Текст книги "Великодушные враги (Право на измену)"

Автор книги: Элизабет Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

30

Новость мгновенно облетела весь королевский двор. Лорд Мьюр подвергся нападению, гуляя по улицам Эдинбурга. Одни говорили, что это дело рук каких-то грабителей, другие (их было большинство) утверждали, что речь идет о наемных убийцах, подосланных Дугласами. Сам Роберт Максвелл предпочитал отмалчиваться. Покинув королевский замок, он укрылся для поправки здоровья в доме своего друга графа Уоррелла на улице Кэннонгейт.

Тем временем обнаружилось и другое, породившее великое брожение умов при дворе. Оказалось, что граф Мьюр, словно заговоренный, сумел избежать смерти уже во второй раз. В городском доме Ангуса были найдены архивные записи, свидетельствовавшие о том, что приказ об исполнении вынесенного ему смертного приговора был издан десять дней назад, но таинственным образом затерялся в пути и не дошел до тюрьмы. Мьюр должен был отправиться на эшафот за день до падения власти Дугласов. Если бы не чудо, он был бы уже мертв.

Все толковали о чуде, а один священнослужитель даже утверждал, что рука Всевышнего протянулась с неба, чтобы спасти жизнь благочестивого и добропорядочного человека.

Александр презрительно улыбнулся, рассеянно вращая в руках бокал тонкого венецианского стекла. Кем только его не называли за все прошедшие годы! Однако впервые кто-то счел его рукой Всевышнего.

– О чем задумался, любовь моя?

Александр улыбкой приветствовал вошедшую в комнату Диану.

– Всего лишь о том, как славно наконец-то оставить королевский двор. Спасибо, что взнуздала меня и привела в стойло. Я так тебе благодарен!

Диана присела на скамью рядом с ним.

– Я сняла этот дом до конца лета. Можешь здесь оставаться, сколько захочешь.

– Ну а ты сама намерена задержаться в Шотландии?

– Трудно сказать. Это зависит от обстоятельств.

– От каких, например?

Она игриво провела костяшками пальцев по его скуле.

– Вы, лорд Хэпберн, задаете слишком много вопросов.

Александр нахмурился. Диана появилась в Эдинбурге два дня назад, и с тех самых пор они больше ни разу не упоминали о проклятом письме.

– Один вопрос мне давно уже следовало задать. Ты что, пожертвовала собой ради этого письма? Ты больше не можешь вернуться в Англию?

Она изумленно подняла свои красиво изогнутые, словно кистью мастера выписанные брови.

– Пожертвовала собой? Ты шутишь! Я ни для кого не стала бы жертвовать собой. Даже ради тебя, Алекс. Когда придет время вновь предстать пред светлые очи Вулзи, я предстану перед ним несчастной, сбитой с толку, обманутой девицей в расстроенных чувствах. Меня ведь заверили, что Яков уже на пути к границе! Откуда же мне было знать, что ты испортишь все дело, да к тому же еще вмешаются французы? Кто мог предвидеть, что щенок окажется таким шустрым и даст деру в Стерлинг? – Диана на мгновение задумалась. – А может, я сама сожгла письмо, чтобы оно не попало в чужие руки? Ну, ты меня понимаешь. Надо будет все это хорошенько обдумать.

Александр вздохнул с облегчением. Слава Богу, не надо беспокоиться о Диане. Впрочем, она всегда приземлялась на ноги, даже выпав из окна.

– Ну а ты что собираешься делать, Алекс?

– Хочу убраться к чертям из Эдинбурга, притом как можно скорее. Заберу отсюда матушку и уеду в Дэрнэм. Надо заняться имением.

– А как же Дугласы?

– Мне, конечно, придется присутствовать при экзекуции. Яков принимает это так близко к сердцу! Он захочет, чтобы все стали свидетелями его триумфа.

– Тот Александр, которого я когда-то знала, ни за что на свете не упустил бы такой счастливой возможности. А теперь тебя как будто подменили, – Диана положила руку ему на плечо. – Что случилось, Алекс? Похоже, в тот день в замке ты израсходовал на Мьюра весь отпущенный тебе запас ненависти.

