку, в комнате послышалась какая-то возня. Дверь открылась, обнаружив сцену с большим креслом в центре, от резной спинки которого отскочил Персивал Йорк. В кресле находилась пышнотелая блондинка с кукольным личиком и короной волос, казавшихся искусственными. Ее одежда отличалась чрезмерным количеством расстегнутых пуговиц.

– Тьфу, да это Уолт! – воскликнул Персивал. – Это всего лишь слуга, – объяснил он девушке, после чего обратился к Уолту: – Миссис Шульцер или Шайссер – не помню ее дурацкую фамилию – разморозила холодильник, и в доме нет ни кусочка льда.

– Миссис Шривер, – поправил Уолт.

– Плевать я хотел, как ее зовут. Достаньте где-нибудь лед.

– Лед есть у мистера Роберта.

Персивал Йорк сморщил нос, на котором уже появились красные прожилки, свидетельствующие о состоянии его обладателя.

– Скажите ему, – продолжил он с иронией, – что я верну каждый кусочек с шестью процентами.

Персивал перевел взгляд на девушку, и она тут же отозвалась на его остроту хриплым хихиканьем.

Уолт вернулся в кухню. Осмотрев холодильник, он без труда распрямил решетку для ледяных кубиков и ополоснул ее вместе с ванночкой. Из кладовки рядом с холодильником Уолт извлек швабру и вытер лужу на полу. Открыв заднюю дверь, он повесил мокрую швабру на перила снаружи, вернулся на кухню, вымыл руки и вытер их бумажным полотенцем, с которого, прежде чем выбросить, стряхнул в раковину несколько капель. Взяв ванночку для льда, он вынул из холодильника еще одну, осторожно, стараясь не расплескать, вылил в раковину ее содержимое и вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Уолт снова пересек парк и отпер дверь в кухню дома Роберта Йорка. Ополоснув принесенные ванночки, он наполнил их холодной водой из-под крана и поставил на стол. Вынув две ванночки из холодильника Роберта Йорка, Уолт заменил их ванночками Персивала, затем осторожно закрыл дверцу и застыл, услышав возбужденные голоса в передней части дома.

– Я нанимал вас не для того, чтобы вы делали такие дурацкие ошибки! – Мистер Роберт говорил более обычного сердито.

– Я не считаю это ошибкой, а даже если так, то я не назвал бы ее дурацкой!

Мистер Арчер раньше никогда не отвечал так мистеру Роберту.

– Любой болван мог бы заметить флуоресценцию! Вы завалили меня этими чертовыми «Сибеками»!

– Это не «Сибеки»! Борджян дал мне слово!

– Борджян! Нашли кому верить! Борджян однажды продал мне поддельный…

– Поддельный «пеноа»! – Том Арчер кричал изо всех сил. – Я знаю эту историю наизусть, включая то, что Борджян вернул вам деньги, и что много опытных филателистов были одурачены таким же образом!

– Послушайте…

– Нет, это вы меня послушайте! Я не позволю вам орать на меня, как на скверного мальчишку, из-за марок, которые стоят паршивые сорок долларов!

– Дело не в сорока долларах! – Мистер Роберт также кричал что было силы. – Дело в ошибке! Если вы в состоянии допустить маленькую ошибку, то можете сделать и большую, а я не потерплю ни тех, ни других!

– А я не потерплю, – мистер Арчер словно передразнивал мистера Роберта, и притом весьма удачно, – чтобы со мной разговаривали подобным образом! Завтра утром я отнесу ваши проклятые «Сальвадоры» к Дженксу и Донахью, заплачу из своего кармана за обследование их под микроскопом и приму ваши извинения, когда вы узнаете, что они подлинные!

– Вы вернетесь с доказательствами, что это копии Сибека, и я приму ваше заявление об уходе!

– Дайте мне эти марки, и тогда посмотрим! Всего хорошего!

Дверь в библиотеку громко хлопнула. Кто-то затопал вверх по лестнице – очевидно, мистер Арчер. Дверь его комнаты наверху, несмотря на то что она находилась гораздо дальше, хлопнула еще сильнее.

