Текст книги "Последний удар"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7
Пятый вечер: воскресенье, 29 декабря 1929 года
В которой у Козерога отрастают четыре рога, Икс ставит пятно, а размышления о применении числа «двенадцать» не приводят ни к чему

Луриа вошел, когда они завтракали. Один взгляд на его сдвинутые брови поведал Эллери, что сегодня утром у лейтенанта неподходящее настроение для рассматривания рождественских коробочек.

– Прошу всех собраться в библиотеке, – без предисловий объявил Луриа. – Где Гардинер?

– В городе, в церкви, – ответил Крейг.

– Пусть тоже придет в библиотеку, когда вернется.

Сидя за библиотечным столом, Луриа все утро допрашивал их с пристрастием, делая заметки в толстой записной книжке. Эллери, который отчитывался последним, позднее обнаружил, что туда не было добавлено ничего нового. У Луриа, как и у любого полисмена на его месте, не оставалось иного выбора, как только снова идти по проторенной дороге. «Вы никогда не видели этого человека раньше?..», «Где и когда вы находились утром прошлого вторника?..». Et cetera ad nausem[52]52
  И так далее до тошноты (лат.).


[Закрыть].

Когда лейтенант Луриа захлопнул книжку и поднялся, Эллери сообщил:

– Между прочим, после того, как вы ушли прошлой ночью, Джон Себастьян обнаружил четвертую подарочную коробку в своей спальне.

Луриа снова сел и снова встал.

– Это не важно! – После паузы он спросил: – Что в ней было?

– Маленький белый частокол – изящнейшая вещица – и намек на грядущее зло.

– Чушь собачья! Вы все окончательно рехнулись. Я ухожу.

– Погодите, лейтенант. Что нового насчет мертвеца?

– Большое ничего. Никаких сведений ни по фотографиям, ни по описанию, ни по отпечаткам. Думаю, в полиции на него нет досье. Во всяком случае, он не из этих краев, насколько нам удалось выяснить. Ну и как вам все это нравится? У меня голова идет кругом!

Вскоре после ленча Эллери позвонили из Нью-Йорка. Он взял трубку в библиотеке, закрыв дверь.

– Докладывает инспектор Квин, – послышался голос отца. – Как желаете выслушать ваш гороскоп, мистер Квин, – напрямик или обиняком?

– Только напрямик, – мужественно ответил мистер Квин.

– Ты говорил, что Расти Браун сделала эскизы восьми мужских зажимов для денег и четырех дамских брошей – каждый со своим знаком зодиака?

– Совершенно верно.

– Твоя арифметика подкачала. Восемь плюс четыре – двенадцать; по крайней мере, так меня учили в школе. Но в мастерской Мойлана сообщили, что они изготовили тринадцать предметов. – Так как на другом конце провода молчали, инспектор осведомился: – Что с тобой, Эллери? Ты не свалился замертво?

– Прихожу в себя после сердечного приступа, – слабым голосом отозвался Эллери. – Говоришь, тринадцать? Так было заказано? Ошибки быть не может?

– У Мойлана ошибок не допускают.

– Тогда скажи вот что. – Голос Эллери окреп. – Тринадцатый предмет тоже имел знак зодиака – фактически был дубликатом одного из двенадцати?

– Да. Это был...

– Подождите, почтенный родитель. Позвольте мне угадать самому. Дублированный предмет был в форме козла? Точнее, Козерога? Два зажима для денег со знаком Козерога. Угадал?

– Потрясающе! – Инспектор был искренне удивлен. – Откуда ты знаешь, сынок?

– Тебе известны мои методы, – скромно сказал Эллери. – Ладно, от тебя у меня нет секретов. День рождения Джона Себастьяна 6 января. Это попадает под знак Козерога.

– Но как ты догадался, что дубликатом был зажим для Себастьяна?

– Это длинная история не для телефонного разговора, папа. У меня к тебе еще одно поручение. Ты меня слышишь?

– Слышу, – мрачно отозвался инспектор Квин. – Иногда меня удивляет, почему я не присылаю тебе ежемесячный счет. Что на этот раз?

– У тебя есть подходящий человек для нудной конфиденциальной работенки в течение пары дней? Например, сержант Вели?

