Текст книги "Плыви ко мне (ЛП)"
Автор книги: Элл Нокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава
21
Грей
– Ты в порядке? – спрашиваю я Делайлу, скидывая шлепанцы и присаживаясь рядом с ней на край бассейна, наши ноги касаются воды, доходящей до глубины.
Она бросает на меня короткий взгляд.
– Да, а ты?
Я задерживаю ответ на секунду, внимательно разглядывая ее. Волосы у нее собраны в тугой пучок на макушке, оставляя шею обнаженной, а тонкие белые лямки бикини покоятся на плечах, едва скрывая фиолетовое пятнышко, которое я оставил на ее коже всего пару часов назад. Ее стройные ноги свисают в воду, а ярко-розовые ногти на пальцах ног скрыты под поверхностью.
Я не был уверен, что она все же придет на урок по плаванию после вчерашней жуткой мигрени. Но она заверила меня, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы хотя бы опустить ноги в воду и продолжить привыкать к бассейну.
Улыбнувшись, я обнимаю ее за талию, прижимая наши тела так близко, что между нами не остается ни сантиметра пространства.
– Никогда не чувствовал себя лучше, красавица. Просто хотел проверить, как ты, потому что ты выглядела задумчивой. Голова не болит?
– Нет, – она переплетает наши пальцы. – Я бы сказала, если что-то было бы не так.
Держа ее рядом, я смотрю на остальную часть бассейна, замечая, как одна из моих коллег машет руками, пытаясь привлечь внимание детей, которые плещутся в мелководном детском бассейне. Она, похоже, контролирует ситуацию, так что я позволяю себе еще минутку просто посидеть с моей девушкой – вдыхая привычный запах хлорки и наслаждаясь новым, но уже знакомым ощущением рядом сидящей Делайлы.
Я целую ее в висок, осознавая на подсознательном уровне, какой это риск – делать такое на работе, да еще и в общественном месте. Но остановиться не могу.
Сжав ее бедро, я сползаю в воду, позволяя ей взбаламутиться у моей талии. Я замечаю, что до самого глубокого конца бассейна мы еще не дошли, но и в безопасной середине тоже не находимся. Я все еще касаюсь ногами дна, но не уверен, что Делайла сможет стоять даже на носочках.
Остановившись на расстоянии пары дюймов от нее, я выпрямляюсь и протягиваю руки в ее сторону.
– Идешь?
Делайла кивает, вытаскивая ноги из воды, чтобы встать.
– Не-не-не, прыгай.
Она смотрит на меня так, будто у меня две головы.
– Прыгнуть?
– Да, прыгай мне в руки, красавица. Я тебя поймаю.
Я замечаю, как на лице Делайлы мелькает нерешительность. Ее брови хмурятся, губы сжаты, но вдруг, без предупреждения, она прыгает и приземляется прямо в мои руки, абсолютно целая и невредимая.
Она обхватывает меня крепко, ее ноги обвиваются вокруг моей талии, а лицо прячется в мою шею. Ее сердце колотится так сильно, что я чувствую его через наши слои кожи, а она дрожит под моими руками, но на этот раз не от удовольствия, а от страха.
– Это было жутко.
Я тихо смеюсь, крепче сжимая ее, обхватывая за задницу под водой.
– Может, и так, но ты все равно сделала это.
Делайла отрывает щеку от моей ключицы и смотрит на меня.
– Да, сделала, правда?
Киваю и начинаю плыть к глубокой части бассейна, не ослабляя хватку, пока мои ноги работают за нас обоих.
– Я горжусь тобой.
Делайла наклоняется и забирает поцелуй с моих губ, не волнуясь, кто нас увидит. Ее это не беспокоит так, как меня. Но я слишком зависим от нее, слишком увлечен, чтобы отпустить или сказать "нет", поэтому отвечаю на ее поцелуй.
Когда она отстраняется, то нежно целует меня в нижнюю губу, после чего ее губы быстро превращаются в улыбку.
– Я тоже горжусь собой.
Между нашими затягивающими прикосновениями мы с Делайлой практикуем плавание на спине, на животе и проверяем, как долго она может задерживать дыхание под водой.
