Текст книги "Покровитель для оторвы (СИ)"
Автор книги: Елизавета Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 3
Вот урод.
Среди шума и гама на перроне раздается веселенькая музыка. Мой рингтон. Это мой рингтон!
– Пусти, – рывком скидываю руку полицейского и бросаюсь на звук.
Мельком замечаю удивленный взгляд холодных голубых глаз. Он так и застывает с трубкой в руках.
Добежав до края платформы, свешиваюсь вниз. На щебенке между шпал валяются вещи: мой смартфон, портмане и пара женских кошельков.
– Скинул, падла, – радостно кричу я, стараясь достать до вещей.
Полицейский оттесняет меня, спрыгивает вниз и подбирает вещи.
– Дай, дай же, – выхватываю из рук удивленного офицера свой потертый телефон. – Это мой родственник, ща он вам тут устроит.
Озябшими пальцами пытаюсь разблокировать экран. Выходит не сразу, только бы не сбросил.
– Алло, – в трубке напряженная тишина. – Алло!
– Обернись, – требует глубокий голос на том конце «провода».
Я, ничего не понимая, оборачиваюсь.
Прямо напротив меня, застыв словно истукан, стоит Он, прижав трубку к уху. В его глазах зажигается удивление, а губы складываются в холодную, горькую и насмешливую улыбку.
– Ну, здравствуй, Екатерина, – голос из трубки растягивает слова.
Почему же они совпадают с движением губ моего незнакомца?
– Ты? Ты? – я задыхаюсь от злости и удивления. Это не может быть правдой. Кто угодно, только не он!
– Я, – мрачно улыбается он, сбрасывая вызов.
– Не отпускайте ее, она обманщица, – верещит карманник, поняв, что теперь ему так просто не отделаться.
– Простите, мы должны во всем разобраться, – снова обращаясь к моему «родственнику», говорит офицер.
Мужчина переводит на него безразличный взгляд, достает документы и раскрывает перед полицейским.
Не знаю, что тот увидел такого, но его мятое лицо резко бледнеет, он вытягивается в струнку, рука тянется ко лбу.
– Простите, виноват, не признал, – тараторит полицейский.
– Инцидент исчерпан? Я могу забрать девушку? – высокомерно спрашивает мой незнакомец.
– Так точно, ээ, конечно, – замерев, как кролик перед удавом, рапортует полицейский.
– Идем, – это уже он бросает мне.
Не удостоверившись, что я иду следом, мужчина разворачивается.
– Нет, – не трогаюсь с места.
О, ради такого взгляда стоило это сказать. В голубых глазах, разгоняя лед, зажигается яростное пламя.
Что, не привык, что с тобой спорят? Не в последний раз, будь уверен.
– Что? – он не повышает голос, но вокруг как будто сгущается воздух.
– Я с тобой никуда не пойду, пока не извинишься, – складываю руки на груди. Ладони пачкаются от грязных разводов.
Глаза полицейских ползут на лоб.
А вот «родственничек» только голову слегка наклоняет на бок и впивается в меня изучающим взглядом. Вижу, как на его шее пульсирует венка. Ох, не к добру.
– За что? – он растягивает слова.
– За все!!! – выкрикиваю я.
Я чувствую, как дрожит мой голос. Мне надо замолчать, спрятать глаза и послушно плестись за ним. Но я не могу! Не могу!
– За все? – отчетливо слышу угрозу в бархатистом голосе.
Его лицо становится жестче. В пару широких шагов он преодолевает разделяющее нас расстояние и подхватывает под локоть. Его крепкие пальцы стальной хваткой сжимают мою руку.
– Идем, я сказал, – он нависает надо мной, и я неосознанно втягиваю голову в плечи.
– А если я не пойду, ты меня потащишь? – храбрая моська. Сама чувствую, что перегибаю, но сдаваться не собираюсь.
– Отличная идея, – его лицо на миг светлеет, в голубых глазах загорается юношеское озорство. Лишь на миг, после все обратно затягивает холодным безразличием. – Но нет. Я уйду. А ты останешься тут совсем одна. У тебя будет выбор: начинать покорять столицу самостоятельно или отправится в свой родной город.
Сглатываю. Оглядываюсь по сторонам. Замечаю хмурый взгляд карманника, который ловит каждое слово моего «родственничка». Я просто уверена, что он с дружками организует мне незабываемую экскурсию по столице.
