Текст книги "Будь со мной"

Автор книги: Элизабет Хейнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Часть пятая

Сара

Сара трупом лежит на кровати, пятки вместе, руки скрещены на животе, таращится в потрескавшийся потолок и прислушивается к скрипам и отзвукам дома.

Теперь она точно осталась одна.

Всех оттолкнула собственной наивностью и глупостью, так что сейчас у нее не осталось никого. Эйден не тот, кем она его считала; то же самое касается Софи. Лучшая подруга смеялась над ней у нее же за спиной – «милая, глупенькая Сара, ей не понять таких вещей», – а Луис, господи, Луис, настолько травмирован увиденным, что продолжает бесноваться через три года…

Осталась лишь Китти, и она далеко-далеко, не достать. Сара, задержав дыхание, прислушивается.

Какой смысл оставаться здесь? Она со вздохом садится на край кровати. Все еще полностью одетая, сидит в хозяйской спальне, потому что чувствует, что не смогла бы спать в той же постели, где лежала с Эйденом всего две недели назад. На кровати нет даже белья – один голый матрас под покрывалом, но она не потрудилась достать простыни, ведь с самого начала поняла, что не сможет уснуть.

Где-то в доме Сара слышит приглушенный стук. Она поворачивает голову к двери, как будто смогла бы разглядеть, что там такое. Никакого движения. Сара прислушивается. Дом затих и ждет ее.

Но вот опять что-то стучит. Может, Китти где-то оставила открытое окно?

Сара не двигается. Ее охватывает чувство, к которому она не привыкла: ей страшно. Приходит в голову, что можно было бы позвонить Эйдену, попросить прийти, однако на это она решиться не может; к тому же ее мобильник внизу, стоит на зарядке, а домашний телефон наверху не работает.

Стук.

На сей раз она слышит, как сразу за стуком раздается короткий предупреждающий лай Бэйзила – наверное, оно, что бы там ни было, разбудило его. Присутствие собак на первом этаже придает ей смелости, и она проходит к двери, задерживает дыхание и распахивает ее, почти готовая к тому, чтобы увидеть кого-то по ту сторону. На лестничной клетке темно и пусто.

Внизу все тихо. Бэйзил поднимается с подстилки и приветствует ее, сонно виляя хвостом.

– Что там такое, Бэз? В чем дело?

Откуда-то веет холодный сквозняк, пробираясь по шее и пуская мурашки по рукам.

Сквозняк идет от задней двери.

Подсобка закрыта. Ее обычно не запирают, разве что нужно закрыть там грязного пса; может, захлопнулась сквозняком? Она собирается с духом, на мгновение задерживая руку на ручке двери. Из-под узкой щели под дверью по голым ногам веет ледяным воздухом.

Она делает вдох, потом выдох и быстро распахивает дверь. Открытая по непонятной причине дверь черного хода захлопывается с таким грохотом, что заставляет дребезжать стекло в оконной раме.

Сара вскрикивает, охваченная внезапной паникой, сердце бешено бьется в груди.

За дверью никого. Она одна.

Остаток ночи Сара проводит на диване, свернувшись под одеялом Бэйзила, пересматривая ночные повторы дрянных реалити-шоу.

Когда начинаются утренние новости, она, поднявшись, потягивается и идет кормить собак, а затем варить кофе.

Сейчас она чувствует оцепенение и слабость; вся злость испарилась, оставив лишь досаду. Если бы только Сара не разозлилась так, вероятно, можно было бы поговорить разумно, понять, что на самом деле происходит и почему. Несмотря на все признания Эйдена, Сара не может избавиться от мысли, что он скрыл от нее что-то еще.

В семь она выводит собак через заднюю дверь – плотно закрывает ее за собой – и выгуливает их в поле, погрузившись в собственные мысли настолько, что едва замечает, где бегают ее питомцы. Она выходит ненадолго. Стоит жуткий холод, и снова начинает капать дождь, переходя от мороси в размеренный, подернутый дымкой ливень, под которым она быстро промокает насквозь.

Опустив голову, Сара бредет вниз по холму и в результате, пока не подходит к дому едва не вплотную, не замечает темную фигуру, стоящую в проеме задней двери.

Она ахает, от ужаса хватаясь за грудь. Бэйзил обегает фигуру, виляя хвостом.