– Наверное, я сейчас выгляжу просто шикарно, – шутит она, когда ее голова в пятый раз выныривает из воды, а капли воды стекают по шее и скрываются в соблазнительных изгибах ее тела. Я наблюдаю, как одна из капель медленно скользит между ее грудями, исчезая, прежде чем я успеваю облизнуть ее.
– Ты правда выглядишь шикарно, – отвечаю я, оглядывая ее мокрые волосы, которые теперь стали чуть растрепанными, и ее вздернутые ресницы. Она напоминает мне себя утром в душе, перед тем, как я буквально выбил у нее из головы все мысли, но сейчас она менее спокойна и уже не так пьянa от желания.
– Сладкоречивый, – подмигивает Делайла, снова погружаясь под воду, чтобы задержать дыхание. Я жду, когда она всплывет, и мысленно считаю секунды, наблюдая, как пузырьки воздуха всплывают с ее сжатых губ.
Когда Делайла с хрипом снова выныривает, я снова притягиваю ее к себе. Мне нужно чувствовать ее рядом, я просто не могу насытиться.
– Что ты делаешь на этой неделе? – спрашиваю я.
– На этой неделе? Работаю. Мне придется наверстать упущенное за сегодня… и пересмотреть ошибки, которые я, вероятно, сделала во вторник, потому что не могла сосредоточиться ни на чем, кроме жуткой боли в голове.
Мое сердце сжимается, когда я вспоминаю, какой бледной и слабой она выглядела, когда открыла мне дверь во вторник. Белая как простыня, слабо держалась на ногах, потная. Это было на нее не похоже.
Хотя я бы солгал, если бы сказал, что не почувствовал радости от того, что был рядом. Не потому, что она была больна, я бы с радостью забрал всю ее боль на себя, но потому, что я был тем, кого она попросила прийти, кому доверилась, кого захотела видеть, чтобы я помог ей выздороветь.
– А что насчет выходных?
Делайла морщится.
– Если работы будет столько, сколько я думаю… Придется поработать пару часов в субботу утром, но только из дома. Так что, если ты хочешь…
– Я подумал, что ты могла бы прийти ко мне, – предлагаю я, чувствуя смесь страха и волнения. – Я мог бы что-нибудь приготовить для нас двоих.
– Что, например?
– Я пока не продумал до конца, красавица, но что-то соображу, если ты скажешь «да»…
– Да, Грей. Я бы с удовольствием.
– Субботний вечер? Шесть часов подойдет?
Делайла нежно проводит большим пальцем по моей скуле и кивает.
– Звучит идеально.
Хорошо, что у меня с Делайлой на субботу планы, потому что с того момента, как я поцеловал ее на прощание у центра отдыха в среду, неделя пошла к чертям.
Будто кто-то нагадил Хадсону в протеиновый коктейль в четверг утром, потому что его настроение было просто отвратительным: он даже не посмотрел на меня, когда я пытался с ним заговорить, а потом вообще вышел из дома, не ответив на мой вопрос.
Я опоздал на работу почти на два часа, потому что впервые в жизни неправильно прочитал расписание и подумал, что моя смена на спасательном посту начинается только днем.
Когда я наконец добрался до работы, мне пришлось выслушивать строгий выговор от начальства, прежде чем сесть на спасательное кресло, которое все еще было немного теплым от предыдущего сменщика.
Не прошло и десяти минут, как в глубокой части бассейна один из малышей начал давиться. Я едва успел спуститься по ступенькам и быстрым шагом подойти к краю бассейна, чтобы безопасно прыгнуть в воду.
Отец мальчика уже хлопал его по спине, пытаясь помочь избавиться от воды, когда я подбежал к ним, а громкие звуки кашля эхом разносились по стенам.
– Нужно его вытащить, – говорю я, поднимая мальчика за подмышки и яростно работая ногами, чтобы вернуться к бортику.
Но мы не доплыли так далеко.
С последним приступом кашля пацана вырывает прямо на меня. Куски блевоты застревают в моих волосах и стекают по лицу.
Мой собственный рвотный рефлекс готов вот-вот взбунтоваться, но я его подавляю, не позволяя себе думать о том, что холодный пережеванный кусок еды скользит по моей щеке. Но я не могу проигнорировать мерзкий запах прямо под носом и вид блевоты цвета беж, плавающей на поверхности воды.
