Текст книги "Закат в раю. Часть 2"
Автор книги: Элизабет Хэран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 23
Джордан догнал Нибо в сотне ярдов от барака, на дороге, ведущей к реке. Старик островитянин еле переводил дыхание.
– Куда побежала Ева? К реке? – крикнул Джордан.
– Да, мастер Джордан, – выдохнул Нибо, показывая рукой на берег.
Взглянув туда, куда указывал Нибо, Джордан заметил между деревьями Еву и перевел обеспокоенный взгляд на канака. Старик, привалившись к стволу баобаба, часто и хрипло дышал.
– Оставайся здесь. Отдохни, Нибо. Я сам найду ее, – сказал Джордан.
– Отчего она… так расстроена, мастер Джордан?
Джордан медлил с ответом. Он видел, как волнуется Нибо: они были так дружны с Евой, и Джордан понял, что старик болезненно переживает за беззащитную девушку.
– Здесь был Макс Кортленд. Он кое-что сказал ей, и она очень расстроилась. Ничего страшного, все уладится, не волнуйся, – сказал Джордан и, не слушая заверений Нибо, что он уже пришел в себя и может пойти к Еве, направился к берегу.
Нибо знал, что Джордана не беспокоит вопрос о происхождении Евы: хотя поначалу Джордан и негодовал, он в конце концов смог понять, почему Ева не сказала ему о своем родстве с семьей Кортленд. Сейчас Нибо совершенно не понимал, что могло так расстроить Еву, и со страхом подумал, не привез ли Макс плохих вестей о Летиции: ведь Ева, твердо знал старый Нибо, несмотря ни на что, любит мать.
Сердце Джордана сжалось от испуга: на берегу он увидел лежавшую лицом вниз Еву. Подбежав к ней, он опустился на колени, осторожно перевернул ее и с облегчением вздохнул, видя, что она открыла глаза.
– Ева! – воскликнул он, глядя на ее заплаканное лицо. – Что с вами? – При виде ее потрясенного лица Джордан почувствовал, что у него разрывается сердце. Вытащив платок, он осторожно обтер грязь с ее щек.
– Не нужно меня жалеть, Джордан. Я вполне могу это пережить, – твердо сказала Ева. Глаза ее вновь стали наполняться слезами. Джордан едва не улыбнулся, мельком подумав, что никогда еще не встречал такого самолюбия.
– Я не жалею вас, Ева. Возможно, вы не поверите мне, но я… очень хорошо понимаю, как вы себя сейчас чувствуете.
– Как может кто-нибудь понять, как я себя чувствую? Да, я никогда не могла бы жить с Максом, но я не могу поверить… что он мог сказать такие ужасные слова только для того, чтобы причинить мне боль! Я никогда не видела такого бессердечного человека! – воскликнула Ева. По лицу ее вновь потекли слезы.
Джордан вытер ей щеки:
– Тогда вы не удивитесь, если я скажу, что он уже не в первый раз так жесток и черств.
Ева взяла платок из рук Джордана.
– Что… о чем вы говорите? – спросила она, сморкаясь.
Джордан глубоко вздохнул. Он не хотел говорить ей о смерти своего отца, но решил, что Еве, быть может, станет легче, если она узнает, что причинять людям зло было у Макса в крови.
– Макс пришел в наш дом в ту ночь, когда умер мой отец. Вы можете себе представить, как отец горевал тогда, сразу после похорон матери. Я никогда еще не видел его таким… раздавленным, – Джордан помолчал, глядя на реку. Прошло десять лет, но горечь, что он не сумел в тот момент утешить, успокоить отца, по-прежнему жгла его сердце. – Макс тогда сказал отцу… нечто совершенно ужасное… – Джордан посмотрел на Еву, – мерзкие, гнусные, лживые слова… они буквально убили моего отца.
– О, Джордан! Я не знала… – Ева с ужасом выслушала этот рассказ, но после того, что сказал ей Макс, уже не слишком удивилась.
– Я рассказал об этом одному-единственному человеку, моему дяде. И только он знает, зачем я вернулся сюда.
Ева посмотрела в печальные глаза Джордана и придвинулась ближе к нему. Джордан обнял ее за плечи и прижался к ней головой. Несколько минут они молчали, прислушиваясь к карканью вороны в ветвях эвкалипта и мирному плеску реки. На другом берегу пили воду два страуса эму. Ева чувствовала на щеке его теплое дыхание, слышала ровное биение его сердца, и в крепких руках Джордана она успокоилась.
