Текст книги "Великодушные враги (Право на измену)"

Автор книги: Элизабет Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

10

Отступив на несколько шагов, Александр выждал, пока Джонет не уснула, вконец сломленная усталостью. Просто поразительно, как она вынесла все тяготы путешествия! И вот, слава Богу, они почти у цели, подумал он с облегчением. Ведь он был готов тащить девушку за собой принуждением, уговорами, лестью, даже силой, но, к счастью, это не понадобилось. Теперь молодой хозяин Дэрнэма был близок к тому, чтобы принудить надменного графа Мьюра к разговору и тем самым очистить имя своего отца от клейма предательства.

Теперь он уже не был беспомощным десятилетним ребенком, напуганным, на коленях умолявшим всесильного графа сохранить жизнь его отцу. Нет, на сей раз, со зловещим удовлетворением напомнил себе Александр, у него на руках все козыри.

Прищурившись, он пристально изучал погруженный в тень профиль спящей Джонет. Ну почти все козыри. Нельзя забывать об этой девушке, о шальной карте, которую сдала ему судьба. Этой малютке довольно было одного взгляда, чтобы разжечь в нем страсть, но она оказалась способной на большее: вопреки его собственной воле завоевала его уважение и восхищение. Мало того, эта девочка вернула ему способность испытывать весьма тревожное чувство, о котором он совсем было позабыл: жалость.

Однако он не мог себе позволить поддаться жалости, тем более сейчас. У него была репутация человека беспощадного к врагам, изобретательного в мщении, как сам Люцифер. Он уже не раз доказывал, на что способен: умело лавировал среди интриг, плетущихся при дворе Генриха VIII, отважно пускался в плавание в коварных водах гораздо дальше от дома – во Франции, в Италии, в империи Карла V [К а р л V (1500–1558), – император Священной Римской империи, король Испании из династии Габсбургов.]. Тем не менее на протяжении всей своей жизни он старался не причинять вреда невиновным. Детские воспоминания и страдания по-прежнему жгли его память, словно незаживающая рана.

Ему и раньше случалось использовать женщин для получения нужных сведений, и его это ничуть не смущало. То были женщины, хорошо изучившие кривые дорожки интриг и обмана. Они и сами, будь у них хоть малейшая возможность, стали бы использовать его без зазрения совести.

Но ему было не по душе использовать Джонет.

Согласно его первоначальному плану он предполагал нанести ей жестокий удар. Теперь придется кое-что пересмотреть, устроить все как-то иначе. Однако Александр не собирался отказываться от намерения свести счеты с Мьюром; даже невольное чувство к племяннице надменного графа, захватившее его весьма некстати, не могло этому помешать. Ведь Мьюр несомненно был виновен – хотя бы косвенно – в смерти Гэвина Хэпберна и в течение четырнадцати лет оставался для Александра единственной мишенью для накапливающейся ненависти и жажды мести.

Но, черт побери, ему нравилась эта девушка! Он намеревался сделать все от него зависящее, чтобы Джонет не пострадала в предстоящем столкновении.

Когда события только начали разворачиваться, его это обстоятельство нисколько не смущало. Джонет представлялась ему идеальным оружием для нанесения сокрушительного удара Мьюру, необходимым инструментом, ниспосланным ему милостью ангелов тьмы, благосклонных к Александру хранителей судьбы.

В тот первый день он был настолько увлечен подготовкой своей мести, что вообще не думал о Джонет как о живом существе. Она была всего лишь орудием возмездия. Он хотел коварством склонить девушку к предательству, заставить ее выдать тайну местопребывания дяди, заменившего ей отца, тому, кого Мьюр со всем основанием должен был опасаться даже больше, чем Мэрдока Дугласа.

И все получилось так легко и просто! Джонет была доверчива, как ягненок, и столь же невинна. Она прилетела к нему, как ручной голубь.

Но сейчас при одной мысли об этом ему становилось не по себе, червь сомнения точил его изнутри, на сердце лежал тяжелый камень. Выходит, он и в самом деле превращается в чудовище, каким многие его считали. Неудивительно, что даже Грант отнесся к его затее столь враждебно. Верный друг почувствовал, как дьявол в душе Александра точит свои когти.

Однако почти пятнадцать лет Александра преследовало и не отпускало воспоминание о том дне, когда солдаты забрали из Дэрнэма его отца и увезли в Эдинбург. Он не забыл, как плакала мать, как они второпях собирали и увязывали вещи, как сломя голову бросились в город. В нем и по сей день был жив перенесенный в ту пору ужас, когда он, десятилетний мальчик, затерянный в огромном каменном коридоре, зажимая ладонями уши, вынужден был слушать, как человек, которого он почитал выше самого Бога, издает душераздирающие крики в мучительной агонии, отравленный ядом.

