Текст книги "Покровитель для оторвы (СИ)"
Автор книги: Елизавета Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Димины напряженные руки крепко сжимают руль. Так крепко, что костяшки белеют.
Перевожу взгляд на его лицо.
Брови нахмурены и сведены на переносице. Глаза напряженно всматриваются в дорогу. Губы сжаты в тонкую линию. На щеках играют желваки.
Таким я Диму еще не видела. Чтобы не вытворяла я раньше, до состояния бешенства я его не доводила.
Рука сама тянется к ремню безопасности. Торопливо защелкиваю его.
Мотор дорогой иномарки ревет. Машина, послушная воле водителя, ныряет из ряда в ряд.
За всю дорогу Дима не говорит ни слова. Я тоже молчу.
Машина, взвизгнув покрышками, резко тормозит у дома. Дима выскакивает наружу.
Сижу тише мышки, сжимая свою дизайнерскую сумочку.
Пассажирская дверь распахивается и, не говоря ни слова, опекун хватает меня за руку и тащит наружу. Едва успеваю отстегнуться.
– Мне больно, – пытаюсь протестовать.
Но получаю в ответ взгляд полный ярости.
– Все свободны на сегодня! – гремит злой голос Димы, едва горничная открывает нам входную дверь.
– Не поняла…
– Чтобы через пять минут в квартире никого не было, ясно? – ревет Дима и тащит меня по коридору.
Глава 23
Огромная темная фигура четко выделяется на фоне окна.
Высокий рост, широкие плечи. Руки, сложенные за спиной.
Он напряжен, я чувствую это. А еще он зол, нет, он просто в бешенстве.
В коридоре раздаются торопливые шаги прислуги.
Входная дверь хлопает. Квартира погружается в гнетущую тишину.
Замираю на кровати, подтянув колени к груди.
Дима не зажег свет. Комната постепенно погружается во мрак.
Длинные тени ползут по стенам, пушистому ковру и подбираются ко мне.
Тени ли? Или призраки прошлого?
Темная Димина фигура словно демон возмездия все еще стоит на фоне панорамного окна. Молчаливая и пугающая.
Я не знаю, сколько это продолжается. Но все это время по моим щекам бегут обжигающие слезы. Я даже не пытаюсь их стереть. Это бесполезно. Пока у меня есть возможность плакать, пусть так и будет. Потом мне придется думать о своей шкуре.
Всхлипываю, нарушая затянувшееся молчание.
– Саид твой заказчик?
Вздрагиваю от злого шипения.
– Что? – бормочу я, все-таки стирая слезы с лица.
– Переставай играть! – Дима молниеносно оказывается рядом со мной. Его руки сжимают мои плечи и рывком ставят на ноги.
– Я не…
– Признавайся, дрянь! – уже ревет мужчина, встряхивая меня словно куклу. – Это банда Саида наняла тебя?
– Меня никто не нанимал, – отрицательно качаю головой.
В полутьме вижу, как темнеют его глаза, а затем в них вспыхивают опасные искры. И с каждой секундой их все больше.
– Я знал, что они следят за мной, – он жестко усмехается. – Они заплатили тебе и за секс в клубе? Или это было тестовое задание?
Его пальцы больно впиваются в мои плечи. Его слова больно ранят сердце. Какой наивной дурой я была! А ведь я в него влюбилась! Как глупо…
– Мне больно, – морщусь.
Но хватка становится еще сильнее.
– Тебе больно? Это еще только начало, дрянь!
– Перестань, я ничего…
– Не сделала? Ты ничего не сделала? – он снова встряхивает меня.
Голова запрокидывается, перед глазами пляшут разноцветные точки.
– Я на хер прибью своих сотрудников, что собирали на тебя досье! – зло цедит он. – Ублюдки! «Тихая, скромная. Среднее специальное образование. На учете в полиции не значится…»
– Знаешь, ваш план почти удался. Я реально запал на тебя. Купил квартиру, готов был прятать тебя там ото всех для себя. Да ты засела у меня в голове, как… как назойливая муха. Мелькала в мыслях постоянно, отвлекая от работы, усыпляя бдительность. И этот скандал! Оскорбленная моим предложением девственница. Только ты прокололась! Я вспомнил тебя! Вспомнил в том клубе! Как ты заявилась в вип-комнату, пропахшая алкоголем и жаждой секса. О, этот запах ни с чем не спутать!