– Извини, – говорит Эйден. – Не хотел тебя напугать.

Сара как раз собирается возразить, но потом замечает темные круги у него под глазами и понимает, что, он, должно быть, тоже плохо спал.

– Зайдешь? – спрашивает она.

Они сидят в кухне, высушив собак, заварив кофе, – кажется, и ей, и ему не помешает что-нибудь покрепче. Эйден садится рядом с ней за кухонный стол и спрашивает, хорошо ли она себя чувствует.

– Я хотел объяснить про мою работу, – говорит он.

Он смотрит на нее, прямо ей в глаза. Она слишком устала, чтобы устраивать очередную ссору; может, Эйден знает об этом, вероятно, именно поэтому и решил прийти сразу.

– По официальной версии, я предоставляю услуги традиционного массажа в комфортабельных условиях на дому или в гостиничных номерах, с одеждой или без нее.

– По официальной версии? – переспрашивает Сара. Она вдруг чувствует себя фантастически глупо. – А по неофициальной?

– Делаю и другие вещи, в зависимости от конкретного случая. Некоторые женщины хотят просто поговорить или получить обычный массаж; другим нужны более интимные манипуляции. Некоторым нужно, чтобы я помог им кончить.

Саре становится трудно дышать. Господи боже. Он – проститутка.

Она не меняет положения тела. Лишь продолжает таращиться на него. Мужчина, о котором, как она думала, знает все, по ком она тосковала бо`льшую часть своей взрослой жизни, оказывается совершенно незнакомым человеком.

– Скажи что-нибудь, – мягко произносит он.

– Я… я не могу.

– Я хотел быть с тобой честным, – говорит он.

Наконец она снова обретает дар речи:

– Значит, ты за деньги занимаешься сексом с незнакомками?

– В действительности, до реального секса доходит очень редко. Тут дело скорее в том, чтобы дать им раскрыться физически и эмоционально, через прикосновение настроиться на то, что им нужно. Как и в традиционном массаже, с той разницей, что это более интимно и часто заканчивается оргазмом. И они не совсем незнакомые люди. Вначале я пытаюсь узнать их. То есть хорошими друзьями я бы нас, конечно, не назвал – но и не знакомыми друг с другом людьми тоже. Это – клиенты. Как и в любой сфере услуг, ты добиваешься лучших результатов, когда точно знаешь, что нужно заказчику. Для этого требуется время, разговор, полное согласие между всеми сторонами. Взаимопонимание.

– Ты так говоришь, будто пытаешься продать им золотые украшения, или мобильные телефоны, или новенькую модель выпрямителя для волос.

– Я продаю им счастье. Удовлетворение. Уверенность в себе.

– Ты продаешь им уверенность в себе? Да они платят за мастурбацию; это говорит мне только о том, что их самооценка должна быть достаточно низкой.

Ой!

Она замечает выражение его лица.

– Прости. Я не то хотела сказать.

Эйден улыбается ей в ответ. Она не может определить, делает он это искренне или нет.

– Это трудно объяснить. Я тебя не виню за то, что ты превратно думаешь обо мне и о них. Но все абсолютно не так. Мои клиентки – богатые женщины, как правило, с карьерой. Некоторые состоят в отношениях, в которых нет ни любви, ни секса, но все равно не хотят рисковать и заводить интрижку с человеком, доверять которому не могут. Некоторые одиноки и не находят времени на связь с кем-то. Я даю им то, что нужно, а потом, когда отпадет необходимость, оставляю в покое. Это деловое соглашение, но составленное так, что полностью соответствует их потребностям. Каждая клиентка получает заказанное обслуживание.

– Складывается впечатление, будто ты подошел к этому очень серьезно.

На сей раз она видит его искреннюю улыбку.

– Так и есть. Именно это делает меня профессионалом. Я с настоящим удовольствием прикладываю все усилия к тому, чтобы услуги наверняка стоили потраченных денег. Некоторые мужчины в нашем бизнесе, ну, ты не поверишь, все равно в конце концов скатываются. Но, думаю, их вряд ли приглашают во второй раз.

– Значит, тебя приглашают?

– У меня есть клиентки, с которыми я работаю десять лет и больше. Иногда между вызовами проходят долгие перерывы, но они, по-моему, всегда ко мне возвращаются.