– Просишь у меня мою правую руку? Ладно. Что тебе нужно от Вели?

– Я хочу, чтобы он покопался в обстоятельствах рождения Джона Себастьяна.

– Рождения?

– Вот именно. Я знаю следующее. Родителями Джона были мистер и миссис Джон Себастьян из Рая, штат Нью-Йорк. Миссис Себастьян звали Клер. Вечером 5 января 1905 года... ты записываешь?

– Да, сэр, – вздохнул инспектор. – 1905 года...

– Себастьяны возвращались на автомобиле из Нью-Йорка во время снегопада. Возле Маунт-Кидрона они попали в катастрофу, в результате которой у миссис Себастьян произошли преждевременные роды. Она умерла, произведя на свет мальчика. Отец Джона умер примерно через неделю вследствие полученных травм. Это все, что мне известно. Я хочу знать больше о катастрофе, а об accouchement[53]53
  Роды (фр.).


[Закрыть] – гораздо больше.

* * *

Эллери нашел Расти позади дома. Джон наблюдал, как Валентина, Мариус и Эллен соревнуются в лепке снеговика. А Расти наблюдала за Джоном, который отнюдь не выглядел довольным.

Эллен окликнула Эллери, но он всего лишь улыбнулся, помахал ей рукой и обратился к Джону:

– Могу я позаимствовать твою невесту на пару минут?

– Если ты не будешь пытаться отговорить ее выходить за меня замуж. Кстати, ты тоже влюблен в нее?

– Безумно, – ответил Эллери и отвел Расти в сторону.

Розовые щеки Эллен стали пурпурными, а когда Мариус сказал ей что-то, она схватила две горсти снега и швырнула в него.

– Не знаю, зачем я вам понадобилась, – заметила Расти. – Ведь я неприступна, в отличие от Эллен.

– Потому что Эллен не может ответить на вопрос, который я хочу задать, – сказал Эллери, – а вы можете.

– Какой вопрос?

– Почему вы не упоминали о тринадцатом подарке со знаком зодиака?

– Разве я о нем не упоминала?

– Нет.

– Ну, я действительно его заказала. Он был дубликатом подарка Джона.

– А почему вы заказали дубликат?

– Потому что меня попросил Джон. Есть еще вопросы, мистер Квин?

– Только один. Зачем понадобились Джону два зажима для денег с Козерогом?

– Возможно, потому, что 6 января он получит слишком много денег, но это всего лишь догадка, – холодно отозвалась Расти. – В действительности, Эллери, я не знаю причины.

– И не спрашивали о ней?

– Конечно, спрашивала.

– Ну и каковы были объяснения Джона?

– Он засмеялся, поцеловал меня и напомнил, что мы еще не женаты. Почему бы вам не спросить его самого?

– Пожалуй, я так и сделаю, несмотря на риск быть поцелованным.

Под шутками Эллери таились мрачные мысли. Но он не выказывал их, когда отвел в сторону Джона.

– Какова была цель дубликата зажима с Козерогом?

– Откуда ты о нем знаешь? – резко осведомился Джон. – Расти проболталась?

– Нет. Она всего лишь подтвердила то, что я уже знал.

– Теперь ты наводишь справки обо мне? – уныло спросил Джон.

– Только с целью проверки праздной мысли. А ты возражаешь против того, чтобы о тебе наводили справки?

– Пожалуй.

– Слушай, приятель, в этом доме произошло убийство...

– Господи! – воскликнул молодой поэт. – Ты предполагаешь, что я имею к этому отношение? Эллери, я знаю о гибели этого старика не больше тебя!

– Тогда почему ты не рассказываешь мне о дубликате зажима?

– Потому что пока предпочитаю этого не делать, – холодно отозвался Джон. – Будут еще вопросы?

– Думаю, нет.

Джон подошел к Расти, сказал ей что-то, получил в ответ поцелуй и с ее помощью начал лепить снеговика.

Эллери побрел назад к дому. Но, оказавшись вне поля зрения остальных, он сразу ускорил шаг. Войдя в дом, Эллери наткнулся на мистера Гардинера и Оливетт Браун, пробормотал, что хочет вздремнуть, поднялся наверх и быстро проскользнул в спальню Джона.