Один из коллег подает мне полотенце, чтобы я вытерся, пока мальчика с отцом вытаскивают из бассейна и ведут в медпункт для осмотра, но я воняю, и мой желудок снова грозится перевернуться.
– Придется закрыть бассейн на час-другой, – говорит один из других спасателей, свисток, который обычно висит у него на шее, уже поджат к его губам, готовый привлечь внимание остальных.
Работа не из легких, и всегда приходится выслушивать недовольство, когда приходится внезапно закрывать бассейн. Но вода теперь заражена, и нам нужно все исправить, чтобы другие не подхватили какую-нибудь заразу от блевоты пацана.
– Ну, удачи с этим, – говорю я, уже протянув руку, чтобы похлопать его по плечу, но тут же передумываю. – Я пойду быстренько приму душ, а потом вернусь помогать чистить бассейн.
Позади меня раздается резкий тройной свисток, пока я бреду в душевые для сотрудников. Слава богу, что у меня в шкафчике на работе всегда есть запасные шорты и футболка, так что я быстро скидываю одежду и начинаю отмываться – волосы, лицо, все тело. Моюсь тем мылом с дурацким ароматом, которое центр предоставляет нам.
У меня как раз остается время, чтобы быстро отправить Делайле сообщение. Все еще не могу поверить, что меня только что обблевали. Ну, это не в первый раз, и точно не в последний, но все равно – такой "сюрприз" я не ожидаю каждый раз, когда заступаю на смену.
Я: Меня только что обблевали:/
Делайла: Какая прелесть x
Я: Спаси меня, пожалуйста xx
Делайла: Не могу:/ извини xx
Делайла: *одно фото вложение* Я сама тут тону в правках xx
Открываю фото, которое она прислала, и вижу селфи: она держит в руках красную ручку, улыбается, а в ее глазах читается легкая усталость. Ее стол завален бумагами, слева аккуратно выстроен ряд цветных скрепок, рядом стопка папок и многоразовая бутылка с водой. На экране ее монитора тоже можно заметить еще один раскиданный манускрипт, подсвеченный синим светом.
Я: Не перетруждайся… не забывай делать перерывы!
Делайла: Я делаю перерывы, обещаю! xx
Делайла: Не могу дождаться встречи с тобой в субботу xx
– Миллен! – Джуд, еще один спасатель, с которым я работаю, высовывает голову в комнату для отдыха сотрудников, зовя меня по имени. – Нам нужны все руки, чтобы очистить бассейн, чувак.
– Буду через минуту.
Я: Пора идти вычищать заблеванный бассейн:/
Я: Позвоню тебе, как только закончу смену xx
Чистка бассейна заняла больше времени, чем я ожидал, к большому разочарованию посетителей, которые хотели поплавать. Все это время телефон, оставленный в комнате для сотрудников, казался мне раскаленным добела. Я мечтал только об одном – принять второй душ.
Уже набираю номер Делайлы, как только залезаю в свою машину, нуждаясь услышать ее голос, чтобы успокоиться после тяжелой смены.
– Привет! Дай мне две минуты… – слышу, как она что-то перекладывает на другом конце.
– Ты в порядке?
– Да! Я все еще здесь, занимаюсь редактированием. А ты как? Смог избавиться от блевоты?
– Все норм, красавица. Да, я принял душ на работе, но как только доберусь домой, залезу еще раз. Ты все еще в офисе?
– Мгм, – мягко мурлычет Делайла. – Нас тут несколько человек, кто сегодня задержался, так что мы собираемся открыть бутылку вина и заказать что-нибудь поесть, чтобы поддержать силы.
– Ну, я хотел предложить забрать тебя, но раз вы там компанией… звучит весело.
– Ты это не серьезно, – хихикает она, пока я слышу, как принтер печатает что-то в фоне.
– Нет, не серьезно, – соглашаюсь с улыбкой, хотя она ее не видит. – Не могу представить ничего хуже, чем работать в офисе, но если тебе нравится…
– Мне нравится.
– Я знаю, – отвечаю, но она меня перебивает.
– Нет, я имею в виду, мне нравится моя работа, но сейчас я говорила о твоей улыбке, когда ты говоришь со мной. Это мне нравится. Очень.
Кажется, Делайла тоже улыбается, или по крайней мере я надеюсь на это.