Александр задумался. Да, его словно подменили в тот день. Для ненависти требовались силы – силы, которых у него больше не было. В развитии драмы произошел решающий поворот: обстановка изменилась, и герои тоже. Если только предчувствие не обмануло его, все изменилось самым решительным образом.

– Наверное, ты права, – сказал он тихо. – Я истратил всю свою ненависть… вернее, она истребила меня. Я себя чувствую… ну, не знаю… каким-то опустошенным. А что касается ненависти к Дугласам… я просто не могу собраться с духом. Мэрдок и Томас, конечно, свое получат. Им ни за что на свете не удастся пересечь границу. Но вот Ангус… Я никогда не питал к нему ненависти. Ты не поверишь, но иногда мне было почти жаль его.

Александр вздохнул, глядя на свои руки и думая о Джонет, о том, как она посмотрела на него в тот день. Словно он собирался убить Мьюра голыми руками… Вот этими самыми руками. Она все правильно угадала.

– Конечно, странно, что я сам об этом говорю, но… теперь все это больше не имеет никакого значения. Я устал, милая моя, смертельно устал. Да-да, не смотри на меня так, мне до смерти надоели интриги, заговоры, хитрости, уловки, ложь, коварство и измена. Меня тошнит при виде крови. Я не хочу даже со стороны смотреть, как страдают невиновные, не говоря уж о том, чтобы самому заставлять их страдать. Можно, наверное, попробовать жить как-то иначе, найти себе занятие получше этого. Должна же быть и другая жизнь. – Он беспомощно пожал плечами. – К тому же есть люди, имеющие больше оснований для мести, чем я. Вчера ко мне подошел Дункан Максвелл, а с ним его родственник Гордон, ну тот, что потерял двух сыновей. Я тебе о нем рассказывал. Так вот, Гордон жаждет собственноручно уничтожить Мэрдока и Томаса. И они обратились ко мне в полной уверенности, что я именно тот, кто сможет им в этом помочь. – Его серые глаза затуманились. – Я, оказывается, лучше, чем кто бы то ни было, умею затравить зверя, особенно двуногого. Вот такая у меня репутация. И мне она вдруг опротивела.

Рука Дианы скользнула вверх от его плеча к затылку. Ее пальцы принялись перебирать его волосы.

– И что ты ответил этим двоим?

Александр закрыл глаза.

– Что они могут съесть Дугласов живьем, и я желаю им приятного аппетита. Но сам я больше в этом не участвую. Я хочу вернуться в Дэрнэм. Сделать вид, что двух последних месяцев просто не было.

– А нет ли у тебя намерения наконец жениться?

– Кто захочет связать себя со мной на данном витке моей блистательной карьеры?

– Прелестное юное создание, которое я чуть было не отправила прямо в пекло. Джонет Максвелл связала бы с тобой свою жизнь, не раздумывая ни минуты, Александр. Только я боюсь, что она тебя погубит.

Александр открыл глаза и выпрямился.

– Как раз наоборот, это я погублю ее. Чуть было не погубил за ту безумную неделю в Стептоне.

Он наклонился вперед и, поднеся бокал ко рту, пригубил вино. И снова его пальцы принялись рассеянно крутить ножку бокала.

– Больше я не заставлю ее рисковать. Пересуды, слава Богу, стихают. Я заметил, что она в последние дни окружена целой армией кавалеров. Думаю, ждать осталось недолго.

Диана встала и подошла к буфету, чтобы налить себе вина. Она даже не стала спрашивать, что он имеет в виду. В комнате было так тихо, что Александр услышал плеск вина, наливаемого в бокал.

– Я хочу, чтобы ты знал, Алекс, – заговорила она наконец, – что предложение остается в силе. Тебе стоит сказать лишь слово.

– Какое предложение?

– Предложение узаконить наши отношения. Предложение жениться на мне, Алекс.

Он нахмурился.

– Я же не доставил вам короля, милая. Вряд ли Вулзи станет нас теперь поощрять.