На перроне еще стоит поезд, на котором я приехала. Родной город. Ну уж нет. Я не хочу возвращаться туда.
– Хорошо, – опускаю голову в знак согласия.
Он молча разворачивается. Семеню за ним следом, стараясь не отставать.
На один его шаг приходится почти три моих.
– Подожди, – мой голос звучит жалко. Я уже запыхалась. – Да подожди же ты…
– Что еще? – он резко останавливается, и я влетаю ему в грудь.
Он быстро ловит меня за плечи. И даже через толстое сукно пальто я ощущаю жар его ладоней.
– Моя сумка… – тяжело дышу. – Надо взять мою сумку.
Он оборачивается, не выпуская меня из рук. Быстро находит взглядом сиротливо стоящую на перроне потрепанную сумку.
– Твоя?
– Ага, – киваю я.
Больше не говоря ни слова, он закидывает мою сумку себе на плечо и продолжает путь.
– Погоди, – я снова бегу следом. Неожиданная мысль приходит мне в голову.
Он больше не останавливается, но сбавляет темп, заметив мои усилия.
– Ты – Дмитрий? Мой родственник? Брат? Сын моей тети Нелли? – все это я выдаю скороговоркой и замираю в ожидании ответа.
– Нет, – он бросает на меня взгляд, по которому я ничего не могу прочитать.
Слава богам! Я знала, что Дмитрий слишком занятой человек, чтобы лично разъезжать по вокзалам и встречать бедных родственниц. Это, наверное, его водитель или охранник. Уф! Как хорошо!
Даже от сердца отлегло.
– Во-первых, Дмитрий Александрович, во-вторых, Нелли Эдуардовна, а в-третьих, не брат. Я твой дядя, а моя мать твоя двоюродная бабушка, а не тетя.
Мне резко перестает хватать воздуха. В глазах темнеет.
– И еще, – бросает Дмитрий Александрович через плечо. – Теперь я твой опекун.
Приходится прибавить шаг, потому что мой «опекун» не собирается меня дожидаться.
– Опекун? На кой хрен мне опекун? – меня аж передергивает от возмущения.
Он резко останавливается и разворачивается. А я не успеваю.
И снова с разбега врезаюсь в мощное тело.
– Моя подопечная не должна выражаться, – его голос гремит сердито.
Сглатываю, замерзая под ледяной яростью голубых глаз.
– Все ясно? – он наклоняется и шипит у меня над самым ухом.
Я даже чувствую его дыхание. Но не обжигающе горячее, как тогда, а такое же ледяное, как взгляд.
Отшатываюсь, стараясь увеличить расстояние.
– Ага, – киваю я.
– Повтори, – требует он.
– На кой хрен мне опекун?
– Ты что издеваешься? – почти ревет он.
– Нет, – честно качаю головой. – Я думала, ты не услышал мой вопрос и…
– Екатерина! – в его голосе появляются рычащие нотки. – Не зли меня.
– Ты не ответил на мой вопрос, – холод его глаз отпускает, страх потихоньку отступает.
Я вскидываю голову и смело встречаю его рассерженный взгляд. Я привыкла бороться. И просто так это не уйдет. Лишь бы только он не вспомнил меня…
– По завещанию положено, – отвечает он после того, как мы меряемся взглядами.
– Чего?
Но на этот вопрос он уже не собирается отвечать. Подхватывает меня под руку и тянет к стоянке.
– Садись, – он распахивает передо мной дверцу какого-то прямо инопланетного корабля, а не машины.
Огромная тачка, темные полированные бока, блестящие диски, колеса по размеру больше похожи на турбины, в салоне запах кожи. Все дорого и нереально.
– Я не могу, – качаю головой.
Замечаю удивленно вскинутые брови.
– Я грязная, – развожу руки в стороны, демонстрируя всю красоту испорченного пальто.
Он, не слушая меня, распахивает багажник, закидывает туда мою сумку.
– Ты меня не слышишь? Я все испачкаю в твоей дорогой машине, – чеканю зло.
Ну конечно, кто будет слушать бедную родственницу?
Сейчас подстелет мне клееночку и поедем.
– Держи, – он протягивает мне что-то темное и вязанное.
Я неуверенно беру из его рук свитер или кофту, руки обдает теплом настоящей шерсти или кашемира или хрен знает чего там еще.
