Текст книги "Голгофа XXI"

Автор книги: Елизавета Ельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15

Название зоны Долли происходило от имени первого животного, полученного методом клонирования в 1997 году английскими учеными. Это была овца по кличке Долли. В начале следующего века практически все страны подписали международное соглашение о запрещении клонирования людей и проведения научных исследований в этом направлении, однако закон – одно, а реальность подчас совсем другое.

Святослав понятия не имел, каким образом Книжник подобрался к информации о зонах Долли с людьми-клоннерами (самих клоннеров тоже называли «овечками Долли», или просто «Долли»), и даже установил связь с кем-то из них. За годы общения с Книжником Святослав так и не разобрался в том, был ли он членом – а возможно, даже главой – некоей организации или просто незаурядным человеком с обширным кругом личных знакомств и большим авторитетом в этом кругу. Однажды Святослав спросил его об организации напрямик, но Книжник ответил уклончиво, его слова можно было истолковать и так и этак, и Святослав в дальнейшем вопросов не задавал. Как бы то ни было, Книжник обладал информацией, которая отсутствовала в банках данных компьютерной сети жандармов, располагавших сведениями обо всех других зонах: спидниках, рудниках, химках и плешах – но не о зонах Долли, которых официально как бы не существовало.

Помимо этой информации Книжник поделился со Святославом своими соображениями относительно того, какие именно клоннеры содержатся в зонах Долли и как их потом используют. Последнее вызвало бы шок в цивилизованном обществе, пожалуй, даже более сильный, чем факт существования зон с людьми-клоннерами. По сведениям Книжника, зоны Долли служили своеобразным запасником выдающихся личностей, причем он полагал, что сами объекты клонирования об этом не знают, что исходный материал берется у них тайно во время медицинских обследований. Всеми работами, связанными с клоннерами, наверняка занимались особые секретные службы, а результатом этой деятельности была замена в ряде ситуаций «оригиналов» на дубликаты-клоннеры. В основном такие ситуации сводились к преждевременной гибели «оригинала» из-за болезни или несчастного случая. Книжник однажды дал Святославу прослушать кое-какие записи сообщений западных радиостанций об инцидентах, к которым, по его мнению, имели отношение клоннеры.

Внезапное выздоровление считавшегося неизлечимо больным Джона Харриса, автора парадоксальной теории HP-полей: он был в безнадежном состоянии доставлен в реанимационное отделение, а неделю спустя вышел из госпиталя совершенно здоровым. Пресса единодушно отмечала, что он в прекрасной форме и как никогда прежде полон сил и энергии.

Необъяснимое спасение в авиационной катастрофе, где все другие погибли, Антуана Рено, выдающегося астрофизика, чьи работы сулили переворот в своей области.

Воскрешение из мертвых Ричарда Форда, талантливого экономиста, утонувшего на курорте юга Франции, а через пару дней как ни в чем не бывало показывавшегося перед телевизионными камерами; недавнее сообщение о его гибели было названо досадным недоразумением.

Еще одно «досадное недоразумение» произошло с Кристиной Ури, руководительницей третьего сектора КОМНа, убитой на парижской улице психопатом-алжирцем. В последовавшем вскоре опровержении говорилось, что мадам Ури была всего лишь ранена, а убита другая женщина, оказавшаяся рядом. В суматохе их сумочки с документами перепутали, из-за чего пресса была введена в заблуждение.

Эти и другие подобные им случаи могли вызвать подозрения лишь у того, кто знал о зонах Долли, прочие не усмотрели бы в них ничего необычного.