Уолт не пожал плечами и не поднял брови – его реакция на услышанное ограничилась кратким напряжением мышц. Он выставил на заднее крыльцо две ванночки с кубиками льда, закрыл и запер за собой дверь, подобрал ванночки, вернулся в кухню мистера Персивала, нашел на полке оловянную миску, высыпал в нее кубики и отнес миску в холл.

Услышав музыкальное звяканье ледяных кубиков, мистер Персивал вышел в холл из гостиной, скромно прикрыв за собой дверь. Он был в одних носках и поддерживал рукой расстегнутую рубашку.

– Куда вы таскались за этим льдом? – проворчал он, забирая миску. – В Центральную Америку?

– Нет, мистер Персивал. Я взял его из холодильника мистера Роберта.

Мистер Персивал фыркнул, скользнул назад в гостиную и закрыл дверь толчком ноги.

Уолт повернулся и вышел через кухню мистера Персивала, сдерживая горячее желание бегом промчаться через парк и подняться к себе. Больше всего на свете ему хотелось вскрыть новое письмо и получить обещанные «точные указания относительно первой из великих задач». Но он был избран благодаря своим качествам – тщательности, добросовестности и, прежде всего, послушанию. Гордо терпя боль ожидания, подобно христианскому мученику, Уолт неторопливо зашагал к себе. «Пусть никто не знает о том, что твоя судьба наконец явилась к тебе»…

* * *

В офисе находились двое низкорослых мужчин – плотный, курящий сигару, и худой, с прыщами на лице. Они пришли рано, и телефоны еще не начали трезвонить, что вполне удовлетворяло плотного. Откинувшись назад на вращающемся стуле, он подремывал, закинув ноги на письменный стол и нацелившись сигарой в потолок.

Его худой компаньон довольно хмыкнул.

Человек с сигарой открыл выпуклые и в то же время глубоко посаженные глаза.

– Что ты раздобыл?

– Ну, в Хайалиа[5]5
  Хайалиа – город на юго-востоке штата Флорида, где проводятся бега.


[Закрыть] это не сработает, – ответил худой, разложив на столе несколько листов желтоватой бумаги и взяв карандаш. – Как, впрочем, в любых обычных состязаниях. Но в парных бегах с двуколками все может выгореть, если действовать тщательно.

– Значит, система?

– Да, но только теоретическая. Я лично не выиграл на ней ни цента.

– Это все равно. Выкладывай.

– Ладно, слушай, – быстро заговорил худой. – Ты ставишь на любого фаворита, но только с номером один или два и если ставки три к двум или меньше. И так в каждом заезде. Я проделал это шестьдесят три раза подряд. Получалось не всегда, но в итоге из шести с половиной долларов образовалось двести восемь и семьдесят центов.

– Чисто теоретически – на бумаге?

– Попробуй сам. Только держись подальше и надень туфли на высоких каблуках. Увидишь, чего стоит этот тотализатор.

– Послушай-ка, – начал человек с сигарой, но внезапно на его лице усмешка сменилась тревогой. – Что такое?

За дверью началась какая-то суматоха, и в офисе появилась похожая на старую деву леди с прямой спиной и выбивающимися из-под шляпки без полей кудряшками и небритый гигант, пытавшийся высоким тенором увещевать леди и одновременно объяснить происходящее человеку с сигарой.

Последний поднял руку. Гигант умолк, и заговорила леди:

– Меня зовут Эмили Йорк, вы приняли ставки от моего кузена Персивала.

Сидящий человек медленно убрал ноги со стола и передвинул сигару в угол рта.

– Какого Персивала?

– Персивала Йорка, и вам это отлично известно.

– На двери написано «Консультанты по капиталовложениям», – вставил прыщавый. – Вы ошиблись адресом, леди.

– Персивал Йорк получает свой доход ежеквартально – в январе, апреле, июле и октябре, – продолжала Эмили Йорк. – Сейчас его счета уже превышают доход за целый год. Скачки, насколько я знаю, начинаются завтра. Он не сможет оплатить проигрыши, а на выигрышах погорите вы.

