Текст книги "Распутин. Тайна его власти"

Автор книги: Элизабет Хереш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Расцвет

Подавая прошение об изменении фамилии, а точнее об ее удлинении, Распутин во второй раз (впервые это произошло в 1905 году) встретился с императорской четой. Даже если между этим фактом и подачей прошения не существовало связи, то на быстром и положительном решении этого дела, принятом «по его высочайшему желанию», безусловно, сказалось. 18 июля 1906 года царь писал в своем дневнике:

«Вчера мы ходили в Сергеевку (церковь) и видели там Григория».

А 13 октября того же года в его дневнике сделана следующая запись:

«Григорий пришел в шесть пятнадцать и принес нам икону Святого Симеона Верхотурского[8]8
  Т. е. из монастыря в Верхотурье, где хранятся мощи этого Святого.


[Закрыть]. Он виделся с детьми и беседовал с нами до семи пятнадцати…»

Примечательно, что этот, в сущности, первый визит к царю – первая встреча состоялась в ноябре 1905 года по окончании богослужения и продолжалась всего несколько минут – произошел благодаря рекомендательному письму. Царь получил письмо от некоего священника Медведева, проживающего в Петербурге, у которого в то время жил Распутин. Письмо содержало просьбу о предоставлении аудиенции сибиряку Распутину. Тот якобы хотел передать царю упомянутую икону. Как впоследствии выяснилось на допросах, Медведев этого письма никогда не писал, и вопрос о том, не сам ли Распутин его сотворил с чьей-то помощью, и если да, то с какой целью, – так и остался открытым.

Глубоко верующий государь, очевидно находясь под впечатлением от переданной ему в дар иконы, и в самом деле пригласил Распутина в свой дом. Дети в это время готовились ко сну. И вдруг сибиряк открылся им совсем с другой стороны. Он не был похож на Распутина, которого знал весь город. Он говорил с ними о Боге, шутил и рассказывал старые русские сказки – о Бабе Яге, о неверной принцессе, превратившейся в утку, о сером волке и медведе с деревянной ногой…

Дети пришли в восторг от необычного гостя, контрастирующего с их всегда покорными слугами в элегантных ливреях и как обычно скучным распорядком дня. Растроганные родители наблюдали эффектную сцену прощания Распутина с детьми, когда тот благословил их. Из-за многочисленных слухов, роящихся вокруг личности Распутина, противоречащих не только сложившемуся у его почитателей представлению о нем. как о Старце, посланном Богом, но и тому впечатлению, которое он произвел на царя и царицу, Николай решил обратиться к тогдашнему министру внутренних дел и Председателю Совета министров П. А. Столыпину с просьбой присмотреться к Распутину. Поскольку и царица Александра находилась под глубочайшим впечатлением от сибиряка, и ее черногорские подруги пребывали в восторге от его духовности (см. упомянутую выше запись царя от 9.12.1906 года: «Милица и Стана обедали у нас. Весь вечер рассказывали нам о Григории…»), государю нужно было непредвзятое мнение лояльного доверенного человека, чтобы устранить сомнения, препятствующие дальнейшему общению с Распутиным из-за возможности быть скомпрометированным. Николай II пишет Столыпину:

«Петр Аркадьевич, на днях я встретил крестьянина из Тобольской губернии, Григория Распутина, который принес мне икону Святого Симеона Верхотурского. Он произвел настолько глубокое впечатление на Ее Императорское величество (царицу) и на меня, что наш разговор вместо пяти минут продолжался больше часа[9]9
  В письме подчеркнуто.


[Закрыть]!

В скором времени он вернется в свое родное село. Я бы очень хотел увидеться с Вами и благословить Вашу больную дочь[10]10
  Дочь Столыпина получила серьезные ранения во время взрыва бомбы в его имении.


[Закрыть] этой иконой.

Очень надеюсь, что у Вас найдется несколько минут для встречи с ним на этой неделе.