– Верно, ты не доставил нам короля, – Диана бросила на него пытливый взгляд. – Мы об этом еще поговорим, но сейчас мы уклоняемся от темы. – Она сделала глоток вина. – Ты же знаешь, Лайл нам поможет. И по возможности заручится поддержкой других влиятельных людей. По правде говоря, мне все равно, благословит Вулзи наш союз или нет. В третий раз я выйду замуж ради собственного удовольствия, а этот проклятый наместник Сатаны может убираться к своему покровителю.

– А ведь ты недавно говорила, что не станешь жертвовать собой ни для кого на свете! – усмехнулся Александр. И вспомнил добрые старые времена.

Его многое связывало с этой женщиной, она часто рисковала ради него, но он не предполагал, что Диана может любить его так сильно. Даже в эту самую минуту ему трудно было в это поверить.

– У нас много общего, Диана. Ты мне дорога. Слишком дорога, чтобы я решился пойти на такой шаг.

Она пристально смотрела ему в глаза, в ее собственных светилось глубокое, искреннее чувство.

– Насколько дорога? Давай не будем играть словами. Я хочу знать правду.

Александр не колебался ни секунды.

– Мой меч к твоим услугам, Диана. Моя жизнь тоже, если она когда-нибудь тебе понадобится.

Диана тоже не замедлила с ответом.

– А Джонет Максвелл? Насколько онатебе дорога?

Он не отвел взгляда.

– Если будет нужно, я отдам жизнь за Джонет. Жизнь и душу.

– Понимаю, – тяжело вздохнула она. – Что ж, я хотела правды, и я ее получила. Жестокую, но правду.

– Меньшего ты не заслуживаешь.

Диана покачала головой и послала ему горькую улыбку.

– Из всех, кого я знаю, ты – единственный мужчина, умеющий так отказать женщине, чтобы она чувствовала себя польщенной. Увы, я слишком долго принимала наши с тобой отношения как нечто само собой разумеющееся. – Тут она отвернулась и налила себе еще вина. – Я хочу, чтобы ты знал: мое предложение все еще в силе. Подумай об этом, Алекс.

Раздались шаги. В дверях появился лакей и замялся на пороге, не решаясь войти.

– Госпожа, граф Мьюр ждет внизу. Он хочет поговорить с лордом Хэпберном.

Диана резко поставила бокал на стол.

– Скажите ему, чтобы…

– Все в порядке, Диана. Я почти ожидал этого визита, – перебил ее Александр. – Проводите его сюда, Фрэнсис.

Диана обернулась.

– А ты не наделаешь глупостей? Обещай мне, Алекс.

– Ни-ни-ни, дорогая, никаких убийств в твоей гостиной, обещаю.

Диана хитро прищурилась, глядя на него.

– Знаешь, поразительно, но ты на него больше не сердишься! Господи, неужели ты перестал ненавидеть даже Роберта Максвелла?

Александр потупился.

– Скажем так: за последние несколько дней я стал испытывать к нему нечто вроде жалости. Посмотрим, что его больше взбесит: моя ненависть или сочувствие?

– Лорд Мьюр, – объявил лакей.

В последний раз с тревогой посмотрев на Александра, Диана двинулась к дверям. Роберт Максвелл чопорно поклонился ей, но она вышла, не удостоив его даже взглядом. Он встретился глазами с Александром.

– Я пришел поговорить с тобой, Хэпберн. О деле, которое касается нас обоих.

Александр даже не поднялся, чтобы поприветствовать гостя. Мьюр выглядел скверно. Но дело было не в кровоподтеках, обезобразивших его лицо, и не в разбитой нижней губе. Его зеленые глаза горели по-прежнему, хотя и заплыли от побоев и выглядывали из припухших, лиловых от синяков век, точно глаза узника, запертого в темницу. Как ни странно, Александр совсем не ощущал удовлетворения.

– Ты, конечно же, удивлен, – начал Мьюр. – Поверь мне, если бы этого можно было избежать… – он запнулся и тяжело перевел дух.

– Да нет, по правде говоря, ваш визит меня не удивил, – ответил Александр, кивком головы указывая гостю на кресло. – Просто мне интересно было узнать, каким будет ваш следующий ход в этой игре.