– Ты хранишь какие-нибудь записи? – спрашивает Сара. Механизмы работы индустрии, о которой она раньше ничего не слышала, внезапно вызывают у нее любопытство, и она почти забывает о том, что в это самое время Эйден открывает ей главную тайну своей жизни.

– Нет, – отвечает он.

– А как ты их всех запоминаешь?

– У меня очень хорошая память. Я натренировался все держать в голове. Но, честно говоря, за последние несколько лет не имел новых клиенток. Я достаточно зарабатывал на постоянных, тех, что пришли раньше. Они как… ну, не знаю… как старинные друзья.

– Как старые подружки, – говорит Сара. – Может быть.

Ей следует отдать должное его честности. Он отвечает на все ее вопросы, ничего не скрывая.

– Значит, платят хорошо?

– Поначалу нет, – говорит он. – Но в последние годы да, начали платить неплохо. Очень приличные деньги.

– А как насчет рисков?

– У меня весьма строгие правила. Так безопаснее всем, не только мне.

– И что за правила?

Он на секунду запинается, будто решая, как лучше подойти к этому. Потом говорит:

– Мои клиентки всегда звонят сами; я никогда – ни при каких обстоятельствах – не звоню им. Никогда не отвечаю на скрытые номера. Клиентки платят наперед. Никаких отношений, чтобы не возникало неопределенностей. Я ни разу ни с кем из них не встречался. У меня есть список вещей, которые я делаю и которых не делаю, если речь идет о самодисциплине и сдерживании. Когда я только начинал, первые сессии проходили с парами, но я быстро положил этому конец, потому что было слишком много осложнений.

– Каких осложнений?

– Если присутствует одна клиентка, я прохожусь по списку всего, что мы собираемся делать, чтобы убедиться, что ей все подходит и она чувствует себя комфортно. Втроем становится сложнее приходить к соглашению, ведь между двумя клиентами уже существуют установленные отношения со своими нюансами и тонкостями. У меня была пара, мужчина хотел видеть свою жену с незнакомцем. Она согласилась, чтобы порадовать его, но в этом все время чувствовалась какая-то неловкость. Ей было некомфортно. Потому я и прервал сеанс, вернул им деньги и ушел. Парень остался недоволен, но меня это тоже не особо порадовало.

– А с тобой когда-нибудь случались плохие вещи?

По его лицу проходит тень.

– Не то чтобы, – произносит он.

– Не то чтобы?

Он медлит.

– Хуже всего, когда клиентка начинает привязываться. Несколько раз женщины хотели завести со мной серьезные отношения.

– И как ты поступил?

– Для начала, просто мягко напомнил им о моих правилах. Иногда этого вполне достаточно. Если не срабатывает, говорю им, что мы больше не можем встречаться. Делать это нужно очень осторожно, потому что порой у моих клиенток существуют эмоциональные потребности, которые они пытаются удовлетворить данной услугой, и если я не могу их ублажить из-за собственных правил, то говорить им об этом следует с большой осторожностью. Не хочу, чтобы кто-то пострадал.

– А кто-нибудь уже пострадал?

– Было два раза. Первый, когда я не отвечал на звонки, ей в конце концов надоело.

– А второй?

Повисает пауза, а затем он говорит:

– Второй раз вышло… плохо.

Судя по виду Эйдена, он больше не хочет рассказывать об этом, но уже подстегнул любопытство Сары, и она толкает его на откровенность:

– Что случилось?

– Я все с ней перепробовал, и ничего не сработало. Это нас выбило из колеи. Я пытался предложить ей поработать с кем-нибудь еще, но она настаивала и говорила: все, что ей нужно, – это секс с проникновением. Ты уже знаешь, обычно я этим не занимаюсь – однако в тот раз мне показалось, что это может помочь ей.

– Но не помогло?

Он медлит.

– Это было слишком личное.

– Для тебя или для нее?

Но Эйден не отвечает.

Сара не может придумать, что бы еще спросить. Она переводит взгляд на стол, а потом, когда Эйден встает принести чашки, наблюдает за его действиями. Думает, что всегда считала его шикарным мужчиной, однако теперь начала смотреть на него по-другому. Все дело в том, как он двигается, решает она. То, как он себя держит, с уверенностью, но без высокомерия. Такая редкая черта.

