Текст книги "Голгофа XXI"

Автор книги: Елизавета Ельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Впереди простиралась плешь, уже старая – просто свалка радиоактивных отходов, законсервированная лет тридцать назад. Стоя на холме, путники вглядывались в затянутую туманом равнину. Эти места знал один Старший.

– Там кто-нибудь живет? – спросил Святослав.

– Уроды, – коротко ответил Старший. – К юго-востоку отсюда, километрах в десяти, у них нечто вроде поселка.

– Ты в нем бывал?

Старший поднял левую руку, на которой два пальца, мизинец и безымянный, были искривлены и неподвижны.

– Видал однажды, мне хватило. Нас было трое, остался я один.

Святослав понимающе кивнул, хотя сам лицом к лицу с мутантами до сих пор не сталкивался. Их называли мутами, и большинство мутов были агрессивны и опасны.

– Идем по двое, – распорядился Святослав. – Я со Старшим – первые, Андрей и Фома – последние. Мария в середине, с Искариотом и Филиппом.

Счетчики Гейгера пока лишь слабо попискивали. Отряду предстояло идти северным лесистым краем плеши дней пять. Старший должен был провести их по пути, где радиоактивное излучение было минимальным. Отклониться еще севернее, подальше от плеши, мешали болота, а чтобы обойти их, потребовалась бы лишняя неделя.

Святослава беспокоил туман: в этой серой влажной пелене последняя пара не видела первую.

– Ты найдешь дорогу? – спросил он у Старшего.

– Постараюсь. Ждать бессмысленно: ветра нет, туман не разойдется.

Они двигались медленно, настороженно прислушиваясь и держа оружие наготове. Муты могли напасть ради еды, одежды, оружия или просто безо всякой причины. Однажды Книжник показал Святославу старый фильм, в котором живущие в зоне радиоактивного излучения мутанты, рожденные воображением режиссера, были людьми, обладавшими сверхъестественными способностями. Чушь собачья! Действительность оказалась проще и страшнее: муты были уродами, жуткими и жалкими одновременно.

На первом привале Иоанн, подсев к Старшему, сказал:

– Очень тихо. Здесь всегда так?

– Это из-за тумана, – отозвался Старший. – Моли Бога, чтобы и дальше было тихо.

Слышавший его Симон мотнул головой:

– Бога нет. Если бы он был, то не было бы всего этого.

– Потише, – властно сказал Старший. – Не надо зря шуметь.

– Боишься мутов? – ехидно спросил Симон, чей неуживчивый нрав постоянно толкал его задирать всех и подначивать. Он принадлежал к тем, про кого говорят, что они сами нарываются на неприятности.

– Боюсь, – спокойно согласился Старший, – потому что не хочу здесь подохнуть. А ты, если хочешь, валяй. Могу показать, в какую сторону топать, чтобы выйти на их норы.

– Ладно, я пошутил, – примирительно сказал Симон, поудобнее пристраивая на коленях автомат. – Чего там…

Иоанн заметил:

– Не понимаю, почему эти уроды не убрались отсюда? То есть не они, а их отцы или деды. Словом, те, при которых здесь образовалась плешь. Должны же они были соображать, что к чему.

– А куда им было идти? – горько произнес Старший. – Они здесь жили, здесь стояли их дома. Прийти на пустое место и начинать все с нуля? Как ты это себе представляешь, сынок? Особенно если у тебя семья, дети… Когда твой дом горит, ты выпрыгиваешь в окно, потому что пламя жжет кожу и дым заползает в легкие, а радиоактивное излучение невидимо, его не чувствуешь. Я не говорю про большие дозы, от которых быстро умирают. А маленькие вроде бы и ничего… Сначала… А потом уже поздно. Для них, – он кивнул на затянутый туманом лес, – уже совсем поздно. Для их отцов и то поздно было.

– Ты так говоришь, будто… – Иоанн смешался, не закончив фразы.

Старший отвернулся, потом хмуро сказал:

– У меня мать умерла около химки. Не хотела уходить. Там отец был похоронен и вообще… Говорила, что ей уже все равно немного осталось. Так и умерла… От язв в горле. Воздух там был отравленный, все через год-полтора умерли.

