Текст книги "Распутин. Тайна его власти"

Автор книги: Элизабет Хереш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Нетрудно представить, что подобные речи Распутина, за исключением последнего высказывания, не встретили симпатии у священников деревенской церкви. Не еретик ли Гришка, как его святой заступник Григорий Никийский? Не сектант ли? С другой стороны, Распутин ходит на богослужения в местную церковь, делает для нее пожертвования и соблюдает, помимо общепринятых праздников и постов, еще и сорокадневный пост перед Пасхой. Они только пожимают плечами, мол, странный мужик…

Но еще подозрительнее, чем «проповеди», выглядят «богослужения» Распутина.

Под сараем своего дома Распутин выкопал небольшой подвал, который стал молельней. «Здесь я могу лучше сосредоточиться на молитве», – объяснил он жене.

Но это помещение используется не только им, но и постоянно растущей толпой слушателей и почитателей. Все они его «братья» и «сестры», причем последних явно большинство. Молельные собрания Распутина уже давно стали для многих, в особенности для молодежи, интереснее традиционных богослужений.

То, что проповедник-самозванец отбил от деревенской церкви ее «овечек», конечно, плохо, но то, что он назвал ее «ненужной», а священника охарактеризовал как «непригодного для службы Богу», это уже слишком: «Церковь нужна для души. Можно спокойно ходить в церковь, ибо туда ходят не ради попа. Но все же сама церковь стала пустой и со времен апостолов потеряла свою чистоту. Поэтому милость божия снизошла только на избранных. Человек, который через истинную молитву впадает в экстаз, избран, чтобы стать пророком и проповедником…» К этому, сделанному в свой адрес, объяснению, Распутин добавляет: «Милость божия покидает недостойных пастырей Бога и оборачивается к простым смертным, потому что простой стоит к Богу ближе, чем тот, кто испорчен знаниями…»

Местные священники видят в Распутине «антихриста» и пытаются выяснить, не устраивает ли он сектантские оргии в своем подвале. Но поначалу они не могут найти доказательства. Распутин пока преимущественно в устной форме высказывает нетрадиционную мешанину из религиозных, моральных и мистических наставлений. Поскольку он при этом еще не позволил себе лишнего, церковь ничего не может предпринять против него. Она лишь запрещает Распутину носить поверх черной монашеской рясы православный крест, являющийся символом посвященного в сан священника или монаха (чего он, конечно, не выполняет, ведь крест утверждает его в роли проповедника).

Постепенно к Распутину стали приходить крестьяне из дальних мест, и, прежде всего, пожилые женщины, чтобы посоветоваться с ним о жизни, вере или исцелении от болезней. «Не я, а Бог исцеляет – я только его инструмент», – объясняет он тем, кому действительно смог принести облегчение.

Авторитет Распутина как «чудо-целителя» не перестает расти, ведь он, имея способности к психологии, овладел еще и тайнами сибирского народного знахарства. Предсказания будущих событий, сделанные им, в большинстве случаев, исходя из здравого смысла, лишний раз закрепляют славу Распутина как пророка. Из-за склонности русского человека к созданию мифов и доверию к авторитетам легенды о нем вскоре выходят далеко за пределы деревни.

Между тем, Распутин становится отцом. В 1895 году, через год после неудачных преждевременных родов и смерти ребенка от скарлатины, на свет появляется сын Дмитрий, а тремя годами позже – дочь Матрена, которую чаще называют Марией, в 1900 году у него рождается вторая дочь – Варвара.

Вскоре Распутин становится известным во всей Сибири. Но даже будучи отцом троих детей, он не чувствует тяги к жизни обывателя. Григорий продолжает искать спасения в бегстве, прощается со своей огорченной и одновременно понимающе-покорной женой, которая как достойная ученица его проповедей верит в «высшее призвание» супруга, и, более того, готова и без него справиться с тяжестью сельскохозяйственных и домашних забот. В помощь ей принимаются служанки.

Во время следующих путешествий Распутин постепенно склоняется к тому, чтобы самому проверить на практике свои нетрадиционные учения, спекулируя при этом на воздействии своей личности на окружающих.