– Вы вернулись, чтобы отомстить за своих родителей? – прошептала она.
– Перед отъездом я поклялся на их могилах, что Макс Кортленд заплатит за все, что он сделал. И я никогда не верил в то, что он посмел сказать отцу о моей матери.
– Я надеюсь, что на этот раз Макс не лжет! – сказала Ева. Ее воинственный дух вернулся к ней. Подняв голову, она посмотрела Джордану прямо в глаза. – Я молю Бога, чтобы он не был моим отцом. Посмотрите на мою кожу, черные волосы, мои глаза – вполне возможно, что все это правда. Я просто… была потрясена тем, что услышала.
Джордан мысленно согласился с доводами Евы, но ничего не сказал. Он вполне готов был поверить словам Макса – ведь у Летиции должна была быть очень веская причина отправить дочь на воспитание к родственникам в Сидней. Кроме того, Джордан всегда замечал во внешности Евы что-то экзотическое, и сейчас почти не сомневался в том, что ее отцом мог быть островитянин.
– Он сам сказал, что не понимает, как мог породить кого-нибудь… вроде меня, – продолжала Ева. – Вы же понимаете, что он имел в виду, разве нет? Он говорил обо мне как о… калеке!
Джордан услышал в ее голосе горечь.
– Он разрушил мою семью, Ева. Не позволяйте ему разрушить и вашу.
– На самом деле, хотя я немного потрясена… очень сильно потрясена, я благодарю судьбу, Джордан! Не знаю, кто мой отец… но все лучше, чем… этот злодей… – Губы Евы вновь задрожали, она заплакала и опустилась на руки Джордана, не в силах более сдерживаться.
– Ева, послушайте, я уверен, что ваше бедро не имеет никакого отношения к вопросу о вашем родителе. Это… иногда бывает. У одних от рождения большие уши, у других косоглазие, у третьих торчат зубы…
Ева, несмотря на слезы, рассмеялась.
– Хватит! – воскликнула Ева, вновь стараясь казаться серьезной.
Джордан взял ее за подбородок, приподнял ее голову и заставил посмотреть ему в глаза.
– На свете немного девушек с такими черными глазами… я смотрю в них, и мне кажется, будто я погружаюсь в глубокое, манящее озеро…
– Прекратите, Джордан! Я знаю, вы просто хотите развеселить меня.
– Ева, никто из нас не совершенен, но вы прекрасны и душой и телом. Поверьте мне, это большая редкость. Я не хочу, чтобы вы прожили жизнь, не осознав этого. Приехав сюда, я был так поглощен своей ненавистью и мыслями о мести, что вряд ли мог рассуждать здраво. Прошли эти недели, прежде чем я понял, сколько красоты вокруг меня. «И ты, – мысленно добавил Джордан, – каким же сюрпризом ты оказалась, мисс Ева Кингсли!»
– Я жаждал мести и разрушения, но сумел направить свою энергию на добрые дела. Я начал восстанавливать ферму и вновь почувствовал вкус к жизни, – и обязан этим вам… и Нибо, и всем остальным. Вы все так мужественны, так хотите помочь мне воплотить в жизнь мою мечту, а она значит для меня гораздо больше, чем я могу выразить. И вы, Ева, и я – мы оба хотим одного: сломать эту несправедливую систему эксплуатации островитян. И мы оба знаем, что Макс – наше главное препятствие на пути к цели. У меня есть план, но чтобы он сработал, нужно будет поставить Макса на колени. Другого пути нет.
– Чтобы облегчить жизнь канаков, делайте все, что считаете необходимым, – сказала Ева, глядя на плещущихся в реке диких гусей.
Джордан уловил в лице Евы тень сомнения.
– Только если это не причинит вам боли… – Эти слова вырвались у Джордана помимо его воли.
Ева, думавшая в этот момент о матери, в изумлении подняла глаза и почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Джордан сидел, смотря куда-то в сторону: Ева понимала, что он старается скрыть свои эмоции, но чувствовала, с какой неподдельной заботой он относится к ней. Ева не обманывала себя и не думала, что в его отношении к ней есть что-то романтическое – Джордан, конечно, был самоуверенный, очень красивый покоритель женских сердец. Не могло быть и тени сомнения в том, что он мог заполучить любую красавицу, какую только бы пожелал.