– Извини, – смущенно пробормотал Иоанн.

– Не за что.

Святослав тоже слышал этот разговор.

«Может ли Старший быть предателем? – подумал он. – А Иоанн?..»

Мута они увидели на третий день. Тумана уже не было, и мелькнувшую среди искривленных стволов фигуру заметили сразу двое.

– Вижу справа мута, – предупредил Андрей через переговорник, который был у каждого, чтобы в случае чего не кричать.

– Я тоже его видел, – подтвердил Матфей, – но больше не вижу.

– Если он один, то уйдет, – сказал Старший.

Святослав спросил:

– А потом приведет других?

– Необязательно. Иной зверь просто уходит.

– Тебе виднее…

Они снова двинулись вперед, еще настороженнее прислушиваясь и всматриваясь в лесную поросль, но больше никого не заметили. На ночлег расположились на небольшой возвышенности, к которой Старший вывел их к сумеркам.

– Здесь мы будем на виду, – в сомнении сказал Святослав.

– Если нас ищут, то все равно найдут, – невесело заверил его Старший, – зато здесь им не удастся подобраться к нам незамеченными.

Сам Святослав никогда не выбрал бы для лагеря вершину холма, но доводы Старшего показались ему разумными.

– Ладно, разобьем лагерь тут, – согласился он. – Дежурить будем в четыре смены, по трое. Двое спустятся вниз, там и там. – Он указал на две стороны холма. – Один наверху. К лесу не приближаться. Первая смена Матфея, Симона и Фомы. Вторая – Старшего, Иоанна и Фаддея. Третья – Андрея, Варфоломея и Младшего. Я, Искариот и Филипп дежурим под утро.

Они развели в ямке маленький костер. Наскоро поужинав, все, кроме дежурных, улеглись спать. Святослав подождал, пока они уснут, и, стараясь не шуметь, разбудил уже уснувшую Марию и сделал ей знак идти за ним. Дежуривший наверху Матфей проводил их равнодушным взглядом. Поскольку Святослав с самого начала сказал, что они с Марией давно вместе, не было ничего странного в том, что им понадобилось побыть вдвоем хотя бы ради того, чтобы просто поговорить. Сейчас им действительно надо было поговорить. После сообщения Книжника Святослав велел Марии молчать насчет второго передатчика, но и только, для более долгого разговора не было подходящего случая. Возможно, сейчас момент тоже был не очень подходящий, но ждать лучшего не приходилось, потому что все они были постоянно на виду друг у друга, а жестокая необходимость вынуждала Святослава больше не медлить. Они шли по земле, где на каждом шагу стояла смерть, и погибнуть мог любой из них, и он сам в том числе, поэтому кто-то еще, кроме него, должен знать истинное положение вещей – кто-то, кому он доверял, а таких было всего двое: Мария и Кирилл. В сложившейся ситуации он больше полагался на девушку, чем на Искариота.

Присев на корточки, он заговорил очень тихо, так, что его голос слышала только она. Рассказав о сообщении Книжника и его гибели, Святослав продолжил:

– Если со мной что-нибудь случится, запомни самое главное: нельзя рисковать Долли. Такие, как мы, найдутся еще; такой, как он, – нет. Пока предатель с нами, выходить на связь с Долли нельзя.

– Я поняла, – почти беззвучно произнесла Мария.

– Теперь о другом: помоги мне выявить предателя.

– Как?

– Поболтай с каждым о том о сем. Так, чтобы это выглядело естественно. Может, всплывет что. Легкая болтовня женщины вряд ли кого насторожит… Во всяком случае, надеюсь, меньше, чем мои расспросы.

– На кого обратить особое внимание?

– Не знаю… Я подозреваю всех и никого в особенности.

Поговорив еще немного, они вернулись в лагерь и забрались в свои спальники. Ночь прошла тихо и спокойно.

Муты напали перед рассветом, когда дежуривший наверху Кирилл уже собрался всех будить. Первым их заметил Филипп – муты подступали с его стороны.

– Я что-то заметил, – сказал он в переговорник. – Движущиеся тени, на зверей не похоже.

– Отступай назад, на холм, – скомандовал Святослав. – Без шума, не стреляй пока.