У него следующий адрес: Санкт-Петербург, 2-я Рождественская, 4[11]11
  К этому времени у Распутина еще не было собственной квартиры.


[Закрыть].

Он живет у священника Ярослава Медведева.

Супруга бывшего губернатора Балясного написала письмо ее Императорскому величеству (царице), в котором просила о повышении жалованья тридцатилетней жене Мужика. У них большая семья, и они живут в нужде.

Преданный Вам Николай.

Петергоф, 16 окт. 1906 г.»

В то время, когда государь, пытаясь положить конец беспорядкам, возникшим в результате поражения в войне с Японией, ввел конституцию и учредил Думу, энергичный министр внутренних дел и Председатель совета министров Петр Столыпин был для Николая не только оплотом стабильного правления, но и личной опорой. Исходя из своей оценки внутриполитического положения в России, которое в данный момент было настолько взрывоопасным, что, если не начать проведение длительных эволюционных преобразований, могло перерасти в революцию, он решительно приступил к работе над созданием стабильных основ общественного порядка.

Гармоничные экономические и общественные отношения не могли способствовать революционной пропаганде, лишив ее почвы. Перераспределение земли, переселение, что предоставило бы крестьянам возможность обрабатывать земли в малонаселенных районах, освобождение сельского населения от бремени крестьянской общины и предоставление им выгодных кооперативных кредитов должно было одновременно обеспечить независимость преобладающего в количественном отношении крестьянского сословия, привести к повышению его жизненного уровня, а также к освоению и обработке ранее не освоенных территорий.

Обширная программа реформ Столыпина, распространяющаяся и на другие сферы жизнедеятельности государства (например, борьба за равноправие дискриминированного еврейского населения, нелегальное антиправительственное движение которого материально поддерживалось американскими единомышленниками) была рассчитана не на одно десятилетие. Она по праву давала ее инициатору повод надеяться, «что страна, если только она на этой фазе своего развития не будет разрушена войной, сможет в будущем противостоять всем потрясениям, как внутренним, так и внешним…»

Этот путь развития, являющийся продолжением экономического и финансового плана Витте и ведущий к постепенной стабилизации в стране, ослабленной агитационной деятельностью, демонстрациями и политическими убийствами, позволяет признать правоту Столыпина.

Немецкие и французские эксперты в области экономики, побывав в России того времени, писали о процветании, которое ожидало Россию: «Если она и дальше будет развиваться подобным образом, то вскоре превратится в сильнейшую державу в Европе» или, как говорили в Германии, станет «непобедимой». Кайзер Вильгельм II, встретившись с новым Председателем Совета министров России, сразу оценил его и в беседе с государем признался: «Если бы у меня был такой человек, с ним я бы завоевал всю Европу».

Сохранение внутреннего спокойствия в стране в то время давалось слишком дорого. Столыпин бескомпромиссно боролся с нарушителями общественного порядка. Анархисты и заговорщики, а также зачинщики беспорядков и забастовок жестоко наказывались. Он не знал компромиссов, на первом месте для него всегда было соблюдение порядка и покоя, а не сострадание. Его военно– полевые суды были призваны запугивать тех, кто еще пытался использовать в своих целях беспорядки и извлекать из них политическую выгоду. Только, когда причины справедливого недовольства и критики правительства будут устранены, можно подумать об ослаблении охранных и полицейских мероприятий: «Вы хотите больших потрясений, а мы хотим сильной России!» – кричал он в парламенте своим критикам, которые отказывались поддержать его реформы и законы. Но, признанный реакционным, политик встречает сопротивление не только в либеральных и левонастроенных кругах. У консерваторов он тоже приобретает противников, поскольку в ходе реструктуризации многие из них лишились своих привилегий.