– Это происходит каждый раз, когда ты рядом, Делайла… Напиши мне, когда будешь уходить из офиса? И не перетрудись, хорошо?
– Обещаю, Грей. Ты уже дома?
– Почти. Сейчас приму душ, закину в себя все, что Хадсон приготовил на ужин, и отправлюсь прямо в кровать. У меня глаза горят от всего того хлора и отбеливателя, которыми мы чистили бассейн, нужно просто их закрыть хоть на немного.
Делайла тихонько фыркает. Знаю, что она сказала, что там еще люди задержались работать, есть и пить, но все равно жаль, что я не рядом. Хотелось бы хотя бы обнять ее, поцеловать и наполнить ее бутылку водой, чтобы она не оставалась обезвоженной. Я, конечно, мог бы поехать к ней, но, во-первых, я даже не знаю адрес ее издательства, а во-вторых, не хочу прерывать ее рабочий настрой. Придется довольствоваться нашими вечерними звонками и сообщениями, пока через два дня я не смогу ее снова обнять.
Боже.
Меня уже конкретно накрыло, и мне это, черт возьми, нравится.
– Вы все, Миллены, умеете готовить?
– А? – Усталый мозг пытается догнать ее вопрос. – Ах, да! Мама учила нас всех готовить с раннего возраста. Кухня была ареной многих ссор, я не знаю, как она с этим справлялась, не выходя из себя, но я никогда не видел, чтобы она злилась. Теперь мы все любим готовить, полагаю, то время на кухне нас всех объединило.
– Мне этого не понять… но звучит чудесно.
Я чувствую себя мудаком, что начал говорить про семейные моменты, зная, что Делайла не испытала этого в детстве. Я часто не успеваю за своим языком, особенно когда устал, так что это просто вырвалось, и теперь я чувствую вину.
– Красавица…
– Не чувствуй себя виноватым, Грей. Это здорово, что у тебя есть такие воспоминания! И я хочу, чтобы ты ими делился со мной. Правда.
В голосе Делайлы невозможно не услышать искренность.
– Я… я хочу однажды дать своим детям такой опыт. Это то, что мне просто нужно перебороть… ну, не совсем так, но… справиться с этим. Принять. Ты понимаешь, о чем я?
– Я точно понимаю, – отвечаю я и жду, что она скажет еще что-то, но когда она не продолжает, я решаю не давить. Однако запоминаю этот момент. Мы еще не говорили о детях, все-таки у нас все еще ранняя стадия отношений, но теперь я точно знаю, что Делайла хочет быть матерью когда-нибудь в будущем. Отлично. Потому что я всегда хотел кучу детей, чтобы дать им такой же шанс на счастливое детство, как у меня – окруженного любящими братьями и сестрами.
До моих ушей доносится приглушенный голос, зовущий Делайлу по имени, а потом гораздо четче раздается ее ответ – она убирает руку от динамика телефона.
– Мне надо идти, еда почти приехала.
– Иди, наслаждайся, красавица. – Я бросаю взгляд на затонированное заднее стекло, замечая знакомую улицу, по которой мы сворачиваем. – Я почти дома, так что напишу тебе перед сном.
Ее нежное «спокойной ночи» остается со мной, делая мои сны еще слаще и заставляя меня чувствовать еще больше вины за то, что происходит в пятницу.
Хадсон встречает меня утренним бурчанием, протягивая чашку кофе, пока сам смотрит повтор боксерского матча. Я зависаю на пару раундов, с интересом наблюдая за брызгами крови и ревом толпы, выкрикивающей проклятья.
Рабочий день ничем особенным не выделяется, но хотя бы на меня сегодня не блевали. Когда у меня начинает урчать в животе, а кофемашина в кафе ломается, я вызываюсь сбегать за кофе для себя и остальных спасателей.
Список заказов на телефоне, иду до ближайшего кафе, наслаждаясь солнцем, бьющим по голове, и возможностью выбраться на улицу хоть ненадолго.
Пока вдруг меня не останавливает девушка посреди улицы.
– Вы Грей Миллен?
Я чувствую, как мой рот приоткрывается, а сердце начинает колотиться, но не от нервов, а от чистого недоумения.
– Пловец? – продолжает она, глядя на меня круглыми, удивленными глазами.
