Текст книги "Покровитель для оторвы (СИ)"
Автор книги: Елизавета Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 11
Осторожно крадусь по коридору, боясь случайно натолкнуться на «бабулю». Она все еще на меня дуется.
Ну подумаешь, чуток добавила цвета в будничную серость и своим волосам. Ну сбежала от рассвирепевшего Димы. Вообще он сам виноват, не надо было на меня рычать.
Ну покаталась по ночной Москве с байкерами.
А она уже целую трагедию разыграла. И это я еще умолчала про карманника с дружком и про порешенного Рыжего.
Осторожно делаю шаг и замираю. Сердце заходится в груди.
Вот она, заветная дверь. Я знаю, что он за ней.
От этого становится не по себе. Ладошки потеют. А мне не хватает дыхания.
Закрываю глаза и резко стучу в его дверь.
Все, теперь бояться поздно. Но почему-то все равно страшно.
Кровь набатом стучит в висках.
Секунды тянуться томительно долго. Одна, две… Но за дверью ничего не происходит.
Снова поднимаю руку и стучу громче. Сама пугаюсь громкого звука и отступаю на полшага назад. Оглядываюсь.
За дверью по-прежнему тихо.
Стою в полутемном коридоре и решаю, как поступить.
Подаюсь вперед и начинаю барабанить в дверь. Мне надо поговорить с Димой сейчас!
В ответ опять давящая тишина. Я прикладываю ухо к двери и пытаюсь прислушаться.
Тишина.
Блин! Мне очень надо! Не знаю, как решаюсь на это, хватаюсь за ручку и поворачиваю ее.
Тихий щелчок и дверь распахивается передо мной.
Большая светлая комната, строгая мебель и темные тона в мелочах.
Все лаконично, очень в Димином духе.
Первое, что бросается мне в глаза – это огромная двуспальная кровать. При взгляде на нее вздрагиваю, кровь огненной волной проходиться по телу и замирает болезненным спазмом где-то между ног.
Перестань, Люся. Тебе нельзя об этом думать!
Делаю шаг вперед. Оглядываюсь. Дмитрия нет. Но за еще одной дверью шумит вода.
Дима в душе.
Подхожу к кровати и с размаху навзничь плюхаюсь на нее.
Блин! Что-то не очень мягкое тычет мне в спину!
Переворачиваюсь на живот. Вот блин!
Шторы приспущены, и комната погружена в полумрак. На темном покрывале я не заметила подготовленный к выходу строгий костюм. А поверх него лежит бархатная бирюзовая коробочка.
Подхватываю ее.
Хм… Интересненько. Открываю и замираю от огромного и безвкусного кольца.
Огромная стекляшка окружена россыпью розовых камушков, а по внешнему кругу ещё и белыми «брюликами».
Вынимаю колечко из коробочки, чтобы лучше разглядеть. И где только Дима взял это барахло?
Внутри выдавлено «Тиффанико». Что это за «Тиффанико»? Это что, имя его бабы? Очень странное.
– Что ты здесь делаешь? – гремит где-то совсем рядом.
Подпрыгиваю от неожиданности. Колечко как в сказке выскальзывает из моих рук и катится по покрывалу, падает с кровати вниз и, громко звякнув, несколько раз подпрыгивает.
– Я? – это старая детдомовская привычка отвечать вопросом на вопрос, пока придумываешь отмазу.
– Ты, Екатерина, – Дмитрий лишь в одном не сильно огромном полотенце на бедрах нависает надо мной.
По темным волосам струятся капли, соскальзывают на его обнаженную широкую грудь. Скользят вниз, обрисовывая каждую мышцу. Собираются вместе и ускоряются, струясь по каменному прессу, и исчезают там, где начитают завиваться темные волоски.
Сглатываю. Слишком опасно. Слишком близко. Слишком горячо. Надо что-то сказать, посмотреть Диме в глаза, но я никак не могу оторваться от все новых и новых капелек воды, что пропадают под низко висящем на бедрах полотенце.
– Екатерина!
Я вздрагиваю и скатываюсь с кровати. Что-то в моем перемещении не сходится, и я со всей дури грохаюсь на пол.
– Бля…
– Екатерина! – уже почти ревет Дмитрий.