Он оказывает, и это для него не секрет, на женщин разного возраста огромное воздействие и притягивает как магнит. Кажется, что в воздействии на них проявляется вся его огромная сила воли. Распутин создает видимость крайне дисциплинированного человека: после встречи с отшельником Макарием не ест мяса (эту привычку он сохранит до конца жизни), не пьет спиртного (по меньшей мере, несколько лет) и не курит. У него крепкое телосложение, а сильные мужские качества, похоже, нравятся многим женщинам.

Его ораторский талант, с каковым он произносит многочисленные библейские цитаты, подкрепляется еще и тем, что Распутин часто приводит их неожиданно (и, вероятно, непроизвольно) целыми фрагментами, что порой делает его высказывания непонятными и окружает их завесой таинственности. Никто не смеет перечить Распутину, настолько убедительно и самоуверенно он читает свои «проповеди».

Вскоре Распутин начинает осознанно пользоваться своим даром, оказывая влияние на людей, хотя раньше это происходило абсолютно спонтанно – в связи с необузданностью нрава и природной интуицией. Его взгляд и речи в первую очередь производят впечатление на женщин с неустойчивой психикой и слабым характером. Они как бы признают свое подчинение и подпадают под влияние его доминирующей натуры. Постепенно Распутин стал использовать на практике свои религиозные воззрения, аналогичные представлениям секты «хлыстов» или заимствованные оттуда, чтобы своими действиями не ставить под сомнение его роль как духовного лидера, а наоборот, укрепить ее (или оправдать).

Речь здесь идет о «Боге всеобщей любви», о «правде любви, природе жизнелюбия» и о том представлении, что можно «молиться Богу в форме танца – главное, надо радоваться Господу».

Если он домогается какой-то женщины, то объясняет ей, что «плотские влечения» – это «демон», которого необходимо «изгнать». Когда у хозяина дома, предоставившего ему приют, оказывается, есть красивая дочь, Распутин уверяет девицу, что может побороть живущего в ней «злого демона», при этом, застав бедняжку дома одну, бросает ее на кровать, произнося слова заклинания.

Чрезмерная самоуверенность Распутина дошла до того, что для него вошло в привычку целовать на улице совершенно незнакомых хорошеньких женщин. Правда, случалось, в ответ на это Распутин получал звонкую пощечину и бросался наутек.

Но это скорее исключение. Распутин приходит к убеждению, что «женщины глупы»; так он выразился во время одного из своих странствий к монаху, «и с ними можно делать все, что хочешь…».

То, что ему удается так легко завоевывать женщин, можно объяснить и тем, что он интуитивно чувствует слабость простой женщины или девушки и пользуется этим. Познакомившись с Распутиным ближе, монах объясняет это так: «Ему удается угадать, что происходит в душе той или иной женщины, и он покоряет ее уже тем, что она чувствует себя понятой им…»

Почему это не может касаться мужчин, Распутин объясняет сам: «Мужчины кругом заняты и потому меньше склонны копаться в себе. А ведь только в таком состоянии я могу заглянуть в душу и увидеть, как женщина страдает. Если я разговариваю с женщинами просто так, как мне подсказывает Бог, им сразу становится легче. А разве женщины не человеческие существа? И разве они не заслуживают, чтобы их успокоили?»

Видя реакцию на свое поведение, Распутин ведет себя все развязнее. Когда женщины покорно бросаются перед ним на землю, и если они при этом ему нравятся, он продолжает играть роль наставника и проповедника, помогая в «покаянии и душевном очищении», потому что «покаяние – лучший путь к Богу» – предполагается, что сначала надо согрешить или унизиться. Иными словами, подготовленным таким образом девушек, раз уж они столь наивны, Распутин берет с собой в баню, чтобы они вымыли его тело, и это стало бы своего рода унижением «перед Богом». «В конце концов, – поясняет он, – высокомерие и гордость – самые большие грехи…»

Позже Распутин будет уверять своего друга монаха Илиодора, что у него есть собственный метод обуздания страстей: «Я лишь дотрагиваюсь до женщины или только целую ее, и этим успокаиваю свою страсть…», – на что вряд ли можно полагаться. Но почему при этом имеются в виду только молодые и красивые женщины, Распутин объясняет тем, что «у немолодых нет страстей»…

Если для монаха-аскета Илиодора место «демона плоти», под коим подразумеваются сексуальные влечения, предположительно находится «где-то между ребрами», и он пытается изгнать его с помощью молитв, креста и святой воды, то для Распутина этот «демон» находится во вполне конкретном месте, и Григорий видит только одну форму его изгнания (когда не удается это сделать с помощью поцелуев) – поддаться искушению.