– Мы не букмекеры и не знаем никакого Персивала Йорка, – упорствовал прыщавый.

– Заткнись, – бросил ему человек с сигарой. – Что вам нужно, леди?

– Не принимайте никаких ставок от Персивала Йорка! И сообщите другим букмекерам, что с ним нельзя иметь дело.

– По-моему, эта дама… – начал прыщавый.

– Заткнись, – снова прервал его человек с сигарой. – Вы его жена, леди?

– Господи, конечно нет! – фыркнула Эмили Йорк. – Я его кузина.

– Вам известно, леди, что может случиться с кузинами, сующими нос в чужие дела?

– Тсс! – зашипел прыщавый.

В глазах мисс Эмили мелькнул интерес.

– Вы мне угрожаете?

– Тсс! – повторил прыщавый.

– Босс! – пискнул небритый гигант. – Хотите, чтобы я?..

– Если так, то думаю, вам следует знать, что я – хорошо известная общественная деятельница и всегда захожу в полицейский участок того района, где работаю, чтобы сообщить дежурному сержанту, куда я иду. Если я не позвоню в участок через двадцать минут, он пошлет за мной двух детективов.

– Можешь идти, – сказал человек за столом небритому гиганту, который сразу же повиновался. – Вы имеете в виду, леди, что заходили к копам, прежде чем пришли сюда?

– Совершенно верно, – кивнула мисс Эмили Йорк.

– Господи! – с почтением произнес человек с сигарой.

– Это я и пытался тебе сказать, – заявил прыщавый. – Она в одиночку закрыла заведение Розали!

– Хорошо, что мы не занимаемся такими делами, – заметил человек за столом. – Что плохого, леди, если мы принимаем немного ставок?

– Я не намерена закрывать вашу контору, если вас это беспокоит, – ответила Эмили Йорк. – По крайней мере, сейчас. В данный момент вы способны оказаться полезными, так как можете связаться с другими букмекерами скорее, чем я.

– Вы в самом деле хотите, чтобы у этого Перси не принимали ставки? – осведомился человек с сигарой, пуская кольца дыма.

– Не у Перси, а у Персивала. А вы этого не хотите?

– Я?

– Он уже должен вам почти две тысячи восемьсот долларов. Если он не будет делать ставки, то не сможет проигрывать, а если не сможет проигрывать, то ему, возможно, удастся наскрести денег, чтобы расплатиться с вами. Вы же не игрок, в отличие от тех, которые звонят вам по этим телефонам.

– Не могу с этим не согласиться, – откликнулся мужчина с сигарой.

Эмили Йорк посмотрела на часы:

– Мне пора звонить.

Человек с сигарой поспешно поднялся:

– Спасибо, что пришли, мисс Йорк. Не то что я знаю кого-нибудь по имени Персивал Йорк, но не возражаю передать о нем несколько слов, чтобы услужить леди. Постараюсь найти нужных людей…

Но Эмили Йорк уже вышла. Небритый гигант с беспокойством сунул голову в дверь.

– Босс, не хотите, чтобы я?..

– Убирайся! – сердито рявкнул человек с сигарой.

– Что за сукин сын этот Персивал Йорк! – произнес прыщавый.

– Садись за телефон! Старая перечница получает доход с того же наследства, что и Перси. Если он не сможет уплатить по счетам, то долг перейдет на главу семьи. Это же Йорки из Йорк-Сквера, болван!

– Тяжелая публика, – с тоской промолвил прыщавый.

– Узнаешь, насколько тяжелая, если они до тебя доберутся! Быстро начинай звонить!

* * *

Тем временем Эмили Йорк свернула в находящееся неподалеку здание, напоминающее собор. Название расположенного в нем учреждения красовалось в витринах, написанное тяжелыми литыми бронзовыми буквами, а цены на ярлыках товаров были более чем внушительными.