Я поднимаю взгляд и снова сглатываю. Прямо перед моими глазами стоят две мощные ноги. Мокрые темные волосы, мощные икры, большие колени, бедра… Все самое интересное скрыто под поленцем. Но я могу поклясться, что видела, как оно дрогнуло.
Низ живота сжимается в спазме.
– Что ты здесь делаешь?
Ощущаю под рукой что-то холодное и больно впивающееся в ладонь.
– Искала кольцо! – с гордостью выставляю вперед руку.
Он подхватывает меня за нее и рывком поднимает.
– Ты прекрасно поняла, о чем я, – его голос звучит сердито. Но вопреки всему голубые глаза не мечут молнии.
– Я пришла поговорить, – стараюсь отступить хоть на пол шага.
Жар его обнаженного тела заставляет меня нервничать. Ощущаю исходящую от него энергию даже через домашнюю одежду. Про его полотенце я вообще молчу.
Он что, не может себе позволить банный халат?
– О чем? – он держит крепко.
– Ну… – опускаю взгляд, натыкаюсь на коробочку и одной рукой пытаюсь запихать туда кольцо. – О деньгах…
– О каких деньгах? – Дмитрий хмурится.
– Тут такое дело, – я боюсь смотреть ему в лицо. – Сегодня в городе праздник.
– И?
– Ну день народного единства. Все такое…
– И?
– Я хочу пойти и мне нужны деньги, – на одном дыхании выдаю я.
После того, как карманник с дружком обчистили мой кошелек и разбили телефон, у меня нет ни того, ни другого.
Телефон мне, в принципе, обещали. Но временно я наказана. Бред!
С деньгами еще сложнее. Мой дедушка узнал обо мне, о Кате, почти перед смертью и стал искать. Он знал, что умирает и успел внести необходимые пункты в завещание. Но! Но из-за того, что я шпана необразованная, ко мне все по тому же завещанию приставили Дмитрия, типа чтобы я все не слила на какое-нибудь говно.
А по факту я просто живу у Димы дома. Ничего не решаю, хожу тенью, не имею права голоса ни в каких вопросах и без денег.
Даже единственный источник финансов в виде игры в карты с прислугой мне перекрыли. Да блин! А на что мне мороженное в парке покупать? Ну или сигареты?
– Исключено! – отрезает Дмитрий. – Ты никуда не идешь!
– Что? – я повышаю голос.
От возмущения я даже на носочки привстаю.
Неожиданно Дмитрий наклоняется. Его лицо оказывается всего в каком-то сантиметре от меня.
Голубые глаза смотрят мне прямо в душу. Мокрые пряди касаются моего лба, вызывая мелкую дрожь.
Его горячее дыхание опаляет мне щеки. В носу щекочет от терпкого запаха его парфюма.
Его взгляд скользит по моему лицу и замирает на губах.
Я неосознанно приоткрываю их и облизываю.
Его зрачок резко вспыхивает. На самом дне его зажигаются искры, такие знакомые и опасные.
Уже практически ощущаю вкус его губ.
– Ты. Никуда. Не идешь, – говорит он тихо, но каждое слово бьет по напряженным нервам. – Ясно?
Я неуверенно киваю. Сейчас я уже готова согласиться с чем угодно, лишь бы он прижал меня к себе и поцеловал. Как тогда.
Низ живота наливается расплавленным свинцом, влагалище сжимается. Я подаюсь вперед.
Глава 12
Отказал! Он мне отказал!
Зло чеканю каждый шаг, пока несусь по коридору.
Это же надо!
Вспоминаю последние секунды нашего разговора.
– Ты. Никуда. Не идешь, – говорит он тихо, но каждое слово бьет по напряженным нервам. – Ясно?
Сейчас я уже готова согласиться с чем угодно, лишь бы он прижал меня к себе и поцеловал. Я подаюсь вперед.
Но вовремя вспоминаю кто я и зачем я здесь. Неуверенно отшатываюсь и вылетаю за дверь, напоследок хлопнув ей со всей дури.
Надо что-то придумать и срочно. Нелли Эдуардовна сегодня до поздна на совещании. Дмитрий тоже куда-то собрался.
Я почему-то уверена, что он даст четкие указания прислуге и мужику на входе на счет меня.
Думай, Люся, думай!
Как я хочу погулять. Просто побродить по столичным улочкам. Поесть мороженного. Посидеть в парке. Покурить на лавочке. А еще народные гуляния. Концерт. Праздник.