–  В игре? – возмутился Мьюр. – Значит, для тебя это всего лишь игра, черт бы тебя побрал! Ну что ж, признаю, ты загнал меня в угол, но больше я не намерен играть в кошки-мышки. Игра, как ты это называешь, зашла слишком далеко!

Вытащив листок бумаги из-за пазухи камзола, он швырнул его на пол у ног Александра.

– Вот, держи. Делай что хочешь и будь проклят!

На мгновение хозяин Дэрнэма словно застыл, не сводя глаз с лица Мьюра, потом посмотрел вниз. Истертый, надорванный с одного края листок пожелтел от времени, чернила выцвели.

– Вот это, – тихо произнес Александр, – меня действительно удивляет.

Он наклонился и поднял письмо. Оно было адресовано лорду Суррею. Александр пробежал глазами страницу. Это было прямое и недвусмысленное приглашение в преисподнюю. В письме подробно описывалось передвижение войск и размещение пушек, автор не преминул обратить внимание адресата на важную деталь: лучшие канониры были по неизвестной причине отосланы во Францию. Здесь было все, что он предполагал найти, и даже больше.

И он не мог поверить в то, что Мьюр сам принес ему письмо.

В эту минуту Александр увидел своего противника другими глазами. Пришлось признать, что он недооценивал гордого графа.

– Так что же, черт побери, вы тогда сожгли?

– Понятия не имею. Амурное послание твоей любовницы, я полагаю. О Господи, неужели ты думаешь, что я стал бы его читать?

Александр ничего не мог с собой поделать. Ему стало смешно, и он расхохотался. Речь между ними шла о государственной измене, о предательстве, гибели короля и десятитысячной армии, а благородный Роберт Максвелл, разрази его гром, до глубины души, видите ли, оскорблен тем, что его заподозрили в чтении чьей-то частной корреспонденции!

– Что ж, видимо, такой человек, как ты, может найти в сложившемся положении повод для веселья, – холодно заметил Мьюр. – Лично я ничего смешного не вижу.

Хозяин Дэрнэма мгновенно отрезвел.

– В сложившемся положении я тоже ничего смешного не вижу. Напротив, я нахожу его совершенно чудовищным.

Он поднялся и, взяв добытую Дианой фляжку с бренди, наполнил два бокала.

– Возьмите, – рявкнул Александр, увидев, что Мьюр раздумывает. – Смею вас заверить, питье не отравлено.

Мьюр заглянул ему прямо в глаза.

– Хочу, чтобы ты знал: я не имею к этому никакого отношения. Да, я арестовал Гэвина и посадил его в тюрьму. Я был уверен в его виновности. Ради всего святого, я действительно был в этом убежден! И я не знаю, кто его убил, правда, не знаю!

Александр все еще держал протянутый бокал.

– Я никогда вас в этом не подозревал.

Нужда восторжествовала над гордостью. Мьюр взял бокал и отхлебнул сразу половину содержимого.

– И вопреки твоим подозрениям, которые я не развеял три дня назад, не имею к этому письму никакого отношения. Но когда я его увидел… – он запнулся и с трудом превозмог судорогу, – я… я узнал почерк.

– Конечно, было бы странно не узнать руку своего родного брата.

Мьюр закрыл глаза.

– Ты знал, да? Ты с самого начала все знал? – прохрипел он. – Ты заставил меня поджариваться в аду все это время, терзаться и решать, как поступить. В то время как вторая половина была у тебя!

Александр, смакуя, потягивал бренди.

– Нет, ее у меня нет. Она в Англии, причем в таких надежных руках, что нам обоим ее не достать. Просто я взял за правило изучать своих врагов. Я изучал вас четырнадцать лет, Мьюр. Вы бы скорее обрекли свою душу на вечные муки, чем совершили предательство. Я это сообразил, как только остыло первое желание вас придушить.

Он рассеянно уставился на свой бокал.

– Остальное я домыслил, основываясь на фактах, которые мне известны о вас. Я вспомнил также то, что произошло между нами в тот день. Черт вас побери, Мьюр, вы даже не пытались защищаться!