А потом до нее доходит – главный вопрос. Ей бы стоило спросить об этом с самого начала, когда он только признался.

– А Джим об этом знал?

– Да. Теперь понимаешь, почему он не хотел говорить тебе?

Кофеварка плюется и бурчит. Сара смотрит на него, размышляя. Внезапно в голове все встает на свои места, словно холодная, освежающая вода пробегает по мыслям.

– А зачем тебе нужны были деньги?

Он, замерев, смотрит на нее.

– Какие деньги?

– Которые ты занимал у Джима. Ты говорил о десяти тысячах.

Пару секунд Эйден продолжает молча глядеть на нее. Она решает, что перешла черту; спросила о чем-то слишком личном. Но накладные расходы в этом бизнесе – если его можно так назвать – не могут быть чересчур большими, верно? В любом случае сколько может стоить пачка презервативов и детское масло?

– Разные расходы, – говорит он. – По большей части, транспорт – мне приходилось платить наперед. Оплачивать гостиничные номера. И какое-то время нужна была квартира. И машина.

Она решает не развивать тему. Думает, что, наверное, не хочет об этом знать.

– Как насчет Софи? – спрашивает она.

– Софи?

– Ты ей все это рассказал?

Он ставит перед Сарой чашку кофе, и от аромата ей становится немного лучше.

– Помнишь, она приезжала ко мне, когда ты была у зубного? Она спросила о Джиме, и я ей рассказал. Она задала тот же вопрос – зачем мне понадобились деньги? – и я ей открыл правду о том, чем зарабатываю на жизнь. Обычно никому не говорю, но ты же знаешь Софи – у нее есть этот ее взгляд, от которого оторопь берет.

– И как она отреагировала?

– Будешь смеяться, но, кажется, она не сильно удивилась. Мне не пришлось особо вдаваться в подробности.

«Армандо, – думает Сара. – Софи как раз на днях говорила о нем».

– Она уже встречалась с кем-то вроде тебя в Лондоне, – говорит Сара.

– Ну, это все объясняет.

– Но даже если так – почему она не рассказала мне?

– Я ее попросил. Хотел сам тебе сказать.

– Но не сказал.

– Нет. – Он опускает взгляд на свой кофе. – Честно говоря, не предполагал, что мы настолько сблизимся. Думал, найдется подходящий момент, чтобы вскользь упомянуть об этом, но… в общем… мы прошли этап разговоров на достаточно ранней стадии.

Сара смотрит на него и как будто видит в первый раз: темная щетина, потому что он не побрился, круги под глазами, волевой подбородок. Она испытывает прилив чувства, которое вполне может быть любовью.

– Ну, мы уже выяснили, что тебе следовало мне рассказать, – говорит она. – Теперь вопрос заключается в том, что делать дальше.

– Хочешь, чтобы я уехал?.. – произносит он.

– Нет, конечно, не хочу. – Сара удивленно отмечает, с какой уверенностью произносит это. Она не хочет, чтобы он уезжал. Чего хочет, так это, чтобы он не был тем, кем является.

А потом ей в голову приходит мысль, которая заставляет рассмеяться в голос.

– В чем дело? – спрашивает он.

– Теперь понятно, почему ты так хорошо трахаешься, – говорит она.

– Да, практики у меня хватало. По крайней мере, с предварительными ласками.

– Очевидно.

– Но у нас все по-другому, – говорит он, поднимая глаза. – И не потому, что я на самом деле не трахаю моих клиенток. Даже все остальное выходит иначе. Знаю, ты можешь не верить мне.

– В каком смысле, по-другому?

– Ну, как я сказал вчера, ты мне не безразлична. И, для начала, да, я знаю, что делать, пытаюсь понять, что приносит тебе удовольствие, как и с ними; но потом наступает момент, когда все уходит и остаемся только ты и я, как и раньше, и это…

– Что?

– Я хотел сказать «идеально».

– А ты красноречивый ублюдок, – заявляет она и начинает смеяться.

– Знаю, я все испортил, – говорит он. – Но не могу не надеяться, что мы сможем преодолеть это.

Сара делает вдох, раздумывая. Она слишком устала, чтобы принимать решения.

– Я не готова, – говорит она.

Какое-то мгновение он продолжает сидеть, глядя на нее, как будто пытается придумать, что бы еще сказать. Потом допивает свой кофе, встает.