Однако если б замена происходила только при ранней смерти «оригинала», большинство клоннеров оставалось бы невостребованным. А между тем каждый обходился в огромную сумму, поскольку для того, чтобы они были в состоянии в любой момент заменить «подлинник», им требовались соответствующие условия для занятий тем же видом деятельности и вся информация о его достижениях. Клоннеры были неизбежно моложе «оригиналов» (вызванное этим обстоятельством внешнее различие легко корректировалось пластической медициной), и Книжник подозревал, что долгая жизнь многих выдающихся личностей скрывает под собой подмену. Если это было действительно так, то почти все клоннеры в конечном итоге попадали в нормальную человеческую среду. Ответ на вопрос, почему ни один из них не раскрыл глаза обществу, был прост. Во-первых, все клоннеры занимали высокое положение в своей сфере, а открыв правду, неизбежно стали бы изгоями. Во-вторых, дураков среди них не было, и каждый прекрасно понимал, что в случае излишней болтливости спецслужбы мигом заткнут ему рот самым радикальным способом.

Были предположения Книжника верны полностью или лишь отчасти, для Святослава и его спутников значения не имело. Для них главным было войти в зону и подать условный сигнал, а дальше… Дальше оставалось надеяться, что Книжник знал, что делал, когда посылал их в этот долгий и опасный путь.

Во время последней перед зоной ночевки Святослав сказал:

– Надо обсудить один вопросик, малоприятный, но необходимый. Чтобы не было недоразумений.

– Валяй, – хмуро буркнул Кирилл; он все еще злился на Святослава и огрызался, когда тот заговаривал с ним. – Какие нам светят неприятности помимо того, что жандармы с радостью нас прикончат?

– Вся беда в том, что они как раз, наоборот, постараются нас не прикончить, – серьезно пояснил Святослав. – Поэтому необходимо заранее решить, как поступить, если нас обнаружат.

Иоанн спокойно спросил:

– Какие у тебя есть предложения?

– Если нас засекут на периметре, взрываем заряд «страйка». У меня их два. А если внутри зоны – каждому придется воспользоваться своей «конфеткой». Разумеется, сначала надо уничтожить оба сигнальных передатчика. Выстрела из КОРа или автомата будет достаточно. Как, согласны?

– Да, – не колеблясь ответил Иоанн, – я согласен.

– Я тоже, – сказала Мария, а Кирилл по-прежнему хмуро пробормотал:

– Хотел бы я знать, стоит ли наш Долли всего этого…

– Узнаешь, если мы доберемся до него. Так да или нет?

Кирилл пожал плечами:

– Да. Хотя, по правде говоря, я не представляю, что спецслужбы могут из нас вытянуть, ведь мы понятия не имеем, кто из клоннеров зоны – наш Долли.

– Охранники могут использовать нас как приманку для него. Нет смысла рисковать, тем более что потом нас все равно убьют. Тех, кому известно о зонах Долли, в живых не оставят.

– Ладно, я же сказал «да», – раздраженно произнес Кирилл. – Незачем меня убеждать.

– Я не убеждаю, а разъясняю ситуацию.

– Мы сами не дураки, чего тут разъяснять?

– Тогда будем считать, что вопрос исчерпан, – подвел итог Святослав.

После этого разговора он отдал второй заряд Иоанну.

Когда они достигли зоны (это произошло под вечер) и через бинокли рассмотрели заграждения, у Святослава упало сердце: здесь были сосредоточены все виды препятствий, с какими ему доводилось иметь дело, и еще кое-что сверх того.

«Нам туда не войти», – с отчаянием подумал он.

Однако решающее слово принадлежало Кириллу, и когда Святослав поинтересовался его мнением, тот сказал:

– Самое трудное – преодолеть барьер излучения Ронка. Уверен, что тонкие столбы с кольцами – это излучатели Ронка. Неплохо бы знать их мощность… Если она соответствует стандартной маркировке в два кольца, то достаточно просто обводного контура.

– Ты можешь его сделать?

– Да.

Святослав слишком долго был знаком с Кириллом, чтобы не заметить его беспокойства.

– В чем проблема?

– Меня смущает эта маркировка, – ответил Кирилл.

– Почему?

– Потому что сделать маркировку на излучателях Ронка, используемых в заграждении, – это все равно что, скажем, на каждом участке с подземными датчиками нагрузки вывесить табличку со схемой их расположения. Если б ее и впрямь вывесили, разве ты поверил бы, что схема на ней соответствует действительности?