Он хотел выманить мутов из леса на открытое пространство.

– Искариот, – прошептал он в микрофон, – буди всех, только тихо. Муты пришли. Скажи Андрею, чтобы подпустил их поближе, а я попробую обойти их сзади.

Тринадцать отлично вооруженных людей против группы полузверей. Да, но насколько большой группы? Сколько их живет на этой плеши и сколько пришло сюда? Распластавшись на сырой холодной земле, Святослав вглядывался в сторону леса, ожидая, когда раздастся первая очередь, которая отвлечет внимание мутов от того места, где он находился. Долго ждать не пришлось. С первыми выстрелами он беззвучной тенью метнулся вперед, забирая влево, чтобы не столкнуться с наступавшими, а обойти их.

– Андрей, как там у вас? – на бегу спросил он.

– Лезут, – коротко ответил Андрей.

– Много?

– Немало…

Описав дугу, Святослав зашел мутам в тыл. В предрассветных сумерках он видел мелькавшие между деревьями отдельные силуэты, но основная масса была уже на холме, откуда доносился непрерывный треск автоматных очередей.

– Петр, – позвал его Андрей, – где ты?

– Позади мутов. Подберусь к ним поближе и ударю.

– Найди укрытие! Быстрее! Они повалили обратно, их еще много осталось. Они тебя сметут.

– Не сметут, – сквозь зубы процедил Святослав и, оглядевшись, кинулся к стволу упавшего дерева и залег за ним. – Пусть идут, я их встречу.

Муты не шли, а неслись прямо на него, и в какой-то момент Святослав подумал, что ему и впрямь не устоять против них, но едва он начал стрелять, муты шарахнулись в стороны и со звуками, напоминавшими не то вой, не то визг, умчались в глубину леса. Вой, едва начавшись, быстро смолк, оставив на память о себе валявшиеся на склонах холма и в лесу трупы.

С холма сбежал Андрей:

– Петр, ты цел?

– Да, – отозвался Святослав, поднимаясь с земли. – Все живы?

– Все, только Фоме досталось. Зачем-то выскочил вперед, и один мут зацепил его.

– Здорово зацепил?

– Нет, слегка.

Святослав подошел к холму, осмотрелся. Да, мутов здесь было порядочно. Поднявшись наверх, он спросил у Старшего:

– Как думаешь, больше они к нам не сунутся?

– Вряд ли. – Старший криво усмехнулся. – Хотя утверждать это наверняка можно только про такого мута, который уже мертв. Вряд ли, – повторил он.

Они вновь, уже не таясь, развели костер – таиться уже не имело смысла, – и Варфоломей стал обрабатывать рану Фомы, на левой руке которого от локтя до плеча тянулась кровавая полоса.

– Серьезная рана? – спросил Святослав.

Варфоломей отрицательно мотнул головой, не прерывая своего занятия:

– Нет, если не воспалится, то пустяки.

– Постарайся, чтобы не воспалилась. Фома, зачем тебя понесло вперед?

– Я прежде мутов никогда не видел, – хмуро пробормотал Фома, морщась от боли.

– И что? Решил познакомиться поближе?

– Ладно, командир, давай без нотаций. Я сглупил и признаю это. Что тебе еще надо?

– Чтобы в следующий раз ты был осмотрительнее, – ответил Святослав и тут вдруг сообразил, что после окончания боя он не видел Кирилла.

Его захлестнула волна тревоги, и он чуть было не крикнул: «Кирилл!» – но вовремя спохватился.

– Искариот! – громко позвал он, но никто не откликнулся.

– Он отошел, – сказал Матфей. – Разглядывал того мута, который поцарапал Фому, а потом кинулся в сторону. По-моему, его тошнит.

«Неудивительно, – подумал Святослав. – Зрелище, мягко говоря, не из приятных. Уж лучше иметь дело со зверьми или с людьми, чем с этими тварями, которые ни то ни се».

Подошел Андрей, спросил:

– Собираемся?

– Да, как только Варфоломей закончит. Фому от груза надо освободить, пусть пока несет только оружие. Распределим его рюкзак на троих: ты, я и Филипп.

