Текст книги "Игрок на другой стороне"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26
КУЛЬМИНАЦИЯ АТАКИ

Сидя в темной комнате отеля, он вставил в пишущую машинку чистый лист и начал печатать быстро и уверенно:

«Мой Дорогой Уолт!

Вот твоя самая последняя задача, подводящая славный итог всему, что ты сделал для меня и с моей помощью для себя.

Ты возьмешь вложенную в этот конверт чистую карточку и, помня о том, что на сей раз диагональная сторона должна находиться в левом нижнем углу, сделаешь на ней аккуратный отпечаток. Вот так:

Затем положи карточку в конверт, адресуй его мистеру Персивалу Йорку в Йорк-Сквер и отправь по почте в любое время до полуночи в тот же день, когда ты получишь карточку.

На следующий день исполняй свои обязанности, как обычно. Не беспокойся насчет графика новой работы Персивала Йорка. Он почти наверняка будет его придерживаться.

Когда в этот день ты закончишь свою работу, иди к себе в комнату. Ровно в пять минут девятого выйди оттуда, будучи готовым исполнить мое важнейшее поручение.

За дверью твоей комнаты стоит обернутая фольгой корзина, куда ты бросаешь использованные бумаги. Подними корзину. Под ней ты найдешь пакет, завернутый в белую бумагу. Разверни его, а бумагу и веревку выброси в корзину. Содержимое возьми с собой.

К этому времени уже стемнеет. Оставь в комнате зажженный свет и поднятые жалюзи – это важно.

Потом спустись по лестнице и выскользни через боковую дверь гаража. Не опасайся полиции – они не следят за тобой. Но позаботься, чтобы тебя никто не видел и не слышал.

Когда ты убедишься, что поблизости никого нет, иди в задний сад. Оставайся в тени, пока не очутишься на террасе. Двигайся бесшумно к застекленной двери в кабинет мистера Роберта. Ты увидишь там мистера Персивала, сидящего и работающего за письменным столом мистера Роберта спиной к тебе.

Используй содержимое пакета. Ты поймешь, как это сделать, как только увидишь его.

После этого, Мой Дорогой Уолт, наступит конец. Все произойдет само собой. События будут следовать быстро, но тебе нечего бояться. Ты останешься невредимым – это я тебе обещаю.

Избавься от этого письма так же, как избавился от других.

Не говорю «до свидания» – ты скоро поймешь почему, Мой Дорогой Уолт.

».

Вложив карточку и письмо в конверт без адреса, он вышел, однако его действия несколько отличались от действий после предыдущих аналогичных процедур.

Вот некоторые из этих беспрецедентных поступков.

Он зашагал по улице вдоль западной стороны Йорк-Сквера и, используя аллею позади многоквартирного дома за углом, где находился замок Роберта Йорка, быстро перелез через ограду между задним фасадом жилого дома и гаражом Йорк-Сквера.

Он скользнул вдоль стены гаража к боковой двери, вошел в гараж, бесшумно закрыл за собой дверь, несколько секунд постоял, прислушиваясь, затем в темноте прошел через гараж и поднялся по узкой лестнице к площадке перед комнатой Уолта.

Он присел на корточки и нащупал слева от двери обернутую фольгой корзину для бумаг.

Приподнял эту корзину, положил под нее маленький плоский пакет в белой бумаге.

Потом опустил корзину и убедился, что она твердо стоит на пакете, скрывая его.

Просунув конверт без адреса с новой карточкой и последними инструкциями Уолту в щель между дверью и полом, он поднялся и так же бесшумно спустился вниз по лестнице, вышел из гаража, прошел вдоль стены гаража, перелез через ограду и по аллее за многоквартирным домом вышел на улицу с западной стороны Йорк-Сквера.

В ту ночь он спал по-настоящему крепко.

Глава 27
ОТКРЫТАЯ ВЕРТИКАЛЬ

Эллери вылез из автомобиля на расстоянии квартала от Йорк-Сквера и, собрав свою волю в кулак, пошел, а не побежал к дому Роберта Йорка, позвонил, а не стал колотить в дверь и, когда ему открыли, заговорил, а не закричал. (Тем временем инспектор, как режиссер перед премьерой, проскользнул за кулисы, дабы еще раз проверить все детали.)