– Тебе нужно позвонить Софи, – говорит он. – Ты знаешь, что она все делала из лучших побуждений. Она хороший друг.

Он целует ее в макушку, прощается и уходит.

В доме царит тишина.

Какое-то время Сара сидит на кухне, прислушиваясь к тиканью часов, ветру с дождем за окном. Направление сменилось: теперь он дует с севера.

Остаток дня уходит на то, чтобы набраться мужества и позвонить Софи, рассказать о том, что она знает об Эйдене и на самом деле это не так страшно, как ей казалось; но в конце концов на следующее утро Софи звонит ей сама.

– Прости, – это первое, что она произносит.

– Все в порядке, – отвечает Сара. – Но было бы лучше, если бы ты сказала мне.

– Знаю, сама так думаю. Слушай, мы можем встретиться, выпить, нормально все обсудить?

Софи ждет Сару у барной стойки «Черного лебедя». В восьмом часу Сара находит ее в одном из укромных уголков гостевой зоны отдыха.

– Я уже два раза мимо прошла, – говорит Сара. – От кого прячемся?

– От Марджори Бейкер, – отвечает Софи, целуя ее в щеку. – Видела, как она заходит в женский туалет. Будет просить меня что-нибудь сделать для летней выставки.

На столике перед Софи стоят два яблочных мартини.

– Соф, я за рулем, – говорит Сара.

– Да ну, один бокальчик можешь себе позволить. Мы здесь надолго.

– Правда? Почему? Что случилось?

Одними губами Софи произносит: «Уилл».

– Он был у нас в пятницу, – говорит Сара. – Поужинал с нами, вместе ходили выпить в «Роял Оук». Сказал, что захотел увидеться с Китти.

– Неужели? – Софи задает вопрос с улыбкой на лице, но что-то проскальзывает под этой маской, как ушиб на коже перед тем, как стать синяком.

– Рассказывай, – говорит Сара.

Она была благодарна Софи за то, что та позвонила раньше: ей нужно было с кем-то поговорить, хотелось увидеть родное лицо. Но теперь, уже здесь, понимает, что Софи, похоже, нуждается в ее поддержке даже больше.

– Ты ведь знаешь, он присматривал за домом?

Сара кивает.

– Это я устроила. Как настоящая дурочка. Давала ему деньги на домик для отпускников в Тирске, но потом услышала, что Шона с Ричардом собираются в Париж на выходные и сказала им, что знакома с надежным человеком, который хорошо ладит с животными. Они немного сомневались, но я их заверила, что тоже буду приглядывать за порядком. – Она протягивает руку, берет коктейль. Бокал уже наполовину пуст. – В общем, мне казалось, будет… весело. Я могла бы заехать переночевать. Ну, ты же знаешь, мы встречались.

– В арендованном доме?

– Когда у меня выпадала возможность. Было неплохо, хотя эти дома чертовски дорогие даже в мертвый сезон. Гостиница с завтраком обошлась бы дешевле, но сама понимаешь, какого рода эти места; укромными их не назовешь.

– Полагаю, ты права.

– В пятницу он послал мне сообщение, написал, что находится в «Ройял Оук». Я собиралась с ним встретиться у Шоны и Ричарда, но он настоял на встрече в городе. Я приехала туда и увидела твою машину на парковке. Послала ему эсэмэску, что жду на улице.

– Он был с нами, – говорит Сара.

– Знаю. Я потребовала, чтобы он перестал играть в игры. Ему это не понравилось. Ума не приложу, что он затеял; такое впечатление, будто нарывался на ссору, хотел устроить какую-нибудь скандальную сцену.

– С чего бы ему это понадобилось? – спрашивает Сара.

– Сама не знаю. Мне кажется, ему нравится подливать масло в огонь, создавать проблемы. Он от этого кайф ловит.

«Да, – думает Сара. – Так оно и есть – каждый раз, когда он появлялся, не имея крыши над головой. Он мог пойти куда угодно, верно? Так зачем приходить на «Ферму четырех ветров»? Создается впечатление, что он наслаждается моей реакцией на его появление».

– Но он тебе нравится? – спрашивает Сара.

Пару мгновений Софи продолжает молчать. Она что-то скрывает, не хочет говорить.