Андрей кивнул, с каким-то странным видом глядя на проступавшие в рассветных сумерках силуэты деревьев у подножия холма, потом нерешительно произнес:

– Давно хотел спросить…

– Так спроси.

– Ты уверен, что все это имеет смысл? То, что мы идем туда.

– Да, я уверен, – твердо ответил Святослав.

«Потому, что нас послал туда Книжник, – мысленно добавил он. – Если бы Книжник сказал, что надо шагнуть в огонь или в пропасть, я шагнул бы. Таких, как он, больше нет. И его тоже нет…»

– А ты разве не уверен? – спросил он в свою очередь, причем не без тайного умысла. Раз Андрей сам дал повод, почему бы им не воспользоваться? – Если нет, то зачем пошел?

– Я в этом не раскаиваюсь, – сказал Андрей с поспешностью, которая не вязалась с его обычной неторопливостью и обстоятельностью, свойственной ему в любом деле. – Но иногда мне кажется, что все бесполезно. – Он обвел рукой вокруг себя. – Что тут можно изменить? Даже если ты гений, как наш Долли.

– Нам этого не понять, потому что мы-то не гении, – мягко сказал Святослав. – Если б мы сами знали, что и как, тогда незачем было бы идти к нему.

Широкое лицо Андрея просветлело:

– А ведь верно, черт возьми!

«Он не предатель, – решил Святослав. – Андрей не может быть предателем, или я совсем не разбираюсь в людях».

Когда Андрей принялся распаковывать рюкзак Фомы, тот начал было возражать:

– Что я, по-твоему, – инвалид? – но Святослав быстро пресек его протесты:

– Скажем так: ты пострадавший, и потому временно переводишься на облегченный режим. Устраивать по этому поводу дискуссию не будем. Все ясно?

– Да, – буркнул Фома, – но я и сам мог бы его нести.

Они пробирались по краю плеши еще два дня. Все было спокойно. На третий день они вышли на чистые места. Рана Фомы хорошо заживала, и отряд продвигался в прежнем темпе. У бывшего села Погорельное их должна была ждать машина; оттуда на восток тянулась дорога, как сообщали данные из базы их мини-мираклей.

Подойдя к берегу небольшой речушки, они взялись за бинокли: Погорельное находилось на другом берегу. Матфей, молчаливый, худой и жилистый, как высохшая виноградная плеть, разжал узкие губы и процедил:

– Ну и где это чертово Погорельное?

Святослав опустил бинокль:

– Где-то там… Будем переправляться. Фаддей, возьми пробу воды.

Экспресс-анализ показал, что пить воду, конечно, не стоило, но переходить реку вброд можно было без особых предосторожностей.

Подняв над головой оружие, двенадцать мужчин и Мария один за другим вошли в воду. Им повезло – река оказалась неглубокой. Шли в сапогах: хотя вода была не заражена и, значит, в верхнем течении не проходила через плешь или химку, на дне могла застрять какая-нибудь дрянь, сохранившаяся с давних времен, когда еще существовало промышленное производство и реки зачастую использовали как сточные канавы. Старые отходы иногда преподносили неприятные сюрпризы: наступив босой ногой на ржавую железяку, можно было в результате подцепить невесть что.

Выбравшись на противоположный берег, все сняли сапоги и вылили из них воду.

– Сушим обувь, – сказал Святослав.

Идти в мокрой обуви без крайней необходимости не стоило, стертые ноги никому не были нужны. Поднявшийся на бугор Младший крикнул:

– Вон Погорельное.

Там, куда он указывал, виднелись остатки каких-то строений.

Святослав вызвал на экран мини-миракля план: крестиком был помечен его верхний правый угол.

– Прочесываем тот участок. Особо не разбредаться.

Фаддей лениво произнес:

– Брось, командир, тут, кроме нас, ни души. Не перестраховывайся.

– Не разбредаться, – повторил Святослав.

Фаддей пожал плечами:

– Как скажешь.

Обсохнув, они двинулись к остаткам поселения, которое теперь стоило бы называть не Погорельным, а Прогнившим: все, что здесь сохранилось, было осклизлым и насквозь гнилым. Остовы домов с давно обрушившимися крышами выглядели сиротливо и убого, словно жалкие умирающие уродцы. Впрочем, так оно и было.