– Вы… действительно так думаете, Джордан?
Он взглянул ей прямо в глаза:
– Я не сделаю ничего, что может причинить вам боль, Ева.
Глаза девушки вновь наполнились слезами, но теперь это были слезы счастья. Нет, Джордан никогда не узнает, как высоко она ценит его доброту! Конечно, он самый замечательный из всех людей, когда-либо встречавшихся ей! Ева подумала, что влюбиться в него было бы сейчас так же просто, как поскользнуться на этой мокрой траве. Но Ева уже давно, опасаясь разбить себе сердце, научилась держать в узде свои чувства.
– Расскажите мне ваш план. Если я смогу вам помочь – вы можете рассчитывать на меня.
Джордан еще раньше узнал от Джимми Хаммонда, что вечером в городе состоится собрание фермеров.
– Дело срочное, – сказал ему тогда Джимми. – Кажется, на грани разорения находятся гораздо больше фермеров, чем я думал.
– Макс будет там? – спросил Джордан.
– Сомневаюсь. В городе его уже несколько дней никто не видел – говорят, он заперся дома и никого не принимает. Ходят слухи, что Летиция упала, расшибла голову, но в тот вечер Макс грубо наорал на нее на празднике, и поговаривают, что, может, он и сам спихнул ее вниз с лестницы.
– Не знаю, выясним ли мы когда-нибудь правду о том, что произошло между ними… Но Летиция действительно больна. Вот что, Джимми… у меня есть один неплохой план, но мне нужна твоя помощь: приведи на собрание как можно больше фермеров, тех, у кого дела идут не слишком хорошо. Понял?
– Сделаю, – ответил Джимми.
Констебль Хокинс заявил Джордану и Джорджу Беннетту, что без согласия Макса Кортленда нечего и думать войти на территорию усадьбы, даже для того, чтобы оказать помощь Летиции.
– Он ее муж. Ближайший родственник. Его слово – закон, – сказал констебль. – И, разумеется, без его разрешения вы не сможете попасть в его владения.
– А если Летиция умрет? – сердито спросил Джордан.
– Это меняет дело. Если она умрет и коронер заявит, что смерть наступила от травмы, Макса привлекут к суду за то, что он не оказал ей помощи и не вызвал врача.
– Да это просто смешно! – воскликнул Джордан. Констебль пожал плечами.
– У меня уже были такие случаи, – сказал Джордж, выходя вместе с Джорданом из полицейского участка. – Мы ничего не сможем сделать для Летиции без разрешения Макса.
Вскоре после того, как Джордан и Райан О'Коннор отправились в город на собрание фермеров, раздался осторожный стук в дверь. Ева сильно испугалась: Гэби не было дома, и Ева очень пожалела об этом. Накануне они поговорили и отлично поняли друг друга, Ева почувствовала, что Гэби стала ближе ей, чем кто-либо до этого. Сейчас Гэби и Фрэнки ушли на прогулку с детьми и должны были вернуться не раньше чем через час.
Стук в дверь повторился, и Ева, набравшись храбрости, подошла к входной двери и открыла ее. На веранде стояла Силия.
– Что тебе здесь нужно? – спросила Ева. Прозвучало это грубо, но Ева никак не ожидала увидеть здесь сестру.
Силия отпрянула так резко, как будто Ева собиралась ударить ее.
– Поверь, я не собиралась приходить сюда…
– Тогда зачем пришла? – Внезапно страшная мысль поразила Еву. – Что-то с мамой?
Силия отвернулась:
– Я знала, что не стоит приходить. Лекси сказала, что ты так…
– Что? – крикнула Ева. – Что она сказала про меня? Что я… что?
– Что ты пренебрегаешь нами! – резко воскликнула Силия.
– Она говорит о себе самой, – ответила Ева. – Так надувает щеки, что того и гляди нос оторвется!
Девушки злобно и недоверчиво прожигали друг друга глазами.
Неожиданно лицо Силии смягчилось: она тоже считала Лекси спесивой и высокомерной, и слова Евы пролили ей бальзам на душу.
– У тебя, должно быть, была веская причина прийти, Силия. Что случилось?