Внутри ощущался мужской запах, но не металла и ношеной одежды, как в раздевалке, и не опилок и пива, как в старомодном салуне, а кожи и промасленного дерева, как в фешенебельном клубе, ассоциирующийся с ароматом дорогих сигар. При виде приближающейся фигуры в юбке единственный находящийся в поле зрения служащий нашел убежище за витриной. Он был бы меньше испуган даже при появлении жирафа, если бы только тот оказался мужского пола.

Эмили Йорк подошла к нему, потребовала управляющего и, когда тот появился, начала без предисловий:

– Мистер Персивал Йорк покупает здесь одежду в кредит. Если он будет продолжать это делать, его долги превысят его доходы. Если же он прекратит покупки в кредит, ему, возможно, удастся оплатить счета. В этом случае выиграют и мистер Йорк, и ваш магазин.

Вслед за этим леди назвала себя и удалилась, оставив находившихся в пещере с сокровищами в состоянии тревожного недоумения.

Следующим в списке (а у нее имелся таковой) было заведение совсем иного рода – третьеразрядный магазин, где торговали спиртными напитками. Мисс Йорк определила управляющего по красной надписи над карманом серого измятого жакета. Это был лысеющий субъект с бельмом на глазу и влажными губами, за которыми виднелись гнилые зубы.

Мисс Йорк потребовала открыть ей кредит, а когда ей грубо заявили, что закон это запрещает, осведомилась, почему Персивал Йорк был удостоен этой чести. Она назвала управляющему точные цифры баланса, указала на висящую на стене лицензию и пообещала, что отпуск Персивалу Йорку любого товара за что-нибудь, кроме наличных денег, повлечет за собой закрытие магазина. Напоследок мисс Йорк пригрозила ревизией цен, указанных в счетах ее пьющего кузена. Этот выстрел в темноте скостил почти сорок процентов с последнего счета Персивала, который, однако, был не в состоянии оценить дерзость своей кузины.

Выполнив таким образом древнюю заповедь, гласившую, что благотворительность должна начинаться дома, мисс Эмили Йорк села в автобус, доставивший ее к месту работы – Дому социальной службы.

Глава 4
МАНЕВРИРОВАНИЕ

Он писал:

«Дорогой Уолт!

Ты единственный в своем роде.

Много ли на земле людей, столь же сдержанных и достойных, как ты?

Немного. Некоторые, рожденные в порфире, обладают природным достоинством. Некоторые сами открыто достигают высот. А некоторые, быть может самые лучшие, остаются связанными честью и их священным долгом.

Они подавлены, но не попраны, унижены, но не низки.

Истинная мера, которой измеряется человек, – это его гнев. Означает ли это, что лучшие люди – напористые и драчливые? Вовсе нет, хотя большинство людей ведут себя подобным образом. «Не наступай на меня». Великий девиз – для змеи.

Я могу заглядывать в сердца всех людей. Должен сказать тебе, что те, кто легко приходят в бешенство, сердиты на самих себя. Они не уверены в себе, не знают, что делается у них под кожей, и поэтому постоянно боятся.

Другое дело человек, знающий, кто он такой. Внутри него живет праведность, на которую ничто извне не может воздействовать. Храбрый человек не боится выглядеть робким. Он знает самого себя, и ему незачем доказывать свою смелость, так же как гиганту незачем доказывать свой высокий рост.

Слова «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»[6]6
  Евангелие от Матфея, 5:5.


[Закрыть] имеют глубокий смысл. Блаженны кроткие, которые никогда не обнаруживают перед другими свою внутреннюю силу.

Ты один из этих праведников, ибо не ведаешь страха. Верь в меня, и я буду охранять тебя и помогу тебе возвыситься. Нет цели, которой я не мог бы достичь. Нет силы, которую я не мог бы обуздать. Твоя вера в меня должна быть абсолютной – такой же, какова моя уверенность в тебе.

Ты знаешь, кто я. Не произноси моего имени. Не бойся узнать меня.

Теперь ты можешь сделать первый маленький шаг навстречу своей судьбе.

В этом конверте я посылаю тебе белую карточку, вырезанную особым образом. Ты должен спрятать эту карточку там, где никто не сможет ее найти.