– Доброе утро, Энн. Персивал Йорк здесь? С ним все в порядке? – спросил Эллери и, когда девушка нахмурилась, понял, что произнес все это как одно большое немецкое слово.

Однако Энн оказалась на высоте положения, так как за ее челом скрывался быстрый ум, и кивнула.

– Он здесь и усердно работает. Разве это не чудесно?

Эллери вошел, и девушка забрала у него шляпу. В коридоре он увидел детектива в штатском, терпеливо дежурившего у лестницы, а за открытой дверью кабинета – Тома Арчера, который склонился над сидящим за письменным столом Персивалом Йорком.

Эллери кивнул в сторону двойных дверей столовой, и Энн тотчас же поняла, что он имеет в виду.

– Там нет никого, кроме Гоб, – пояснила она.

Энн и Эллери вошли в столовую и закрыли за собой двери. Щенок, уже начавший превращаться в красивую овчарку, поднялся и подбежал к ним. Эллери позволил собаке обнюхать его руку и почесал ее за левым ухом.

– Что случилось? – спросила Энн, и ее доверчивое лицо напомнило Эллери об их прошлом тягостном разговоре.

– На почте получена четвертая карточка, Энн. Карточка Персивала.

Она побледнела.

– Откуда вы знаете?

– Служащие почты, будучи джентльменами до мозга костей, отказались разрешить нам просматривать присланные ему письма, но обещали предупредить нас, когда к ним поступит конверт, адресованный подобным образом, перед его доставкой. Когда к вам приходит почтальон?

– Около десяти. Боже, значит, кто-то все еще пытается… Что вы намерены делать?

– Позволить ему получить почту.

Энн всплеснула руками.

– Ужасно!

– Что именно? – осведомился Эллери. – Ужасно позволить Персивалу получить карточку, когда мы можем избавить его от потрясения? Или вы имеете в виду, что ужасно само потрясение, как, впрочем, и все это дьявольское дело?

– Я думала о Персивале, – серьезно ответила Энн. – Он очень изменился. Так интересно наблюдать, как он приучает себя к трудовой дисциплине, строгому распорядку, регулярному сну и приему пищи, как он внезапно загорается, словно электричество, когда соединяются два провода. Когда он держит пинцетом марку, она уже является для него не просто раскрашенным кусочком бумаги, а вестником людских идей и чувств, истории, географии, политики. Я не хочу огорчать Перса, Эллери! Изменение произошло слишком недавно.

– Он не будет огорчен, – заверил ее Эллери, – только потрясен и испуган. Кое-кто поблизости этого ожидает, и он не должен быть разочарован.

– Так что же вы собираетесь предпринять?

Эллери улыбнулся, но его взгляд остался настороженным.

– Отложим информацию, Энн, – быстро предложил он. – Вот идет почтальон – вроде бы этот парень относится к своим обязанностям весьма серьезно, не так ли?

Через окно столовой, выходившее в парк, они увидели молодого почтальона, быстро взбежавшего по ступенькам к входной двери дома Персивала Йорка, задержавшегося наверху на несколько секунд и сбежавшего вниз. Что-то в его равнодушной поспешности раздражающе подействовало на Эллери. В поведении почтальона хотелось бы видеть нечто угрожающее, а Персивалу, вместо того чтобы разражаться громким хохотом, сопровождающимся дружелюбным смехом Арчера, следовало бы съежиться под невидимой тенью мрачного предчувствия.

– Вы намерены, – спросила Энн дрожащим голосом, – позволить Персу найти конверт, когда он вернется домой?

Она, несомненно, думала о том, каким одиноким окажется он в эту страшную минуту.

– Конечно нет, – ответил Эллери. – Смотрите сами.

Энн Дру посмотрела в окно на расположенную от них по диагонали закрытую входную дверь замка Персивала с тонкой щелью для писем. Она видела, как дверь открылась внутрь, и на пороге появилась крепкая маленькая фигурка экономки, держащей в руке белый прямоугольник.

– Миссис Шривер действует согласно нашим распоряжениям, – объяснил Эллери удивленной девушке. – Теперь надо завершить доставку.

И он так быстро вышел из столовой, что собака вздрогнула и залаяла.

Эллери подошел к кабинету, постучал по дверному косяку, сообщая о своем прибытии Персивалу Йорку и Тому Арчеру, и шагнул внутрь.