Что ж, нас теперь двое.
Такого не происходило… давно.
– Да, это я, – слышу я свой голос, и шум оживленной лондонской улицы вдруг исчезает, как будто в фон.
– О боже! Мой брат боготворил вас! Можно автограф?
Мои пальцы рефлекторно тянутся, чтобы поправить козырек кепки, которую мне бы очень хотелось сейчас надеть. После аварии, когда мое имя еще периодически всплывало в прессе, я начал носить снэпбэк всякий раз, когда выходил из дома. Но сейчас пальцы хватаются за воздух. Когда моя слава поутихла, и меня стали реже узнавать, я перестал прятаться за этой маскировкой.
Черт, как же сейчас хочется, чтобы на мне была эта гребаная кепка.
– Конечно. – Я улыбаюсь. Эта улыбка не совсем фальшивая, я не против подписать что-то или сделать фото. Все-таки я прославился благодаря тому, что занимался любимым делом. Но все это кажется каким-то сюрреалистичным, и в этот момент в голове неожиданно возникает голос Делайлы.
– Почему эта девушка просит у тебя автограф, Грей? – спрашивает воображаемая Делайла. – Что она имеет в виду, когда говорит, что ее брат тобой восхищался? За что? Он тебя знал?
Я не могу ей ответить, потому что моя голова идет кругом.
Я просто вышел за кофе.
Девушка достает из недр своей сумки кучу бумаг, и из этой кипы появляется мятая страница и ручка, испачканная крошками.
Я беру их, стараясь скрыть дрожь в руках, подписываю старой подписью, которую не рисовал уже несколько месяцев, а то и год. Петли и завитки приходят на память через мышечную память, но странное ощущение все равно остается.
Мобильный телефон появляется перед моим лицом, и я немного приседаю, чтобы попасть в кадр, с полуулыбкой и прищуром из-за ослепляющего солнца и вспышки камеры.
– Спасибо огромное! – девушка восторженно берет обратно бумагу и ручку. – Честно, вы сделали мой день, я…
– Пожалуйста… Ты не против, если я попрошу не выкладывать это фото в сеть? Просто меня сейчас не особо упоминают в прессе, и…
Чувство вины накатывает моментально. Вина за то, что я попросил эту бедную девушку не постить фото в соцсетях, и за то, что звучит это так, будто я что-то скрываю, даже для самого себя, а это последнее, чего бы я хотел. Просто… Я еще не рассказывал Делайле, и это явно не тот способ, как бы я хотел, чтобы она узнала.
– Все нормально, – она улыбается мне сжатыми губами. – Спасибо, что остановились.
Я поднимаю руку в прощальном жесте, пока она уходит, забирая с собой два личных куска меня.
До сих пор в полном замешательстве, я захожу в кафе и начинаю путаться в словах, что совсем не похоже на меня, и даже умудряюсь неправильно заказать свой напиток. В моей чашке слишком много сладкого сиропа, но я заставляю себя сделать пару глотков, чтобы хоть как-то успокоить нервы. Остальные напитки я держу в картонном подстаканнике, но руки дрожат.
– Ты в порядке? – спрашивает меня коллега, когда я ставлю напитки на общий стол в комнате для персонала. – Ты выглядишь так, будто только что увидел призрака.
Потому что я действительно увидел.
Призрак моего гребаного прошлого.
– Все нормально, – отвечаю я, уже направляясь обратно на свою смену в спасательское кресло.
Если я думал, что раньше было хреново не рассказать Делайле после того, как она раскрылась передо мной, то сейчас это чувство просто ничто по сравнению с тем, как я себя чувствую теперь.
Меня только что остановили на улице. Меня узнали. Меня попросили фото и автограф.
И что мешает такому случиться, когда я буду с Делайлой?
Абсолютно нихуя.
Самый простой вариант – снова спрятаться.
Но я не хочу прятаться у всех на виду. Делайла не заслуживает быть спрятанной, и я слишком эгоистичен, чтобы ее отпустить.
Что-то придется сделать. Мне нужно принять решение; не если рассказывать Делайле, а когда.
Я думал, у меня будет еще немного времени, чтобы продумать, как сказать это, как преподнести правду так, чтобы не разрушить ее доверие…
Но, похоже, не судьба.