– Я…
– Так и будем стоять здесь? – я вижу, что он начинает сердиться.
– Нет.
Послушно скидываю пальто на его руки и натягиваю свитер. Он огромный, почти такой же как и его хозяин.
Настоящая шерсть быстро согревает озябшее тело, обволакивая меня, нос щекочет резкий аромат дорого парфюма. Неосознанно прижимаюсь щекой к своему плечу, пытаясь ощутить так необходимое тепло и вдохнуть поглубже этот аромат.
Открываю глаза и замечаю удивленный взгляд Дмитрия Александровича. Он что серьезно надеется, что я буду его так называть?
Быстро встряхиваю головой, сбрасывая наваждение.
Просовываю руки под волосы и рывком выдергиваю их из-под свитера. Резинка где-то теряется и мои длинные пряди розовым шелковистым водопадом стелются по плечам.
На лице опекуна быстро меняются эмоции. От удивления к восхищению, потом к раздражению и снова к серьезному безразличию.
– По поводу твоих волос мы еще поговорим, – он захлопывает за мной дверцу.
Я практически тону в мягком кожаном сиденье. Оно обволакивает меня.
– А что не так с моими волосами? – оборачиваюсь к садящемуся на водительское сиденье опекуну, состроив уморительную гримасу.
– Их цвет.
– Цвет? Ты не любишь розовый?
Слышу, как от злости скрипят его зубы. Ничего, еще не то от меня услышишь.
– Не очень.
Машина плавно трогается.
Я подхватываю розовую прядь и перебираю ее пальчиками.
– А мне нравится, – говорю твердо и отворачиваюсь к окну.
И Кате нравилось. Это ее проделки. На Хеллоуин я должна была стать Мальвиной, но Катя притащила розовую оттеночную маску для волос. Маска оказалась писец какой яркой и стойкой на зависть перманентным краскам.
Сначала она не хотела смываться, а теперь я периодики обновляю цвет. В память о Кате.
Каждый раз, когда снимаю полотенце перед зеркалом, вспоминаю ее истерический смех сквозь слезы в тот самый первый раз, когда она меня красила.
Катя, Катенька…
– Катя?
Вздрагиваю.
Машина стоит на остановке, раздается настойчивый сигнал автобуса позади.
Поднимаю взгляд и тону в глубоких синих озерах.
Дмитрий смотрит на меня обеспокоенно. На самом дне его глаз рядом с тревогой притаились теплота и сострадание.
Его горячие ладони сжимают мои плечи.
– Катя, что с тобой? – его голос ниже и теплее, чем обычно. Он похож на тот его голос, в клубе…
А что случилось то?
И только сейчас понимаю, что по моим щекам струятся слезы, что губы закушены до боли. Даже солоноватый привкус крови ощущается во рту.
Закрываю глаза, а когда снова их открываю, успеваю заметить во взгляде опекуна странное замешательство.
Словно он увидел что-то знакомое, но никак не может вспомнить, что это и где же это видел…
– Все хорошо, – стираю ладошками влажные дорожки на своих щеках. – А чего стоим?
Глава 4
Добираемся быстро и без происшествий.
Больше без происшествий.
Спасибо опекуну, он не стал допытываться, что со мной не так. Думаю, ему вообще по фигу.
Конечно, явилась тут провинциалка крашенная и хочет отхапать семейных деньжат. С чего ему меня любить?
Но ничего. Прорвемся, Кать. Я вырву твое наследство, если придется, у них из глоток!
Машина плавно притормаживает у огромного здания.
– На выход, – командует Дмитрий.
Ох, нашелся начальник.
Выхожу и сама не замечаю, как мой рот открывается от удивления. Дом реально здоровенный, сколько же в нем этажей? Тьма!
У нас в городе такое не строят.
Двор больше похож на парк: чистый стриженый газон, скамеечки, детская площадка, парковка. А это что? Бассейн? Офигеть!
Живут же люди!
Дмитрий в своей манере подхватывает меня под локоть и тянет к подъезду.
Ох, не то это слово. Подъезд!
Это прихожая или, как их там раньше называли, парадная!
Светлый в разводах камень, колонны, широкая лестница и огромный пушистый ковер.
Дмитрий отпускает мою руку и делает несколько шагов в сторону представительного мужчины в костюме.
Замираю у самой кромки светло-бежевого ковра. Смотрю, как по моим кроссовкам струятся грязные ручейки. Делаю шаг назад и скидываю кроссы.