– Мама… это она просила меня…
Ева видела, что Силия смущена.
– То есть она не просила… она без сознания и повторяет твое имя… и… – Силия тяжело вздохнула. – Наверное, мне не стоило приходить… – сказала она и повернулась, намереваясь уйти.
– Подожди, Силия! – воскликнула Ева. Ей нужно было поговорить с матерью, и она не хотела упускать возможности узнать правду об отце.
Силия обернулась. Тонкие губы ее были плотно сжаты.
– Я знаю, ты не любишь меня, Силия… но если я могу помочь, то…
– Не знаю, чем ты можешь помочь. И, говоря откровенно, вообще не знаю, зачем мать зовет тебя. Ты никогда по-настоящему не была частью нашей семьи. И даже приехав сюда, ты не захотела общаться с нами!
– Ты винишь меня за это, Силия? Я не росла в этой семье. И ты знаешь, что мы… почти чужие друг другу.
– Это ведь не наша вина, не так ли?
– Да… но это и не моя вина!
Некоторое время сестры молчали – ни одна не хотела уступать другой в этой борьбе уязвленного самолюбия.
– Когда я узнала, что с мамой случилось несчастье, я поехала в Уиллоуби с доктором Беннеттом, – сказала Ева, – но Макс не впустил нас.
– Я не знала об этом, – удивленно ответила Силия и почувствовала острую неприязнь к отцу. Что, в самом деле, творится с ним в последнее время?
– Я приду. Но Макс же не разрешит мне повидаться с ней.
Силия нервничала от встречи с Евангелиной и совершенно не подумала, что делать, если сестра все же согласится приехать в Уиллоуби. «Ева права, – подумала Силия. – Если отец увидит ее, с ним от ярости может случиться удар».
– Отец не живет в доме… с того самого дня, – глядя в землю, сказала Силия.
– Как не живет? – изумилась Ева.
– Ночами он сидит на веранде, как будто сторожит дом, а днем спит… в конюшне, – неохотно ответила Силия. Ева подумала, что Макс, вероятно, сильно пьет и мучается угрызениями совести. – Я могу встретить тебя у ворот завтра днем… скажем, в два часа, – продолжала Силия. – Он будет спать, а Мило в это время будет в поле.
– Я приеду, – сказала Ева.
Джордан стоял в зале мэрии вместе с Джимми и Альберто. Немного позже, навестив своих пациентов, к ним присоединился и доктор Беннетт. Перед собравшимися выступал Эд Харрис:
– Если мы уйдем со своих ферм, их захватят мигранты. И наши труды за все те годы, пока мы ломали здесь спины, пойдут прахом. Но мы так просто не сдадимся!
– Что же мы можем поделать? – закричал кто-то из зала. – Мы разоряемся! Тростник обходится нам почти в двенадцать шиллингов за тонну, а получаем мы за него почти столько же!
– Через несколько недель начнет работать фабрика в Бабинде. Я слышал, что они будут давать тринадцать шиллингов за тонну, – сказал еще один фермер.
– Большинство из нас уже в долгах, – ответил ему Эд, – и к тому же мы не сможем покрыть стоимость перевозки тростника в Бабинду.
Джордан, стоя позади, смотрел, не появится ли Мило Джефферсон – Максу не нужно было раньше времени знать о том, что он задумал. Наконец Джордан вышел вперед.
– Джентльмены, мне нужно сообщить вам кое-что, – начал он. В зале наступила тишина. Джордан заметил, что некоторые из присутствующих смотрят на него с откровенным недоверием: на новичков в этих местах всегда глядели косо, а слухи, которые распускал Макс, тоже не способствовали теплому приему. Но, увидев в зале несколько знакомых и сочувственных лиц – Джона Кингстона, Ханса Шмидта, – Джордан приободрился.
– Кое-кто из вас знает меня. Я когда-то жил в этом городе, – продолжал Джордан. – Мой отец тоже жил здесь, любил эту землю и вложил всю душу и сердце в нашу ферму.
– Точно, вложил, – прокряхтел Тэд Хаммонд.
– Он умер, а я был слишком молод, чтобы вести хозяйство. Но я вернулся, чтобы воплотить в жизнь мечту моего отца!
– Ну и ладно! – закричал кто-то. – Нам-то что с того?