Глава
22
Грей
– Я готовлю для Делайлы сегодня вечером, – говорю я Хадсону, потягивая утренний кофе, пока он взбалтывает свой протеиновый коктейль со вкусом чего-то там.
– Здесь?
– Ага.
– Тебе нужно, чтобы я свалил или…
– Как хочешь.
Мне, честно говоря, не очень хочется выгонять брата из того, что теперь тоже его дом, но мы с Делайлой еще не обсуждали знакомство с семьей, так что я не знаю, ждет ли она, что мой младший брат будет сидеть за столом на нашем свидании. Я склоняюсь к тому, что нет.
Хадсон разблокирует телефон, уже что-то печатая.
– Посмотрю, свободен ли Огаст…
– Буду благодарен. – Подношу кружку к раковине, споласкиваю ее и, повернувшись к брату спиной, бросаю следующую бомбу: – Думаю, придется рассказать Делайле про все это дело с плаванием.
– С плаванием? А, ты про то, что ты Грей Миллен?
Поворачиваюсь через плечо, чтобы увидеть нарочно пустое выражение лица Хадсона.
– Да… про то, что я Грей Миллен.
– Ты же говорил, что пока не собираешься это упоминать.
– Не собирался, – признаю я, тут же чувствуя себя мудаком. Я никогда не хотел врать Делайле… просто хотел пока не говорить правду. Я понимаю, что это уже само по себе плохо, но у меня были на то свои причины…
– Что изменилось? – спрашивает Хадсон.
– Меня вчера узнали.
Я рассказываю брату, что случилось, наблюдая, как он медленно начинает кивать.
– Да… – он морщится. – Если ты действительно видишь, что это может зайти далеко, придется ей рассказать.
Тот самый приступ нервов, который я не испытывал с тех пор, как шел по тоннелю к своему последнему соревнованию, резко находит на меня.
– Как думаешь, она плохо это воспримет?
– Это точно будет не очень, – признаю я, чувствуя это глубоко внутри, в животе. – Ты бы хорошо отреагировал, если бы открылся человеку, с которым встречаешься… спишь… целуешься… только чтобы потом выяснить, что он что-то скрывал от тебя? Причем именно ту самую ложь, из-за которой ты расстался с бывшей?
– Да… – Хадсон цокает языком. – Я бы тоже не обрадовался.
– Вот и я.
– Как планируешь ей сказать?
– Думаю, поужинаем, а потом я расскажу, пока все не зашло слишком далеко.
Я уже знаю, что все зашло слишком далеко. И по тому, как мои слова зависли в воздухе между мной и Хадсоном, он тоже это понимает. Очевидно, как сильно мне нравится Делайла, как сильно я о ней забочусь, как сильно я не хочу ее ранить… особенно своими собственными действиями.
Хадсон кидает свою кружку в раковину и хлопает меня по спине, одарив редкой улыбкой. Это его особый способ сказать мне, что все будет нормально.
Надеюсь, он прав.
Доставая ингредиенты из холодильника и шкафа, я начинаю готовить брускетту для нас с Делайлой на закуску, пенне с кремовым грибным соусом на основное, а на десерт – клубнику в шоколаде.
Готовка помогает отвлечься от мысли о секрете, который я собираюсь раскрыть сегодня вечером; занимает и голову, и руки.
Быстро закидываю салат на гарнир, заливаю его доброй порцией бальзамического уксуса и отправляю в холодильник, надеясь, что у Делайлы нет аллергии, о которой я не знаю.
Я: У тебя нет аллергии ни на что, да?? xx
Делайла: Нет! Не могу дождаться встречи! xx
Теплая искра пробегает по мне от ответа Делайлы, но вскоре она гаснет, оставляя болезненные угольки, обжигающие мое сердце.
Я: Я тоже. Пришлю машину за тобой xx
Захожу в душ, потом надеваю черные брюки и заправляю рубашку цвета темно-синего неба в пояс. Волнение от одной мысли о встрече с Делайлой начинает расти, пока я брызгаю на себя немного одеколона и накрываю стол, ставя бутылку красного вина в центр, чтобы оно успело принять комнатную температуру.
Беспорядочно брожу по квартире, ожидая, когда Делайла постучит в дверь, отсчитывая минуты, пока не слышу тихий стук.