После того, как все больше и больше охваченных религиозным фанатизмом или истеричных женщин отдаются Распутину, а самые глупые из них не видят грани между его психическим и физическим господством, он окончательно теряет всякое уважение к противоположному полу. «Все они глупые, – неустанно повторяет он Илиодору, – и бегают за мной, потому что я могу изгнать у них бесов…»

Невзирая на то, что Распутин проповедует в своих благочестивых речах, он сознательно или неосознанно давно применяет на практике некоторые из принципов той секты, которая его одновременно и восхищает и отталкивает, и внешней причастности к которой он не чувствует, а из смеси всего этого создает свою собственную (религиозную и жизненную) философию. Вот ее основные постулаты. Бог внутри нас. Оппозиция по отношению к традиционной православной церкви и ее священнослужителям. Любовь как «богослужение» во всей полноте ее проявлений. Обозначение «братья и сестры» для своих приверженцев. Идея о том, что плоть можно победить плотью, и что экстаз – это «состояние одухотворенности», в момент которого происходит единение со Святым духом, за действия человек уже не несет ответственности.

Остальное – покаяние, унижение, смирение и бес – собственные определения «учения» Распутина о том образе жизни, при котором он, стремясь к религиозности, все же одновременно мог во всей полноте проявлять спиритуалистические и инстинктивные качества. Сам Распутин делает следующее, типичное для него обобщение:

«Религия – это форма радости жизни, а любовь – святое дело. Почему плохо, если мужчина доставляет женщине удовольствие? Это не грех – ведь это понятие выдумали люди. Только посмотрите на пчел – знают ли они грех?»

Наступил XX век. Распутину перевалило за тридцать. За три десятилетия в русском обществе произошли изменения. С рождения Распутина сменился уже третий царь – царь Александр II, «освободитель крестьян», был убит в 1881 году, его сменил Александр III, «миротворец», который железной рукой держал в стране власть и избегал войн. А в 1894 году на престол вступил его менее энергичный сын Николай II.

Экономическое процветание государства, стремительная индустриализация, дошедшая даже до Сибири благодаря строительству Транссибирской железнодорожной магистрали, имели и теневую сторону в виде неудовлетворенных потребностей сформировавшегося класса промышленного пролетариата. В стране создается рабочая партия, конечной целью которой является свержение государя. Интеллигенция распространяет заимствованные на Западе общественные утопии, призванные осуществить давнюю мечту о справедливом обществе. Дискриминированные слои общества находятся в подпольной оппозиции самодержавию. В стране царят религиозные разногласия: импортированные секты, мистика и оккультизм представляют собой альтернативу для тех, кому традиционные религиозные учения кажутся не соответствующими времени…

В этой атмосфере растущей нестабильности Распутин, которому в 1903 году исполнилось тридцать четыре года, собирается покинуть Покровское, чтобы попасть в столицу, Петербург. Там он хочет встретиться с Иоанном Кронштадтским, почитаемым Святым и чудотворцем, а также собрать деньги на восстановление церкви в родном селе. Окружение Распутина (а слухи о таланте и легкомысленных выходках Григория поползли по разным городам, вплоть до его родного села) уже давно разделилось на сторонников и критиков. Неужели он хочет восстановить свою репутацию? – спросили бы многие. Или решил окончательно изгнать бесов?

Для его жены Прасковьи таких вопросов не возникает. Она долго смотрит на Григория. Потом говорит: «Можешь идти. Я знаю, ты предназначен для Великого…»

II
«ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ВЕЛИКОГО»

Прибытие в Петербург

В мае 1904 года Распутин приезжает в столицу России – Петербург. «Я выехал из Тобольской губернии с одним рублем в кармане и наблюдал, как во время поездки по реке Каме пассажиры бросали в воду монеты, в то время, как у меня не было денег даже на чай…» – напишет он позже.