Точно!
Резко останавливаюсь, не добравшись до комнаты.
Тетя Маша! Кухарка!
Разворачиваюсь на пятках и несусь в сторону кухни.
Там, среди вкусных ароматов и диковинных продуктов обитает она, повелительница еды!!!
Именно ее в первый день я перепутала с бабушкой. И именно она стала кем-то вроде моей крестной-феи. По бартеру, конечно.
– Теть Маш, – я залетаю на кухню и оглядываюсь. Лишние уши нам не нужны.
– Что опять натворила, окаянная?
Хоспаде, где Исаевы ее нашли? Так уже лет двести никто не говорит.
Но сказано это не со зла.
– Теть Маш, выручай, – плюхаюсь на стул и подхватываю румяную плюшку.
– Чего? – она хмурится. Но я знаю, что поможет.
– Мне нужны деньги.
– Нет, – она, натянув перчатку, достает противень из духовки.
– Теть Маш, очень надо?
– Что учудила?
– Ничего, – я набиваю рот горячей сдобой. – Честно!
– Чего тогда?
– Хочу в город выйти. А Этот мне не разрешает и денег не дает.
Она хмурится, глубокие складки пересекают лоб. А губы начинают движение, как будто она хочет что-то сказать.
Я не тороплю ее. Тут главное – время.
– Сколько? – спрашивает кухарка, когда я беззаботно дожевываю вторую булку.
– Не знаю, – растягиваю слова. – Тысяч пять…
– Пять?!!!
– Ну ладно, три, – вскидываю руки.
– Ох, три. Ладно. Три дам.
Вот так всегда. Надо только назвать сумму пострашнее, а потом ее убавить. И дело сделано!
Только теперь меня терзают сомнения, может, стоило попросить десять и снизить до пяти?
Но три лучше, чем ничего!
Практически выхватываю из рук кухарки деньги и уношусь в свою комнату.
– Спасибо! – кричу уже на ходу.
Влетаю в свою комнату, захлопываю дверь. Сердце от радости прыгает в груди. Засовываю деньги в карман сумки.
Теперь главное – дождаться, когда уйдет Дима. А потом линять.
Слышу его тяжелые шаги в коридоре.
Пулей бросаюсь на кровать. Подхватываю с тумбочки книгу.
Не успеваю раскрыть ее, как раздается стук в дверь.
– Да, – кричу я.
Дмитрий замирает в дверях. Его взгляд растеряно скользит по мне, по обложке книги и по комнате.
Все прибрано, я в смиренной позе сижу на кровати и читаю Конан Дойля.
– Все хорошо? – он хмурится.
– Ага, – киваю я, «не отрываясь» от чтения.
– Катя, я надеюсь, что ты не натворишь глупостей….
– Все нормально, – обрываю я его.
Он замирает на пороге. Я борюсь с собой, чтобы не поднять взгляд.
Секунда, другая.
– Хорошо, – и он уходит.
Отлично!
Подлетаю с кровати. Подбегаю с двери и прикладываю к ней ухо. Дима уходит. Слышу, как хлопает входная дверь.
Запираюсь изнутри.
Несусь к гардеробу.
Из-под груды тряпок достаю видавшие виды ободранные ботинки без каблуков. Спасибо все той же тете Маше и ее внучке-пятикласснице.
Они достались мне, конечно, не на халяву. Но какая-то кофточка от кого-то там – не самая великая цена. Тем более ее пропажи в моем гардеробе все равно никто не заметит.
Очень быстро натягиваю джинсы, свитер, ботинки и куртку.
Засовывая в карман старенький кнопочный телефон. Опять же спасибо тете Маше. За него она даже ничего взяла, сказала, что он все равно валялся без дела.
Распахиваю окно и высовываюсь наружу.
Холодный ветер треплет мои розовые пряди.
Я еще в первый день приметила пожарную лестницу рядом с окном в своей новой спальне.
Забираюсь на подоконник, перекидываю сумку через плечо и осторожно ногой стараюсь нащупать ступеньку.
Сердце ухает в пятки. Я думала, что будет проще. Тем более я не новичок в лазанье по пожарным лестницам. Но восьмой этаж это вам не третий-пятый. Закусываю губу и стараюсь не смотреть вниз.
Только чаще перебирать ногами и руками.