Наступаю ногами на пушистый ворс. Вот это классно.
Даже через носки ощущаю его тепло и нежность. Интересно, он натуральный? Конечно, да! О чем это я? Здесь все по самому высокому уровню.
Медленно иду вперед, стараясь вобрать в себя все запахи, звуки, ощущения. Запрокидываю голову и разглядываю высокий сводчатый потолок. Никогда такого не видела.
– Екатерина, – гремит совсем рядом и очень сердито.
– А? – опускаю голову и на середине пути от потолка к реальности встречаюсь с ледяными глазами опекуна.
В них плещется злость, нет ярость. Снова.
Да что не так?
Замечаю за его спиной крайне удивленное лицо солидного мужика в костюме. Настолько удивленное, что, кажется, он прям галстук свой сейчас проглотит.
– Дмитрий Александрович, юная леди с вами? – и голос такой заискивающий и крайне удивленный.
– Со мной, – рычит опекун.
И снова подхватив меня под локоть, несется вперед.
– Мое почтение Нелли Эдуардовне, – кричит мужик нам вслед.
– Обязательно, – рычит сквозь зубы Дмитрий.
– А в чем дело? – я пытаюсь вырвать руку. Уже скоро синяки будут, если так и дальше подойдет.
– Заходи, – опекун заталкивает меня в лифт.
– Там остались мои кроссы, – я возмущена.
– Не беда, выкинут.
– Что? – я пытаюсь дотянуться до панели и нажать на какую-нибудь кнопку, чтобы остановить этот чертов лифт.
Но он ловко перехватывает мою руку.
– Да прекрати меня хватать! Задолбал уже!
Он делает шаг ко мне. Я тут же отступаю, но упираюсь спиной в полированный металл.
Дмитрий нависает надо мной. Огромный, мощный, опасный. Его глаза стремительно темнеют. Ноздри трепещут.
Он кладет руки с двух сторон от моего лица, отрезая пути к побегу.
Меня обволакивает его запах. Аромат парфюма, масло сандала и пряность мужского тела.
По телу пробегает дрожь. Электрические разряды всполохами проходятся по моей коже.
Воздух накаляется. Темно-синие глаза пылают передо мной. Я хочу отстраниться, отвернуться, убежать, но не могу.
Я смотрю в них, как завороженная и вижу свое отражение.
Замечаю, как на мужских щеках ходят желваки. Пальцы покалывает от желания прикоснуться к бритой щеке, погладить.
Его губы, секунду назад сжатые в тонкую линию, распахиваются.
Ощущаю на лице горячее дыхание. Низ живота схваткообразно сжимается.
Божечки, что сейчас будет?
Покачиваюсь на носках, готовая в следующую минуту прижаться к широкой груди…
Мысли путаются. Облизываю губы. Черный зрачок напротив резко расширяется. Дмитрий наклоняется…
Мелодичный звон вплывает между нами. Двери отъезжают с тихим шорохом.
Дмитрий ругается сквозь зубы и резко выпрямляется, оттолкнувшись от стенок лифта.
– Дмитрий? – удивленный голос окончательно отрезвляет меня.
– Здравствуй, мама, – опекун с хорошо скрываемой досадой резко проходится пятерней по волосам.
Оборачиваюсь. У входа в лифт стоит пожилая женщина. Седые волосы собраны в пучок. Ни грамма косметики. Строгое серое платье.
Да, не так я себе представляла наследницу миллионов, дворцов, пароходов…
– Бабуля! – я с криком бросаюсь к женщине и заключаю в свои объятия.
Сама не знаю, почему я делаю это. Хочу убежать от опасной близости одного конкретного мужчины? Или ощутить человеческое тепло, почувствовать, что я кому-то нужна?
Ведь после смерти Кати я осталась совсем одна. Совсем одна на всем белом свете!
А эта женщина может хоть частично заменить мне семью. Пускай она не моя бабушка, надеюсь, они об этом узнают не скоро.
– Дмитрий, кто эта девушка? – словно удар бьет по нервам холодный надменный тон.
Поднимаю лицо от плеча пожилой женщины и наталкиваюсь на рассматривающий меня ледяной взгляд небесно-голубых глаз, как у сына.
Прямо за нами стоит высокая брюнетка. На вид ей не больше сорока, но это ведь не может быть правдой.