12 августа 1906 года, того года, когда начала работу первая Государственная Дума, а в городе Петербурге и его окрестностях было объявлено чрезвычайное положение для сохранения спокойствия и порядка, в три часа дня у входа в дом министра внутренних дел на Аптекарском острове взорвалась бомба. Находящийся на посту молодой часовой увидел, как у его товарища оторвало голову. Это была не единственная жертва: всего убито 27 человек, 23 – тяжело ранены, некоторые из них – смертельно. Сам министр остался невредим, зато от взрыва пострадали его дети – один из сыновей и дочь, получившая неизлечимую травму ног.

Неподкупность и лояльность Столыпина вынудили его быть откровенным с государем. Все, что выходит за пределы его политической компетенции или может каким-то образом скомпрометировать царя, Столыпин старается от него скрыть. Его первое впечатление о Распутине оказалось не таким положительным, как ему хотелось бы иметь в угоду Николаю, но Столыпин не захотел огорчать царя, пока не появились конкретные на то основания.

«Я глубоко сожалею о захватившем православную церковь кризисе, свидетелем которого в настоящее время Вашему Величеству довелось стать», – в такой завуалированной форме Столыпин описывает свою первую встречу с Распутиным. Появившиеся во многих рассказах утверждения о том, что дабы Столыпин сам позвал Распутина, чтобы тот помолился у постели его больной дочери, – вероятнее всего один из вымыслов, которыми так богата русская мемуарная литература. В любом случае, Столыпин сначала не мог выдвинуть против Распутина ничего конкретного и решил из вежливости утаить от царя, насколько несимпатичен ему сибирский мужик. Однако, пока никто не подозревал, какими злейшими врагами вскоре станут Столыпин и Распутин.

Распутин и царская семья

В середине 1907 года для Распутина наступил решающий момент в жизни, когда царская чета, и прежде всего царица, пришли к осознанию его бесспорной необходимости. Вот что пишет здравомыслящая, отнюдь не подверженная влиянию Распутина, сестра царя Ольга Александровна о том, свидетелем чего ей довелось стать:

«Алексею едва исполнилось три года, и он упал во время игры в парке Царского Села. Он даже не заплакал, рана на ноге была небольшой, но ушиб вызвал внутреннее кровотечение, и несколько часов он страдал от ужасных болей. Царица позвала меня, я тут же пришла к ней.

Это был первый кризис из множества других, последовавших за ним. Бедное дитя лежало перед нами, скорчившись от боли, нога ужасно распухла, под глазами темные круги. Врачи были беспомощны. Они с испугом смотрели на это, как и все мы, и долго шептались. Казалось, ничего нельзя сделать, и через несколько часов они совсем потеряли надежду. Было уже поздно, и мне посоветовали уйти.

И тут Аликс (царица Александра) отправила сообщение Распутину в Петербург. Он приехал во дворец после полуночи. Утром я не поверила своим глазам: малыш был не только жив, но и здоров. Жар пропал, глаза ясные и светлые – и ни следа от опухоли на ноге! Ужас вчерашнего вечера казался невероятным кошмаром. От Аликс я узнала, что Распутин даже не дотронулся до ребенка, а только стоял в ногах у его кровати и молился…»

Генерал-майор Воейков, дворцовый комендант, подтвердил «чудо», которое Распутин, очевидно, совершил: «С первой минуты, когда Распутин появился у кровати больного престолонаследника, состояние ребенка улучшилось. Очевидно, было достаточно, чтобы Распутин пробормотал несколько молитв и поговорил с Алексеем…»

Для склонной к мистике царицы в этом нет никаких загадок. Ей все понятно: Распутин вылечил Алексея молитвами, потому что он святой человек, посредник между Богом и миром, и его молитвы исполняются. Никто и ничто больше не может ее заставить отказаться от этого мнения.

Даже врачи Алексея, которые всей душой ненавидят Распутина, признают, что с приходом Распутина состояние Алексея значительно улучшилось.