Дышу через раз. Кровь пульсирует в висках, мешая сосредоточиться. А ледяной ветер не добавляет уверенности в успехе задуманного.
Не выдерживаю и смотрю вниз. Уф! Слава богам, до земли всего-то пара-тройка этажей.
Быстрее шевелю конечностями.
– Стоять! – словно выстрел раздается хриплый немолодой голос.
Твою мать.
Оглядываюсь. Прямо подо мной стоит охранник. Тот немолодой мужик, что строит глазки «бабуле».
Я тебя умоляю, чего ты ко мне прикопался?
Спрыгиваю на землю рядом с ним.
– А?
– Ты чего творишь?
– Что?
– Дмитрий Александрович дал четкие указания на счет тебя. Так что… – он театрально разводит руки в стороны и закатывает глаза.
Все ясно. Сейчас будет просить денег.
– Сколько?
– Пять тысяч!
– О, мужик! Ты в пролете. У меня столько нет. Если не выпустишь, то подсади, – я делаю вид, что тянусь к лестнице.
– А сколько есть?
Это уже другой разговор.
– Пятьсот.
– Что? да я… да я… три!
– Тысяча и ни рублем больше! – упираю руки в бока.
– Полторы?
– Ты-ся-ча! – повторяю по слогам.
– Идет! – вздыхает он и протягивает руку.
Быстро сую в пухлую руку мятую купюру и несусь на выход, пока охранник не передумал.
Да, надо было просить больше у тети Маши. Но не возвращаться же мне назад.
Столица встречает меня яркими красками и праздничными гуляньями. А поездка на метро! Это вообще отвал башки!
Вот только между лопаток колет неприятное ощущение чьего-то взгляда. Оборачиваюсь раз, другой. Никого!
Может, мне это мерещится!
Гоню от себя дурные мысли и вдыхаю полной грудью.
День пролетает удивительно быстро. Телефон молчит, значит, меня еще не хватились.
Сверяюсь с часами. Уже семь. Пора возвращаться.
В очередной раз ощущаю на себе пристальный взгляд.
Оглядываюсь. Толпа гуляющих несет меня вперед. Задеваю кого-то в толпе.
– Простите.
Но он идет дальше, даже не обернувшись.
Странный какой… Странный… Черт!
Лезу в карман. Сердце пропускает удар: ни мобильника, ни последней пятисотрублевой купюры. Даже мелочи нет.
Меня обчисти! Быстро ищу его глазами. Но карманник уже исчез!
От пестрых нарядов жителей и гостей столицы рябит в глазах.
Кручусь на месте как волчок.
Краем глаза замечаю знакомую презрительную улыбку.
Эдик! Внутри все холодеет, страх холодной липкой рукой скручивает внутренности.
Резко поворачиваю голову! Показалось. Нет, не он.
Но замечаю другого старого знакомого.
Уже порядком отбежав от меня, на другой стороне площади стоит и скалится мой старый знакомый. Карманник с вокзала.
Он зло кривит губы и поднимает над головой мой старенький сотовый. Сука!
Я бросаюсь вперед, пытаясь протиснуться между людьми. Но это бесполезно. Он быстро скрывается в толпе, а я лишь бросаюсь из стороны в сторону.
Вот же… Отомстил!
Слезы обиды подступают к глазам. Я ведь думала, что столичным щипачам меня не провести! Но все оказалось не так!
И что мне теперь делать? У меня нет денег на проезд. У меня нет телефона, чтобы позвонить. И я не знаю наизусть ни одного номера, поэтому не могу даже у прохожих попросить телефон.
Полиция! Впереди идут вразвалочку два ППС-ника! Миленькие! Родненькие! Бросаюсь к ним, но тут же одергиваю себя!
Меня Дима убьет, если меня к его дому привезут на полицейской тачке или, что еще хуже, его вызовут в ментовку.
Резко останавливаюсь и всхлипываю.
Надо что-то срочно придумать!
Сама не замечаю, как ноги выносят меня на какую-то неширокую улицу. Здесь я еще не была.
На город опускаются сумерки. Зябко обхватываю себя за плечи.
На улице загораются фонари.
Недалеко от меня у красиво украшенного подъезда останавливается смутно знакомая тачка.
Распахивается дверь, и я ныряю за угол.