Идеальная кожа, идеальная укладка, стильный брючный костюм, подчеркивающий совершенство фигуры и удивленно и презрительно вскинутые темные брови.
– Здравствуй, мама. Это твоя внучатая племянница, Екатерина Невзорова.
– А почему она обнимает нашу кухарку?
Я неуверенно отлепляюсь от пожилой женщины и удивленно смотрю ей в лицо, словно пытаюсь в простых чертах найти сходство с Дмитрием.
Но нет!
И как я могла так лохануться? Она же безликая, спокойная и бессловесная.
Такая просто не может быть железной бизнес-леди. Только кухаркой!
И почему-то мне хочется обнять ее еще раз и сказать, что я такая же как она. Просто чья-то тень…
– Она очень рада, что приехала к нам в гости, – в голосе опекуна слышу иронию.
– Да? – идеальная темная бровь ползет еще выше. А взгляд, обращенный ко мне, становится внимательнее. – Это ненадолго…
– Мама, – в голосе Дмитрия появляется предостережение.
Но эта холодная надменная женщина словно не слышит его.
– А почему она без обуви? И в твоем свитере? – кажется, Нелли Эдуардовна настолько поразилась моему виду, что даже повысила голос.
– Произошло недоразумение…
– Ой, даже два, – я перебиваю его.
«Бабуля» смотрит на меня с нескрываемым изумлением, словно я какая-то неведомая зверушка, которая вдруг заговорила. И вправду, она ведь до этого обращалась только к своему сыну, игнорируя меня.
– Сначала на вокзале карманник пытался меня обворовать. Но я бывалая, меня не так легко обшманать. Попробовал бы он проделать такое в детдоме. Там и по роже словить можно…
Эмоции бьют через край. Я захлебываюсь словами, выдавая свою историю. Краем глаза замечаю, как «бабулина» рука поднимается и опускается на грудь. В электрическом свете сверкает большой камень.
– А потом мусора пытались меня повязать. А ваш сын вроде как меня спас, но все равно сам хотел сдать ментам, – я бросаю торжествующий взгляд на опекуна.
Хрупкая ладонь поднимается с груди и делает пару элегантных жестов, обмахивая лицо. Что бы это значило?
– А еще карманник меня пырнуть пытался, но я его все равно вцепилась в него мертвой хваткой. Он меня в лужу повалил, но я держала.
В этот момент моей руки касается теплая сухая ладонь кухарки и сжимает. Поддержку она мне так выражает, что ли?
– Дмитрий… – голос «бабули» звенит.
– Спокойно, мама…
– А еще надо позвонить на ресепшн и попросить принести мои кроссы. А то я их там забыла, – и снова Дмитрий получает мой красноречивый взгляд.
– Куда позвонить? – Нелли Эдуардовна переводит абсолютно круглые глаза с меня на сына.
– Она так шутит, мама, – Дмитрий рывком поправляет мою сумку у себя на плече и подхватывает меня под локоть. Опять.
– Ай, куда ты меня тащишь? Я еще не все рассказала! – шиплю от боли, но топаю.
Оборачиваюсь и через плечо говорю «бабуле»:
– Там на низу мужик в костюме вам приветик передавал.
– Твою мать… – сквозь зубы цедит Дмитрий, практически заталкивая меня в дверь.
Открываю рот, чтобы сказать ему пару ласковых и… так и остаюсь с открытым ртом.
Огромная прихожая похожа на фойе в цирке. Нет, наверное, в театре.
Свободное пространство, полированное дерево, сверкающая люстра, живые цветы в вазах, огромный белоснежный ковер.
С ужасом смотрю на свои уже нечистые носки.
– Даже не думай их снимать, – шипит Дмитрий, словно прочитав мои мысли.
– И не собиралась, – бросаю в ответ. – А бабуля что, актриса?
– Что? – Дмитрия даже разворачивает.
– Ну у вас все в цветах. Ей на концерте задорили что ли?
– Нет, я не актриса, – позади меня раздается прохладный голос. – Я люблю живые цветы и ежедневно заказываю их из салона.
– Понятненько, – прячу руки за спину, боясь дотронуться до чего-нибудь.
– Дмитрий, проводи нашу гостью в ее комнату и зайди ко мне в кабинет, – Нелли Эдуардовна гордо вскидывает голову и разворачивается. Десятисантиметровые каблуки ее модных туфель стучат по паркету, гулко отдаваясь под высоким потолком.