– Нет, конечно. Приманка для дураков…

Святослав знал об излучателях Ронка, генерирующих узконаправленное поле, смертельное для любого живого организма, но никогда не сталкивался с ними; такое оборудование было чересчур дорогостоящим и при производстве, и при эксплуатации, и Святославу не доводилось слышать, чтобы его использовали при ограждении какой-либо зоны. Кроме зоны Долли, выходит.

– Что будет, если сунуться с простым обводным контуром в излучение, допустим, в три кольца? – спросил он.

– Контур не выдержит, – ответил Кирилл.

Иоанн, прислушивавшийся к их разговору, продолжая рассматривать заграждения в бинокль, опустил его и повернулся к Кириллу:

– Что же нам делать?

– Надо подумать, – пробормотал Кирилл с сумрачным видом.

– Предположим, что мощность больше, чем указано, – сказал Святослав. – Означает ли это, что в таком случае туда вообще нельзя проникнуть?

– Мощность, соответствующую трем кольцам, можно преодолеть укрепленным контуром, который поддерживается батареями. Правда, времени для того, чтобы мы все прошли через него, будет в обрез. А чтобы преодолеть мощность в четыре кольца, нужен специальный энергоблок, наши батареи этого не потянут. Однако не думаю, чтобы эти столбы были на четверку… Тогда сверху должны быть страховочные щитки на случай аварийного выброса, а их нет. По-моему, они на тройку.

Мария не разбиралась в таких вещах и улавливала лишь общий смысл разговора.

– То есть мы пройдем? – спросила она.

– Должны пройти, – подтвердил Кирилл.

Прочие виды заграждений применялись и в других зонах и были знакомы Святославу и Иоанну, к тому же Книжник снабдил их кое-какими сведениями о схемах и устройствах заградительных линий, что существенно облегчало дело, но с излучателями Ронка мог справиться один Кирилл. Святослав старался не показывать, насколько тревожит его тот факт, что все познания Кирилла об излучателях Ронка носят исключительно теоретический характер; ознакомиться с ними на практике ему было негде, он видел их лишь на экране дисплея, самое большое – на дисплейных голограммах. Однако сам Кирилл вроде бы не сомневался в своих силах, и Святослав, чтобы не вселить в его душу неуверенность, делал вид, будто тоже не сомневается, – ничего другого ему попросту не оставалось.

Остаток вечера и ночь они провели, наблюдая за зоной, чтобы выяснить, каков порядок передвижения охранников, и убедились в том, что здесь полностью полагаются на техническое оснащение, которое, впрочем, этого вполне заслуживает.

Перед рассветом они отступили назад километров на пять, чтобы Кирилл мог спокойно заняться своей аппаратурой: находиться весь день вблизи зоны Святослав считал излишним риском. В тот день – возможно, последний в их жизни – ему иногда казалось, что время тянется чересчур медленно, а иногда – что, наоборот, летит чересчур быстро. Все по очереди поспали, и Кирилл тоже, хотя времени для отдыха ему осталось совсем мало.

Последнее дежурство Святослав взял на себя. Иоанн, которого он сменил, растянулся на спальнике, не забираясь внутрь. Кирилл и Мария уже заснули, а Иоанн лежал с открытыми глазами.

– Не спишь? – спросил его через некоторое время Святослав.

– Нет. – Иоанн подтащил свой спальник поближе к Святославу и уселся напротив него. – Помнишь храм, у которого мы останавливались? Симон тогда спросил, верующий ли я, и я ответил, что нет. А теперь мне кажется, что да.

– Решил стать христианином?

Святослав задал этот вопрос без тени иронии; он понимал, почему Иоанн думает сейчас о таких вещах, – через несколько часов начнется самый опасный этап всей операции.

– Не совсем в том смысле, который вкладывается в это понятие церковью, – сказал Иоанн.

– В чем разница? Я в тонкостях не разбираюсь. Такой бабушки, как у тебя, у меня не было, – усмехнулся Святослав.