* * *

Инспектор устроил полевой штаб в маленькой спальне дома покойной Эмили Йорк, к северу от места сражения, потому что эта комната была опрятной и никем не использовалась.

Старик со своими тремя помощниками изучали подробный план Йорк-Сквера с его четырьмя замками и окрестностями, когда вошел сержант Вели.

– Только что заходил Джоунси, инспектор. Он обнаружил захудалый отель, куда какой-то тип приходил поздно вечером и стучал на машинке в номере, который он снимал.

Воцарилось молчание. Кончик носа инспектора изменил цвет. Старик уставился на славного сержанта, как будто до сих пор никогда не видел этого громыхающего верзилу.

– Вели, пусть Джоунс опечатает эту комнату…

– Он сделал это в первую очередь…

– …и не спускает глаз с администратора, пока я туда не доберусь…

– Администратор практически связан по рукам и ногам.

– …А также пусть приберет к рукам пишущую машинку.

– Этого Джоунси никак не может сделать, инспектор, – проворчал Вели. – Парень освободил номер и забрал машинку.

Старик выругался и вскочил на ноги.

– Под каким именем он зарегистрировался?

– Джоунси говорит, что под фамилией Уай.

– Скажи Джоунсу, чтобы ждал меня там! – Вели, несмотря на огромный рост, съежился, точно воробей. – Пигготт, позвони в дом Роберта Йорка и передай моему сыну, чтобы подождал меня снаружи. Потом смени Хессе – он в кустах около террасы. Зилли, ты отвечаешь за шкуру Персивала Йорка – не забывай, что она в сто раз ценнее твоей, и мне наплевать на то, что скажет Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения!

Детектив Зилгитт усмехнулся:

– Ну, бегите!

Инспектор сел в машину сержанта Вели, и они, подобрав Эллери у дома Роберта Йорка, помчались в западном направлении.

– Что происходит? – спросил Квин-младший.

– Джоунс нашел паршивую гостиницу, – сквозь зубы процедил инспектор, – где останавливался какой-то человек, который стучал по ночам на машинке и называл себя мистер Уай.

– Это кто-то, кого мы знаем?

– Скоро выясним.

– А где он сейчас?

– Исчез вместе с машинкой… Чего ты там ковыряешься, Вели? – рявкнул старик. – Поезжай быстрей!

– Теперь он срывает свое настроение на мне, – обиженно произнес сержант. – Что мне, по воздуху лететь, инспектор?

Они попали в пробку на перекрестке.

– Что меня беспокоит, – проговорил Эллери, – так это то, что Уолт должен был получить от Игрека очередное письмо с инструкциями и спрятать его в скоросшиватель, который находится в потолке. Когда в последний раз проверяли скоросшиватель, папа?

– Примерно час назад, и нового письма там не было. Может быть, на сей раз наш робот его уничтожил? А вот меня беспокоит то, – продолжил инспектор, массируя затекшую шею, – что на почте нам обещали сообщать также о любом письме, адресованном Уолту, но они этого не сделали. Почему?

– Возможно, потому, что это письмо не было отправлено по почте.

– Значит, писавший доставил его собственноручно. Однако наши люди клянутся, что этого не было.

– Да, сегодня утром. А как насчет прошлой ночи?

– Прошлой ночи? – недоуменно переспросил старик.

– Да. Ведь вся охрана следует за Персивалом. Вчера вечером Персивал, как обычно, вернулся к себе, охрана последовала за ним, а территория Роберта осталась без присмотра. Это означает, что Игрек мог лично пробраться к Уолту, подбросить ему письмо с инструкциями относительно операции «Персивал» и потихоньку удалиться. «Мистер Уай» ведет хладнокровную игру. Я начинаю чувствовать себя идиотом… Вели! – крикнул Эллери. – Можешь ты, наконец, выбраться из этой пробки?

– И вы туда же? – проворчал сержант, снова включая сирену.

Пробка понемногу начала рассасываться.

– Вот к чему приводит… – с горечью начал инспектор.

– Знаю, – прервал его Эллери. – Вот к чему приводит мое требование прекратить слежку за Уолтом! Хорошо, это моя вина. Ты доволен?

Старик испуганно умолк. Эллери тоже замолчал, устыдившись своей вспышки. Оба застыли в молчании.