* * *

Это оказалась просторная комната с окнами в эркерах, огромной кроватью и двумя большими стенными шкафами. Стены были увешаны старыми колледжскими флажками и множеством предметов подросткового коллекционирования – знаками «СТОП», «НЕ ПАРКОВАТЬСЯ» и «ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ», скрещенными рапирами, покрытыми ржавчиной, побитым молью хвостом енота, французскими туристическими плакатами и многими другими реликтами беззаботной юности Джона.

Эллери направился к ближайшему стенному шкафу и открыл дверцу.

Некоторое время он смотрел внутрь, потом открыл другой шкаф.

Эллери все еще стоял перед ним, когда сзади послышался ледяной голос:

– Я всегда уподоблял ищеек тараканам и прочим паразитам. Что ты здесь делаешь?

– Столь же поверхностные замечания делались по адресу Джона С. Самнера, епископа Кэннона и каноника Чейза, – не поворачивая головы, отозвался Эллери. – Для кого ищейка, а для кого борец за справедливость. Я ищу правду, не получая от тебя помощи. – Теперь он повернулся. – Тем не менее, мне следует принести извинения, Джон, что я и делаю. А теперь объясни, почему каждый предмет одежды – пальто, спортивный костюм, шапка, свитер, ботинки и все прочее в этих шкафах – имеет точный дубликат, висящий или стоящий рядом?

Как ни странно, красивый рот Джона изогнулся в усмешке.

– Ты имеешь в виду, что догадался об этом только потому, что я заказал у Мойлана два одинаковых зажима?

Эллери выглядел оскорбленным.

– Догадка – скверное слово в моем лексиконе. Нет, Джон, я основывался не только на этом. Но ты не ответил на мой вопрос.

Усмешка стала шире.

– Вероятно, это покажется тебе бессмыслицей. Я всегда был помешан на одежде, и, так как я быстро ее снашивал, у меня вошло в привычку покупать все en double[54]54
  Два экземпляра (фр.).


[Закрыть]. Понимаю, что это дикость. Но что толку быть поэтом, если не можешь потворствовать своим причудам?

– Выходит, все так просто?

– Именно так. Смотри, я покажу тебе. – Джон начал выдвигать ящики комода. – Два экземпляра рубашек, носовых платков, зажимов для галстука, поясов, подтяжек, носков...

– Даже монограмм. – Эллери указал на два одинаковых галстука с монограммой «Дж. С».

– Причуда распространяется на одинаковые бумажники, перстни с печаткой, портсигары... Собираешься вызвать психиатра?

– По поводу столь методичного безумия? – Эллери, улыбаясь, покачал головой.

– Ты мне не веришь.

– Ну, ты ведь помнишь, что говорил Оскар Уайльд: «Человек может верить в невозможное, но не в невероятное».

– Согласен. Например, я ни за что бы не поверил в невероятный факт, что ты способен пробраться тайком ко мне в комнату, как тать в ночи.

– Я лишь процитировал Оскара Уайльда. Лично я не только могу поверить, но часто верю в невероятное. Мне лишь необходимо, чтобы факты не указывали на иные выводы.

– А эти факты на них указывают?

– Те, которыми я располагаю в данный момент, – да. – И Эллери с улыбкой удалился.

* * *

На сей раз вечерний подарок нашел Эллери.

Это произошло, когда после обеда все слушали передачу майора Боуэса «Семья из «Капитолия». Эллери обнаружил, что у него кончился табак для трубки. Он поднялся в свою комнату наполнить кисет и увидел на кровати знакомую рождественскую коробку в красно-зеленой фольге с позолоченной лентой и открыткой с изображением Санта-Клауса.

Коробка была больше двух предыдущих. Эллери осторожно принес ее вниз.

– Номер пять, – сообщил он. Крейг быстро выключил радио.

Эллери поставил коробку на стол, вокруг которого собрались остальные, и снял обертку, под которой оказалась обычная белая коробка. Внутри лежал какой-то предмет, завернутый в красную папиросную бумагу, а на нем – белая карточка с отпечатанным текстом:

Ну а в пятый вечер Святок

Шлет любовь твоя в подарок

Гипсовую р у к у

(Не понял смысл трюка?)

С черной на л а д о н и меткой.

(Ты не испугался, детка?)