– Выслушайте его! – громко сказал Ханс Шмидт, поднимаясь на ноги. Все знали, что спорить со Шмидтом не стоит, и в зале вновь наступила тишина.
– Совсем недавно я купил сахарную фабрику в Бабинде, – спокойно сказал Джордан.
По залу пронесся всеобщий изумленный вздох. Джимми и Альберто, не веря своим ушам, смотрели на Джордана.
– Я намерен покупать ваш тростник, джентльмены. Я буду платить вам пятнадцать шиллингов за тонну.
– Очень щедрое предложение, мистер Хейл, – сказал Эд Харрис, – но, боюсь, оно запоздало. Мы кругом в долгах. Чтобы вырастить урожай, нам приходится брать ссуды в банке, и проценты дочиста съедают всю нашу прибыль.
– У меня есть одно предложение, которое может решить эту проблему, – сказал Джордан.
– Что же, послушаем! – скептически отозвался какой-то джентльмен из первого ряда.
– Вы все приблизительно знаете, какого урожая можете ожидать. И я готов заплатить вам вперед пятьдесят процентов от его стоимости.
Зал взорвался воплями восторга. Отдельные скептики молчали, подозревая, что дело нечисто. Джордан поднял руку, призывая к тишине.
– Есть одна загвоздка, джентльмены, – продолжал он. Восторги зала сразу утихли, казалось, будто на солнце набежала туча.
– Чего вам нужно? Права на наши земли? – раздались негодующие возгласы.
– Ничего подобного! Если вы заинтересованы в моем предложении, я готов подписать с вами контракт и гарантировать, что ваша земля останется у вас. Единственное условие – чтобы вы всем рабочим платили одинаково.
– Это что, серьезно? – крикнул кто-то.
– Совершенно серьезно, – ответил Джордан. – Я хочу, чтобы всех канаков нормально кормили и достойно с ними обращались. За это я плачу вам половину стоимости будущего урожая. Авансом.
– А если потеряешь деньги? – подозрительно спросил Эд Харрис. Он не привык доверять слишком заманчивым предложениям.
– Хороший вопрос. Нет, не потеряю. Я хороший делец. Я не буду вдаваться в детали, но вкратце дело обстоит так: все эти годы вам недоплачивали, но теперь все будет по-другому. Я могу предложить вам пятнадцать шиллингов за тонну и все-таки получить свою прибыль. Если на будущий год цена на сахар упадет, я смогу пережить это. А если возрастет – что же, значит, я только выиграю. Я готов заключить сделку с вами – сначала с теми, кто получал за тростник мало, а потом и с остальными. Но количество поставщиков для моей фабрики, естественно, ограниченно. Так что, если хотите иметь со мной дело, поторопитесь.
Несколько секунд в зале стояла тишина.
– Так когда бумаги подпишем? – крикнул вдруг кто-то.
Вечером того же дня Джордан рассказал Еве о собрании фермеров и об успехе задуманного им плана.
– Так, значит, почти все фермеры заключили с вами контракт? – в изумлении спросила Ева. Она ожидала, что к плану Джордана отнесутся с недоверием, а друзья Макса попробуют помешать ему.
– Большинство подписало контракт. Осталось только несколько упрямцев, из тех, кто может позволить себе сохранить верность Максу. Кое-кто поначалу колебался, не хотел платить канакам равное с белыми жалованье, но потом они посчитали деньги и поняли, что все равно останутся с прибылью.
– Значит, с канаками наконец все будет по-честному? – Ева улыбнулась, и Джордан уже не в первый раз подумал, как прекрасна ее улыбка.
– Именно.
– А фабрика Мурилен теперь разорится?
– Да. И вместе с ней Макс. Он просто не сможет купить здесь достаточно тростника, чтобы его фабрика работала.
Ева вдруг опустила голову – она подумала о матери и сестрах. Улыбка ее погасла.
– Вас что-то беспокоит, Ева?
– Ничего… Судьба Макса меня совершенно не волнует. Но я не могу не думать о том, что будет с матерью и с сестрами.
– Я понимаю вас, Ева. Но, к сожалению, на войне всегда есть раненые.
Глава 24
– Ева, нельзя подвергать себя такой опасности! Максу невозможно доверять ни в чем! Я говорю вам: это совершенное безрассудство – ехать одной в Уиллоуби!