– Извини, папа, – сказал наконец Эллери, когда Вели выбрался из пробки.

– Не за что, – буркнул инспектор, и обоим стало легче, хотя и ненамного.

С кажущейся непоследовательностью Эллери припомнил то, как Персивал Йорк воспринял появление еще одной карточки с буквой «H». Сперва он закрыл глаза, потом опять открыл, затем покрылся потом, пожелтел и как будто вознамерился упасть в обморок. Но когда Эллери быстро потянулся за графином и стаканом, Персивал покачал головой и произнес: «Все в порядке, мистер Квин. В каком-то смысле я даже рад. Мучительное ожидание куда хуже. Пусть дьявол приходит за своей добычей – я готов». Персивал Йорк вновь присоединился к роду человеческому.

«Мне тоже следует так поступить», – мрачно подумал Эллери. Когда сержант подъехал к отелю «Элтитьюд», он снова стал самим собой.

Слово «отель» можно было лишь чисто формально употребить к этому заведению, потому что оно имело такое же отношение к скоростным лифтам, бесшумно передвигающимся официантам и просторным, комфортабельным номерам, как запряженная полудохлой клячей телега к космодрому на мысе Канаверал.

«Элтитьюд» был ветхим обшарпанным зданием из некогда красного кирпича с пожарными лестницами на обшарпанном фасаде; в крошечном вестибюле, помимо молодого детектива Джоунса, находился лысый, небритый, беззубый и дрожащий от страха старикашка.

– Это администратор, инспектор, – представил его Джоунс.

– Отлично, Джоунс, – с одобрением произнес инспектор и обратился к старикашке: – Эй, вы, как вас там…

– Гилл, – с трудом выдавил из себя гот.

– Дайте-ка взглянуть на вашу книгу, Гилл.

– Какую книгу?

– Регистрационную!

– Мы используем карточки.

– Меня не интересует, что вы используете – хоть туалетную бумагу! Дайте мне посмотреть на запись этого мистера Уая.

Управляющий порылся в картотеке и нашел карточку.

– Держите ее за край! Вот так. Теперь бросьте вот сюда. – Инспектор разложил носовой платок на обожженной сигаретами поверхности стола.

Он и Эллери наклонились над карточкой. Имя: (прочерк) Уай. Адрес: Нью-Йорк. Мистер (прочерк) Уай поселился в отеле семь недель назад и выехал вчера вечером. Почерк на регистрационной карточке напоминал упражнение, написанное ребенком в детском саду.

– Забавный почерк, – пробормотал Эллери.

– Я сам заполнил эту карточку, – дрожащим голосом сообщил мистер Гилл.

Квины посмотрели друг на друга.

– Каким образом? – осведомился инспектор.

– Мне пришлось так поступить. Он забронировал номер по телефону, сказал, что прибудет позже, попросил, чтобы все для него было приготовлено, и спросил, сколько стоит комната в месяц. Я ответил, и он предупредил, что пришлет деньги по почте. Когда деньги прибыли, я отпер номер 312 и оставил ключ в незапертой двери, как он просил.

– Этот Уай назвал свою фамилию по буквам? – задал вопрос Эллери.

– Вроде бы нет…

– Значит, вы написали ее по слуху – Wye?[52]52
  Фамилия Уай может писаться по-разному, однако ее произношение совпадает с английским названием буквы «Y».


[Закрыть]

– Ну да…

– А почему в карточке не указано имя?

– Я спросил у него имя по телефону, но он пробормотал что-то неразборчивое, и мне пришлось поставить вместо имени прочерк.

Инспектор Квин подобрал карточку, с отвращением придерживая ее платком.

– За второй месяц вперед Уай также заплатил наличными?

– Да.

Мистер Гилл обрел самообладание, и его ответы стали более уверенными.

– Хорошо. – Инспектор наклонился над столом. – Теперь слушайте и отвечайте очень внимательно, мистер Гилл. Как выглядел этот человек?

– Не знаю.

– Как это вы не знаете?

– Он никогда не подходил к моему столу, а деньги за второй месяц оставил на ночном столике в своей комнате, прикрепив их к отельной Библии.

– Но вы хоть раз видели его?