Сняв папиросную бумагу, Эллери увидел гипсовую кисть руки, выглядевшую костлявой и истощенной, со слегка согнутыми четырьмя пальцами и оттопыренным большим пальцем, словно протянутую в мольбе или подчинении. На белой ладони отправитель нарисовал крестик черным мягким карандашом.

– На сей раз ясно, что он имеет в виду, не так ли? – Усмехнувшись, Джон повернулся к бару.

– По-вашему, это слепок с чьей-то руки, Расти? – спросил Эллери.

– Нет. – Расти с беспокойством смотрела на Джона. – Мне это кажется больше похожим на модель, которую используют в классах изобразительного искусства для изучения анатомии. Такие вещи можно купить в любой лавке художественных товаров.

– Крестик означает метку, – пробормотал Артур Крейг. – Но почему рука?

– Хиромантия! – внезапно заявила миссис Браун. – Ладонь... линия жизни... крест, обрывающий ее...

– Может быть, мне перерезать себе горло и тем самым разрядить напряжение? – осведомился Джон с тем же странным смешком.

– Думаю, мы можем обойтись без дурных шуток, Джон, – сердито сказал его бородатый опекун. – Мистер Квин, для вас в этом подарке больше смысла, чем в других?

– Ни капельки. – Эллери перевернул карточку. – Здесь еще один рисунок карандашом.

Ссылка на иллюстрацию: http://oldmaglib.com/book/q/Queen_Ellery__The_Finishing_Stroke_pic3.jpg

– Напоминает кисть скелета, – пробормотал Эллери. – И дополненная крестиком – полагаю, на случай, если Джон не умеет читать. Это настолько безумно, что действительно пугает.

Он бросил карточку на стол и отвернулся. Остальные один за другим возвращались на свои места. Никто, даже доктор Дарк, не пытался включить радио.

– Джон... – начала Расти.

– Что?

– Дорогой, ведь ты не принимаешь это всерьез?

– Конечно нет, – ответил Джон. – Я ведь вырос на угрозах смерти. Они не значат для меня ровным счетом ничего, милая Расти Браун. Я ем их на завтрак, давлюсь ими за обедом и перевариваю за ужином. Они отскакивают от меня, девочка, как от стенки горох. Принимать их всерьез? – Внезапно он взорвался. – А что, по-твоему, я должен делать, Расти? Умереть смеясь?

– Джон, Джон... – попытался успокоить его опекун.

– Это по твоей части, Эллери! – крикнул Джон. – Сумасбродство высшей категории. Не будь таким скрытным! Выкладывай!

– Слушайте, слушайте! – Мариус стукнул стаканом по подлокотнику кресла. – Речь!

– Попонятнее, – мрачно произнес Роланд Пейн.

– Пооткровеннее, – сказал доктор Дарк, наблюдая за Джоном.

– Помилосерднее, – тихо промолвил мистер Гардинер.

– Как угодно, черт возьми! – Джон сел и опустошил свой стакан.

– Хорошо. Темой сегодняшней вечерней лекции я сделаю «Странные совпадения с числом «двенадцать», – заговорил Эллери, найдя подходящий к ситуации дружелюбный тон. Расти с благодарностью посмотрела на него.

– Я готова слушать что угодно, – недовольно сказала Эллен, – но неужели нужно снова возвращаться к этой теме?

– Мы ее еще не покидали, мисс Крейг, – с поклоном отозвался Эллери.

Джон поднял на него рассеянный взгляд и откинулся на спинку кресла.

– Продолжайте, Эллери! – взмолилась Расти.

– В нашей группе двенадцать человек, – кивнул Эллери. – Каникулы состоят из двенадцати дней – или вечеров – Святок. Двенадцать человек представляют собой двенадцать знаков зодиака. А Джон получает ежевечерние подарки, сопровождаемые пародиями на английскую рождественскую песенку под названием «Двенадцать дней Святок». Повсюду число «двенадцать». Слишком много для совпадения. Поэтому я задаю себе вопрос: может ли быть это число намеренным указателем на что-либо? Например, могу я связать с ним кого-то из присутствующих?

Сержант Дивоу, бесшумно появившийся из холла, слушал с растущим недоверием. Но сейчас он прислонился к стене арочного прохода, разинув рот.