Из машины выходит Дмитрий. Он галантно открывает пассажирскую дверцу и подает кому-то ладонь.
Подаюсь вперед.
Из темного нутра дорогой иномарки появляется нежное создание. Темные волосы шелковым водопадом струятся по плечам.
Облегающее платье подчеркивает все прелести ее фигуры. На плечи наброшено меховое манто. На ногах… туфли! Туфли! И это в ноябре!
Она вкладывает свою ладошку Диме в руку и старается прижаться к нему.
Внутри разливается мерзкий тягучий испепеляющий меня жар.
Что это?
Я не могу оторвать взгляда от пары.
Дима скупо улыбается своей спутнице, а она дарит белоснежную улыбку направо и налево. Ее смех звучит наиграно, но Дима, похоже, этого не замечает.
Они скрываются в нарядном подъезде, который оказывается входом в ресторан.
Я осторожно, словно они могут вернуться, пробираюсь к выходу.
Через огромные тонированные окна невозможно ничего разобрать. Встаю вплотную и прикладываю ладошки вокруг лица.
В зале движутся темные силуэты. Двое подходят к какой-то стойке посередине зала.
Это должны быть они!
– Девушка! – гремит рядом сердитый голос.
В ответ лишь отмахиваюсь.
– Девушка, – звучит громче и настойчивее.
Чувствую на плече тяжелую ладонь.
– Чего? – разворачиваюсь.
Передо мной стоит довольно молодой мужчина в костюме.
– Отойдите! – говорит он грозно.
Замечаю у него в ухе наушник.
– Чего?
– Уходи, говорю, быстро! – он оценивает меня и быстро переходит на «ты».
– А если не уйду?
– Уйдешь! – он щелкает костяшками на руках. – Или полицию вызову!
– А тебе что за дело?
– Я охранник ресторана…
– Поняла, поняла. Ухожу! – вскидываю руки, желая показать, что согласна с его условиями.
Неторопливо отхожу.
Глава 13
Как только перестаю ощущать на себе его взгляд, несусь на угол.
Тут должен быть запасной выход!
Есть!
Неприметная металлическая дверь. И конечно, заперта!
Блин! Блин!
Бью ботинком со всей дури по двери. Она отвечает мне гулом и щелканьем замка.
Быстро ныряю за контейнер для мусора.
В дверь высовывается молодая голова. Морщится и пропадает. Дверь закрывается снова.
Не беда. Я знаю, что делать…
Упираюсь в бок одного из контейнеров.
Ну давай же! Давай!
Он с грохотом валится на землю!
Есть!
Мусор, объедки рассыпаются по чистенькому переулку.
Подкатываю второй контейнер как можно ближе к двери и, сделав глубокий вдох, стучу ногой со всей дури по двери.
Едва в ответ раздаются шаги, как я ныряю за контейнер и замираю.
Даже рот закрываю ладошками.
– Я сейчас кому-то… – ворчит недовольный голос. – Вот бля! Эдик! Эдик, твою мать!
Слышу неуклюжие шаги к опрокинутому баку и пыхтение.
Следом раздаются торопливые шаги из недр ресторана. Сижу, затаившись, и жду.
Шаги приближаются, вот они уже замирают на пороге.
– Блядь! – восклицает, по всей видимости, Эдик.
– Неси сюда свою жопу, – командует первый.
И Эдик послушно идет к нему.
Осторожно выглядываю из-за контейнера.
Тут же подскакиваю и залетаю в дверь, на ходу выбивая подпорку.
Дверь мягко защелкивается за моей спиной.
Фух, я внутри.
Полумрак коридора мягко окутывает меня. Кровь стучит в висках. Пробираюсь вперед вдоль стенки, боясь повстречать еще кого-нибудь.
В стороне остается ярко освещенная кухня.
К моему счастью, никого не встречаю.
Коридор заканчивается. Выглядываю из-за угла.
Большой просторный зал разделен на зоны, мягкие диваны и кресла окружают круглые столики.
Мой взгляд скользит по каждому, пока я не замечаю его фигуру.
Он сидит за столиком в одиночестве. А где же его спутница?
Плечи Дмитрия опущены, ярко-голубой взгляд, не отрываясь, следит за аляпистым кольцом, что сверкает в его ладони.
То самое кольцо, что я видела в его комнате.
Внутри снова разливается всепоглощающий жар. Дыхание сбивается. И на душе тяжко. Что это со мной?