– Дима, я все объясню…
– Заткнись! Заткнись, – он срывается на крик, но тут же берет себя в руки. – Ты делаешь только хуже. Твоя ложь тебя не спасет. Я выбью из тебя правду.
С этими словами он отшвыривает меня обратно на кровать.
Матрац и ламели протяжно скрипят.
Пытаюсь отползти подальше от разъяренного мужчины, быстро перебирая руками и ногами.
Дима резко разворачивается и идет к двери.
Сердце грохочет в груди. В голове мутиться. Что он собирается делать? Что?
Щелчок, вспышка света ослепляет меня. Слишком ярко.
Закрываю глаза руками. Мне надо несколько секунд, чтобы яркие пятна поблекли, и я смогла разлепить припухшие от слез веки.
Открываю глаза и…
Прямо на меня смотрит черное безжизненное дуло пистолета. Тонкий обод металла и провал в центре, из которого в любой момент может вылететь смертоносная пуля.
– Где ты взяла деньги? – ревет Дима.
Я жадно хватаю ртом воздух, мне нечем дышать. Руки и ноги налились свинцом. Взгляд невозможно оторвать от направленного на меня дула.
– Говори, – опекун едва сдерживает рвущуюся из него ярость.
– Я кое-что продала… – гулко сглатываю.
– Что?
В горле пересыхает.
– Что ты продала?
Молчу, закусив губу.
– Узнаешь?
Рядом с моими ногами на покрывало падает что-то тяжелое. Раскрываю глаза.
Прямо передо мной лежит брошь Нелли Эдуардовны.
– Откуда ты…
– Заткнись! Вопросы задаю я. Где ты ее взяла? Считаю до трех. Раз, два…
Зажмуриваюсь, наконец, разрывая контакт со смертоносным оружием.
– Нелли Эдуардовна сама мне ее дала…
– Врешь! – грозный голос не в силах заглушить металлический щелчок.
Выстрела нет. Но я ожидаю его каждую секунду.
– Не вру, – слезы потоком бегут по моим щекам. – Она мне подарила ее. Три дня назад, после…
Осекаюсь, вспомнив про Эдика.
– После? Договаривай!
– После приезда Эдика.
– Хм, – презрительный смешок. – Женишок Эдик. Твой сообщник? Или сутенер? Решил проверить работницу месяца?
– Нет! – вскидываю голову, первый раз за последнее время отваживаясь заглянуть в Димины глаза. Обжигаюсь от царящей там ледяной ярости. – Все не так!
– А как? Как? Ты сопливая аферистка, готовая трахаться с первым встречным, если прикажут. Твои хозяева или сообщники придумали выгодный план, вот только они не учли, что ты такая дура и все завалишь сама! Верно? – его губы кривятся. В глазах плещется отвращение.
Словно я мерзкое насекомое, что заползло на его стол.
– Нет! Дима, все не так…
– Я для тебя не Дима, дрянь! Тебе оставалось потерпеть меня и мою маму всего несколько дней. И денежки были бы у тебя в кармане. А ты решила спиздить фамильную брошь! Пиздец! Еще и продать! И деньги отнести своему босу! Прямо в центре Москвы! У меня под носом!
– Дима, прошу, выслушай, – складываю руки на груди в умоляющем жесте. Слезы двумя солеными потоками стекают по щекам и, сбежав по подбородку, срываются вниз.
– Да я заебался слушать твою ложь! Ты неплохая актриса. Вот только дура полная! Каждое твое слово отравлено, – говорит он с презрение.
Я пытаюсь узнать в перекошенных от злости цертах что-то родное и знакомое, но не могу.
– И ты об этом пожалеешь, – опустившееся дуло вздрагивает и вновь ползет вверх, глядя на меня.
– Я не виновата. Я ее не крала… – шепчу, закрыв глаза.