– Давайте посмотрим. – Эллери огляделся вокруг, задержавшись на Роланде Пейне. – Может быть, начнем с вас, мистер Пейн?

– С меня? – Адвокат был застигнут врасплох. – Я надеялся, Квин, что вы оставите меня в стороне от этой чепухи.

– Нет-нет, вас никак нельзя оставить в стороне. В этом вся суть. Подумайте как следует, мистер Пейн. Число «двенадцать» – в любом контексте – никак не связано с вашим личным опытом?

– Разумеется, нет! – сердито ответил Пейн.

– А с вашей профессиональной деятельностью? Вы адвокат. Юрист... Ну конечно! – Эллери просиял. – Что может быть яснее? Адвокат, двенадцать присяжных и истина! Понимаете?

– Едва ли я когда-нибудь выступал в суде, – фыркнул седовласый поверенный по делам об имуществе. – К тому же я юрист по гражданскому, а не уголовному праву.

– Бросьте, Пейн, – вмешался Фримен. – Это было бы забавно.

– Но я действительно ничего не знаю о числе «двенадцать».

– Неужели ты забыл тему твоей аспирантской диссертации, Роланд? – серьезно осведомился Крейг. – Ты ею так гордился, что много лет спустя попросил меня отпечатать частный тираж для раздачи твоим друзьям-юристам. Разве не помнишь? Она касалась кодекса римских законов в пятом веке до Рождества Христова.

– Господи! – простонал адвокат. – При чем тут это, Артур?

– Диссертация называлась «Lex XII. Tabularum». – Крейг усмехнулся, искоса взглянув на Джона. – «Закон двенадцати таблиц». Автор – Роланд Пейн. У меня где-то сохранился экземпляр.

– Да, верно, Артур, – кисло улыбнулся Пейн. – Я забыл. И не благодарю тебя за напоминание.

– Ну вот, – весело сказал Эллери. – По крайней мере, вы, мистер Пейн, связаны с двенадцатью. К тому же вы дузепер.

– Я... что?

– Дузепер, – повторил Эллери. – Дузеперами были двенадцать паладинов Карла Великого[55]55
  Карл Великий (742–814) – император франков с 768 г. и Священной Римской империи с 800 г. В средневековых легендах прославлены его двенадцать паладинов (рыцарей), самым знаменитым из которых был Роланд.


[Закрыть]. Конечно, вы не забыли самого знаменитого из них? Неужели «Песнь о Роланде»[56]56
  «Песнь о Роланде» – эпическая поэма (ок. XI в.), повествующая о подвигах Роланда.


[Закрыть] ничего вам не говорит? «Роланд за Оливье»[57]57
  Роланд прославился пятидневным поединком с паладином Оливье, в котором никто не одержал победу. Выражение «Роланд за Оливье» означает «ударом за удар».


[Закрыть]? «Чайлд Роланд»[58]58
  «Чайлд Роланд» – поэма английского поэта Роберта Браунинга (1812–1889).


[Закрыть]? Мой дорогой сэр, да вы по уши в двенадцати! Кто следующий? Доктор Дарк?

Джон улыбался. Расти подошла к нему, села ему на колени и сжала его руку. Он поцеловал ее в кончик носа.

– Мы ждем, доктор, – с упреком сказал Эллери. – Что означает для вас число «двенадцать»?

– Час, когда меня обычно будит пациентка, уверенная, что у нее австралийский типун, – ответил врач. – Могу также упомянуть о двенадцати черепно-мозговых нервах, неотъемлемой части анатомии, оканчивающихся двенадцатым или подъязычным нервом...

– Холодно, холодно, – нахмурился Эллери.

– Думай, Сэмсон, – усмехнулся Крейг.

– Сэмсон! Вы сказали Сэмсон, мистер Крейг? – воскликнул Эллери.

– Конечно. Это его имя.

– А я думал, его зовут Сэмюэль. Это все меняет, – с удовлетворением сказал Эллери. – Надеюсь, вы понимаете?

– Откровенно говоря, нет, – отозвалась Эллен.

– Чему вас учат в Уэлсли? Самсон – библейский эквивалент греческого Геракла. А что совершил Геракл?

– Двенадцать подвигов! – улыбнулся Фримен.