– Нет, я был… потрясен, – тихо признался Роберт Максвелл.

Он говорил с трудом, словно у него болело горло. Его гордыня и никогда не изменявшее ему до сих пор чувство собственной правоты исчезали на глазах.

– Узнать, что мой родной брат… совершил… такое… – Тут он опять запнулся и залпом проглотил остаток бренди, причем несколько капель пролились мимо распухших губ. – …Что я погубил невиновного из личной мести… позволил ему умереть… что… – Он закрыл глаза. – О Господи!

Александр осторожно высвободил опустевший бокал из пальцев графа Мьюра и налил еще и себе, и гостю. Он ощущал какое-то странное безразличие и отстраненность от происходящего, словно следил за развитием спектакля из зрительного зала.

– Держите, – проговорил он, возвращаясь к скамье.

На этот раз Мьюр взял бокал с благодарностью.

– Наверное, я должен был что-то заподозрить, но мне и в голову не приходило, что Дэвид мог… мог… Он же был Максвеллом из Берила, Господи Боже! Наша репутация была безупречна! Максвеллы верой и правдой служили своим королям со времен Брюса! [Роберт Брюс (1274–1329) – шотландский король, в 1328 г. добившийся от Англии признания независимости Шотландии.]

– Славное наследие, – вставил Александр.

Мьюр не заметил сарказма.

– Да.

Ссутулившись, он чуть ли не с головой ушел в подушки, которыми была обложена скамья, и отхлебнул бренди.

– Он был славным парнем, наш Дэвид. Всегда веселый, живой, всегда с шуткой наготове. Он мог любого подкупить одной своей улыбкой. Я всегда ему немного завидовал. Завидовал его раскованности и обаянию. Он был всеобщим любимцем.

Александр никак не отозвался.

– А он завидовал тому, что я – первенец, что именно я унаследовал Берил и графский титул. Между нами все время шло состязание, в шутку, как я думал. Он перестроил свою усадьбу. Дом был, конечно, не так велик, как Берил, но ничем не уступал ему в роскоши. Я все удивлялся, откуда у него такие деньги.

– Теперь мы знаем, откуда, – негромко добавил Александр.

– Да. Теперь мы знаем.

Мьюр сделал над собой усилие, но в конце концов взглянул на Александра с неким подобием прежнего надменного выражения на лице.

– Ну что ж, настал твой час, не так ли? Ты торжествуешь? Вы, Хэпберны, всегда забираете то, что мне дороже всего.

Ни один из них так и не произнес имя Элизабет. Оно повисло в воздухе.

– А вы подумали, как все это скажется на Джонет? – нахмурившись, спросил Александр.

– Дела моей племянницы касаются только меня. Буду тебе признателен, если ты не станешь в них вмешиваться.

– Джонет – дочь Дэвида, глупец! Она замешана в этом так же, как вы или я. Думаете, Уоррелл с распростертыми объятиями примет в свою семью дочь предателя? Ведь таков был ваш план, милорд? Союз двух семейств?

Мьюр не ответил. Ответа не требовалось.

Александр взглянул на него с презрительной улыбкой.

– Прислушайтесь к опыту знатока. Ни одно из наших гордых шотландских семейств не примет эту девушку. Если бы гордыню можно было обращать в звонкую монету, эта нищая страна давно превратилась бы в цветущий край, полный достатка. Нет, Джонет суждено погибнуть.

– Это и есть твоя игра? Хочешь получить девушку в обмен на обещание держать язык за зубами?

Александр лишь посмотрел на Роберта, не говоря ни слова.

– Какое же ты больное, растленное существо, Хэпберн! Настоящее чудовище! Мэрдок по крайней мере не скрывал, чего хотел, и шел напролом. Жестоко, но открыто. А ты… – Мьюр смотрел на Александра воспаленными от ненависти глазами. – Забирай это письмо и будь проклят! Можешь показывать всему свету, мне наплевать! Но ты никогда не получишь Джонет. Она не для таких, как ты!

– Верно, не для таких, – с кривой усмешкой Александр бросил последний взгляд на письмо, скомкал его и швырнул к ногам Мьюра. – Оно ваше. Можете пустить его на растопку, если хотите.