– Соф?

Софи наклоняется к ней в своем кресле.

– Все было ничего, когда дело касалось только секса. Но теперь это переросло в нечто большее. Он хочет серьезных отношений. И он умеет убеждать, относится ко всему с таким запалом. Иногда от этого становится немного не по себе, только и всего. Думаю, он не любит, когда ему говорят нет. Не важно. Как там Китти?

Внезапная смена темы больше свидетельствует о том, что Софи хочет отвлечься, чем о ее интересе к Китти; но Сара не возражает. В конце концов, ей нужно отвлечься самой.

– У нее все в порядке. И Оскар вроде ничего. Тихий. Кажется, Китти он очень нравится.

– Тебе удалось поговорить с ней наедине?

– Нет, не то чтобы.

В этот момент Сара понимает, что, даже если Китти и Оскар продержатся вместе недолго, отныне, скорее всего, в жизни дочери всегда будет кто-то другой. В их отношениях произошел серьезный сдвиг. Теперь ничего не останется так, как прежде. Китти ей больше не принадлежит.

– Уилл сказал, Луис собирался прийти в воскресенье, – начинает Софи.

– О, Уилл! Чертов Уилл. Лучше бы он не совал свой нос в чужие дела. – Сара замечает выражение лица Софи и тут же сожалеет о сказанном. – Извини. Просто создается впечатление, будто он лезет не в свое дело. Уверена, он просто пытается помочь, но от этого только делает все хуже.

– А что там с Луисом?

– Говорит, Уилл сообщил ему о моих финансовых трудностях и о том, что я подумываю продать дом. И как будто этого мало, Уилл еще к тому же рассказал Луису про то, чем занимается Эйден, поэтому Луис с большим удовольствием передал мне такую информацию. Так я об этом и узнала.

– Вот дерьмо, – говорит Софи. – Господи, мне так жаль.

– Одно дело, что ты не рассказала обо всем мне, Соф, но то, что ты посвятила в это Уилла…

– Знаю, о боже, я сожалею об этом. Я напилась, он расспрашивал о тебе с Эйденом… и у меня просто вырвалось. Мне очень жаль.

– Теперь это уже не имеет значения. Тайное стало явным, и назад уже хода нет.

– Все равно. Дерьмо. И он сказал мне правду? О твоих финансовых проблемах? О продаже дома?

– Не совсем. То есть, все может быть. Но это лишь одна из возможностей, а не определенное будущее. И Луис чудовищно разозлился. Он был таким… жестоким. Я никогда еще его таким не видела. Он наговорил мне ужасных вещей, Соф. Не могу даже пересказать тебе.

Она быстро овладевает собой, потому что приходит официант, забирает два пустых бокала из-под мартини – неужели она и в самом деле все выпила? – и спрашивает, чего бы им еще хотелось. Сара даже не посмотрела на коктейльное меню.

– Два беллини с маракуйей, – заказывает Софи.

Когда официант снова исчезает, Саре становится лучше. «Дышим глубоко».

– Джордж хочет, чтобы я устроила чертов званый обед, – говорит Софи. – В субботу. Пожалуйста, пообещай, что придешь.

– Еще один? А этот по какому поводу?

– Ему хочется вытрясти из Йена немного денег от партии. Он думает, тот держит руку на кошельке офиса в Сити.

– А он держит?

Она поднимает бровь.

– Это же Йен. Думаешь, он похож на человека, которому могут доверить деньги?

– И ты хочешь, чтобы я была там? А вдруг скажу что-нибудь не то, как в прошлый раз?

– Милая, – говорит Софи, – я только на это и надеюсь. Твои политические выпады служат бесконечным источником веселья.

– Ну, тогда хорошо. Постараюсь быть на высоте.

– Захвати Эйдена, – добавляет Софи. – Он мог бы смягчить Йена разговорами о крикете. Или гольфе, Джордж в этом не разбирается.

– Если ты уверена, – отвечает Сара.

– Сара, не начнет же он предлагать свои услуги Диане и Бекке.

Вообразив себе, как Эйден предлагает свои услуги добропорядочным дамам деревенского Института женщин, Сара какое-то время забавляется этой мыслью, но потом Софи спрашивает:

– У него все в порядке?