– Теперь вы видите преимущества башни из слоновой кости.

– Какая к черту башня из слоновой кости! Это напоминает мне миссис Жаботински, – сказал доктор Дарк. – По крайней мере, мне казалось, что я совершил двенадцать подвигов, прежде чем уложил ее на родильный стол.

– И он еще говорит, что подъязычный нерв – «холодно»! – усмехнулась Эллен.

Джон разразился громким смехом.

Далее все пошло проще. Мариус Карло был музыкальным последователем Шёнберга с его двенадцатитоновой системой; мистер Гардинер был связан с двенадцатью апостолами и носил имя одного из них – Андрея; связь миссис Браун с двенадцатью знаками зодиака напрашивалась сама собой; Артура Крейга приняли в компанию благодаря ежегодно выпускаемому его типографией знаменитому «Календарю Крейга»; Валентина, отрицавшая, что когда-либо играла в «Двенадцатой ночи» Шекспира, настояла на приеме, так как была Стрельцом и родилась 12 декабря – в двенадцатый день двенадцатого месяца! Расти была проблемой, покуда Эллери не выяснил, что ее настоящее имя вовсе не Расти, а Йоланда, семь букв которого, в сочетании с пятью буквами ее фамилии, составляют магическое число «двенадцать». Ну а Дэн З. Фримен, придерживающийся иудейского вероисповедания, был единодушно признан по предложению Джона Великим Двенадцатым, поскольку его еврейское происхождение намекало на двенадцать колен Израиля и их вождей, двенадцать сыновей Иакова[59]59
  Книга Бытия, 49.


[Закрыть]. Его первое имя Дэн (Дан) было именем одного из этих двенадцати, а второе имя, Зебьюлон (Завулон), – «в честь дедушки со стороны матери, олав гашолем»[60]60
  Покоящийся в мире (иврит).


[Закрыть], как серьезно заверил их Фримен, – именем другого из них.

К этому времени нижняя челюсть сержанта Дивоу угрожающе приблизилась к груди.

Эффект был подпорчен, когда выяснилось, что ни Джон, ни Эллен не могут присоединиться к клубу. Несмотря на все усилия, ни Эллен, ни ее дядя не могли вспомнить никаких «двенадцати» в ее жизни. Что касается Джона, то если кто-то и подумал о двенадцати вечерних подарках, то предпочел о них не упоминать.

– Как насчет вас, мистер Квин? – улыбнулся Крейг. – Вы не должны делать для себя исключение.

– Я в одной лодке с Джоном и Эллен, мистер Крейг. Не помню никаких «двенадцати», применимых к моей персоне.

– Ваше имя, – предположил Фримен. – В нем одиннадцать букв. Если у вас есть средний инициал...

– К сожалению, нет.

– Книги! – Крейг хлопнул себя по бедру. – Вы можете вступить в клуб на основании ваших связей с книгами. Один из технических форматов книги – дуодецимо – в двенадцатую долю листа. Понимаете?

– По-моему, мистер Крейг, вы попали в точку, – почтительно произнес Эллери.

– Это включает и меня, – усмехнулся Джон. – Ведь я написал книгу, верно? Бедная сестренка, ты одна осталась за бортом.

– Проживи еще двенадцать лет, – процедила Эллен сквозь маленькие белые зубы, – и я предъявлю тебе двенадцать детей!

На этой счастливой ноте завершился сеанс импровизированной чепухотерапии. Пациент, казавшийся полностью выздоровевшим, предложил совершить набег на холодильник и убедил смущенного сержанта Дивоу его возглавить. Мариус приковылял к роялю и начал играть «Военный марш». Доктор Дарк взял за руку Оливетт Браун, настояв на том, что будет сопровождать ее. Роланд Пейн отечески обнял за талию Вэл Уоррен, и вся группа бодро зашагала на кухню.

Но позже, корпя над дневником в своей спальне, Эллери размышлял о том, что из всего этого было чепухой, а что нет.

Сегодняшнюю запись он завершил следующим образом:

«Нелепость вечерних событий похожа на смех в темноте. Сквозь абсурдную ткань пробегает невидимая нить, полная угрозы. Но какой? Где смысл в этой ерунде? Что означают подарки? Кем разбрасываются они по всему дому? И кто мертвец?»