– Пожалуй, один раз – около трех часов ночи… Хотя, возможно, это был кто-то другой. Я тогда дремал…

Квины вновь обменялись взглядами. На лице детектива Джоунса появилось выражение сочувствия.

– Хорошо, – терпеливо продолжил инспектор. – Вы думаете, что видели его один раз. Как же он выглядел?

– Говорю вам, не знаю. По ночам я не зажигаю много света, а он просто прошел к двери.

– Был он высоким или низкорослым, блондином или брюнетом, худым или толстым? Может, он прихрамывал? Скажите хоть что-нибудь!

Мистер Гилл беспомощно развел руками.

– Не могу. Этот человек просто вышел на улицу.

– А его голос? – спросил Эллери. – Вы сказали, что…

– Не знаю.

– Погодите! Вы сказали, что говорили с ним по телефону, когда он бронировал номер. Как звучал его голос?

Казалось, мистер Гилл вот-вот расплачется.

– Да не знаю я, как он звучал! Просто мужской голос.

– Низкий? Высокий? Средний?

– Не знаю, – ответил мистер Гилл. – По телефону я не так уж хорошо слышу.

Эллери шагнул назад.

– Сдаюсь! – заявил он.

– А я нет! – огрызнулся инспектор. – Послушайте, Гилл, у этого мистера Уая был какой-нибудь багаж? Хоть это вы знаете?

– Да, сэр. Маленький черный чемоданчик, в каком носят пишущие машинки. Он держал его под кроватью. Ведь он бывал здесь немного – только иногда по ночам. По-моему, он работал кем-то вроде коммивояжера, – добавил администратор, явно желая принести хоть какую-нибудь пользу. Впрочем, следующая фраза все испортила: – Правда, Тилли говорит, что он никогда не пользовался кроватью.

– Насколько я понимаю, Тилли – это горничная? – осведомился инспектор и, когда управляющий кивнул, свирепо рявкнул: – Так скажите ей, чтобы держалась подальше от номера 312 вплоть до дальнейших указаний!

Детектив Джоунс деликатно кашлянул:

– Горничная, к сожалению, уже ушла, сэр, еще до моего прихода.

– Тилли убирает очень хорошо, – с беспокойством вставил мистер Гилл.

– О боже! – вздохнул инспектор. – Ладно, Гилл…

– Постойте! – внезапно снова заговорил Эллери. – Если вы не имели с этим человеком никаких личных контактов, мистер Гилл, откуда вы знаете, что он съехал? Ведь он заплатил за следующую неделю, не так ли? Или он вернул ключ?

– Я могу ответить на это, мистер Квин, – сказал молодой детектив. – Он как будто бросил ключ на этот стол прошлой ночью, когда старик дремал. До этого постоялец всегда держал ключ у себя или прятал его где-нибудь снаружи комнаты. Да и машинка исчезла, а он все время хранил ее здесь. Я разговаривал с горничной по телефону.

– А где ключ теперь? – спросил инспектор.

– Я взял его, инспектор, чтобы проверить отпечатки пальцев.

– Хорошо, давайте поднимемся.

Сержант Вели ждал их у двери с номером 312 на ржавой медной табличке.

– Держу пари, что здесь вы что-нибудь найдете, – заявил он.

– Вызови дактилоскопистов, Вели.

– Уже вызвал, инспектор. Они на пути сюда.

Сержант открыл дверь, и они вошли в комнату мистера Игрека. Эмалированная кровать с горбатым матрацем, тонкий и шершавый, как библейский прокаженный, ковер, покосившееся бюро, стул, ночной столик, наклонившийся набок торшер, ванная, откуда исходил кислый запах, – больше ничего в номере не было.

Дождавшись дактилоскопистов, они наблюдали за их работой.

Ничего обнаружено не было.

– Тилли в самом деле убирает очень хорошо, – с горечью констатировал инспектор, и они покинули отель.

* * *

– Итак, ничего, – произнес инспектор Квин, когда они ехали в сторону Йорк-Сквера.

– Не совсем, – возразил Эллери. – Он исчез, но кое-что за собой оставил.

– Что именно?

– То, что прислал Персивалу. И работу, которую поручил своей сильной и надежной, но безмозглой правой руке – Уолту.

– И когда же он должен проделать эту работу? – осведомился старик.

– Думаю, что скоро. Возможно, сегодня ночью.