– Думаю, да, – отвечает Сара, а затем, так как ей становится ясно, что Софи с Эйденом не щебетали весело у нее за спиной, она добавляет – Разве ты с ним не говорила?

– Во время прошлого разговора я вроде как на него наехала. Мне просто было так плохо из-за того, что ты остаешься в полном неведении.

– Думаю, с ним все в порядке.

– Дело в том… – произносит Софи, – дело в том, что я заметила, как ты на него западаешь. Даже во время того первого звонка, когда он только приехал, я все поняла по твоему голосу. Ты так загрустила, особенно когда уехала Китти, и после Рождества… а потом внезапно снова наполнилась жизненной энергией. Я бы не смогла так поступить с тобой. Не хотела быть человеком, который отнял бы у тебя эту искру.

Через час или около того Сара поднимается на холм, размышляя о Софи, Уилле и Эйдене. Софи предложила отвезти ее домой, но Сара сказала, что возьмет такси. Это была невинная ложь – в конце концов, ей нужно экономить, – и к тому же прогулка дает время на раздумья.

Вечер выдался прекрасным. Она ехала туда в полном унынии, а теперь чувствует себя на подъеме, обожает свою лучшую подругу и ее исключительный оптимизм, то, как Софи может превратить в хохму любую, самую мрачную ситуацию.

Но что-то во всем этом продолжает тревожить Сару, какая-то сказанная ею или Софи фраза, которая напомнила о чем-то забытом или упущенном.

Эйден.

«Он думает, что понимает, – размышляет Сара. – Думает, знает, как устроен человеческий ум, считает, будто обладает эмпатией[12]12
  Чуткостью.


[Закрыть], в то время как на самом деле это не так. Он разбирается далеко не во всем. Это нечто вроде повышенного самомнения».

В данную минуту, в холоде и темноте поднимаясь на холм по заиндевевшей дороге, которая подсвечивается сверху луной, Сара размышляет о том, что в нем всегда было нечто эдакое, даже в университете: ощущение, будто он неприкасаемый, особенный, лучше, чем все остальные, безучастный наблюдатель, знаток, эксперт.

И сейчас, когда она увидела его с внезапной холодной ясностью, такое поведение кажется опасным.

«Именно это тебя в нем привлекает и в то же время отталкивает».

Эйден

Ты сидишь на пассажирском сидении в машине Сары, которая медленно спускается с холма в деревню. Вечер субботы, и тебя пригласили на ужин Софи с Джорджем или, скорее всего, Сара.

– У кого-то день рождения? – спросил ты.

– Нет, – сказала Сара. – Просто званый ужин. Софи хочет, чтобы ты поболтал с Йеном о крикете.

Естественно, ты согласился. Тебе хочется побыть с Сарой, и если таким образом можно заполучить эту возможность, то пусть будет так. Честно говоря, провести вечер за разговорами о крикете – перспектива не из приятных; но там будет еда, и Сара не терпящим возражений тоном говорит, что сегодня ее очередь вести машину, так что ты сможешь выпить бокал вина, не исключено, что и парочку.

Дом впечатляет; на подъездной дорожке уже собралось несколько машин во главе с новеньким внедорожником «лексус». У этих людей денег куры не клюют.

Сара звонит в дверь, и, пока по ту сторону дребезжит эхо звонка, ты слышишь, как Софи кричит что-то, подходя к двери по коридору. Дверь открывается на полуслове.

– …не с лососем, дорогой, черт возьми… О, привет, это вы двое, проходите.

Софи целует вас в обе щеки. Ее мягкие волосы, касаясь твоего лица, отдают цитрусовой свежестью.

– Восхитительно, благодарю, – говорит Софи, забирая прихваченную тобой бутылку Сансера. – Проходите; можем посидеть в кухне, пока Джордж не закруглится.

Сара говорила, они, вероятно, наймут компанию по обслуживанию банкетов; по всей видимости, Джордж часто так и делает, когда речь идет о рабочих встречах, но сегодня он, кажется, решил взять готовку на себя.

– Сара, чего тебе налить? – спрашивает Джордж. Он весь раскраснелся от пара, поднимающегося над кастрюлей из нержавейки на плите. – Джина? Вина? Пива?

– Неважно. Того, что открыто. Спасибо, – говорит Сара. – Как вы поживаете?