– Это твоя комната, – Дмитрий распахивает передо мной массивную деревянную дверь.
– Моя? – я не могу поверить своим глазам.
Огромное пространство тонет в бледно-розовых и персиковых тонах. Белоснежный ковер, занавески с вензелями, громадная кровать с витым изголовьем, пушистое покрывало. Кажется, что я попала во дворец из сказок.
В углу стоит вполне современный столик с ноутбуком. Надкусанное яблочко на его крышке намекает о цене.
– Располагайся, – опекун опускает мою сумку у входа. – Ланч в четыре часа в столовой.
– В какой еще столовой? – я разворачиваюсь, но Дмитрий уже успевает выйти и прикрыть за собой дверь.
Глава 5
Разворачиваюсь и бегло осматриваю комнату.
Понимаю, что у меня просто не осталось сил.
Внутри все дрожит.
Воспоминания и пережитые эмоции лавиной накатывают на меня.
Сажусь на кровать и закрываю лицо руками.
Так, надо привести мысли в порядок! Надо все хорошо обдумать!
ОН – мой опекун. Это плохо, это очень плохо! Хуже только то, что от одного взгляда на него, от легкого касания я вся дрожу. Не уверена, что это хорошо закончится.
Но! Он меня, кажется, не узнал и это хорошо.
Да он в ту ночь и не смотрел на мое лицо. Он исследовал другие части моего тела…
Чувствую, как вспыхивает лицо, а следом кровь огненной волной опускает вниз, будоража тело…
Мягкий полумрак и настойчивые мощные толчки. Раз за разом он завоевывает меня. Дико, без остатка.
Я выгибаюсь под ним, стараясь прижаться к горящему телу, пытаясь вобрать в себя его жар.
Боли больше нет. Она затихла, уступая месту безумию в крови.
Сколько длится наш марафон? Не знаю… Не уверена…
Длинные пряди намокли и облепили лицо.
Под моими пальцами перекатываются его крепкие мышцы.
Замираю. Пытаюсь не дышать.
Внутри в самом низу живота нарастает напряжение. Толчок за толчком, оно увеличивается.
Незнакомец замедляется. Его член скользит во мне осторожно и обжигающе. Мне кажется, что головка вот-вот выскользнет из меня, пытаюсь сжать влагалище, не дать этому случиться.
Он замирает и вновь врывается в меня. Сильно, до основания.
Это становится финальной точкой.
Внутри словно взрывается что-то и бьет по оголенным нервам. Я вся сжимаюсь. Тело бьет крупная дрожь, выкручивая мышцы.
– Тише, малышка, тише, – он наклоняется и целует меня во влажный висок.
Едва затихают судороги, как я снова ощущаю его движения в себе. В это раз он движется быстро, резко, до боли впившись пальцами в мои ноги.
Я уже не понимаю, что происходит. Чувствую его в себе, но уже не могу различить скольжения.
Моя голова мечется из стороны в сторону.
– Погладь себя, – требует он хрипло.
Отпускаю его плечи и неуверенно поглаживаю свой живот.
Каждое касание словно током бьет.
Осторожно прохожусь подушечками пальцев вверх и вниз. Случайно задеваю напряженную горошину соска, и влагалище снова сжимается, даря поистине ни с чем несравнимое наслаждение.
Обхватываю свои груди руками, мягко сжимаю, ловлю чувствительные горошины.
И тут же промежность зажигается новым приходом. Тело скручивает такая мощная судорога, что я не в силах сдержать крик.
Влагалище сжимается и пульсирует, обхватив мощный ствол.
Едва первая судорога прокатывается по моему телу, как я слышу хриплый мужской рык.
Чувствую, как он дрожит рядом. Чувствую, как сокращается его член во мне. Чувствую, как по бедру ползет обжигающая капля его спермы.
– Ты… был без презерватива? – эта мысль врывается в мое почти отключившееся сознание.
– Прости, малышка, с тобой я забыл обо всем. Умничка, – он целует меня. Быстро, едва касаясь губ. – Я возмещу ущерб твоему сутенеру.
– Что?!! – я отталкиваю его от себя и скатываюсь с дивана.
Сладкая нега, минуту назад готовая усыпить меня, тут же исчезает.
– Повтори!