Через весь наполненный людьми зал раздается дробный стук каблучков.
Дмитрий вздрагивает, захлопывает бирюзовую коробочку и прикрывает ее салфеткой.
Рядом со столиком появляется его спутница. Безупречная.
Она мягко проводит по его плечу и шеи ладонью, прежде опуститься в свое кресло.
А я почему-то вздрагиваю от отвращения.
Дмитрий тоже вздрагивает, словно сбрасывает с себя оцепенение.
Он кивает своим мыслям и поднимает взгляд на девушку.
В его глазах нет нежности, но есть решимость.
Она, не обращая ни на что внимания, мило и быстро что-то щебечет.
Крепкая мужская ладонь плавно скользит по столу к салфетке. Еще пара секунд и Дима выудит на свет заветную коробочку.
Чувствую резкую боль в груди. Нет!
Сама не понимаю, как оказываюсь рядом с ними.
– Екатерина?
– Дима, привет! Я тут слегка заблудилась и денег нет, и телефона, – тараторю я. – А еще ваш охранник, гад, забрал у меня последнюю тысячу. А еще… еще тот карманник с вокзала стянул пятьсот рублей… Дима, я… Прости…
В моем голосе звенят слезы, и я сама не могу точно сказать наигранные они или нет. Перехватываю руку опекуна, которой он тянулся к заветной коробочке.
– Димочка, – певуче звучит голос красотки. – Кто это?
– Это… – Дмитрий переводит растерянный взгляд с меня на спутницу. – Это Екатерина, моя подопечная.
– Ох, – охает девушка. – Как я могла ее не узнать. Мама столько про нее рассказывала.
Я хмурюсь. Мама? Ей про меня рассказывала?
– Карина, прости…
– Нет, что ты, не извиняйся! Все в порядке, – она дарит МОЕМУ опекуну обворожительную улыбку.
– Екатерина, пойдемте, я помогу вам привести себя в порядок.
Я не успеваю возразить, как Карина встает с кресла и тянет мня в сторону уборных.
Головы всех мужчин в зале резко поворачиваются в ее сторону. Я упираюсь, но девушка сильна.
Она практически силком запихивает меня в туалет.
– Екатерина, – ее лилейный голос резко превращается в грубый и злой. – Если ты сейчас же не исчезнешь из этого ресторана, сильно пожалеешь!
– Что? – отшатываюсь я, округлив глаза.
– Тебя сюда никто не звал! Поняла? Сегодня мой вечер! И радоваться помолке мы должны вдвоем! Поняла?
С каждым новым предложением, с каждой новой фразой голос становится все грубее и злее.
– У меня правда проблемы…
– Меня не трясут твои проблемы! – резко обрывает меня она. – Сегодня Дима должен сделать мне предложение. И я не позволю какой-то выскочке все испортить!!!
Ее карие глаза сверкают злостью и ненавистью.
– Поняла? – шепчет зло она.
– Предельно, – огрызаюсь сквозь зубы.
Не дав мне даже глянуть на себя в зеркало, Карина выталкивает меня из туалета. Ее ухоженные пальчики до боли впиваются мне в локоть.
И снова взгляды всех мужчин в зале прикованы к нам. Вот только меня они не замечают, они ласкают и оглаживают Карину.
– Ну как дела? – Дима поднимает встревоженный взгляд на меня.
– Все хорошо, дорогой, – мурлычет Карина. Как ей удается так искусно перевоплощаться от прожженной стервы к милой и пушистой зайке за считанные секунды? – Да, Катюша?
Она сжимает мой локоть так, что вскрикиваю.
– Ай… то есть да… – пытаюсь вырвать руку. – Дим, уже поздно. Мне пора домой. Дай мне денег на метро.
– И речи быть не может, – бросает Дима.
А мы с Кариной вдвоем раскрываем рты от удивления.
Одним слитным движением мой опекун поднимается, отбрасывая в сторону салфетку.
Я замираю. Но все происходит в жанре лучших цирковых выступлений – бирюзовая коробочка бесследно исчезла, не оставив после себя и следа.
Рот Карины открывается еще шире.
А я успеваю вырвать из ее хватки свою руку, пока она не раздавила мне сустав.
– Идемте, – он небрежным жестом проводит своей платиновой картой по мобильному терминалу в руках у официанта.