–  Что?

Стоило посмотреть на Мьюра в эту минуту, решил хозяин Дэрнэма. Зрелище почти искупало жертву, на которую пошел Александр, отказавшись от письма.

– Я говорю, оно ваше. Считайте это свадебным подарком для вашей племянницы… от больного, растленного существа, от чудовища, как вы меня называете. – Его глаза холодно прищурились. – Но только не забудьте… Когда вновь приметесь колоть глаза людям вашим гордым максвелловским наследием, не забывайте, что я – тоже ваше творение. Высоздали меня, Мьюр! А теперь забирайте эту проклятую бумагу и убирайтесь!

На какой-то миг Роберт Максвелл лишился дара речи. Потом он опустился на колени, поднял письмо и медленно, опасливо выпрямился, словно ожидая подвоха.

– Что ты задумал, Хэпберн? Ты же не можешь просто так выпустить меня отсюда. Только не ты!

– Убирайтесь, – тихо повторил Александр. – Уносите ноги, пока я не нарушил данного матери обещания и не насадил вас на вертел, как вы заслуживаете. Хотя нет, погодите, вы можете доставить ко двору свежую новость. Графиня Линтон дала согласие стать моей женой. Может, это известие немного развеет ваши опасения насчет Джонет.

Мьюр молча взглянул на него, потом повернулся и направился к двери, но на пороге вновь замешкался.

– Элизабет знает? Она знает о письме?

Александр отрицательно покачал головой.

– Пока еще нет.

Мьюр глубоко вздохнул. Его руки сжались в кулаки и вновь бессильно опустились.

– Скажи ей… Скажи, что я сожалею. Скажи, что… о Господи, я не знаю! – Он стремительно повернулся и вышел из комнаты.

Александр взболтал бренди в своем бокале и сделал большой глоток. Только минуту назад письмо было у него в руках… Как до этого смертный приговор. Но он знал, что отец одобрил бы его действия.

– Ты его отпустил? Просто так?

Александр поднял голову.

– Да, просто так.

Диана вошла в комнату.

– Алекс, да ты просто помешался. И все из-за женщины. Всего-навсего из-за женщины!

Александр внимательно посмотрел на нее.

– Ты все слышала, верно? – Разумеется. Я подслушивала у двери. Ты бы на моем месте сделал то же самое.

Он улыбнулся.

– Да, наверное. Но полагаю, мне нет нужды напоминать, чтобы ты все услышанное держала при себе.

Приподняв с легким шорохом шелковые юбки, она села рядом с ним.

– За все те годы, что я тебя знаю, ты мечтал лишь об одном: очистить имя своего отца от позора. Очистить свое собственное имя, черт тебя побери! Имя, честь – для тебя все это так много значило! Так какого же дьявола ты упустил эту возможность?

Александр вновь вернулся к созерцанию бокала с бренди.

– Нелегко отказаться от старых привычек. Неужели ты и вправду думаешь, что по прошествии стольких лет все эти надутые шотландские лорды примут Хэпберна из Дэрнэма в свою компанию? Не забывай, я наполовину англичанин. Я действительно добывал информацию для англичан, и если кто-нибудь об этом узнает… В этой стране считается, что нет преступления страшнее, чем сотрудничество с врагом. И никакие письма в мире не перекроют моих собственных прегрешений. – Он криво усмехнулся. – К тому же я привык к такой жизни. Можно сказать, что моя скандальная слава доставляет мне удовольствие. Зачем же все менять, когда уже поздно?

Диана послала ему легкую и грустную улыбку.

– Ты просто глуп, Алекс. И совершенно не умеешь притворяться. Я смею лишь надеяться и молить Бога, что эта малютка никогда не узнает, как сильно ты ее любишь.

Александр поднял было свой бокал, но Диана отняла его и сама осушила одним глотком, а потом протянула ему.

– Налей еще, Александр. Хочу внести предложение. Нам обоим следует напиться, любовь моя. Напиться так, чтобы мы оба напрочь позабыли о Максвеллах.