– Нашел! – крикнул Младший. – Машина здесь!

Под чудом сохранившейся крышей между трех стен – четвертая рухнула – стоял тщательно укрытый непромокаемым брезентом с пластиковой пленкой легкий вездеход. Новый, недавно украденный, судя по надписям, из французской зоны. Баки были полны горючего, тяжелые запасные канистры стояли внутри машины, там же лежали тюки с продовольствием, что было весьма кстати – их собственные запасы подходили к концу. Матфей осуждающе буркнул:

– Не очень-то хорошо они его запрятали.

– А зачем? – рассудительно заметил Старший. – От кого тут прятать? Даже если кто-то пройдет в сотне метров, сюда не заглянет. Издали видно, что среди этой рухляди уже давно поживиться нечем. Только бревном по голове треснет.

– И то верно, – согласился Матфей, опасливо глянув вверх. – Давайте его отсюда выкатывать, пока и впрямь что-нибудь не свалилось.

Андрей забрался на водительское место, вывел машину наружу и спрыгнул наземь.

– Хорошо идет.

Фаддей скептически хмыкнул:

– Все они хороши, пока не проедут сотню-другую километров по грязи. А потом начнется…

– Не каркай, – оборвал его Андрей и повернулся к Святославу. – Загружаемся?

Святослав поглядел на экран мини-миракля: дорога на восток начиналась от противоположного края села.

– Сначала поглядим на дорогу, – решил он. – Симон и Иоанн – со мной.

Втроем они зашагали по чавкающей под ногами жиже. Темные мокрые бревенчатые остовы изб казались совсем черными. Когда вышли на окраину того, что прежде было деревней, Святослав сказал:

– Дорога где-то здесь.

Симон огляделся:

– Что-то не видно.

Иоанн указал чуть левее:

– По-моему, вот она.

– Где?

– Да вон там, видите? От столбов – к желтым кустам и дальше между двумя пригорками.

– Это, по-твоему, дорога? – с сомнением спросил Симон.

– Ничего другого нет.

Святослав взялся за бинокль, но потом махнул рукой:

– Идемте взглянем поближе.

Когда они подошли к началу так называемой дороги, Святослав сказал:

– Тот, кто пометил ее на карте как проезжую, был чересчур снисходителен.

Симон высказался более кратко и выразительно:

– Мать твою, разве это дорога?!

Иоанн покрутил головой:

– Как наш вездеход пригнали-то сюда?

Святослав ковырнул носком сапога раскисшую землю.

– Мы не знаем, когда его пригнали. Если до дождей, тогда было легче. Что ж, попробуем проехать. Французские вездеходы неплохие.

– Увязнем, – мрачно изрек Симон.

Вопреки его предсказанию, тяжело нагруженный вездеход, в который набилось тринадцать человек, да еще с грузом, все-таки пополз по тому, что можно было условно назвать дорогой. Как огромный упрямый жук, он то карабкался вверх, то сползал вниз, оставляя позади одну сотню метров за другой. Когда выбрались из низины, дело пошло на лад.

Кирилл оживленно сказал:

– Прокатимся с ветерком.

Хотя он ни разу не пожаловался, передвижение пешком выматывало его больше, чем других, – он не был сталкером и не привык к длительным нагрузкам.

Его поддержал Иоанн:

– Ехать бы так до самого конца.

Святослав бросил на них мимолетный взгляд, и вдруг ему на сердце упала тень. Было ли это предчувствием?.. Неким смутным отзвуком грядущей беды, исчезнувшим так быстро, что Святослав не успел как следует прислушаться к нему, и в следующее мгновение уже сам не знал, что заставило его задержать взгляд на Кирилле и Иоанне? Может быть, то, что они сидели рядом и он обратил внимание на их некоторое внешнее сходство? Они были одного возраста и одинакового роста, оба голубоглазые, со светлой кожей, какая обычно бывает у блондинов, Кирилл – русый, Иоанн – с волосами цвета темного непрозрачного янтаря, падавшими ему на лоб.

Святослав, сам того не замечая, нахмурился. Если б он мог заглянуть в будущее, то увидел бы, как эти двое окажутся друг против друга и третьей между ними встанет смерть.