Джордан говорил это еще прошлым вечером, когда Ева рассказала ему о визите Силии. Ева не знала, что, беспокоясь за нее, Джордан не спал всю ночь. Еву даже слегка раздражала чрезмерная заботливость Джордана, и она попыталась успокоить его:
– Не волнуйтесь так, Джордан! Силия объяснила мне, что Макс спит целыми днями, и обещала встретить меня у ворот.
Рабочие уже ушли в поля пропалывать только что взошедший тростник. Гэби, помогавшая Тин Ян убирать со стола тарелки, слышала разговор Джордана и Евы и поняла, что Джордан очень взволнован.
– Я могла бы пойти вместе с Евой, – предложила она.
– В этом нет необходимости, Гэби, – прервала ее Ева дрожащим от нетерпения голосом. Всю жизнь она ревниво оберегала свою независимость, и предложение Гэби сопровождать ее было очень неприятно ей.
– Было бы лучше, Ева… – начал Джордан, но тут же увидел по решительному лицу девушки, что спорить бесполезно, и только безнадежно вздохнул. – Если уж вас черт несет одну… я знаю, что не смогу остановить вас. «Будь я проклят, – подумал он, – если не поеду вслед и не прослежу за ней!»
– Вот и прекрасно! – воскликнула Ева. – И перестаньте так волноваться! Макс, конечно, домашний тиран и любит угрожать, но я уверена, что он не тронет меня, – сказала Ева, стараясь не думать о том, что случилось с матерью. – Да и Силия проследит за тем, чтобы мы не встретились, она совсем этого не хочет! Она очень беспокоится о матери и просила меня приехать. Я просто не могу отказать ей! – беззаботно продолжала Ева, однако ясно видела, что слова ее нисколько не успокоили Джордана. – И вы же знаете, что у меня есть особые причины, чтобы повидать Летицию. Я должна узнать правду о…
– Я знаю, – тихо ответил Джордан. – Но я все равно не буду спокоен, пока вы не вернетесь сюда… целой и невредимой.
Ровно в два часа пополудни Ева подъехала к воротам Уиллоуби и с облегчением увидела, что ворота никем не охраняются. Несмотря на нарочитую уверенность, с которой она говорила с Джорданом, ей было страшно, и сердце ее сильно билось. Спрятав велосипед в олеандровых зарослях, она отошла немного в сторону и стала ждать, нервно поглядывая на часы. Силия задерживалась, и Ева даже подумала, не заставила ли Лекси отменить назначенную встречу. Наконец Силия показалась на веранде.
«По крайней мере долго ждать не пришлось», – с облегчением подумала Ева, наблюдая, как сестра торопливо идет к воротам.
– Привет! – тихо сказала Ева, подойдя к воротам, и заметила, как сильно взволнована ее сестра.
Интересно, подумала Ева, жалеет ли она, что позвала меня?
– Привет, – осторожно ответила Силия. – Хорошо, что ты не передумала. Ночью мама опять несколько раз звала тебя. Она была очень возбуждена. Не знаю, что с ней, но… это касается тебя. Я не представляю, что это может быть… Ты не знаешь? – Она отомкнула висячий замок, впустила Еву и вновь заперла ворота.
Ева не знала, что ответить.
– Я… еще не уверена, Силия, но, может быть, я узнаю это очень скоро.
Сестры быстро шли по аллее к дому, и Ева видела, что Силия нервно поглядывает на конюшню. Еве очень хотелось сказать сестре, как она восхищается тем, что она решилась позвать ее ради здоровья матери, но от волнения Ева не сумела найти подходящих слов: слишком многое должно было решиться в эти минуты. Ее мучил страх: за себя, за Силию, а мысль о том, что очень скоро она сможет узнать тайну своего рождения, совершенно подавляла ее.
– Ты уверена, что Макс спит? – едва сумела сказать Ева.
– Да, – шепотом ответила Силия, как будто боясь, что отец может услышать их. – Я только что послала Джабари проверить. Обычно он спит два-три часа, но знать наверняка нельзя… – Где-то далеко в горах прогрохотал гром, и Силия ускорила шаг, обогнав Еву. Остановившись у лестницы, ведущей на веранду, Силия подождала, пока сестра не подойдет к ней.
– Нужно спешить, – сказала она, поднимаясь по ступенькам. На веранде девушки лицом к лицу столкнулись с Лекси.