– Малышка, – в полумраке вижу, как он вальяжно садится на диване, подкладывая одну ногу под упругую задницу и выставляя на обозрение свое достоинство. Да, там есть что выставлять…
Нет! Нет!
– Я не проститутка! – слезы набегают на глаза.
– Да? – не вижу его глаз, но слышу иронию в голосе. – Перестань. Можешь больше не играть. Я знаю, что запретил своим друзьям «дарить» мне тебя. Но можешь передать им, что мне понравилось и я не сержусь на них. А твоя игра в невинность выше всяких похвал. Если бы я не знал, кто ты, я бы подумал…
Он отталкивается от дивана, поднимается и медленно движется ко мне.
– Нет! – кричу я испуганно. Злость, стыд и унижение кипят во мне.
Господи, я ведь знала, что чудес не бывает и сказок тоже…
Бросаюсь в угол к платью. Не разбирая, где перед натягиваю его на себя.
– Подожди, – слышу удивление в его голосе. – Ты уходишь?
– Да, – собираю всю волю в кулак. Плакать я буду потом. А объяснять ему что-то все равно бесполезно.
Он щелкает выключателем, и вмиг мягкий приглушенный свет разгоняет темноту по углам.
Отворачиваюсь, поправляя платье.
Слышу шорох его одежды.
Не оборачиваясь, медленно, но твердо иду к выходу. На это уходят последние силы.
– Подожди, – его ладонь перехватывает мою руку. – Ты забыла деньги.
Резко разворачиваюсь, собираясь влепить ему пощечину.
Моя рука замирает и опускается.
Я вижу перед собой прекрасное лицо с темными горящими страстью глазами, в которых можно потерять себя. Чувственные губы блестят и манят. Темные пряди растрепались, но не испортили вид.
Перевожу взгляд на его руку, что удерживает меня.
Он разжимает пальцы.
– Ты ничего мне не должен, – чеканю каждое слово и дергаю ручку.
Глаза снова начинает щипать от невыплаканных слез и унижения. Полгода ничего не изменили. Сердце грохочет в груди.
Пытаюсь растереть лицо, но руки дрожат.
Только этого не хватало!
Надо успокоиться!
А для этого надо покурить! Я весь день без сигарет.
Лезу в сумку, слава богам, пачка на месте и даже сигареты не сломались.
Вылавливаю на дне сумки зажигалку. Распахиваю окно.
Сигарету в рот. Щелчок кремния. И затяжка.
Терпкий горячий дым быстро обжигает горло и проникает в легкие. Закрываю глаза и выпускаю дым через нос.
Это помогает успокоиться. Чувствую, как замедляется сердце. Как вскипевшая минуту назад кровь стихает в венах.
Все хорошо, Люсь!
Меня не нашел Эдик.
Я добралась до Москвы.
Я попала в этот дом.
Катя, ты можешь мной гордиться…
А то, что Дмитрий – мой опекун и мой бывший любовник… Так это временные трудности…
Противный писк заставляет меня открыть глаза.
Не успеваю этого сделать, как писк превращается в оглушительный вой и с потолка начинают литься потоки ледяной воды.
Твою мать!..
Сжимаюсь в комок на подоконнике, обхватив себя за ноги.
Дверь с грохотом распахивается.
На пороге застывает Дмитрий.
Его взгляд быстро пробегает по комнате. Он поднимает лицо к потолку, с которого льются потоки воды из системы пожаротушения. Темные брови хмурятся.
Последней под его тяжелый взгляд попадаю я.
Он проходится по моей сгорбленной фигуре, замершей на подоконнике, и останавливается на дымящейся сигарете в моих пальцах.
Голубые глаза впиваются в меня, отчего меня обдает холодом, темные брови грозно сходятся на переносице, а красивое лицо дышит гневом.
Попала!
Замечаю за его спиной толпящихся людей. Кто они?
Несколько девушек и парень. Среди перепуганных и удивленных лиц белеет невыразительное лицо кухарки.
Все они вытягивают шеи, стараясь заглянуть в мою комнату.
Замечаю на всех форменную одежду. Прислуга! Сколько же ее в этом доме?
– Игорь, выключи сигнализацию и позвони вниз, пока к нам не приехал пожарный расчет, – резко бросает Дмитрий через плечо.
Не оборачиваясь и не заботясь о подсматривающих, он с силой толкает дверь за своей спиной. Она с грохотом захлопывается, едва не щелкнув по носу прислугу.