«Не только я лично сталкивалась с этим, – рассказывала Ольга Александровна, – но и лечащие врачи вынуждены были признать это чудо. Профессор Федоров, выдающийся специалист, который лечил Алексея, многократно подтверждал мне это…»

Придворная дама Е. Н. Оболенская, отнюдь не сторонница Распутина, которую из-за критического отношения к нему вскоре отстранили от Двора, присутствовала при нескольких подобных приступах у царевича Алексея. Вот что она вспоминает о споре врачей в период кризиса: «Они признались, что не могут остановить кровотечение. Тут появился Распутин. Всего несколько секунд он провел у постели больного – и кровотечение прекратилось…»

Джанумова утверждает, что Распутин мог оказывать воздействие и на расстоянии. Однажды она была на одной вечеринке с ним. Вдруг раздался звонок, и Распутина пригласили к телефону. Он взял трубку: «Как? Алеша, не спит? У него болят уши? Позовите его к телефону… Что такое, Алеша, ты перепутал ночь и день? У тебя что-то болит? Оставь эти глупости. Быстро иди в постель. Ухо у тебя вообще не болит, это я тебе говорю. Ты слышишь? Спи!»

Через четверть часа вновь зазвонил телефон. У Алексея больше ничего не болело, он мирно спал. Распутин же объяснил свое воздействие на Алексея не собственным даром, а силой молитвы. В другом случае он так ответил на крик царицы о помощи, отправленный ему в виде телеграммы (в телеграмме он пользуется таким же простым фамильярным обращением, как и при личном общении с ней):

«Дорогая мама!

Я получил Твою телеграмму. Не огорчайся, милосердие божье приходит не к грешникам, оно приходит от молитв. Верь, и царевич будет спасен. Я сам непрерывно молюсь, но что я еще могу сделать? У человека нет никого, кроме Бога…»

Классическим примером, объясняющим безграничное восхищение Александры Распутиным, является следующий эпизод. У Алексея началось сильнейшее носовое кровотечение, что всегда представляет опасность для больных гемофилией. Поезду, в котором везли престолонаследника, приказали вернуться в Царское Село. «Я видела, с какой осторожностью ребенка перевозили из поезда во Дворец и несли в его комнату, – рассказывает Анна Вырубова. – Его лицо было словно из воска. Из ноздрей торчали окровавленные ватные тампоны. Профессор Федоров и доктор Деревенко заботились о нем, но не могли даже уменьшить кровотечение. Когда же они захотели применить последнее средство, для чего им нужно было раздобыть железу морской свинки, царица попросила меня позвать Распутина. Он приехал, вместе с царской четой зашел к Алексею, перекрестил царевича, сказал родителям, что это не опасно, и что они должны успокоиться – повернулся и ушел. Носовое кровотечение прекратилось. Врачи сказали, что для них это абсолютно непонятно. Но это факт».

Как смог Распутин это сделать? Для царицы подобного вопроса не существовало. В ее глазах Распутин был Святым и мог с помощью одной лишь молитвы совершить медицинское чудо – ведь Святые, говорят, без чудес не обходятся. Эта точка зрения вполне соответствует той тривиальной истине, что каждый верит в то, во что хочет верить (и наоборот). А царица Александра по своей сути и мышлению была склонна к уходу от реальности в мир мистики и религии.

В 1907 году царице исполнилось 35 лет. У нее давно сформировалась своя жизненная позиция, свои взгляды, и уже никто и ничто не смогли бы заставить ее отказаться от избранного пути. Урожденная принцесса Аликс Гессен-Дармштадская, дочь Великого герцога Людвига IV и английской принцессы Алисы, она была воспитана в строгих традициях придворного этикета, установленных королевой Викторией, ее бабушкой по материнской линии. Аликс рано увлеклась протестантской религией. Еще в девические годы вместо мечтательных текстов в ее дневниках появлялись меланхолические молитвы. Королева Виктория мечтала видеть ее будущей королевой Англии и Ирландии, замужем за своим внуком, Эдди. Но принцессе Аликс он не нравился, и даже если бы после его смерти ей бы и мог понравиться престолонаследник Георг (позже ставший королем Георгом V), было слишком поздно – она давно влюбилась в русского престолонаследника Николая Александровича.