Перед внутренним взором мелькает лицо Кати. Улыбающееся, родное. Прости, дорогая, я все завалила. Сама. Но есть и хорошая новость, возможно, мы скоро встретимся с тобой там, где ты сейчас.
Громко всхлипываю. Губы дрожат.
Закрываю лицо ладонями. Я больше не могу сдерживать рыдания.
Все вокруг перестает существовать. Даже страх отступает перед накатывающей на меня волнами истерикой.
Руки быстро намокают, сквозь пальцы струятся соленые капли.
Словно через толщу воды слышу рингтон.
– Да? Ты пиздец, как не во время! – рычит на кого-то Дима. – Да? Бля. Решай сам. Я занят! Макс. Я. Занят! Что? Вышли мне документы на телефон. Почему? Ну так подпиши сам и перешли мне результат! Блядь! Я понял, сейчас буду.
На грани сознания слышу металлический щелчок. Втягиваю голову в плечи, судорожно всхлипнув.
Вот и все!
Но выстрела нет. Следом раздаются тяжелые шаги и грохот двери. Щелчок замка. Снова торопливые шаги. Еще одна дверь и еще один щелчок замка.
Но это где-то там. А я все еще здесь.
Сижу на кровати, подобрав затекшие ноги под себя и сотрясаясь в беззвучных рыданиях.
Вздрагиваю от вибрации телефона в заднем кармане.
Перед глазами все плывет. Пять пропущенных от Андрея. Тупо пялюсь на экран. Короткий сигнал и новое сообщение: «Люся, ты где?»
Молчу.
«Нам надо поговорить».
«Я вижу, что ты читаешь сообщения».
И снова звонок.
Сбрасываю и онемевшими пальцами пишу сообщение.
«Прости, Андрей, но я не могу выйти за тебя замуж. Прощай. Спасибо за все».
В тот момент, когда булавка едва касается отверстия для изъятия симки, телефон звонит снова.
Прости, Андрей, но это лишнее.
Экран гаснет. Вынимаю симку и отбрасываю от себя в темноту.
Комната уже полностью погрузилась во тьму.
Но ведь горел свет. И Дима был рядом.
Голова трещит, боль мешает сконцентрироваться.
Сползаю на пол и пытаюсь подняться. Затекшие ноги не желают слушаться. Медленно дохожу до двери.
Дергаю ручку. Заперто.
Черт!
Щелкаю выключателем.
Комната пуста. Смятое покрывало. Антикварная брошь.
Стеклянными глазами обвожу комнату несколько раз. Мне требуется почти минута, чтобы въехать в положение вещей.
Я заперта. И у меня крупные проблемы.
Пора текать. Вот теперь точно.
Бросаюсь к кровати и выгребаю из-под нее сумку с вещами.
Снова оглядываюсь. У меня только один путь отсюда – через окно и по пожарной лестнице вниз. Сумка слишком большая и неудобная.
Вываливаю содержимое на ковер и отбрасываю ненужные шмотки в сторону. Оставляю только самое необходимое: свитер, водолазку, джинсы и пару комплектов нижнего белья.
У меня где-то должен быть рюкзак. Бросаюсь к шкафу. Он находится под коробками с брендовой обувью и горой дизайнерских сумочек. Старый, потрепанный, то, что надо.
Запихиваю вещи внутрь.
Быстро натягиваю джинсы и кофту, шнурую ботинки.
Набрасываю куртку и хватаюсь за лямку рюкзака.
Взгляд скользит по покрывалу и натыкается на фамильную брошь. Беру ее в руки и вздрагиваю.
Ювелирная тяжелая брошь обжигает мои онемевшие пальцы, согревает сердце.
На долю секунды мне становится хорошо и легко, все проблемы отлетают на задний план. Сердце сжимается от тоски, но тут же заполняется до краев щемящей нежностью к Нелли Эдуардовне. Женщине, что всегда ко мне относилась как к родной. Хотя, я тот еще фрукт.
Смахиваю набежавшую слезу. Хватит реветь.
Осторожно кладу брошь на туалетный столик.
