Текст книги "Покровитель для оторвы (СИ)"
Автор книги: Елизавета Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава 25. Дмитрий
«Лживая тварь, я выбью из тебя признание» – проносится в голове.
Ладони сильнее сжимают руль. Злость кипит внутри, бурля и заполняя каждую клеточку моего тела ненавистью.
Но стоит только подумать о ее длинных волосах, бархатистой коже и… черт, обнаженной груди, как член тут же каменеет в штанах.
Резко давлю на тормоз и без поворотника перестраиваюсь в правый ряд. Позади сигналят другие авто. Но мне плевать.
Тяжело дышу. Надо перестать о ней думать!
Что понадобилось Максу от меня сейчас?
Практически на автомате пролетаю дорогу до управления. Бросаю машину на стоянке и взбегаю по ступеням.
– Что случилось? – резко распахиваю дверь кабинета своего друга и по совместительству зама.
– Есть новости, – он отводит взгляд от компа, но практически тут же продолжает что-то печатать.
– Какие, блядь, новости? Что такого могло случиться, что ты вырвал меня? – в пару шагов оказываюсь около его стола и, уперевшись ладонями в столешницу, нависаю сверху.
– Это реально важно, Дим. Сядь! – практически рявкает на меня друг. – Мне нужна еще пара минут.
Так он со мной никогда не говорил. Значит реально что-то важное. Сажусь на кресло напротив него, пододвигаюсь ближе.
Слежу за тем, как Макс резко бьет по клавишам, хмурится, глядя в экран, и снова что-то печатает.
Упираюсь локтями в колени и кладу подбородок на сцепленные ладони.
Делаю глубокий вдох. Отлично, получилось увести мысли в сторону от лживой дряни.
Черт! Черт, черт! И снова «Катя» возвращается. Ее образ из клуба, короткое платье, голые ноги, отсутствие белья, нежная кожа, широко распахнутые глаза и несмелость…
Тогда меня сильно завела ее игра. А сейчас?
Я зол. Нет, я просто в бешенстве, что какая-то ссыкуха меня обвела вокруг пальца.
Образ обнаженной девушки снова всплывает в памяти. Ее вздохи, нежные поглаживания, жадные поцелуи, которые пытались повторить мои собственные, словно она училась целоваться…
Член снова напрягается, каменеет, заставляя болезненно напрячься низ живота.
Как так могло случиться, что мне в одно мгновение захотелось сделать ее своей навсегда. Спрятать от всех и трахать, пока она не потеряет сознание от оргазмов. А как она дрожала в моих руках…
Прикусываю губу и до боли сжимаю кулаки.
Хватит! Сучке этого и надо!
Лгунья и воровка! Я разберусь с тобой! И выкину как тряпку из своей жизни.
Вот только врать себе бесполезно, она меня зацепила. Не знаю чем, и уже не узнаю.
– Держи, – возвращает меня в реальность голос друга. Макс бросает мне на колени старые картонные папки. Когда-то давным-давно мы в такие подшивали дела.
Две серые, покрытые пятнами и пропахшие плесенью папки. Раскрываю одну и удивленно приподнимаю бровь.
Мне в руки выпадает несколько фотографий. На каждой изображены две девчонки. Одна из них «Катя». Вторая пухленькая брюнетка с озорными глазами.
Я поднимаю вопросительный взгляд на Макса.
– Читай, – бросает он и откидывается на кресле.
«Личное дело Екатерины Невзоровой. Находилась в детском приюте №…»
Так, это не интересно…
«Росла здоровым ребенком…»
Не интересно…
«Учеба ей давалась с трудом. Неусидчивая, нетерпеливая, склонна к проказам и выходкам…»
Усмехаюсь, это уже похоже на нее.
«Дружит с Людмилой Назаровой…»
– На этой фотке реально она? – переспрашиваю Макса. Он кивает.
Значит, на фото Катерина с подругой. Значит, она не самозванка.
Хмурюсь. Она мошенница. Этого уже достаточно. Может, это их общий план?
Возвращаюсь к чтению.
«В последнее время необоснованно оптимистично настроена, не может трезво оценить свои возможности…»
Хмурюсь.
Дальше идут характеристики, копии самых разных документов и паспорта. Отвратительная черно-белая ксерокопия. Ничего невозможно разобрать.
Откладываю папку. Раскрываю вторую. На меня снова высыпаются фотки. Те же девушки.
«Личное дело Людмилы Назаровой.