Как много значила религия для юной Аликс, видно из следующего факта: она совершенно серьезно решила подробно изложить престолонаследнику в письме, что не может выйти за него замуж по конфессиональным соображениям, потому что, как будущая царица, вынуждена будет отказаться от своей религии и принять православие. А значит, надо отказаться и от шумных ночных балов в красивейшем в мире городе на Неве, от флирта с очаровательным престолонаследником, который блестяще говорил на ее родном языке и сумел ввести ее в тот великолепный мир, о котором она раньше даже представления не имела? Но, как мы знаем, этого не случилось: в конце концов, победил Николай, убедив принцессу поменять свои взгляды (правда, перед этим ему пришлось сломить и длительное сопротивление своих родителей[12]12
  Родители Николая не хотели, чтобы царицей стала немецкая принцесса, кроме того, Аликс не нравилась им из-за робкого нрава и отсутствия изящных манер.


[Закрыть], противившихся этому браку).

Но единственная объективная причина, которая могла бы помешать этому союзу, во внимание не принималась – Аликс была носителем гемофилии, унаследованной от королевы Виктории.

Только в узком семейном кругу принцессы Аликс четверо родственников (мужчин) стали жертвами этой болезни. Дефект появился в роду из-за таких дегенеративных явлений, как браки между двоюродными братьями и сестрами, что по брачным законам династии Романовых было совершенно невозможно.

Поскольку эта наследственная болезнь тогда уже была идентифицирована и нередко встречалась в английском королевском доме, ни одна из ее носительниц не имела права выходить замуж за престолонаследника, чтобы исключить риск появления на свет больного гемофилией сына (эта болезнь проявлялась только у наследников-мужчин в форме дефицита свертывания крови). Даже если Англия и Гессен проигнорировали этот факт, то кажется совершенно непонятным, как он мог ускользнуть от представителей Дома Романовых. Появившиеся позже в исторической литературе догадки о том, что этот брак, якобы, был ловко подстроен прусской стороной, задуман еще самим Бисмарком, чтобы естественным образом ослабить русскую династию, лишены оснований. Во– первых, Бисмарк к моменту обручения Аликс и Николая в 1894 году уже был лишен власти кайзером Вильгельмом II, а во-вторых, кайзер Германии всего лишь разговаривал с обоими робкими молодыми людьми при их обручении, что никак не могло повлиять на их решение.

Даже королеву Викторию невозможно упрекнуть в этом: она, бесспорно, делала все, чтобы отговорить Аликс от этого брака. Хотя, конечно, из других соображений, а вовсе не для того, чтобы предостеречь русскую династию от ужасных последствий наследственной болезни иностранки.

В 1894 году состоялось обручение двадцатишестилетнего царевича Николая с принцессой Аликс, писаной красавицей, моложе его на четыре года. И полной неожиданностью стала состоявшаяся в том же году свадьба. Царь Александр III умер, и престолонаследник сменил его, будучи уже женатым. Но ни Николай, ни Александра не были готовы к столь неожиданной для них новой роли.

«Александре с трудом далось вступление в ее новую роль, – согласился с этим великий князь Александр Михайлович. – У ее свекрови, урожденной принцессы Дагмар Датской, а ныне царицы– матери Марии Федоровны, между обручением с Александром, бывшим тогда еще престолонаследником, и его коронацией прошло семнадцать лет. Достаточно времени, чтобы подготовиться к своему положению и выучить русский язык. Александра же, напротив, можно сказать, сразу добилась своего титула.