Собираюсь уже уходить. Но замираю.
Я должна объясниться!
Так сказала Катя! Она приходила вчера во сне. Первый раз после своей смерти она просто пришла и говорила… говорила… даже улыбалась.
А на утро я проснулась в слезах. Потому что это был первый сон с Катей, где она не умирала…
Открываю выдвижной ящик и достаю два письма.
Одинаковые белые конверты. Один для НЕГО, другой для «бабули». Иронично. В своих письмах я прошу прощения за обман и побег. Как в воду глядела. Вот только Диме теперь мое письмо ни к чему. Сминаю толстую дорогую бумагу и отправляю ЕГО письмо в мусорку.
«Бабулино» аккуратно укладываю под брошь. Спасибо за все и прощай!
Распахиваю окно. На город опустились сумерки, но Москва никогда не спит. Сотни, тысячи горящих ярким светом окон, фары сотен машин, смех и крики толпы.
Свешиваюсь, чтобы оценить свой путь. Восьмой этаж. Ледяной ветер треплет длинные волосы.
Глава 24
Быстро выбираюсь через окно и цепляюсь за металлические перекладины. Тут главное не смотреть вниз, быстро и слаженно работать руками и ногами.
Спрыгиваю на твердую землю, с трудом преодолев последний десяток ступеней. Руки замерзли, ноги устали.
Краем глаза замечаю ухмыляющегося охранника, притаившегося в тени. Того самого, что передает свои дурацкие приветы Нелли Эдуардовне. Того, что брал с меня мзду за прошлый побег по пожарной лестнице, и которого Дима чуть не выпер за ту самую взятку.
Не успеваю ничего сказать, как рядом появляются двое мужчин: грубые сильные руки хватают меня за плечи. Вонючая тряпка прижимается к моему лицу.
Блядь!
Паника острием режет по сердцу, в бешенным темпе несется по венам. Кто это? Что им от меня надо? Почему охранник мне не помогает, а только довольно лыбиться?
– Мммм, – пытаюсь вырваться, кричать.
– Спасибо за сотрудничество, – темная фигура протягивает охраннику пухлую пачку денег.
– Да, я что? Всегда пожалуйста, – он прячет деньги в карман и не оборачиваясь уходит в ночь. Сука!
Пальцами пытаюсь отодрать от своего лица мужскую ладонь, впиваюсь ногтями, щипаюсь. Но все бесполезно.
– Тише ты, – зло шипит мне на ухо похититель.
– Мммм! – снова пытаюсь кричать.
– Заткнись, сука! – хриплый скрежет с другой стороны сопровождается сильным ударом в бок.
Задыхаюсь от боли, которая словно удар электрического тока проходит сквозь тело. Пытаюсь судорожно вдохнуть, чтобы усыпить разливающуюся тяжесть в боку.
Вдох дается мне с трудом. Губы немеют. На языке горчит, и он тоже немеет. Не могу сфокусировать глаза, все плывет.
А затем меня накрывает удушливой темнотой.
«Люся, очнись!» – звучит голос в голове.
Распахиваю глаза и тут же зажмуриваюсь от яркого света.
Жутко гудит голова. Не могу сконцентрироваться, не могу понять, где я, и совершенно не помню, как я здесь оказалась.
– Очнулась? – совсем рядом гремит чей-то голос.
Морщусь. Слишком громко.
Тяжелая рука опускается на мой затылок, грубо сгребает волосы в кулак и тянет вниз, заставляя запрокинуть голову.
– Хех, – довольно кряхтит парень рядом.
В нос ударяет удушающий запах крепкого алкоголя.
Кто он? Что ему надо?
Дергаюсь, но оказывается, что мои руки крепко связаны за спиной.
– Эд, а она ничего, – слышу в его голосе похотливое одобрение.
Хватаю ртом воздух, стараясь привести мысли в порядок.
Боже, в какое дерьмо я успела вляпаться?
– Отвали, Сер. На хера твои люди ее притащила? А?
Вздрагиваю от злого истеричного крика Эдика!
Ледяной страх сковывает мое сердце, легкие начитает жечь от нехватки воздуха.