После этого пойди в игрушечный магазин Шольца на Пятой авеню. Это большой магазин, куда ходит много народу. Не делай ничего, что может привлечь к тебе внимание. Двигайся в толпе неторопливо, пока не очутишься в последнем проходе, идущем вдоль северной стены от начала до конца.

В середине прохода ты увидишь игрушечные пишущие машинки, печатные станки, печати и тому подобное. Иди дальше, пока не увидишь на стенных полках красно-голубые коробки, на которых написано золотыми буквами: «Волшебные печати». Цена каждой – один доллар сорок девять центов плюс налог на продажу.

Держи деньги наготове. Не проси коробку, пока не привлечешь внимание продавца. Говори потише. Сделай покупку быстро, попроси завернуть в обычную бумагу и уходи потихоньку.

Сделай все, чтобы не обращать на себя внимание окружающих.

Иди к Третьей авеню и сверни направо. За углом увидишь супермаркет. Там тебя никто не знает. Войди и купи достаточно продуктов, чтобы попросить большую бумажную сумку, но недостаточно, чтобы наполнить ее доверху. Сунь туда вместе с покупками и пакет из магазина Шольца. С этого момента ты просто человек, идущий домой с сумкой, полной покупок.

Возвращайся к себе и запрись в своей комнате. Опусти шторы. Открой коробку и вытащи игрушечный печатный набор. Найди букву «J» – в наборе только заглавные буквы – и открой штемпельную подушечку.

Прижми к ней букву «J» и попрактикуйся в отпечатывании ее на листе бумаги, пока у тебя не будут получаться только хорошие четкие отпечатки.

ОЧЕНЬ ВАЖНО! Не забудь уничтожить бумагу, на которой ты практиковался.

Потом возьми карточку, вложенную в этот конверт. Положи ее на стол в следующем положении:

Затем очень аккуратно прижми к штемпельной подушечке букву «J» и отпечатай ее на карточке вот так:

Дай букве высохнуть. После этого положи карточку в простой белый конверт, запечатай его и напиши на нем печатными заглавными буквами:

РОБЕРТУ ЙОРКУ

ЙОРК-СКВЕР

НЬЮ-ЙОРК, ШТАТ НЬЮ-ЙОРК

Наклей на конверт пятицентовую марку и аккуратно спрячь его во внутренний карман. Если успеешь, отнеси его до 9.30 в почтовый ящик на Сарри-стрит. Если нет, пойди на почту на Черч-стрит и опусти конверт в ящик снаружи. Не торопись, но и не мешкай.

Выполни как следует все инструкции, указанные в письме, и позже тебе будет легко выполнить более сложные поручения.

Мне известно прошлое и будущее. Я предсказываю: самое позднее через несколько дней все будут дрожать, когда ты шевельнешь рукой.

Избавься от этого письма так же, как и от остальных.

Не подписываюсь, так как ты знаешь, кто я!

».

Глава 5
ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ХОД

– Я принес почту.

Деловые отношения Тома Арчера с Робертом Йорком были корректными и достойными. Работа над регистрацией пополнений коллекции марок Роберта протекала спокойно, и вчера за ленчем они согласились с вежливостью дуэлянтов, что конец приближается, и скоро они могут приступить к заключительной каталогизации. Кроме того, они трудились и над семейным бюджетом – разумеется, той его частью, которая касалась четверых Йорков вместе, а не по отдельности. Роберт Йорк, будучи старшим из кузенов, с общего согласия отвечал за эту работу. Том Арчер, в качестве секретаря Роберта, помогал ему, будучи осведомленным в таких делах, как плата за уход за домами и парком, жалованье за неполный рабочий день – например, миссис Шривер, экономке, уходящей на ночь и обслуживающей Персивала и Роберта, и тому подобное.

Некоторая сдержанность в отношениях между боссом и секретарем, несомненно, способствовала эффективности их работы. Том Арчер, будучи в глубине души миролюбивым человеком, и Роберт Йорк, чья самоуверенность сочеталась с требованием вести честную игру, стыдились вспышки гнева из-за злополучных «Си-беков». К тому же каждый имел неизвестную другому особую причину для желания сохранить их отношения неизменными. В этом смысле упомянутая почта была досадным фактом, ибо могла расстроить установившееся равновесие.