Трудолюбивая, внимательная, добрая, умная, отличница. Рекомендовано продолжить обучение в школе и поступать в медицинский университет. После девятого класса поступила в медицинский колледж.»
Отрываюсь от личного дела и вспоминаю, как Катя связалась с байкерами и что-то про перевязку одного из них. Неужели она научилась этому от подруги? Надо бы подробнее раскопать ту историю.
Захлопываю папку.
– Ну и что? – бросаю их назад на стол перед другом.
– Давно газет не читал? – отвечает он мне вопросом и достает из ящика стола пачку дешевых газет.
«Любовница местного мажора сбежала, убив подругу из ревности», «Две девушки не поделили парня. Одна убита, вторая пропала без вести», «В пропаже девушек замешан сын Смоленского депутата». Несколько схожих заголовков обведены.
Натыкаюсь на снимок плохого качества. С фотографии на меня смотрят наглые глаза Катиного «сутенера».
Начинаю внимательнее вчитываться в статьи.
Если верить написанному, то у Кати был роман с этим самым Эдуардом. Для меня это не новость, он сам заявился к нам.
Хмурюсь, опять что-то не стыкуется, и опять я не могу уловить суть.
Возвращаюсь к бульварной прессе и гибели девушки.
Есть две версии произошедшего. Первая, две подруги поссорились, и Катя избила до полусмерти Люсю и сбежала. Вторая версия, девушку избил сын депутата. Катя пропала без вести, возможно, тоже убита или скрывается.
Сердце сжимается. Ярость безумной волной прокатывается по телу, заставляя сжать кулаки.
Я точно знаю, где сейчас эта «девушка»! Она сидит запертая у меня дома! Значит, она еще и убийца.
Пиздец, Дима, ты вляпался. Лучше бы дальше трахал Карину по выходным!
Со злостью отбрасываю газеты и поднимаюсь.
– Куда? – Макс хмурится.
– У меня дела.
– Я еще не все…
– А я все!!! – реву словно раненый зверь.
– Дим, – друг смотрит на меня хмуро. – Я тебя не узнаю…
Плюхаюсь обратно на кресло. Я сам себя не узнаю. Когда я успел стать таким вспыльчивым и неадекватным?
– Она – убийца, – выдыхаю зло.
Макс отрицательно качает головой.
– Нет, Дим.
– Откуда ты знаешь, что ОНА не причастна?
– Ты был прав. Она – самозванка.
Голова идет кругом.
– Ты же сказал, что на фото она…
Друг бросает фотку на стол и тычет пальцем в пухлую брюнетку.
– Она – Екатерина Невзорова, передвигает палец на МОЮ «Катю». – Она – Людмила Назарова. Точно. А еще я затребовал эксгумацию.
– Зачем? – не понимаю.
– Сейчас, – он щелкает по клавише мышки, и принтер выплевывает одну за другой целую стопку документов
– Держи, я только что получил результат. Твоя племянница убита. Это не случайность. Удары нанесены с силой, на которую хрупкая девушка не способна. Особенно такая как Людмила. Но это еще не все. Я потребовал проведения ДНК экспертизы.
– Кого с кем? Где ты взял материалы для сравнения? – быстро перебираю бумаги.
– Я направил Вадима Дмитриевича…
– Нашего судмедэксперта?
– Он нашел под ногтями погибшей клетки эпителия. Их сравнили с ДНК погибшего плода. Они частично совпали. Как близкие родственники.
Сердце сжимается. Я не успел спасти ее. Слишком долго медлил и откладывал знакомство. Надо было самому ехать и забирать ее…
– И они совпали с образцами Холмогорова. Он был отцом ребенка твоей племянницы. Настоящей. И он ее убил! А Людмила сбежала с документами подруги.
Запоздалая мысль щелкает в голове. Конечно. В газете было написано, что Катя и Эдуард любовники. Но моя «Катя» была девственнице! Она же говорила! А я не верил! Считал ее самозванкой и воровкой! Закрываю глаза и тяжело дышу.
Мысли в безумной пляске мечутся в голове. Катя, Люся, беременность, убийство…
Сердце неожиданно колет и в груди щемит от давно забытого чувства вины и разочарования самим собой.
Что я натворил? Еще какой-то час-два назад я готов был прибить любимую за то, чего она не делала.
Любимая! Враз мысли в голове выстраиваются стройными рядами.