В 1904 году Санкт-Петербургу исполнилось 200 лет. Один звонкий пушечный выстрел – и десятки тысяч рабочих начали укладывать камень на камень, возводить мосты между бесчисленными островами, а на месте прежних деревянных построек появились первые каменные дома. Вначале возникло портовое сооружение для выхода в открытое море и гордость царя Петра Великого – здание адмиралтейства, символом которого является золотая башня с уходящим в небо шпилем, заметным уже издалека. Затем было создано все остальное, призванное служить фундаментом величественной и сильной столицы государства, с которым должен считаться весь мир. Последующие цари, и прежде всего Екатерина II, сумели развить и преумножить это богатство, дополнив его великолепными постройками, такими, например, как Зимний дворец, с симметричными фасадами, выдержанными в традиционных бирюзовых и зеленых тонах с золотом, напоминающих о близости моря.

Среди многочисленных церквей и соборов, которые в отличие от восточной пестроты старой Москвы, здесь выдержаны в сдержанных белых, золотых или голубых красках, особое место занимает оформление Собора Александра Невского, архитектурный комплекс которого с огромным примыкающим к нему кладбищем являет собой мощный оплот православной церкви. То, что Распутин выбрал своей первой целью именно этот православный и исторический символ, лишний раз подтверждает значение Собора для России.

В названии Собора Александра Невского увековечено имя Святого, чьи заслуги, как часто бывает с канонизированными русской православной церковью, имеют отношение, скорее, к военно-политическому поприщу, чем образу жизни святого. Александр, Новгородский князь в период феодальной Киевской Руси, в 1240 году остановил наступление шведов на Новгород в битве на Неве. Это казалось набожному народу настолько невероятным, что успех был приписан помощи свыше, а сам Александр вознесен в ранг Святых с присвоением ему в память о победе на Неве прозвища «Невский».

Но этим его заслуги не исчерпываются. Он не только выиграл сражение, но сумел сохранить сферу влияния православной церкви. Враг с Запада ко всему прочему пользовался поддержкой папского ордена, поскольку рыцари Тевтонского ордена объединились с Лифляндскими, как с братьями по вере, для совместной борьбы против православных государств и для расширения западной сферы влияния с опорой на Рим, за счет православных территорий.

Александру также пришлось противостоять дипломатическим попыткам, предпринятым Папой через специальных эмиссаров, использовать его в интересах церкви, то есть объединенной восточной и западной церкви. Так наступление тевтонских и лифляндских рыцарей оказалось частью стратегического плана Папы, направленного против церковной и политической независимости России. И это в то время, когда Русь и так находилась в тяжелом положении из-за татаро-монгольского вторжения, также имевшего политические и конфессиональные причины.

Все это никак не способствовало симпатии русских по отношению к западной церкви и уж тем более из-за благодарности к такому человеку, как Александр Невский, олицетворявшему русский оплот против внешних нарушителей мира (не важно, светского или духовного).

Поэтому для приехавшего в Петербург в поисках центра православной веры Григория Распутина не могло быть более подходящего места, чем Собор Александра Невского. Григорий полностью возлагает надежды на старого знакомого по прежним годам паломничества, который стал настоятелем монастыря. Вначале Распутин принимает участие в богослужении для сирот. Пожертвовав «три копейки сиротам и две копейки на свечку», о чем впоследствии будет вспоминать, он полностью израсходовал свои материальные ресурсы.

Следующая встреча Григория Распутина, все еще набожного паломника, с высокопоставленными церковными деятелями города должна была стать решающей для его дальнейшей жизни и, прежде всего, для его деятельности. Однако вряд ли можно доверять той версии, согласно которой легендарный, почитаемый святым архиерей Иоанн Кронштадтский во время богослужения обратил внимание на сибиряка с «одухотворенным выражением лица» и пригласил его к себе.

Рассказы, свидетельствующие о том, что Распутин сам пытался попасть к настоятелю монастыря, похоже, гораздо больше соответствуют действительности. Но ему помешал дежурный полицейский.

«Что тебе здесь нужно, бродяга? – прикрикнул он на сибирского мужика в пропылившихся лохмотьях, внешность которого не внушала доверия. – Ты друг отца Сергия?»