Открываю глаза и встречаюсь со злым напряженным взглядом Эдика.
– Собиралась сбежать от меня, дрянь?
Щеку опаляет пощечина, словно тысячи раскаленных жал входят под кожу.
Голова запрокидывается, перед глазами пляшут разноцветные искры.
Мне конец! Ледяной холод, а следом полная безнадежность моего положения накатывают на меня.
– Хрм, – тихо хриплю, стараясь не двигаться. Любое движение заставляет мою голову взрываться дикой болью.
На мое счастье, судя по шагам, Эдик и его товарищ отходят.
Следом раздается шорох и злой крик.
– И это все? Все, я тебя спрашиваю?
Эдик хватает меня за волосы и заставляет снова взглянуть на него. Темные глаза безумно вращаются, искрясь яростью. Его симпатичное на первый взгляд лицо перекошено безумной злостью.
Он держит в руке помятый конверт с «моими» последними деньгами. Пятьдесят тысяч рублей, что остались от продажи броши и которые не забрал Дима.
На них я и рассчитывала сбежать и прятаться первое время.
– Это шутка, да? – ревет мужчина и накручивает мои длинные пряди на свой кулак, не заботясь о том, что мне может быть больно. Хуже того, я вижу по его глазам, что ему нравятся мои страдания. Чем больше я морщусь от боли, тем сильнее он тянет. Чертов маньяк!
Кожа головы неумолимо горит, прошивая меня насквозь острой болью. Кажется, что она проникает прямо в череп.
– Я повторяю, – выплевывает он мне прямо в лицо. – Что это?
– Деньги, – хриплю я.
– Ты ебанутая? Это копейки, – он отшвыривает от себя конверт и купюры разлетаются по комнате. – Я в ресторане за завтрак трачу больше. Где МОИ деньги?
– Не знаю, – хриплю я. – Спроси у папочки. Или на работе.
Его лицо вытягивается.
– Точно, – улыбаюсь уголками губ. Сердце стучит у самого горла. Я понимаю, что подписываю себе смертный приговор, но остановиться не могу. – Ты же никогда не работал…
– Сука! – очередная пощечина отбрасывает меня назад. А кулак, зажавший волосы, грубо возвращает меня на место. – Решила поиграть? Да?
О новой пощечине я узнаю только по звонкому шлепку. Кожа на лице уже горит так, что не воспринимает ничего. Из глаз катятся слезы, чувствую их солоноватый привкус на своих губах.
– Думаешь, это смешно? Да, дрянь? – уже не орет, визжит Эдик.
– Остынь, – из угла комнаты раздается спокойный голос.
Перевожу заплывший взгляд туда.
За столом, откинувшись в кресле, сидит молодой парень и держит пузатый бокал с янтарной жидкостью.
Его взгляд жадно скользит по моей фигуре, задерживаясь на груди, обтянутой кофтой.
Он облизывает губы.
– Иди на хер, Сер! На хуя твои дебилы ее сюда притащили, а?
– Ну ты просил за ней последить, – парень делает большой глоток.
– Последить, а не воровать! – Эдика начинает крыть истерика. Его голос дрожит.
– Она собиралась бежать, – холодно отвечает парень.
– И?
– Ребята решили ее не упускать, – парень пожимает плечами так, словно это самый логичный вывод.
– Блядь! Блядь, – Эдик выпускает мои волосы и начинает нервно ходить по комнате. – Батя меня убьет.
– Остынь…
– На хер иди! В пизду, понял? Отец мне хуй отрежет и в горло запихает за это, когда узнает! – Эдик взвизгивает, прожигая «друга» злым взглядом.
– Ты хотел сказать, если узнает.
– Блядь, он точно узнает. Эта сука все расскажет… – истерика Эдика прекращается так же быстро, как и началась.
Вот уже два одинаково безумных взгляда скрещиваются на мне.
И если один взгляд готов меня убить и расчленить на месте, то другой торопливо раздевает и нагло шарит по моему телу.
Отчего меня тут же накрывает паникой. Смерть ледяной ладонью проводит вдоль моего позвоночника, заставляя вздрогнуть.