Я люблю ее. Я люблю Люсю и уже давно. Я просто не желал этого замечать, бежал от нее. Пытался доказать себе, что мне нужно только ее тело, но мне нужна она вся, без остатка.
С ее загонами, улыбкой и ярко-розовыми волосами.
Следом в груди теплеет от накатившей нежности, даже дыхание перехватывает.
– Держи!
Беру из рук друга материалы уголовного дела.
Подозреваемый Эдуард Холмогоров…
Сжимаю челюсти. Убью суку!
Довольно короткое описание его освидетельствования: сбитые костяшки, несколько синяков и царапин.
Подозреваемый пояснил, что играл с друзьями в футбол и упал. Все опрошенные подтвердили…
Следующая страница, и я впиваюсь в бумагу, сминая листы.
Несколько фотографий места преступления. Разбитая мебель, осколки, щепки, какие-то тряпки и кровь. Очень много крови.
Дальше медицинские документы. Справка о смерти: Людмила Назарова умерла от сочетанных травм, кровопотери и кровоизлияния в мозг, потеряла ребенка.
В больницу ее привезла подруга Екатерина Невзорова. Взять у нее показания не удалось, после похорон девушка исчезла. Немногочисленные знакомые девушек отмечают, что у Екатерины были сексуальные отношения с Эдуардом… молодые люди собирались пожениться.
– Дочитал? – друг не сводит с меня внимательного взгляда. Киваю в ответ.
– Почему этого урода еще не посадили?
– Его отец всеми правдами и неправдами добился освобождения сына. Улик мало. Главный свидетель исчезла. А теперь исчез и Холмогоров.
– В смысле?
– За ним была круглосуточная слежка, но он умудрился перехитрить их. Его подали в федеральный розыск. Кто-то связался с ним со скрытого номера. Я пытаюсь его пробить. Но даже наши специалисты пока ничего не узнали …
– Он в Москве.
– Что?
– Он был у меня дома, – сжимаю челюсти, желваки на щеках ходят ходуном.
– Блядь, – Макс подрывается. – Надо выяснить, кто вызвал его в Москву.
– Почему ты еще не выяснил? – мой голос гремит, я готов сорваться на друга.
– Я же говорю, номер скрыт несколькими степенями защиты. Его невозможно считать, отследить и выяснить, кому он принадлежит. Прямо как наши. Здесь поработал профессионал. Пока Семеныч в отпуске даже не знаю…
«Как наши.» Как наши телефоны. ФСБ заботится об агентах. НАШИ номера невозможно отследить, засечь, даже считать…
Воспоминание как вспышка мелькает в памяти.
В ресторане на юбилее она сказала, что ее телефон сел и попросила позвонить. А я так злился на «Катю»-Люсю, что даже не заподозрил ничего, глупец. Она брала мой телефон и звонила кому-то прямо у меня на глазах. А я дурак, даже не пробил номер!!!
Я ведь думал, что она близкий мне человек, не смотря ни на что…
И у нее естественно есть ключи от моей квартиры. Люся в опасности!
Вскакиваю и бросаюсь к выходу.
На ходу достаю телефон из кармана и набираю номер дома. Тишина, только протяжные гудки отвечают мне. Блядь! Я же выгнал всех слуг! А Люся заперта.
Сбрасываю. И набираю ее номер, надо сказать, чтобы она ни в коем случае не выходила из дома. Ни с кем!
«Абонент временно недоступен…»
Сбрасываю и набираю снова. Но в трубке опять и опять слышу одно и то же. Абонент не абонент.
– Дима!
– Некогда! – бросаю на ходу.
Не помню, как пролетел длинный коридор и три этажа.
Запрыгиваю в машину и жму по газам. Сколько времени я проебал в управлении? Смотрю мельком на часы. Три часа! Три мать его часа!
С тихим рокотом машина несется по темным улицам. До дома еще минут тридцать. Только бы успеть. Только бы…
Неожиданно яркая вспышка ослепляет меня. Едва успеваю ударить по тормозам.
Многотонная машина, взвизгнув, останавливается прямо перед неожиданно преградившим мне дорогу мотоциклистом.
Рослая фигура облачена в черный защитный комплект. На полированном шлеме мелькают блики, проезжающих мимо авто.
– Ели не уберешься, у тебя будут крупные неприятности, – распахиваю дверцу.
– Нет, Дима, – он поднимает забрало шлема и мне в глаза бросается серьезный обеспокоенный взгляд и медные, нет, скорее ржавые пряди волос. – Это у Люси крупные проблемы. Давай за мной.