Открываю дверь и вижу ее. Она выглядит шикарно – черные прямые брюки и облегающий кружевной бодик, который я тут же хочу содрать с нее.
– Привет, красавица.
– Привет, – Делайла шагает прямо в мои объятия, отступая лишь для того, чтобы поцеловать меня в губы и оглядеться. – Черт, это место просто потрясное.
– Да, оно неплохое, – соглашаюсь я, следуя за ней к окнам, которые тянутся от пола до потолка.
Делайла прижимает ладонь к холодному стеклу, глядя на вид. Даже я должен признать, что он впечатляющий: Лондон раскинулся во всей своей красе. Солнце, все еще яркое, отражается от небоскребов, сверкая на все стороны, пока жизнь продолжается на улицах внизу.
– Работа спасателем – это секретный путь к богатству или что-то вроде того?
– Что-то вроде того, – отвечаю я, и очередной кусок вины съедает мое сердце, как тот монстр, в которого я верил в детстве. Тот, который прятался под кроватью и мог отгрызть мне ноги, если они свисали за край. Но я быстро понял, что этот монстр – ничто по сравнению с теми, что скрываются у всех на виду во внешнем мире… или с теми, которых мы создаем внутри себя, которые врут нам, чтобы в конечном итоге разрушить нас.
Надеюсь, Делайла не сочтет меня таким монстром, когда узнает правду.
Делайла бросает на меня вопросительный взгляд, но я не могу сказать это сейчас. Буквально. Слова застывают на кончике языка, горло сжимается, и я с трудом выдавливаю из себя вопрос о том, голодна ли она.
Веду ее к накрытому столу, наливаю каждому по бокалу вина, после чего начинаю выкладывать ложку идеально приправленных рубленых помидоров на хрустящие ломтики хлеба.
Закуска проходит мимо, как будто на перемотке, как кино, которое смотришь на тройной скорости.
На самом деле так же пролетает и паста, и клубника в шоколаде, которую Делайла подносит к моим губам.
Я так хочу насладиться этим моментом – едой, присутствием Делайлы, – но не могу.
Потому что я съедаю сам себя изнутри.
Еда практически не касается моего желудка, просто оседая там, словно свинцовые грузы. Тело само по себе странно спокойно, ни переворотов внутри, ни бешено бьющегося сердца. Наверное, годы работы над идеальной физической формой помогли мне с нервной системой.
Но в голове творится полный хаос, и это для меня совершенно незнакомое чувство.
Это не про меня. Я не из тех, кто зацикливается на «а что, если», не из тех, кто прокручивает возможные исходы. Иногда в голове накапливаются повседневные дела, которые нужно запомнить: чьи-то дни рождения или мысль, что надо купить хлеб перед возвращением домой. В такие моменты я сразу иду к воде: бассейн, душ, ванна… без разницы. Вода всегда помогает мне упорядочить мысли.
Но сегодня она не помогла. Ни бассейн в моем здании, ни душ с тремя струйными головками.
Ничего не помогло успокоить разбегающиеся мысли.
– Грей? – Делайла сжимает мою руку. У нее на верхней губе пятнышко шоколада. – Ты в порядке? Я не хочу лезть в твое личное, и, возможно, я слишком много себе надумываю… но ты сегодня какой-то отстраненный. Все хорошо? Это из-за Хадсона? Или…
– Можем пойти на диван? – спрашиваю я, уже поднимаясь, слегка задев стол, и мой почти полный бокал вина чуть не проливается. – Мне нужно кое-что тебе показать.
Делайла следует за мной без малейшего колебания, садится рядом, так что мы сидим плечом к плечу, бедром к бедру.
Провожу большим пальцем по ее губе, стирая шоколадное пятнышко, а затем слизываю его вкус с пальца.
– У тебя был шоколад, – поясняю я, и тут же стону, когда ее губы накрывают мои, а язык проходит по шву губ, прося доступа.
Я больше всего на свете хочу поддаться ей.
Затащить ее к себе на колени, стянуть чашки ее боди и зарыться лицом в ее грудь. Почувствовать, как она двигается на мне, как жар от ее влажной киски разгоняет мое сердце до предела, кровь бежит, горячая, как огонь.
Но сейчас кровь пульсирует по другой причине.