Том Арчер положил почту перед своим боссом, и у обоих мелькнула мысль: «Это все изменит!» Вынув из нагрудного кармана конверт, Том извлек его содержимое, которое положил вместе с конвертом поверх маленькой пачки писем.

– Вот!

Роберт Йорк скривил тонкие губы.

– Что это?

– Результаты анализа от Дженкса и Донахью. – Арчер разделил пальцем листы в руке хозяина. – А вот марки.

Роберт Йорк хмыкнул и начал читать.

– О! – воскликнул он спустя секунду. – О… – произнес он через минуту. А когда Роберт Йорк поднял взгляд, кожа на его лице натянулась еще сильнее и синеватые губы скривились в горькую усмешку. – Я говорил, что если анализ подтвердит подлинность марок, то я принесу вам извинения. Вы их имеете.

– Благодарю вас.

– Мистер Арчер, я имел в виду свои слова относительно того, что ваше увольнение зависит от этого. – Он постучал по докладу о результатах анализа.

– Я осведомлен об этом, сэр.

– Если бы оказалось, что вы допустили ошибку, мне пришлось бы настаивать на вашем уходе. Так как ошибся я, то вынужден не требовать, а предложить вам то же самое.

– Не понимаю, мистер Йорк.

– Тогда я объясню, – чопорно промолвил Роберт Йорк. – Возможно, что после происшедшего вы больше не пожелаете сотрудничать со мной. Если так, то я вас полностью понимаю и сделаю все, что могу, дабы загладить несправедливость. Я дам вам самую лучшую рекомендацию.

– Мистер Йорк… – начал Арчер.

– Если же вы хотите остаться, покуда подыщете другое место… – Роберт Йорк прервал фразу, выдвинул левый верхний ящик стола и слегка улыбнулся, так как, прежде чем он залез в ящик, Арчер повернулся к стоящему сзади шкафу, открыл его, вынул пачку бумажных салфеток и положил ее на стол рядом с письмами. За это время его босс успел вернуть руку в status quo ante.[7]7
  Прежнее положение (лат.).


[Закрыть]

Взяв две салфетки, Йорк шумно высморкался.

– Благодарю вас, мистер Арчер. Вы… вы были хорошим парнем.

Это прозвучало, как если бы Магомет направился к горе.

– Мистер Йорк, – выдавил из себя Арчер, – я не должен был говорить с вами подобным образом, и это больше не повторится. Что касается ухода, то я предпочел бы остаться.

– В самом деле? Отлично.

Музейные черты Роберта Йорка едва ли отражали испытываемую им признательность, но его рука, словно непроизвольно, взяла еще две салфетки и поднесла их к носу.

– Может быть, мы займемся почтой? – мягко осведомился растроганный Том Арчер.

– Ах да, почта!

Старший Йорк снял очки без оправы, прочистил стекла и вернул их себе на нос. Выбросив в мусорную корзину использованные салфетки, он подобрал лежащий наверху пачки конверт, повертел его в руках и положил на место.

– Мистер Арчер, не знаю, как вам сказать… Не хотите ли сесть?

Казавшийся удивленным Арчер опустился на стул. Роберт Йорк деликатно кашлянул, прикрыв рот ладонью. Откинувшись в своем вращающемся кресле, он уставился в потолок, словно искал на нем что-то.

– Как вы, возможно, знаете, – начал Йорк, – я всегда стараюсь избегать… э-э-э… эмоционального подхода к делам. В эмоциях я плохо разбираюсь. Для меня вещи либо правильные, либо нет. Понимаете?

Том Арчер героическим усилием удержался от произнесения цитаты из Гегеля,[8]8
  Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770–1831) – немецкий философ.


[Закрыть] вертевшейся у него на языке.

– Разумеется, понимаю, – ответил он.