– Хотел бы я иметь твой магический кристалл!

– Папа, – продолжал Эллери, – если мы в чем-то и можем быть уверенными, так это в том, что Игрек знает свои жертвы вдоль и поперек. Он знает, где они находятся, что и когда делают. Это относится и к Персивалу. Не думаю, что Игрек особенно верит в его внезапное перерождение. Он знает, что Перс в любой момент опять может стать прежним непредсказуемым грешником. Поэтому Игрек не может позволить себе ждать. Он должен воспользоваться удобной возможностью, когда точно знает, где будет находиться и чем заниматься Персивал. Так что эта ночь – весьма вероятное время.

– Лучше послушайте маэстро, инспектор, – посоветовал сержант Вели. – Разве он когда-нибудь вас подводил?

– Очень много раз, – буркнул старик, погружаясь в мрачные размышления.

Глава 28
ЗАХВАТ

Энн Дру пригласила пообедать обоих Квинов. Инспектор кисло улыбнулся и отказался, сославшись на срочную работу в офисе. Но Эллери принял приглашение. Том и Энн убедили Персивала не возвращаться домой к обеду в одиночестве, а присоединиться к ним. В итоге все четверо приятно провели время, пока миссис Шривер прислуживала за столом, а Вели, помогая ей, сновал между столовой и кухней, то и дело испытывая затруднения с острым языком экономки и щенком овчарки, сердито рычавшим всякий раз, когда сержант приближался к нему. Огромные размеры Вели, а также близость Эллери и Арчера, казалось, внушали Персивалу уверенность; он излучал добродушие и дружелюбие точно так же, как излучал страх при виде маленькой белой карточки, изображавшей угол Йорк-Сквера, где расположен его дом.

Персивал жадно стремился узнать все о марках, и Эллери с Арчером по очереди удовлетворяли его интерес к филателии, рассказывая ему о различных типах почтовой бумаги, о том, как можно в течение нескольких минут погрузить марку в бензин для обследования водяных знаков и высушить снова, не повредив ни бумаги, ни краски, ни клея. Персивал задавал вопрос за вопросом, и Эллери понимал, что он таким образом отвлекает себя от сжимавшегося вокруг него кольца ужаса.

Снаружи постепенно темнело.

После обеда они перешли в кабинет, где болтали несколько минут. Персивал Йорк сидел за письменным столом своего покойного кузена Роберта спиной к дверям на террасу, а Том Арчер отошел к библиотечному столу, заваленному альбомами. Миссис Шривер покончила с посудой и удалилась, сержант Вели куда-то исчез, и, наконец, Энн Дру пожелала всем доброй ночи и поднялась к себе.

Эллери вышел в холл, взял свою шляпу, вернулся в кабинет и задержался у письменного стола. Свой прощальный разговор с Персивалом Йорком он вспоминал долгое время спустя.

– Все это так приятно, мистер Квин, – промолвил последний из Йорков. – Иногда…

– Да? – подбодрил его одолеваемый любопытством Эллери.

Персивал смущенно усмехнулся:

– Иногда мне кажется, что я в какой-то степени Садим.

– Кто-кто?

– Мидас[53]53
  Мидас – в греческой мифологии фригийский царь, обладавший даром превращать в золото все, к чему он прикасался.


[Закрыть] наоборот. Все золото, к которому я прикасаюсь, превращается в отолоз.

– Золото наоборот?

– Да, и вы понимаете, что это означает. Я мог бы объяснить, но не хочу развращать молодого Арчера.

Однако молодой Арчер оторвал взгляд от альбомов и сам дал точное определение тому, что подразумевал Персивал под «золото наоборот». Эллери, смеясь, обменялся рукопожатиями с обоими и удалился.

Точно в указанное время Уолт задержался в черной тени гаража, огляделся по сторонам и затем посмотрел вперед, в сторону террасы, в которую проникал свет через французское окно кабинета.

Неподвижно лежащий на крыше гаража детектив Зилгитт нажал кнопку разговора миниатюрного приемопередатчика и постучал ногтем большого пальца по решетке микрофона.

В мягких резиновых наушниках сержанта Вели, находившегося в темном коридоре дома Роберта Йорка, послышался неприятный скрежет. Сержант вытащил из нагрудного кармана фонарик и зажег его; стоящий в кабинете Эллери Квин видел это. Тот же тихий скрежет прозвучал в наушниках двух детективов, прячущихся сбоку террасы, и третьего, скрывающегося напротив, в кустах. Никто из троих не двинулся с места.