Едва ли в какой театральной постановке можно придумать более мрачный пролог к драме последнего царствования династии Романовых, чем обстоятельства, при которых юная принцесса попала на свою новую родину. Будучи еще невестой, она находилась у смертного ложа царя. Став женой престолонаследника, неделями следовала по стране за гробом его отца. После коронации произошла ходынская катастрофа, закончившаяся множеством жертв со смертельным исходом. И наконец, личное соперничество с царицей-матерью, которая пользовалась своими преимуществами над молодой царицей и вовсе не хотела облегчить Аликс начало ее супружеской жизни с молодым царем. Безусловно, юная немка совершала ошибки, довольно безобидные сами по себе, но кажущиеся серьезными для Царского двора…»

Глубокое впечатление на Аликс, ее теперь стали звать Александрой Федоровной, произвели обряды перехода в православную веру. Затем ритуалы погребения царя, ее свадьба, а спустя полтора года – коронация… Теперь она полностью оказалась в мистической власти нового мира. Присяга на верность царя во время церемонии коронации, на которой он получил власть «из рук Бога», навсегда осталась в памяти Александры. Она в буквальном смысле слова пронесла эту клятву через всю жизнь – до самой смерти.

Поэтому именно она, первоначально держась в стороне от политики, в 1905 году оказала особенно сильное сопротивление принятию конституции и созданию Думы, увидев в этом ограничение царской власти и нарушение принятой во время коронации клятвы сохранить дарованную божьей милостью государеву власть. Эта власть должна была в полной мере остаться не только у царя, но и у ее сына.

Великий князь Александр Михайлович, который из родственников царя был ему наиболее близок, вспоминал о настроениях, предшествовавших рождению их сына: «Царь был идеальным мужем и любящим отцом. Конечно, ему хотелось иметь сына. Принцесса Аликс Гессен-Дармштадская в течение десяти лет родила ему четырех дочерей. Это удручало государя. В его глазах можно было прочесть чуть ли не упреки в мой адрес, потому что я за то же время стал отцом пятерых сыновей. Как бы невероятно это ни звучало, но мои отношения с царицей омрачились уже потому, что у меня было так много сыновей, а у нее ни одного…»

Когда же вскоре после рождения престолонаследника Алексея из-за непрекращающегося пупочного кровотечения у него выявили наследственную болезнь, императорская чета пришла в полную растерянность. Великий князь Александр Михайлович, зять и самый близкий друг царя, так вспоминал об их первой реакции на это: «Когда кровотечение не прекращалось, царица упала в обморок. Ей не нужно было слышать заключение из уст профессионалов, чтобы догадаться, что это кровотечение означало страшную болезнь – гемофилию. Ни в чем не повинный ребенок должен был страдать из-за неосмотрительности, которую проявила русская династия в выборе невесты. В эту ночь государь постарел на десять лет…»

С рождением престолонаследника все мысли и дела царицы были подчинены исключительно двум целям: сохранению жизни сына и сохранению его будущей власти. Все еще хорошо выглядящая, высокая женщина с темными волосами, голубыми глазами и тонкими чертами лица, царица уже давно переехала в Царское Село, отстранившись от блистательной столичной жизни. Вначале она оправдывала свой поступок слабым здоровьем – Аликс с юных лет страдала приступами ишиаса, а в последние годы все чаще жаловалась на боли в сердце, – но в действительности, совсем другие причины стали решающими для ее ухода от общественной жизни в сферу интимных отношений семьи. Она не хотела иметь дело с петербуржским обществом, аристократией и даже родственниками. Во всяком случае, после обнаружения наследственной болезни, угрожающей жизни единственного сына и престолонаследника, ее предрасположенность к меланхолии, нервным состояниям и жалобам возросла. Вместе с этим появилась потребность уйти в утешительный мир религии.