– Церковь строит христианское вероучение на догмате о Святой Троице. Бог-Отец, Бог-Сын и Дух Святой считаются тремя проявлениями единого Бога, тремя ипостасями, равными по своей божественной сущности. Измышление человеческих умов, рожденное в бурных и долгих спорах. Служители церкви старались совместить принцип единобожия с одновременным существованием Бога-Отца, о котором говорится в Евангелиях, и Иисуса, которого они тоже почитали как Бога. Между тем в текстах Евангелий Иисус называет себя Сыном Божьим и прямо говорит: «Отец Мой более Меня». И еще говорит, что он есть путь, по которому люди приходят к Отцу. [3]3
  Евангелие от Иоанна, глава 14.
  28…ибо Отец Мой более Меня
  6. Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез меня.


[Закрыть]

Иоанн переменил позу, устраиваясь поудобнее, затем сказал будто бы вне всякой связи с предыдущим:

– Знаешь, самый сильный страх я испытал во сне. Я тогда был подростком, но помню его до сих пор. И всю жизнь буду помнить. Мне приснилось, что я улетаю прочь от земли. И я знал, что если сейчас не остановлюсь, не сумею вернуться, то затеряюсь навсегда среди холода и мрака. Меня охватил такой ужас, какого я ни до, ни после никогда не испытывал. Более сильный, чем страх смерти. Потом, когда я стал сталкером, в меня не раз стреляли, и однажды я был уверен, что погибну, но и тогда не боялся так сильно. Наверное, потому, что во сне я приблизился к пониманию – нет, скорее это было не понимание, а ощущение! – того, что такое беспредельность.

– Чем же закончился твой сон?

– Я сумел остановиться и вернуться. Но тот страх, ужасающее ощущение бескрайних глубин теперь всегда со мной. Я это вот к чему рассказал: по-моему, человек не может соприкоснуться с Богом. Увидеть его, почувствовать его присутствие. Он будет раздавлен этим ощущением. Я содрогнулся от осознания бесконечности, а Бог больше, чем бесконечность, больше, чем вся совокупность наших понятий. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Кажется, да. Ты и раньше говорил, что Богу надо всегда оставаться за облаками.

– Поэтому я верю в то, что Иисус Христос – Сын Божий, облеченный его властью, Посланец, доступный человеческому восприятию. Тот, в ком божественная сущность соединена с человеческой. Посредник между Богом и человеком. Я верю в это, а не в три разные ипостаси, Святую Троицу. Церковь посчитала бы меня еретиком. Такое в истории уже было.

Дотоле серьезное лицо Иоанна осветила улыбка.

– Замучил я тебя своими рассуждениями?

– Нет, любопытно… Как-нибудь потом поговорим об этом еще. – Если останемся живы, добавил про себя Святослав. – А теперь ложись спать, тебе надо отдохнуть.

– Ладно.

Иоанн забрался в спальник, застегнул молнию и почти сразу заснул, а Святослав еще довольно долго поглядывал на него, удивляясь, откуда в его голове берутся подобные мысли.

Когда стемнело, Святослав разбудил всех. Наспех перекусив, двинулись к зоне. Метрах в трехстах от первого заграждения залегли, выжидая. Святослав предварительно обсудил с Кириллом, сколько – предположительно – времени займет преодоление всех заграждений, после чего было решено начинать в полночь. Ночь выдалась темной, но Святослав не обольщался ложными надеждами: следящей аппаратуре и всевозможным датчикам темнота не была помехой.

Наружное заграждение они преодолели за двадцать минут, а к полю излучения Ронка добрались без малого через час. Вживление обводного контура в область излучения было тонкой процедурой, где малейший сбой или неточность означали катастрофу. Святослав глянул в лицо Кириллу, и оно показалось ему даже не белым, а зеленоватым.

– Ты в порядке?

– Да… то есть нет. Господи, я же никогда по-настоящему не делал этого прежде! Вдруг у меня не получится?

Было очевидно, что в последний момент у Кирилла сдали нервы и он запаниковал.

«Скверно, – подумал Святослав. – В таком состоянии он никуда не годен. Но его можно понять… Он попал в положение человека, который учился плавать по книжке или с чужих слов – и вдруг очутился посреди глубокого озера».

Неожиданно Мария тронула Кирилла за руку и сказала:

– У тебя получится, не сомневайся! Я это знаю, знаю, что мы пройдем через твой контур. Мы будем на той стороне, я видела.

Кирилл разом приободрился и деловито занялся уже почти готовым обводным контуром; Иоанн держал наготове батареи. Святослав испытующе посмотрел в глаза Марии, и она, поняв, что он хотел спросить, едва заметно качнула головой: она солгала, чтобы успокоить Кирилла.

«Правильно сделала, – мысленно одобрил Святослав. – Сейчас мы все зависим от Кирилла, и если он распсихуется, нам крышка».

Благодаря удачной выдумке Марии, которую Кирилл принял за чистую монету, его движения стали четкими и уверенными. На компьютерном тренажере он проделывал эти операции десятки раз, и теперь, перестав нервничать, действовал точно так же.

Излучение Ронка было невидимо для человеческого глаза, а обводной контур светился слабым голубоватым светом – овальное мерцающее окно в сплошной темноте. Мария, Святослав и Иоанн уже стояли наготове, и едва контур замкнулся, как Святослав первым шагнул туда, за ним Мария, потом Иоанн и последним Кирилл с батареями, питающими аппаратуру. Очутившись на другой стороне поля Ронка, он посмотрел на шкалу заряда батарей и выругался, что вообще было ему несвойственно.

– В чем дело? – спросил Святослав.

– Эти ублюдки используют излучатели нестандартной мощности! – Он что-то прикинул в уме. – Исходя из затраченной энергии батарей и времени функционирования контура, получается мощность примерно в три с половиной кольца. В три с половиной! Я о таких вообще не слышал. Их мощность наращивается по целому кольцу.

– Какая разница, раз мы уже прошли? – заметил Иоанн.

– Такая, что обратно тем же способом нам уже не выйти! Батарей хватит всего на двенадцать-пятнадцать секунд, а мне только на вживление контура в поле требуется как минимум секунд шесть-восемь. Оставшегося времени недостаточно, чтобы мы вчетвером прошли через контур.

– Будем надеяться, что Долли устроит нам новые батареи или что-нибудь другое, – сказал Святослав. – Пошли, впереди еще три линии, об обратном пути думать рановато.

Они затратили свыше двух часов на то, чтобы преодолеть все заграждения и войти внутрь зоны. Лицо Кирилла за это время опять стало зеленоватым, уже не от расшалившихся нервов, а от длительного напряжения и усталости – на него легла большая часть нагрузки. В одиночку он монтировал отражатель, который нельзя было собрать заранее: целиком его не удалось бы протащить через обводной контур. В одиночку настраивал «химеру» на использованную здесь модель датчиков движения (так незамысловато называли устройство для дезориентации этих датчиков). «Химера» была хрупким и чувствительным устройством, которое во избежание неприятных сюрпризов следовало проверять и настраивать перед самым использованием. И вот наконец в третьем часу ночи они очутились за последней линией заграждения. Укрылись за каким-то строением – нежилым, как показало позавчерашнее наблюдение. Святослав достал из упаковки сигнальный передатчик и включил его. После этого его охватило странное чувство. Он будто бы добежал до финиша, закончив долгую изнурительную гонку. Но он не знал, что ждет за финишной чертой, и наступившая пауза тяготила его своей неопределенностью и тем, что теперь в дело вступали другие и ход дальнейших событий от него уже не зависел.

Через несколько минут на экране мини-миракля высветилось сообщение: «Ждите. За вами придут».

Иоанн пробормотал:

– Мне это не нравится. Откуда он знает, где мы?

– Запеленговал наш передатчик, – ответил Святослав.

– По одному короткому сообщению? – недоверчиво спросил Иоанн.

– Это возможно, – не вдаваясь в подробности, заметил Кирилл и, настороженно вглядываясь в темноту, добавил: – Надеюсь, за нами придут не жандармы.

Их исполненное мрачных опасений ожидание закончилось, когда из-за угла строения, около которого они укрывались, появился человек – без оружия – и коротко сказал по-английски:

– Идите за мной.

Вскоре он пригнулся и откинул крышку люка.

– Сюда.

Следом за ним по узкой лесенке они спустились вниз, и последний, Святослав, закрыл за собой люк. На секунду они оказались в полной темноте, затем в руках их провожатого вспыхнул фонарь, выхватив из темноты тянувшиеся вдоль стен трубы и кабели. Они тоже достали фонари и двинулись вперед. В подземных туннелях было тепло и немного душновато, а в воздухе витал слабый, едва уловимый запах затхлости. На встретившем их человеке, который оказался плотным мужчиной лет под сорок, были легкие брюки и хлопчатобумажная футболка – он вышел из какого-то помещения как был, не одеваясь. Пока они шли, Святослав заметил на его правой руке широкий гладкий браслет из серого металла.

Они шли, сворачивая то влево, то вправо, затем немногословный провожатый подвел их к лесенке.

– Теперь наверх.

Он, погасив фонарь, без особых предосторожностей поднялся первым.

Оказавшись наверху, четверо его спутников настороженно огляделись, сжимая автоматы, но вокруг царили покой и тишина. Они находились в парке, настоящем, хорошо ухоженном парке, каких здесь давно уже не было. Ветер шелестел листвой высоко над ними, и Святослав, запрокинув голову, увидел в ночной темноте очертания больших деревьев с раскидистыми кронами. Несомненно, их посадили здесь давно, и они прекрасно переносили дождливые зимы и летнюю жару. Тянувшийся вдоль дорожек кустарник был аккуратно подстрижен, а сами дорожки вымощены плитками.

– Пойдемте, уже близко, – сказал провожатый.

Фонари тут не требовались. Хотя в первую минуту им показалось, что в парке темно, потом они заметили пробивавшийся сквозь листву слабый свет.

«Ночное освещение… На случай, если кому-то захочется прогуляться при луне, – подумал Святослав. – Неплохо устроились…»

Они добрались до площадки, посредине которой возвышалась огромная цветущая клумба (настолько непривычное для них зрелище, что Иоанн даже приостановился), затем свернули влево и вскоре увидели впереди небольшой дом, смутно проступавший светлым пятном на фоне более темной листвы.

– Сюда, – позвал провожатый и, подойдя ко входу, открыл дверь. В просторный, хорошо освещенный холл.

Из внутренних комнат вышел худощавый мужчина и сказал, тоже по-английски: «Спасибо, Джозеф». Тот молча кивнул и ушел.

– Проходите, – пригласил гостей хозяин дома и провел их в комнату со светлыми стенами и мягкой мебелью пастельных тонов. – Располагайтесь, как вам удобно.

Все четверо расселись по креслам, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Они пришли сюда из другого мира, где царили упадок и разрушение, где все вырождалось и, казалось, жило одним – ожиданием смерти; мира, полного жестокости и насилия; мира, представлявшегося отсюда, из уголка иной, цивилизованной среды человеческого обитания, особенно диким, кровавым и бессмысленным. Но они были его частью и чувствовали себя чужими здесь.

Встретившемуся взглядом с хозяином дома Святославу почудилось, будто он прочел в глазах того понимание и сочувствие, но такого, конечно же, не могло быть – откуда ему знать, что творится в их душах? А если все-таки было, если не почудилось, то объяснялось не чтением мыслей, а иной, более простой и вполне материалистической причиной: этот человек видел перед собой четверых очень усталых, до предела измотанных людей, которым предстоял отнюдь не отдых, и потому сочувствовал им. А они пока приглядывались к нему.

На вид ему было лет тридцать с небольшим; его немного бледноватое правильное лицо, обрамленное темными волосами и короткой бородкой, чем-то тревожило Святослава, но чем – он не понимал.

«Я слишком устал, – подумал он. – Мы все слишком устали… Это плохо».

– Как нам вас называть? – спросил он.

– Называйте меня Джей-Си. Или просто Джей.

«Похоже на первые буквы от двойного имени, – решил Святослав, – или от имени и фамилии. J. С. У англичан вроде бы принято иногда обращаться так друг к другу».

– Петр, – в свою очередь представился он данным Книжником именем, к которому уже успел привыкнуть, хотя в отряде его обычно называли просто «командир». Затем назвал имена своих спутников: Мария, Иоанн, Искариот.

Имя Иоанн было явно позаимствовано у обитателей иных времен и земель, а Искариот вообще было не именем, а прозвищем, которому исполнилось уже более двух тысяч лет, и они могли бы удивить Джея, но он воспринял их как должное. Впрочем, на Кирилле его взгляд задержался дольше, чем на других, то ли из-за странно прозвучавшего имени, то ли по какой-то иной причине.

– Вы устали и, наверное, проголодались, – сказал он. – Я принесу вам поесть. – Он кивнул на ведущий внутрь дома проем. – Вон там можно умыться, вторая дверь налево.

Потом добавил:

– Если вы чувствуете себя уверенней с оружием, то пожалуйста, держите его при себе, но необходимости в этом нет, здесь безопасно. Мы находимся во внутреннем круге, охрана тут никогда не появляется, а обслуживающий персонал приходит только по вызову. Вам нечего опасаться.

Все четверо положили свои автоматы на диван, однако с КОРами не расстались. Совсем без оружия Святослав чувствовал себя все равно что голым, то же самое – в еще большей степени – относилось к Иоанну.

Когда они умывались, Кирилл хмуро заметил:

– По-моему, он не похож на гения.

– А ты много гениев видел? – добродушно поинтересовалась Мария.

– Нет, но все равно не похож, – упрямо повторил Кирилл.

Иоанн, вытирая руки, возразил:

– А по-моему, очень даже похож! Он обладает огромной магнетической силой. Неужели ты не чувствуешь?

Мария задумчиво кивнула:

– Да, верно. В нем есть что-то такое… – Она запнулась, подыскивая слова, но не нашла их. – Что-то особенное.

Кирилл фыркнул:

– Глупости! Какая там еще магнетическая сила? У вас обоих воображение разыгралось!

«Тогда уж у нас троих, – подумал Святослав, – потому что я понимаю, что они имеют в виду… Кириллу досталось больше всех нас, он измотан и одновременно взвинчен. Это нехорошее состояние… Ему бы поспать хоть пару часов».

Они вернулись в гостиную, куда Джей уже принес поднос, заставленный тарелками с едой. Когда все сели за стол, он сказал:

– Если вы хотите меня о чем-то спросить, спрашивайте.

Первый вопрос задал Святослав:

– Кто вы? – Он подразумевал область деятельности Джея.

– Это трудный вопрос. – Джей отломил кусочек плоского хлебца и пригубил из стакана темно-красной жидкости. – Более трудный, чем вам представляется. Боюсь, что не смогу ответить.

– Я имел в виду, чем вы занимаетесь, – уточнил Святослав. – Хотя это, наверное, не наше дело.

– Нет, почему… Я социолог и занимаюсь прогнозированием развития человеческого общества.

Кирилл весь передернулся и подался вперед.

– Социолог? Вы социолог?! Что-то вроде предсказаний того, сколько очков наберут кандидаты на очередных выборах?

– Да, примерно так, – подтвердил Джей. – Иногда полезно знать, к чему приведет то или иное действие.

По выражению лица Кирилла было ясно, что он страшно разочарован.

– Не вижу, какая нам польза от социолога, – грубо сказал он.

– Помолчи! – одернул его Святослав, хотя сам, по правде говоря, тоже был несколько разочарован.

– Нечего затыкать мне рот! – огрызнулся Кирилл. – Я думал, что наш Долли ученый, который изобрел что-то выдающееся, а он, оказывается, социолог! На черта нам его прогнозы? Какой от них прок, даже если они верны? Подумать только, мы проделали такой путь ради того, чтобы ознакомиться с результатами его социологических исследований! Если бы я знал заранее, то шагу бы не ступил. – Кирилл резким движением отодвинул тарелку, и ее край ударил по стакану, который тоненько звякнул. – Социолог! Мы последние дураки, что пришли сюда!

– Извините его, Джей, – сказал Святослав. – Он очень устал и потому немного не в себе.

– Не извиняйся за меня! – возмутился Кирилл. – Если ты готов тащиться за тысячи километров, чтобы побеседовать с социологом, что ж, пожалуйста. Не буду мешать такому стоящему делу. – И он демонстративно отвернулся.

Джей, похоже, не обиделся.

– Сожалею, что разочаровал вас. Но может статься, не стоит судить столь поспешно? Может, ваше мнение еще изменится. Во всяком случае, я бы хотел этого, – серьезно добавил он.

Иоанн взял свой стакан с такой же темно-красной жидкостью, какую пил Джей.

– Что это – вино? – спросил он, рассматривая жидкость на свет.

– Оно не пьянит.

Иоанн отпил еще несколько глотков, и Мария последовала его примеру. Святослав нашел напиток ароматным и чуточку терпким. И еще, хотя он совсем не разбирался в винах и за всю жизнь пробовал настоящее вино всего два-три раза, это вино почему-то показалось ему очень старым.

Когда трапеза была закончена, Джей поднялся и стал собирать посуду на поднос. Все не поместилось, и Мария встала тоже и взяла в руки оставшуюся стопку тарелок.

– Я помогу.

Ее первая фраза, адресованная Джею. Все разговаривали с ним на английском, а их владение этим языком носило несколько односторонний характер: они почти все понимали, но сами ввиду отсутствия практики говорили неважно (Мария хуже всех, очевидно, поэтому она теперь предпочитала помалкивать), и Святослава удивляло, что Джей ни разу не переспросил никого из них.

Вернувшись, Джей, проходя мимо Кирилла, приостановился и доброжелательно сказал:

– Кроме социологии, я понемногу занимаюсь еще и другими вещами. Медициной, к примеру. Не современной, а той, которая была больше развита в древнем мире, нежели сейчас. Хотите почувствовать себя отдохнувшим?

Он протянул руки к голове Кирилла, но тот отпрянул.

– Не надо! Обойдусь без этих штучек.

Его отказ, казалось, огорчил Джея, однако он не стал настаивать и уселся на свое место, а когда вернулась чуть задержавшаяся Мария, обратился уже ко всем:

– Перед вами стоит задача кое-что сделать, а передо мной – убедить вас, что сделать это необходимо. Пожалуй, моя задача будет не легче вашей, и, чтобы справиться с ней, мне придется начать издалека.

Кирилл буркнул:

– Если вы собираетесь прочесть лекцию по социологии, то, пожалуйста, без научных терминов. В социологии никто из нас не силен, знаете ли.

Джей спокойно кивнул, игнорируя язвительный тон Кирилла:

– Хорошо.

Он откинулся на спинку кресла, и комната наполнилась звуками его голоса, негромкого, но выразительного, чарующего голоса, в котором звучали нотки печали.

– Если взять зерна пшеницы и засеять ими поле, а потом, собирая урожай, выбросить самые крупные и сильные колосья, оставляя слабые и мелкие, и на следующий год засеять поле ими, и делать так год за годом, то урожай будет становиться все более скудным. Слабые и больные колосья будут порождать еще более слабые и больные, и настанет год, когда на пшеничном поле вырастут одни сорняки. А если взять стадо чистокровных лошадей и убивать самых быстрых и сильных из приплода, то со временем породистое стадо выродится в кучу жалких кляч, едва годных, чтобы тащить телегу. Тот же закон действует и в человеческом обществе.

Лицо Джея находилось в тени, а голос звучал спокойно и ненавязчиво, без резких перепадов интонаций, без зачастую раздражающей напористости, присущей современным ораторам, и тем не менее у Святослава почему-то промелькнула невесть откуда взявшаяся мысль о том, что такой человек способен привлечь к себе толпы любящих или ненавидящих его, никого не оставив равнодушным.