Однако прежде чем блюститель порядка сумел справиться с сомнительной личностью, Распутин ловко проскочил во двор монастыря и рухнул на колени перед привратником, умоляя о защите и прося пропустить к епископу Сергию (в миру Иван Николаевич Старгородский, позже известный как патриарх Алексий), с которым Распутин познакомился в бытность его монахом в одном из монастырей в Сибири. Распутин забросал привратника своей богатой церковной лексикой, словно это была его генеральная репетиция в преддверии предстоящих встреч.

«Привратник понял, что во мне есть нечто святое, – так позже самоуверенно объяснил Распутин успех своей мольбы, – поэтому доложил обо мне епископу. Тот позвал меня к себе, и мы начали беседовать. Он рассказывал мне о Петербурге, водил меня по улицам города и знакомил с высокопоставленными персонами. Я дошел аж до батюшки Царя…»

Только теперь, когда он оказался на улицах Петербурга рядом с епископом, имперская столица стала открывать свои двери перед новым приезжим.

В центре города шумно и оживленно. Снующие вокруг люди очень разные. Извозчики и первые автомобили пугают пешеходов, прогоняя их с проезжей части улицы. С грохотом проносятся трамваи. Одеваются здесь изысканно, и уже никто не смог бы определить, чьи лица скрываются под элегантными шляпами, высокими воротниками и накидками – государственных чиновников, купцов, а, может быть, дворян?

Проходя через толпы людей мимо магазинов, ресторанов и кафе, мимо административных зданий и банков, они оказались в самом конце Невского проспекта у здания царского Зимнего дворца, выдержанного в сине-зеленых и золотых тонах. Что еще, если не это великолепное здание могло бы олицетворять величие, власть и богатство России? Итальянский архитектор Растрелли по заказу Екатерины Великой разработал проект дворца, сделав его архитектурным символом города. И вот перед глазами Распутина предстала резиденция царя, «помазанника божьего», являющегося для простого русского человека наместником Бога на земле, 17-го из трехсотлетней династии Романовых.

Эмоции захватывают Распутина, когда он удивленно окидывает взглядом Неву, вид на которую открывается с Дворцового моста, на то, как величаво она стремится и теряется в открытом море в конце симметрично окаймляющего дворец пролива. Но вряд ли ему приходит в голову мысль о том, что однажды он встретит здесь самого царя.

Посредником, с чьей помощью Распутин вошел в высшие круги, стал епископ Феофан. Епископ Гермоген, позже перебравшийся в Саратов, и иеромонах Илиодор, впоследствии ставший настоятелем монастыря в Царицыне, обратили внимание уважаемого всеми проповедника, ректора Петербургской духовной академии и духовника царской семьи на сибирского «старца». Даже Феофан был поражен библейскими знаниями Распутина и увидел в нем «олицетворение новой и глубокой религиозной силы».

В свои 35 лет сибиряк еще не достиг того почтенного возраста, когда можно было бы причислить его к «старцам», кроме того, ему серьезно не хватает знаний. И тогда принимается решение обучить Распутина церковной грамоте и письменности.

Великие княгини Милица Николаевна и Анастасия Николаевна, урожденные черногорки, выйдя замуж, породнившиеся с царской семьей, уже давно увлекались не только вопросами религии, но и мистицизмом и спиритизмом. Поговаривали даже, будто они во время ночных спиритических сеансов прибегали к оккультизму и, якобы, с помощью столоверчения не без успеха пытались установить контакты с давно умершими предками. Факт, что именно эти две дамы несколько лет назад не только пригласили в Россию, но и привадили к Царскому двору французского спиритиста и психиатра-самозванца, которому удалось войти в доверие к царице Александре Федоровне. После рождения четырех дочерей она, по понятным соображениям, не думала ни о чем другом, кроме как о рождении сына и престолонаследника, а «мсье Филипп» со своим искусством утешать сумел ободрить женщину. Мало того, своим предсказанием (по теории вероятности, не слишком рискованным) о том, что следующим ребенком будет сын, он вселил в нее надежду.