Евангелие от Матфея, глава 4.

21 Оттуда идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их.

22 И они тотчас, оставивши лодку и отца своего, последовали за Ним.

Глава 3

Начинало смеркаться, а ехать в темноте при выключенных фарах по такой дороге означало угробить машину, а то и себя в придачу. Впереди они заметили приземистые строения.

– Похоже, деревня, – сказал Фома.

– Хутор, – поправил его Фаддей, – для деревни домов маловато.

Сидевший за рулем Андрей обернулся:

– Как, командир, проедем мимо или здесь остановимся?

Святослав чувствовал, как все хотят переночевать под крышей, в тепле и без осточертевшей сырости.

– Переночуем здесь, – сказал он. – Поворачивай.

До ночи еще далеко, целый вечер впереди, и сегодня они как следует отдохнут и выспятся.

После предварительной разведки вездеход подъехал к домам. Откуда-то доносилось конское ржание. В глубине одного дома раздался приглушенный вскрик, затем все стихло.

«Они нас боятся», – подумал Святослав.

Когда он постучал в дверь крайнего дома, ответом была настороженная тишина.

– Откройте, пожалуйста, – громко сказал он. – Мы не бандиты и хотим только переночевать здесь.

За дверью послышалось шушуканье, потом она чуть приоткрылась, и в щели возникло нечеткое пятно лица, то ли мужского, то ли женского.

– У нас ничего нет. – В голосе говорившего явственно звучали нотки страха.

– Нам ничего и не надо, – терпеливо заверил его Святослав. – Не бойтесь, мы не причиним вам вреда.

Дверь открылась. За ней стоял мужчина с ружьем в руках, а за его спиной жались две женщины и ребенок. Еще одного та, что помоложе, держала на руках.

– Много вас? – настороженно спросил мужчина, стараясь разглядеть, что творится за спиной Святослава.

– Тринадцать человек и машина.

Одна из женщин ойкнула, а хозяин дома, сжав ружье так, что побелели пальцы, напряженно выдавил:

– Машины нынче только у волчар есть…

Волчарами называли бандитов, сбивающихся, как волки, в стаи, которые бродили по никем не управляемой и не защищаемой территории, ранее называемой страной, разрушая все, что попадалось на пути. Люди были опаснее, чем звери.

Святослав прибегнул к последнему доводу:

– Если б мы были бандитами, то давно перестреляли бы вас всех, а не тратили время на пустые разговоры.

Мужчина оценивающе посмотрел на автомат, висевший на плече Святослава, и нехотя сказал:

– Ладно, заходите. Только еды у нас маловато.

Очевидно, нашествие тринадцати едоков вызывало у него опасения, что за сегодняшний вечер запасы его существенно уменьшатся.

– У нас своя есть, – успокоил его Святослав. – Затопи печку, и больше с нами хлопот не будет.

Комната, куда его впустили, была довольно просторной, но грязноватой: замызганные стены, сор на истоптанном полу. Видимо, на наведение и поддержание порядка у хозяев недоставало сил. Или им было уже все равно. Женщины пошептались между собой, и одна увела куда-то детей, а вторая принялась подкладывать в печку дрова. Младший и Фаддей остались возле машины, остальные набились в комнату, где сразу стало тесно. Хозяин ушел, но вскоре вернулся.

– Вы здесь ночуйте, а мы к соседям переберемся. Я с ними договорился.

– Спасибо. Для машины навес найдется?

– Есть пустой сарай.

Он показал где, и Андрей загнал туда вездеход. Потом сели ужинать при мерцающем свете свечей в самодельных подсвечниках. Хозяева предложили незваным гостям свежего хлеба, а те поделились своими припасами. Затем к ним заглянули двое мужчин из соседних домов.

– Издалека вы? – спросил один, костлявый, с худым, изможденным лицом.

– Да, издалека, – подтвердил Святослав, не уточняя, откуда именно.

– И как там обстоят дела?

Вместо Святослава ответил Симон:

– Хреново, вот как.

– Значит, в других местах не лучше?

В глазах говорившего еще тлела искра надежды и интереса к жизни, тогда как на лице второго лежала лишь печать крайней усталости и опустошенности – лицо человека, которому уже все безразлично.