Однако таким образом царица лишила себя поддержки нужных кругов, а от нее, как от царицы и первой дамы государства, ожидалось общение именно с ними. Ее робость, сдержанность и отсутствие легкости в общении встретило неприятие в стане столичной аристократии. Родственники царской семьи чувствовали себя оскорбленными Александрой, когда она – святее Папы Римского – отомстила за пренебрежительное отношение к строгим правилам женитьбы в династии Романовых: ее обвинили в том, что царь изгнал из страны собственного кузена из-за его женитьбы на разведенной женщине (и к тому же бывшей невестке царицы). Александра отказывалась принять этих членов семьи, не говоря уже о том, чтобы прислушиваться к их советам. В пуританском представлении царицы петербургское общество выглядело разложившимся (в этом случае она рассуждает, как ее бабушка, королева Виктория), причем из-за недостатка жизненного опыта Александра не замечала, что происходящее в нем не более аморально, чем где бы то ни было, что в России просто к различным жизненным проявлениям относятся более естественно, менее лживо и очень терпимо, а действительность воспринимается такой, как она есть.

В последующие годы Александра не пускала своих четырех дочерей (старшей, Ольге, в 1907 году исполнилось двенадцать лет) в «испорченную» столицу. Дети росли, как в стеклянном доме, в изолированной стерильной обстановке, которая становилась разнообразной только когда царская семья в теплое время года переезжала в свою летнюю резиденцию в Крыму, или путешествовала на самой роскошной в мире яхте «Штандарт» по шхерам Финского залива. Тогда все расслаблялись, девочки, взрослея, начинали флиртовать с офицерами или гостями царской семьи, и даже сама царица становилась веселой и раскрепощенной, – до тех пор, пока идиллия не прекращалась из-за нового незначительного удара или несчастного случая с Алексеем, которого повсюду сопровождал коренастый матрос, и это сразу напоминало ей о постоянно подстерегающей сына угрозе.

Вот что свидетельствует учитель французского языка великих княжон, а позже домашний учитель престолонаследника Пьер Жильяр: «Царица слишком хорошо знала, что в любой момент самая незначительная неосмотрительность, которая никогда и ни для кого не представляла бы опасности, могла привести к смертельному исходу. Если он (Алексей) по двадцать раз в день подходил к ней, она каждый раз целовала его. Я понял, что она каждый раз, когда он уходил, боялась, что этот раз будет последним».

В созданной ею обстановке изоляции царица наотрез отказывалась от любых, даже доброжелательных советов аристократок с богатым жизненным опытом из родственного окружения царского дома. Она преимущественно искала общения только со своей подругой Анной Вырубовой. Простая, безгранично (безо всякой критики) преданная царице молодая дама с голубыми глазами и по– детски круглым лицом, наивная по характеру, разделяла ее необычное увлечение религией и склонность к мистике. Вырубовой, как и ее венценосной подруге, недоставало жизненного опыта, знания людей и традиций русских чудотворцев. Кроме того, женщин роднило отсутствие тех общих знаний, которые бы позволили им рассмотреть феномен Распутина в свете модных в то время исследований и теорий в области гипноза, спиритизма, парапсихологии и психоанализа. Дискуссии на подобные темы в то время велись как в Европе, так и в России, и стали темой для обсуждения в светских салонах. Еще их роднило безоговорочное, безграничное уважение к Распутину.

Распутин умело обращается с детьми, быстро завоевывает их доверие, даже восхищение, поскольку, кроме умения вести благочестивые беседы о Боге, он всегда излучает спокойствие и тепло. Ольга, сестра государя, так описывает свое впечатление: «Четыре маленьких девочки и Алексей уже были в своих постелях, все в белых пижамах, и смотрели на него, как зачарованные. Когда я его увидела, то почувствовала, что он излучает тепло. Казалось, детям он нравится. Алексей стал разыгрывать из себя зайца, то и дело подпрыгивая. Распутин поймал его, взял за руку и спокойно повел в постель. Там он какое-то время стоял с опущенной головой. Он молился. И Алексей молился вместе с ним. Это трудно описать, но в тот момент я была убеждена в искренности Распутина».