Резким кивком головы он возвращает забрало на место. Рука в перчатке несколько раз проворачивает рычаг газа. Мотоцикл ревет. Мужчина разворачивает своего зверя, уперевшись ногой в асфальт и выпуская из-под колеса клубы пыли и камней.
С ревом мотоцикл уносится в ночь.
Захлопываю дверцу и утапливаю педаль газа в пол. Думать сейчас о том, откуда Ржавый знает, что у Люси проблемы и где ее искать, у меня просто нет сил. И желания!
Перед глазами мелькает резво перестраивающийся из ряда в ряд мотоцикл.
А в воспоминаниях мелькает заплаканное и перепуганное лицо Кати, нет, Люси. Ее полный разочарования и презрения взгляд. Ее изящная фигурка, сотрясающаяся в беззвучных рыданиях.
Глупец! Что я натворил?..
Руки до боли сжимают руль. Держись, девочка, я уже еду к тебе.
Я просто не могу тебя потерять.
Глава 26
Цокот высоких каблуков гулко отдается под потолком полупустой комнаты.
– Нелли Эдуардовна?
– Вы?
– Бабуля?
Три удивленных голоса сливаются в один.
По красивому женскому лицу расползается высокомерная усмешка.
Молча женщина достает из сумочки тонкую сигарету и прикуривает.
Никогда не видела, чтобы она курила.
– Конспираторы из вас хреновые, – бросает женщина через плечо.
– Так вы все знали? – удивленно выдает Сергей.
– А ты думаешь, кто предложил Карине вызвать его? – она лишь кивает в сторону Эдика.
В моей груди разливается смертельный холод, сжимая сердце, не давая вздохнуть.
– Зачем? – шепчу я. Слезы против моей воли стекают по щекам и срываются вниз.
– Потому что ты лишняя, – отрезает она, делая затяжку.
Парни замирают в креслах.
– Ты всегда была лишней: для своей матери, для деда. Не смотри на меня так, – она торопливо выпускает облачко серого дыма. – Он давно узнал о тебе. Но постоянно откладывал визит в приют. Пока не умер.
Всхлипываю.
– А потом Дима зачем-то нашел тебя. Нашел тогда, когда я уже рассчитала с точностью до копейки, куда и как мне надо вложить все деньги, чтобы реанимировать свой бизнес здесь, в России. Но нет! Появилась ты и стала претендовать на свою долю.
– Но я… – губы дрожат, голос не слушается.
– Заткнись. Но тебе и этого стало мало. Ты решила прибрать к рукам Димочку. И его денежки.
Меня коробит от того, как она называет сына. Словно он маленький и неразумный. Никогда за ней такого не замечала. Я вообще ничего не замечала…
Ее красивое лицо перекашивает от злобы. Она больше не улыбается, только скалится.
– Но вы были добры ко мне. И брошь… – я вспоминаю про брошь. Если она меня ненавидит, зачем подарила?
– Брошь? Я тысячу раз намекала, что тебе здесь не место. Но ты словно танк шла напролом.
Слезы горячими ручьями бегут по щекам, солеными разводами растекаясь по губам.
– Я решилась на отчаянный поступок: подарила тебе семейную реликвию. Знаешь, как это сложно, запихать GPS-маячок в старинную антикварную вещицу?
– Зачем? – шепчу я.
– Хм, дурочка, – ее губы складываются в улыбку превосходства. – Я надеялась, что ты ее продашь или хотя бы спрячешь у себя в комнате. А я поплачусь Димочке, что она пропала.
– Но ведь вы сами…
– Как думаешь, кому бы он поверил? Бедной родственнице из приюта с замашками уличной шпаны или родной матери? Ты действительно думаешь, что он поверил бы, что я подарила тебе семейный талисман за пару миллионов евро?
Он и не поверил. Оказывается, Нелли Эдуардовна отлично знает своего сына.
Гнилой город. Гнилая семейка. Усмехаюсь своим дурацким мечтам.
– Мне не нужен ваш сын, – стараюсь придать голосу твердости и равнодушия. Это сложно. В груди словно что-то рвется, вызывая безумную боль. Словно что-то умирает во мне. Может, вера в людей?
– Ты его и не получишь, Катюша!
– Люся, – поправляю я ее.
– Что?
– Меня зовут Люся.