Эти крики до сих пор слышались ему во сне. Вот и сейчас страшное воспоминание вызвало у него холодную испарину. Его отца отравили за неделю до суда по обвинению в государственной измене.

После сражения при Флоддене, в котором сложила голову половина шотландского рыцарства, весь Эдинбург хором требовал смерти предателя. Один из охранников, проявивший к ним сочувствие, предупредил о готовящемся убийстве. Элизабет Хэпберн, превозмогая боль и спрятав в карман гордость, умоляла графа Мьюра, исполнявшего в то время обязанности губернатора, об аудиенции. Ей было отказано.

Но Александра оказалось не так-то просто убрать с дороги. Он ходил за Мьюром по пятам и наконец обратился к нему во дворе замка, в присутствии дюжины придворных. Десятилетний мальчик рассказал об угрозе убийства и попросил (он не унизился до мольбы), чтобы его отца перевели в другое место, подальше от враждебно настроенного к нему Эдинбурга.

Александр закрыл глаза, стараясь отогнать мучительное воспоминание. Столько времени прошло, но он все еще помнил, как грубые камни мостовой впивались ему в колени, все еще видел лица людей, окруживших его и неловко переминавшихся с ноги на ногу. Одни смотрели на него с презрением, другие с жалостью.

Ну а Мьюр… Александр стиснул кулаки. Мьюр грубо приказал убрать его с глаз долой. Через пять дней Гэвин Хэпберн был мертв.

Усилием воли Александр заставил себя вернуться к действительности и сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Он ни минуты не подозревал графа Мьюра в причастности к заговору отравителей. Несмотря на всю свою ненависть к Гэвину Хэпберну, этот человек считал невозможным для себя унизиться до столь грязного преступления. Однако, по мнению Александра, Мьюр мог его предотвратить. А самое главное, именно Мьюр отдал приказ об аресте Гэвина, именно он настаивал на том, что у прежнего хозяина замка Дэрнэм были и мотивы и возможность совершить предательство.

Как странно все в жизни складывается, думал Александр, и жестокая улыбка скривила его губы. Больше всех на свете он ненавидит человека, который мог бы стать его собственным отцом.

– Ну что, братец? Что делать будем?

Александр, вздрогнув, обернулся, удивленный и раздосадованный тем, что Грант сумел подкрасться к нему незаметно.

– Ты же знаешь, каков приказ, – пробормотал он в ответ, все еще витая мыслями в прошлом.

– Ну да. Ждать здесь. Следить за девчонкой.

Александр решил, что сердиться не стоит. Посторонним лицо Гранта представлялось малоподвижным и ничего не выражающим, что, несомненно, давало ему преимущество. Однако сам Александр давно уже научился угадывать, что скрывается за грубой маской.

– Ты не одобряешь?

–  Тыотдаешь приказы.

Хозяин Дэрнэма не смог сдержать широкой улыбки. Грант обладал поистине изумляющей способностью бросать ему в лицо его же собственные слова, легким изменением тона заставляя их звучать издевательски.

– Верно. Хочу кое-что добавить специально для тебя. Независимо от того, обнаружим мы Мьюра или нет, девушке надо будет сказать, что ее дядя уже отплыл во Францию.

Подумав, он быстро принял решение:

– И если по каким бы то ни было причинам через несколько часов я не вернусь, ты должен переправить ее через границу в Англию. Отвези ее к моей матери. Так, по крайней мере, мы убережем ее от Дугласов.

– Как видно, ваше путешествие вдвоем было богато событиями, – заметил Грант, пристально посмотрев на Александра. – Но неужели ты хочешь возложить бремя ответственности на свою мать? Ведь девушка – племянница Мьюра!

Александр покачал головой.

– Моя мать куда великодушнее, чем я сам когда-либо смог бы стать. Она ни за что на свете не стала бы возлагать ответственность на невиновных, а девушка, видит Бог, ни в чем не виновата. – Он понурился. – Матушка никогда и ни в чем не винила даже Мьюра, чтоб ему сгореть!

– Так она говорит, – тихонько подтвердил Грант.

– Хорошо, – кивнул Александр, покусывая губы, – если я не вернусь, отвези Джонет к Лайлу Барроу. Лайл мой лучший друг… – Он помолчал, улыбаясь своим мыслям. – Не считая тебя, конечно. Лайл приютит ее и позаботится о ней, пока я не переговорю с матушкой и не увижу, куда ветер дует.