– Я вышел из себя, говоря с вами о марках Сальвадора, – продолжал Роберт Йорк, также проявляя героизм, – очевидно, потому, что до того имел беседу с моим кузеном Персивалом. Сосуд человеческих эмоций имеет ограниченную вместимость, и лишняя капля способна расплескать его содержимое. Это возможно, мистер Арчер?

– Это не только возможно, – заверил его мистер Арчер, – но и происходит постоянно.

– Это меня успокаивает. Видите ли, мой кузен… – Четкий голос Роберта Йорка увял и словно доносился по радио из-за океана.

– Может быть, мистер Йорк, – спросил Том Арчер после небольшой паузы, – вы не хотите говорить об этом?

Йорк вздрогнул:

– Прошу прощения?

Когда Арчер повторил вопрос, он ответил:

– Напротив, Арчер, очень хочу, а теперь, пожалуй, и могу. Я полностью доверяю вам после… Ну, вы знаете, что я имею в виду.

– Пожалуй, сэр.

– Короче говоря, мой кузен просил у меня денег. Даже не просил, а требовал. Я отказал. Отказ в займе кровному родственнику, который вскоре должен унаследовать несколько миллионов долларов, может показаться вам очень странным, Арчер, но я чувствовал, что должен так поступить. Это вопрос принципа. Мое отвращение к мотовству и распутному поведению Персивала было вторичным. Видите ли, – продолжал Роберт Йорк, говоря чуть более быстро, – я всегда считал своим долгом следовать духу и букве завещания Натаниэла Йорка-старшего и в какой-то мере взял на себя бремя следить, чтобы мои кузены поступали так же. Получение наследства, оставленного нам дядей Натаниэлом, зависело от нашего проживания в четырех замках определенное количество лет, и я, вспоминая безупречную жизнь дяди и его гордость семейными традициями, воспринимал это как нечто значительно большее, чем вопрос места жительства. Как я часто повторял Персивалу – в последний раз совсем недавно, – Йорк, живущий в доме Йорка в Йорк-Сквере, принимает на себя моральные, а может, и юридические обязательства вести честную и достойную жизнь. Я зашел так далеко, что заявил Персивалу о своем намерении обратиться в суд и потребовать, чтобы его лишили доли наследства дяди Натаниэла вследствие недостойного поведения.

– И что же на это ответил мистер Персивал? – спросил Арчер, хотя по данному поводу не питал особых сомнений.

– Много неприятных вещей в весьма неприятных выражениях, – нехотя сообщил Роберт Йорк. – При этом он рассмеялся мне в лицо. Полагаю, он был прав относительно юридического аспекта дела – возможно, это усилило мою решимость отказать ему в займе. – Признание явно стоило ему немало. Взяв очередную салфетку, Йорк вытер лоб. – Зная Персивала, – продолжал он более четким и ясным голосом, – я уверен, что мог бы и теперь избавиться от возникшей между нами холодности, одолжив ему деньги. Но если бы я поступил так, Арчер, Персивал воспринял бы это как проявление слабости, и мне уже никогда не удалось бы отделаться от его требований. А теперь я чувствую себя свободным. Хотя… э-э-э… термины, в которых я выразил свой отказ, огорчают меня до сих пор, в них есть одно достоинство: я уверен, что больше он не попросит денег.

– Откровенно говоря, – заметил Арчер, – мне кажется, что цель полностью оправдывает средства. Я знаю, как вы опасаетесь быть несправедливым к кому бы то ни было, но это не было несправедливостью, мистер Йорк – вы сделали добро мистеру Персивалю, отказав ему.

– Вы так полагаете, Арчер? В самом деле? Должен вам сказать, что я очень рад это слышать. Ну, тогда…

– Займемся почтой, сэр?

– Да, конечно.

И Роберт Йорк с самым веселым выражением, какое только могло появиться на его лице, достойном Музея мадам Тюссо,[9]9
  Музей мадам Тюссо – музей восковых фигур в Лондоне.


[Закрыть] подобрал верхний конверт из небольшой кучки писем, взял пластмассовый нож, который держал наготове Том Арчер, вскрыл конверт, вернул нож Арчеру и извлек странной формы карточку с отпечатанной на ней буквой «J».