Несмотря на такое восприятие Распутина, как, в первую очередь, у родителей Алексея, которым он представлялся таким безобидно простым, трогательно и нежно сидящим у постели маленького престолонаследника, нашептывая ему утешительные слова, здравомыслящая княжна Ольга Александровна все же добавила к сказанному ранее: «…Впрочем, я не могу сказать, что он мне нравился, на что надеялась Аликс. Я считала его скорее примитивным. Его голос казался мне грубым, а библейские цитаты не производили на меня никакого впечатления – я достаточно много слышала о русских крестьянах, которые зачастую знали наизусть целые главы из Библии…»

Сестра царя знала Распутина, разумеется, и с другой стороны. Когда она впервые увидела его в доме Вырубовой, он сидел напротив и, не сводя с нее своего обычного пронзительного взгляда, засыпал вопросами, вроде: «Замужем ли ты? Счастлива ли? Почему у тебя нет детей? Почему ты здесь без мужа?» При этом беспардонно пытался под столом дотронуться до Ольгиной ноги.

Но царские дети по понятным причинам смотрели на Григория Распутина другими глазами и вскоре стали относиться к нему с благоговением. Их представление о Распутине полностью соответствовало представлению о нем царицы, считающей сибирского мужика святым. Алексей с удовольствием играет с этим особенным человеком, который выгодно отличается от придворных господ с их официальным отношением к детям, он может забраться ему на плечи, а потом, шутя, извиниться за это: «…Извини меня, я знаю, что ты Святой, но мы ведь только играем…» Позже девочки стали делиться с Распутиным секретами, которые старались скрыть от родителей, включая любовные тайны. Это можно предположить, исходя из их писем Распутину.

«Мой милый, дорогой, любимый друг», – так начинается письмо четырнадцатилетней дочери царя Ольги. Самая старшая из великих княжон, с каштановыми волосами и ясным взглядом подкупает откровенностью и считается самым смышленым ребенком из всех царских детей. Она будет единственной из всех, кто спустя годы посмеет возражать матери.

Но даже для нее Распутин – духовный и мудрый человек, способный понять все их заботы и проблемы.

«Ливадия, 28 ноября 1909 г.

…Мне жаль, что я так давно не видела тебя. Мне бы хотелось видеть тебя часто. Я думаю о тебе. Где ты будешь на Рождество? Пожалуйста, напиши мне, я с удовольствием получаю от тебя письма. Как поживают твоя жена и дети? Помнишь, что ты мне сказал в отношении Николая[13]13
  Речь идет об одном молодом офицере, в которого была влюблена Ольга (Распутин давал ей советы).


[Закрыть], что я не должна форсировать события. Но если бы ты только знал, как мне тяжело, когда я его вижу, просто ужасно. Извини меня, пожалуйста, я знаю, что это, конечно, не очень хорошо, мой милый друг. Дай Бог, чтобы мама не заболела этой зимой, потому что это очень тяжело и печально. Как же я рада изредка видеться с отцом Феофаном[14]14
  Придворный духовник Царской семьи.


[Закрыть]. Однажды я его даже встретила в новой церкви в Ялте. Наша маленькая часовня здесь совершенно очаровательна.

До свидания, дорогой, любимый друг. Мне нужно идти пить чай. Помолись за преданную тебе и очень тебя любящую Ольгу».

Через год, когда Ольге уже пятнадцать, она пишет:

«Мой бесценный друг, я часто думаю о тебе и твоих визитах к нам, когда ты говоришь с нами о Боге. Мне тебя очень не хватает, и у меня нет никого, кому я могу доверить свои переживания. А их так много, так много… И от этого я очень страдаю. Николай сводит меня с ума. Когда я хожу в Софийский собор и вижу его, то могу на стену полезть, я вся дрожу. Я его люблю. Я готова броситься ему на шею. Ты мне советовал быть осмотрительной. Но как я могу быть такой, если не в состоянии владеть собой?