Скандалы, вызванные в Петербурге профессиональным мясником, во французской столице заочно осужденного за медицинскую практику, на которую он не имел разрешения, вынудили царя отправить домой этого сомнительного иностранца. Заполучив в качестве утешения звание заслуженного доктора медицины в России, оскорбленный француз отправился на родину, не забыв изречь мрачное предсказание о том, что «придет другой, который будет таким же, как я…» Прогноз, четко направленный на слабости царицы – доверчивость, склонность к мистике и недостаточное знание людских характеров. Последовавшее вскоре после этого рождение сына и престолонаследника реабилитировало, по крайней мере, в глазах царицы, пророка-самозванца.

Епископ Феофан, вхожий в круг великих княгинь, исходя из аскетических убеждений, не смог разглядеть в Распутине ничего, кроме как человека, находящегося в поисках воли божьей и религиозной истины, стремящегося жить по этим законам и передавать свой опыт другим, решил представить его великим княгиням.

Нельзя сказать, что Распутин не был готов к подобной встрече. С момента прибытия в Петербург, вращаясь в церковных кругах столицы, он смог углубить свои теологические познания, и за счет феноменальной памяти до определенной степени компенсировать отсутствие навыков чтения и письма. Если даже такой эталон нравственности, как Иоанн Кронштадтский увидел в Распутине «достойного представителя религиозных ценностей», то уже никто не посмел бы сомневаться в «святости» сибирского «старца». Свидетельство, полученное из таких авторитетных уст, открыло перед ним двери в высшие, приближенные ко двору круги, которые в это время, по-видимому, особенно нуждались в назидательных беседах.

В дополнение ко всему неотесанный мужлан так преобразился, что, по крайней мере, когда хотел или когда было необходимо, научился вести себя в соответствии с требованиями этикета. Это заслуга первой петербуржской дамы, подпавшей под обаяние Распутина, Ольги Лохтиной, жены государственного чиновника, приближенной к церковным кругам и взявшей Распутина под свое крылышко.

Если попытка приучить сибирского крестьянина к городской одежде и закончилась неудачей, и он продолжал носить одежду в неизменном простолюдинном стиле, внешний вид его в целом стал более ухоженным – крестьянские рубахи из более дорогой ткани, борода причесана. Если Распутин и отказывается целовать дамам руки, его поведение (пока) все-таки не выходило за пределы границ, позволяющих ему находиться в салоне.

Тридцатидевятилетняя Милица была замужем за одним из младших дядюшек правящего царя Николая II, великим князем Петром Николаевичем. А ее сестра Анастасия, на год моложе Милицы, собиралась после развода с принцем Лихтенбергским выйти замуж за великого князя Николая Николаевича – брата Петра, который спустя десять лет, во время первой мировой войны, принял командование Русской армией. Милица прослыла впечатлительной и очень образованной в области теологии женщиной, проявляющей такой интерес к мистической литературе, что специально для изучения одной персидской книги овладела необходимыми для этого языковыми знаниями. Милица и ее сестра к тому времени стали для чрезмерно религиозной и предрасположенной к мистике царицы Александры основными собеседницами на эту тему.

Таким образом, первая встреча Распутина с великокняжеским семейством стала поворотным пунктом в его дальнейшей жизни. Великолепным знанием Библии ему быстро удалось произвести впечатление на великих княгинь. Поскольку он по-прежнему продолжал спонтанно и без привычных вежливых фраз излагать свои взгляды, которым умел придать особый вес за счет самоуверенности, то казался еще более убедительным.

Значительно тяжелее было для Распутина завоевать симпатию великого князя Николая Николаевича. Его упрекали в склонности к спиритизму, и даже обвиняли в том, что он, занимая положение генерал-адъютанта и коменданта военного округа Петербурга, не предпринимал ни одного шага, не посоветовавшись накануне ночью во время спиритического сеанса со своим военным кумиром Жанной д'Арк. Настолько же абсурдными, как и эти рассказы, выглядят утверждения о том, что Распутин якобы завоевал расположение великого князя тем, что сумел вылечить его слугу, страдающего приступами беспричинного истерического плача (как рассказывала дочь Распутина, Матрена), или (подругой версии) собаку великого князя. В любом случае, внушающий страх, а, по сути, глубоко религиозный великий князь Николай Николаевич после первой же встречи с «Божьим человеком» благоволит к нему и вместе с Анастасией докладывает царской семье о встрече с Распутиным, наставник которого, Феофан, является духовником царской семьи.