Держась в тени, Уолт вышел из-за угла гаража на лужайку перед террасой. Он мог ясно видеть черный овал спортивного жакета и верхушку головы Персивала Йорка.

Уолт нащупал в кармане плоский предмет.

Наверху розовый ноготь большого пальца вновь постучал по микрофону. Мужская фигура бесшумно появилась в углу гаража в том месте, где первый раз остановился Уолт, который внезапно сжался и застыл.

Эллери Квин со шляпой в руке приблизился к письменному столу в кабинете и заговорил с Персивалом Йорком.

Уолт ждал. Вдалеке прогудел автомобиль, и мальчишеский голос выкрикнул ругательство. Где-то послышался звон, как будто камнем разбили оконное стекло, и быстро удаляющийся топот ног. Все эти звуки никак не отразились на поведении Уолта.

Только когда Эллери засмеялся, помахал рукой и вышел, Уолт скользнул налево, где чернели кусты. Его рука снова нащупала в кармане плоский предмет.

Как только он добрался до кустов, свет погас, и все погрузилось в темноту – кабинет, терраса, газон…

Уолт услышал донесшийся из кабинета хриплый крик Персивала:

– Свет погас!

И ответ Тома Арчера:

– Просто перегорела пробка, Перс. Не ходите в темноте. Сидите спокойно.

Сидите спокойно…

Перебежав лужайку, Уолт очутился на террасе и быстро подскочил к левому косяку французского окна. Он застыл там, припав к земле и сжимая в руке плоский холодный пистолет, когда свет зажегся снова.

Уолт выстрелил пять раз. Первые три пули угодили в середину спортивного жакета Персивала Йорка. Четвертая попала в верхний правый ящик стола. Пятая поцарапала крышку письменного стола и ударила в альбом с марками на библиотечном столике. Уолт умудрился сделать четвертый и пятый выстрелы, когда его уже схватили за руки и за ноги люди, прятавшиеся на террасе и выбежавшие из кабинета.

Подоспевший Эллери остановился над копошащимися на полу людьми.

Тяжело дышащие детективы поднимались на ноги, но каждый из них одной рукой крепко держал Джона Хенри Уолта, лежащего на спине на красных плитках пола с ангельской улыбкой.

Глядя на это холодно улыбающееся лицо, в котором отсутствовали всякие признаки страха, Эллери почувствовал, что у него по коже забегали мурашки.

– Ради бога, заберите его отсюда! – приказал он дрожащим голосом.

* * *

Эллери сидел, опершись лопатками на спинку стула и глядя налитыми кровью глазами на одиннадцатое издание Британской энциклопедии. Он чувствовал себя как человек, который взбирался на Эверест и, преодолев последний утес, обнаружил, что стоит у подножия, или как спортсмен, бежавший со скоростью одна миля за три минуты и узнавший, что судья забыл завести часы.

«Перестань барахтаться в том, что тебя не удовлетворяет, – сказал себе Эллери. – Когда чувствуешь себя скверно, подумай о хорошем». Но чего хорошего они добились?

Убийца – Джон Хенри Уолт – сидит в тюрьме. Он охотно подписал признание в четырех преднамеренных убийствах, ничего не отрицая и не пытаясь защитить себя.

Но Уолт не ответил на самый важный вопрос: почему он все это сделал? Конечно, ему все еще неизвестно, что письма Игрека обнаружены, и на вопрос о том, были ли у него соучастники, он только улыбается, причем улыбка этого странного маленького человечка становится особенно очаровательной, когда его спрашивают, что означает буква «H» на карточке Персивала Йорка.

Конечно, этот человек безумен, и его безумие такое же стойкое, как закон притяжения. Это сделало его надежнейшим средством осуществления таинственных замыслов мистера Игрека.

Эллери ударил кулаком по подлокотнику кресла. Здесь все не так. Арестовать Уолта – все равно что арестовать за убийство не человека, а оружие!

Игрок на другой стороне…

Его вернули к действительности звон ключа и хлопанье двери.

– Папа?