– Подожди тут, хорошо, красавица? Я просто кое-что принесу. Я быстро.
Оставляю Делайлу на диване и иду за одной из своих медалей и фотографией, где я в действии, специально не беря газетные вырезки, где я тоже фигурирую.
Вернувшись на место, я разворачиваюсь к Делайле, протягивая ей медаль и фото.
– Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Ее глаза падают на предметы у меня на коленях, наблюдая за тем, как я большим пальцем тру толстую ткань медали, которую когда-то носил на шее с гордостью.
– Это ты? – Она указывает на фото. На нем изображен гораздо более молодой я, лет семнадцати-восемнадцати, в облегающих плавках, очках и шапочке, прыгающий с балансировочной доски. Внизу неподвижная вода, готовая меня принять.
– Да.
– Ты раньше занимался плаванием? – Делайла угадывает правильно, как я и ожидал. Моя девочка умна, как хлыст, мимо нее мало что проходит.
– Да. Тебе мое имя что-нибудь говорит, Делайла?
Это странный вопрос, и Делайла так и думает, ее лицо выдает замешательство от такого поворота.
– Грей Миллен?
– Ага.
– Ты… Грей Миллен.
– Я Грей Миллен, – повторяю я. – Трехкратный чемпион мира среди молодых спортсменов… и почти олимпиец.
Ее блестящие губы приоткрываются. – Ты…
– Я не был уверен, что мое имя тебе что-то говорит… Теперь ясно, что нет. Когда я начал выступать, ты была еще подростком, так что, скорее всего, не замечала меня ни по телевизору, ни в таблоидах. Когда мне было двадцать один, а тебе шестнадцать, я сильно пострадал в аварии с неработающим подъемником. Думаю, ты не видела, как мою неудачу раздули на первых полосах главных газет… Я должен был представлять Великобританию на Олимпиаде в том году.
– Ты… ты… – Делайла смотрит на меня, как будто впервые видит, и это разрывает меня на две части. – Ты знаменитый пловец.
– Был, – говорю я, как будто это смягчит удар.
Но я знаю, что нет.
Урон уже нанесен. Я вижу это, написанное на ее лице, как на стекле.
А потом она начинает сжиматься физически.
Я тянусь к ней, чтобы обнять, но она отстраняется от моего прикосновения, делая все, чтобы стать как можно меньше, забиваясь в угол моего L-образного дивана. Ее дыхание выходит из нее, прерывистое и рваное.
– Делайла…
– Пожалуйста. – Она поднимает руку, чтобы остановить меня от попыток прикоснуться. – Не надо.
– Ты скрывал это от меня… – Ее голос весь дрожит, глаза блестят от слез.
Я наклоняюсь вперед, отчаянно пытаясь заставить ее увидеть меня, даже когда мое сердце разбивается еще на две части.
– Я не хотел, – говорю я, и мои оправдания звучат жалко даже для меня самого. – Я хотел сказать тебе, но…
– Тогда почему не сказал?
Блядь, хороший вопрос.
И я не могу на него ответить.
– Почему ты не сказал мне, Грей? – Глаза Делайлы теперь точно влажные, и одна слезинка скатывается по ее щеке, когда она отводит взгляд. Еще несколько слез пробегают по ее скуле, оставляя блестящие следы, прежде чем она яростно смахивает их и снова смотрит на меня, уже с жесткостью в глазах. Она ждет ответа.
– Потому что ты рассказала мне, что случилось с твоим бывшим, и я… я как эгоист хотел тебя удержать. Делайла, ты мне действительно нравишься. Я никогда не хотел причинить тебе боль или сделать вид, будто скрываю что-то важное. Как я мог рассказать тебе, кто я, зная, что твой бывший мудак сделал с тобой? Все дерьмо, через которое тебя протащили таблоиды, только потому что ты была его девушкой? Как я мог тебе это сказать?
– Ты просто должен был! – Делайла вскидывает руки, и еще больше слез вырываются наружу. – Ты просто должен был мне сказать! Не важно, насколько это могло бы ранить меня, тебя, или насколько некомфортно было бы это произносить вслух. Ты должен был просто сказать мне! Быть честным со мной!
– Я сказал сейчас. Мы можем начать с чистого листа…
Мокрые ресницы Делайлы опускаются, два красных пятна появляются на ее щеках.