– Но…
– Кати больше нет, правда, Эдик? – вскидываю голову и обвожу взглядом странную троицу.
– Не поняла, – «бабуля» разворачивается на каблуках к парням.
– Я решил проблему с Екатериной радикально еще в начале осени, – самодовольно усмехается Эдик.
Внутри все переворачивается от его наглой улыбки.
– Хм, она точно не объявится? Мне сюрпризы не к чему.
– Я прибил сучку и ее ублюдка. Забил дверцей блядского шкафа. Достаточно веско?
– Вполне, – лицо Нелли Эдуардовны замирает словно маска. – Значит, Люся. Зачем ты приехала? Захотелось легких денег, да?
Ее пальцы больно впиваются в мой подбородок, заставляя поднять голову.
– Хотела вывести эту мразь с лица земли, – указываю глазами на Эдика, что развалился на кресле за столом. – Но видимо мне не хватит всего вашего богатства, чтобы рассчитаться с такими тварями…
– Что ты сказала? – Эдик подрывается. Его бледное лицо покрывается пятнами. Темные глаза безумно вращаются.
– Стоять, – Нелли Эдуардовна резко окликает его. – У тебя уже была возможность убрать ее. Ты не справился!
В ее голосе столько холодной стали, что можно заморозить Африку.
Эдик послушно замирает и хлопает глазами.
Нелли Эдуардовна тяжело вздыхает и подходит вплотную ко мне.
Чувствую ее дорогие сладковатые духи. Через одежду ощущаю теплоту ее тела.
Она медленно проходится вокруг моего стула, отсчитывая оставшиеся мне секунды громкими шагами.
– Зря ты в это влезла, деточка, – она больно сжимает меня за плечи. – Очень зря.
Идеальные бледно-розовые ноги даже через кофту умудряются впиться мне в кожу.
Она наклоняется. Совсем близко. Замирает около уха и шепчет.
– Когда услышишь сигнал, закрой глаза и уши. Чтобы не происходило – не открывай.
Что? Что она сказала?
Одновременно с этим по моим запястьям скользит что-то холодное и острое. Веревки на руках слабеют. Затекшие руки не слушаются, но все-таки шевелятся. Пытаюсь осторожно избавиться от пут.
– Поняла? – выпрямившись, громко цедит она. Улавливаю дрожь в ее голосе.
Закусываю губу и неуверенно киваю. Хотя ни хрена не понимаю.
– Тогда, – слышу в ее голосе удовлетворение. – Поехали!
И в следующую секунду наступает ад на земле. Слышу звон разбитого стекла. Кто-то опрокидывает стул со мной на пол.
Левое плечо и бедро взрываются болью.
Закрываю глаза и чувствую, как кто-то теплыми заботливыми ладонями пытается натянуть что-то мне на голову. Резко дергаюсь, хватаюсь за голову и обнаруживаю на себе какие-то наушники.
А затем раздается грохот чего-то тяжело и металлического по деревянному полу.
И взрыв. Просто нереально громкий и мощный. Мое тело подкидывает над полом и с силой прикладывает обратно.
Комнату заполняет грохот, топот ног, какие-то крики, а затем просто не человеческие визги.
Пытаюсь открыть глаза, но вижу только сияющую белизну.
И снова чьи-то руки пытаются меня удержать, прижать к широкой груди. Только на этот раз они большие и горячие.
Сжимаюсь на полу, в объятиях неизвестного защитника.
Похоже, я умираю.
– Люся! Люся, все хорошо.
Глубокий до боли знакомый баритон врывается в мое сознание словно через толщу воды.
Соленые ручейки струятся по лицу. Сдавленно всхлипываю.
– Тише, девочка, тише.
Распахиваю глаза. Не могу сосредоточить взгляд. Все плывет, различаю лишь очертания мощного тела. На заднем плане мелькают тени. Гремит чей-то мат.
Горячие руки нежно гладят меня по волосам, спине, прижимая к пылающей груди. Простым жестом он отбрасывает мои пряди и осторожно касается щеки.
Вздрагиваю как от удара.
Кожа в месте его прикосновения горит огнем. А по телу пробегает волна жара, заставляя меня содрогнуться в сильных руках.
Дима, это Дима!
Слезы обжигающими потоками стекают по щекам. Пытаюсь вырваться, убежать.
Но он не дает. Прижимает сильнее, практически обездвиживая.
Укачивает. Что-то нежно шепчет, касаясь губами моего виска.
Как он здесь оказался? Зачем?