Грант бросил красноречивый взгляд на спящую девушку.

– И куда же дует ветер? Сдается мне, он изменил направление.

– Я решил, что моя душа не так черна, как я сам думал, вот и все. Эта новость должна тебя порадовать, ты ведь себя считаешь моим ангелом-хранителем.

– Вовсе нет. Просто больно смотреть, когда воробушка сажают в одну клетку с кречетом. К тому же девочка мне нравится.

Александр нахмурился.

– Довольно. Я не причинил этой девушке никакого вреда и в дальнейшем не собираюсь. Я позабочусь, чтобы она не пострадала от того, что оказалась случайно замешанной в мои дела.

– А что будет, когда она узнает, что это ты выдал Мьюра Дугласам? – спросил Грант. – А она непременно узнает, даже находясь в Англии. И еще она узнает, что сама привела лису в курятник.

Александр сделал знак Джиму Стоуну, чтобы тот подвел ему лошадь.

– С этим я разберусь, когда придет время. Мы живем в жестоком и коварном мире, друг мой. И лучше ей знать об этом смолоду.

– Ах вот как? Тогда почему было сразу не отдать ее Мэрдоку? Это куда выгоднее, да и риску никакого.

– Верно.

Они молча уставились друг на друга, причем каждый видел больше, чем другому хотелось бы. Потом Александр вскочил на коня.

– Смотри в оба, Грант, – сказал он. – Если заподозришь неладное, снимайся со стоянки. Я тебя разыщу.

– Береги себя, братец. Береги себя и… – Грант на мгновение запнулся, – не зарывайся. Кровная месть – штука опасная, пожалуй, куда опаснее, чем все твои прежние драки. Легче наломать дров, понимаешь?

Хозяин Дэрнэма коротко кивнул. Он пришпорил коня и ускакал, вскоре скрывшись за деревьями. Трое из его людей последовали за ним.

Грант прав, думал по пути Александр. Куда проще было бы передать девушку Мэрдоку. Такой поступок укрепил бы его позиции в глазах Дугласов и усыпил бы последние подозрения, которые лорд-губернатор мог питать относительно его благонадежности. В этом и заключался его первоначальный план, и он был всем хорош.

Увы, теперь не было ни малейшей возможности претворить его в жизнь.

* * *

Они заметили старую дозорную башню в пяти милях от лагеря Александра. След становился все горячей, всадники поскакали вперед, как стая гончих, преследующих добычу, и всего через полчаса выехали на берег речки. Вскоре после этого они нашли на скалистом берегу место, где было несколько небольших пещер.

На прибрежной гальке никаких следов, конечно, не было, однако зоркий глаз замечал то тут, то там недавно перевернутый камень или примятые листья папоротника. Ветер донес до них едва уловимый запах дыма от костра, горевшего, похоже, всю ночь. Александр почувствовал, как по всему его телу пробегает дрожь возбуждения, а мышцы невольно сокращаются в напряженном ожидании. Он нутром чуял, что Мьюр неподалеку.

Он бесшумно пробрался сквозь заросли, покрывавшие склон холма. Этим искусством Александр овладел с детства. Вход в пещеру, хорошо защищенную скальными складками, был скрыт парой скрепленных вместе пледов. Он никогда бы не нашел этой пещеры, если бы не знал совершенно точно, где она находится.

На дюйм отодвинув завесу, Александр осторожно заглянул внутрь. В неверном свете самодельной лампы на груде пледов, скрестив ноги по-турецки, сидел человек, погруженный в чтение. В руках он держал книгу, маленький томик в черном кожаном переплете. Александр едва различал в полутьме его профиль: широкий лоб, полускрытый густыми золотисто-каштановыми волосами, горделивый орлиный нос, надменный рот и решительный подбородок. Это было лицо Роберта Максвелла, графа Мьюра, лицо, навеки запечатлевшееся в его памяти с десятилетнего возраста.

– Как приятно увидеть вас вновь, милорд.

Человек обернулся, быстро схватив правой рукой обнаженный меч и одновременно выронив из левой книгу. Вздох изумления вырвался из его груди, лицо побелело от непередаваемого ужаса, рука с мечом застыла в воздухе. Он даже не сделал попытки подняться.

–  Гэвин? Боже… о Боже мой!

Александр шагнул вперед, и свет упал прямо на его лицо.

– Не совсем. Я не призрак, явившийся за воздаянием. Но я рад, милорд, что вы его не забыли.

Мьюр откинулся назад. Однако он уже преодолел свой первоначальный испуг и поднял меч на изготовку.

–  Александр! – прошептал он. – Конечно же, ты Александр. Я бы тебя повсюду узнал. Вылитый портрет этого дьявола, твоего отца.