Лекси окинула Еву холодным, неприязненным взглядом, нисколько не удивившим Еву. Было ясно, что визит сестры не вызвал у Лекси никакой радости и она не намерена тратить время на дружеские приветствия.
Ева взглянула на Силию, и та, поняв ее мысли, чуть усмехнулась. Лекси, видя, что сестры перекинулись парой слов о чем-то своем, пришла в еще большее раздражение.
– Пойдем скорее, пока нас кто-нибудь не увидел, – сказала Силия и, прежде чем Лекси успела сделать еще какое-нибудь язвительное замечание, слегка подтолкнула Еву к двери.
В родительском доме царила атмосфера преждевременной скорби, и Еву бросило в дрожь. В дверях спальни Летиции Силию неожиданно охватила неуверенность в себе – и Еве показалось, что сестра все еще колеблется.
Старшие сестры понимали, что им придется позвать Еву, но Лекси сразу объяснила Силии свое отношение к визиту младшей сестры: если Макс узнает о приходе Евы, сказала она, Силии не стоит рассчитывать на ее поддержку. Силии еще никогда не приходилось противоречить отцу, и сейчас она сильно волновалась.
Ева хорошо понимала страх Силии.
– Мы уже здесь, Силия, – прошептала она. – Теперь мы не можем просто уйти.
Силия, тяжело вдохнув, кивнула в ответ.
– А мама была сегодня в сознании? – Ева только сейчас наконец решилась спросить сестру о состоянии матери.
– Не совсем. На самом деле утром она лежала очень тихо, это и встревожило нас… Обыкновенно она то теряет сознание, то приходит в себя. Если она сейчас не спит, постарайся не утомлять ее, – ответила Силия. Услышав эти слова, Ева в первый раз поняла, насколько тяжело состояние матери – она почувствовала комок в горле и только кивнула в ответ.
Силия открыла дверь. Сестры вошли в комнату в полном молчании. Ева встала у постели и потрясенно посмотрела на Летицию: в глаза ей бросилось, как бледна и измождена мать и как сильно она постарела всего лишь за несколько дней. Впервые Ева заметила на висках Летиции седину. Но Ева не собиралась показывать сестрам, особенно Александре, свое уязвимое место и была полна решимости скрыть подлинные чувства под маской полного самообладания.
Несмотря на решение сохранять хладнокровие, Ева, дотронувшись до руки матери, не смогла скрыть нервной дрожи. Почувствовав пристальный и злой взгляд Лекси, Ева поняла, что, по мнению сестры, у нее нет права даже прикасаться к матери. Подавив в себе раздражение и злость, Ева бережно опустила руку матери на хрустящую белоснежную простыню.
– Мама, – сказала Силия, погладив лицо Летиции, – к тебе пришла Евангелина.
Все трое сосредоточенно смотрели в лицо Летиции – Силия и Ева с надеждой, а Лекси с обиженным и возмущенным видом.
Силия искоса взглянула на Еву – она видела, как разочарована ее сестра тем, что Летиция не отвечает ей. Сама Силия была тоже расстроена, но только потому, что желала выздоровления матери. Если Ева могла помочь матери, Силия была готова забыть о личных обидах, но Лекси не могла простить Еве, что когда-то она отказалась общаться с ними, и надеялась, что мать совсем не ответит ей.
– Мама, – повторила Силия уже настойчивее, – пришла Евангелина.
Девушки смотрели в лицо Летиции, ожидая увидеть хоть какой-нибудь знак того, что она услышала слова Силии, но лицо матери по-прежнему было безжизненно.
– Может быть, я попробую? – прошептала Ева, посмотрев на Силию.
– А почему ты думаешь, что у тебя получится? – резко спросила Лекси.
– Вреда от этого не будет, – ответила Силия. – Мы же хотим, чтобы мама поправилась.
– О ней не было речи, – Лекси взглядом указала на Еву, – и…
– Я, пожалуй, пойду, если можно, – сказала Ева.
– Это почему же? – повысила голос Лекси.
– Потому что я пришла сюда только из-за того, что Силия сказала… что мать звала меня, – сказала Ева и с испугом почувствовала, что готова заплакать.
Силия и Лекси переглянулись.
Летиция вдруг застонала и слегка повернула набок голову.