– Куда, котик? – девушка пытается мило улыбнуться, но это больше похоже на оскал.
– По домам, – Дима подхватывает меня под руку. Ну вот опять. Почему всем хочется схватить меня за руку?
– Мы тебя подвезем, Карина, – он широким жестом предлагает девушке идти впереди, не выпуская моей руки.
Секундная заминка, в течение которой я чувствую всю глубину ее ненависти и презрения ко мне.
В ее прекрасных карих глазах пляшут слишком опасные искры, способные испепелить все вокруг.
Кажется, помолвка сорвалась. И это понимаю не только я…
Мне кажется, я слышу скрежет ее зубов. Ее лицо темнеет, глаза наливаются яростью. Но она резко разворачивается и, чеканя каждый шаг, несется по проходу на выход.
Карина не дожидается Димы у гардероба и услужливо подставляет свои точенные плечики под дорогое манто в руках совсем еще зеленого мальчишки в форменной одежде.
Он сияет от счастья, когда она дарит ему многообещающую улыбку.
Но я успеваю заметить, как она из-под полуопущенных ресниц следит за Диминой реакцией.
И, видимо, не увидев желаемой реакции, подхватывает свой клатч и гордо идет на выход.
Мы не отстаем от нее ни на шаг.
Втроем останавливаемся у машины. По сведенным скулам я вижу, как напряжена Карина. Но она стойко держится.
Дима, наконец, выпускает мою руку и галантно распахивает заднюю дверцу. Мы с Кариной не двигаемся. Я вообще не уверена, что меня куда-то повезут. Может, Дима меня прям здесь прикопает.
Он протягивает крепкую ладонь Карине.
– Дорогой, ты же знаешь, что я люблю ездить рядом с тобой, – она смотрит на раскрытую ладонь с удивлением.
– Карина, – голос Димы спокоен. Его взгляд скользит по ее лицу. – У Кати морская болезнь. Ее укачивает на заднем сиденье.
Вот же… Дима врет! Меня никогда не укачивает! Получаю очередной полный ненависти и презрения взгляд от Карины.
Она вкладывает свою когтистую лапка Диме в ладонь и усаживается на заднее сиденье.
Громко хлопает дверца.
А передо мной распахивается передняя дверца. И я послушно сажусь.
Дима обходит машину и садится за руль. Движок мягко урчит, и машина плавно трогается с места.
Вжимаюсь в сиденье от тяжелой атмосферы, что давит на меня со всех сторон.
Между лопаток жжет от злого взгляда Карины.
Дима молчит, но замечаю, как у него раздуваются крылья носа.
Несколько поворотов и светофором и мы подъезжаем к огромному зданию из стекла и бетона.
– Приехали, – негромко произносит Дима.
Карина на заднем сиденье молчит.
Дима выскакивает из машины, обходит ее и распахивает дверцу перед своей девушкой.
Осторожно наблюдаю за происходящим через боковое зеркало.
Карина медлит, но в итоге вкладывает свою ладонь в Димину руку.
Она грациозно выскальзывает в промозглый вечер и Димины объятия.
Яркий свет фонарей обливает их. Они четко выделяются на воне темных деревьев.
Высокий крепкий мужчина и стройная ухоженная брюнетка.
И снова в груди колет незнакомое чувство. Закусываю губу и хочу отвернуться, не смотреть.
Тем более, что Карина кладет свои когтистые лапки Диме на грудь. Приподнимается на цыпочках и тянется к нему за поцелуем.
Фу, мерзость!
Вот только почему же я все еще смотрю на это?
Девушка закрывает глаза, прильнув к сильному мужскому телу и выставив вперед пухлые губки.
Но Дима раньше перехватывает ее ладошки и отдирает от своей груди.
Карина пошатывается, переступает с ноги на ногу, стараясь удержать равновесие.
Даже в сумраке я вижу крайнее удивление на ее лице. И вопрос!
Дима что-то говорит. Долго, спокойно. Не выпуская отведенные от себя девичьи руки.
Карина несколько раз делает попытки его обнять, прижаться к себе. И я практически слышу ее мурлычащий голос: «дорогой», «Димочка», «котик»…
Фу, противно. Отворачиваюсь. Но внутри снова что-то сжимается.
Ой, кажется, я реально слышу ее голос.
– Что?