Софи уже наливает вино из откупоренной бутылки, стоявшей на гранитной стойке для завтраков.

– Все чудесно, – говорит она. – Просто великолепно.

Ты понимаешь, что она, должно быть, к этому моменту опрокинула несколько бокалов. Джордж молчит. Он полностью отдался власти кипящих кастрюль, и раковина до краев заставлена разделочными досками и ножами. Они с Софи переглядываются, и ты спрашиваешь себя, что вы с Сарой только что прервали.

– Пойдемте в гостиную, да? – предлагает Софи, подхватывая оба бокала.

Когда Сара соскальзывает с барного табурета, ты посылаешь Джорджу сочувственную улыбку, но он уже отвернулся.

У них огромная прекрасно декорированная гостиная с высокими потолками, в которую с легкостью уместились бы три гостиные Сары. Может быть, здесь уместился бы и весь твой коттедж.

В камине разожгли огонь, а на стеклянном кофейном столике горят ароматические свечи.

Раздается звонок в дверь, и Софи подскакивает, чтобы идти открывать.

– Как тебе? – с улыбкой спрашивает Сара. – Разве не шикарный дом?

– Он громадный. Они здесь что, вдвоем живут?

– У Джорджа есть две взрослые дочери от первого брака. Они иногда приезжают вместе с внуками.

– И как она с этим справляется? – тихо спрашиваешь ты, хотя и слышишь, что Софи кого-то весело приветствует в прихожей. – С липкими пальцами и разбросанными по всему дому карандашами?

– Ты не поверишь. Она обожает малышей; а вот с их мамами случаются проблемы. Она называет их «странными сестрами».

Ты пьешь вино, прислушиваясь к звонкому хохоту Софи. Сидишь на стуле в пол-оборота, готовый встречать улыбкой новоприбывших и говорить им «привет», но голоса начинают отдаляться. Они ушли на кухню за выпивкой.

Через минуту или две раздается еще один звонок. Ты слышишь, что Софи все еще смеется и болтает на кухне, поэтому Сара поднимается и сама открывает дверь.

Ты идешь за ней. За дверью Бекка и Дэниэл, друзья Софи из деревни.

– О, – улыбаясь, произносит Бекка, – мы, кажется, ошиблись домом?

– Проходите, – отвечает Сара, – Софи на кухне.

– Привет, Бекка, – говоришь ты, целуя ее в щеку, хотя даже не уверен, что вообще с ней разговаривал. Обмениваешься рукопожатиями с Дэниэлом.

Они снимают куртки, и, чтобы чем-то занять руки, Сара берет их и вешает в гардеробную. Все перемещаются на кухню. Она забирает свой бокал с вином со столика в прихожей и присоединяется к остальным, встает в дверном проеме, опершись на раму. Софи, которая уже снабдила вином Бекку и Дэниэла, продолжает ухаживать за Дианой и Йеном. Увидев тебя, Софи кивает в сторону Йена, тот, по всей очевидности, пустился в жаркую политическую дискуссию с Джорджем, который, в свою очередь, занят раскладыванием тарталеток, напоминающих миниатюрные киши[13]13
  Киш – разновидность французского слоеного пирога.


[Закрыть], поверх гарнира из маш-салата[14]14
  Маш-салат (рапунцель, корн) – однолетняя огородная культура, используемая в кулинарии.


[Закрыть].

– Хочешь, я отнесу их на стол? – предлагает Сара. – У тебя уже места нет.

– О, великолепно, благодарю, – не поднимая головы, отвечает Джордж. – Конечно, им не нужна шумиха, – добавляет, снова обращаясь к Йену. – Партия не хочет сильно баламутить воду до следующих выборов…

Начало ужина запланировано на восемь. Софи посылает тебе улыбку.

– Ну что, садимся за стол?

Джордж, лицо которого раскраснелось, продолжает бурную дискуссию с сидящим рядом с ним Йеном; а Сара, занявшая место напротив, болтает с Дианой. Таким образом, тебе остается Дэниэл, ты не успел поболтать с ним в пабе, но он оказывается неплохим собеседником. Он врач и сейчас работает по какому-то безумному расписанию в больнице Мидлсбро. Вы с энтузиазмом обсуждаете бедственное положение младших врачей и то, как национальная система здравоохранения постепенно уничтожается прямо у всех на глазах.