– Ев… Евангелина…
– Я здесь, мама! – ответила Ева, беря мать за влажную, покрытую синяками руку.
Веки Летиции задрожали, и она слегка приоткрыла глаза.
Ева наклонилась над постелью, так что ее лицо оказалось в нескольких дюймах от лица матери.
– Здравствуй, мама! Как ты себя чувствуешь?
– Все тело ноет… и голова сильно болит, – прошептала Летиция, поднимая дрожащую руку к опухоли на виске.
– Ты упала с лестницы. Ты помнишь это?
Летиция посмотрела на высокий потолок, на котором в ожидании добычи сидело несколько гекконов.
– Я упала с веранды, с лестницы… больше я ничего не помню. Как давно я уже лежу так?
– Это папа тебя толкнул? – холодно спросила Лекси.
– Лекси! – предостерегающе воскликнула Силия, но Лекси даже не взглянула на сестру.
– Нет, Александра… я споткнулась. Наверное, наступила каблуком на подол. Что ты такое сказала?
– Отец очень странно себя ведет. Он пьет… много… бродит по ночам, а днем спит в конюшне. И к дому никого не подпускает.
– Маме не нужно знать об этом! – страшным шепотом проговорила Силия, но Лекси сделала вид, что не слышит ее.
Поняв, что со времени ее падения прошло уже несколько дней, Летиция была поражена. Ей внезапно вспомнилась ссора с Максом, и она с болью в глазах посмотрела на Еву.
– Евангелина… Я хочу рассказать тебе кое-что… Мне давно уже нужно было рассказать тебе…
– Я знаю, мама, – прошептала Ева, прерывая ее – ей совсем не хотелось, чтобы сестры присутствовали при этом разговоре.
– Ты… знаешь? – с сомнением в голосе спросила Летиция.
– Макс… – Ева бросила на сестер смущенный взгляд, – приезжал в Эдем. Он и сказал мне, – неловко закончила Ева.
Глаза Летиции наполнились слезами.
– Мне нужно поговорить с Евангелиной… наедине, – всхлипнула она, повернув голову к Силии.
– Что случилось, мама? – спросила Силия и подозрительно посмотрела на Еву. – Что тебе сказал папа?
– Пожалуйста, оставьте нас, девочки, – сказала Летиция, вытирая глаза платком.
– Ты хочешь сказать Евангелине что-то, чего не хочешь, чтобы знали мы? – раздраженно спросила Лекси.
– Нам нужно кое о чем поговорить… наедине, – ответила Ева. – Пожалуйста, оставьте нас на несколько минут.
Силия и Лекси нерешительно переглянулись. Они чувствовали себя униженными тем, что мать не желала, чтобы они присутствовали при разговоре с этим почти чужим человеком.
– Пожалуйста! – жалобно попросила Летиция.
– Позови нас, если что-нибудь понадобится, – сказала Силия и встала, бросив на Еву недовольный взгляд. – Я скажу Зете, чтобы она приготовила чай, – добавила она, беря Лекси под руку.
Дверь за ними закрылась. Ева повернулась к матери.
– Что тебе сказал Макс? – спросила Летиция, чувствуя, как тяжело бьется сердце.
Ева, услышав ее хриплый пересохший голос, налила в стакан воды из стоявшего подле кровати кувшина и поднесла стакан к губам матери, потом, оглянувшись на дверь, подвинула стул ближе к постели.
– Он сказал… что он не мой отец, – прошептала Ева.
Летиция разрыдалась, чувствуя себя всеми преданной. Как она надеялась, что Макс уступит ей хотя бы в одном и даст возможность самой рассказать Еве правду! Разве он не должен был поступить так? В конце концов она же заявила ему, что не претендует после развода на его имущество. Бессердечие мужа еще раз больно ранило ее, и в который раз Летиция с удивлением подумала, как могла когда-то любить этого человека.
– Я просила его… Я сама хотела сказать тебе правду! – По лицу Летиция пробежала слеза. – Он не имел права…
– Значит, это правда? – воскликнула Ева. – Правда, что Макс… не мой родной отец?
Летиция кивнула в ответ:
– Прости меня, Евангелина, мне нужно было давно рассказать тебе об этом, но я не знала, как и начать… и я… – Глядя на Еву, Летиция почувствовала, как сжимается ее сердце, и отвернулась.