Всего в несколько широких шагов он пересекает комнату и останавливается передо мной.
Я сжимаюсь под его тяжелым взглядом и нависающей надо мной фигурой.
Он замирает так близко от меня, что даже одежда и холодные потоки воды не способны скрыть жар его тела.
Чувствую его гнев и мощь. Боюсь поднять взгляд. Привычным жестом поигрываю сигаретой между пальцев.
Он перехватывает мою руку. Наблюдаю, как по его руке вниз сбегают крупные капли, как они срываются и летят в неизвестность.
Другой рукой он выхватывает сигарету, бросает ее на пол.
Рывком он сдергивает меня с подоконника и тянет на выход.
– Я… Я все отработаю, – почти шепотом говорю я, боясь оказаться за дверью босиком и в мокрой насквозь одежде. Я не сопротивляюсь. Зачем? Я реально виновата.
Краем глаза замечаю мокнущий под потоками ноут. Вырываю руку и бросаюсь к нему.
Хватаю дорогую технику и пытаюсь спрятать под мокрой кофтой, едва я его переворачиваю, как мне на ноги выливается порция воды.
Слезы отчаяния набегают на глаза. Слава богам, что вода с потолка скроет их.
Не успеваю подумать об этом, как весь этот ледяной поток прекращается.
Я переступаю мокрыми ногами по насквозь мокрому ковру, прижимая к себе испорченный ноут.
И все-таки слезы бегут по моим щекам. Две горячи дорожки.
– Прости…те…
– Брось его.
– Кого? – я плотнее прижимаю к себе испорченную технику и хлюпаю носом.
– Ноут. Брось его. Это уже мусор.
– Не могу, – всхлипываю и закусываю губу. Слезы нескончаемым поток бегут по щекам.
Чувствую, как его пальцы касаются моего подбородка и медленно поднимают его.
Всхлипываю и моргаю, стараясь смахнуть слезы отчаяния.
Он практически заставляет меня взглянуть в свои глаза. Небесно-голубые, глубокие и такие непонятные. На самом их дне разгораются искры, но я не могу понять, что это. Темные зрачки расширяются, добавляя взгляду глубины и власти.
– Я отработаю, – снова шепчу я, сама не зная зачем.
– Обязательно отработаешь, – его голос становится низким и хриплым. Его дыхание обдает меня и замирает на моих губах.
Так близко, так маняще…
Я бы хотела вырваться, убежать, спрятаться от пожирающей меня глубины его глаз. Но его пальцы держат мой подбородок осторожно, но крепко.
Когда он рядом, я не могу мыслить здраво, не могу противиться тому, что рождается внутри.
Я бы хотела ненавидь и презирать его всей душой, но не могу… Что-то манит меня к этому мужчине. Кожа вспыхивает от его прикосновений, дыхание сбивается, стоит мне ощутит его дыхание на своей коже.
Меня начинает бить крупная дрожь. Мне одновременно и жарко, и холодно.
Я вижу в горящих напротив меня глазах отражение своих чувств и даже больше…
Покачиваюсь вперед, боясь и желая упасть в его объятия.
В мое сознание врывается громкий стук. Стук каблуков по паркету.
Он отрезвляет и Дмитрия. Его пальцы отпускают мой подбородок. Такие манящие и опасные искры в глазах гаснут.
Он делает пол шага назад.
Дверь распахивается. На пороге замирает «бабуля».
– Дмитрий, что здесь произошло? – требует она ответа, оглядев комнату.
– Недоразумение, – отвечает мой опекун, не задумываясь.
– Вот как? – темная бровь ползет вверх. Но новых вопросов «бабуля» не задает. – Екатерину переселить в голубую спальню. Здесь все выбросить и подготовить комнату к ремонту.
Она резко бросает приказы, разворачивается и уходит, подарив мне проницательный взгляд.
– Женя, вы слышали мою мать? – Дмитрий разворачивается.
– Да, – на пороге замирает высокая эффектная брюнетка в сером платье.
– Выполняйте, – бросает опекун и уходит вслед за матерью, не говоря мне ни слова.
Глубоко вздыхаю.
– Идемте, – девушка разворачивается и, не заботясь, иду я следом или нет, шагает по коридору.
Да что это за дом такой, где все отдают приказы?
Даже в детдоме у меня было больше свободы!