– Привет, – устало пробормотал старик, входя в кабинет сына, бросая шляпу на пол и опускаясь на диван.

– Все еще работаешь с Уолтом?

Инспектор кивнул:

– Я добился всего, что считал нужным, но с него как с гуся вода. Уолт, конечно, будет осужден и проведет оставшуюся жизнь, питаясь за счет государства, не платя налогов и глядя кино по субботам. Держу пари, что при мысли об этом он только улыбается.

– Ты ничего из него не вытянул?

– Всего лишь очередную порцию улыбок.

И инспектор скорчил такую отвратительную гримасу, изображая Уолта, что Эллери страдальчески поморщился. Оба немного помолчали.

– А как насчет пистолета? – поинтересовался Эллери.

– На нем ничего не обнаружено.

– Ты сказал Уолту о других письмах?

– Нет, я все еще действую на основании одного письма, которое нашли при нем.

– А на нем есть отпечатки?

– Только Уолта.

Они снова помолчали.

– А ты запрашивал лабораторию? – осведомился Эллери. – Есть ли в верхних уголках последнего письма от Игрека отпечатки больших пальцев Уолта?

– Я сам это выяснил, – ответил старик. – Есть.

– И много? – продолжал допытываться Эллери. – Больше или меньше, чем на других письмах?

– По-моему, столько же.

С озадаченным видом Эллери взял со стола «Журнал тайн Эллери Квина»[54]54
  «Журнал тайн Эллери Квина» – журнал, посвященный детективной прозе и издаваемый создателями Эллери Квина – Ф. Дэнни и М. Ли.


[Закрыть] и подержал его перед глазами за верхние углы, прижимая большими пальцами.

– Зачем понадобилось даже столь странному типу, как Уолт, читать письмо в таком положении? Может, он читал в подвале?

– Перестань терзать меня, сынок, – вздохнул инспектор. – У меня был трудный день.

– Постой, папа. Кто-нибудь говорил ему о Персивале?

– Нет. Он даже не спрашивал. Кстати, как наш герой сегодня? У меня не было времени узнать.

– Согласно Арчеру, все еще в небольшом шоке.

Эллери, сам того не желая, испытывал в отношении Персивала чувство раздражения. Ведь ему заранее подробно объяснили весь план: какая ловушка приготовлена на этот вечер; как лужайка и его окрестности будут освещены инфракрасными лучами, невидимыми для Уолта, но помогающими полицейскому снайперу, разместившемуся на крыше гаража вместе с Зилгиттом, постоянно держать его на прицеле; как сценарий, разработанный Эллери и инспектором и требующий от каждого исполнения своей роли, предполагал в качестве кульминации выключение света, во время которого Персивала заменит за письменным столом валик с подушкой в его жакете и с головой магазинного манекена сверху.

– Думаю, что Перс не стал новым человеком, каковым он себя считает. Шок! Да если бы его заперли на ночь в Форт-Ноксе,[55]55
  Форт-Нокс – военная база на севере штата Кентукки; с 1936 г. место хранения федерального золотого запаса.


[Закрыть] он и то не был бы в большей безопасности!

– Где же твое христианское милосердие? – усмехнулся инспектор. – Я-то думал, что ты теперь симпатизируешь Персивалу. Послушай, Эл, я смертельно устал и хочу принять душ…

– Погоди, папа.

– Что еще? – Инспектор снова сел.

– Думаю, мы должны заново рассмотреть кандидатуру Персивала.

– Опять?

– Ну, он ведь единственный, кто извлекает пользу из этих убийств.

– И сам спланировал это последнее покушение – на самого себя? Хм!

– Если Персивал – Игрек, то почему бы и нет? Если он спланировал избавление от трех наследников, то мог устроить и четвертое покушение на себя в качестве неплохого ложного хода.

– Эта мысль мелькала и в моем слабом уме, – фыркнул старик. – Но такая уловка была бы весьма рискованной. Если Персивал – Игрек, то Уолту это неизвестно, а Уолт едва ли станет делать различия между подлинным и притворным приказом.

– Не так уж это рискованно. Персивал мог рассчитывать на то, что мы не станем подвергать его жизнь опасности.

– Однако в пистолете Уолта были настоящие пули, а не бумажные шарики.

– Но и ставки были по-настоящему высокими.

Инспектор сердито потянул себя за седой ус: