Текст книги "Царь мышей"

Автор книги: Елизавета Абаринова-Кожухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Солнышко, дитя мое, ты ли это? – возопила Варенька, увидев его в таком «прикиде».

– Надеюсь, что я, – с важностью ответил Солнышко, явно довольный произведенным впечатлением, а еще более тем, что воспаление прошло настолько, что можно носить одежду, не испытывая боли. – Ну, что у нас там дальше – задача или уравнение?

– А может, на сегодня хватит? – взмолилась Варя. – И так уж целый день прозанимались.

Солнышко глянул на часы:

– Ух ты, и впрямь целый день. Тогда давай обедать. А то я за этой математикой даже о еде позабыл. Ты бы хоть напомнила! Борщ будешь?

– А ты думаешь, я из вежливости откажусь? – засмеялась Варенька. – Так вот, не дождетесь!

– Ну, тогда прошу к столу.

Едва Солнышко подпустил огонь под кастрюлю с борщом, как загремел замок на входной двери, и в квартиру вошла Солнышкина мама Светлана Ивановна, молодая стройная женщина, чертами и даже выражением лица очень похожая на сына. Увидав Солнышко, она чуть не уронила авоську:

– Солнышко, ты ли это?! В честь чего такой парад? А, понимаю – гостья. Привет, Варя. Солнышко тебя уже пообедал, или весь день голодом морил?

– Сейчас будем обедать, – вместо Вари ответил Солнышко.

– Ну, тогда все марш в кухню, – скомандовала Светлана Ивановна.

Но не успели дети усесться за стол, как из прихожей донесся звонок.

– Это меня! – крикнул Солнышко и поспешил к телефону.

– Почему именно его? – спросила Светлана Ивановна то ли сама себя, то ли Варю. – А может, меня. Или Николай Палыча. Или Васю.

– Да Солнышку целый день кто-то названивает. То какая-то Надежда, то доктор. Имя такое закрученное – не то Серпантиныч, не то…

– Может, Серапионыч?

– Да-да, именно Серапионыч, – подтвердила Варенька. И, понизив голос, добавила: – Солнышко сказал, что этот Серпа… Серапионыч помазал ему спину каким-то чудо-средством, и ожоги быстро прошли.

– Вот как? – удивилась Светлана Ивановна. – Странно, очень странно…

– Мамочка, что странно? – спросил Солнышко, только что возвратившийся из коридора.

– Да нет, ничего особенного, – улыбнулась Светлана Ивановна. – Ну, садись, а то все остынет.

– Светлана Ивановна, у вас борщ просто офигительный, – сказала Варенька, жадно проглотив несколько ложек. – То есть я хотела сказать – очень вкусный.

– Это мое фирменное блюдо, – объяснила Светлана Ивановна. – Да нет, никакого секрета. Просто кроме буряка кладешь туда немного… Солнышко, это не тебя?

Снова раздался звонок телефона, однако Солнышко почему-то не кинулся со всех ног к аппарату, а не спеша встал и степенно направился в прихожую.

– Варя, а ведь он к тебе неравнодушен, – вдруг сказала Светлана Ивановна, проницательно поглядев на гостью.

– Кто, Солнышко? – удивленно переспросила Варя. – Почему вы так думаете?

– Ради других девочек он так не наряжается.

Варенька согласно кивнула, но с содроганием подумала, что было бы, вернись Светлана Ивановна на какие-то пол часа раньше. И вдруг, совершенно неожиданно даже для самой себя, спросила:

– Светлана Ивановна, а что бы вы сказали, если бы увидели нас обоих, занимающихся математикой полностью раздетыми?

– В каком смысле? – не поняла Светлана Ивановна.

– Ну, совсем голыми, – решилась Варя. – Даже без трусиков.

Светлана Ивановна от всей души рассмеялась:

– В такую теплынь это было бы совершенно естественно.

Тут в кухню вернулся Солнышко:

– Вася звонил. Сказал, что вернется только вечером – ребята его уговорили пойти в Дом культуры на лекцию.

– На лекцию? – слегка удивилась Светлана Ивановна.

– Ну да, на лекцию какого-то ленинградского профессора, – подтвердил Солнышко. – Что-то о наших Кислоярских древностях.

– А отчего бы вам тоже не сходить послушать? – предложила Светлана Ивановна Варе и Солнышку.

– Не, Светлана Ивановна, я не пойду, – тут же отказалась Варенька. – Тут уже от математики голова кругом идет, куда еще всякие древности!

– А я спать хочу, – признался Солнышко. – Ведь три ночи глаз не сомкнул!

– Ну так ложись и спи, – сказала Варенька. – По себе знаю: самое противное, это когда хочешь спать, а спать нельзя. Или когда наоборот. А я пойду – как говорится, в гостях хорошо, да пора и честь знать. Светлана Ивановна, спасибо за борщ!

– Я тебя провожу, – вызвался Солнышко, тем более что проводы не были длинными: Варя жила всего в нескольких кварталах от Кленовой улицы.

Когда ребята ушли, Светлана Ивановна заметила первый, черновой портрет Вареньки, валявшийся на трюмо возле телефона.

– Ого, а наш художник делает успехи! – вслух подумала Светлана Ивановна. Правда, было не совсем понятно, к чему это больше относится – только ли к художественным талантам ее сына, или к чему-то еще.

* * *

Зная, что пятый автобус курсирует с интервалами в пол часа, Серапионыч всякий раз верно подгадывал, когда ему следует быть на остановке. Автобусы подъезжали почти точно по графику, однако ни Чаликовой, ни Васятки в них не оказывалось, и это заставляло все более волноваться. Время от времени доктор звонил Солнышку, пока, наконец, тот не обрадовал его телефонограммой от Нади, что задание выполнено и они едут в город.

И когда подъехал следующий автобус, доктор с радостью встретил Надю с Васяткой – живых и невредимых. Не менее порадовало Серапионыча, что этим же рейсом приехал и Вася Дубов – также живой и невредимый. Доктор немного удивился, что Чаликова держится как бы сама по себе, а Васятка – вместе с юным Дубовым и другими ребятами, но в душе порадовался, что Васятка уже настолько освоился в «нашем» мире, что способен на равных общаться со своими сверстниками.

Так как ребята никуда не уходили, а прямо на остановке продолжали разговор, начатый в автобусе, то и Надежда с Серапионычем оставались поблизости. Чаликова рассказывала доктору о своих приключениях, но краем уха прислушивалась к беседе Васи Дубова и его друзей.

– Ну, давайте разбегаться, что ли? – предложила Люся, чувствуя, что проболтать они могут хоть до ночи.

– Постойте, я тут вспомнил одну вещь, – Генка чуть театрально хлопнул себя по лбу. – Скоро начнется лекция в Доме культуры. Кто со мной?

– А что за лекция? – заинтересовались ребята.

– Что-то историческое. Всякие тайны, открытые при раскопках.

– Я пойду, – тут же вызвалась Люся. – В газете что-то писали об исследованиях одного ученого, как его…

– Кунгурцева, – подсказал Генка.

– Вот-вот. И он будто бы откопал в наших окрестностях много такого, что и не снилось исследователям в каком-нибудь Риме или Египте!

– А ты, Маша? – спросил Генка.

– Нет, я сегодня не смогу, – с некоторым сожалением ответила Маша. – И рада бы… Ну ничего, ты мне потом все расскажешь.

– А ты, Митя?

– У меня денег на билет нету.

– Ничего, моя сестра там работает, она нас «на халяву» проведет, – искушал Генка.

– Ну, тогда другое дело! – громогласно обрадовался Митька.

– А ты, Вася? – обратился Генка к Дубову.

Надежда уже почти откровенно слушала разговор ребят, а теперь чуть не молила судьбу, чтобы Вася отказался. Но он, конечно же, согласился:

– Что за вопрос, пойду обязательно. Сначала только домой позвоню, чтобы не волновались.

Надю немного удивило и даже задело, что Генка не позвал Васятку, но эту оплошность исправил Митька:

– А ты, Васятка, с нами идешь?

– Нет… Я не смогу, у меня дела, – чуть смешавшись, отказался Васятка.

– Ну и как нам теперь быть? – задалась Надежда практическим вопросом, когда Маша направилась в одну сторону, а остальные – в другую.

– Вообще-то я бы не прочь сходить на лекцию, – задумчиво произнес Серапионыч. – Хотя бы даже с чисто познавательной точки зрения, не говоря уже чтобы присмотреть за нашим подопечным… Но кто знает, во сколько она кончится? А нам еще нужно до Городища добраться.

– Думаю, теперь уже и Анна Сергеевна поняла то, что Каширскому было ясно с самого начала – что затея обречена на провал, – сказала Надя. – К тому же их вовсю ищет милиция.

– Как вы говорите – милиция? – переспросил Серапионыч. – Ну, тогда нам вообще не о чем беспокоиться.

– А что, милиция нам поможет? – удивленно спрсил Васятка.

– Наша милиция, друг Васятка, нас бережет, – засмеялся доктор. – Наденька, я тут совсем поиздержался на предмет «двушек», не одолжите ли одну?

Чаликова достала из сумочки кошелек:

– Хоть дюжину. Но сперва позвоню Солнышку. Поблагодарю за помощь.

– И скажите, что он может быть свободен, – попросил Серапионыч. – Ведь задание-то выполнено.

– Постойте, а как же эта, как ее, лекция? – забеспокоился Васятка, когда Надя удалилась в телефонную будку.

– В том, что лекция пройдет с полным успехом, я не сомневаюсь, – заверил доктор, хотя Васятка, конечно же, имел в виду совсем другое.

– Вам всем привет от Солнышка, – сказала Надя, выходя из будки. – Кстати, он спрашивал, можно ли теперь рассказывать о нашей «шпионской» миссии.

– И что вы ответили?

– Я ответила, что вообще-то не положено, но родителям можно. А что, не надо было?

– Да нет, ничего, – рассмеялся доктор. – Все равно Солнышку никто не поверит – решат, что это его фантазии.

– А ну как поверят?

Серапионыч лишь вздохнул: он уже представлял, как ему-"младшему" придется завтра отдуваться за слова и дела своего двойника – гостя из будущего.

Взяв у Нади двухкопеечную монетку, Серапионыч отправился в будку:

– Алло, милиция? Можно инспектора Лиственницына? Николай Палыч, тысяча извинений, это опять я. Скажите, у вас табельное оружие при себе? Нет-нет, дело совсем в другом. Я тут случайно узнал, что Вася, ну, ваш племянник, собрался идти в Дом культуры на какую-то лекцию. По истории, профессор из Санкт-Пе… из Ленинграда. А по городу, как я слышал, бегает разъяренная Анна Сер… то есть какая-то маньячка, которая пытается отравить детей ядом. Да-да, совершенно верно, и с ней еще жулик-гипнотизер. И вот я подумал – лекция, может быть, закончится поздно, а вы тоже допоздна на службе задерживаетесь… Встретите? Очень хорошо, спасибо вам!

Доктор повесил трубку и, радостно посвистывая, вышел из телебудки:

– Ну, за Васю мы можем не беспокоиться: инспектор его и встретит, и до дома доведет. А у нас одна дорога: с чистой совестью – на Городище.

– Постойте, Владлен Серапионыч, нам же еще нужно вещи забрать, – напомнил Васятка.

– Заберем по дороге, – беспечно ответил доктор. – Я теперь наверняка в морге, так что никаких осложнений не предвижу.

Однако совсем без осложнений дело все-таки не обошлось: во дворе докторского дома они столкнулись с представительного вида дамой.

– Денек добрый, Владлен Серапионыч, – несколько удивленно поздоровалась женщина. – А это и есть ваши северные гости?

– Да-да, они самые, – обрадовался доктор, – Надя, Васятка. А сия почтеннейшая дама – та самая Наталья Николаевна, которая выручила вас, Наденька, этим чудным синим платьем.

– Большое вам спасибо, Наталья Николаевна, – искренне поблагодарила Чаликова. – Уж извините, что так вышло. Но как только я куплю себе новое, то ваше верну.

– Да не торопитесь так, Надя, – приветливо улыбнулась Наталья Николаевна. – Тем более, что оно вам очень к лицу.

– И не удивительно, – подхватил Серапионыч. – Ведь Надя тоже, как и вы, учительница. И представьте себе – тоже математики!

Этого доктору, конечно же, говорить никак не следовало, так как Наталья Николаевна тут же завела с коллегой профессиональный разговор:

– Скажите, Наденька, а какого вы мнения о новом учебнике по алгебре под редакцией академика Холмогорова? Лично мне кажется, что он очень уж все усложнил. Даже я с трудом понимаю, что там написано, где уж ученикам!

– Да-да, Наталья Николаевна, я с вами совершенно согласна, – промямлила Надя и столь выразительно глянула в сторону доктора, что он счел нужным вмешаться:

– Дорогая Наталья Николаевна, позвольте вам заметить, что летние каникулы не только для ребят, но и для учителей.

– Конечно, конечно, – рассмеялась Наталья Николаевна. И, еще раз глянув на доктора и его гостей, неуверенно спросила: – Извините, Владлен Серапионыч, но мне показалось, что вы уже только что вошли в дом…

– Ну да, вошел, – легко согласился доктор, – а потом вышел гостей встретить. Знаете, первый день в чужом городе… Это у них в Верхоянске три улицы, и весь город, а у нас с непривычки и заблудиться недолго.

«В Верхоянске? А вчера он говорил, что гости из Воркуты, – удивленно подумала соседка, провожая взглядом Серапионыча и его спутников. – Вечно этот доктор все перепутает…»

– Выходит, Владлен Серапионыч, что он… то есть вы дома? – тревожно спросил Васятка уже на лестнице.

– Ничего, себя я беру на себя, – бодро ответил доктор. С этими словами он вытащил было ключи, но спрятал их обратно в карман и нажал кнопку звонка.

Ждать пришлось минуты две, пока дверь не открылась, а на пороге показался «младший» Владлен Серапионыч, почему-то с марлевой повязкой, прикрывавшей нос.

Увидев своего «старшего» двойника, а с ним молодую даму и мальчика, «младший» доктор непроизвольно вздрогнул – он узнал тех людей, которые приходили к нему в пьяных кошмарах накануне вечером. Но сейчас-то он был трезв!

Как бы там ни было, законы гостеприимства взяли свое, и хозяин посторонился, пропуская пришельцев в квартиру. Чтобы убедиться, что перед ним не призраки, доктор как бы невзначай прикоснулся к руке Васятки, вошедшего последним – она была не только твердой, но даже теплой.

– Понятно, вы приготавливаете смесь по моему рецепту и прикрыли нос, чтобы избежать испарений, – сказал «старший» доктор, снимая с головы соломенную шляпу и вешая ее на крючок. – Ну что вы, голубчик, это совершенно излишне. Главное, соблюдайте пропорции, и все будет о'кей.

«Младший» Серапионыч еще раз вздохнул, но повязку снял.

– Проходите в комнату, – пригласил он гостей. – Располагайтесь, включайте телевизор, а я пока приготовлю чаю.

От чая гости отказались, а от телевизора – нет.

– Мы должны до вечера вернуться в свое время, – пояснила Чаликова, – и просто зашли забрать кое-какие вещи. Если помните, вы разрешили их у себя оставить.

– Да-да, разумеется, – дрожащим голосом проговорил «младший» доктор. Он уже отчаялся разобраться, происходит ли все это въявь или в его помутненном рассудке, и решил положиться на волю обстоятельств.

А «старший» доктор, словно и не замечая растерянного состояния себя двадцатилетней давности, непринужденно развалился в кресле.

– Надеюсь, друг мой, вы не станете мне пенять, что я слегка опустошил ваш холодильник и похитил десять рублей, – говорил он. – В конце концов, вы и я – одно и то же лицо, так что какие могут быть обиды!

– Да-да, конечно… – еще раз пролепетал «младший» Серапионыч. Он мог сколько угодно считать гостей своим материализовавшимся бредом (тем более, что о похожем случае он читал в научной фантастике), но исчезновение части продуктов было фактом более чем реальным.

А по телевизору шла очередная серия «Гостьи из будущего». К немалому удивлению Васятки, прямо внутри странной коробки, как живые, бегали какие-то человечки – это прибывшие из будущего космические пираты гонялись за обычным школьником, имевшим неосторожность похитить у них прибор для чтения мыслей. Все это очень походило на события нынешнего дня, разве что пираты были не космические, а сухопутные.

Тем временем «старший» Серапионыч бесцеремонно залез в шкаф и извлек оттуда небольшой саквояжик.

– Прошу вас убедиться, что здесь только наши вещи, – обратился он к себе «младшему». Тот лишь махнул рукой – дескать, делайте, что хотите, а я уже вообще ничего не понимаю.

И вдруг фильм резко прервался прямо на полуслове, а на экране появилась голова известного теледиктора Игоря Кириллова.

– Заявление советского правительства, – без предисловий заговорила голова. – Сегодня в 14 часов 45 минут в воздушное пространство СССР вторгся южнокорейский пассажирский самолет. Поднятые по тревоге истребители ВВС заставили нарушителя покинуть наше воздушное пространство. ЦК КПСС и Совет Министров СССР выражают решительный протест правительству Южной Кореи и стоящим за ним милитаристским кругам США и НАТО… – Далее следовали полагающиеся в таких случаях слова, отражающие не столько факты, сколько общественно-политические эмоции.

– При Андропове бы точно сбили, – заметил по этому поводу «младший» Серапионыч, и было не совсем ясно, хвалит ли он новое руководство страны, что оно поступило иначе, или напротив, порицает.

– Значит, это не тот самолет, который сбили, а другой, – задумчиво промолвила Надя. – А этого случая я совсем не помню.

– Ну, мало ли что приключилось за последние двадцать лет, – возразил «старший» Серапионыч. – Да-да, случай со сбитым «Боингом» до сих пор помнят, а то, что случилось сегодня – так, рутина в международных отношениях.

Тем временем Игорь Кириллов закончил читать заявление, и по экрану вновь забегали герои и антигерои «Гостьи из будущего». «Младший» Серапионыч слушал разговоры своих гостей, ничего толком не понимая, и лишь молил того, в которого никогда не верил, чтобы все это поскорее закончилось и призраки растаяли в воздухе.

Однако «призраки» ушли через дверь, вежливо попрощавшись и забрав саквояж. Доктор на всякий случай встряхнул головой и поплелся на кухню заканчивать приготовление эликсира.

А «старший» Серапионыч, спускаясь по лестнице, бормотал себе под нос:

– Странное дело: сейчас-то он был… то есть я был абсолютно трезв. И как же я не запомнил, что ко мне являлся я же, но на двадцать лет старше? Нет, что-то тут не так.

– Может быть, подумали, что и это вам тоже снится? – предположил Васятка.

– Все может быть, – не стал спорить доктор, хотя такое объяснение его не очень-то убедило. – А вы как думаете, Наденька?

– Сложный вопрос, – сказала Надя, чтобы хоть что-нибудь ответить. Сейчас ее куда более волновало, как они доберутся до Горохового городища, а еще более того – попадут ли, пройдя меж столбов, туда, куда должны попасть.

* * *

Как ни порывалась Анна Сергеевна продолжать свои злодейства, но даже она в конце концов поняла, что ни к чему толковому это не приведет. Тем более, что в городе, по словам Каширского, их уже искала милиция. Проведал ли он об этом из пресловутых астрально-ментальных источников, или просто догадался, то нам неведомо, но теперь Глухарева и Каширский по самым глухим предместьям Кислоярска пробирались в сторону Прилаптийского шоссе, на десятом километре которого и находилось городище со столбами. По расчетам Каширского, пешком они могли бы добраться дотуда часа за два, но так как, занятые в течение всего дня «охотой на Дубова», они не успели ни толком передохнуть, ни толком перекусить, то путь до Городища мог несколько затянуться.

Особенно тяжко переживала очередной провал и позорное отступление Анна Сергеевна. Но поскольку их путь проходил все же не по совсем необжитым окраинам города, то госпоже Глухаревой приходилось сдерживать голос, виртуозно возмещая эту вынужденную предосторожность особыми лингвистическими изысками, выходящими далеко за рамки привычной матерщины. Когда она делала передышки, господин Каширский вклинивался с увещеваниями:

– Анна Сергеевна, я же вас предупреждал, что эта авантюра ничем толковым не кончится. Вы хотели неприятностей на свою задницу, и вы их получили!

Не совсем литературное слово «задница» в данном случае было полностью оправдано: кроме всех прочих невзгод, подол платья сзади на Анне Сергеевне наполовину сгорел, а так как переодеться было не во что, Глухарева вылядела одновременно и весьма комично, и более чем подозрительно.

Когда они шли по улице, примыкающей к Прилаптийскому шоссе, раздался резкий свист. Обернувшись, Анна Сергеевна и Каширский увидали, что к ним через улицу бежит милиционер. Заметив, что Анна Сергеевна уже лезет в сумочку за кинжалом, Каширский остановил ее:

– Нет-нет, это слишком брутальный способ.

– Смотрите, еще загремим под фанфары, – проворчала госпожа Глухарева, но сумочку все же закрыла.

– Граждане, предъявите документы! – строго велел милиционер.

– А в чем дело, товарищ? – дружелюбно улыбнулся Каширский.

– Тамбовский волк тебе товарищ, – проворчал страж порядка, невольно косясь на обгоревшее платье. По всем приметам граждане совпадали с подозреваемыми в мошенничестве и отравительстве.

– Как вы догадливы, мон шер, – еще обаятельнее улыбаясь, продолжал Каширский. С этими словами он извлек из внутреннего кармана красную книжечку и торжественно вручил милиционеру. На развороте, рядом с фотографией предъявителя и внушительной круглой печатью, значилось: «Полковник КГБ Волков-Тамбовский Лаврентий Эдмундович».

– Где слямзили? – тихо спросила Анна Сергеевна, ухитрившаяся заглянуть в документ. Каширский лишь укоризненно покачал головой.

– Девушка со мной, – небрежно махнул рукой «настоящий полковник». – Если желаете, она вам тоже предъявит свою «корочку».

– Ну что вы, товарищ Тамбовский, не нужно, – пролепетал служивый. – Извините, что побеспокоил…

– Напротив, вы проявили бдительность, так необходимую нашему советскому милиционеру, – товарищ Тамбовский отечески положил руку ему на плечо. – Кстати, с кем имею честь?

Милиционер вытянулся в струнку:

– Сержант милиции Андрей Воронцов, товарищ полковник!

– Я буду ходатайствовать перед вашим начальством, чтобы вас повысили в звании, – щедро пообещал товарищ полковник.

– Рад стараться! – гаркнул сержант.

– Ну что ж, товарищ Воронцов, успехов вам на службе и счастья в личной жизни, – сердечно пожелал товарищ Волков-Тамбовский и, подхватив Анну Сергеевну, спешно удалился.

Обнаружив, что все еще держит в руке красную книжицу, сержант Воронцов крикнул:

– Товарищ Тамбовский, вы удостоверение забыли!

Однако товарища Тамбовского уже и след простыл.

Еще раз глянув на удостоверение, Воронцов увидел, что он вертит в руке зеленый листок осины.

– Вот ведь примерещится, – встряхнул головой сержант.

* * *

Лекция профессора Кунгурцева прошла с огромным успехом. И хотя слушателей было не очень много, от силы треть зала, и без того не очень-то вместительного, но зато это были не случайно забредшие посетители, а люди, которых всерьез интересовала история родного края. Чувствуя это, профессор «выкладывался» по полной программе: подробнейше отвечал на все записки из зала, даже если вопросы были и не совсем по теме, почти наизусть приводил обширные цитаты из древних летописей и трудов историков – словом, лекция затянулась гораздо позднее заявленного времени. А когда она все же завершилась, неугомонный профессор предложил слушателям задавать дополнительные вопросы.

Из второго ряда поднялся невысокий человек в аккуратном темном костюме. Он сидел почти рядом с Васей Дубовым и его товарищами – Люсей, Генкой и Митькой. Неподалеку от них, на краю третьего ряда, расположились инспекторы Столбовой и Лиственницын. Егор Трофимович слушал лекцию с самого начала, а Николай Павлович только что явился, чтобы встретить Васю, но узнав, что лекция еще в разгаре, прошел в зал.

Человек в костюме прокашлялся, вытер платочком вспотевшую лысину, поправил галстук и заговорил высоким и чуть скрипучим голоском:

– Вот вы, товарищ Кунгурцев, очень интересно и увлекательно говорили. Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что вы наглядно представили нам события тысячелетней давности. Но, извините, я ничего не услышал о классовом строении общества, об антинародной, угнетательской сущности княжеских и прочих режимов древности.

Профессор немного растерялся – взгляда с такой стороны он явно не ожидал:

– Ну, это вопрос отдельный. Если он вас так волнует, то мы с вами могли бы обсудить его после лекции.

– А вы, товарищ профессор, не уходите от ответа, не уходите, – с ехидцей в голосе наставивал человек в костюме. – Тут вот молодежь вас слушает, – он кивнул в сторону Дубова и его друзей, – а ей гораздо проще внушить превратное представление о прошлом. А заодно и о настоящем. А потом удивляемся, откуда у нашего юношества берется нигилизм и упадочнические настроения!

– Видите ли, уважаемый, – дождавшись, пока товарищ выскажется, заговорил Кунгурцев, – простите, как вас по имени-отчеству?..

– Александр Петрович Разбойников, – отчеканил борец с нигилизмом и упадочничеством. – Председатель Кислоярского горисполкома. Член бюро городской первичной организации КПСС. Депутат областного Совета.

– А-а, так это вы – батюшка знаменитой «Норбы Александровны»? – простодушно улыбнулся профессор.

– Да, я! – приосанился товарищ Разбойников. – И буду очень рад, если войду в историю хотя бы как батюшка «Норбы Александровны», потому что уборка мусора приносит больше пользы городскому хозяйству, чем вся ваша археология, вместе взятая!

– Не смею с вами спорить, – кротко ответил профессор, – но, простите, с точки зрения нас, малополезных археологов, ваше детище – совершенно варварское приспособление, лишающее будущих исследователей так называемого культурного слоя эпохи…

– Вот-вот, для вас культурный слой – это мусор! – радостно подхватил Александр Петрович. – И не удивительно, что вы роетесь в этом мусоре, а потом выдаете его за подлинную историю!

– Ну, разошелся Петрович, – шепнул инспектор Столбовой инспектору Лиственницыну. Тот в ответ лишь вздохнул – подобные «взбутетенивания» и «пропесочивания» товарищ Разбойников регулярно учинял и в Кислоярской милиции, хотя она в его ведение как мэра города вроде бы и не совсем входила. Работники внутренних дел уже знали, что в таких случаях следует во всем соглашаться с Александром Петровичем, а потом поступать по-своему. Профессор же Кунгурцев этого правила не знал и пытался возражать:

– Но позвольте…

– Не позволю! – отрезал товарищ Разбойников. – Никому не позволю глумиться над нашими светлыми идеалами!.. И вам не позволю, – неожиданно переключил он внимание на малоприметную даму, сидевшую в четвертом ряду, наискосок от Александра Петровича. – Да-да, вам, товарищ Хелена! Думаете, мы не знаем, на каких помойках проклятого прошлого вы роетесь под видом краеведческих исследований? Мой вам дружеский совет – прекратите ваши злопыхательские изыскания, а то мы вам поможем их прекратить!

– Но Хелена же исследует нашу историю… – попытался было вступиться Кунгурцев, однако Разбойников гнул свое:

– Нашу историю? Нет, не нашу – вашу историю! А наша история началась в Октябре семнадцатого года выстрелом «Авроры», возвестившим начало нового мира, свободного от насилия и эксплуатации! И вам, господин Кунгурцев, как ленинградцу, не мешало бы об этом хотя бы иногда вспоминать!

Профессор мрачно молчал – отвечать на подобные речи значило бы перейти на такой уровень дискуссии, до которого он предпочитал не опускаться.

А товарищ Разбойников тем временем совсем, что называется, «соскочил с катушек»:

– Хотя что это я говорю – ленинградец. Ваш город всегда был рассадником троцкистско-зиновьевской ереси, и вы – достойный продолжатель этих опортунистов и врагов народа! Да если бы вы были членом нашей Партии, то я сделал бы все, чтобы вас оттуда вымели поганой метлой как чуждый элемент, разлагающий ее изнутри!

Александр Петрович остановился, чтобы перевести дух, и этой паузой воспользовалась девушка, глядя на которую, хотелось сказать: «Студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица». По меньшей мере в первом пункте это соответствовало истине – девушка была начинающим археологом из кунгурцевской группы.

– Да что вы такое говорите! – накинулась студентка на товарища Разбойникова. – В первый раз видите человека, и уже готовы навешать на него все ярлыки. Между прочим, Дмитрий Степаныч…

– Да не нужно, Танечка, – попытался было остановить ее профессор. – Ты как будто за меня оправдываешься – и перед кем?

– Я хочу, чтобы все знали, – не отступалась Танечка. – Дмитрий Степаныч получил партбилет под Курском, и не ради карьеры и привилегий, а чтобы первым идти в бой и погибнуть за Родину. Извините, это я так, просто для справки.

Видимо, поняв, что уж несколько перехватил через край, мэр чуть сбавил обороты:

– Нет, ну я же не отрицаю фронтовых заслуг товарища Кунгурцева. Но из ваших слов получается, что я, в отличие от него, вступил в партию ради карьеры или каких-то привилегий. Так вот, заявляю вам, что это неправда! Спросите любого в Кислоярске, и вам ответят, что Разбойников не только сам никаких привилегий никогда не имел и не имеет, но и зорко следит, чтобы коммунисты не становились перерожденцами!

Выпалив все это, Александр Петрович с видом оскорбленной добродетели плюхнулся на место.

– Ну что же, у кого еще будут какие вопросы? – как ни в чем не бывало предложил профессор. И, проницательно глянув во второй ряд, сказал: – Кажется, молодой человек хочет, но не решается что-то спросить?

Встала Люся:

– Да… Но вообще-то я не молодой человек, а девочка.

– Тысячу извинений, – виновато развел руками профессор. – Но вообще-то… простите, можно узнать ваше имя?

– Люся.

– Но вообще-то, Люся, еще раз извините, что перехожу на личности, вы как бы, сами того не подозревая, продолжаете традиции некоторых племен, некогда обитавших в долине Кислоярки. Уж не знаю, чем это было вызвано, однако они предпочитали носить одежду и даже прическу, как бы это сказать… Я употребил бы научный термин «унисекс», но опасаюсь, что мой уважаемый оппонент Александр Петрович усмотрит в нем нечто неприличное, ибо, как известно, в нашей стране секса нет.

Однако Разбойников, кажется, даже не слышал, что говорил профессор. Как раз в это время сидевший ближе всех к нему Генка, к удивлению своих друзей, негромко обратился к мэру:

– Александр Петрович, можно с вами поговорить?

Товарищ Разбойников, еще не совсем угомонившийся после стычки с лектором, уже хотел было поставить на вид Генке, а заодно и Васе и Митькой, что они явились на культурное мероприятие легкомысленно одетыми, да еще с открытыми коленками, но, натолкнувшись на спокойный Генкин взгляд, отказался от этого воспитательного намерения, а немного подался в его сторону (их радзеляло незанятое кресло), и между ними завязалась негромкая беседа.

Тем временем, ответив на вопросы Люси и еще нескольких слушателей, профессор Кунгурцев завершил встречу довольно оригинальным способом:

– Дорогие друзья, тут в мой адрес прозвучала критика, и я должен признать, что она была совершенно справедливой. Поэтому я попытаюсь исправиться и прошу еще несколько минут внимания. Итак, угнетаемые князьями и воеводами древние кислоярцы отнюдь не безропотно терпели притеснения, которые чинила им правящая олигархическая верхушка. Стихийный протест трудящихся масс в конце концов привел к возникновению первых социал-демократических кружков, участники которых пытались найти применение идеям основоположников научного коммунизма в условиях раннефеодального устройства древней Кислоярщины…

Затеяв это маленькое хулиганство, профессор Кунгурцев, конечно же, хотел немного «подергать за усы» товарища Разбойникова, скомкавшего ему окончание лекции. Публика хихикала, сам же Александр Петрович, только что закончивший разговор с Генкой, словно и не слышал «подколок» лектора – то ли решил «не поддаваться на провокацию», то ли находился под впечатлением того, что сказал его юный собеседник.