– Опустите меч. Нас тут столько, что, если понадобится, мы можем его отнять.

Александр негромко свистнул, и его люди появились у него за спиной. Он внимательно оглядел тесное помещение, напоминавшее вырубленную в скале келью.

– Похоже, вы не оставили себе пути к отступлению. Разумно ли это, милорд? Разве вы никогда не охотились и не знаете, что бывает, когда лиса забивается в нору?

– Стало быть, теперь ты состоишь на службе у Ангуса. И на побегушках у Мэрдока, я полагаю? А ему известно, что у тебя есть еще один хозяин? Скажем, Генрих Тюдор? – спросил Мьюр вместо ответа.

Александр лениво пожал плечами.

– Я служу тому, кто больше платит или может предложить то, что мне нужно.

– Так могла бы сказать любая продажная тварь из любого эдинбургского борделя. Но в тебе, я полагаю, говорит голос крови, – Мьюр горько усмехнулся. – Яблочко от яблони…

Александр теребил сломанный ноготь, выжидая. У него имелось оружие, и он намерен был им воспользоваться.

– Неужели? Как ни странно, я как раз пришел к противоположному заключению. Удивляюсь, как на яблоне Максвеллов мог распуститься столь прелестный цветочек.

Наблюдая за Мьюром сквозь полуопущенные ресницы, он заметил, как рука его врага стиснула рукоять меча, а по горлу прошла судорога. Но минута напряжения миновала. Александр по-прежнему выжидал, весьма довольный собой.

– Что это значит? – с трудом проговорил Мьюр.

– Только то, что ваш брат был, несомненно, человеком во всех отношениях приятным и совсем не похожим на вас.

Мьюр вскочил, как будто его ужалила змея.

– Если ты коснулся девушки хоть пальцем, я убью тебя, клянусь Богом!

Александр только этого и ждал. На краткий миг, понадобившийся Мьюру, чтобы подняться на ноги, его положение оказалось неустойчивым. Он бросился вперед и изо всех сил ударил противника ногой по колену.

Тот упал как подрубленный, а хозяин Дэрнэма наступил ему на запястье и, довольно улыбаясь, нагнулся, чтобы поднять меч, выпавший из разжавшихся пальцев. Он сумел обезоружить противника, даже не обнажив свой собственный клинок. Этому приему много лет назад его научил Лайл Барроу, и не раз жестокий трюк спасал ему жизнь.

Мьюр выругался сквозь зубы. Александр, уверенный в собственном превосходстве, обернулся ко входу в пещеру и велел своим людям встать на караул снаружи.

– Ну а теперь, – произнес он самым любезным тоном, – мы могли бы поговорить.

Съежившись на каменном полу пещеры, Мьюр молча потирал свою руку. Его дыхание было прерывистым и частым, однако он не издал ни единого стона. Наконец он поднял голову. Его лицо было искажено страданием.

– Чего тебе надо, Хэпберн?

– Того же, о чем я просил два года назад, когда вернулся из Англии. Я написал вам с просьбой о встрече. Хотел поговорить как разумный человек с разумным человеком. Вы не просто отказали, нет, вы приказали прогнать моего посыльного кнутом за ворота и пригрозили сделать то же со мной, если я когда-нибудь переступлю границу ваших земель. – Александр горько усмехнулся. – Я больше не намерен выступать в роли просителя, Мьюр. Сомневаюсь, что в настоящий момент любого из нас можно было бы назвать разумным человеком, но вам придется со мной поговорить и ответить на все мои вопросы.

Грязный и растрепанный, Мьюр гордо, даже заносчиво, вскинул голову. На мгновение его серо-зеленые глаза напомнили Александру о Джонет.

– И что заставляет тебя думать, что я стану разговаривать с подлецом, раз двадцать продавшим свою страну, с человеком, не имеющим права дышать?

Александр спокойно выдержал его взгляд.

– Не «что», а «кто». Некая доверчивая девица, считающая, что солнце встает и садится по вашему желанию. Сейчас она мирно почивает в пяти милях отсюда. – Он усмехнулся. – Видите ли, Мьюр, я не повторяю своих ошибок. На сей раз вам не удастся меня прогнать. На сей раз я пришел во всеоружии и заставлю вас выполнить мое требование.

Зеленые глаза расширились, зрачки потемнели. Мьюр дернулся, пытаясь встать, Александр угрожающе поднял клинок.

– Грязный сукин сын! Ты привез сюда Джонет?

– По правде говоря, она сама на этом настояла. У нее с собой целая куча камушков, и она одержима безумной мыслью удрать во Францию, чтобы скрасить вашу жизнь в изгнании.