– А почему там должно быть лучше? – сказал Симон.

– Ну мало ли… Вдруг что-то изменилось.

«Только если мы дойдем до цели, – подумал Святослав. – Только тогда, может, и вправду что-то изменится…»

Когда оба приходивших узнать новости ушли, а хозяева засобирались к соседям, Фаддей спросил:

– У вас баньки нет?

– Есть, – ответил хозяин, после ужина и застольного разговора ставший более приветливым. – Растопить?

Наличие бани вызвало у всех радостное оживление. Мылись по трое: больше, чем троим, в крошечной баньке было не поместиться. Святослав, дожидаясь своей очереди, присел на колоду во дворе. Невдалеке замычала корова.

«Лошади, коровы… Небось и свиньи есть. Этот хутор стоит крепко, – подумал он. – Должно быть, его построили давно, и хозяева происходят от коренных сельских. Такие, в отличие от городских, еще как-то приспособились, хотя по ним видно, что и они не живут, а борются за жизнь. Впрочем, как и все…»

Из дома вышел Филипп и остановился возле Святослава.

– У меня вопросик есть, командир. Насчет Марии. Ты говорил, что она предвидит опасность и все такое. Это правда?

– Правда. Что ж я, по-твоему, врал, что ли?

По тому, как Филипп смотрел на него, было ясно, что он ищет ответа именно на этот вопрос.

– Тогда почему она не предупредила нас о нападении мутов?

– У нее не всегда получается. К тому же тогда ночь была, она спала.

– Ясно… Насчет всего нашего предприятия она что-нибудь говорила? В смысле – чем все кончится?

– Нет.

– Так оно и лучше, – пробормотал Филипп с невеселой усмешкой.

Свет поднявшейся над лесом луны падал на его гладко выбритое, красивое, хотя и несколько угрюмое из-за тяжеловатого подбородка и словно бы нахмуренных густых черных бровей лицо. Такие правильные лица теперь, во времена всеобщего вырождения, вызванного голодом и всевозможными болезнями, были редкостью. Сейчас это лицо показалось Святославу особенно мрачным.

– Что-то я тебя не понимаю, – сказал он. – Ты вроде недоволен, что Мария нам пока ничего не предсказала, но чтобы предсказала, тоже не особо хочешь.

– Тут и понимать нечего… Если она предупредит об опасности – это хорошо, а насчет будущего – так лучше не надо.

– Почему? – спросил Святослав, а сам подумал: «Вдруг это он? Если предатель – Филипп, то действительно, с его точки зрения, нам своего будущего лучше не знать».

– Потому что мы смертники, – ответил Филипп. – Ты ведь и сам понимаешь…

«Да, оптимистом его не назовешь… А может, он завел этот разговор для того, чтобы побольше выпытать про Марию, про ее способности? – мелькнула у Святослава новая мысль. – Предателя они должны беспокоить. Интересный расклад получается…»

– У тебя есть семья? – поинтересовался он.

– Нет. По-моему, надо быть сумасшедшим, чтобы заводить теперь семью. Одному легче. – На его лице промелькнула горькая гримаса. – Боишься только за самого себя.

– Ты вроде не из пугливых, – заметил Святослав, стремясь продолжить разговор.

– Да… Когда дело касается меня самого.

Филипп присел на колоду рядом со Святославом и, глядя себе под ноги, сказал:

– Я был мальчишкой, когда бандиты убили мою семью. Родителей, брата и двух сестер. Старшей тогда исполнилось восемнадцать, а младшей всего четырнадцать. Обе были очень красивыми… Банда была большая, и все по очереди насиловали их. Я это видел… до самого конца, пока они не умерли.

Помолчав, Святослав спросил:

– А ты как выжил?

– Меня ударили по голове, я упал и не мог пошевелиться, хотя сознания не потерял. Что-то вроде временного паралича. Они думали, что я мертв. После этого я поклялся, что никогда не буду заводить семью. Да и вообще я считаю, что рожать в наших условиях детей – преступление. Следующему поколению будет еще хуже. Будет еще больше химок, плешей и просто свалок, еще меньше чистых мест. Больше болезней, меньше еды. Вконец озверевшие банды. Зачем оставлять кого-то после себя, обрекая на этот кошмар? – Филипп встал. – Ладно, командир, мне в баню пора, моя очередь подходит.