Боже, пусть моя смерть будет быстрой. Потому что я понимаю, живой из этого дома мне не уйти.
– Отдай ее мне, Эд, – растягивая слова, говорит парень.
– На хер иди, – огрызается Эдик, присаживаясь за стол.
– Я серьезно, – его товарищ отпивает из пузатого бокала. – Она не нужна тебе живой.
Я вздрагиваю от того, что так цинично и прямолинейно кто-то говорит о моей жизни прямо передо мной. Словно меня вообще нет в комнате. Словно я вещь, мусор!
– А я смогу скрасить ее одинокие вечера, – голос парня становится хриплым. Его похотливый взгляд проходится по моему телу, заставляя мой желудок скрутится в узел. Тошнота тут же подкатывает к горлу.
– Ты ебанулся? А если она сбежит? – Эдик залпом выпивает свой бокал.
– Не сбежит, – парень откидывается на спинке и продолжает оценивающе меня разглядывать. В темных глазах разливается жадная, неприкрытая похоть с вкраплениями жестокости. – От меня еще ни одна не сбегала.
Сердце замирает в груди от его слов.
– А потом? – Эдик хватается руками за край стола и заинтересованно пялится на друга.
– А потом… когда я наиграюсь с ней, она уже никому ничего не сможет рассказать, – тонкие губы складываются в злую ядовитую усмешку.
В небольшой комнате под самой крышей, со скошенными стенами раздается безумный смех двух ебанутых садистов.
Закрываю глаза. Боже… Боже, помоги мне.
– Нет, – неожиданно прервав смех, отрезает Эдик. – По крайней мере не сейчас.
– Почему?
– Она мне должна! По херу, что она собиралась бежать сегодня! Слышишь, сучка? Завтра по плану мы идем в загс подавать заявление! И твой ебарь раскошелится!
– Не выйдет, – грустно улыбаюсь в ответ. – Он знает, что я самозванка…
– Да? – Эдик хмурится. Но тут же его глаза разгораются азартным блеском. – Если он не сдал тебя в ментовку, значит, рассчитывал на что-то..
Он довольно потирает руки.
– Или он решил оставить тебя себе и трахать во всех позах, – его мерзкий смех режет по оголенным нервам. – Или он не хотел скандала и прибил бы тебя по-тихому сам…
От его слов становится не по себе. Эдик, ты даже не представляешь, как близок к истине! И я сама даже не уверена, какой из вариантов белее вероятный.
– В таком случает он заплатит, сколько я захочу…
– Ты ошибаешься…
– Заткнись! Заткнись! – Эдик взрывается. Его кулак врезается в стену рядом с моим лицом.
Я вздрагиваю от неожиданности. Но не от страха. Сердце в груди тяжело бьется.
Я уже поняла, что меня не ждет ничего хорошего. Паника потихоньку уступила место холодному отчаянью.
Они больные психопаты, но они не стоят моего страха.
Эдик и его друг жалки. Два зарвавшихся папенькиных сынка. Стоит один раз посмотреть на них, чтобы понять, что они представляют из себя. Модные стрижки, аккуратный маникюр, подкачанные тела и папина платиновая карта в кармане. Ни мозгов, ни жалости, ни сострадания.
– Где твой телефон? – Эдик бросается к моим разбросанным по полу вещам. – Звони ему!
– Я выкинула симку, – улыбаюсь онемевшими губами.
– Ты ебанутая! Блядь! – Эдик находит мой телефон и пытается его включить, но все бесполезно.
– Диктуй номер! – безэмоциональный голос второго парня заставляет холодный пот заструиться вдоль позвоночника.
– Я не помню, – отвечаю честно.
– Тебе пиздец!
– Я не поняла, почему она еще жива?
От рассерженного женского голоса парни подскакивают.
Не могу поверить, я узнаю этот голос! Вот только сейчас в нем сквозит раздражение и презрение.
В дверном проеме, выступив из тени, появляется высокая женская фигура.
Не может быть! Как она может быть связана с двумя психованными мажорами?
Радует то, что мое первое впечатление о ней было верным…