–  О Господи!

В неверном колеблющемся свете Александру показалось, что Мьюр выглядит гораздо старше своих сорока четырех лет. Впервые он заметил темные круги под глазами надменного лорда, глубокие складки у рта, свидетельствующие о крайней усталости. Было ясно, что известие о причастности Джонет явилось для него неожиданным ударом. Это означало, что Гордону Максвеллу не удалось сюда добраться. Александр на мгновение нахмурился, задумавшись над возможными осложнениями, но решил заняться этим позже.

– Ты знаешь, что я тебя презираю, Хэпберн, – сказал Мьюр. – Я ненавидел семью Хэпбернов много лет. Но Джонет ничего об этом не знает. И каковы бы ни были неправые деяния с обеих сторон, она к ним не причастна. Она ни в чем не виновата! Неужели нельзя оставить ее в покое?

– Мой отец тоже не был виноват ни в чем, – заметил Александр. – За что он поплатился жизнью?

–  Ни в чем не виноват? – переспросил Мьюр, не веря своим ушам. – Черт побери, да ты совсем сдурел?

Он разразился диким истерическим хохотом, и этот смех обжег Хэпберна, как раскаленные угли.

– Довольно! – прорычал Александр.

Крепко сжимая в руке меч Мьюра, он сгорал от желания вонзить его прямо в грудь владельцу, но все же удержался, понимая, что час еще не настал.

– Довольно, – повторил он тихо, – остановимся, пока мы не наделали глупостей, о которых обоим придется пожалеть.

Смех внезапно оборвался, Мьюр расслышал грозное предупреждение, прозвучавшее в словах противника. Глаза врагов встретились.

– Признаюсь, я желал его смерти, Хэпберн. Но в убийстве я не замешан и готов поклясться в этом своей душой и жизнью Джонет. Если бы я принял всерьез все эти россказни о заговоре, уж я бы позаботился, чтобы он остался жив. Видишь ли, убийство не входило в мои планы. Нет, это было бы слишком легко и просто. Я хотел, чтобы его вместе с этой шлюхой, твоей матерью, втоптали в грязь. Я хотел, чтобы само имя Хэпбернов было погублено навеки, чтобы были уничтожены все их надежды на счастье. Я хотел видеть, как Гэвин Хэпберн, предавший свою страну и загубивший, в обмен на английское золото, десять тысяч жизней, цвет шотландского дворянства, взойдет на эшафот. И я хотел, чтобы Элизабет это видела.

Никогда в жизни Александр не был так близок к убийству безоружного, как в эту минуту. Он ненавидел Мьюра, но только сейчас он ощутил, как глубоко прожгла его эта ненависть. Все внутри у него перевернулось, рот нестерпимо щипало, словно он наглотался уксуса. Ненависть затмила его разум и заставила позабыть об осторожности. Он удержался от порыва разрубить мечом ненавистное лицо, потому что знал способ ранить глубже.

– А что вы скажете, если нежная Джонет произведет на свет хэпбернского ублюдка? Это запросто можно устроить… возможно, это уже случилось.

Мьюр со звериным рычанием бросился на Александра, однако его противник успел уклониться и сбоку нанес графу рубящий удар по затылку ребром ладони.

Несчастный Мьюр рухнул как подкошенный, а Александр с трудом удержался от соблазна пнуть ногой простертое на земле тело. О Господи, он и вправду едва не превратился в чудовище…

Угроза расправы удушливым облаком повисла в воздухе, заполняя собой крохотную келью. Мьюр перевернулся на спину и взглянул на Александра широко раскрытыми и настороженными глазами, как человек, приговоренный к смерти.

– Не могу понять, что могла найти в тебе моя мать, – сказал Александр. – Но она все еще тебя защищает… до сих пор.

Лицо Мьюра покрылось смертельной бледностью. В его глазах на мгновение невольно проступило выражение глубоко запрятанной боли.

– И я хочу, чтобы ты знал, – тихо продолжал Александр, – что ты до сих пор еще жив по одной-единственной причине: она взяла с меня слово не убивать тебя… эта шлюха, которую ты хотел втоптать в грязь!

Оба они тяжело дышали, с обоих лил пот, оба мысленно продолжали наносить удары. Они молчали, все уже было сказано. В напряженной тишине оба расслышали звук топающих ног, с хрустом ломающих кустарник.

Тяжелая завеса над входом откинулась.

– Беда, милорд! Сюда идет целая армия! – задыхаясь от бега, сообщил Джим Стоун. – Это Мэрдок Дуглас.