Дергаюсь еще раз. Но тут же сдаюсь.
– Зачем ты пришел? Мучить меня? – сквозь слезы шепчу я.
– Нет, девочка моя. Теперь все будет хорошо, просто поверь мне, – его горячее дыхание опаляет мою щеку.
Сердце трепещет в груди, кровь огненным потоком несется по сосудам. Низ живота наливается расплавленным огнем. Мое тело реагирует на него, как на своего повелителя. Так и должно быть, вот только никогда уже не будет…
Собираю последние силы и отталкиваюсь от горячей груди.
На удивление у меня получается отстраниться. Голова гудит, после пощечин горят щеки. Пытаюсь сфокусировать взгляд.
В большой полупустой комнате полный разгром. Стол, за которым еще пару минут назад сидели парни, опрокинут.
Эдик лежит на полу, а на нем сверху сидит… Андрей!!! Что он тут делает?
Перевожу взгляд на второго похитителя. Его огромной волосатой ручищей пригвоздил к стене Саныч!!!
Дверь снесена с петель и в коридоре мелькает какая-то заварушка.
– Макс, помощь нужна? – неожиданно громко обращается к кому-то Дима.
В ответ звуки потасовки становятся только громче. Несколько резких ударов и стон.
– Нет, – раздается запыхавшийся голос. – Все под контролем.
Натыкаюсь растерянным взглядом на Нелли Эдуардовну. Ее идеальная укладка растрепалась, дорогой костюм безнадежно испорчен.
А сама она застыла в объятиях Ржавого!!!
Нет, я точно умерла!
Высокий крепкий мужчина в линялых джинсах и грубом кожаном жилете слишком крепко и в тоже время трепетно, словно боясь раздавить, обнимает мою несостоявшуюся бабушку. В темно-карих глазах мелькает нежность и … любовь?
Она дрожит и прячет лицо у него на груди. И есть в их позе что-то такое, что говорит мне, это не минутная слабость. Не простая поддержка хрупкой незнакомой женщины в минуту опасности.
Перевожу удивленный взгляд на Диму.
Его брови сведены на переносице, а в голубых глазах вспыхивает ледяная ярость.
Ржавому не позавидуешь!
– Да, ребята, вы тут шухеру навели, – резкий голос отрывает меня от разглядывания окружения.
В дверном проеме стоит Рыжий. Высокий, жилистый и потирает сбитые костяшки на кулаках.
– Как дела, куколка? – за его спиной вырастает Барбадос и с тревогой смотрит на меня.
На мое плечо опускается тяжелая Димина ладонь, словно обозначая территорию.
– Все хорошо, – отвечает он за меня.
Морщусь и передергиваю плечами, скидывая его руку. Тяжело поднимаюсь.
И только сейчас понимаю, как я, черт возьми, устала.
– Бывало и лучше, – потираю ушибленный бок. Будут синяки, стопудово.
– Ну огонь, – сплевывает Рыжий. – Охрану внизу мы скрутили, твой офисный планктон тоже вроде справился со своим. Я покатил…
– Эй, ты кого?.. – в проеме появляется незнакомый парень.
– Тебя, родимый, – скалится Саныч.
– Рыжий, – я дергаюсь вперед.
Он останавливается и вопросительно смотрит на меня.
– Спасибо, – к горлу подкатывают рыдания.
– Хм, – усмехается он. – Это вон их благодари.
Он кивает на Диму и Андрея.
– А я так, мимо проходил. И чую, уже менты на подходе. Так что пока.
Байкер разворачивается на битых стеклах и исчезает в темном коридоре.
В комнате повисает звенящая тишина. Все чего-то ждут.
Смотрю себе под ноги, глотая соленые слезы. Внутри поднимается целая буря едва стихших эмоций. Я хочу знать, что здесь происходит, но поднять взгляд боюсь до жути.
Боюсь встретиться с холодным презрительным взглядом «бабули». Боюсь бездонных Диминых глаз, в которых могу и увижу разочарование.
Нет, я не хочу…
С улицы раздается визг тормозов и следом женские визги.
– Ты кто такой, блядь? Пусти меня! Сергей! Сергей!!!
Кого это принесло?
Все взгляды обращены к дверному проему. С лестницы продолжают доноситься женские истеричные визги. И с каждым шагом этот насквозь ядовитый и лживый голос становится все громче.
Усмехаюсь себе. Как я могла не узнать ее с первого крика?