Разговор с Филиппом оставил на душе у Святослава тяжелый осадок – главным образом потому, что он все-таки продолжал подозревать его, и оттого чувствовал себя последней сволочью. С другой стороны, он не мог никого исключить из списка подозреваемых на основании одних только собственных симпатий: откуда ему знать, где правда, а где ложь? Этот разговор, однако, навел его на мысль, как сделать первый шаг к разоблачению предателя. Заглянув в дом, он позвал Марию и вместе с ней отошел за угол.

– Я кое-что придумал, – тихо произнес он. – Сделаем так: после бани ты предложишь всем нечто вроде сеанса гадания. Как бы для развлечения. Скажи, что насчет будущего у тебя не всегда получается, а вот из прошлого что-нибудь обязательно увидишь. Начни с Кирилла. Возьми его за руку и говори что угодно. Я его предупрежу, он тебе подыграет. А потом предложи свои услуги другим.

– Зачем?

– Тот, кто нас предал, будет держаться от тебя подальше: вдруг ты увидишь что-нибудь лишнее.

– Я поняла… Но что мне делать с теми, кто сядет после Кирилла? Что им говорить? Я же ничего про них не знаю.

– Напусти тумана. Говори многозначительно и неопределенно. Опиши кому-нибудь ту сцену, когда мы все встретились с Книжником. Тебя там не было, поэтому прозвучит убедительно. – И Святослав во всех подробностях рассказал ей о той встрече, потом добавил: – После Кирилла возьмись за Андрея, мне надо знать, можно ли доверять ему.

– У меня не получится.

– Все получится, вот увидишь!

Он коснулся губами ее щеки, чтобы подбодрить. Его губы были сухими и жесткими, а кожа ее щеки – шершавой от ветра и дождей.

Мария мылась последней. В бане стояла неимоверная жара и вместо воздуха, казалось, клубился один пар. Вымывшись, она полуодетой выскочила наружу и несколько минут жадно хватала ртом холодный вечерний воздух, вливавшийся в легкие освежающим и чуточку пьянящим потоком.

«Господи, почему у нас нет даже этого? – подумала она с внезапно нахлынувшим отчаянием. – Почему нам нельзя ходить без противогазов и дозиметров? Почему наша земля превратилась в свалку? Почему за каждый кусок хлеба надо платить кровью? Почему, почему?! Те, кто виноват в этом, должны гореть в аду! Только настоящий ад – здесь…»

Ее рассыпавшиеся по плечам мокрые волосы трепал легкий ветерок, и темное небо покрыла россыпь звезд.

«Там ничего не изменилось, – подумала она, посмотрев вверх, на звезды, – для них сто лет – пустяк, миг, а здесь сто лет назад был совсем иной мир. Мир, в котором еще можно было предотвратить засилье банд, где не надо было беспокоиться, откуда дует ветер – с чистых мест или с какой-нибудь химки или плеши. Ветер был просто ветром, а реки и дождь – обычной водой. Я хочу, чтобы тот мир вернулся. Но он не вернется. Никогда. Он уже никогда не вернется».

Немного обсохнув, Мария вошла в дом, где уже собрались все члены отряда. Святослав, вопреки своей обычной осмотрительности, даже не послал никого дежурить около машины, поскольку хотел, чтобы на «сеансе гадания» присутствовали все без исключения. Сам он тоже пойти не мог, потому что собирался внимательнейшим образом наблюдать за поведением других, а Кирилл нужен был ему здесь.

Поймав взгляд Марии, Святослав едва заметно кивнул – пора. И Мария с наигранным оживлением громко сказала:

– Предлагаю немного развлечься.

Все взоры обратились на нее – еще и потому, что сейчас она выглядела не так, как всегда: обычно собранные сзади в пучок, а теперь распущенные вьющиеся волосы, подсушенные ветерком, окружали ее лицо и плечи рыжим облаком. Эти волосы очень красили ее заурядную, в общем-то, внешность – лицо с большим ртом, вздернутым носом и широко расставленными зеленоватыми глазами.