И он не кажется мне больше нежным и игривым. Теперь он похож не рев разозленной сирены.
Снова поворачиваюсь к зеркалу.
Карина вырывает свои руки из Диминых. Замахивается и пытается влепить ему пощечину.
Но Дима ловко перехватывает ее ладонь, сжимает так, что девушка морщится.
Он наклоняется ближе к ней и что-то тихо говорит.
Узнать бы, что!
Лицо Карины покрывается пятнами, глаза сверкают ненавистью, рот кривится.
А Дима отбрасывает ее руку, разворачивается и идет к машине.
– Я тебя ненавижу! Ненавижу!!! – режет мне по ушам ее злой вопль, стоит Диме открыть дверцу.
– Ну как все прошло? – стараюсь отвести от себя грозу, переведя разговор в нейтральное русло.
– Отлично, – он заводить машину и мы трогаемся.
Осторожно бросаю взгляд на Диму. Уличные фонари полосами освещают напряженный лоб, сердитые голубые глаза и сжатые в тонкую линию губы.
– Где ты взяла деньги?
– Я… у меня были…
– Черта с два, – ревет Дима.
И я понимаю, что если для Карины все уже закончилось, то для меня все только начинается.
– Где. Ты. Взяла. Деньги?
– Я… – не знаю, что сказать. Выдавать тетю Машу нельзя.
– Екатерина, не зли меня! – он давит на педаль газа и машина рвется вперед.
– Это была заначка.
– Заначка твоя лежит под ковром одной бумажкой в пять тысяч в конверте. Не было у тебя больше денег. Ни хрена!
– Что? – щеки вспыхивают. – Откуда ты знаешь? Ты что следишь за мной? В моей комнате есть камеры?
Внутри все холодеет от этой мысли.
Он молчит. Напряжение можно резать ножом.
– Отвечай! – кричу я. – Ты подглядываешь за мной?
– Конечно, нет! – рычит он. – Но я прекрасно знаю о том, что происходит в моем доме!
– Вот тогда сам и разбирайся, откуда у меня деньги.
Я складываю руки на груди и отворачиваюсь к окну.
От резкого тормоза меня бросает вперед, спасибо ремню безопасности, что возвращает меня на место.
– Катерина! – рычит мужчина совсем рядом.
Он хватает меня за плечо и заставляет развернуться к себе.
Я натыкаюсь на злой взгляд. В голубых глазах смешались опаляющие искры ярости и ледяного холода. Я вздрагиваю, но молчу.
Его лицо так близко. Но он сам так далек от меня.
Странно, я могу поднять руку и погладить его по щеке, но никогда больше не смогу погладить его обнаженную грудь…
Мой взгляд сам соскальзывает на пухлые губы, бритый подбородок, шею…
– Как только мы приедем, я уволю всех, – его голос звучит отстраненно.
– Что?
– Я уволю каждую горничную, кухарку, охранника… Всех, кто работает в моем доме.
Я сглатываю, но молчу.
– Уволю со штрафом…
Пауза.
– Не дам рекомендаций и позвоню в фирму по найму, добьюсь того, что ни один из них никогда больше не будет работать в приличном доме.
Внутри все сжимается.
– Ты не можешь!
– Я все могу! – ревет он. – Ты еще не поняла? Я заебался от твоих приколов! Пусть через мой дом пройдет десяток, сотня человек, пусть вся Москва гудит о том, что я свихнулся. Но вертеть собой не дам!
Я понимаю, что сделает именно так, как обещает.
– Тетя Маша, – едва слышно шепчу я.
– А шмотки?
– Что?
– Где ты взяла эти шмотки? Это не твои ботинки и куртка.
– У нее есть внучка и я…
– Я понял, – он отворачивается и снова давит на газ. Машина рывком трогается с места под злые сигналы клаксонов потревоженных водителей.
Оставшийся путь до дома мы продолжаем в полной тишине.
В подъезде я не поднимаю взгляда, когда Дмитрий сухо здоровается с не в меру вежливым охранником.
Только у самой двери его квартиры я решаюсь спросить.
– Ты ее уволишь?
– Кого?
– Тетю Машу.
– Тебя это не должно беспокоить, – говорит он и распахивает передо мной дверь.
Я пулей пролетаю по коридору и захлопываю дверь своей комнаты. Гад! Как есть, гад!
